Текст книги "Очерки по истории географических открытий. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.). Том 2."
Автор книги: Вадим Магидович
Соавторы: Иосиф Магидович
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)
После падения Мехико Кортес разослал отряды во все стороны, чтобы расширить границы Новой Испании – небольшой части «империи Монтесумы». Сам он отправился на северо-восток и окончательно завоевал страну ацтеков – бассейн Пануко, построил крепость и оставил сильный гарнизон. На эту область претендовал Франсиско Гарай, опираясь на право первого открытия (экспедиция Пинеды). Несмотря на прежние неудачи, Гарай решил снова попытать счастья. Он отправился к Пануко с отрядом в 1000 человек, на 13 кораблях (1523 г.), но буря отбросила их далеко к северу, примерно к 25° с. ш. Отряд высадился у обширной лагуны (Мадре?), где «многим страна показалась слишком бедной и неприветливой». Отсюда Гарай двинулся сухим путем на юг, к р. Пануко (у 22° с. ш.), а судам приказал следовать за ним вдоль берега. Неудачи продолжали его преследовать: он потерял связь с судами, солдаты голодали, начались массовые грабежи, и индейцы стали поголовно покидать селения,– заслышав о приближении испанцев. Отряд быстро таял: солдаты дезертировали большими группами, стремясь добраться до богатой Мексики. Между тем флотилия достигла р. Пануко и перешла на сторону Кортеса. Тогда Гарай смирился. «Жалея» неудачника, Кортес пригласил его в Мехико и принял с почетом. В том же, 1523 г. Гарай скоропостижно умер в Мехико. Но еще долго на испанских картах XVI в. весь северный берег Мексиканского залива незаслуженно назывался Землей Гарая.
Другому неудачнику – Нарваэсу – удалось найти покровителей, которые помогли ему организовать новую экспедицию на пяти судах. 1 мая 1528 г. он высадился с отрядом в 400 человек и 80 лошадей на западный берег Флориды, у залива Тампа. Здесь он принял бессмысленное решение отправить корабли на поиски удобной гавани на западе, а сам с 260 солдатами и 40 всадниками двинулся берегом. 25 июня, проделав первое пешее 400-километровое путешествие по болотам и лесам Флориды, испанцы с боями добрались до небольшого озера Миккосуки (у 30°30' с. ш. и 84° з. д.) и отдыхали там около месяца. В конце июля Нарваэс вышел к заливу Апалачи в надежде обнаружить суда, но там их не оказалось. Через несколько лет выяснилось, что флотилия, потерявшая на старте один корабль, прошла вдоль северных берегов Мексиканского залива и,, затратив год на поиски, не обнаружила отряда Нарваэса.
Солдаты Нарваэса в создавшейся грозной ситуации проявили смекалку и находчивость: лодки, мачты и весла они соорудили из сосны с помощью личного холодного оружия, паруса сшили из собственных рубах, а из шкур лошадей, пошедших в пищу, – емкости для воды. К 20 сентября 1528 г. они построили пять лодок, в которых разместилось 245 человек, и отплыли на запад, держась близ побережья, причем дважды – в заливах Пенсакола (у 87° з. д.) и Мобил (у 88° з. д.) – подверглись нападению индейцев. В конце октября 1528 г. испанцы вошли в устье реки «Святого Духа», т. е. Миссисипи. Здесь в начале ноября Нарваэс и часть его людей! утонули, другие были перебиты индейцами; остались в живых лишь четверо, но и те попали в плен (см. гл. 18).
Открытие тихоокеанской полосы Мексики и Гватемалы
На юго-восток от Мехико Кортес отправил отряд Гонсало Сандоваля. Тот открыл горную область Оахака, населенную сапотеками, и достиг Южного моря (Тихого океана) западнее залива Теуантепек. Приморскую низменность он легко покорил, но сапотеки упорно сопротивлялись. Они жили в малодоступных горах (Южная Сьерра-Мадре), куда конница не могла добраться, а пехота должна была идти гуськом вдоль обрывов, по узким и скользким тропам. Сапотекские воины, отлично вооруженные, крепкие и необычайно ловкие, носились вдоль обрывов так уверенно и быстро, что испанцы не могли поспеть за ними. Отряды конкистадоров Кристоваля Олида и Хуана Альварес-Чико продвинулись на запад и юго-запад от Мехико и также достигли Тихоокеанского побережья в областях Мичоакан и Колима. За несколько месяцев было открыто южное побережье Новой Испании на протяжении около 1000 км (между 96 и 104° з. д.).
Травля индейцев собаками (рисунок XVI в.).
Теуантепекский перешеек открыл в декабре 1523 – январе 1524 г. Педро Альварадо, прозванный Солнышком, так как он был очень хорош собой и приветлив. Этот «солнечный» конкистадор опустошил всю область и захватил громадную добычу. Он начал там постройку крепости и распределил землю между солдатами, а затем, выкачав от индейцев все золото, бросил на произвол судьбы и недостроенную крепость и колонистов, и те разбежались по Мексике. Индейцы не раз восставали, и Альварадо совершил вторичный поход на Теуантепек. После его покорения Альварадо по поручению Кортеса в конце января 1524 г. выступил в поход на юго-восток, в горные страны Чьяпас (теперь штат) и Гватемалу[68]68
Название «Гватемала» произошло от несколько искаженного слова «гуатезмала», что на одном из индейских языков означает «водяной вулкан» (гейзер?).
[Закрыть], на поиски морского прохода из Мексиканского залива в Южное море. Отряд или, точнее, банда Альварадо (360 пехотинцев и 160 всадников) двигалась вдоль тихоокеанского берега. Низменную, очень узкую приморскую полосу он (как и Сандоваль) завоевал без значительных усилий, но горцы и здесь героически сопротивлялись. Альварадо применил тактику Кортеса: он использовал племенную вражду и с помощью жителей низменных районов разбил горцев. В результате он открыл и формально подчинил испанской короне область Чьяпас, расположенную в бассейне рек-сестер Грихальва и Усумасинта, и самую высокую горную страну Центральной Америки – Южную Гватемалу.
В письме Кортесу он сообщил, что обнаружил хребет с двумя действующими вулканами, причем описал извержение одного из них; он отметил также, что никто не пьет воду из рек, протекающих близ этих огнедышащих гор. 25 июля 1524 г. Альварадо основал город «Сантьяго де… Гватемала» (ныне Гватемала, столица одноименного государства). Отряды «солнечного» конкистадора обследовали береговую линию еще на 1000 км – от западной окраины Теуантепекского залива до залива Фонсека, открытого, как мы знаем, Андресом Ниньо в 1523 г. После всех этих походов к концу 1524 г. испанцам стало известно Тихоокеанское побережье Центральной Америки на протяжении около 4000 км. И морского прохода они, конечно, не нашли.
Гондурасский поход Кортеса
В 1523 г. Кортес сделал еще одну попытку отыскать проход со стороны Карибского моря и обследовать для этого наименее известный гондурасский берег. К тому же он не раз слышал от моряков, будто Гондурас так богат золотом и серебром, что даже рыбаки употребляют грузила из чистого золота. Кортес дал своему любимцу Кристовалю Олиду пять кораблей и послал его в Гондурасский залив. Прошло больше полугода, и в Мехико стали поступать доносы, что Олид откололся от него и овладел Гондурасом в своих личных интересах. Кортес отправил туда вторую флотилию с приказом захватить Олида. Прошло еще несколько месяцев – и об этой экспедиции не было слуху: в Гондурасском заливе все корабли второй флотилии затонули во время бури; часть экипажа погибла, а уцелевшие сдались Олиду, в том числе и командир флотилии Франсиско Лас Касас. В плену он сошелся с Хилем Авилой. Они составили заговор и вовлекли в него часть солдат Олида. Во время очередного похода на индейцев, за товарищеским ужином, заговорщики бросились на Олида, тяжело ранили, устроили суд и на следующий день обезглавили его. Люди Олида «раскаялись» и признали власть Кортеса. Но Кортес не знал всего этого. Он решил не доверять ни морю, ни офицерам и лично отправился сухим путем в Гондурас. Он выступил из Мехико в октябре 1524 г. с отрядом из 250 ветеранов и нескольких тысяч мексиканцев. Сначала они шли вдоль берега Мексиканского залива, затем углубились в заболоченные леса, так как Кортес решил пройти в Гондурас кратчайшим путем, оставив к северу Юкатан. Но чтобы проделать этот путь, отряду понадобилось больше полугода. Припасы вышли, все питались кореньями. Работать пришлось не только индейцам, но и всем испанцам; трудились с величайшим напряжением, почти всегда в воде – валили лес, вбивали сваи, строили мосты. Люди, привыкшие к сухому климату Мексиканского нагорья, страдали от тропических ливней и влажной жары. Десятки испанцев и сотни мексиканцев пали во время перехода через страну Петен (теперь часть Гватемалы). К началу мая 1525 г. сильно поредевший отряд вышел к берегу Гондурасского залива, пройдя за полгода по прямой около 500 км, в действительности гораздо больше; понадобилось еще несколько недель, чтобы добраться до г. Трухильо, основанного Ф. Лас Касасом на берегу залива у 18° с. ш. Кортес прибыл туда еле живой: он был болен малярией. А в Мехико распространился слух о гибели Кортеса и его людей. Их имущество продали с молотка, их «вдовам» разрешили вновь выйти замуж; власть в Мехико захватил коронный ревизор, доверенный Кортеса. Узнав об этом, Кортес направил в Мехико верного человека. Тот тайно проник в столицу и сообщил «конкистадорам первого призыва», которых ревизор преследовал, заключал в тюрьму, ссылал, вешал, что их капитан жив. На утро они захватили ревизора, посадили в клетку и жестоко расправились с его сообщниками.
Пути отрядов Э. Кортеса в 1524—1539 гг.
Набеги Нуньо Гусмана
Из-за болезни Кортес вернулся в Мехико только в июне 1526 г. Во время гондурасского похода сотни доносов на него посыпались в Испанию, и король назначил нового наместника. Кроме того, в провинцию Пануко он направил губернатором Нуньо Гусмана.
С его именем связаны самые кровавые страницы истории испанской Конкисты. Жертвы его опустошительных набегов исчисляются I десятками, даже сотнями тысяч. Он продавал индейцев работорговцам с Антильских о-вов очень крупными партиями. В 1527 г. новый наместник, боясь, что Кортес захватит власть в Мексике, выслал его в Испанию. Король простил ему все прегрешения, наградил богатыми поместьями, дал титул маркиза и «генерал-капитана Новой Испании и Южного моря». Но титулы были пустыми звуками: для управления страной король учредил «аудиенсию» (коллегию) во главе с Н. Гусманом. При нем обращение индейцев в рабство достигло небывалых размеров, а провинция Пануко почти обезлюдела. Вскоре «аудиенсия» была распущена. Чтобы вознаградить себя за потерю власти, Гусман предпринял поход в страну Халиско. На пути туда его отряды последовательно завоевали и опустошили все области, лежащие к западу от провинции Пануко. Многократно пересекая Центральную Месу, конкистадоры прошли по долине р. Лерма-Сантьяго до океана, а к югу от ее устья открыли залив Бандерас. После завоевания Халиско испанцы обследовали тихоокеанский берег севернее Колимы, примерно на 600 км, и достигли, еще не зная этого, входа в Калифорнийский залив.
Экспедиция в Южное море и открытие полуострова Калифорния
В 1527 г. Кортес снарядил три малых судна в гавани Сакатула на тихоокеанском берегу Мексики (у 18° с. ш.). Во главе этой первой экспедиции в Южное море он поставил своего двоюродного брата Альваро Сааведру с заданием «идти на Молукки или в Китай, чтобы выяснить прямой путь на родину… пряностей». Сааведра двинулся в путь 31 октября 1527 г. В Мексику он не вернулся, и Кортес ничего не знал о его судьбе до середины 30-х гг. (см. гл. 19).
В 1532 г. Кортес организовал вторую экспедицию на двух судах под командой своего второго двоюродного брата Диего Уртадо Мендосы для поисков мифического пролива. Флотилия вышла из Акапулько (у 10° з. д.) 30 июня 1532 г., и вскоре один корабль разбился в бухте Бандерас, все люди погибли от рук индейцев. Мендоса, продолжая плавание, открыл о-ва Лас-Трес-Мариас и обследовал тихоокеанский берег материка до 27° с. ш., т. е. почти на 2000 км; по другим источникам, он дошел лишь до 24° с. ш. и был убит со всеми спутниками.
20 октября 1533 г. Кортес послал из Халиско третью экспедицию на двух кораблях на поиски пропавшего судна. Буря разъединила их в первую же ночь. Один под командой Эрнандо Грихальвы 18 декабря был отброшен на запад к «необитаемому острову на расстоянии ста часов пути» (о. Сокорро в архипелаге Ревилья-Хихедо, примерно в 600 км к западу от Мексики, у 19° с. ш.). Через девять дней Грихальва обнаружил второй остров – Сан-Бенедикто; затем он выполнил пересечение Тихого океана через Центральную Полинезию и Меланезию. На другом судне вспыхнул бунт, мятежники во главе со штурманом Ортуньо Хименесом убили капитана, высадили раненых матросов и двух монахов на мексиканском побережье у 18° с. ш. и отплыли на северо-запад. В декабре Хименес достиг Калифорнийского залива и высадился на берег в заливе, ныне называемом Ла-Пас, т. е. на юго-восточном побережье п-ова Калифорния[69]69
Вероятно, Хименес первый дал открытой им земле имя Калифорния: оно заимствовано им из популярного романа «Амадис Галльский», в 1508—1526 гг. выдержавшего не менее шести изданий. Название «Калифорния» впервые появилось в 1541 г. на карте Д. Кастильо, по всей видимости, как отзвук имени, данного «начитанным» Хименссом и принесенного его уцелевшими спутниками; по другой версии Кортес назвал ее «Калида Форнаке» (по-латыни «Жаркая печь»).
[Закрыть], где был убит индейцами вместе с большей частью своих спутников. Уцелевшие испанцы добрались до материка примерно у 21°30' с. ш., захватив с собой жемчужины, добытые в заливе; их кораблем завладел враг Кортеса Нуньо Гусман. Чтобы загладить преступление, они распространили слух, что новооткрытая земля изобилует жемчугом и вообще очень богата.
Калифорния и «Сивола» на карте Д. Кастильо (1541 г.).
Явная неудача не остановила Кортеса. В апреле 1535 г. у 21° с. ш. он снарядил новую экспедицию на трех кораблях (более 300 человек) и сам ее возглавил. Основной ее целью были поиски жемчуга и организация колонии. 3 мая он высадился в «жемчужном» заливе Ла-Пас и тотчас же послал обратно суда за колонистами и припасами – местные индейцы жили рыболовством и сбором диких растений. Кортес назвал эту землю «Островом Св. Креста» и составил ее первую карту: восточный берег полуострова до 25° с. ш. с заливом Ла-Пас и тремя прибрежными островами нанесен весьма реалистично. Одно из судов Кортеса, направленное им на разведку материкового берега Калифорнийского залива, в шторм было выброшено на побережье и около четырех месяцев ожидало помощи. Отряды, посланные им на поиски, обследовали побережье на протяжении более 500 км от 23 до 26° с. ш. и 29 июля 1535 г. обнаружили судно у устья «реки Святых Педро и Пабло» (р. Рио-Фуэрте наших карт). Они выяснили также, что за 26° с. ш. далее к северу береговая линия имеет почти меридиональное направление – бухта Ахьябампо. За приморской низменностью на востоке испанцы, несомненно, видели высокие горы – Западная Сьерра-Мадре. На карте Кортеса мексиканское побережье изображено от мыса Корриентес до 26° с. ш. (более 1000 км) с заливом Бандерас, о-вами Лас-Трес-Мариас и несколькими прибрежными островами. Большинство колонистов болело от жары и лишений; смертность среди них усиливалась. Болен был и Кортес, но отказывался вернуться в Мехико, опасаясь «насмешек и издевательств ввиду безрезультатности экспедиции». Вмешалась жена и заставила его покинуть новую колонию. Но Кортес не смирился: в мае 1537 г. он организовал еще одну экспедицию на трех судах под командой Андреса Тапия. Ему удалось проследить материковый берег Калифорнийского залива еще на 500 км, до 29° с. ш., открыть о. Тибурон и вернуться в Мексику в мае 1538 г.
Наибольший успех выпал на долю руководителя последней экспедиции Кортеса – Франсиско Ульоа. На трех судах он вышел из Акапулько 8 июля 1539 г. Во время шторма 27 августа один корабль отделился от флотилии и вынужден был вернуться. Ульоа прошел вдоль всего материкового берега и 28 сентября достиг вершины залива, названного им Багряным морем «от красных водорослей, окрашивающих воды некоторых бухт, или… от темно-красных песков, окаймляющих его берега» (Э. Реклю), но скорее всего из-за красного стока открытой им р. Колорадо, впадающей в залив. Вверх по ней Ульоа поднялся на лодке на несколько километров и видел вдали на севере горы, а в устье реки обнаружил огромное – не менее 100 тыс. особей – стадо морских львов. Затем он проследил все западное гористое побережье Калифорнийского залива (1200 км), отметив, что «горы или прибрежные скалы безлесны» – он не увидел на них даже гигантских кактусов, обогнул мыс Кабо-Фаль-со – южную оконечность полуострова – и прошел вдоль западного, в основном низменного Тихоокеанского побережья полуострова до 28° с. ш. (начало января 1540 г.).
На открытом им о. Седрос, лежащем у входа в крупный залив (Себастьян-Вискаино наших карт), он провел три месяца. После нескольких неудачных попыток продвинуться далее к северо-западу (из-за противных ветров он смог достичь лишь мыса Пунта-Фальса, у 29° с. ш.) Ульоа временно приостановил «наступление» и 5 апреля отправил в Мексику один корабль с отчетом об открытиях. Смена направления ветра позволила ему продолжить обследование побережья – в июле он дошел по крайней мере до мыса Пунта-Баха (у 30° с. ш.), доказал, что «остров Санта-Крус» является длинным и узким полуостровом, и в конце лета того же 1540 г. благополучно вернулся в Акапулько. Правда, Г. Вагнер, один из крупнейших специалистов по истории испанских открытий, считает, что Ульоа продвинулся почти до 33° с. ш. (район современного г. Сан-Диего), открыв, следовательно, 1500 км тихоокеанского берега Северо-Американского материка.
Глава 15.
ОТКРЫТИЕ ЦЕПИ АНД И ЗАВОЕВАНИЕ ПЕРУ И ЧИЛИ
Первое плавание к ПеруВ 1519 г. Педрариас Авила основал у Южного моря г. Панаму – первый испанский пункт на Тихом океане. Вскоре до испанцев дошли слухи о Перу – богатом государстве на юге. Служивший у Авилы Паскуаль Андагоя к 1522 г. продвинулся от Панамского залива на юг вдоль тихоокеанского берега Южной Америки до дельты р. Сан-Хуан (4° с. ш.). Он открыл около 400 км вначале гористой, а южнее заболоченной полосы с очень редким населением и, вероятно, посетил залив Бузнавентура. Андагоя собрал и привез в 1522 г. в Панаму более определенные сведения о «великой империи Биру» (Перу), расположенной дальше на юге, высоко в Андах, недалеко от побережья. Но Андагоя тяжело заболел во время путешествия и не смог заняться поисками многообещающей страны.
За это дело взялся Франсиско Писарро, мечтавший о славе и богатствах Кортеса. Но чтобы открыть и завоевать Перу, требовались средства, а Ф. Писарро их не имел. Перейдя от Бальбоа на службу к Авиле, он участвовал в набегах на панамских индейцев, но дележ добычи и земли его не устраивал, за услуги он получил от Авилы небольшое имение у г. Панамы. В Панаме, кроме Писарро, жил еще один старый конкистадор без средств – Диего Альмагро; оба обратились к состоятельным людям и организовали союз шпаги и денежного мешка – своеобразное «общество на паях», куда вошли влиятельный и богатый служитель церкви Эрнан Луке, Альмагро и Писарро. В качестве компаньона был привлечен губернатор Авила: без его «покровительства» организаторов экспедиции могла постичь судьба Бальбоа. Но Авила соглашался участвовать только в прибылях. Не располагая большими средствами, компания могла навербовать лишь 112 солдат и снарядить два корабля. В ноябре 1524 г. Писарро и Альмагро дошли, как и Андагоя, только до 4° с. ш. У них не хватило съестных припасов и в начале 1525 г. пришлось ни с чем вернуться в Панаму.
В ноябре 1526 г., командуя 160 солдатами, они повторили попытку уже на трех судах и прошли к устью р. Сан-Хуан (у 4° с ш.), где разделились. Писарро остался на островке, Альмагро вернулся в Панаму за подкреплением и припасами. Один из кораблей под командой пилота Бартоломе Руиеа продвинулся дальше на юг еще на 700 км, открыл дельту р. Патии (Виру) и бухту Тумако и пересек экватор. Моряки видели гигантскую снежную вершину Чимборасо (6272 м) и захватили на встречном плоту нескольких перуанцев[70]70
На плотах с тростниковым парусом перуанцы совершали далекие береговые плавания. На таком плоту («Кон-Тики», около 100 м2) норвежец Тур Хейердал с пятью товарищами в 1947 г совершил переход в 8 тыс. км от Кальяо (Перу) до атолла Рароиа в архипелаге Туамоту, пользуясь попутными течениями и пассатом.
[Закрыть]. Пленники подтвердили рассказы о громадных размерах и богатствах страны, лежащей к югу, и о могуществе инков[71]71
Инки – одно из племен народа кечуа, возглавив союз нескольких племен, подчинив другие племена кечуа, покорив соседние народы, к 1438 г организовали крупнейшее из всех индейских государств площадью около 2 млн. км2
[Закрыть], которым она принадлежала. Руис доставил Писарро несколько образцов перуанских изделий из золота. На том же корабле испанцы перешли южнее – на островок в бухте Тумако. Берега здесь были нездоровые, заболоченные, с мангровыми зарослями. Три или четыре недели люди Писарро страдали от голода и болезней, большая часть умерла.
Между тем в Панаме произошли важные события: Авила к тому времени умер (29 августа 1527 г.). Новый губернатор решил положить конец «безумным» попыткам, начатым помимо его воли (т. е. до его прибытия) и притом человеком такого «темного происхождения», как Писарро. Он послал за Писарро корабль с приказом немедленно вернуться в Панаму. И на островке произошла сцена, которую некоторые историки называют театральной и поэтому считают неправдоподобной. Она, однако, вполне соответствует характеру Писарро, как его обрисовали самые достоверные исторические документы. Люди Писарро стали совещаться, и многие обрадовались случаю возвратиться в Панаму, к своим поместьям. Тогда Писарро, красный от гнева, выступил вперед, провел мечом черту на песке, шагнул через черту и сказал, обращаясь к своим оробевшим товарищам: «Кастильцы! Этот путь [на юг] ведет к Перу и богатству, тот путь [на север] – к Панаме и нищете. Выбирайте!» Только 13 человек последовали за Писарро, в том числе Руис. Капитан панамского корабля взял на борт остальных и отчалил, бросив «бунтовщиков» без припасов, на произвол судьбы. А Писарро и его товарищи, боясь оставаться на прибрежном островке, перешли на бальсовом плоту на лежащий в 50 км от берега о. Горгона (3° с. ш., 78° з. д.).
Ф. Писарро (с гравюры XVI в.)
Больше полугода провели они там, добывая себе пищу охотой на птиц и сбором моллюсков. Компаньоны Писарро все-таки добились от наместника разрешения снарядить за их счет один корабль. На нем Писарро пошел на юг вдоль берега и высадился у огромного залива Гуаякиль, где видел возделанные поля и большой г. Тумбес. Он продолжал плавание на юг, до 9° ю. ш. (устье р. Санта), открыл Западную Кордильеру Перуанских Альп и более 1200 км Тихоокеанского побережья Южной Америки. На берегу он добыл живых лам, тонкие ткани из шерсти вигони, золотые и серебряные сосуды и захватил нескольких молодых перуанцев. С такими трофеями Писарро мог с честью вернуться в Испанию. Никто теперь не стал бы сомневаться в богатствах Перу, которую открыл он и которую предлагал завоевать. Однако первыми его «приветствовали» кредиторы: за неуплату долгов летом 1528 г. он был посажен в тюрьму.
