Текст книги "Юрий Долгорукий"
Автор книги: Вадим Каргалов
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
2
Прежние годы княжения Юрия Владимировича измерялись усобицами и походами, а нынешние – закладкой новых храмов и строительством новых городов, и смысл деяний Юрия был теперь не в разрушении, а в созидании.
К Юрию вернулось, вопреки киевским неудачам, душевное равновесие и осознание своей значимости. Пусть его вынудили уйти из Киева, но от великокняжеского титула он не отказался. Так ныне и величали его люди – Великий князь! А жена Елена Гречанка даже цезарем называла, то есть царём. Утешительными были её речи для Юрия. Говорила Елена, что великие мужи Рима тоже не враз садились на императорский престол, терпели неудачи и удалялись в дальние провинции, но, окрепнув и собрав непобедимые легионы, с торжеством возвращались в столицу и были почитаемы всеми как императоры...
Созвучие мыслей и стремлений сблизило супругов, и Юрий стал брать княгиню в свои путевые шествия по княжеству. Не рядом, стремя в стремя, как бывало с покойной княгиней-половчанкой, ездили они по извилистым лесным дорогам и светлым опольям: Юрий верхом, а княгиня в лёгком возке, запряжённом парой гнедых жеребцов, однако на привалах не было у Юрия собеседника душевней и понятливей. Обласкивала Елена душевными словами, успокаивала, обнадёживала. Хорошо было Юрию.
И ещё одно было внове: сопровождали князя не воеводы, водившие полки в походы, а бояре-наместники, волостели, мастера-градостроители. Непременным спутником князя стал Филя, сын престарелого Луки Наровитого, тоже знатный градостроитель, унаследовавший от отца не только градостроительное мастерство, но и прозвище – Норовитый. Самые близкие люди, боярин Сновидич и большой воевода Якун Короб, два десятка дружинников-телохранителей – вот и весь княжеский поезд.
Ещё в мае на большом княжеском совете было решено, что следует всё накопленное богатство и людскую силу положить на градостроительство, подновлять старые крепости и строить новые города, населять их многими княжескими людьми, своими и пришлыми, а где ставить новые города – советоваться со знающими людьми и самому князю выбранные места осматривать. Много путевых шествий предстояло совершать Юрию Владимировичу, ох, как много, ибо безмерно обширна его отчина, Великая Русь!
Начали градостроительство с малого, с давно задуманной достройки Кидекши. Суздальские мастера и местные умельцы-камнетёсы возвели из белого камня известняка чудную церковь святых мучеников Бориса и Глеба, столь искусно сложенную, что и швов не было видно. Единственную главу храма венчал шлемообразный купол, будто воин в шлеме встал за стенами Кидекши, светлый и несокрушимый. Исполнил Юрий и свою давнишнюю мечту: поставил возле храма каменный княжеский дворец. Дворец сложили из плоского кирпича, украсили взорными балясинами византийского стиля (княгиня Елена сама их вычертила писалом на бересте и отдала Филе Норовитому).
Но строительство это было больше для чести самого князя, чем для пользы Земли. Благоустроил князь свою вотчину, а вот где ставить новые города, пришлось крепко думать.
За свой южный рубеж в Суздале не беспокоились. После того как рязанские и муромские князья стали служебниками Юрия Владимировича, от беспокойного Низа отделяли Великую Русь не только дремучие вятичские и муромские леса, но и широкая полоса дружественных земель-княжений. К тому же князь Ростислав Рязанский, дружа Юрию, начал отстраивать на правом крутом берегу реки Оки град своего имени. Крепким обещал стать град Ростиславль. С запада его защищали крутые окские обрывы, с востока и севера – глубокий овраг, а с юга, где был единственный подход для стенобитных орудий, – три насыпных вала. Самому Ростиславу этот град вроде бы ни к чему, со стороны Суздаля угрозы не было, а для Юрия Владимировича – польза великая. Прорвутся беспокойные Давыдовичи или Мстиславичи сквозь Рязанское княжество, а перед самыми суздальскими рубежами крепкий град стоит!
А дальше, прикрывая Суздаль, свой град стоит – Владимир-на-Клязьме, где властвует сын – Андрей Юрьевич. Градостроительные труды Андрея Юрий Владимирович оценивал высоко. Андрей пристраивает к прежнему, Мономахову городу, свой Новый город, обносит его валами и стенами, и обещает эта прибавка стать больше, чем весь прежний Владимир. Ещё мечтает Андрей воздвигнуть каменный Успенский собор, многоглавый и богато украшенный, чтобы не уступал Софии Киевской, а близ города, ниже по реке Клязьме, поставить в селе Боголюбове свой княжеский градок с каменным дворцом. Не иначе, пример берёт с отцовской Кидекши...
Сыну Юрий верил и во владимирское градное строение не вмешивался, только тиуна своего прислал – для досмотра. И ревности у него к успехам Андрея не было – ведь наследник! Напрасно княгиня Елена недоброжелательна к Андрею, нет-нет, да попрекнёт, что своевольный он и дерзкий, советов у старших не спрашивает, всё по-своему сделать норовит. А каким должен быть будущий властитель Великой Руси? Смиренным и послушным?
Наветы жены Юрий Владимирович пропускал мимо ушей, не поощряя, но и не осуждая вслух. Оберегал начинавшее складываться ещё хрупкое согласие.
Андрей мачеху тоже недолюбливал, считал виновницей злосчастных киевских походов, от которых он отца отговаривал, но переубедить не сумел. Перекуковала его греческая ночная кукушка, о цезарском венце возмечтавшая...
Взаимную неприязнь жены и старшего сына Юрий видел, но близко к сердцу не принимал. Понимал он, конечно, что эта неприязнь когда-нибудь может обернуться для Елены худом. Однако случится подобное очень нескоро. Половина седьмого десятка – не тот возраст для крепкого мужа, когда задумываются о смерти или уходе на покой. Ещё поживёт великий князь Юрий Владимирович, вдоволь повластвует!
Андрею князь Юрий Владимирович велел оставаться во Владимире, довершать градное строение. А ещё велел Юрий сыну заложить новый град на реке Клязьме, ниже Владимира вёрст на семьдесят, и имя тому граду дал – Стародуб. Стародуб ставился для сбережения не от Давыдовичей и Мстиславичей, а от волжских булгар, кои в прошлые годы ходили войной на Суздаль клязьменским путём.
Доверенный тиун уже сообщил; что Андрей начал исполнять отцовскую волю. Бог ему в помощь!
А на левом берегу Волки, вёрстах в пятидесяти выше окского устья, стараньями большого воеводы Петра Тихменя был заложен Градец-Радилов. Воевода Пётр уже воевал с булгарами в этих местах, кому как не ему было исполнять княжеское повеление? Мудр и опытен был воевода, хотя и возраста преклонного, но из ума не выжил. Доверял ему Юрий, сам на место нового градного строения даже не поехал.
А вот место для другого нового града выбрал сам, по своему разумению. А разумение было такое: наилучшее место для пограничного града – высокий мыс при впадении в большую реку какой-нибудь малой реки. Ярославль был так поставлен, Кснятин... А теперь – Кострома, на левом высоком берегу Волги близ устья её притока, реки Костромы.
Кострома прикрывала речную дорогу к Ярославлю, а сам Ярославль – ладейный путь по реке Которосли к сердцу Земли, древнему Ростову.
Ярославль тоже следовало укрепить. Посадские дворы уже давно вышли за пределы прежнего Рубленого города на Стрелке, переползли за Медвежий овраг, и теперь горожане возводили на поле, между Волгой и Которослью, новый Земляной город с валами и башнями.
Попутно укреплялись другие волжские города – Углич и Кснятин. Весь Великий Волжский путь обрастал цепью сильных крепостей.
Иное – с другой стороны Великой Руси, где вплотную к суздальским волостям лежало Смоленское княжество, коренные владения Мстиславичей. Сюда же могли легко подойти по Днепру киевские и черниговские рати (и неоднократно подходили!). А между пограничной Москвой и стольным Суздалем ещё не было ни одного укреплённого города. Перебреди пограничную реку и вольно шагай по светлым опольям до самого Суздаля!
Военная необходимость диктовала закладку здесь новых городов, и все советники Юрия Владимировича были единодушны в этом.
А у Юрия была ещё и своя причина, глубоко личная. Прежние великие князья оставляли в назиданье потомкам новые города своего имени: Ярослав Мудрый – Ярославль на Волге, Владимир Мономах – град Владимир на Клязьме. Ростислав Рязанский, вроде бы мизинный князь, тоже ставит град своего имени – Ростиславль. А он, Юрий, сын Мономаха, властитель огромной Земли?
Место для города своего имени Юрий выбирал долго. Многое приходилось учитывать. На пограничных реках такой град ставить нельзя. Не на краю Земли должен подняться Юрьев-град, а в самом центре! Не в лесной малолюдной глуши, а на светлом опольи, в окружении богатых вотчин и деревень, среди щедрых нив и лугового разнотравья, чтобы само место было красным[138]138
«Красный» в древнерусском языке имел несколько значений: красивый, яркий, светлый, благодатный, дарующий радость.
[Закрыть].
Такое место Юрий нашёл в излучине реки Колокши, притока Клязьмы. Как поднялся Юрий на высокий берег и окинул взглядом необъятную луговую ширь за рекой, так сразу и объявил:
– Граду быть здесь!
Понравилось место и воеводе Якуну Коробу: хорошо защищено. С двух сторон обтекала возвышенность излучина реки Колокши, а с третьей, восходной стороны – речка Гза с болотистыми, трудно проходимыми берегами. А с полночной стороны[139]139
С севера.
[Закрыть] можно глубокий ров выкопать и водой наполнить – расстояние между Колокшей и Гзой невелико...
На высоком берегу Колокши холопы поставили большой княжеский шатёр, Юрий Владимирович не пожелал отъезжать, пока мастер Филя Норовитый не представит чертёж града, а он сам не обмеряет шагами окружность будущих валов.
Поутру пришёл Филя Норовитый – серьёзный, торжественный. Медленно развернул на походном столике свиток бересты. Не писал ом был выдавлен на бересте чертёжик града, а нарисован разноцветными красками: синими – реки, жёлтыми – валы, красными – стены и воротные башни, красными же прямоугольник княжеского дворца против самой излучины Колокши, а рядом крестом – церковь Святого Георгия, как обговорено было ранее. Ров с полевой стороны Филя прочертил тоже синим, а дороги от воротных башен – чёрными полосками. Складный получался град!
Из-под той проездной башни, что обращена была к полю, дорога вела к Клещину озеру и дальше, к Ростову, а из-под другой – к мосту через Колокшу (только на чертёжике был ещё мост, как и всё остальное). За Колокшей дорога раздваивалась – к Москве и Владимиру.
Церковь Святого Георгия решили строить из белого камня, по образу и подобию княжеского храма в Кидекше. Филя Норовитый срочно отъехал в Суздаль собирать своих мастеров-камнетёсов. Зять Юрия Владимировича Ярослав Галицкий (за ним была дочь Юрия – Ольга) прислал артель своих мастеров. Прослышав о великих градостроительных намерениях великого князя Юрия Владимировича, поодиночке и целыми артелями приходили мастера из Чехии и Моравии. Их принимали с честью – как и прочих новоприбылых из чужих земель людей. Великая Русь при Юрии Владимировиче была гостеприимной для любого человека, пожелавшего поселиться в ней, – от мордвина до венгра. Непрерывный людской приток наполнял Державу новыми силами.
А насыпали валы и рыли рвы ростовские, ярославские, суздальские мужики, сменяя друг друга. Местные же плотники рубили деревянные стены и башни.
На освящение закладки юрьевского храма явился епископ Нестор со всем церковным причтом, с ростовскими и суздальскими боярами. Народу собралось множество, и не только из ближних волостей, для русского человека новый храм Господен – всегда праздник!
Великий князь Юрий Владимирович самолично положил первый камень-булыжник в основании храма. Рядом, вместе с ближними княжескими мужами стоял зодчий Филя Наровитый, взволнованный и торжественный, в белой чистой рубахе и высокой шапке с меховой опушкой. Его только что отдельно благословил на святое дело епископ Нестор, и радость переполняла сердце мастера, ведь это было признание его первейшим мастером Великой Руси!
Впрочем, сам Юрий храмовым строением интересовался мало. Отстояв молебен, князь сразу отправился с Филей и воеводами к городским валам, на которых мужики составляли рядом бревенчатые срубы, засыпали их изнутри землёй и каменьями делали основание валов.
Мерные брёвна из строевого леса-кремлёвника сплавлялись плотами по реке Колокше издалека, и плотники начали рубить стены града.
Надвратную башню перед будущим мостом через Колокшу уже выводили под крышу, и она стояла над строящимся градом одиноко, как воин-поединщик. Величавая получалась башня, грозная. Пройдёт немного времени, и башню подопрут с боков столь же грозные стены...
Юрий Владимирович наезжал в град своего имени часто, случалось – и живал там дня по два, по три в тереме, наспех возведённом из сырого, остро пахнущего свежей смолой леса.
Сквозь оконца верхней горницы далеко просматривались луга за рекой, а ещё дальше, сизой полоской – окаем леса. Совсем как в любезном Юрию граде Кидекше...
И ещё одна задумка была у Юрия Владимировича – поставить в своей земле новый град Переяславль, одноимённый с родовой отчиной Мономаховичей на реке Трубеж, притоке Днепра. В том Переяславле-Южном многие годы княжил дед Юрия, славный князь Всеволод Ярославич; из Переяславля он и в Киев перешёл, на великое княжение. Переяславским княжеством владел отец Юрия, Владимир Всеволодович Мономах, честно и грозно оборонял степной рубеж Руси от поганых половцев, в Переяславле собирались полки русских князей для дальних походов на половецкие вежи. Потом Мономах тоже перешёл в Киев, на великое княжение, оставив Переяславль своим сыновьям.
Сиживали в Переяславле и сыновья Юрия, да и сам он бывал там неоднократно, почитая Переяславское княжество наследственной отчиной. Ныне же Переяславль-Южный под Мстиславичами...
Место для нового града Переяславля-Залесского было выбрано с великим смыслом. Два великих озера было в Великой Руси – озеро Неро и озеро Клещино. Возле первого стоит древняя столица град Ростов, а возле второго, столь же большого и светлого – новый град Переяславль. А безымянная мерянская речка, близ устья которой начнётся градостроительство, впредь будет именоваться Трубежом, как в прежнем Переяславле...
Места вокруг Клещина озера были обжитые. В нескольких вёрстах от устья Трубежа, на высоком озёрном берегу, даже град стоял, по озеру названный Клещиным. С незапамятных времён было здесь мерянское поселение. Поселение обросло валами и стенами, превратилось в городок, но населяли его по-прежнему меряне-язычники со своими старейшинами. Возвышенность, на которой стоял Клещин, люди привычно называли Яриловой плешью, а под городом, на озёрном берегу, лежал огромный «Синий камень», которому до сих пор язычники поклонялись, как святыне. Такие ли жители нужны княжескому городу?
Правда, под Клещиным, в устьях речек Кузмарь и Слуды, появились и славянские селища, но приходили туда не коренные ростовцы и суздальцы, а люди из новгородских словен, которые родственными связями больше к Новгороду тянулись, чем к Ростову. Не было у Юрия крепкой веры в их преданность. Новый же град Юрий хотел населить своими, княжескими людьми, новопришельцами с юга, а может, даже из самого Переяславля-Южного, над которыми начальствовали бы суздальские тиуны И'воеводы.
И ещё одним не приглянулся Клещин Юрию Владимировичу, хоть и стоял на крепком, защищённом озёрным обрывом и оврагами месте. Клещино озеро под ногами плещется, а судам подойти к берегу невозможно – мелководье. Сотню и другую шагов пробредёшь по отмелям, а воды – по колено. А без торговых пристаней какой может быть город?!
А против устья Трубежа быстрые речные воды вымыли песчаное дно, из реки в озеро и обратно из озера в реку свободно проходили самые большие ладьи. Бойкое место!
Правда, берега Трубежа близ устья были низинными, почти болотистыми, но Юрия сие не смущало. По его княжеской воле поднимутся над низиной могучие земляные валы, сажен на десять высотой, увенчают их рубленые стены с башнями, а обводный ров вокруг городских укреплений по сырой низине даже легче копать.
Юрий Владимирович самолично обошёл окружность будущего города (градостроитель Филя Наровитый со своими подмастерьями следом – забивать в топкую землю колья, обозначая будущие валы).
Большой получался город – две с половиной версты в окружности. Однако людской силы у великого князя превеликое множество, да и новопришельцев с Низа, переяславцев, черниговцев, волынцев, рязанцев, – велено со сторожевых застав прямо сюда посылать, на градостроительство, и селить тут же. А строевого леса-кремлевника в округе на десять таких городов хватит.
Сдюжим!
Город будет таким, каким нарисовал его на чертёжике Филя Наровитый. Княжеские хоромы придвинуты к стене, которая выходит к Трубежу, рядом – церковь Святого Спаса[140]140
Строительство Спасского собора в Переяславле завершил в 1157 г. Андрей Боголюбский.
[Закрыть]. Крытый переход из княжеского дворца ведёт прямо на крепостную стену, где предполагалось поставить башню.
О том, каким будет новый каменный храм, сомнений не было – по образу и подобию белокаменных однокупольный церквей в Кидекше и Юрьеве-Польском. Три воротные башни будут в Переяславле: перед мостом через Трубеж и пристанями, в сторону озера и перед подъёмным мостом через речку Мураш, от поля.
Ещё один новый город на западном рубеже, самолично заложенный Юрием Владимировичем, был основан не на обдуманном заранее месте, а вроде как по случаю.
Княгиня Елена была на сносях, но по-прежнему сопровождала мужа в путевых шествиях и охотничьих забавах. Привыкла быть везде с мужем, и он уже привык...
Вроде бы ни ко времени была эта совместная осенняя охота в яхромских заповедных лесах, но упрямая гречанка слёзно умоляла Юрия Владимировича: в последний-де разочек желает побыть с любимым супругом, а там как Бог даст...
Капризной и плаксивой стала Елена, как все бабы пред разрешением бремени, ластилась, как кошка, и Юрий через сомнения и понятные опасения уступил. Авось обойдётся...
Велел только обложить повозку княгини мягкими подушками и взять с собой бабку-повитуху.
Не обошлось!
Месяца октября в 19 день[141]141
19 октября 1154 г.
[Закрыть], в самый канун ранней зимы, Елена родила в охотничьем стане на реке Яхроме сына, и нарекли младенца Всеволодом, а в Святом Крещении Дмитрием. В честь сего радостного события повелел Юрий Владимирович заложить на Яхроме новый град и назвал его Дмитровым.
Запомним эту дату, читатель! На свет появился будущий могучий правитель Великой Руси, истинный самодержец, о котором безвестный автор «Слова о полку Игореве» уважительно писал, что его полки могли «Волгу вёслами раскропити, а Дон шеломы выльяти», – великий князь Всеволод Большое Гнездо.
Видно, сам Бог подсказал для нового града угодное место. Небольшой овальный холм высился в стороне от самой Яхромы, но у самого его подножья тихо катила свои воды протока Старая Яхрома, куда могли заходить даже большие суда. А сама Яхрома впадала в реку Сестру, а та – в реку Дубну, а Дубна – в Волгу. Прямой речной путь от нового города Дмитрова к великой русской реке, становой жиле Ростово-Суздальской земли. Хошь – ладейные рати посылай, хошь – торговые караваны!
Невысок Дмитровский холм, но подступы к нему защищали нешуточные преграды, Старая Яхрома и зыбучие болота. Только по гатям и мостам пробирались сюда обозы. А остальное было в руках человеческих.
Вокруг холма насыпали высоченные валы, сажен на десять высотой, а то и больше. Под валами вырыли ров шириной в пятнадцать сажен, который сам наполнялся водой – подпитывали его болотные родники и Старая Яхрома; через такой ров ни перепрыгнуть, ни мостки перекинуть.
Строевой лес-кремлёвник начали рубить и ошкуривать ещё с осени, чтобы по зимней санной дороге везти к новому городу. А по весне начали рубить стены и башни.
Невелико яичко, менее версты в окружности, а попробуй расколи!
Постройки внутри города тоже рубили из кремлевника – приземистые, неукрашенные, но крепкие – на века. Строили только самое необходимое. Дворцовую деревянную церковь связали хорами с княжескими хоромами воедино, а вот теремки и башенки над хоромами князь ставить запретил. Не для любования и не для забавы сей град, а для строгого воинского дела. Деревянная приходская церковь тоже была невысокой, неприметной. Бревенчатые домины для ратников с плоскими крышами, с узкими окнами-бойницами – крепости в крепости. Амбары и клети для припасов. Конюшни и скотные дворы. Полуземлянки простолюдинов. Боярских нарядных теремов в Дмитрове не было, только заезжие дворы для кратковременного пребывания. Дмитров – город княжеский!
Посмотришь издали на Дмитров – жёлтые откосы валов, высокие стены и башни, а над ними – бездонное голубое небо, будто и не было ничего внутри овала городских укреплений.
Посадские избы, подобно другим городам, на поле не выползали. Да и не было в Дмитрове посадских людей. Селились здесь княжеские ратники со своими сотниками и десятниками, тиуны и дворовые холопы, ремесленники-оружейники, градодельцы, новопришлые люди с беспокойного юга, привлечённые княжескими милостями – все верные князю люди. Такими бы городами всю Великую Русь уставить, крепко держали бы они в одной горсти всю Землю...
Воеводы на княжеском совете, склонившиеся над большим чертежом новых и старых крепостей Великой Руси, только одобрительно кивали. На удивление уместно вложился Дмитров в цепь укреплённых городов на западном рубеже – как раз посередине между Москвой и Кснятиным, закрыл собой зияющую щель в обороне Суздаля от смоленских Мстиславичей. Ну как не увидеть тут направляющего Божьего перста, ведь сами-то они места для Дмитрова не выбирали?
На том последнем градостроительном совете порешили выдвинуть крепости ещё ближе к смоленскому рубежу. Впереди Дмитрова, вёрст за сто, поставить на реке Шоше новый град Микулин, перед Москвой, на реке Моче, притоке Пахры – Перемышль. Но места для этих новых градов князь Юрий Владимирович уже не выбирал и сам не закладывал. Градостроительная страда его неожиданно оборвалась, а дело завершали его бояре, тиуны и воеводы.
Снова, как неоднократно бывало раньше, причиной стала киевская замятия. В лето от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот второе, месяца ноября в 13 день[142]142
13 ноября 1154 г.
[Закрыть] умер великий киевский князь Изяслав Мстиславич.