Текст книги "Война индюка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Так я тебе и говорю, незачем тебе жить, – кивнул Герман. – Давай, заканчивай комедию. Регулятор на третью отметку, первую пульку в меня, вторую в Мориса, третью себе в рот. Давай, на счет три, раз…

– Почему первую в тебя? – удивилась Анжела.

– Дура ты лопоухая, – сказал Герман. – Ты когда-нибудь людей убивала?

– Я разбомбила те два дома, – сказала Анжела.

– Это не считается, – отмахнулся Герман. – Прицелиться и кнопочку нажать – это не совсем то. Да и не думаю я, что те дома ты бомбила. Я бы на месте Джона управление оружием тебе не доверил.

Анжела поняла, что он прав. Как она сразу не догадалась! Мысленное управление, потянись, спроецируй, постарайся увидеть прицел… Да он просто глумился над ней! Но тогда получается, что когда она решила…

– Значит, я чиста перед Геей, – удивленно произнесла Анжела.

И сразу вспомнила каменную коробку у дороги, которую три часа назад испепелила и почти что сравняла с землей. Нет, все-таки она не чиста.

– Чиста или не чиста – это не имеет значения, – заявил Герман. – Думаю, тебе не доводилось убивать людей лицом к лицу, чтобы кишки наружу и кровища во все стороны. Знаешь, что бывает, когда стреляешь в человека из бластера с короткой дистанции? Не знаешь? Так я тебе расскажу. Мясной бульон брызжет, вот что бывает. Стрелку от этого становится горячо и больно. И еще ты можешь забыть зажмуриться, либо, наоборот, зажмуришься слишком рано. Тогда я отберу у тебя оружие, ты умрешь, а я останусь жить дальше. Мое перерождение задержится. А я не хочу упускать такой удачный момент.

– Так ты тоже веришь в Гею? – удивилась Анжела. – Ты знаешь о путях реинкарнации?

– Я верю в Будду Гаутаму, – сказал Герман. – А до твоей пучеглазой Геи мне дела нет. Давай, Анжела, поднимай дуло, нажимай кнопку и покончим с этим побыстрее.

В душе Анжелы вскипела злость. Это была не обычная бытовая злость, а черная подсердечная злоба, всемогущая и всеобъемлющая, такое, наверное, чувствовал Кронос, когда пожирал своих детей, и потом…

– Не дождетесь, – сказала Анжела. – Ловко ты задумал, красножопый! Чтобы я своим посмертием за твое расплатилась? Не бывать такому! Я скорее сама себя…

Сэр Морис Трисам тоненько захихикал. Это было так неожиданно, что Анжела осеклась на полуслове и изумленно уставилась на него.

– Гляжу я на вас и диву даюсь, – сказал Морис. – Будто в театре на сцену попал, когда комедию играют. Убийца из тебя, королева, как из дерьма наконечник для стрелы.

– Я не убийца! – возмутилась Анжела.

– А дипломат из тебя еще хуже, – продолжил Морис. – Знаешь что, королева? Герман – мерзавец, сволочь и предатель, но он прав, комедию пора заканчивать. Поднимай оружие и стреляй, пока я не встал.

– А что будет, когда ты встанешь? – спросила Анжела.

– Отберу бластер и засуну тебе в задний проход, – ответил Морис. – И проверну на пол-оборота.

Герман рассмеялся и сказал:

– А ты, Морис, похоже, не такой козел, каким кажешься. Зря ты опиумом увлекся.

– Зря, – кивнул Морис. – Но что ж теперь поделаешь? В текущей жизни судьбу не изменить, а в следующей – запросто. Ты правильно сказал, Герман, другого случая не представится. Стреляй, дурочка, только в меня первого, не в него.

– Почему в тебя? – спросила Анжела.

– Потому что если ты сначала выстрелишь в Германа, меня забрызгает мясным бульоном, – объяснил Морис. – Будет горячо и больно, а я плохо терплю боль. Начну плакать и голосить, какой я буду великий вождь после этого?

Герман снова засмеялся.

– Вы издеваетесь! – воскликнула Анжела. – Оба!

– Конечно, издеваемся, – согласился Морис. – А что еще делать? Я уже пробовал проснуться, так не получается. Осталось последнее средство – пусть мне приснится, что ты меня убила, тогда я проснусь.

– Ты не спишь! – рявкнула Анжела. – Наркоман бестолковый!

Морис ласково улыбнулся и сказал:

– Нет, ушастик мой милый, я сплю. Наяву столько невероятных случайностей не подряд не происходит. Так что давай, персонаж, буди меня.

– Я не персонаж! – завопила Анжела. – Я сейчас… я вас всех…

Улыбка резко исчезла с лица Мориса, будто ее стерли.

– Вот что, королева, – сказал Морис. – Я тебе сейчас объясню, что мы с тобой сделаем. Герман встанет и уйдет. Через час он вернется и приведет с собой журналистов. Знаешь, кто такие журналисты? Не знаешь? Тогда попробую объяснить…

– Не трудись, – перебил его Герман. – Если я выйду из этой комнаты, я больше сюда не вернусь.

– Вернешься, – возразил Морис. – Знаешь, почему? Пару минут назад я кое-что заметил. Вон там из-под дивана торчит нога, по-моему, детская.

Произнося эти слова, Морис сильно наклонился вперед и вытянул руку, чтобы показать, откуда именно торчит детская нога. А когда Анжела повернулась в ту же сторону, Морис потянулся еще дальше и неожиданным молниеносным движением выдернул бластер из белой эльфийской руки. Анжела даже не успела сжать пальцы. В следующую секунду ствол оружия смотрел Герману в живот.

– Руки за голову! – потребовал Морис. – Живо!

Герман поднял руки и завел за голову. Анжела машинально повторила его жест.

– Ты можешь опустить, – разрешил ей Морис. – Лучше сходи вон к тому столику, сделай нам чаю с печеньками. А мы пока побеседуем о наших человеческих делах. Герман расскажет мне про Джона Росса. Рассказывай, Герман, я слушаю.

Герман попытался что-то сказать, но смог издать лишь нечленораздельное мычание.

– Ты когда говоришь, сначала рот закрой, а потом начинай говорить, – посоветовал ему Морис. – Так что тебе известно про Джона Росса?

Герман закрыл рот, немного помолчал, затем вздохнул и сказал:

– Эх, Морис, и зачем ты все испортил…

– Не отвлекайся, дело говори, – посоветовал ему Морис.

Герман вздохнул еще раз и начал говорить дело.

– Джон Росс – это Джулиас Каэссар, – сказал он. – Тот самый Каэссар из второй эпохи. Перед тем, как ехать к Крассу на переговоры, он скопировал свою личность в компьютер, чтобы потом восстановиться в другом теле, ему, по-моему, клона подготовили, хотя я могу ошибаться, я тогда сильно потрясен был, невнимательно слушал. В общем, что-то там не заладилось, случился бэпэ, а потом один дьякон из пилигримов добрался до того компьютера, стал проводить эксперименты и случайно загрузил душу Каэссара в одного орка-полукровку. Так и получился Джон Росс.

– А татуировка куда делась? – поинтересовался Морис.

– Он ее свел нанотехнологией какой-то, – объяснил Герман.

– Интересно, – хмыкнул Морис. – Стало быть, Джон Росс бессмертен.

– Почему? – удивился Герман.

– Наносыворотка останавливает старение, – сказал Морис. – Ты что, не знал?

Герман изумленно помотал головой, затем странно посмотрел на свои ноги, не железные, а обычные, заканчивающиеся выше щиколоток.

– О, как интересно, – сказал Морис. – Он тебе тоже сыворотку вколол, чтобы ноги отросли, верно? А про побочный эффект не сказал. Это правильно, я бы на его месте тоже не сказал. Ладно, с этим ясно. А зачем он решил с эльфами воевать? Погоди, не отвечай, сам догадаюсь. Захватить нанозаводы и перепрограммировать, у него же рабочие программы в том компьютере остались, сыворотку, например, приготовил… Да, разумный парень этот Джон Росс, приятно с ним будет работать. Вот что, Герман. Я хочу устроить пресс-конференцию. Через час в этой комнате должно быть не менее пяти знаменитых журналистов, а лучше десять-двадцать. Организуешь?

С минуту Герман молчал, затем решительно кивнул.

– Конечно, – сказал он. – Пойду организовывать.

Встал и направился к выходу. Морис подождал, когда он отойдет метров на семь, затем сказал:

– Можешь вылезать, Джинджер. Под диваном пыльно, грязно и неудобно.

Из-под дивана вылезла девочка. Это была Трейси, не Джинджер.

– Я не Джинджер, я Трейси, – сказала она. – И вовсе не торчала у меня нога.

– Не торчала, – согласился Морис. – Я тебя раньше заметил, когда ты из комнаты не вышла, а за диваном спряталась. А насчет ноги – это военная хитрость была.

– Я поняла, – кивнула Трейси.

– Иди, Герман, не стой столбом, – сказал Морис. – Юная леди пока побудет здесь. Ничего плохого с ней не случится. Хочешь, тремя богами поклянусь?

– Да пошел ты, – сказал Герман и вышел из комнаты.

– Нет, это ты пошел, – негромко произнес Морис ему вслед.

Дождался, когда шаги Германа затихнут, подошел к двери, закрыл ее, задвинул засов и сказал:

– Эй, королева! Имя у тебя есть?

– Анжела ее зовут, – подсказала Трейси.

Сама Анжела пропустила вопрос мимо ушей. Она сидела на низком стуле рядом с чайным столиком и то ли молилась, то ли медитировала. Страшные глазищи закрыты, уши-лопухи приспущены, лицо будто мертвое… брр…

– Анжела, просыпайся! – повысил голос Морис. – Молиться будешь потом. Помоги мне подтащить этот стол к двери.

Анжела открыла свои огромные зенки, поморгала растерянно, затем спросила:

– Где твой бластер?

– В кармане, – ответил Морис. – Он мне пока не нужен. Ты же не станешь на меня бросаться, правда? Без меня тебе живой отсюда не выйти, так что помогай. Будем строить баррикаду.

– Как при революции! – воскликнула Трейси. – Можно, я тоже буду помогать?

– Можно, – согласился Морис. – Только не напрягайся слишком сильно, а то надорвешься, папа с мамой расстроятся. Лучше чай завари. Электроплиткой пользоваться умеешь?

– Умею, – кивнула Трейси.

Налила в чайник воду из кувшина, поставила на плитку, воткнула вилку в розетку, щелкнула тумблером.

– Анжела, не стой столбом, – сказал Морис. – Помоги подтащить стол к двери, я один не справлюсь, у меня сердце больное.

Они забаррикадировали дверь: вначале столом, затем подтащили какой-то комод, попытались подвинуть шкаф, но тот оказался слишком тяжелым. Морис к этому времени сильно запыхался, тяжело дышал и то и дело вытирал пот со лба.

– У тебя и вправду сердце нездоровое, – сказала ему Анжела. – Тебе черной белены попить надо, она от стенокардии помогает.

– От стенокардии меня уже лечил один козел, – пропыхтел Морис. – Опиумом. Думаю, Рейнблад подослал.

– Нет, не он, – подала голос Трейси. – Дядя Гера умный, он знает, что чем лечат.

– Потому и подослал, – сказал ей Морис. – Он тогда как раз Джексона свалил, стал кардиналом, захотелось новых подвигов. Думаю, он меня сначала отравить хотел, а потом решил, что так даже лучше.

– Вы такой интересный, дядя Морис, – сказала Трейси. – Я думала, вы такой… гм…

– Глупый? – уточнил Морис. – Это ты правильно думала, я действительно глупый был. От наркотиков глупеют, даже от разрешенных. Кстати, спасибо, Анжела, что башку мне на место поставила.

– Благодари Гею, – сказала Анжела. – Я молила Гею о чуде, и создательница вселенной явила его.

Морис улыбнулся и сказал:

– Ну, зеленые человечки на сияющих кораблях пока еще не прилетели.

– Чудеса бывают разные, – серьезно произнесла Анжела. – Не всякое чудо видно как чудо.

– Спасибо, центурион, – сказал Морис.

Трейси хихикнула. А Анжела не отреагировала, потому что не поняла человеческой шутки.

– Чай заварился, – сказала Трейси.

– Заварился – разливай, – сказал Морис.

– Я не умею чайную церемонию делать, – сказала Трейси.

– Я тоже, – сказал Морис. – Разливай, как придется.

Она разлила чай по чашкам, разложила печеньки по блюдцам. Некоторое время они прихлебывали чай и хрустели печеньками, затем Анжела спросила Мориса:

– Ты больше не думаешь, что спишь?

Морис пожал плечами и ответил:

– Не знаю. Если я сплю, то мой сон перестал быть кошмаром. А если не сплю – значит, переживаю самое захватывающее приключение в своей жизни. Интересно, как о нем напишут в школьных учебниках.

– Так и напишут, как было, – сказала Трейси. – В книгах всегда правду пишут.

Морис захохотал, подавился печенькой и стал кашлять. Анжела похлопала его по спине.

– Спасибо, – сказал Морис, откашлявшись. – Уфф… Нельзя же так смешить старого человека! Скажешь тоже – в книгах правду пишут, ха-ха-ха!

– У нас в книгах всегда пишут правду, – сказала Анжела.

– У вас, небось, книга только одна – ваше гейское священное писание, – предположил Морис.

– Нет, – покачала головой Анжела. – Есть еще техническая документация, учебники для школ…

– И что, у вас в учебниках правду пишут? – деланно удивился Морис. – Так и пишут, дескать, мы, богомерзкие еретики-фанатики…

– Не надо смеяться над Геей, – тихо сказала Анжела. – Гея – это святое.

– В жизни много святого, – сказал Морис. – Если ни над чем не смеяться, станет грустно и уныло.

Он допил чай из чашки, протянул руку к чайнику, Трейси сказала:

– Там пусто, давайте я новый заварю.

Встала, пошла заваривать. Морис посмотрел на Анжелу, она закрыла глаза, а ее огромные уши мелко подергивались.

– Что-то услышала? – спросил ее Морис.

Уши Анжелы перестали дергаться. Она открыла глаза, пожала плечами и сказала:

– Там за стеной что-то шуршит.

– Мыши, наверное, – предположил Морис. – У меня во дворце их тоже было немеряно. Травят их, ловушки ставят, а им все равно. Жалко, что кошка – мифическое животное.

– Мыши – это такие грызуны маленькие? – уточнила Анжела.

Морис кивнул.

– Непохоже, – сказала Анжела. – Там что-то большое ворочается.

– Гм, – сказал Морис. – А где конкретно?

Анжела встала, протянула руку, чтобы показать, где конкретно, и в этот момент ее голова взорвалась. Морис выхватил бластер, перевел регулятор мощности на четвертую отметку (чего уж мелочиться), но на спуск нажать не успел. Пулька угодила ему в плечо, брызнула кипящая кровь, левая рука Самого Дорогого Господина отделилась от туловища и повисла на рукаве рубахи. А в следующее мгновение Морис рухнул наземь, уже мертвый.

Трейси коротко взвизгнула, распласталась ничком по полу и быстро поползла по-пластунски под диван. Из дальнего конца комнаты донесся зловещий треск, из висящего на стене портрета святого Менделеева высунулось лезвие ножа. Резво пробежало вдоль рамы сверху донизу, и еще раз сверху донизу вдоль другой стороны. И еще два раза поперек.

Кто-то дернул за холст с другой стороны, портрет мифического святого превратился в портрет реального Зака Харрисона. Но на самом деле это был не портрет, а дыра в стене.

Зак просунул голову в дыру, досадливо крякнул и стал выбираться из картины. Это было нелегко – дыра в стене расположена высоко, а ухватиться не за что. Очевидно, эта дыра предназначалась не для скрытного проникновения в зал, а только для подслушивания и подглядывания.

– Папа! – воскликнула Трейси. – Зачем ты их убил?! Они хорошие!

– Хорошие, – согласился Зак. – Враги почти всегда хорошие. Плохому человеку трудно стать опасным. Помоги мне выбраться, пожалуйста.

Трейси взяла папу за руку и стала помогать. Но удержать не смогла – сил не хватило. Зак выпал из дыры в стене головой вперед, Трейси едва успела отскочить, чуть не зашиб, шкаф здоровенный. Хорошо, что руки подставить успел, а то ударился бы головой…

Зак поднялся на ноги и стал отряхиваться, бормоча себе под нос что-то неразборчивое и, кажется, непристйное.

– Извини, папа, – сказала Трейси. – Я тут чулок порвала…

Зак расхохотался. Затем сказал:

– Ладно, проехали. Надо бы тебя выпороть… но не до того сейчас. Сядь где-нибудь, посиди. Если кто спросит, ты ничего не видела и не слышала, была напугана, и вообще тебя тут не было. Да, точно, не было тут ни тебя, ни Джинджер, не встретила вас эта сука пучеглазая, и вообще вы в лесу по ночам не гуляете, потому что хорошие девочки. Поняла?

– Папа, а ты знаешь, что ты бессмертный? – спросила Трейси.

– С какого это перепугу? – удивился Зак.

– Морис сказал, что если кому вкололи наносыворотку, то он становится бессмертным, – объяснила Трейси. – Такой побочный эффект.

– Интересно, – сказал Зак. – Но этого ты тоже не слышала.

Некоторое время Зак стоял на месте, переваривая только что услышанное, затем решительно направился к баррикаде, возведенной у двери Морисом и Анжелой. Легко раскидал ее, отодвинул засов, открыл дверь и крикнул:

– Тут все чисто! Ваша божественность, входите, пожалуйста!

– Гм, – сказала Трейси. – Наверное, пора уже говорить «ваше величество».

– Не люблю лизать жопу начальству, – сказал Зак.

Трейси рассмеялась и воскликнула:

– Папа, ты ругаешься! При маленьких девочках ругаться этого! Неприлично.

Зак серьезно посмотрел на нее и сказал:

– Ты, Трейси, уже не маленькая девочка. Вообще, ты молодец, унаследовала от меня все, что надо. Я тобой горжусь.

– Я люблю тебя, папа, – сказала Трейси.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Зак.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Дверь во Вселенную

1

Совет Нации собрался на внеочередное заседание на следующий день в два часа пополудни. Здание Совета Нации было разрушено эльфийской бомбардировкой, та же печальная участь постигла дворец Самого Дорогого Господина, так что заседание в виде исключения проходило во дворце Тринити. Говорят, министр здравоохранения сэр Хью Хауз предлагал собрать Совет Нации в городском театре, но кардинал Рейнблад решительно воспротивился.

– Мы не комедию смотреть собираемся, а судьбы Родины решать! – якобы заявил ему сэр Рейнблад. – В этом деле крайне важна символическая составляющая! Ты бы еще предложил в сортире собраться!

В ответ на эти слова сэр Хауз якобы сказал, что покойный господин Тринити оставил после себя такую репутацию, что символическая составляющая его дворца мало чем отличается от общественного сортира или, скажем, гостиницы с продажными телками. Но то, что сэр Хауз реально произнес такое вслух, очень сомнительно. Он хоть и прославился дерзостью, но границы допустимого знал хорошо, иначе не стал бы министром.

Для исторического заседания был выбран большой кабинет покойного Стивена Тринити, то самое помещение, в котором вчера королева эльфов подло умертвила Великого Вождя, а потом сэр Захария Харрисон героически расстрелял злодейку через дыру в стене. Эта дыра зияла до сих пор, а на паркете до сих пор темнели два пятна неправильной формы: одно от покойного сэра Трисама, другое – от эльфийской мерзавки. Сэр Огрид Бейлис, входя в зал, заметил, что помещение убрано некачественно, и рабам-уборщикам следует оторвать руки и вставить в задний проход. Министр рабского труда сэр Вайтмен, к которому обратился сэр Бейлис с этими словами, предположил, что уборку помещения специально провели небрежно, чтобы памятные знаки настроили министров и депутатов на подобающий лад. Сэр Бейлис обдумал предложенную версию, серьезно покивал головой и ничего не сказал. Он хотел было сравнить сэра Вайтмена с мифическим центурионом Обвиусом, но решил, что это несообразно – мероприятие все-таки торжественное, шутки здесь неуместны.

Министры расселись за столом, депутаты толпились сзади – сидячих мест на всех не хватило. Место во главе стола оставалось пустым. Когда в зал вошел сэр Джозеф Слайти и решительно направился к председательскому концу стола, кое-кто подумал, что вести заседание будет он, но главнокомандующий занял место по правую руку от председателя, согнав министра церемоний сэра Пэриса. Положил железную руку сэру Пэрису на плечо, наклонился и что-то прошептал на ухо, после чего сэра Пэриса словно ветром сдуло. Что именно прошептал сэр Слайти, услышал только сэр Бейлис, вот какие это были слова:

– Пшел вон, козел, а то живо рога обломаю.

Затем сэр Слайти протянул железную руку сэру Бейлису, тот ее осторожно пожал. Но он зря опасался – страшный киборг даже не пытался сжать пальцы. Очевидно, уже привык соблюдать осторожность.

– Надо нам с вами как-нибудь трубочку выкурить, – негромко сказал Джозеф. – Зак Харрисон много хорошего про вас рассказывал.

– Друг моего друга – мой друг, – улыбнулся в ответ Огрид.

Джозеф тоже улыбнулся и собрался сказать что-то доброе, но в этот момент в зал вошел сэр Рейнблад и все министры дружно встали, как школьники при появлении учителя. Продолжать беседу стало неуместно.

Сэр Рейнблад занял председательское место и сказал:

– Прошу садиться, коллеги.

Помолчал немного, собираясь с мыслями, и провозгласил, громко и решительно:

– Уважаемые министры и депутаты! Наша великая Родина стоит на пороге конституционного кризиса. Только от нас с вами зависит, сможем ли мы преодолеть его волевым решением или проявим преступную безответственность, позволив ему беспрепятственно разрастаться. Лично мне первый вариант кажется единственно приемлемым. Вы со мной согласны, почтенные сэры?

Ответом кардиналу было гробовое молчание. Джозеф и Огрид недоуменно переглянулись, затем Джозеф сказал:

– Конечно, согласны. Продолжайте, ваша божественность.

– Благодарю за понимание и поддержку, – сказал сэр Рейнблад. – Итак, почтенные сэры. Война с богомерзкими эльфами идет успешно, наше доблестное воинство одержало три великие победы, и недалек день, когда мерзкое пучеглазое племя окончательно исчезнет с лица нашей многострадальной планеты. Но враг силен и коварен. То и дело он наносит подлые удары из-за угла, вот вчера, например, родной и любимый сэр Морис Трисам стал жертвой одной из таких подлых атак. Похороны состоятся завтра. А сегодня мы с вами должны обеспечить преемственность власти. Кто достоин принять из мертвых рук сэра Трисама тяжкое бремя ответственности? Кто доведет до победного конца великую войну за чистоту человеческой расы? Кому по силам защищать и оберегать человеческий народ Барнарда от бед и напастей? Родина переживает тяжелые времена! Тяжелейшие! Эльфийские бомбардировщики терзают ее плоть, тромбоз легочных артерий косит наши ряды! Кто сумеет достойно пройти все испытания и привести Человеческую Общину к светлому будущему? Я жду ответа, почтенные сэры.

Воцарилась тишина. Министры и депутаты молчали, потупившись, и никто не решался первым раскрыть рот. Сэр Рейнблад многозначительно посмотрел на сэра Бейлиса. Тот некоторое время неподвижно сидел, как бы не замечая этого взгляда, затем пожал плечами и встал.

– Предлагаю кандидатуру его божественности, – произнес Огрид в мертвой тишине.

– Благодарю за доверие, – улыбнулся Рейнблад. – Прошу садиться, сэр Бейлис. Другие предложения есть?

Министры и депутаты молчали. Тишина стала воистину мертвой, негромкий смешок, изданный сэром Слайти, прозвучал в ней оглушительно. Сэр Слайти вовсе не хотел выразить неуважение, он просто подумал, что коллеги-министры сидят настолько неподвижно, что подобны статуям, какие иногда выставляют в два ряда вдоль дорожки, ведущей, скажем, к могиле выдающегося чиновника. Эта мысль его приколола, вот он и усмехнулся.

– Что-то желаете добавить, сэр Слайти? – поинтересовался кардинал.

Джозеф вздрогнул и быстро пробормотал:

– Никак нет, ваша божественность, прошу меня простить, случайно хмыкнулось.

Сэр Рейнблад улыбнулся и сказал:

– Тогда, раз других предложений нет, предлагаю… гм… а стоит ли голосовать? Возражения против заявленной кандидатуры имеются? Прошу вас, почтенные сэры, не стесняйтесь. Если есть возражения, прошу высказать, это последний шанс, другого не будет. Нет возражений? Вот и прекрасно. Благодарю вас, почтенные сэры, за доверие. Обещаю не подвести, не посрамить, и все такое. По графику завтра похороны, послезавтра коронация. Сэр Пэрис, жду вас через полчаса в малом кабинете, обсудим детали церемоний. Сэр Слайти, прошу задержаться. Остальные свободны.

Депутаты, стоявшие ближе к дверям, ломанулись наружу, как будто в большом кабинете вспыхнул пожар. В дверях образовалась давка. Сэр Рейнблад наблюдал это зрелище, а на его губах блуждала задумчивая улыбка.

– Хоть бы поаплодировали… – пробормотал он. – Козлы.

– Прошу простить, – пробормотал Джозеф. – Не догадался.

– А ты и не должен был догадаться, – сказал ему Рейнблад. – Ты человек большой, значительный, имеешь право возражать и не соглашаться. Такие как ты жопу начальству не лижут. А вот это быдло… – он обвел рукой зал, – могло бы и лизнуть. Ну да боги им судьи.

Через минуту быдло покинуло зал, кардинал и главнокомандующий остались одни.

– Как дела в Эльфланде? – спросил Рейнблад. – Я правильно понимаю, что задачи первого этапа выполнены полностью?

– В целом да, – ответил Джозеф. – В Портленде были проблемы, мы понесли большие потери, два реактора повреждены, пока непонятно, насколько серьезно. Джон пытается их восстановить, пока не получается.

– Два реактора – ерунда, – отмахнулся Рейнблад. – Какие есть предложения по дальнейшим действиям? Генеральный план корректировать будешь?

– Возможно, – кивнул Джозеф. – Если ваша божественность… гм… ваше величество…

– Называй меня просто Герхард, – прервал его Рейнблад. – Ты хотел спросить, не возражаю ли я против корректировки плана? Не возражаю. Если ты объяснишь, что конкретно нужно изменить.

– Прежде всего, я бы хотел кое-что уточнить, – сказал Джозеф. – Та женщина… самка… ну, которая… Она действительно королева эльфов?

– Джон говорит так, – пожал плечами Рейнблад. – У меня нет оснований ему не верить. По косвенным признакам все сходится. А что?

– Если она действительно королева, возможно, стоит форсировать события, – сказал Джозеф. – Управление эльфийскими войсками сейчас должно быть дезорганизовано… в какой-то мере…

– Гм, – сказал Рейнблад. – А это дельная мысль! Как скоро сможешь приступить ко второму этапу?

– Чтобы все подготовить по полной программе, потребуется дня три, а то и четыре, – ответил Джозеф. – Но тогда не будет смысла отклоняться от плана, за это время эльфы наверняка успеть выбрать новую королеву… или короля… Не думаю, что они полностью восстановят управление, но…

– Решай сам, – прервал Рейнблад его размышления. – Я тебе помочь ничем не смогу, я в военных делах почти не разбираюсь. Если считаешь, что есть смысл рискнуть – рискуй. Я поддержу любое твое решение, каким бы оно ни было.

Главнокомандующий тяжело вздохнул.

– Держись, Джозеф, – посоветовал ему Рейнблад. – Знаю, что тебе тяжело, но помочь могу только благословением и добрым советом. Если принять решение совсем не получается, обратись с молитвой к подходящему богу и подбрось монетку. Я иногда так делаю, помогает.

Джозеф приподнялся на стуле, вытащил монетку из заднего кармана штанов, посмотрел на нее, громко произнес:

– Тина Минерва, помоги и благослови, на тебя уповаю!

И подбросил монетку.

– Цифирки, – констатировал Рейнблад. – Ты что загадал?

Джозеф глупо хихикнул и ответил:

– Ничего не загадал, забыл. Я все же думаю, надо атаковать немедленно.

– Вот так оно и действует, – улыбнулся Рейнблад. – Ладно, раз Тина не возражает – атакуй. Да, вот еще что. Сможешь мне выделить один дисколет в личное пользование? Хочу в Иден слетать, с Джоном побеседовать лично.

– Дисколет выделю без проблем, – кивнул Джозеф. – А в Иден лететь не надо, Джон сейчас во Фриско, лично руководит восстановительными работами.

– Тем более, – сказал Рейнблад. – Слетаю, посмотрю своими глазами, что это за штука такая – нанозавод.

– Ничего интересного, – пожал плечами Джозеф. – Большие ванны с вонючей жижей, и больше ничего.

Рейнблад нахмурился и сказал:

– Позволь мне самому судить, что интересно, а что неинтересно.

– Как вам угодно, – сказал Джозеф. – Если что не так, прошу простить.

– Кстати насчет дисколетов, – сказал Рейнблад. – Тот истребитель, на котором прилетела королева эльфов, удалось выяснить, откуда она его взяла?

Джозеф неожиданно помрачнел.

– Это моя вина, ваша божественность, – сказал он после долгой паузы. – Я когда во Фриско прилетел, сильно озабочен был… люк не закрыл…

Рейнблад расхохотался.

– Ну, Джон дает! – воскликнул он. – Я-то думал, это одна из тех машин, которые мы в Дарвине потеряли, а он вон как изящно закрутил…

– Причем тут Джон? – удивился Джозеф. – Намекаете, что эльфийский налет на Баранрд-Сити организовал он?

– Не намекаю, а говорю открытым текстом, – сказал Рейнблад. – Он встретил Анжелу в Дарвине, провел через оцепление и передал ей телефон. Во время штурма Фриско он ей позвонил, рассказал про твой истребитель, она в него залезла и полетела бомбить Барнард-Сити. На самом деле бомбила, конечно, не она, оружием сам Джон управлял. Он хоть и отморожен на всю голову, но не такой дурак, чтобы боевое оружие эльфийской твари доверить.

– Погодите, – сказал Джозеф. – Если он бомбил Совет Нации… он заранее знал, что заседание не состоится?

– Он этого не знал, – покачал головой Рейнблад. – Первоначально он собирался уничтожить не только Трисама, но и меня. Потом передумал. Очень надеюсь, что он действительно передумал.

– Гм, – сказал Джозеф. – Прошу меня простить, ваша божественность. Я-то думал, мне сейчас тяжелее всех…

– Все так думают, – вздохнул кардинал. – Тот истребитель уже нашли?

– Нашли, – кивнул Джозеф. – Джон нашел через спутник. Гм…

– Где этот истребитель сейчас? – спросил Рейнблад. – Его кто-нибудь видел?

– Кто-нибудь видел, – подтвердил Джозеф. – Он приземлился в Кугуар Эбби, это к северу от столицы, километрах в десяти от последних домов. Там рядом монастырь… был…

– Так вот где она балахон раздобыла! – воскликнул Рейнблад. – Надо озадачить Зака или Германа, чтобы провели зачистку. Нехорошо получится, если монахи будут болтать лишнее.

– Болтать лишнее они не будут, – сказал Джозеф. – Насколько я понял, свидетелей не осталось, а если кто и остался, они ничего толком не видели. Дисколет приземлился, монахи собрались поглазеть, открылся люк, вылезла эльфийка и всех перестреляла. Никакого компромата там не должно остаться.

– Все равно, – сказал Рейнблад. – Надо убедиться, что компромата точно нет. Скажи Заку… хотя нет, лучше я сам скажу. Хорошо, что у истребителей на бортах номера не рисуют, как в первую эпоху. А кстати! Бластер, который у нее был – твой?

– Мой, – мрачно кивнул Джозеф. – Я уже подправил запись в базе, поменял местами два номера.

– Молодец, – похвалил его Рейнблад. – Подумай, что надо еще подправить. Ты сейчас должен быть чист и непорочен, как девственница на алтаре, нельзя допустить, чтобы возникли подозрения. Хотя бы в ближайшие дней тридцать. Потом, когда пучеглазых зачистим, будет уже все равно, такое ликование поднимется, ты таким героем будешь… как Джулиус Каэссар, ха-ха-ха!

– Не смешно, – сказал Джозеф.

– Сам знаю, – вздохнул кардинал. – Это нервное. Ладно, давай, действуй. И да помогут тебя боги. Благословляю.

2

– А тута тоже рубить али нет? – спросил Белый Червь. И поспешно добавил, заметив, как Алиса нахмурилась: – Госпожа, простить прошу, ежели чего это самое…

Алиса глубоко вдохнула, задержала дыхание, медленно выдохнула. Очень хотелось наорать на бестолковую тварь, чтобы у этого дебила инфаркт случился, но она уже поняла, что орать на чистокровных бесполезно. И по морде хлестать тоже бесполезно. В лучшем случае будет стоять и зенки таращить, как жаба бестолковая, а в худшем случае действительно инфаркт случится. Вон, накричала вчера на Теплую Улитку, что суп пересолен, та слушала, слушала, а потом упала и померла, неудобно получилось.

– Повторяю последний раз, – сказала Алиса. – Смотри, слушай и запоминай. Эта арка – несущая. Понял?