Текст книги "Очерки по истории географических открытий. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.). Том 2."
Автор книги: Вадим Магидович
Соавторы: Иосиф Магидович
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)
Миражи «Семи Городов» и страны «Кивиры» не давали покоя испанцам. К этим сказкам добавились две реальные задачи, поставленные перед экспедицией, направленной к берегам Северной Америки: открыть пролив между Тихим и Атлантическим океанами и найти новые районы, богатые драгоценными металлами. Эту экспедицию на двух небольших и плохо экипированных судах возглавил бывший португальский моряк Жуан Родригиш Кадрилью – испанцы звали его Хуан Кабрильо; главным штурманом шел итальянец Бартоломе Феррело (или Феррер), выходец из Леванта. Они отплыли из порта Навидад 27 июня 1542 г., вскоре достигли Тихоокеанского побережья п-ова Калифорния и двинулись на север. В конце июля Кабрильо обнаружил и дал названия ряду географических объектов, сохранившиеся на наших картах, – бухта Магдалена, о. Седрос, а 20 августа подошел к самому северному пункту, достигнутому в 1540 г. Ф. Ульоа, – 30° с. ш. Далее простирались еще неизвестные берега и открытия последовали одно за другим[101]101
Флотилия двигалась только днем, на ночь бросая якорь.
[Закрыть]: 21 августа – бухта Сан-Кинтин (30º20' с. ш.), 28 сентября – гавань Сан-Диего, на берегах которой почти через 230 лет возник одноименный город, в начале октября – залив Санта-Каталина и два острова мористее, а севернее – пролив Санта-Барбара и о-ва Чаннел (у 34° с. ш.). Кабрильо высадился на берег, вступил во владение открытой страной и отметил, что горы здесь круто поднимаются у самого моря – южное окончание Береговых хребтов[102]102
Невысокие, покрытые лесом хребты и массивы, протягивающиеся у Тихоокеанского побережья Северной Америки между 34 и 48° с. ш.
[Закрыть].
На самом западном из о-вов Чаннел испанцы провели несколько дней, в один из которых Кабрильо при падении сломал руку. Острова и побережье материка были довольно густо заселены миролюбиво настроенными индейцами, но драгоценностей у них испанцы не видели. Несмотря на осеннюю штормовую погоду, флотилия 6 ноября продолжила плавание к северу вдоль побережья, но сильный противный ветер вынудил суда отойти в открытое море и разъединил их. К берегу испанцы вновь подошли 14 ноября немного севернее 38° с. ш. и у 38°30' с. ш. соединились. Здесь Кабрильо решил возвращаться. Суда выдержали новый шторм, и 16 ноября испанцы открыли бухту, позже ставшую прибежищем Ф. Дрейка (Дрейкс-Бей, 38° с. ш.), а южнее обнаружили залив Монтерей, отметив горы вдоль всего пройденного побережья. 23 ноября испанцы подошли к тому же острову, где Кабрильо сломал руку, и зазимовали там. Новый 1543 г. начался печально: скончался Кабрильо, перед смертью назначивший своим преемником Б. Феррело и приказавший ему весной повторить попытку пройти на север.
Послушный воле умершего командира, Феррело снялся с якоря 19 января, но целый месяц потерял на бесплодную борьбу с ветрами в проливе Санта-Барбара. Вновь пропустив, как, впрочем, и другие мореплаватели в течение последующих двухсот лет, вход в залив Сан-Франциско, 28 февраля он достиг, по его определению, 43° с. ш. С учетом постоянной ошибки, которую делали мореплаватели XVI в. у этих берегов, Феррело в действительности находился у 41°30' с. ш. – в устье р. Кламат. Дальше на север продвинуться он не смог: сильнейший шторм, разразившийся в тот же день, вынудил его повернуть назад, и в течение трех суток испанцы убегали от огромных волн. Оба судна благополучно возвратились в Навидад 14 апреля 1543 г. без драгоценных металлов, и об экспедиции вскоре забыли. А географические результаты плавания Кабрильо – Феррело оказались большими. Они проследили более 1600 км Тихоокеанского побережья Северной Америки, открыли несколько заливов и островов, осмотрели с моря почти на 1000 км Береговые хребты.
Французские открытия: плавание Верраццано
Французский король Франциск I, вступивший на престол в 1515 г., как и английский монарх, не имел желания подчиниться папскому разделу мира, при котором Франция не получила никаких прав на заокеанские земли, но не решался еще отправлять экспедиции в тропические моря, где господствовали более сильные морские державы – Испания и Португалия. Северная же Атлантика тогда никем не контролировалась, и только одиночные португальские корабли посещали берега «Земли Кортириалов». С начала XVI в. рыбаки из Нормандии и Бретании начали ловить рыбу на ньюфаундлендских мелях, и китоловы приставали также к северо-восточным берегам Америки, в частности к Новой Шотландии[103]103
О. Кейп-Бретон («Бретонский мыс») у Новой Шотландии открыт был французскими моряками не позднее 1504 г
[Закрыть]. Этот полуостров французы в XVI в. называли «Землей Бретонцев», затем Акадией. В 20-х гг. XVI в. была даже первая попытка ее колонизации, и позднее там находили одичавший домашний скот. Но рыбаки в первой половине XVI в. осмеливались плавать только в северных широтах. Южнее, на путях к Центральной Америке, в то время появлялись только французские корсары (пираты), подстерегавшие испанские торговые суда. Франциск I даже поощрял их: выдавал им каперские патенты, узаконивающие грабеж, захват и потопление испанских и португальских судов, и снабжал средствами, получая, конечно, львиную долю прибыли от добычи («приза»).
Один из корсаров, Хуан Флорин, был хорошо известен испанцам. Это он в начале 1523 г. перехватил первые два корабля с золотом и другими сокровищами Монтесумы, посланные Кортесом из Мексики. Долгое время считалось, что этот корсар и купец, ученый и писатель Джованни Верраццано – одно и то же лицо. В 1970 г. американский историк открытий Л. Роут доказал ошибочность традиционных представлений. Его неопровержимые доводы сводятся к трем документально подтвержденным фактам: в марте 1524 г. Флорин у Канарских островов захватил испанский корабль, 20 марта того же года Верраццано подошел к берегам Северной Америки; в мае 1526 г. Флорин вновь напал на другое испанское судно, а Верраццано в это же время находился в Руане, занимаясь подготовкой к очередному плаванию; в ноябре 1527 г. Флорин был повешен в Испании, тогда как Верраццано вновь готовился к экспедиции и отплыл к берегам Центральной Америки 19 апреля 1528 г., т. е. через пять месяцев после «своей» смерти.
Итак, флорентиец на французской службе Джованни Верраццано (французы звали его Жан Верраззан) снарядил летом 1523 г. четыре корабля «с целью, – как он сам указывал, – достигнуть Катая на краю Азиатского материка». Буря так потрепала его флотилию, что для ремонта судов он вернулся во Францию. 17 января 1524 г. Верраццано отплыл на одном судне («Дофин»[104]104
Капитаном корабля был Антуан Конфлан.
[Закрыть], 100 т) от о. Мадейра и 20 марта у 34° с. ш. достиг «новой земли, никем… не виданной» – восточного побережья Северной Америки, вероятно близ мыса Фир. Не высаживаясь, он повернул к югу и прошел около 300 км в безуспешных поисках подходящей гавани. Затем он вернулся к 34° с. ш. и произвел высадку. Через несколько дней «Дофин» двинулся на север, материковый берег просматривался за длинной песчаной косой и узкой лагуной. В поисках желанного прохода Верраццано проследовал вдоль косы на северо-восток. Через некоторое время лагуна так расширилась, что побережье исчезло из вида – это был залив Памлико (35—36° с. ш.). Пролива, ведущего в обнаруженное им «море», Верраццано не нашел, но, очевидно, принял его за часть Восточного океана, омывающего берега Китая. Коса поворачивала на север у мыса Хаттерас (близ 35°15' с. ш.), и Верраццано проследовал дальше. Три дня моряки провели на красивом, покрытым лесом восточном берегу полуострова, образованного заливами Чесапикским и Делавэр (37—38° с. ш.), и сделали вылазку на несколько километров от моря; встречи с индейцами были дружественными. Затем Верраццано вновь пошел на север, продвигаясь лишь днем вдоль берега, «очень зеленого и залесенного, лишенного гаваней». Он отметил входные мысы в залив у 39° с. ш. (Делавэр), но не заходил туда.
За 40° с. ш. он достиг «очень широкой реки, глубокой близ устья». Судя по его описанию, это была р. Гудзон. Иными словами, «Дофин» вошел в бухту, на северном берегу которой в 1614 г. появились первые поселения, положившие начало г. Нью-Йорк. «Мы на маленькой лодке, – писал Верраццано, – вошли в реку, берега которой были густо заселены. Люди в одежде, украшенной разноцветными перьями, выбегали на берег с веселыми криками и указывали нам, куда лучше причалить. Мы прошли на лодке вверх по реке около полумили [3 км] и увидели, что она образует там прекрасное озеро окружностью примерно три мили [18 км]. Озеро пересекали в разных направлениях около тридцати индейских челнов.
Толпы людей бежали к берегам, чтобы посмотреть на нас. Внезапно… поднялся бурный ветер, и нам пришлось вернуться на корабль». Выйдя из бухты, моряки следовали вдоль южного берега о. Лонг-Айленд, принятого ими за материковое побережье, и 15 дней отдыхали в заливе у 41°30' с. ш., острова и берега которого были густо заселены. Контакты с местными жителями осуществлялись без инцидентов; знакомство с ними позволило Верраццано составить первую этнографическую характеристику индейцев Атлантического побережья Северной Америки.
Деталь карты Джироламо Верраццано 1529 г.
Затем «Дофин» обогнул полуостров (Кейп-Код), прошел вдоль берегов залива Мэн, где моряки несколько раз высаживались, и достиг, наконец, лесистой местности – вероятно, побережья Новой Шотландии, (у 45° с. ш.). Есть мнение, что Верраццано дошел почти до 50º с. ш., где обнаружил следы пребывания бретонских рыбаков. До этого места он все еще надеялся найти проход в Восточный океан: «Я боялся, – писал он, – что вновь открытая страна окажется барьером на пути к Катаю, что и подтвердилось на самом деле, но я не сомневался в том, что я пробьюсь сквозь этот барьер…» Теперь эта надежда рухнула: прохода из Атлантического в Восточный океан, по крайней мере доступного для морских судов в умеренных северных широтах, не было. И в начале июля 1524 г. Верраццано вернулся во Францию. Из Дьеппа он послал королю дошедшее до нас в итальянском переводе письмо с отчетом о плавании, и с того времени французы стали считать восточное побережье Северной Америки своим законным владением. Этот отчет – наиболее точный и наиболее ценный из всех сохранившихся до наших дней первичных материалов о результатах плаваний вдоль североамериканских берегов в XVI в. Верраццано не оставлял надежды обнаружить пролив между Атлантикой и Тихим океаном и доказать, что Северная и Южная Америка – два отдельных континента. В 1528 г. на одном корабле он отправился к берегам Центральной Америки и был убит каннибалами, а его судно вернулось во Францию в конце года с грузом бразильского дерева.
Джоваини Верраццано обследовал восточное побережье Северной Америки между 34 и 46° с. ш. на протяжении более 2300 км. Он привез во Францию первые достоверные сведения о природе и населении этого побережья и первый указал на огромное пространство внутренних вод в Северной Америке, хотя и ошибался, принимая его за открытое море и полагая его слишком близко к восточному берегу. Он первый довольно верно показал «взаимоотношение» обследованного им материка с другими континентами: «Эта земля, или Новый Свет… не соединяется ни с Азией, ни с Африкой (в этом мы уверены). Может быть, она соединяется с Европой через Норвегию или Россию. Этот континент, по-видимому, расположен между восточными и западными морями и служит им обоим границей»{9}. Его открытия и его заблуждения зафиксированы на карте, составленной в 1529 г. его братом Джироламо Верраццано. Под его влиянием на некоторых картах середины XVI в. фантастическое «мо ре Верраццано», или «Индийское море», начиналось к северо-востоку от Флориды и отделялось от Атлантического «моря-океана» сравнительно узкой полосой земли. Предполагали, что через «море Верраццано» ведет сравнительно короткий путь в Китай. Нужно было «только» найти пролив, соединяющий это море с Атлантическим океаном.
Открытие французами реки Святого Лаврентия и попытки колонизации Канады (экспедиции Картье)
20 апреля 1534 г. «веселый корсар» Жак Картье, до этого выделившийся своими каперскими операциями, по заданию адмирала Франции отправился на запад – на розыски северного морского пути в Китай – на двух 60-тонных кораблях. За 20 дней он пересек океан и 10 мая подошел к восточному берегу Ньюфаундленда у залива Бонависта. Льды помешали ему высадиться на берег, и, идя на северо-запад вдоль их кромки, 9 июня он достиг северной оконечности Ньюфаундленда, где его остановила та же преграда. После того как шторм разогнал льды, Картье начал медленно продвигаться на юго-запад, как оказалось, через пролив, получивший не совсем подходящее название Бель-Иль, в английском произношении Белл-Айл, т. е. «Прекрасный остров», по угрюмому необитаемому острову у его северного входа (у 52° с. ш.). Картье тщательно исследовал оба берега пролива – ньюфаундлендский и лабрадорский. Через пролив он проник в «Великий залив» – название это дано французскими рыбаками, уже посещавшими его. Сам Картье присвоил заливу имя Св. Лаврентия, так как 7 августа, в день этого святого, уже на обратном пути, закончил обход почти всей акватории.
Жак Картье (о гравюры XVI в.).
Берега Лабрадора он описал очень мрачными красками: «Вот если бы земля была здесь так хороша, как гавани… да ее и землей нельзя назвать, только голые камни и скалы. Я обошел все северное побережье залива и не мог бы собрать даже воза земли, а высаживался я на сушу во многих местах». Картье пересек затем залив в юго-западном направлении, открыл группу о-вов Магдален и 1 июля увидел большую приветливую землю, которую счел за полуостров: он принял за бухту Нортамберлендский пролив, отделяющий ее от материка. А эта земля была о. Принца Эдуарда (5600 км2). Он не мог высадиться там, так как не нашел сколько-нибудь удобной гавани. Зато дальше к западу он коснулся материка через два дня и у 48° с. ш. открыл глубокий, далеко вдающийся в сушу залив Шалер («Жаркий»), который сначала очень обрадовал его: «…судя по его глубине, ширине и по характеру берегов, он мог, как мы надеялись, оказаться проливом».
В заливе Картье впервые встретил индейцев, которые подошли к кораблям на девяти челнах. На них была одежда, сшитая из шкурок каких-то животных, и они предлагали в обмен такие же шкурки, не представлявшие, по словам Картье, большой ценности. Начался немой торг, и индейцы вошли в такой азарт, что «променяли всю свою одежду и уехали совершенно голыми». Берега залива Шалер были покрыты лесом, на открытых местах росли дикие злаки. Закончив его обследование 12 июля, Картье повернул на север и открыл еще один небольшой залив (Гаспе), на берегу которого поставил высокий деревянный крест с надписью: «Многие лета королю Франции». Там он захватил двух индейцев «для языка». Двигаясь на север от этой земли (п-ова Гаспе), Картье пересек широкий пролив Гаспе (принятый им за залив) и увидел еще одну большую землю, которую также счел за полуостров, и ошибся: то был о. Антикости (8150 км2). Обогнув его с востока и следуя на запад вдоль его северного берега, Картье достиг места, где широкий сначала пролив суживался и навстречу шло сильное течение. Но здесь по настоянию команд обоих судов Картье прекратил поиски прохода в Восточный океан и 5 сентября 1534 г. вернулся во Францию. На родине он объявил, что обнаружил ведущий к Китаю пролив, и даже дал ему имя «Св. Петра». Фактически Картье открыл почти все южное и западное побережье залива Святого Лаврентия, большой участок северного (лабрадорского) берега залива и обследовал почти все западное побережье Ньюфаундленда.
В следующем, 1535 г. Картье – уже на трех кораблях и по заданию самого короля – 19 мая отправился для исследования «пролива Св. Петра». Он завершил тогда открытие о. Антикости, пройдя к северу от него проливом, позже названным в его честь. За Антикости «пролив Св. Петра» достигал наибольшей ширины (более 100 км), но далее он суживался, и 15 августа Картье вошел в мощную р. Св. Лаврентия, которая текла в лесистых берегах с юго-запада на северо-восток. Там, где был «конец моря», в светлые воды р. Св. Лаврентия впадал темный, очень широкий поток, казавшийся почти черным и бездонным. Картье плавал в низовье этой «реки Смерти», как называли ее индейцы, приставал к ее высоким, скалистым берегам. Ему казалось, что в многочисленных обломках горных пород попадаются вкрапления золота и драгоценных камней. Индейцы, если он правильно их понимал, упоминали о богатой стране Сагеней, и открытому им притоку р. Св. Лаврентия Картье присвоил это имя. Но он сам считал его проливом, ведущим в «Восточный океан», и полагал, что индейцы, возможно, под именем «Сагеней» знают Индию или Китай. Так возникла легенда о золотой стране, путь к которой лежит через «пролив Сагеней».
Берега морского залива и лимана, открытого Картье, были почти пустынны. Но выше устья Сагеней, на лесистых берегах р. Св. Лаврентия, все еще встречались индейские поселки. Страна казалась густонаселенной. Индейцы называли свои поселки «канада». Это слово, обозначавшее просто населенный пункт, стало позднее названием всей северной части Нового Света – Канада. Жители приветливо, пляской и пением встречали французов, а индейские вожди заключали с ними дружественные союзы. Картье раздавал медные крестики, предлагал целовать их и таким образом «приобщал индейцев к христианскому миру». А на берегах он в различных местах поставил несколько деревянных крестов с надписями: «Эта страна принадлежит Франсуа I, королю Франции». Так положено было начало великой заокеанской колонии «Новой Франции», или Канаде. Приморские индейцы предупреждали Картье, что путь вверх по великой реке очень опасен. Там, где она сильно суживается, у индейского селения Стадаконы 19 сентября Картье оставил два корабля, а на третьем, самом маленьком, продолжил плавание против течения на юго-запад. Обследовав речные берега на протяжении более 600 км, он дошел до места, где желтые воды большого притока Оттавы смешивались с прозрачными, зеленоватого цвета водами р. Св. Лаврентия. Выше действительно начинались опасные пороги. Там, где сливаются оба потока, поднимается лесистый холм, который Картье назвал Мон-Руаяль («Королевская гора»). В слегка измененной форме (Монреаль) это название сохранилось за канадским городом, позднее построенным здесь французами.
Была уже поздняя осень, Картье повернул обратно и остановился на зимовку (1535/36 гг.) у Стадаконы. Индейцы приносили французам меха в обмен на европейские товары, снабжали их продуктами и хорошим лекарством от цинги. Картье расспрашивал индейцев, откуда течет река, и они указывали, что на юго-западе находятся обширные водные пространства (Великие озера), но Картье думал, что р. Св. Лаврентия каким-то образом связана с Восточным океаном и что открытые им земли расположены в Азии. После окончания зимовки, во время которой умерло 25 человек, 20 мая 1536 г. Картье отплыл домой. По его возвращении во Францию (16 июля 1536 г.) король Франциск 1 объявил о присоединении к своим владениям Канады. Французы считали, что новооткрытые земли изобилуют не только лесом, рыбой и пушниной, но и всеми богатствами Индии. Сам Картье распространял много небылиц о Канаде.
Открытия Ж. Картье.
Жан Франсуа Роберваль, назначенный вице-королем «Новой Франции»), отправил 23 мая 1541 г. пять кораблей под начальством Картье для колонизации Канады, но эта попытка закончилась полным провалом. Колонисты, не найдя богатств, которые им сулил Картье, после зимовки вернулись на родину. Сохранились только рыбачьи поселки на берегах Новой Шотландии и Ньюфаундленда. Роберваль должен был идти вместе с Картье, но задержался во Франции и отплыл лишь 16 апреля 1542 г. на трех судах. 8 июня он встретил Картье у залива Сент-Джонс и безуспешно пытался заставить его вернуться к заливу Св. Лаврентия: ночью Картье ускользнул и вернулся во Францию. Роберваль хотел разведать верхнее течение р. Св. Лаврентия, но ему удалось подняться всего на несколько десятков километров выше Монреаля: стремнины и пороги преграждали путь кораблям. Лоберваль приказал тогда исследовать Сагеней своему штурману Жану Альфонсу (португалец Жуан Аффонсу), а сам вернулся во Францию. Желая проникнуть возможно дальше через «пролив Сагеней», Альфонс дошел до большого проточного озера – вероятно Сент-Джон: сохранилось его донесение, что Сагеней расширяется кверху и становится как бы рукавом моря. «Я думаю, – писал он, – что Сагеней изливается в Катайское море». Это плавание было первым исследованием внутренних областей Северной Канады Альфонс обследовал также берега Лабрадора, стремясь обогнуть полуостров и найти проход в Восточный океан. Недалеко от выхода из пролива Белл-Аил льды остановили его. Он повернул обратно и прошел вдоль восточного берега материка до 42° с. ш., где открыл (вторично после Гомеса) «большой залив» (Массачусетс), но не дошел до его конца Альфонс прибыл во Францию в сентябре 1543 г. Великие открытия Картье прошли почти незамеченными в Европе. А экспедиция 1542—1543 гг. сразу же обратила на себя внимание, так как привезла груз пушнины, главным образом шкуры американских бобров.
Французские суда все чаще заходили в устье Св. Лаврентия. В летнее время в глубоких водах нижнего Сагенея собирались целые флотилии французских китоловов. Там они топили китовый жир вступали в немой торг с индейцами или отправляли людей в глубь страны для скупки мехов. Гораздо раньше, чем в Канаде, возникли постоянные европейские поселки, французские скупщики пушнины организовывали временные фактории в низовьях рек Св. Лаврентия и Сагенея. Итак, «треска и киты привели французов к воротам Канады», поиски северо-западного пути в Китай «ввели их в эти ворота» скупка пушнины положила начало исследованию внутренних областей Канады и, как мы увидим дальше, завершила его.
Все земли, открытые Картье в бассейне Св. Лаврентия, французский король отдал во владение двум знатным фамилиям, а нескольким концессионерам разрешил торговать у берегов Северной Америки Они старались изгонять оттуда всех «посторонних», как иностранцев так и французов. Правда, французские рыбаки и китоловы, несмотря на запрещение, продолжали промышлять в заливе Св. Лаврентия Их преследовали, арестовывали, отнимали у них суда. Тогда они начали собираться группами и оказывали вооруженное сопротивление судам предпринимателей, гонявшихся за ними. В самом конце XVI в. концессионеры пытались организовать две колонии: одну в устье Сагенея – Тадуссак, другую на юго-западном берегу Акадии – Пор-Руаяль, ныне Аннаполис. Во время вербовки первых партий колонистов на призыв предпринимателей откликнулось много французских протестантов-гугенотов, спасавшихся от религиозных преследований, но все переселенцы умерли от голода или цинги. Позднее переселение в Новую Францию было воспрещено «еретикам»– католическим попам и монахам, главным образом иезуитам, вменялось в обязанность не только обращать в христианскую веру индейцев но и ревниво следить за чистотой религии колонистов-французов.
