Текст книги "Слишком мало друзей (СИ)"

Автор книги: Вадим Розанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

   Рядом с собой, со стороны входа, вице-губернатор обнаружил жандармского полковника в летней светлой форме и ректора университета в бежевом полотняном костюме. Про себя он только порадовался, что, как говорится, на всякий случай, с утра вместо летнего костюма одел хоть и повседневный, но, все же, виц-мундир. Уж слишком официально все это выглядело.

   Настенные часы пробили двенадцать, и с последним ударом Германов вышел на середину зала.

   – Господа! – говорить на публику он умел, и сейчас его голос звучал так, что вице-губернатору, сугубо штатскому человеку, захотелось принять стойку смирно, – мы с супругой, – полупоклон в сторону Ольги, – пригласили вас сюда для того, чтобы проинформировать о невероятной находке. Скажу сразу: вижу в случившемся не иначе как промысел Божий. Но начнем по порядку. Передаю слово своей супруге.

   Теперь на первый план выдвинулась Ольга и сразу перешла к сути дела.

   – Не так давно наш друг, капитан Петров, – кивок в сторону речника, – сообщил нам, что одна петербурженка – дама весьма преклонного возраста, находящаяся, к сожалению, в стесненных обстоятельствах – готова передать мне один из предметов обстановки, который ранее принадлежал одной из ветвей моей семьи. Дело в том, что моя девичья фамилия – Остен-Сакен. Фамильные гербы многих ветвей нашей семьи были украшены баронскими коронами. Нам переслали фотографию этого бюро, и я, действительно, вспомнила, что видела его в детстве в доме моей бабушки, баронессы Остен-Сакен. С помощью нашего друга мы сумели урегулировать с упомянутой дамой все практические вопросы, и около недели назад это бюро было доставлено в наш дом.

   Здесь Ольга сделала шаг в сторону и указала рукой на старинное трюмо.

   – Как видите, оно требует ремонта и реставрации. Мы, естественно, обратились к признанному эксперту в этой области, господину Гаспаряну, – новый кивок и владелец антикварного магазина сделал шаг вперед и подобострастно поклонился высокому собранию, – он привлек специалистов, которые приступили к работе. И вот, что обнаружилось.

   Ольга сделала знак мастеровому и тот, обильно потея, подошел к трюмо, выдвинул боковые и нижние ящики и затем запустил руку куда внутрь трюмо. В абсолютной тишине раздался щелчок, и вертикально стоящее зеркало несколько сдвинулось с места. Мастеровой потянул его на себя, и за зеркалом глазам присутствующих открылось углубление, в котором вертикально стояла очень старая темная кожаная папка.

   Инициативу опять взял на себя Германов. Он взял со стоящего у стены небольшого столика тонкие белые перчатки и одел их. Петров после этого перенес столик на середину комнаты и покрыл его большим шелковым платком зеленого цвета.

   Германов крайне осторожно вынул папку из углубления, положил ее на столик и открыл. Так же осторожно он вынул оттуда старые пожелтевшие листы, покрытые рукописными строчками с печатями и подписями, продемонстрировал их присутствующим и продолжил.

   – Господа, ознакомившись с этой находкой, я немедленно связался со своими коллегами, профессорами кафедры истории нашего университета, докторами наук Мильштейном и Красновым, а также привлек для технической работы группу собственных студентов и аспирантов. Скажу откровенно, я никогда не решился бы сам делать какие-либо утверждения по поводу этой находки – ответственность слишком велика. Авторитет моих коллег общепризнан. Позволю себя надеяться, что и мое имя в мире истории тоже кое-что значит. Наш вывод, сделанный, повторяю, самостоятельно каждым из нас, а затем подтвержденный в ходе закрытой научной конференции, ход которой запротоколирован, однозначен: перед нами дополнительная, секретная статься договора о передаче Россией Аляски Северо-Американским Соединенным Штатам. И эта статья дает России право в определенные периоды времени ставить вопрос о ее возвращении. Не буду сейчас вдаваться в детали нашего исследования, тех научных методов, которые нами использовались, но подтверждаю: наш вывод однозначен и мы готовы отстаивать его перед любой аудиторией.

   Здесь оба профессора согласно закивали головами. Чувствовалось, что слова Гетманова им в высшей степени приятны.

   – И последнее, – продолжил Германов, – осознав, что именно попало нам в руки, мы с помощью моего старого боевого друга, капитана Петрова приняли необходимые меры безопасности. Вероятно, входя в дом, вы обратили внимание на караул у дверей. Заверяю вас, что последние двое суток наш дом находился в кольце надежной охраны.

   – Речфлот не подведет! – впервые в зале прозвучал голос Петрова, – половина моего экипажа ходила на Стамбул, ветераны.

   Германов благодарно кивнул ему и продолжил.

   – Считаю, что свой гражданский долг мы выполнили. Позвольте теперь передать этот документ представителю государственной власти, нашему уважаемому вице-губернатору для того, чтобы направить его, как и положено, в столицу, где центральная власть распорядится им по своему усмотрению.

   Завершив свою речь, Германов положил папку на стол, с помощью Ольги и Петрова завернул ее в зеленый шелк и затем передал получившийся сверток вице-губернатору.

   Сказать, что тот был потрясен услышанным, значит, ничего не сказать. Но до своего нынешнего поста он поднялся не случайно, виды видывал и как надо реагировать – тем более в присутствии прессы – понимал прекрасно.

   – Профессор, госпожа Германова, капитан и все вы, друзья мои! – он сумел охватить сразу всех, причастных к этому делу, – не сомневаюсь, что я переживаю сейчас самый важный момент в своей карьере. Вы являете собой высочайший пример гражданской ответственности. Мне трудно оценить сейчас сам факт появления этого документа, но очевидно, что сделанное вами прославит и ваши имена, и наш город, и его славный университет. Искренне благодарен вам и уверен, что государственная власть по достоинству оценит ваш поступок. Заверяю, что ваша находка незамедлительно и со всеми необходимыми предосторожностями будет направлена в Киев.

   Он уже было совсем собрался завершить на этом церемонию, но тут вмешался жандармский полковник.

   – Позвольте и мне сказать несколько слов. Не скрою: впечатлен! Приятно видеть, как люди проявляют высочайшую ответственность, когда речь идет о государственных интересах. Но и мы, как говорится, не лыком шиты. Позвольте нам задержаться в вашем доме еще на несколько минут. Я немедленно вызову соответствующий случаю караул, который будет сопровождать нашего уважаемого вице-губернатора и документ до здания губернского управления, которое мы тоже возьмем под особую охрану.

   Петров одобрительно кивнул, а Ольга пригласила всех присутствующих на выходящую в сад открытую террасу, где два студента уже вовсю открывали шампанское.

   За бокалом разговоры стали уже менее официальными. Журналисты окружили Германова и Ольгу. Профессора мучили вопросом: а что же дальше? Как практически можно использовать найденный документ? Ольга же привлекла их к себе сама, пообещав позднее рассказать семейную легенду, объясняющую, как этот государственный документ мог оказаться в семейном трюмо. Желающих получить такой эксклюзив оказалось более, чем достаточно.

   Вице-губернатор стоял, прижав сверток к груди, и с тоской наблюдал эти разговоры. Он предпочел бы, чтобы передача документа прошла максимально тихо и дискретно, без излишней публичности. А там пусть начальство в Киеве и решало бы, что делать с ним дальше. Но тайна уже вырвалась на волю, и он предвидел многочисленные упреки, что не сумел ее сохранить.

   Полковник, лихо опрокинул свой бокал, подошел к нему и предложил:

   – Давайте подержу. А Вы пока выпейте. Лишним не будет. Я бы сейчас и чего покрепче хватил.

   Так, передавая друг другу сверток, они выпили по паре бокалов и, действительно, немного отпустило. Оба понимали, что сейчас их задача немедленно проинформировать Киев, чтобы там о находке узнали не из телеграфной ленты новостей, а от тех, кому положено своевременно информировать власти, и обеспечить максимальную сохранность документа.

   Так что затягивать не стали и ушли первыми, как только в дверях появился жандармский поручик, командовавший конвоем. Так и ехали до Кремля единой колонной, прикрытой спереди и сзади открытыми внедорожниками, набитыми до зубов вооруженными жандармами. Случайные свидетели этого действа из числа потрясенных жителей еще долго делились впечатлениями со своими знакомыми. Уж слишком необычным было это зрелище для провинциальной тихой Казани.

   Следом дом Германовых покинули журналисты, которые как-то разом прыснули по своим редакциям. Теперь от скорости у них зависело многое. Ректор университета и профессора подзадержались. Германову даже пришлось увести их в кабинет, где, перейдя на коньяк, они принялись строить наполеоновские планы новых публикаций, научных конференций и симпозиумов, посвященных находке. Домой он их отправил тогда, когда ректор клятвенно пообещал «двинуть» хозяина дома в академики и создать на факультете специальную кафедру по «вопросу об Аляске». Германову пришлось еще долго усаживать раздухарившегося ректора в такси, оставляя без внимания его бодрые выкрики:

   «Нет, а кто другой? Ты скажи мне, кто другой такое бы смог? И где, как не у нас?» – и так далее в таком же духе.

   Профессора, которые в лучших академических традициях, уже поделили между собой «нюансы» грядущих исследований, ушли вместе, продолжая поиск уже абсолютных мелочей, которые тоже надо было застолбить сегодня, пока завтра не выстроится очередь желающих их как следует всесторонне поисследовать.

   Ну, а Петров собрал вокруг себя в саду речников и студентов. Они сменили мундиры и тужурки на более удобную одежду и стали жарить шашлыки, для которых все было заготовлено заранее. Сначала, правда, Петров собрал у своих целый саквояж всякого стреляющего железа и спрятал его в тайнике в подвале. Позднее к ним вышли Германов с Ольгой, и еще долго бойцы вспоминали всякое разное.

   Наутро за завтраком, морщась от головной боли, профессор что-то долго вспоминал и потом неуверенно спросил у жены:

   – Послушай, он там вчера что-то рассказывал... А это правда, что ты, как бы повежливее выразиться, позаимствовала у Боргезе какую-то новую модель акваланга?

   Ольга в ответ мечтательно вздохнула.

   – Видел бы ты меня в этом купальнике. Он, бедняга, решил, что я утонула, а я просто уплыла с этим аквалангом на соседнюю яхту. Да, было время. Да оставь ты этот кофе! Сейчас рассолу принесу.

   Глава девятнадцатая

   А в Крыму Померанцев каждый день брал в руки газеты с душевным трепетом. Он понимал, что его друзья тянуть не будут и, как только они будут готовы со всеми деталями, то сенсация грянет незамедлительно. И вот, отпуск подходит к концу, завтра отъезд, и утренняя газета приносит первое сенсационное сообщение из Казани. Деталей пока мало, очевидно, что сообщение пришло когда газета была уже почти сверстана, так что, увидев в холле по дороге на завтрак заголовок, Померанцев развернулся и отправился обратно в номер, чтобы успеть послушать ближайший выпуск новостей по радио. Телевидение уже вовсю разворачивалось в крупных городах, но в Ялту оно еще не пришло.

   Стук в дверь, однако, раздался еще до начала радионовостей. Померанцев открыл и с удивлением увидел запыхавшегося и взволнованного управляющего.

   – Мне только что звонили. За Вами уже выслали машину. Будет здесь в течение получаса. Просили сразу же выехать. Я решил никому не поручать и пришел сам, – он явно не привык к такого рода звонкам и смотрел на Померанцева с восхищением. Имени Верховного произнесено не было, но тут и так все было ясно.

   Пришлось срочно переодеваться. По дороге к выходу Померанцев зашел на завтрак, не садясь, выпил стакан чая и в сопровождении Веры направился к выходу.

   – Я тебя заклинаю: ни во что не ввязывайся! И храни тебя Господь! – прощальные слова жены показали Померанцеву, насколько глубоко она переживала происходящее, сохраняя внешне абсолютно спокойный вид. Наблюдая за ней, остальные отдыхающие, наверное, полагали, что Померанцева через день вызывают куда-то в верха.

   Ехали быстро, но за это время Померанцев успел прогнать в уме возможные варианты. Повернуться могло по-всякому.

   На этот раз приема у Верховного ждать не пришлось вообще. Его крымская резиденция вообще преобразилась. Здание кипело жизнью: сновали курьеры, звонили все телефоны сразу, масса чиновников перемещалась по коридорам и кабинетам с крайне озабоченным видом.

   Верховный встретил Померанцева с распростертыми объятиями.

   – Благодарю Вас, губернатор! Не скрою, надеялся на Вас, но то, что Вы сделали, превзошло все мои ожидания. Такое устроить! И ведь как концы спрятали! С нами никто связать эту находку не сможет при всем желании. И какую фигуру нашли! Историк с богатейшей биографией и, главное, уже однажды нокаутировал всю Европу своим открытием. Если кто и попытается что-то вякнуть, то все историческое сообщество стеной на его защиту встанет. Понимаю, что у Вас и личный интерес был – мне уже доложили, что профессор Германов с Вами в дальнем родстве состоит, но мы это дело замнем, не беспокойтесь. Там Ваш зам такой чепухи телеграфом понаписал. Ясное дело: примазаться собирается. Чуть ли это не он с начальником жандармов убедили Германова немедленно передать документ властям. Замнем, и Вы не наказывайте этого дурака. Наоборот, всех, кто хоть как-то причастен, наградить и щедро, не стесняйтесь. Готовьте предложения. А профессора и супругу его – по высшему разряду. Я уже распорядился.

   – Благодарю Вас, но не в наградах дело...

   – Это я уж, конечно, понимаю. И искренне надеюсь, что организация, к которой Вы принадлежите, будет и в дальнейшем оказывать нашей власти подобную помощь.

   – Простите, но я не принадлежу ни к какой организации...

   – Это Вы кому-нибудь другому расскажите. Я знал, я не сомневался, что был у вас заговор, был! Оперативное чутье – это навсегда! Ко мне уже прибежали вартовые: мол, надо немедленно взять дело в разработку. Запретил. Им только дай очередной заговор раскрыть и посадить всех подряд. А зачем сажать, если заговор в твою пользу? Я Вам больше того скажу, заговор, иной раз, – штука не просто полезная, а вообще необходимая. Как бы мы иначе к власти пришли, если бы в свое время... Да, но это другая история. Так что поздравляю Вас с Владимиром второй степени. И не благодарите, заслужили. Теперь посмотрите, как мы сумеем развернуть это дело на международной арене. И еще. Мое слово твердое: объединим губернии – Поволжье Ваше. Я преданность ценить умею.

   Глава двадцатая

   Верховному не удалось сдержать свое обещание. И не потому, что он нарушил данное слово – просто, никакого объединения губерний не произошло. Впрочем, не произошло почти ничего из затеянного им.

   Международное сообщество восприняло «находку» как своего рода исторический курьез. Еще один из числа многих. Они бывают забавны, такие курьезы, но кто, с какой стати и почему будет на их основе ломать уже налаженную жизнь, переносить границы, менять судьбу государств? Люди, а особенно – политики, живут интересами сегодняшнего дня, и почему они должны менять свою жизнь на основе бумажки столетней давности? Посланцы Верховного, размахивая копиями пресловутой статьи, обивали пороги в столицах европейских стран, но поддержки не встретили нигде. Проклятые британцы, которые раньше на что-то такое намекали и даже, по всем оценкам, объективно вроде бы были заинтересованы, чтобы слегка прищемить хвост своим заокеанским кузенам, только развели руками: нам это не интересно. Потом, неофициально объяснили: долго взвешивали все «за» и «против» и перевесило то обстоятельство, что реанимация документа столетней давности могла создать опасный прецедент и породить целый ряд схожих претензий, но теперь уже в адрес Британии. Международный процесс – он ведь не всегда последовательный. Сплошь и рядом получается так, что в новой исторической ситуации о прежних договорах и обязательствах просто забывают – уж слишком неудобно их вспоминать – и кто знает, что вытащат партнеры из сундуков, покрытых пылью истории?

   Еще лучше поступили «надежные» японцы. Они пообещали, что в случае войны (!) НКР с САСШ за Аляску, они будут готовы тайно поставлять киевлянам те товары, в которых будет нужда. И вся эта чушь была преподнесена как величайшее одолжение!

   Сжав зубы от злости, Верховный, все же, дал поручение своему послу в Вашингтоне поговорить на эту тему с госсекретарем. И разговор состоялся.

   Посол – дипломат опытный – зашел издалека и сделал упор на невероятном факте находки. Вот бывает же так: в старом трюмо лежит бумага, которая переворачивает взгляд на важное историческое событие.

   Госсекретарь в ответ только пожал плечами.

   – Не скрою, мы были в высшей степени удивлены. Почему важные государственные бумаги у вас хранятся в каких-то частных старых трюмо? Это – абсолютный непорядок. У нас такое просто невозможно. Понимаю, что у вас там была война, но неужели вы лишились своих архивов? Это прискорбно. И может иметь серьезные последствия. Но не беспокойтесь: у нас договор хранился как надо, и мы всегда знали об этой статье. Если у вас еще что-то пропало – обращайтесь, поможем восстановить.

   – Позвольте, – такого посол не ожидал, – но в таком случае мы уже накануне 1917 года должны были обсудить возможность возврата Аляски...

   – Коллега, Вы в своем уме? Из наших архивов следует, что уже при ее продаже никто всерьез не воспринимал эту клаузу. Аляска – не зонтик, который дали взаймы на случай дождя. Не хотели бы продавать – и не надо. Вполне возможно, что тогда ее у вас забрали бы англичане. Вы же профессионал, представьте себе, что будет в мире, если сейчас начнут ревизовать территориальные статьи различных договоров. Мы в крови утонем!

   – Но формально...

   – А формально договор заключен от имени Российской империи. А Вы кого представляете? «Новая Киевская Русь» – он протянул эти слова на ломаном русском, выделив именно последние два слова, хотя весь разговор велся по-английски, – Ваш Вещий Олег с нами договора не подписывал. Так что не вижу предмета для разговора.

   Можно было, конечно, уязвить собеседника, напомнив ему, что во времена Олега на месте Вашингтона вообще гуроны с делаварами кремниевыми ножами резались, но практического смысла в этом не было никакого.

   Посол был человеком опытным и все пассажи этого унизительного разговора докладывать в Киев не стал. Ограничился лишь констатацией факта. Но, говорят, Верховному, хватило и этого. Он в ярости изорвал в клочья полученную из посольства шифртелеграмму. Вот была хохма, когда секретчики, проклиная все на свете, склеивали ее обратно кусочек к кусочку – в их службе каждый лист текста на строжайшем учете, не забалуешь. Пару дней Верховный думал, а потом попросил срочно договориться о его встречах с канцлером Балтийской Федерации и премьером УралСиба. Надо было идти на поклон к союзникам.

   В Питере путного разговора не получилось. Тогдашний канцлер хоть и носил это высокое звание, но был явно нечета своему недавнему предшественнику. Для него на том этапе главной была проблема трески. Дело в том, что эстонские и финские рыбаки никак не могли по-хорошему поделить квоты на вылов трески в западной части Финского залива. Каждая из сторон приводила массу аргументов в свою пользу. И не так уж там было и много той трески, но вот, поди ж ты, расспорились. Доходило до того, что и сети друг другу при случае резали, а где-то и ружья в ход пошли. Горячие балтийские парни.

   Услышав обо всем этом уже в первые пять минут разговора с канцлером, Верховный задал ему закономерный вопрос, а куда, собственно, смотрит полиция? И, если у нее плохо с морскими судами, почему бы не подключить к примирению всей этой публики военно-морские силы? Уж прибрежные воды-то они контролировали надежно.

   – Что Вы, что Вы! – замахал руками канцлер, – как можно! Это же наши граждане! Налогоплательщики! Избиратели! Их обижать нельзя! Мы должны удовлетворить их интересы! Сейчас пытаемся договориться о том, что государство компенсирует им ту часть квот, которая стала предметом спора. Причем и тем, и другим.

   – И они что, не согласны получать деньги, даже не выходя в море?

   – Очень трудно уговорить. Они считают, что таким образом пострадают их профессиональные навыки.

   «– И о чем с таким типом можно договориться, если он не знает иного способа приведения собственных граждан в чувство, кроме выплаты им незаработанных денег? Так дойдет до того, что и нам крестьянам придется платить, чтобы они хлеб не сеяли».

   Свои мысли на этот счет Верховный оставил при себе, но историю с Аляской изложил. Реакция превзошла все ожидания.

   Канцлер долго морщил лоб, а потом выдал:

   – Мы не будем против того, чтобы вы ее вернули. Но надо сначала договориться, как и в каком размере НКР компенсирует нам ту часть Аляски, которая полагается нам по праву. Да, и надо еще учесть компенсацию неполученных за эти сто лет доходов. Ладно, чтобы проще было считать, давайте не будем высчитывать проценты на все эти суммы. Хотя их накопилось, конечно, очень немало.

   – Чего накопилось? – Верховный от такой бухгалтерии просто обалдел, – послушайте, Вы же помните поговорку про шкуру не убитого медведя? А в охоте на него Вы поучаствовать не хотите?

   – Охота? На медведя? Интересно, никогда не был. Надо посмотреть мое расписание. Постараюсь выкроить время.

   Только тут до Верховного дошло, что над ним издеваются, причем, судя по всему, с самого начала. Так что он закруглил разговор и в тот же вечер отбыл поездом в Омск.

   Сибиряки принимали его с размахом. И дело было не в их купеческих традициях. Когда имеешь дело с восточными правителями, то скоро понимаешь, что экономить на пышности встреч – себе дороже. Верховного немного резануло, когда сопровождавший его в машине с вокзала в правительственную резиденцию посол бодро доложил ему, что встреча прошла по высшему разряду – явно на уровне китайского лидера и на два порядка выше эмира Бухарского. Оба недавно приезжали в Омск с официальными визитами. Как бы ни вышло, что сибиряки пытаются за счет никому не нужной пышности подсластить горькую пилюлю.

   Похоже, к этому дело и шло. Сразу по приезде вместо деловых переговоров премьер УралСиба устроил званый обед в честь высокого гостя, засыпал его хвалебными тостами, в перерывах между которыми слух и взгляд обедающих услаждали певцы и танцоры. В танцевальной части упор делался на национальные номера и костюмы в сочетании с балетом. Балерины были чудо как хороши. Все было очень вкусно, красиво, шумно и абсолютно бессмысленно. Даже сидя рядом за столом для почетных гостей Верховному удавалось обмениваться с премьером лишь отдельными репликами. Да еще в придачу ко всему выяснилось, что через человека от него за столом сидит дуайен дипломатического корпуса – британский посол. И что, при нем вести серьезные разговоры?

   Да и вообще, все разговоры за столом крутились вокруг самых свежих известий из САСШ. Там буквально пару дней назад в одном из южных штатов в результате покушения был убит действующий президент страны. Собственно, сначала тяжело ранен, но до больницы даже и довести не успели. Американцы вообще были известны как любители резко решать вопросы с президентами, чьим правлением были недовольны, не первый случай, но на этот раз было совершенно непонятно, кто стоял за покушением.

   Окончательного Верховного добило предложение премьера посвятить следующий день медвежьей охоте. И как это понимать? Заранее ведь предупредили, что цель приезда – личные переговоры, даже без участия делегаций.

   Ответ на свой вопрос Верховный получил уже после обеда, когда они попрощались с гостями и премьер взялся его проводить на личную половину.

   – Вы не сомневайтесь, дорогой друг, я прекрасно понимаю цель Вашего приезда. Но Аляску нам сейчас не откусить. Да и, откровенно говоря, резону заниматься ею нет. У нас в процессе реализации такие важные проекты на континенте: в Китае, Корее, Средней Азии, там уже так много вложено, что новое направление просто не поднять. Да и Америка...Силы у нее много. Не сдюжим. А вот если они нам начнут палки в колеса вставлять, то будет нам конкретная труба. Да и вообще, сейчас у них вице-президент займет место убитого. А он парень пожестче прежнего. Да и вообще, что еще расследование покажет... Это, кстати, не Вы?

   – С какой стати. Это – не наши методы.

   – Ага. Это Вы кому другому расскажите. Ко мне Ваши бывшие коллеги из наших спецов уже сколько раз приходили с предложениями: то один китаец им не нравится, то другой хан в Средней Азии. Им только волю дай. Я-то обычно стараюсь их тормозить, а Вы что, никогда не прибегали к таким методам? Ни в жизнь не поверю!

   – Послушайте, не будем об этом. Я хочу вернуться к идее объединения.

   – Знаю про такое, слышал, но только простите за откровенность, а почему если объединяться, то именно под эгидой НКР?

   – Но и численность населения, и экономический потенциал, и военная сила...

   – Да у нас скоро будет не меньше. Вы же видите, как мы растем. Ресурсов – на две державы хватит. И свой вектор развития, и его идеология есть. А у Вас что? Переместиться на две ступеньки вверх в европейской политике и все равно не достичь верхней площадки? А зачем нам это нужно? Мы хотим быть здесь, в Азии первыми. И будем. Особенно, если вы к нам присоединитесь.

   – Но Россия, все же, – европейская держава.

   – Угу, и поэтому мы или тянемся к этим европейцам и доказываем им, что мы не хуже, а они нас иногда снисходительно по плечу похлопывают, или воюем за их интересы, позабыв о собственных. А чуть что не так – так вот уже их эскадры на подходе! А здесь другое. Здесь мы можем рулить первым номером. Так что подумайте. А завтра после охоты можем еще поговорить. Если у Вас, конечно, есть какой-то особый интерес к медведям, – и премьер хитро улыбнулся.

   Все было очевидно: Питер и Омск играли в эту игру вместе. Проклиная про себя своих бывших коллег, которые обещали ему оказавшуюся блефом всеобщую поддержку, Верховный отказался от охоты и на следующий день выехал обратно в Киев. Трудно сказать, что бы он там сразу натворил, если бы поддался на уговоры своих помощников и отправился в эту поездку на недавно приобретенном специально для его поездок с визитами британском пассажирском аэроплане в люксовом исполнении. Но неторопливый бег поезда, постепенно сменявшиеся за окном картины Западной Сибири и Урала, где жизнь буквально кипела, позволили ему несколько остыть, и в Екатеринбурге он вдруг изменил маршрут: вместо Перми и Нижнего поезд пошел южнее, через Казань.

   Верховный даже сам до конца не понял зачем, но ему захотелось срочно увидеть Померанцева и поговорить с ним. Вины казанского губернатора в том, что произошло, не было никакой, и речь шла не о претензиях. Верховному хотелось узнать мнение этого человека о том, почему здание, которое он строил не один год, и казалось бы, все предусмотрел, вдруг оказалось стоящим на песке и рухнуло в один миг.

   Телеграмма обогнала поезд всего на несколько часов и известие о том, что Верховный не только едет южным маршрутом, но и собирается остановиться в Казани на ночь, всполошило всех: и тех, кого это непосредственно касалось, и всех остальных в придачу.

   Померанцев старался в последние месяцы следить за обсуждением вопроса об Аляске с зарубежными партнерами. Сейчас он понимал, что дело, похоже, накрылось окончательно, и мучился недобрыми предчувствиями. Кто знает, чего захочет от него Верховный на этот раз.

   К счастью, администратором он был неплохим, подобранные им сотрудники губернского управления дело знали, и буквально за пару часов была подготовлена и резиденция главы государства в казанском Кремле, и гостиница для размещения его свиты. И в резиденцию, и в гостиницу срочно завозились свежайшие рыбные деликатесы, а для любителей экзотики – и национальные татарские мясные блюда. Даже кувшины с кумысом приготовили.

   По протоколу Померанцев вошел в вагон Верховного сразу после остановки поезда. Оркестра и караула на перроне выстраивать не стали, но публики собралось изрядно. И откуда только люди узнали о приезде высокого гостя?

   Верховный любезно ответил на приветствия губернатора, и они вместе вышли на перрон. Жандармы несколько оттеснили толпу, но какая-то экзальтированная дама пыталась пробиться с букетом цветов между двумя соседними жандармами. Она активно размахивала своим букетом, кричала «Браво!» и еще что-то в этом духе и привлекла внимание Верховного. Не то, чтобы народ в последнее время стал относиться к нему плохо, но ропот и внутреннее напряжение нарастали, и столь бурное проявление восторга он заметил. Поскольку заранее никаких подходов к публике запланировано не было, Верховный импровизировать не собирался, но на минуту задержался, чтобы приветливо помахать даме рукой. В этот момент и раздался выстрел.

   Глава двадцать первая

   Позднее, вспоминая случившееся, Померанцев часто ругал себя. Дело в том, что поезд Верховного не имел телеграфной связи и после прибытия на очередную станцию один из сотрудников его канцелярии срочно шел на телеграф и принимал поступившие на его имя срочные депеши. Если что-то действительно не терпело отлагательств, то он сразу догладывал об этом боссу. Так вот, в этот раз этот сотрудник почти бежал им навстречу. Сообщение было действительно важным – два часа назад в Лондоне был застрелен премьер-министр Великобритании. Узнай об этом Верховный еще в вагоне, он бы точно задумался: два покушения за два дня это многовато. Можно было принять дополнительные меры безопасности или вообще проследовать дальше на Москву и Киев. Но вышло как вышло, и Верховный рухнул рядом с Померанцевым с простреленной головой.

   Выстрел был мастерский. С крыши дома на другой стороне привокзальной площади при том, что цель, как потом установило следствие, открылась для снайпера буквально на пару секунд. Кстати, даму с букетом в сутолоке так и не задержали, и осталось неизвестным, не была ли секундная задержка, которую она создала, частью общего плана. Вообще место, откуда стрелял снайпер, нашли уже через полчаса, но что толку. Он оставил там и винтовку с очень приличной оптикой, и даже бинокль, при помощи которого его сообщник, похоже, давал ему наводку на цель. Попытка искать или стрелка с помощником, или их по отдельности, вообще сработала не в пользу преследователей. Только через пару часов поголовных опросов жителей выяснилось, что один из них видел выходящими из подъезда вообще пару – мужчину и женщину! А кто сказал, что наводить стрелка должен обязательно мужчина? И что вообще стрелок не был женщиной? Так что время было потеряно, и покушавшихся так и не нашли.