Текст книги "Стальная рапсодия"

Автор книги: Вацлав Подзимек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2

Минуло несколько дней. Однажды, когда я возвращался с обеда, ко мне подошел невысокого роста поручик.

– Поручик Влчек, заместитель командира батальона по политчасти, – представился он и добавил, что ему очень неловко из-за того, что он не мог меня поздравить с приемом роты раньше. – Была срочная и важная работа, которую нельзя перенести на другое время, – объяснил он извиняющимся тоном и пригласил меня в свой кабинет. – Ну и как вы себя чувствуете на первых порах? Каковы впечатления?

– Неопределенные, – ответил и без особого воодушевления.

– Ваша рота в целом на уровне, – сообщил он мне свое мнение. – Не лучшая, но есть и похуже.

– Это я знаю. Ангелов в ней нет, – вырвалось у меня.

– Что? Каких ангелов? – с удивлением посмотрел на меня поручик.

– Да нет, ничего, – уклонился я от ответа. Ведь не рассказывать же ему свой сон, приснившийся в первую ночь после того, как я стал командиром роты!

Повторять вопрос поручик не стал, но мои слова явно его насторожили. Он поинтересовался, откуда я родом, кто мои родители, что у меня получалось хорошо, когда я командовал взводом, а что плохо, женат я или холост, каким вижу свое будущее в армии…

– Все это есть в моем личном деле, товарищ поручик, или оно еще не поступило в часть?

– Не знаю, – ответил он сухо, – не интересовался. С некоторых пор я перестал читать личные дела. Полагаюсь только на свое мнение о человеке и думаю, что это надежнее всего.

– В моем деле обо мне написано только хорошее, – не удержался я.

– Как, и у всех, – кивнул он, – это правильно. Ведь человек – смесь самых разных положительных качеств.

Только теперь я понял, что мне будет непросто работать с этим философом.

– Далеко не всякий, – решился я все же поспорить с ним.

– Мне кажется, что прав я. – И он начал развивать свою мысль о том, почему человек – это смесь самых разных положительных качеств. По мере того как он говорил, я понял, что мое личное дело он знает довольно подробно и что причиной, побудившей его изложить все это, стала последняя фраза в моей характеристике. В ней мне было высказано пожелание избавиться от поспешности в оценках людей. Когда мне зачитывали характеристику, я хотел было возразить против такой формулировки, но, подумав, решил, что незачем ввязываться в дискуссию…

Вскоре изложение теории подошло к концу, и я хотел попросить разрешения удалиться, но тут поручик заметил мое нетерпение и обратился ко мне уже совсем доверительно:

– Подожди немного, есть еще одна проблема… Ты знаешь подпоручика Раковеца?

Он перешел на «ты», и меня это обрадовало.

Я не сразу вспомнил, что Раковец – это один из тех двух командиров взводов, которые три дня назад ушли в запас.

– Сегодня утром ко мне пришла девушка с почты и сообщила, что она беременна.

– А почему она сообщает это нам? – удивился я. – Пусть скажет ему. Он должен был, наверное, первым узнать об этом.

– Она пожаловалась, что он сбежал как воришка. Даже не попрощался с ней.

– Так пусть напишет ему. А если он не ответит, пусть подает в суд.

Видимо, это мое предложение не слишком понравилось поручику Влчеку, и он явно хотел поспорить со мной, но потом передумал и ограничился констатацией очередного факта:

– Он не оставил ей адреса.

– Так дадим ей его адрес – и все в порядке, – мгновенно выбрал я самое правильное, на мой взгляд, решение.

– Нет, надо бы с ним поговорить лично, – возразил поручик. – Напомнить об ответственности за проступки и о внимании к людям.

Я попытался свалить на него эту неприятную обязанность:

– Мне с ним говорить трудно, мы знакомы всего неделю. Будет лучше, если это сделаете вы…

– Естественно, это сделаю я. Но в твоем присутствии. Самое главное заключается не в том, чтобы научить человека водить танк, хорошо стрелять и приветствовать, как положено, старшего по званию, а в том, чтобы воспитать его, сделать настоящим, правильным человеком. А этому мы все должны еще учиться. Вот так… Я попросил его приехать в субботу.

– В субботу? – Лицо мое вытянулось. Я надеялся, что в субботу мне удастся хотя бы на час-другой заехать к Юцке.

– В субботу, чтобы ему не надо было отпрашиваться с работы, – объяснил Влчек и отпустил меня.

В субботу он напомнил о себе с самого утра:

– Раковец ждет у КПП, проведите его и приходите оба ко мне…

– Товарищ поручик, что случилось? – спросил меня у ворот молодой человек в джинсах и футболке, на которой был изображен мотоцикл. Трудно было представить, что еще несколько дней назад на нем была форма. – Я все сдал и не допущу, чтобы мне что-нибудь приписали и заставили за это платить.

Я уже хотел сказать ему, что он, пока не женится на девушке с почты, будет платить как миленький, но потом решил промолчать. Откуда я знаю, какие стратегические планы у Влчека? Во всяком случае, этот его план оказался весьма простым.

– Вы знаете Марцелу Медунову? – спросил Влчек сразу же, едва мы присели.

– Марцелку с почты? – уточнил Раковец.

– Да, с почты. Блондинку.

– Знаю, товарищ поручик.

– Хорошо знаете?

– Хорошо. Два раза мы с ней были на танцах и один раз в кино.

– Она в положении, – как можно более серьезно произнес Влчек.

Нельзя сказать, что это сообщение потрясло Раковеца, скорее, оно удивило его. И кажется, удивило неприятно.

– И причастны к этому вы, – добавил Влчек.

Только теперь Раковец выдал свое волнение.

– Этого не может быть, у нас с ней ничего не было! – насколько мог решительно сказал он и тут же признал: – Не то чтобы я не хотел более близких отношений, просто у нас не было такой возможности. Я иногда провожал ее домой, а потом бегом возвращался в казарму.

Я смотрел на него укоризненно, считая, что он выбрал самый примитивный путь к отступлению.

– Она сама так сказала? – спросил Раковец.

– Да, именно так, – ответил поручик, не оставляя ему ни малейшего повода для сомнений.

Я решил показать Влчеку, что из меня наверняка получится хороший воспитатель.

– Ну вы же мужчина, Раковец, – произнес я как можно более проникновенно. – Настоящий мужской характер проявляется как раз в такие моменты, когда надо смотреть правде в глаза, а не изворачиваться, пытаясь избежать ответственности.

Я ждал, как к моим словам отнесется поручик Влчек. Он промолчал.

– Но я, честное слово, здесь ни при чем, – повторил Раковец.

– Тогда мы ее сейчас пригласим сюда, чтобы она сама вам все сказала, – произнес поручик. Он поднял трубку телефона и попросил, чтобы его соединили с почтой. – Вы могли бы сейчас прийти к нам? – спросил он, когда к аппарату подошла Медунова. Было ясно, что девушка не может решиться, но Влчек был настойчив: – Нам необходимо довести дело до конца, и потом, вы пообещали, что придете, если возникнет необходимость.

Ему удалось ее убедить. Окончив разговор, он позвонил на контрольно-пропускной пункт и сказал, чтобы, когда придет Марцела Медунова, ее пропустили и проводили к нему в кабинет. Пока мы ждали ее, Влчек расспрашивал Раковеца, нравится ли ему работать юристом на предприятии.

Поначалу Раковец отвечал неохотно и односложно, но потом разговорился. Девушка вошла как раз в тот момент, когда он с огорчением рассказывал о недисциплинированности некоторых поставщиков, нарушающих договорные сроки.

Она была хороша собой. Почти так же хороша, как Юцка. Ее взгляд едва скользнул по мне и поручику и надолго задержался на Раковеце. И по мере того как она на него смотрела, ее лицо преображалось, становилось лучезарным, как весеннее солнце.

Я наблюдал за Раковецем. И с его лицом произошла такая же перемена.

– Мы пригласили товарища Раковеца… – начал поручик Влчек и запнулся. Чувствовалось, что он испытывает некоторое замешательство. – Мы пригласили товарища Раковеца, – повторил он и поглядел на меня, ожидая, видимо, что я ему помогу.

«Ты утверждаешь, что человек – смесь самых разных положительных качеств, вот и разбирайся сам», – ответил я ему взглядом.

– Короче говоря, товарищ Раковец считает, что он не может быть отцом ребенка, – проговорил Влчек и посмотрел на меня, как бы интересуясь, оценил ли я то, что он взял инициативу в свои руки.

– Товарищ Раковец прав. Но я хотела бы объясниться без него, – сказала девушка, и ее слова привели нас почти в шоковое состояние. При этом она опять посмотрела на Раковеца влюбленным взглядом.

Этого было достаточно, чтобы Раковец выскочил в коридор, не ожидая, пока его об этом попросят.

Теперь поручик Влчек уже полностью владел инициативой.

– Значит, вы все это придумали и у вас не хватило смелости повторить свою ложь в его присутствии. А мы ради вас вызвали его сюда, и не из соседней деревни. Кстати говоря, за государственный счет.

– Если вы разрешите, товарищ поручик, я оплачу его проезд, – великодушно предложила девушка.

Влчек немного подумал, но потом отказался.

– И все же ваших действий я не понимаю, – покачал он головой в ожидании ответа.

– Я его люблю. А когда он уехал не простившись… В общем, я должна была его еще раз увидеть. И поэтому сказала вам, что я в положении.

– Стоило вам только попросить, и мы дали бы его адрес, – не сдавался поручик.

– Это вы сейчас так говорите! – Девушка тоже не собиралась отступать. – А если бы я пришла, вы бы наверняка заговорили о военной тайне, сказали бы, что не имеете права, и я, конечно, никакого адреса не получила бы. Ну а теперь я хотела бы уйти, – сказала она. – Думаю, что все разъяснилось. – При этом она посмотрела в мою сторону, как будто именно от меня ждала наибольшего понимания.

– Все ясно, – произнес я, взглянув на поручика Влчека.

– Да, конечно, – поддержал он меня, капитулируя. – Теперь можно пригласить Раковеца.

– Это уж, пожалуйста, без меня, – сказала девушка, направляясь к дверям. Она оставила их приоткрытыми, и мы услышали ее слова.

– Тебя ждут, – сказала она Раковецу в коридоре. – Им ясно, что ты совершенно чист. Но, несмотря ни на что, прощения от меня ты не получишь.

– У меня в последние дни было много работы, а когда я пришел к тебе на почту, у тебя был выходной. Но я бы тебе написал, – услышали мы его голос.

– Я не верю ни единому твоему слову, – ответила она, но это не прозвучало достаточно убедительно.

– Подожди меня, я с этими сухарями разберусь быстро, – попросил он и появился в дверях.

Он и вправду разобрался с нами, сухарями, быстро. Сообщил, что, по его мнению, говорить больше не о чем, что оплаты проезда он не требует и что с минуты на минуту отходит поезд до Праги, которым он собирается уехать.

– Без сопровождающего вас не выпустят, – остудил его пыл Влчек. – Мы пройдем с вами до ворот.

Девушка с почты, конечно, ждала его. Выйдя за ворота, мы расстались, с ними. Минуту-другую Раковец и Мардела Медунова что-то горячо обсуждали, а потом, взявшись за руки, пошли к городку.

– Вы еще верите в то, что человек – это смесь самых разных положительных качеств? – спросил я Влчека, когда мы возвращались в кабинет.

– Сегодня более чем когда-либо, – ответил он. – Ну а ты, тебя чему-нибудь научила эта история? – спросил он меня.

– Научила, товарищ поручик. Тому, что в армии с подчиненными нельзя церемониться. Иначе это будет не армия, а балаган.

Его, видимо, разочаровали мои слова, но виду он не показал.

– Когда ты женишься? – спросил он вдруг, когда мы прощались, и этим вопросом задел мое самое больное место.

– Пока не знаю, но когда-нибудь это случится, – ответил я, не желая что-либо объяснять.

Но он и не ждал объяснений.

– Если тебе будет нечего делать после обеда, приходи помогать строить дома. Мы хотим, чтобы наши ребята переехали в них еще до Нового года.

– До Нового года жениться я наверняка не успею, а после обеда обязательно приду помочь, – принял я его предложение.

Глава 3

На строительной площадке человек десять парней моего возраста крутились вокруг бетономешалки. С ними были две молоденькие женщины. По тому, как энергично они работали, можно было сделать вывод, что эти женщины ждут не дождутся момента, когда они повесят в своих квартирах шторы и расстелют ковры.

Поручик Влчек возил на тачке песок. Увидев меня, он оставил тачку и пошел мне навстречу. Наверное, хотел представить меня остальным.

В проеме одного из будущих подъездов строящегося дома появился весь перемазанный мужчина, по возрасту гораздо старше всех нас. Я узнал в нем майора Кноблоха, начальника штаба нашего батальона.

– Пришли выбрать себе квартиру? – спросил он меня не слишком приветливо. – Желаете, чтобы окна выходили на запад? Или на юг? Какой этаж? Второй? Третий? Первый, конечно, сразу отпадает! – Слова так и сыпались из него.

– Я пришел работать, а не квартиру выбирать, товарищ майор, – ответил я ему тоже не слишком дружелюбно.

Он мне не понравился с первой нашей встречи. И я ему, наверное, тоже.

Причина его всегда плохого настроения была мне ясна. В его возрасте быть начальником штаба батальона – это, конечно, не карьера, У него, видно, были какие-то большие неприятности, и теперь он злился на всё и вся. Так мне показалось после первой нашей встречи.

– Ну так идите выбирайте, стыдиться тут нечего, – подбодрил меня майор Кноблох. – Выбирайте, пока есть из чего. Все равно вам это придется сделать.

Его предложение меня заинтересовало, и я решительно зашагал к дверному проему.

– Сюда нельзя. В этом подъезде квартиры уже разобраны, – сказал майор и повел меня вдоль дома.

Мы поднялись с ним на второй этаж. Даже в незаконченном виде квартиры были великолепны. Майор показал мне, где будет спальня, где жилая комната, где детская, а где кухня.

Более всего меня заинтересовала кухня. Я тут же представил себе, как Юцка крутится в фартуке около плиты, и даже почувствовал запах жареного лука. Майор вопросительно смотрел на меня, ожидая оценки.

– Товарищ майор, если можно, то… вот эта квартира мне бы подошла, – признался я честно, хотя поначалу все это казалось мне шуткой.

– Можешь рассчитывать, – удивил меня своим ответом Кноблох. Ответом, а также тем, что обратился ко мне на «ты». – Девушка-то у тебя есть? Мы еще не добились того, чтобы давать трехкомнатные квартиры одиноким поручикам. – Он уже снова язвил.

– Я над этим как раз и работаю, – обронил я.

– Вот и хорошо! А мы пока внесем тебя в списки.

Осмотр был закончен.

Потом майор приказал мне переодеться в рабочий комбинезон, который взялся невесть откуда, и поручил перетаскивать мешки с цементом. Я старался изо всех сил, но это не помешало ему несколько раз отметить, что я работаю с прохладцей и что мне почаще надо ходить на такие субботники.

Когда начало темнеть, я, совершенно разбитый, потащился в общежитие. Я был один, потому что все уже ушли, справившись со своими заданиями раньше меня. По дороге встретил высокую молодую женщину, которая вроде бы мельком, но весьма пристально оглядела меня, потом обернулась и, обратившись к отставшему молодому человеку, который вел за руку мальчишку, сказала:

– Поторапливайся, Рише давно пора ужинать.

Когда они подошли ближе, я узнал в молодом человеке командира батальона надпоручика Матраса.

Мы поздоровались, и ему стоило большого труда остановить мою руку, которая заученным жестом уже взлетала к фуражке.

– Катержина, это поручик Гоушка, – представил он меня своей жене.

Мне было ясно, что необходимо сказать им что-нибудь приятное о том маленьком создании, которое в эту минуту пыталось развязать шнурки на моих ботинках.

– Здорово ходит, – сказал я, и это означало, что я ступил на тонкий лед, потому что вообще не представлял себе, когда начинают ходить дети.

– Ничего подобного, – возразила она. – Его все еще надо придерживать за руку, хотя ему уже исполнился год.

– Сразу видно, что он будет способным мальчиком, – попытался я спасти ситуацию. – Посмотрите, как он меня разувает.

– Это верно, способным он наверняка будет, – милостиво согласились со мной.

– Вы были на строительстве? – поинтересовался Матрас.

– Так точно, товарищ надпоручик.

– Боже мой! Это же надо! Почти с одного года, а разговаривают на «вы». – Удивлению Матрасовой не было предела. Видимо, об отношениях в армии она знала не слишком много.

Мы с надпоручиком покраснели, чего нельзя было сказать о его жене.

– Все вместе – к нам, – решительно произнесла она, не обращая внимания на растерянный вид своего мужа. Мальчик был уже у нее на руках. Быстрым шагом она направилась к домам. Естественно, не к тем, которые только еще строились.

– Мне надо бы умыться и переодеться… – начал я.

– Умыться можете и у нас, – отрубила она, и я подчинился без возражений…

Мальчика выкупали, накормили картофельным пюре и уложили в постель. Я за это время успел умыться и немного привести себя в порядок. Потом хозяйка открыла холодильник, обнаружила в нем кусок колбасы, мясной рулет, оставшийся после обеда, сыр и банку сардин.

Глазами опытной хозяйки Матрасова осмотрела все, что нашлось в доме, и решила:

– Будет холодная закуска.

– Хлеб у нас черствый, – покачал головой ее муж.

– Ничего, его можно поджарить, – сказала она. – Да положи на него побольше чеснока. От чеснока лучше варит голова.

Через минуту из кухни донесся аромат жаренного с чесноком хлеба. Я услышал, что Матрас пытается даже напевать. Настроение надпоручику испортила его дражайшая половина, которая, ставя на стол рюмки, посчитала нужным сделать ему замечание:

– Опять ты не надел фартук! Испачкаешь брюки!

– Не нуждаюсь я ни в каком фартуке. Я не кухарка! – ответил он раздраженно.

Безошибочный женский инстинкт подсказал ей, что пора остановиться у границы, которую нельзя пересекать.

– Да, ты прав, – согласилась она. – Фартук – это не для мужчины.

А надпоручик уже выкладывал на тарелки поджаренные куски хлеба, при виде которых у меня потекли слюнки. Потом он внес большое блюдо с холодной закуской и предложил отведать.

– Подожди-ка, – остановила его жена, – давайте сначала выпьем за дружбу.

– У нас же ничего нет.

– Чего-нибудь найдем, – успокоила она его, вышла и тут же вернулась с бутылкой коньяка.

Матрас с удивлением смотрел на нее.

– Надо всегда быть готовым к любым неожиданностям!

Ее слова прозвучали назидательно. Она открыла бутылку и умело, как официант первоклассного ресторана, наполнила рюмки.

– Ребята, за вашу удачу на службе!

Мы чокнулись, Катержина задорно улыбнулась мне.

– Как, собственно, зовут твоего нового командира роты? – обратилась она к мужу.

– Иржи, – ответил я, поспешив ему на помощь.

Пока мы ели, хозяйка дома дотошно выпытывала у меня все, что обычно интересует женщин и что я несколько часов назад в сокращенном варианте выкладывал майору Кноблоху: есть ли у меня девушка, откуда она и чем занимается, когда мы поженимся…

– Значит, сюда ей не особенно хочется, – такой она сделала вывод, когда решила, что выпытывать больше нечего.

– Мы с ней об этом пока подробно не говорили, но боюсь, что это именно так, – подтвердил я ее слова.

Надпоручик Матрас почти не участвовал в разговоре. Он курил, потягивая коньяк, и было видно, что ему не очень уютно за столом.

В десятом часу я решил, что пора собираться.

– Неуверенность хуже всего, – сказала мне на прощание хозяйка. – Вы должны заставить ее принять решение. И передайте, что ей не следует ничего опасаться. Я ведь тоже когда-то не могла себе представить жизни вне города…

– Спасибо за приятный вечер, товарищ надпоручик, – поблагодарил я Матраса, когда он проводил меня до двери.

– Меня благодарить не за что, – сказал он и протянул мне руку…

Поручика Прушека еще не было в общежитии, и я использовал непривычную для меня тишину в нашей комнате для того, чтобы написать Юцке трогательное письмо о том, что я скоро получу прекрасную квартиру с большой кухней и что она сможет наконец выйти за меня замуж. Трижды я перечитывал письмо, но никак не мог освободиться от ощущения, что в нем не хватает чего-то очень важного. Потом я все же догадался, чего именно в нем не хватает, и приписал две строчки о том, что спальная комната в этой квартире тоже замечательная.

Я был доволен своим «произведением» и, уставший после утомительного дня, собрался уже лечь спать, но сделать это мне не удалось. Раздался стук в дверь, я даже не успел сказать «войдите», как в комнате появился старый Яндачек – «домовой» нашего общежития, который одновременно был и комендантом, и сторожем.

– Товарищ поручик, вам необходимо срочно прибыть к дежурному по части, – важно произнес он.

– А что случилось? – спросил я.

– Не знаю. – В его голосе слышалось сожаление.

Через минуту мне уже все было известно.

Патруль нашего гарнизона около часа назад задержал в кафе «Завист» воина Негоду без увольнительной и как раз в тот момент, когда перед ним поставили четвертую кружку пива. Приказ следовать за патрулем он воспринял весьма спокойно, лишь попросил разрешения допить пиво. Потом он предстал перед своим командиром роты, то есть передо мной.

– Я вас слушаю, – строго обратился я к нему, когда мы вошли в мой кабинет.

– До армии я был официантом, товарищ поручик, – начал он и назвал очень известный ресторан в Брно. – Моя доза – шесть кружек пива в день. Это профессиональная привычка. А я уже несколько месяцев пива даже не нюхал. Не было возможности. Вы не можете себе представить, какая это мука! Поэтому я сегодня махнул рукой на все и решил: будь что будет.

– Значит, до нормы вам не хватило еще двух кружек. Слишком рано вас потревожили. – Я произнес это тоном, который не вызвал у Негоды никакого сомнения относительно его ближайшего будущего.

– Пиво стоит гауптвахты, куда я готов отправиться.

Я предоставил ему возможность проявить смелость на практике. После этого мне уже ничто не помешало укрыться одеялом и уснуть.