Текст книги "Падение терратоса (СИ)"

Автор книги: Валентин Русаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Спустившись в тесный кабачок при постоялом дворе, Кинт заказал завтрак, а пока его готовили, повернулся к окну и чуть отодвинул пропитанную жиром и табачным дымом шторку. Постоялый двор был одним из трех зданий, расположившихся на самой верхушке холма, ниже к реке спускалась грунтовая дорога, по обеим сторонам которой прилипла дюжина домишек, потом дорога почти у самой плотины соединялась с торговым трактом, что тянулся с севера на юг. Поселок небедный, дома аккуратные, кругом чисто, от тракта на запад, в степь, видны пастбища, а на них пасутся стада в поисках молодой травы, которая только начала пробиваться из-под оттаявшей земли. Также на берегу реки Кинт разглядел три рыбацких домика, от которых в воду уходили мостки с привязанными к ним лодками. Два старых каменных домика были перед плотиной, а один внизу, совсем новый сруб, даже дерево еще не успело сильно почернеть.

"Интересно, – подумал Кинт, – а кому сейчас эти скотоводы платят за землю, на которой стоит их поселок и пасутся их стада? Раньше понятно – в казну монарха, так как все земли терратоса принадлежали ему, а сейчас, когда терратосом, по сути, управляют гильдии, а не парламент... да, наверное, жители этого поселка платят налоги гильдиям или новым владельцам земель... вот он, еще один камень преткновения, еще одна причина недовольства и бунтов. После отречения монарха земля досталась кому угодно, но только не тем, кто ее пашет, кто на ней сеет и собирает урожаи... не тем, кто разводит скот. Ладно, чего я-то себе голову этим забиваю..."

– Ваш завтрак. – Худенькая девчушка лет четырнадцати, может, чуть старше, с трудом удерживая деревянный поднос, составила на стол миску с бараньей похлебкой, тарелку с салатом и соленую рыбу, которая, как она заверила, когда принимала заказ, выловлена осенью и засолена в бочках по особому местному рецепту.

Кинт поблагодарил девчушку и сразу попробовал рыбу... малосольная, с пряностями и немного острая, одним словом, пока блюдце с ломтиками рыбы не опустело, Кинт не мог остановиться. После пары больших глотков пива Кинт уже степенно приступил к обеду, разобравшись с которым, попросил подать еще кружку пива, оно тоже было очень недурно.

Через некоторое время к постоялому двору подъехали три моторные повозки, одна была пассажирской, а две грузовые. Из пассажирского фургона высыпали люди и стали приседать, делать наклоны, одним словом, разминали кости после долгой дороги. Кто-то побежал справить нужду в покосившийся деревянный туалет, механики стали возиться с моторами, а трое вооруженных короткими карабинами направились в кабачок. Кинт подошел к стойке, рассчитался за обед, похвалив действительно очень вкусную рыбу, и стал дожидаться троицу из фургона. Троица вошла, и они почти одновременно выложили по паре медяков на стойку. Хозяин, вероятно, знал их, поздоровался и налил три кружки пива. Трое присели у столика рядом с окном, из которого были хорошо видны фургоны.

– Прощу прощения, – подошел к ним Кинт, – вы в какую сторону направляетесь?

– Пассажиров не берем, – строго ответил мужчина лет сорока, с окладистой бородой и волосами, грубой щеткой торчавшими из-под старого, вытертого котелка.

– Да ладно, бать, все равно пустые едем... Мы на юг, в Латинг, – ответил самый молодой из них.

Судя по почти одинаковой внешности, это были отец и двое сыновей. Отец критически осмотрел Кинта с ног до головы и спросил:

– Тебе куда?

– Тоже в Латинг.

– Двадцать кестов серебром и к тому первому фургону подходи, в кабине, со мной поедешь.

– Хорошо, я сейчас, за вещами поднимусь.

– У тебя пара минут, пока мы пиво допьем! – крикнул Кинту вдогонку бородатый и добавил: – Ждать не будем!

Схватив ранец и сумку, которые так и пролежали у кровати со вчерашнего вечера, Кинт вышел на улицу, радуясь теплой погоде, весеннему солнцу и удачно подвернувшемуся транспорту. Вообще, он так и рассчитывал, что из поселка, через который проходит торговый тракт, добраться до Латинга будет нетрудно.

– Ну что, полезай в скорлупу. – К фургону подошел бородатый. – Шмотки как-нибудь там пристраивай... и это, монеты-то давай.

Отсыпав кесты в широкую ладонь бородатого, Кинт закинул лямку ранца на плечо, подхватил сумку и влез по лестнице в кабину. Следом влез и бородатый и, нагнувшись к механику, похлопал его по плечу...

– Поехали уже.

Механик кивнул, крутанул пару вентилей, нажал в какой-то одному ему известной последовательности три педали и, взявшись за рычаг привода поворота колес, начал громко напевать неприличную песню про какую-то кухарку и машиниста и про их интимную жизнь... Три фургона скатились по грунтовке, выехали на булыжник торгового тракта и начали разгоняться. Сложив сумку и ранец на пол, Кинт поставил на них ноги и уселся поудобнее.

– Да, устраивайся, теперь без остановки до вечера поедем, заночуем на старом посту, а рано утром дальше... завтра к обеду будем дома.

Кинт кивнул и покрутил головой, кабина была двухуровневая, в нижней ее части сидел механик, а над ним на широком сиденье Кинт и бородатый, толстое ветровое стекло спереди и с боков, остальная кабина зашита деревом.

– А вы, значит, из Латинга сами? – Кинт снял шляпу и положил ее на колени.

– Да... А ты откуда?

– Теперь тоже, можно сказать, что из Латинга.

– Что-то не знакомо мне твое лицо, а я в городовых двадцать лет протопал по улицам города.

– Я совсем недавно из столицы переехал, купил жилье, но там пока ремонт делают... вот я и съездил на север приятеля проведать.

– А в каком районе жилье-то?

– В районе депо, в доме мадам Ригер купил флигелек небольшой.

– А, знаю эту старую ведьму... трех мужей пережила!

– То есть как ведьму?

– Да ты что, испугался, что ли? – хохотнул бородатый. – Просто все ее так называют... поговаривают, ей за сотню лет перевалило, она ведь что сейчас, что двадцать лет назад, одинаково выглядит.

– Ну, она мне странной показалась...

– Да, так и есть, странная, но старуха она добрая, ты с ней подружись... молодой же, а она совет умный даст, жизни научит. – Тут бородатый взглядом капитана Мореса уставился на Кинта, помолчал минуту и добавил: – Хотя жизни, я смотрю, ты и сам уже научен. Из армейских?

– Дорожная жандармерия.

– Ить, – шлепнул рукой себе по колену бородатый, – не повезло вашему брату... привыкли служить по-своему, хорошо служить, тут не отнять, но не пристроился никто из вас толком нигде.

– Да я разные истории слышал.

– Точно... кто в городовые подался, долго не прослужил, повыгоняли, а кто в армейский или пограничный корпус перевелся, с теми совсем беда, кого на каторгу, а кого расстреляли, мало кто смог переделать себя... своенравны вы, монаршей заботой избалованы да уставом своим.

– Есть такое, – вздохнул Кинт, – только не очень-то много было той заботы монаршей... Когда в северном форту служил, смешно сказать, с контрабандистами договаривался, чтобы они на форт новых карабинов закупили... ну, а мы на кое-какие их делишки глаза закрывали. Ну, благо хоть жалование исправно платили.

– И не малое, хочу заметить, – поднял палец бородатый, – в городовых-то и того меньше. Тебя звать-то как?

– Кинт... Кинт Акан.

– Подожди, так ты из...

– Да, из школы сирот, что недалеко от столицы.

– Ну ясно, а дело нашел себе какое, или наемничаешь?

– Пока ничего, а последние полтора года, верно, по найму послужил.

– Толк-то был? Хотя, что я, раз кестов на свое жилье хватило, значит был... а я вот с сыновьями на охране зарабатываю, то вот так с обозом, то в вагоне, то на платформе грузовой.

– И как, получается заработать?

– Хватает, еще и остается немного... Но, сам понимаешь, не цветочки по полям и лугам нюхаем.

– Это понятно.

– Сыновей-то у меня трое было, старшего два года назад похоронил... наповал его на восточном тракте кочевники... ну, хоть не мучился. О! Так может, ты того, если не найдешь, где пристроиться, то к нам в артель, а? – оживился бородатый.

– А как же про то, что своенравный, по своему уставу жить привык?

– Это не страшно, учудишь чего – расстреляю, – гоготнул бородатый, – если ты боец толковый, так и своенравность можно потерпеть. Только вот патент на охрану ты за свой счет купить должен, у нас-то патент на семью...

– А сколько он стоит?

– Много... три тысячи.

– Нет, столько я не потяну, так что как-нибудь сам буду искать что дельное, а за предложение спасибо.

– Ну, если вдруг решишься – сообщи.

– А куда? Кому?

– Меня Тарье зовут, а сыновей Менью и Пэтью... живем в пригороде, в доме отца моей покойной жены. Жена как померла шесть лет назад, так и отец ее с горя тоже через месяц преставился, а тут я службу в городской жандармерии закончил... продал наши комнаты в центре Латинга – да в пригород переехали, а на вырученные от продажи комнат монеты, купил я патент охранный на семью, оружия да снаряжения, лошадей хороших, да так и пошло.

До позднего вечера Кинт болтал с Тарье, хоть и собирался вздремнуть дорогой. Затемно прибыли на старый пост, переделанный под техническую станцию, конюшню, небольшой ресторанчик и гостиницу на шесть комнатушек. Кинт заплатил две серебряные монеты за постель, сырную лепешку и кружку пива и отправился в комнату, а бородач с сыновьями поделили ночь на дежурства, поужинали и остались ночевать прямо в фургонах.

Утром снова тронулись в путь. Было видно, что Тарье не выспался и, немного поборовшись со сном, он сдался и уснул. До Латинга уже близко, дорога проезжая, и движение по ней очень даже плотное, постоянно навстречу попадаются обозы и одинокие повозки или всадники. Уже в полдень фургоны остановились на рыночной площади. Тарье сообщил Кинту, как его найти в пригороде, они попрощались, Кинт поймал повозку и поехал к депо, наконец-то к себе домой.

Следующие три дня Кинт прожил в маленькой комнатушке без окон и спал на огромном сундуке. Старуха Ригер любезно предоставила Кинту чулан у себя в доме, так как ремонт во флигеле еще не был закончен. Энсэ был тертым калачом и вкладывать свои деньги в ремонт в отсутствие хозяина не стал. По приезду Кинт застал флигель в следующем состоянии – черепица заменена, рамы окон и дверь заменены, пол перестелен наполовину, а вот стены не побелены и мебели тоже не было, на одной из стен углем из камина написано: "Работы выполнены на уплаченную сумму, с тебя еще шестьдесят кестов, и мы закончим за пару дней. Где найти меня, знаешь. Энсэ".

Так Кинт и сделал, после того как проницательная старуха Ригер предложила ему пожить эти три дня в чулане за пару медяков – то есть сразу же поехал к Энсэ и заплатил ему шестьдесят кестов золотом. И работа снова закипела, с утра до вечера стучали молотки, звенели пилы и шуршали рубанки, и на весь внутренний двор пахло лаком и струганным деревом. К шестидесяти кестам прибавилось еще десять, так как выяснилось, что забит дымоход, нужно менять часть кладки камина, еще Энсэ предложил сделать туалетную комнату, отгородив угол, а стоки вывести в ливневую трубу, что спускалась с крыши... Кинту идея понравилась, и он согласился. Правда, воду носить придется из колодца во внутреннем дворе, но тут все так делают, в этом доме водопровода нет. Еще Кинт попросил Энсэ сделать оружейную пирамиду с парой ящиков, надо ведь где-то хранить арсенал и патроны. Соседи с любопытством наблюдали за спорой работой Энсэ и его людей и всячески намекали Кинту, что неплохо бы отметить и ремонт и новоселье, а Кинт и не был против, да и познакомиться с соседями отличный повод.

Так и вышло. Спустя три дня, после обеда, почти все соседи, не скрывая любопытства, по очереди посетили отремонтированный флигель, а ближе к вечеру во дворе были накрыты столы, за счет Кинта, естественно. Пока женская половина дома занималась подготовкой и стряпней, Кинт успел съездить на рынок и накупить целую кучу бытового барахла, начиная от матраса, подушки, постельного белья и полотенец и заканчивая посудой и масляными светильниками.

А наутро Кинт с трудом открыл глаза, от похмелья мутило и что-то мягкое и теплое давило на живот и, как следствие, на мочевой пузырь...

– Ты кто? – Кинт сел в кровати и спросил рыжеволосую девушку с правильными формами и приятной внешностью.

– Тана. – Девушка села напротив, не стесняясь и не прикрываясь. – Уже к концу ужина ты загрустил, сидел в одиночестве, хмурился на всех и пыхтел своей трубкой... и я... ты не сердись, я не...

– Все, все... я вспомнил... Это ведь ты тогда кричала всякие глупости, ну когда я приехал смотреть флигель?

– Да... ты мне сразу понравился.

– Вот что, Тана, все останется так, как и было раньше, ты прачка и живешь у старухи Ригер, а я живу здесь, и один.

– Конечно! Но... я ведь могу иногда приходить к тебе в гости?

– Посмотрим... А сейчас иди.

– Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?

– Нет, спасибо, конечно, но я в кабачке при пивоварне позавтракаю.

– Ну, как знаешь. – Тана встала с постели и начала одеваться.

– Ты красивая девушка, нашла бы себе мужчину, – сказал Кинт, оценив ее взглядом – было на что посмотреть.

– Я сирота, Кинт, нас у мамы Ригер пятеро, и пожалуйста, не называй ее старухой... Она меня подобрала на улице десять лет назад... А найти хорошего мужчину, например, такого, как ты, это сложно для меня.

– Ты не обольщайся насчет меня...

– Ладно... станет скучно, позови. – Уже одевшись, Тана подошла к кровати, наклонилась и поцеловала Кинта в нос. – Я обязательно приду.

Как только Тана ушла, Кинт привел себя в порядок, посетив туалетную комнату, побрился и отправился в кабачок при пивоварне, что рядом с депо.

Глава двадцать третья

Вот так, потихоньку, обживаясь, началась у Кинта вроде как оседлая жизнь. В первые дни владения своим собственным углом, то есть флигелем, Кинт прилично потратился. Шутка ли, за пару дней спустить почти сотню золотых кестов. Но все, что было приобретено, Кинту казалось очень нужным, например, купил сменной нательной одежды, чтобы не сидеть нагишом после стирки единственных кальсон и нательной рубахи и ждать, пока они высохнут на шнуре, протянутом от балки до балки над камином. Купил еще две пары сапог, те, что у него были, оставил, как говорится, «на выход», хоть и подремонтировать их пришлось снести в сапожную мастерскую. Одна пара была попроще, чтобы каждый день носить, на толстой наборной подошве, а вторая – зимние... Кинт просто даже не представлял, как к следующей зиме у него будут обстоять дела с деньгами, поэтому, пока есть возможность, купил. Еще купил две пары крепких парусиновых штанов, парусиновый же бушлат, еще бушлат суконный и меховую безрукавку к нему, чтобы в зиму поддевать. Также из-за опасений отсутствия постоянного достатка была припасена почти тысяча патронов, и к пистолетам, и к револьверам, и к карабину. Все оружие, патроны и принадлежности для чистки теперь красовались в пирамиде около кровати. Была еще приобретена всякая мелочь вроде новой бритвы и зеркала, ножницы, швейные принадлежности и дюжина пуговиц... Вот и разлетелась сотня кестов, пока Кинт два дня посещал лавки, магазины и рынки, каждый день возвращаясь на повозке с кулями и свертками, на что не могла не обратить внимания местная шпана... Так, на третий день проживания, точнее ночь, Кинт проснулся от какой-то возни и шуршания – кто-то, уже аккуратно выставив толстое стекло в окне, пытался влезть в комнату. Звук взведенного курка револьвера, заставил этого кого-то замереть дрожащей тенью у окна. Кинт прокрутил ручку светильника, отчего подпружиненное кресало выбило искры и зажгло фитиль, и сел, свесив ноги с кровати.

– И что ты тут забыл? Эй... и хватит трястись, а то еще замочишь мне тут пол. Повернись-ка.

Был хорошо слышен топот ног, не менее троих убегали по общему балкону, а кто-то из соседей громко выругался на шум. К Кинту повернулся парень лет девятнадцати, коротко стриженый, усики и бородка, еще не знавшие бритвы, жилистый... в окно он влез босиком и теперь стоял босой, демонстрируя немалый размер ноги. Трястись он уже перестал, потому что Кинт отложил револьвер на тумбочку, хотя и со взведенным курком.

– Ну, отвечай... зачем полез сюда?

– Пощипать тебя... – честно признался парень.

– Этим и живешь?

– Да.

– Есть хочешь?

– ...

– Два раза не буду спрашивать.

– Хочу.

– Ну, вон чайник подвесь в камине на крюк, угли раздуй да хвороста подбрось, – сказал Кинт, обул сапоги на босу ногу, взял с тумбочки хронометр-луковицу и посмотрел на время, – все равно скоро светать начнет.

Парень оказался очень смышленым и сразу сообразил, что хозяин флигеля два раза повторять не любит, прошел к камину, подвесил на крюк медный чайник и, раздувая угли, стал подкладывать тонкие ветки хвороста.

– Имя есть у тебя?

– Сарт, – топтался у камина парень.

– Да ты садись, – кивнул Кинт на лавку у стола.

Сарт сел, положил руки на колени и стал осматривать флигель, тут его взгляд уперся в пирамиду с оружием. Кинт это заметил и сказал:

– Мы с тобой поговорим, позавтракаем, но знай, в следующий раз любого, кто сунется – пристрелю и имени спрашивать не стану, и приятелям своим передай, которые тебя бросили и убежали. Уяснил?

– Угу...

– Ешь. – Кинт отбросил льняную салфетку с большой деревянной миски на столе и подвинул ее Сарту.

Схватив грязными руками кусок лепешки и кусок сыра, Сарт набил рот и теперь, как хомяк, сидел и пережевывал пищу, вращая глазами и продолжая осматривать комнату.

– Да не торопись, отбирать-то не буду, – улыбнулся Кинт.

Из носика чайника начал вырываться пар, Кинт снял его с огня, поставил на подставку на столе, и насыпал в него смеси трав из деревянной коробки.

– А ты из жандармов, что ли? – наконец прожевал Сарт и хапнул с миски еще кусок лепешки и сыр.

– Ага, из них, только служба закончилась.

– Не старый же вроде...

– Из дорожных жандармов.

– Аааа, – протянул Сарт, – этих уважаю... а городовых не того, не очень.

– Еще бы ты городовых уважал, – рассмеялся Кинт и разлил по кружкам чай, – работать не пробовал?

– Не-а, я не умею ничего.

– Совсем?

– Ну, вот в окошко могу залезть и дверь изнутри потом открыть...

– Ага, кошелек срезать у растяпы на рынке...

– Точно, – улыбнулся Сарт.

– И долго так собираешься жить?

– Не знаю, – снова крутя головой и осматриваясь, ответил Сарт.

– А я знаю, недолго.

– Это почему?

– А либо пристрелят вот так, как сегодня могло случиться, либо поймают, осудят и на угольных шахтах, на каторге, харкая кровью, сдохнешь за пару лет... ну или со своими приятелями чего не поделишь, и прирежут тебя в подворотне.

Сарт перестал жевать, замер ненадолго, потом хмыкнул:

– Скажешь тоже... а ты это, меня городовым сдать не удумал?

– Сам попадешься рано или поздно.

– Лучше поздно, конечно.

Неизвестно, достучался ли Кинт до сознания парня, но он попытался, есть ли только в этом смысл... Позавтракав, Сарт вернул на место стекло, аккуратно заколотил штапики и спросил разрешения уйти. Кинт бросил Сарту золотой.

– Держи, на пару недель вашей банде питаться хватит, хотя, судя по твоему аппетиту, все же на неделю... И завязывай в окошки лазить, я не шутил насчет того, что в следующий раз пристрелю.

– А тебя, тебя как звать? – С горящими глазами Сарт разглядывал золотой кест.

– Кинт.

– Так это, могу я идти?

– Иди.

Схватив сбитые почти в лохмотья ботинки, которые он снял снаружи, прежде чем лезть в окно, Сарт побежал по балкону в сторону лестницы, потом остановился и крикнул:

– Спасибо!

Отразившись от стен, его крик вспугнул стаю голубей, облюбовавших конек флигеля в доме напротив. Уже взошло солнце, и двор начал просыпаться.

Отчего-то вспомнив упражнения, которые ему в северном форте показывал лекарь, Кинт принялся делать зарядку, периодически громко заходясь кашлем из-за интенсивной вентиляции легких. А потом Кинт отправился в кабачок у депо завтракать, так как запасы сыра и лепешек поглотил прожорливый незваный гость.

Прошли две недели ничегонеделания, в конце первой недели, вечером в выходной, приходила Тана, приносила кусок рыбного пирога, да и осталась до утра. Все свободное время Кинт провел в прогулках по городу, в основном ходил пешком, и экономия, и город лучше так запоминать. А еще написал два письма, Дукэ и мадам Поль, с пометкой "для Мореса", так, всего пару строчек в стиле "доехал, живу, здравствую", ну и обратный адрес для связи. Через день Кинт посещал кабачок в депо, либо завтракал, либо ужинал. И вот по прошествии двух недель самостоятельной жизни как-то вечером он зашел поужинать. Однорукий Тилл – хозяин заведения – радостно кивнул новому постоянному клиенту, принял заказ и указал на свободный столик. Кинту сразу подали высокую кружку пива и вяленой рыбешки, а через десять минут принесли тарелку с ароматным куском жареной телятины с зеленью и овощами.

– Так вот ты где! – громогласно объявил кто-то, подойдя к столику.

Рука Кинта инстинктивно рванулась к кобуре, и он поднял глаза...

Перед Кинтом стоял и радостно улыбался машинист, тот самый, что управлял паровозом до Тека.

– Я даже не успел тебя поблагодарить, а ты раз – и исчез в этом бандитском Теке!

– Можете купить мне еще кружку пива, – ответил Кинт и аккуратно снял курок со взвода, – этой благодарности будет достаточно.

– Я сейчас. – Машинист удалился к стойке, где перекинулся парой фраз с Одноруким Тиллом.

Тилл выслушал, быстро закивал, позвал мальчишку, что работал в кабачке подсобником, что-то ему сказал, и мальчишка выбежал из зала, а машинист вернулся с двумя кружками пива.

– Меня Бойл звать, – пододвинул он кружку Кинту.

– Кинт.

– Ну, за тебя, Кинт, спас ты нас там.

– Не всех и там было еще пару хороших стрелков кроме меня, так что не только моя заслуга.

– А кто додумался меня выручить, благодаря чему мы смогли уехать из ловушки? То-то!

Машинист и Кинт громко стукнулись кружками, сразу отпив до половины...

– Так куда ты исчез в Теке?

– Просто сообразил, что начнутся всевозможные опросы, многочасовые беседы с инспекторами жандармерии, а у меня в Теке было важное дело.

– Это да, состав на сутки задержался из-за этого происшествия.

– Там ведь не кочевники были.

– Да, на севере появилось много банд... а что им? Торговые тракты теперь не контролируются, рейды вдоль дорог никто не устраивает, вот им и раздолье. Осенью прошлой армейский корпус как-то лагерем вставал на месяц, вроде изловили одну банду да вторую пощипали хорошенько, но казна не выдерживает, видать. – Бойл оглянулся на дверь.

– Вы кого-то ждете?

– Эм... да, управляющего станцией, он же совладелец северо-восточного треста железных дорог, господин Тьетэ. Это нападение было последней каплей, и трестом принято решение создать свою службу, которая будет заниматься сопровождением составов и патрулированием путей.

– Хм... интересно.

– Вот, и я про что! Ты же, я так понимаю, эм... бездельничаешь?

– Именно.

– А вот и господин Тьетэ...

В дверь вошел высокий мужчина в клетчатом плаще и в высоком цилиндре, он оперся на трость и стал искать глазами нужного ему человека. Увидев Бойла, он кивнул и широким шагом подошел к столику.

– Бойл, что за спешка, этот сорванец наговорил каких-то глупостей...

– А как бы вы иначе пришли? Присаживайтесь, господин Тьетэ, я вам кое-кого представлю...

– Заинтриговали... – Тьетэ присел за столик и позвал официанта. – Мне тоже пива.

– Сию минуту, господин Тьетэ.

– Вот, господин Тьетэ, это тот самый отставной жандарм корпуса охраны дорог, что помог нам выбраться из той ловушки недалеко от Тека.

– Очень, очень рад знакомству. – Тьетэ встал, протянул руку и представился.

Кинт вытер руки и тоже встал, они обменялись рукопожатиями.

– Кинт Акан.

Тьетэ, как человек деловой и не обремененный лишним свободным временем, сразу предложил Кинту организовать при депо службу охранения и сопровождения составов.

– Предложение заманчивое, – ответил Кинт, – но есть одна проблема, у меня нет охранного патента, да и средств на его получение тоже.

– Это совсем не проблема... – Тьетэ за пару глотков допил пиво, осмотрелся и сказал: – Пойдемте ко мне в контору, там более благоприятная обстановка для разговора подобного рода.

– Идемте, – охотно согласился Кинт.

– Ну, вот и хорошо, – расплылся в улыбке Бойл и повернулся к кабатчику за стойкой: – Тилл! Пусть мне еще пива принесут!

Тьетэ и Кинт вышли из кабачка и направились вдоль путей к воротам депо.

Здание управления депо находилось чуть в стороне от ремонтных цехов, на невысоком холме и напоминало...

– Да, это старый форт, что достался Латингу в наследство от Последней от войны, – сказал Тьетэ, заметив удивление на лице Кинта. – Управление занимает лишь пару зданий форта, там же у нас классы для машинистов и механиков, склады оборудования.

Кинт и Тьетэ шли по посыпанной песком дорожке, справа прогудел паровоз на поворотном круге, Кинт замедлил шаг, чтобы посмотреть, как огромный железный "блин" поворачивается, приводимый в действие большой шестерней, которую в свою очередь крутит механизм в полтора этажа высотой и со своей паровой установкой.

От фортификационных сооружений остался только холм, остатки рва и одна каменная башня стены. Саму стену старого форта, как сказал Тьетэ, давно разобрали, ее камней хватило на постройку многих домов в старом Латинге. Контора управления находилась в одноэтажном здании бывших казарм, окруженном другими старыми зданиями разного назначения... уже вечерело, служащие и работники разошлись, в тусклом желтом свете фонарей все эти многовековые "молчуны" с толстыми каменными стенами, крышами, покрытыми мхом, теперь напоминали "мертвый город" из старых легенд и сказок.

– Да, вот так бывает, засидишься в конторе допоздна, а потом страшно идти домой, – уловил Тьетэ настроение Кинта, – сторожа поговаривают, что видят приведения.

– Ну, с пьяных-то глаз чего только не увидишь, – хмыкнул Кинт, а сам покосился на месяц, висящий над башней, мимо которого по небу тянулись облака. – Но местечко, согласен, жутковатое.

– А днем ничего, даже красиво... Ну мы скоро заменим светильники на разрядные, будет светлее. Вот и пришли, – Тьетэ толкнут тяжелую дверь конторы, – по коридору до конца.

Кабинет Тьетэ был в полном смысле слова рабочим, большой стол посередине кабинета, заваленный какими-то чертежами и схемами, у дальней стены письменный стол, кресло, за ними, на стене, нарисованная схема путей на территории Латинга, отображены и депо, и станция, и товарные склады, еще одна карта северо-востока терратоса с линиями железных дорог.

– Возьмите стул, садитесь. – Тьетэ прошел за письменный стол и опустился в кресло. – Итак, на ежемесячных собраниях северо-восточного треста железных дорог все чаще стали подсчитывать убытки от налетов банд, особенно на северном направлении, а также выросли расходы на компенсации пострадавшим пассажирам. На последнем собрании было принято решение организовать свою службу охраны...

Сев на стул напротив Тьетэ, Кинт внимательно слушал и набивал трубку.

– ...я ума не приложу, как это все организовывать, но понимаю, что для этого нужен человек, знакомый именно с этим видом службы. Вы, Кинт, служили в корпусе охраны дорог, как мне рассказал Бойл.

– Да, верно.

– А в каком звании, кстати, закончили службу?

– Мастер-жандарм.

– То есть, командовали звеном?

– Верно.

– А где именно служили? Простите, но мне нужно будет наводить справки, и я должен получить от вас более подробную информацию.

– Все правильно, нельзя доверять мышам охранять мешки с зерном... я понимаю. Служил сначала в Степном форте, недалеко от столицы, а потом в Северном, за перевалом.

– Северном... это недалеко от Тека?

– Да.

– И как там?

– Все говорили, что гиблое место, но мне нравилось... только зима долгая и холодно.

– Угу... – Тьетэ сделал несколько отметок в блокноте. – Кинт, вы согласны взяться за организацию службы охраны северо-восточного треста железных дорог? Эм... ну естественно, после того как я доложу о вашей кандидатуре на следующем собрании и после того как наведу о вас справки.

– Согласен, мне это интересно, но я уже говорил вам, что охранного патента у меня нет.

– Если все сложится... а я надеюсь, что все сложится хорошо, то северо-восточный трест железных дорог оплатит ваш патент, причем он будет с правом найма.

– То есть патент будет именной, и я смогу нанимать бойцов.

– Да, вы, как руководитель службы, сможете от имени треста заключать с ними контракт. Ну, и я от имени треста, в свою очередь, заключу контракт с вами.

– Заманчиво, господин Тьетэ, не скрою.

– Еще бы! Я вас понимаю, вы хотели посвятить свою жизнь службе в дорожной жандармерии, по ее окончании получить надел земли и спокойно провести старость, но из-за бездарного решения парламента, я бы даже сказал, вредительского, вы оказались... эм... а сколько вам лет, Кинт?

– Двадцать пять.

– Ну вот, двадцать пять лет, и вы отставник... никому не нужный, умеющий лишь служить монарху, о котором уже все забыли.

– Да, безрадостно.

– Что ж... где можно вас найти? Собрание состоится в конце недели, и я извещу вас о его результатах.

– Прачечную мадам Ригер знаете?

– Конечно, – улыбнулся Тьетэ, – я хорошо знаю мадам Ригер, и был знаком с ее последним мужем.

– Я купил у нее флигель, вот там и живу.

– Договорились, тогда в выходной с утра я буду у вас в любом случае, каким бы ни было решение собрания.

– Хорошо.

– Тогда пойдемте, у башни сторожа моя повозка стоит, отвезу вас и поеду в ратушу за супругой, она у меня в казначействе служит и тоже вечно засиживается допоздна.

Глава двадцать четвертая

Дома Кинт долго не мог уснуть. Присев в углу у камина, пыхтя трубкой и попивая крепкий шант, он прокручивал в голове весь прошедший с Тьетэ разговор. Тьетэ показался Кинту серьезным и прагматичным человеком, принадлежал к аристократическому сословию. Однако Тьетэ не был заносчивым, не смотрел на других свысока, та кружка пива, выпитая им в кабачке в обществе машиниста и отставного жандарма, о многом говорила.

– Вообще, если выгорит, то можно неплохо зарабатывать и делать то, что умею, – вслух, чуть слышно, сам с собой разговаривал Кинт, – с бандами действительно беда в последнее время, такое ощущение, что кто-то специально нарушает некогда размеренную жизнь в терратосе. Возможно, капитан Морес был прав, и это делают шпионы соседних терратосов, на севере – так точно, это может быть их рук дело в сговоре с контрабандистами. Что тогда сказал Григо, когда я его накачал шантом? "И кое-кто мне дорого заплатит за дыру в ноге..." Да, я помню эти его слова, значит, он как минимум догадывается, кто руководил налетом, и как максимум знаком с ним лично.

Следующие три дня показались Кинту вечностью, время тянулось мучительно долго, и он занимал себя разными полезными и не очень делами. Например, неоднократно перечистил все оружие, почти три часа монотонно шуршал точильным камнем по штыку походной винтовки, и им теперь можно бриться. Каждый вечер Кинт гулял по парку, который отделял депо от жилых кварталов, а потом до глубокой ночи засиживался дома у камина.