Текст книги "Иная сила"

Автор книги: Вадим Сухачевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

ГлаваVIII
Non multa, sed multum

[Понемногу о многом (лат.)]

В имение Клюевку

Костромской губернии

…Теперь уж, любезный друг мой маменька, доверяюсь услугам почтовой службы, ибо с сей минуты мне решительно все равно…

…все эти три года Ваш сын служил верой и правдой государю, помня о завете покойного батюшки: «Береги честь смолоду». Однако ж нечистый, верно, рассудил по-иному…

…и, придравшись к непорядку в амуниции, а также сочтя мой ответ, что амуниция в порядке, за дерзостный, оный полковник Дурасов приговорил меня к битью шпицрутенами, коих Ваш сын, дворянин по рождению, получил пятнадцать палок.

Не столь велика боль на теле, сколь в душе. Честь моя дворянская невозвратимо поругана, и жизнь свою на свете более не мыслю.

Простите, матушка, что покидаю Вас в столь молодые свои годы и не смогу быть поддержкой Вашей. Молитесь за меня, несмотря что ушел из жизни, руки на себя наложивши.

Несчастный сын Ваш

капрал Клюев Петр

* * *

Милостивый государь.

Посколькуalea jacta est[Жребий брошен (лат.)], и Вы сие наверняка понимаете, то не время нынче соблюдать все рыцарские правила, ибо грозный противник наш, сколько бы не говорил о рыцарстве на словах, сам этих правил не придерживается. Вспомните своих выпоротых, несмотря на принадлежность к рыцарскому сословию, товарищах – и Вы поймете мою правоту.

Да, нападение на мальтийского рыцаря превосходящим числом при иных обстоятельствах было бы бесчестием, но рыцарь сей нынче представляет немалую угрозу для нашего дела, и, полагаю, много большим бесчестием для Вас было бы не принять любые, даже на вид не самые рыцарские меры, дабы спасти все дело и жизнь тех, кто отдался ему.

С Богом же! И пусть лишние сомнения не мучат Вас! Настало время, когда сомнения равны предательству.

Что касается странной гибели нашего общего друга конногвардейского подпоручика Спирина, то здесь и я бессилен что-либо даже предположить. Тайная экспедиция не стала бы подстраивать столь хитроумные средневековые ловушки; если бы там что-то заподозрили, Спирина взяли бы во всяком случае живым.

Так что здесь, похоже, действовала некая иная сила, о которой мы покамест не знаем решительно ничего.

Связь по-прежнему через R.

Ваш G.

Сопроводительная бумага

Графу Обольянинову

Ваше сиятельство!

Сие послание извлечено из мундира одного из обезглавленных трупов, что остались лежать после нападения на мальтийского рыцаря барона фон Штраубе.

За отсутствием головы, а также за отсутствием особых примет на теле, личность персоны злоумышленника, как и прочих обезглавленных, не установлена.

Из послания ясно, что речь идет о заговоре, одним из главарей коего является некий G.

В отношении всех обезглавленных трупов ведется следствие. Пока выявляем, кто из офицеров гвардейских полков нынче находится в нетях. Также предпринимаются все меры к розыску сбежавшего подпоручика князя Озерского и беспалого офицера.

Следствие по убиению конногвадейского подпоручика Спирина зашло в тупик. Тут, однако же, предполагаю обычный разбой, а не действия какой-то «иной силы».

На всякий случай прибывшие в С.-Петербург мальтийские рыцари также взяты мною под наблюдение, ибо их комтур граф Литта давно находится у нас в столице, успел свести знакомство со многими и вполне может быть причастен к заговору.

Нельзя не учитывать и французских рыцарей. Покуда выяснено, что оба привержены содомскому греху, но не исключаю за ними и иных грехов, более опасных для нашего Отечества.

Упомянутого G., полагаю, следует искать среди высших чинов гвардии или среди титулованных особ.

Смею также просить Вашего соизволения на усиленные способы допроса, производимого над нижними чинами гвардии, относящимися к дворянскому сословию.

Однако ж вопрос: допустимо ли относительно их телесное воздействие и в какой степени?

Начальник 1-го отдела

Тайной экспедиции

полковник Хрумов

Ответная бумага

Право, ожидал от Вас большей расторопности, полковник.

Поиск отсутствующих в полках офицеров Вам следовало осуществить незамедлительно, а не заниматься в это время ненужным никому маранием бумаги.

Касательно телесного воздействия – поступайте, полковник, с любой мерой жесткости. Успех в раскрытии заговора оправдает любые Ваши действия…

(«А, да ничего ты, полковник, не раскроешь по той причине, кою ты упомянул относительно других – за отсутствием головы! Тебе и невдомек, сколь высоки персоны, которых ты… Ну да что там!»)

…неуспех же, как и нерешительность и нерасторопность, будет стоить Вам дорого.

Ищите этого G. по почерку – все-то Вам объяснять, как дитю! Поднимите всех Ваших бездельников, чтобы день и ночь искали, переворошили все письма!

И G., и R., и беспалый, и князь Озерский – чтобы все были найдены! Сроку Вам на это – не более трех дней.

Что касается убиенного Спирина, то здесь не тратьтесь на розыск. Судя по перехваченному Вами посланию, сей Спирин также был причастен к заговору. Так что убили – и ч… с ним. В Сибирь не надо будет ссылать – и то слава Богу.

И насчет какой-то там «иной силы» – чтобы я от Вас боле слова не слышал! Императору и одного заговора довольно с избытком, незачем еще и «иной силой» смущать его душу.

Обольянинов

* * *

В резиденции генерал-губернатора и главнокомандующего Санкт-Петербурга графа Палена

Пален.Да вы что, с ума сошли, граф?

Обольянинов.Но… я решительно…

Пален.Разумею вашу переписку с этим олухом царя небесного полковником Хрумовым.

Обольянинов( a parte[Про себя (ит.)]). «И как проведал?.. Везде-то у него уши и глаза!..» ( Вслух.) Однако не понимаю, что в том предосудительного?

Пален.Во-первых, позвольте вам напомнить, граф, что переписка с подчиненными нарушает нынешнюю регламентацию. Единственная допустимая форма письменного обращения к подчиненному есть приказ, а не задушевная переписка. Но не это даже главное…

Обольянинов.В таком случае – что же, ваше высокопревосходительство?

Пален.А вот что. Лишь помыслите себе, что вся эта ваша la correspondance[Переписка (фр.)]попалась бы на глаза государю! Вам, надеюсь, известна ранимость его души? Заговор среди всяческих подпоручиков – это одно, а вы изволите в сей эпистоле подозревать также и высшие чины, и титулованных особ; подумайте, какое это может произвести l’influence[Воздействие (фр.)]и какие возыметь последствия!.. Я уж не говорю об упоминании про содомский грех среди мальтийских рыцарей, коих государь стал гроссмейстером не далее как четвертого дня. Вы, надеюсь, понимаете, как его величество при его воспитании в строгости и в скромности к этому отнесется?

Обольянинов.Окажите услугу, ваше сиятельство, дайте мне эти бумаги, я сам брошу их в огонь.

Пален( с улыбкой). Я уже сам догадался бросить, так что сия услуга считайте вам оказана. ( С более серьезным видом.) И еще одно, граф…

Обольянинов.Я весь внимание…

Пален.Вы, сколь я понял, собираетесь искать по почерку этого самого g., причем искать среди весьма высокопоставленных лиц? И вы, надеюсь, уже составили список тех, среди кого будете искать?

Обольянинов.Да, ваше высокопревосходительство, вот он. ( Протягивает бумагу.)

Пален( внимательно изучает список, затем часть его отчеркивает ногтем). Не выше этого ногтя. Вы поняли меня, граф?

Тот молча склоняет голову.

( Снова с улыбкою.) И еще, граф, один мой вам совет. Заглядывайте иногда в газеты. И полковнику своему посоветуйте. В особенности на последнюю страницу. Тем, право, оба сбережете себе немало времени. Во всяком случае, поймете, что этого вашего беспалого уже не надобно искать… Засим, граф, не смею вас более задерживать.

Обольянинов, поклонясь, молча выходит.

( Оставшись один,a parte.) Воистину, заставь кое-кого Богу молиться, так он и лоб расшибет. Ничего себе списочек составил! Когда б я не отчеркнул в нужном месте… А ниже ногтя пускай себе ищет, невелика беда… Ох, за всем-то нынче глаз да глаз надобен!..

* * *

Из санкт-петербургских газет за конец октября 1799 года, доставленных графу Обольянинову

18-го числа с.г. государь император принял у себя во дворце рыцарей мальтийского ордена св. Иоанна Иерусалимского, странствовавших досель, после беспорядков на Мальте, по Аравийской пустыне.

Умиленные высочайшим приемом, рыцари древнего ордена избрали российского императора, государя-рыцаря своим гроссмейстером, кое звание российский самодержец соблаговолил от них принять.

Отныне полное титулование государя императора включает 51 титул и должно писаться:

«Мы, Павел Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский…(Граф пропустил с дюжину строк, но и еще оставалось немало.) …Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштинский, Сторнмарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский, Государь Еврейский и Магистр Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, и прочая, и прочая, и прочая».

– —

Генерал-фельдмаршал граф Суворов-Рымникский со своим корпусом по-прежнему одерживает победы над французским генералом Масеною, загнавши того в высокие Альпийские горы…

(Обольянинов уж знал, что все обстоит ровно наоборот – больно долго шли вести в Россию из тех мест, перепутываясь по дороге.)

…выражая уверенность, что славный поход графа обернется для французских супостатов тем же, чем обернулся для турок Измаил, и что суворовский «штык-молодец» наконец обеспечит порядком погрязнувшую в разврате революции Европу…

– —

По высочайшему указу званые обеды в Санкт-Петербурге разрешается давать не ранее часу и не позднее двух часов пополудни.

– —

Правительствующим Сенатом дано пояснение касательно телесных наказаний, применяемых к лицам дворянского сословия.

Сие никак не стоит в противоречии с Указом о вольностях дворянских от 1762 года, ибо наказуемого прежде того лишают дворянского звания, а, потерявши звание, оный теряет вместе с тем и право на личную неприкосновенность…

– —

…в пример другим генералу Врангелю высочайшим указом объявить строгий выговор…

Этого уж граф Обольянинов решительно не понимал. Старый генерал Врангель приказал долго жить еще в прошлом месяце. Как же собираются выговаривать покойнику «в пример другим»? Это при том, что, по словам древних, «de mortuis aut bene, aut nihil»[О мертвых – или хорошо или ничего (лат.)]. И как, любопытственно, сие действо будет выглядеть?

Не умея этого понять, граф, как и советовал ему Пален, стал смотреть последнюю страницу газеты, где обычно печатали о происшествиях.

То, что вначале, было ему известно и без газеты.

…числа совершено странное убийство поручика конной гвардии Спирина. При входе в дом на голову ему упала тяжелая каменная балка, приведшая поручика к гибели.

Упала же она не случайно, а по умыслу, будучи хитроумным способом привязана к потолку и…

«Ладно, ладно, знаем…»

«Совершенное осьмью неизвестными нападение на мальтийского рыцаря барона фон Штраубе…»

«Тоже знаем… Вот!..»

…Игравшимися у реки Малая Невка детьми, к ужасу окружающего населения, обнаружены и выловлены из воды четыре человеческие головы, отчлененные от тел.

Лица оных голов до такого состояния обезображены рыбами и раками, что опознать их принадлежность едва ли…

Тут имелось над чем призадуматься. Обезглавленных трое, а голов четыре. Одна явно выходила лишняя…

Впрочем, разгадка сей странности была в другом углу той же газетной страницы.

…Тело одного из разбойников, напавших …числа на мальтийского рыцаря, за отсутствием кого-либо пожелавшего оное похоронить по христианскому обряду, было помещено в анатомическом театре для обучения будущих лекарей.

Однако же спустя два дня голова от тела была кем-то отчленена и исчезла.

Попечитель анатомического театра видит в том безбожную шутку кого-либо из школяров, посещающих оное заведение, и ищет среди них, особо – среди настроенных афеистистически, наиболее же пристально – среди не ходивших к исповеди более двух лет, но покуда ни один из них в сем проступке не сознался.

Обыск, произведенный с согласия попечителя у них в жилищах, также не дал результатов…

«Не там, не там ищете, господин попечитель! – мысленно проговорил граф. – У детишек бы поучились. В Малой Невке – вот где вам бы поискать!»

Столь безбожный поступок заговорщиков (а граф ничуть не сомневался, что сие сотворили именно они) говорил об их отчаянности и решимости на любые действия.

И везде-то у них были сообщники, даже в анатомическом театре!..

Нашел он также и беспалого – на серединной колонке газеты. Только, увы, находка эта была уже вовсе для Тайной экспедиции бесполезна.

…В трактире на Нарвской стороне было обнаружено бездыханное тело в мундире Измайловского полка. Судя по синим пятнам на лице, медик полицейской части предполагает как причину смерти действие сильного яда. Тот же самый яд был обнаружен в бутыли вина, стоявшей на столе рядом с покойником.

В умершем вскоре был опознан прапорщик Измайловского полка Заведомский, известный на весь Санкт-Петербург как игрок и бретер. Видимо, бретерским поединком объяснимо и отсутствие у покойного двух пальцев на правой руке, явно незадолго до смерти отрубленных.

Как попал оный прапорщик в трактир и кем совершено отравление, в полицейской части выявить не удалось…

Решительны, ничего не скажешь, решительны были заговорщики! Своих порешать, дабы концы в воду!..

Ну да что им какой-то бретер-прапорщик! Мелкая фишка в большой игре, кою, раз уж пошла такая баталия, и за фук отдать не жаль.

Вот если бы выше повелительного паленского ногтя провести розыск!..

Но сие допустимо было только в мечтаниях. Тот властный генерал-губернаторский ноготь защищал оных лиц понадежнее крепостных стен.

И граф с недовольством отшвырнул от себя бесполезную более газету.

* * *

На очень мятом, словно жеваном листке:

…Смотри, друг мой, что мне удалось раздобыть. По штилю не Державин, конечно; однако же…

Не венценосец он в Петровом славном граде,

А варвар и капрал на вахт-параде.

– —

Нет, Павлуша, не тягайся

Ты за Фридрихом Вторым:

Как ты хочешь умудряйся —

Дон Кишот лишь перед ним.

– —

Дивились нации предшественнице Павла:

Она в делах гигант, а он пред нею карла.

– —

Не все хвали царей дела.

– Что ж глупого произвела

Великая Екатерина?

– Сына!

Каково?!

Однако ж при себе смотри не держи, сожги тотчас да пепел развей. А коль желаешь, перед тем выучи на память – очень даже позабавишь господ офицеров, с коими водишь знакомство, чтоб знали, что и мы, гражданские чины, не лыком шиты.

Да гляди не попадись – за такие шуточки одною ссылкой в имение не обойдешься.

Почерк мой ты знаешь, а отчего не подписываюсь – тебе и самому должно быть понятно.

К сему на другом листе приписка

Изъято мною из горла у коллежского секретаря Ковыряева, ныне преставившегося.

Давно приглядываясь, что оный Ковыряев, находясь в присутствии, что-то постороннее читает и прихохатывает, я по праву старшего в чине потребовал от него предъявить читаемое.

В ответ на что Ковыряев, испугавшись, бумагу скомкал и возжелал ее проглотить. Господь, однако, сему воспрепятствовал: глотаючи, коллежский секретарь поперхнулся, потерял дыхание и стремительно тут же, в присутствии, помер.

…принять мои заверения, что сам я крамолу сию не читал. Так, вынувши из горла мертвого Ковыряева и не читавши вовсе, пересылаю Вашему высокородию.

Столоначальник,

коллежский асессор Панасёнков

* * *

Из переписки высших чинов департамента

Коли не читал – откуда ж ведает, что крамола? Не иначе, подлость замыслил: он, де, не читал, а мы – читай!

А что подлец – сразу видать: кто ж еще станет из горла покойника что-либо выхватывать? Да и по словам всех сослуживцев – известный подлец.

Посему предлагаю – к очередному чину не представлять.

– —

Что подлец – видно без Ваших пояснений.

Однако же к чину, полагаю, – напротив, следует представить. И с тем перевести в департамент к S.F. , а то у нас подлецов и без Панасёнкова в избытке.

Бумаги же сожгите от греха. Включая ту, что из горла.

(Бр—р, гадость экая!)

* * *

Собственной рукою Его Императорского Величества начертано

В желтой тетради для ремарок забавного свойства

При проходе вдруг ощущаю, что некто дергает меня за косу, пребольно к тому ж. И что вижу, оборотясь? Действо сие производит полицмейстер Ваксин! На мой вопрос: что себе позволяете? – ответствует: у меня де коса не по шву лежит.

Позднее узнал от Палена: дерзостный полицмейстер держал с кем-то пари, что прилюдно отдерет меня за косу, и выиграл, бестия!

Иной бы в моем случае строго наказал наглеца. Но, помня, что монархи рыцарских времен лишь посмеивались над любыми дерзостями шутов своих, я также лишь улыбнулся, не давая делу хода.

– —

По утверждению старика графа Безбородки, князь Ланской [Один из любовников ЕкатериныII] чрезмерствовал в употреблении любовных снадобий, принимаючи их в дозах десятикратных против тех, что были предписаны докторами. Отчего в конце концов и помер.

А забавно здесь то, что покойного любострастника не могли достойно похоронить: его напряженный орган не давал закрыться крышке гроба.

– —

Офицеров наших всему еще учить и учить!

На вахт-параде вырвал я у одного из рук эспантон [Разновидность пики] и сам прошагал с ним так, как это надобно делать.

Огляделся на предмет – не показалось ли кому это забавным.

Однако надобно отметить, что лица у всех, присутствовавших при сем, оставались вполне серьезны. Отсюдаla conclusion[Вывод (фр.)]: истинное искусство ни у кого не способно вызвать усмешки.

– —

Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.

Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.

Проекты указов

О наказаниях

Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!

Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя, вменить как дерзость, и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.

Якобинский дух в гвардии не терплю и терпеть не намерен!

– —

О представлениях в чины

Поручика Тимонина, подпоручика Сумского…(«Боже праведный, сколько ж тут их!») …и всех прочих из поданного списка офицеров, представленных к очередному повышению в чине, в оном повышении подтверждаю…

«А вот и проглядел! При всеобщей нерадивости надобно самому прочитывать все целиком!»)

…за вычетом поручика Охлобыстина, коего, напротив, понизить до прапорщика.

(«Вот так! Чтобы не ухмылялся в строю!.. А это что еще за диво?! Чтобы капрала, вопреки регламентации, писали с инициалами!.. Хотя… Впрочем… Гм!.. Х. Х. ДвоехЕров!.. Или Двоехоров? Так понапишут, что не разберешь!.. И все равно презабавно – с двумя «херами» перед эдакой фамилией!.. А вот мы его – на два чина повысим: по чину за каждый «хер», забавы для. Не забыть бы после записать в желтую тетрадку..»)

…а также за вычетом капрала Двоехерова, коего произвести не в прапорщики, а в подпоручики.

– —

Прочее

–  Слова « свобода» и « клуб» из употребления исключить и из новых лексиконов изъять.

–  Танцевать вальс воспретить.

–  Чтобы никто не имел бакенбард.

–  Не допускать иметь тупей, на лоб опущенный.

–  Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали. Спрашивать за то с их хозяев.

–  Воспретить дамам ношение синих сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой.(«Больно похоже на якобинский флаг!»)

–  Феодосию называть Кафой.

Павел

Из тетради в темно-коричневом переплете, предназначенной для особо важных ремарок

У Суворова, похоже, совсем плохи дела. Загнан Масеною в Альпы, кои лишь Ганнибал проходил. Может кончиться окончательной конфузией и пленением всего корпуса.

Чем, однако, наш старец не Ганнибал? Вот мы его до Ганнибала и повысим. В генералиссимусы! Неужто и при том оконфузится перед корсиканцем?

– —

Нет, не может сейчас быть в Россииcoup d’etat[Государственный переворот (фр.)] по примеру 62-го года [Год свержения и убийства его отца ПетраIII]!

Резоны?S’ilvousplait![Пожалуйста! (фр.)] Отец мой был для России немец, я же русский. Отца, судя по всему, не любили, меня же любят. Матушка моя при всех ее выкрутасах была, надобно отдать ей должное, умна, супруга же моя таким умом не обладает, а посему возглавить заговор не способна.

Александр? Но он также любит меня и вовсе не рвется к престолу, что уже доказал на деле в 96-м году [Насколько известно, Екатерина завещала престол внуку Александру в обход нелюбимого ею сына, о чем Александр был осведомлен. Однако после смерти бабки ни словом не обмолвился о завещании и тем способствовал воцарению Павла в 1796 году]. Правда, иногда осуждает меня за излишнюю крутость в отношении распустившегося за матушкино правление офицерства, но делает это в открытую, заговорщики подобным образом не поступают.

Нет, невозможен сейчасcoup d’etat! Истинное рыцарство России со мною, и оно не позволит горстке отщепенцев повторить 62-й! Тут им не Франция!

Славно, что мой взгляд на сей предмет вполне совпадает со взглядом графа Палена.

Он истинный рыцарь! А рыцарь рыцаря поддержит всегда.

Не все так скверно, как мерещится порою. Отцу не на кого было и опереться, а у меня хотя бы Пален рядом есть.

* * *

Графу Палену

(зашифровано)

Ваше сиятельство!

Вы сами видите, что сумасшедший, коему место в бедламе, стоит у руля нашего Отечества, и долго это продолжаться не может. Со времен Калигулы история не знает подобного правления, и очень скоро, не сомневаюсь, все это с треском лопнет.

Раскрываюсь перед Вами целиком, ничего не страшась, ибо лучше смерть, чем позор служения шуту, тем более шуту, возомнившему себя рыцарем.

Дворянский дух надломлен, о жалованных вольностях почти начисто забыто. Еще год-другой такого правления – и об истинном дворянстве на Руси можно позабыть. Тогда произойдет кровавая вакханалия по подобию Франции.

Сoup d’etatсозрел как никогда, еще несколько месяцев – и он перезреет, останется лишь гниль: досада и безнадежность.

Мы теряем своих лучших людей, – вероятно, Вы о том наслышаны уже; если так оно будет продолжаться, то все дело рухнет.

Неужели А. все еще колеблется?

Умоляю, подтолкните его, граф! И сами сделайте шаг!

G.

***

От Палена

Шаг?! Шаг, вы говорите, князь?! Как не уразумеете, что пока это будет шаг в бездну?!

Покуда моя помощь Вам одна – в добром совете. И совет этот:lapatience[Терпение (фр.)],lapatienceи еще разlapatience!

Положитесь на меня, князь! Не перезреет! А когда созреет – я Вам сам скажу!

Посему:la patience!

(«Стар – а тороплив, как неразумное дитя! Они, вишь, созрели!.. А то, что всё должно созреть – неужто нельзя понять?

Всё и все. А. – в первую очередь.

Подтолкнуть его?.. Как бы кто в противную сторону не подтолкнул! Какая-нибудь иная сила, кою ты, князь, по торопливости своей не можешь ощутить.

Подталкиватели, вишь, нашлись!..»)

* * *

– Двоехоров!.. С тебя…

– Да уж… («Эдак ежели каждому магарыч – так и деревеньку, поди, закладывать. А еще ведь и за мундир новый с портняжкой не расплатился…»)

– Но однако ж – сразу на два чина! Кто содействовал, поделись.

– Шпага моя – она и посодействовала. («Ну, может, немец еще – да тебе, Саблуков, о том знать без нужды».)

– Но это ж надо – сразу две звезды! Навроде двух «херов» перед твоей фамилией!

(«Ты б еще про третью звезду – ту, что на ладони – знал! В ней все счастье!.. Ну и в шпаге, конечно. Без нее тоже никак не обошлось. И немца отблагодарить бы надобно – вот уж кому точно причитается магарыч!»)

– Навроде того… Ладно, Саблуков, пойду – караулы проверить надо.

– Э, Двоехоров, а за звезды твои выпьем когда?

– Ну… Вот матушка пришлет из деревни…

– Только не забудь!

– Не забуду ужо… («Шустер ты, братец!»)

Побежал куда-то Саблуков, а Двоехоров проходившего мимо солдата (не гвардеец – стало быть, не из дворян) – по сусалам, по сусалам:

– Как шагаешь?! Как шагаешь, раз-твою?!..

– Виноват, господин подпоручик!..

Вот так-то! Почему и по сусалам заехал – не за шагистику, а чтоб лишний раз услыхать, кто он теперь есть. Господин подпоручик! Не боле, не мене! Так-то!..

– Двоехоров!..

«Тьфу ты, опять…»

– Здравствуй, Бурмасов.

– Да, ты, брат, всю гвардию удивил! Пошли – тут рядом трактир! Угощаю!

«Вот это иной разговор. Сразу видно, что природный князь, а не хлюст, вроде Саблукова этого!.. И чего бы ему не разгуляться, когда обладатель трех тысяч душ. А у тебя, хоть ты и гвардии подпоручик, тридцати душонок в деревушке не наскребется».

– Ну, коли так… А то я, вишь, совсем не при деньгах…

«…Ба, тот самый немец мальтийский идет! Вот уж кого отблагодарить! Тут и последнего не жаль!»

– Ваше!.. («Вроде всего лишь барон; а к баронам-то как надобно обращаться?.. Сиятельство – так это не ниже графа… А, да лучше так, чем приумалить!») …Ваше сиятельство!.. Рад встрече! Не узнаёте?..