Текст книги "Слишком мало друзей (СИ)"

Автор книги: Вадим Розанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

   – Чего накопилось? – Верховный от такой бухгалтерии просто обалдел, – послушайте, Вы же помните поговорку про шкуру не убитого медведя? А в охоте на него Вы поучаствовать не хотите?

   – Охота? На медведя? Интересно, никогда не был. Надо посмотреть мое расписание. Постараюсь выкроить время.

   Только тут до Верховного дошло, что над ним издеваются, причем, судя по всему, с самого начала. Так что он закруглил разговор и в тот же вечер отбыл поездом в Омск.

   Сибиряки принимали его с размахом. И дело было не в их купеческих традициях. Когда имеешь дело с восточными правителями, то скоро понимаешь, что экономить на пышности встреч – себе дороже. Верховного немного резануло, когда сопровождавший его в машине с вокзала в правительственную резиденцию посол бодро доложил ему, что встреча прошла по высшему разряду – явно на уровне китайского лидера и на два порядка выше эмира Бухарского. Оба недавно приезжали в Омск с официальными визитами. Как бы ни вышло, что сибиряки пытаются за счет никому не нужной пышности подсластить горькую пилюлю.

   Похоже, к этому дело и шло. Сразу по приезде вместо деловых переговоров премьер УралСиба устроил званый обед в честь высокого гостя, засыпал его хвалебными тостами, в перерывах между которыми слух и взгляд обедающих услаждали певцы и танцоры. В танцевальной части упор делался на национальные номера и костюмы в сочетании с балетом. Балерины были чудо как хороши. Все было очень вкусно, красиво, шумно и абсолютно бессмысленно. Даже сидя рядом за столом для почетных гостей Верховному удавалось обмениваться с премьером лишь отдельными репликами. Да еще в придачу ко всему выяснилось, что через человека от него за столом сидит дуайен дипломатического корпуса – британский посол. И что, при нем вести серьезные разговоры?

   Да и вообще, все разговоры за столом крутились вокруг самых свежих известий из САСШ. Там буквально пару дней назад в одном из южных штатов в результате покушения был убит действующий президент страны. Собственно, сначала тяжело ранен, но до больницы даже и довести не успели. Американцы вообще были известны как любители резко решать вопросы с президентами, чьим правлением были недовольны, не первый случай, но на этот раз было совершенно непонятно, кто стоял за покушением.

   Окончательного Верховного добило предложение премьера посвятить следующий день медвежьей охоте. И как это понимать? Заранее ведь предупредили, что цель приезда – личные переговоры, даже без участия делегаций.

   Ответ на свой вопрос Верховный получил уже после обеда, когда они попрощались с гостями и премьер взялся его проводить на личную половину.

   – Вы не сомневайтесь, дорогой друг, я прекрасно понимаю цель Вашего приезда. Но Аляску нам сейчас не откусить. Да и, откровенно говоря, резону заниматься ею нет. У нас в процессе реализации такие важные проекты на континенте: в Китае, Корее, Средней Азии, там уже так много вложено, что новое направление просто не поднять. Да и Америка...Силы у нее много. Не сдюжим. А вот если они нам начнут палки в колеса вставлять, то будет нам конкретная труба. Да и вообще, сейчас у них вице-президент займет место убитого. А он парень пожестче прежнего. Да и вообще, что еще расследование покажет... Это, кстати, не Вы?

   – С какой стати. Это – не наши методы.

   – Ага. Это Вы кому другому расскажите. Ко мне Ваши бывшие коллеги из наших спецов уже сколько раз приходили с предложениями: то один китаец им не нравится, то другой хан в Средней Азии. Им только волю дай. Я-то обычно стараюсь их тормозить, а Вы что, никогда не прибегали к таким методам? Ни в жизнь не поверю!

   – Послушайте, не будем об этом. Я хочу вернуться к идее объединения.

   – Знаю про такое, слышал, но только простите за откровенность, а почему если объединяться, то именно под эгидой НКР?

   – Но и численность населения, и экономический потенциал, и военная сила...

   – Да у нас скоро будет не меньше. Вы же видите, как мы растем. Ресурсов – на две державы хватит. И свой вектор развития, и его идеология есть. А у Вас что? Переместиться на две ступеньки вверх в европейской политике и все равно не достичь верхней площадки? А зачем нам это нужно? Мы хотим быть здесь, в Азии первыми. И будем. Особенно, если вы к нам присоединитесь.

   – Но Россия, все же, – европейская держава.

   – Угу, и поэтому мы или тянемся к этим европейцам и доказываем им, что мы не хуже, а они нас иногда снисходительно по плечу похлопывают, или воюем за их интересы, позабыв о собственных. А чуть что не так – так вот уже их эскадры на подходе! А здесь другое. Здесь мы можем рулить первым номером. Так что подумайте. А завтра после охоты можем еще поговорить. Если у Вас, конечно, есть какой-то особый интерес к медведям, – и премьер хитро улыбнулся.

   Все было очевидно: Питер и Омск играли в эту игру вместе. Проклиная про себя своих бывших коллег, которые обещали ему оказавшуюся блефом всеобщую поддержку, Верховный отказался от охоты и на следующий день выехал обратно в Киев. Трудно сказать, что бы он там сразу натворил, если бы поддался на уговоры своих помощников и отправился в эту поездку на недавно приобретенном специально для его поездок с визитами британском пассажирском аэроплане в люксовом исполнении. Но неторопливый бег поезда, постепенно сменявшиеся за окном картины Западной Сибири и Урала, где жизнь буквально кипела, позволили ему несколько остыть, и в Екатеринбурге он вдруг изменил маршрут: вместо Перми и Нижнего поезд пошел южнее, через Казань.

   Верховный даже сам до конца не понял зачем, но ему захотелось срочно увидеть Померанцева и поговорить с ним. Вины казанского губернатора в том, что произошло, не было никакой, и речь шла не о претензиях. Верховному хотелось узнать мнение этого человека о том, почему здание, которое он строил не один год, и казалось бы, все предусмотрел, вдруг оказалось стоящим на песке и рухнуло в один миг.

   Телеграмма обогнала поезд всего на несколько часов и известие о том, что Верховный не только едет южным маршрутом, но и собирается остановиться в Казани на ночь, всполошило всех: и тех, кого это непосредственно касалось, и всех остальных в придачу.

   Померанцев старался в последние месяцы следить за обсуждением вопроса об Аляске с зарубежными партнерами. Сейчас он понимал, что дело, похоже, накрылось окончательно, и мучился недобрыми предчувствиями. Кто знает, чего захочет от него Верховный на этот раз.

   К счастью, администратором он был неплохим, подобранные им сотрудники губернского управления дело знали, и буквально за пару часов была подготовлена и резиденция главы государства в казанском Кремле, и гостиница для размещения его свиты. И в резиденцию, и в гостиницу срочно завозились свежайшие рыбные деликатесы, а для любителей экзотики – и национальные татарские мясные блюда. Даже кувшины с кумысом приготовили.

   По протоколу Померанцев вошел в вагон Верховного сразу после остановки поезда. Оркестра и караула на перроне выстраивать не стали, но публики собралось изрядно. И откуда только люди узнали о приезде высокого гостя?

   Верховный любезно ответил на приветствия губернатора, и они вместе вышли на перрон. Жандармы несколько оттеснили толпу, но какая-то экзальтированная дама пыталась пробиться с букетом цветов между двумя соседними жандармами. Она активно размахивала своим букетом, кричала «Браво!» и еще что-то в этом духе и привлекла внимание Верховного. Не то, чтобы народ в последнее время стал относиться к нему плохо, но ропот и внутреннее напряжение нарастали, и столь бурное проявление восторга он заметил. Поскольку заранее никаких подходов к публике запланировано не было, Верховный импровизировать не собирался, но на минуту задержался, чтобы приветливо помахать даме рукой. В этот момент и раздался выстрел.

   Глава двадцать первая

   Позднее, вспоминая случившееся, Померанцев часто ругал себя. Дело в том, что поезд Верховного не имел телеграфной связи и после прибытия на очередную станцию один из сотрудников его канцелярии срочно шел на телеграф и принимал поступившие на его имя срочные депеши. Если что-то действительно не терпело отлагательств, то он сразу догладывал об этом боссу. Так вот, в этот раз этот сотрудник почти бежал им навстречу. Сообщение было действительно важным – два часа назад в Лондоне был застрелен премьер-министр Великобритании. Узнай об этом Верховный еще в вагоне, он бы точно задумался: два покушения за два дня это многовато. Можно было принять дополнительные меры безопасности или вообще проследовать дальше на Москву и Киев. Но вышло как вышло, и Верховный рухнул рядом с Померанцевым с простреленной головой.

   Выстрел был мастерский. С крыши дома на другой стороне привокзальной площади при том, что цель, как потом установило следствие, открылась для снайпера буквально на пару секунд. Кстати, даму с букетом в сутолоке так и не задержали, и осталось неизвестным, не была ли секундная задержка, которую она создала, частью общего плана. Вообще место, откуда стрелял снайпер, нашли уже через полчаса, но что толку. Он оставил там и винтовку с очень приличной оптикой, и даже бинокль, при помощи которого его сообщник, похоже, давал ему наводку на цель. Попытка искать или стрелка с помощником, или их по отдельности, вообще сработала не в пользу преследователей. Только через пару часов поголовных опросов жителей выяснилось, что один из них видел выходящими из подъезда вообще пару – мужчину и женщину! А кто сказал, что наводить стрелка должен обязательно мужчина? И что вообще стрелок не был женщиной? Так что время было потеряно, и покушавшихся так и не нашли.

   После убийства Верховного во власти НКР образовался форменный хаос. Формально, по конституции, его место до новых выборов должен был занять глава Государственной думы, но такой вариант многих не устраивал. Что удивительно, всеобщий шок от случившегося вовсе не помешал руководству канцелярии сразу же попытаться запустить интригу в свою пользу. Впрочем, этих людей понять было можно. Статус этой конторы со смертью Верховного стал более, чем сомнителен. Законы страны вообще не предусматривали ни ее существования, ни наличия у нее каких-либо властных полномочий. И кто же так сразу согласится спуститься с небес в неизвестность?

   Померанцев, чуть отойдя от первого шока и увидев, что происходит вокруг, жестко взял контроль над дальнейшим развитием событий в свои руки. Жандармы действовали довольно толково: оцепляли, опрашивали, кого-то даже задерживали. Но оставалась еще масса других дел самого широкого спектра. Пришлось хвататься за все сразу. Здесь уже было не важно, обязан ли начальник местного авто-броневого училища подчиняться гражданскому губернатору или нет, но если сказано жестко, что курсантами надо усилить обычные полицейские патрули, то и спорить начальник не будет. Себе дороже может оказаться. Так, раздавая направо и налево указания и поручения и не думая о том, а не превысил ли он тем самым свои полномочия, Померанцев пресек попытку сотрудников канцелярии организовать форменную информационную блокаду города, чтобы не допустить утечки информации о случившемся. Затем он сам связался с Председателем Государственной думы и объяснил, что тому предстоит уже завтра провести экстренное заседание правительства. По ходу дела пришлось рявкнуть на протокол убитого, который пытался предложить сразу же выставить его тело чуть ли не в здании вокзала, или, в крайнем случае, отвезти его в Кремль, в резиденцию.

   – И что мы там с ним будем делать? – здесь Померанцев просто сорвался, – значит так, я своим приказом назначаю медицинскую комиссию, которая должна установить факт и причину смерти. А для этого отвезти дело надо в морг! И никаких вопросов! И, кстати, приготовить его к перевозке к Киев. Завтра траурным поездом и отправим. А там выставляйте, отпевайте и хороните. В столице положено все это делать!

   Но это были цветочки. Ягодки появились к ночи, когда Померанцев, наконец, добрался до своего кабинета в Казанском кремле. Он только успел сесть за стол, пытаясь собраться с мыслями и выстроить план действий на завтрашний день, как дверь в кабинет открылась без стука, и в нее вошел теперь уже бывший глава канцелярии. Он присел за сто для совещаний, тяжело вздохнул и приступил к делу.

   – Позвольте поблагодарить Вас за проявленную распорядительность. Хоть кто-то из нас сумел взять ситуацию под контроль. Но сейчас нас должно беспокоить другое.

   Померанцев молча ждал дальнейшего.

   – Вы уже позвонили ИО. Понимаю, что это было Ваша обязанность. Но давайте рассуждать здраво. Ситуация сложная. Мировых лидеров убивают одного за другим. Наш уже третий за всего лишь пару дней. Что последует дальше? Возможно, мы на грани войны или еще чего похуже. А ИО Вы ведь даже лично знаете. В Думе он выше всяких похвал, но – не лидер, согласитесь, не лидер.

   – А мы с Вами здесь сейчас что, определяем, кто будет следующим главой государства? Насколько я помню, выборы должны будут состояться уже через три месяца.

   – И чем это все кончится? Ничего толком не готово, выборщиков не наметили, программы нет. И кого мы получим?

   – Того, кого выберет народ.

   – Ой, да бросьте. Народ проголосует как надо. Но сейчас мы такой роскоши позволить себе не можем.

   – И что Вы предлагаете?

   – Идея пока очень сырая. Грубо говоря, хунту. 5-6 человек. Силовиков – варту и полицию, кого-то от военных. От губернаторов – Вас. От прежней власти, для обеспечения преемственности – меня. Все мы практики, никаких краснобаев.

   – И кто рулит?

   – Я, конечно. А как же иначе? А практически все просто: завтра соберем здесь у Вас ну, пусть это будет «комитет спасения». Здесь же прощание с Верховным устроим, в Киев даже и не повезем. Туда вообще ни ногой, пока все не уляжется.

   – А где хоронить? – Померанцев почти обалдел от такого предложения.

   – У него родовое имение под Курском, туда потом и отвезем, но сейчас не это главное. Нагнетаем изо всех сил! Три лидера убиты подряд! Эх, хорошо бы еще кого-нибудь днями...

   Померанцев с интересом разглядывал сидевшего перед ним человека. Знал о нем немного. Верховный привел его с собой и постепенно продвигал по чиновничьей лестнице в своей канцелярии. Видно, всем его устраивал. Два его предшественника на этом посту, которые имели действительно большой административный и деловой опыт, долго не удержались, а этот сидел крепко. И хотя многое в происходящем Померанцева, действительно, очень настораживало, но соглашаться на эту авантюру он не собирался. Возможно, действительно, страну и народ ожидали тяжелые испытания, но вот только пройти через них под руководством такой «хунты» – это из области научной фантастики.

   Померанцев уже открыл рот для ответа, но тут раздался телефонный звонок. Он с удовольствием схватил трубку и услышал голос коллеги из соседней, Нижегородской, губернии.

   – Привет сосед! – тот как всегда окал, будучи из природных волгарей, – как ты там, держишься? Ты вот что: если помощь какая нужна, ты только свистни! Тут сейчас по радио ИО выступает, рассказал о твоем звонке и уже пообещал завтра назначить дату выборов. Там у тебя, небось, сейчас шустрят эти, канцелярские? Так ты гони их в шею, надоели всем хуже комаров. А если будут упираться, то имей в виду: я перед разговором с тобой всех наших по Волге обзвонил, да и Дон вниманием не обошел. Надо будет – все встанут. А Москва там, говорят, уже даже и кандидата какого-то на выборы выставить готова. А они пустозвона не предложат. Так что держись! Мы в тебя верим.

   Во время монолога собеседника Померанцев специально держал трубку так, чтобы слова нижегородца были слышны и позднему гостю. Поблагодарив коллегу и попрощавшись, он положил трубку и вопросительно посмотрел на бывшего главу канцелярии.

   – У Вас все? Мне к словам соседа добавить нечего. Так что рекомендую пойти отдохнуть и собираться. Завтра в полдень траурный поезд уедет в Киев. Думаю, что Вам логично отправиться с ним.

   Следующее утро принесло новые новости, на этот раз из Парижа. Да, именно так. Президент Франции. Из винтовки, прямо в своем автомобиле. Мир охватила паника. Государственные лидеры, которые до этого чувствовали себя довольно спокойно, попрятались за семью замками, нервозность в отношениях между государствами возросла многократно, казалось, достаточно искры и полыхнет пламя новой мировой войны. Но главное – никто не понимал, кто стоит за этими покушениями.

   Померанцев в ту ночь так и не лег спать. Понимая, что его ночной гость приходил не только от себя и не случайно предлагал включить в число «избранных», в первую очередь, силовиков, он решил, что полностью полагаться на следующий день только на полицию и жандармов не стоит. Прямо среди ночи он приехал к Германовым и попросил их срочно связать его с Петровым. В результате утром патрули водников – все с траурными повязками на рукавах! – взяли под контроль всю прибрежную часть города, включая и подходы к вокзалу. А поскольку от Германовых Померанцев поехал домой к очень уважаемому, но скромному мулле и имел с ним долгий разговор, рядом с водниками встали татары, а перрон, по которому от машины до вагона несли гроб с телом Верховного, оказался застелен тончайшими коврами восточной работы.

   Нельзя сказать, что Верховного при жизни народ глубоко любил. Но странным образом и при пересадке в Москве, и по прибытию в Киев тоже соблюдался заданный в Казани тон высочайшего уважения к памяти покойного. Злые языки, правда, утверждали, что таким образом народ чтит не погибшего, а конституцию страны.

   В установленный срок состоялись очередные выборы коллегии выборщиков. В результате ожесточенной закулисной борьбы новым руководителем страны была выбрана компромиссная фигура – им стал Померанцев! При этом он прекрасно отдавал себе отчет в том, что московский кандидат, и как минимум один из кандидатов чисто украинского лобби были сильнее и перспективнее, но теневые хозяева жизни с Банковской улицы решили, что делать слишком резкий крен в политической жизни страны не стоит – чревато! Перед Померанцевым была поставлена задача медленно, постепенно устранить ненужный крен в пользу силовиков и освободить бизнес от их назойливой опеки. И последующие 10 лет он упорно и настойчиво работал в этом направлении. Результат сказался не сразу. Надо было менять людей, укреплять независимость судебной системы, развивать местное самоуправление, возвращая ему те полномочия, которые оттяпала в свою пользу центральная власть при прошлом руководстве.

   В результате период до конца 70-х годов стал благословенным – как потом говорили – этапом жизни страны. К удивлению многих Померанцев, бывший гетман закордонных справ, вовсе не увлекался внешнеполитическими вопросами. В отличие от своих предшественников он не пытался добиться дешевой популярности среди народа за счет эффектных и громких действий на мировой арене. Как ни странно, в этом отношении он оказался приверженцем французской политической школы, которая, как известно, считает внешние дела подчиненными по отношению к проблемам внутренним.

   Правда, в самом начале своего правления ему пришлось пройти через крайне сложный период в международных отношениях.

   Дело в том, что с убийством французского президента «эпидемия покушений», как потом назвали череду терактов, не кончилась. На смену выстрелам пришли взрывы. Впервые они прозвучали на церемонии государственных похорон в Париже. Не проводить их с участием зарубежных гостей было невозможно. Это было бы равносильно капитуляции, причем не понятно, перед кем. Опасаясь снайперов, французы блокировали не только чердаки и крыши, но и все окна квартир, выходившие на улицы по маршруту движения кортежа к Дворцу инвалидов. Естественно, был полностью закрыт доступ на Эйфелеву башню. По всему городу и департаменту Сены немедленно задерживались любые граждане, перевозящие или переносящие длинные предметы, в которых можно было подозревать винтовку. И церемония похорон прошла безукоризненно. Взрывы начались позднее, когда кортежи глав государств и правительств уже разъехались от Дворца Инвалидов и стали прибывать в гостиницы, где размещались высокие гости. Взрывные устройства направленного действия оказались размещены на первых этажах зданий, мимо которых проезжали машины.

   Реально террористы добились немногого – погиб лишь один второстепенный премьер и несколько глав получили ранения. Правда, общее количество пострадавших исчислялось сотнями. Способ покушений был не слишком эффективен, да к тому же, все взрывы происходили на сравнительно узких улицах у не самых роскошных отелей. Хуже было то, что стало очевидно: организаторы покушений не намерены останавливаться. И что ожидать дальше – не знал уже никто.

   Взрывами в Париже дело не ограничилось. Главу правительства Пруссии пытались «достать» уже дома, по возвращении из Парижа. И очень подозрительно выглядела катастрофа самолета президента одной из Балканских стран на обратном пути с похорон. По негласной договоренности было решено не информировать общественность о неудавшихся покушениях, но взаимный обмен информацией был налажен, и доступная немногим общая картина просто пугала.

   Разведки и контрразведки всех стран сбились с ног, но достоверной информации об организаторах и заказчиках покушений по-прежнему не было. Нет, конечно, масса подпольных левых, правых и не пойми каких групп и движений пытались взять на себя авторство, но все это было не то. По одной простой причине. Никто не мог внятно объяснить: зачем все это делалось. Да и объем ресурсов, которые пошли на подготовку всего этого кошмара явно зашкаливал и был непосилен для всей этой террористической мелкоты.

   Исходя из общего принципа: не верить никому, охотники за супер-террористами на всякий случай подозревали и друг друга, но здравый смысл опровергал любые конспирологические теории на этот счет. Потери, которые уже понесли ведущие державы, намного превосходили любые возможные выгоды от устранения сильных лидеров их соперников.

   Вдохновленные чужим примером, активизировались и местные, доморощенные террористы. До лидеров большинство из них и не мечтало дотянуться, но пострелять по высокопоставленным чиновникам и политикам желающих нашлось немало. Ситуация стала накаляться.

   Кто знает, во что все это могло бы вылиться, но, что касается реакции широкой общественности, то террористы явно не достигли желаемого. Растерянность и даже страх на первом этапе, безусловно, присутствовали. Но продлилось это недолго и уж, во всяком случае, широкой поддержки такие ужасные способы борьбы с властью не получили. Более того, может просто в силу инстинкта самосохранения – все же теракты в Париже собрали слишком много жертв из числа простых жителей города, или из чувства солидарности, но уровень настороженности и бдительности среди простых граждан невероятно вырос и создавал реальные трудности для тех, кто готовил новые теракты. Общество с отвращением отвергло терроризм как способ политической борьбы.

   Глава двадцать вторая

   Федор отложил последнюю бумагу и с облегчением вздохнул. Он все чаще с тоской вспоминал те времена, когда только начинал работать в этой больнице простым врачом. Сейчас, пройдя за минувшие годы всю медицинскую «лестницу», он уже второй год занимал кабинет главного врача, а, значит, к концу каждого рабочего дня приходилось иметь дело с толстой кипой различных бумаг. Жизнь в больнице кипела, и каждый шаг сопровождался различными бумагами, многие из которых, в конце концов, оказывались у него на столе. Не то, чтобы Федора привлекала такая карьера, но, отчасти, так уж получалось, что в нужный момент он оказывался наиболее подходящим кандидатом на то, чтобы брать на себя немного больше ответственности, да и был в его жизни самый важный фактор – Маша, которая считала, что уж ее-то Федор – самый умный, лучший и кому, как не ему... Спорить с ней не хотелось. И как можно спорить с женой, которая за эти годы родила ему четырех очаровательных детей? После рождения четвертого она решительно попрощалась со школой, и теперь все заботы о благополучии семьи лежали на Федоре. Так что должность главного врача и связанное с ней высокое денежное содержание были вполне уместны. Для частной практики оставались практически одни выходные, но это был скорее приварок, чем заработок.

   Чего Федор решительно боялся, так это превратиться в классического бюрократа от медицины, который ни операции толком провести не может, ни диагноза не поставит. Так что с самого начала он взял за правило как минимум половину рабочего дня в больнице посвящать «практической медицине» – оперировать, вести больных, участвовать в обычной рядовой медицинской текучке. В результате с кипами служебных документов иногда приходилось разбираться по вечерам, как это сегодня и получилось.

   Так что звонок из приемного отделения застал его на рабочем месте. Звонок был странным. Больной, а, вернее, раненый, снятый с транссибирского экспресса и доставленный к ним в больницу и уже фактически положенный на операционный стол, узнав фамилию главного врача, срочно просил его подойти в операционную.

   Знакомых у Федора было много и с прежних времен, и приобретенных уже здесь, в УралСибе, так что ничего удивительного в этом не было. Странно было другое. Пассажиры экспресса, случалось, попадали в больницу с ранениями, но, как правило, это был весьма специфический контингент. На стройках Востока использовалось немало заключенных, и не все из них, освободившись после отбытия наказания, могли мирно доехать до дома. Случалось, бузили с неприятными последствиями и золотодобытчики. Но было бы странно, чтобы кто-то из этой публики оказался его настолько хорошо знакомым.

   Однако, проветриться за операционным столом – это всегда полезно, и Федор охотно откликнулся на просьбу.

   Раненый был плох. Это Федор понял сразу, войдя в операционную и по его виду, и по озабоченным лицам персонала. Хирург принял его приход с откровенным облегчением. Опеки он не любил, но случай был сложный и редкий.

   – Множественные ножевые ранения, – озабоченно доложил он, – большая потеря крови. Очень странно все это выглядит. На обычную драку совсем не похоже. Не удары ножом, а именно порезы – длинные и глубокие. Поэтому он еще и жив – пока не вижу поражений внутренних органов. Он очень просил переговорить с Вами, но я побоялся откладывать операцию, пока Вы помоетесь. Так что уже начали.

   – Правильно сделали, – Федор понимал озабоченность коллеги. Последнее, что сейчас нужно, – это взаимные упреки. А сердце у него, прямо надо сказать, захолонуло, потому что в лежащем пациенте он узнал своего старого знакомого Николая.

   За последние несколько лет они не раз встречались, но, учитывая уж слишком живую службу Николая, постоянно поддерживать отношения не получалось. В последние год-два он, вроде бы опять что-то там делал в Китае и, как бы, уже до полковника дорос.

   – Делаем ревизию ран, шьем и главное – следим за основными показателями, – собственно, особых указаний от Федора тут и не требовалось, все уже и так работали, но положение обязывало, – и помним, что на столе у нас мой старый боевой друг и прекрасный офицер.

   Вечер выдался тяжелый. Все оказалось не так просто, как выглядело в начале. Пара проникающих ранений, все же, нашлась, и какое-то время все было, действительно, на грани. Так что до своего кабинета Федор добрался только к ночи.

   Еще на выходе из операционной ему сказали, что никаких документов у раненого с собой не оказалось, хотя одежда выглядела – если не считать того, что она была вся изрезана и запачкана кровью – очень недешево. Так что, предупредив в очередной раз Машу, что он задерживается в больнице, Федор снял телефонную трубку и позвонил в городское управление службы безопасности. От дежурного толку, конечно, не было, но он обещал, что Федору скоро перезвонят.

   Действительно, звонок раздался скоро. Николай служил по другому ведомству, но фамилия его в определенных кругах была слишком хорошо известна, чтобы дежурный не понял, кого надо подключать к делу.

   – Федор? Привет! Тебе мое имя ничего не скажет, но мы вас с Николаем встречали во Владивостоке. Значит, он у тебя? А мы с ног сбились! Будем через полчаса, а пока огромная просьба: мобилизуй всех своих, чтобы к нему, не дай Бог, никто не проник. Дело очень серьезное! Угроза реальная! Жди.

   Ничего себе просьба. Ночью в больнице один дежурный врач и сестры. Да еще старик-сторож у ворот. Федор был не уверен, что у него и оружие-то есть. Посидел, подумал. Открыл сейф, вынул из самого дальнего угла тот самый старый браунинг, который получил в свое время от Германова, положил его в карман халата и пошел к палате Николая.

   К счастью, обошлось. Коллеги Николая появились действительно через полчаса. Только увидев их, Федор понял, что забыл объяснить им, как пройти ночью в закрытую больницу, но когда он начал извиняться, те только рассмеялись – такие пустяки их не смущали. Похоже, они умели проходить сквозь стены. Пока, впрочем, дело ограничилось тем, что они тщательно перетряхнули вещи своего коллеги и, судя по их разочарованному виду, не нашли того, что искали. После этого долго благодарили Федора, а старший – тот самый знакомый еще по Владивостоку – понимающе кивнул на его оттопыренный карман и сказал своим:

   – Вот какой у нас доктор! Если что, так и сам может! Гвардия! Варшаву и Стамбул брал! А у нас здесь императора захватил!

   К удивлению Федора на молодых, с его точки зрения, ребят эти слова произвели магическое воздействие. Они – в штатском! – встали перед ним по стойке смирно и после долго смотрели с нескрываемым уважением.

   С этого момента у палаты Николая было установлено посменное дежурство, а у входа в больницу осталась одна из машин еще с парой парней с военной выправкой. Автоматы на коленях они даже особенно и не скрывали. Федор клятвенно обещал, что будет звонить по нескольким телефонам, которыми его снабдили, в случае, если раненый придет в себя, и дал осторожный прогноз в отношении сроков его возможного перевода в военный госпиталь. Последняя идея ему особенно понравилась. Николай ему был дорог, но действия его коллег убедительно показывали: они всерьез опасаются новых покушений на жизнь раненого. Вот только перестрелки в больнице Федору не хватало для полного счастья. Ночные сестры и так наверняка на следующий день взбудоражат весь коллектив рассказами об увиденном.