Текст книги "Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне"

Автор книги: В. Ачкасов

Соавторы: Н. Павлович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

В шхерный флот, составлявший группировку «А», входили броненосная, минная и тральная флотилии, а также конвойный отряд. Броненосная флотилия состояла из броненосцев береговой обороны «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен» и охранной флотилии (4 канонерские лодки и 6 катеров). Минная флотилия состояла из 6 надводных заградителей. В тральной флотилии насчитывалось 15 тральщиков. В конвойный отряд входили конвойная флотилия (5 катеров, 1-я и 2-я флотилии вооруженных ледоколов по 4 ледокола в каждой) и подвижная база снабжения (3 плавбазы и 7 других судов). Шхерный флот базировался на Турку. Его возглавлял капитан 1 ранга Рахола, которому были подчинены 4, 5, 6 и 7-я береговые бригады, 14-й пехотный полк и 14-й легкий артиллерийский дивизион {39}.

В отдельный отряд флота, составлявший группировку «Б», входили 1-я полуфлотилия торпедных катеров (5 катеров), флотилия подводных лодок (5 лодок), группа надводных заградителей (2 корабля), группа тральщиков (10 тральщиков), группы минных и сторожевых катеров (по 4 катера в каждой). Кроме того, в состав отряда были включены группа кораблей связи (2 корабля) и 2 плавучие базы. Отряд базировался на Хельсинки, Порвоо, Лависа и другие базы Финского залива. Возглавлял его командующий военно-морскими силами генерал-лейтенант Вальве.

Семь береговых бригад осуществляли оборону побережья Ботнического и Финского заливов и островов. Для траления [48] и охраны фарватеров этим бригадам придавались корабельные силы {40}.

Следует подчеркнуть, что германские и финские военно-морские силы действовали самостоятельно, не имея на одном театре общей командной инстанции. Единство оперативных целей и организация взаимодействия осуществлялись на основе взаимной договоренности командующих немецкими и финскими силами.

Фейерверк успехов, достигнутых фашистской Германией на Западе в течение апреля – первой половины мая 1940г., был неожиданным не только для ее противников, но и для самого гитлеровского высшего командования, которое не ожидало столь быстрой развязки военных событий и, по существу, не имело определенного плана последующих действий на этом театре. Вместе с тем удача во Франции приближала возможность осуществления заветного желания Гитлера – нападения на Советский Союз. Для этого ему нужно было возможно скорее окончательно развязать себе руки на Западе. Подсказанная гросс-адмиралом Редером в конце мая 1940 г. идея вторжения в Англию, о которой он еще раз напомнил Гитлеру в двадцатых числах июня, навела фюрера на мысль об использовании подготовки этого вторжения как средства давления на британский кабинет для принуждения его пойти на переговоры о перемирии. Но главным образом подготовка вторжения в Англию, по мнению Гитлера и его ближайших советников Кейтеля и Йодля, могла быть использована как мероприятие стратегической маскировки подготовки к нападению на Советский Союз. Решение о нападении фашистской Германии на СССР, как известно, было принято Гитлером в конце июня 1940 г. на совещании с Кейтелем и Йодлем. Считая после захвата Западной Европы свой тыл обеспеченным, а военно-экономическую и дипломатическую подготовку войны против СССР законченной, гитлеровское верховное командование приступило к разработке плана нападения на Советский Союз, известного под названием «Барбаросса».

Среди причин, определявших особенности военных действий на наших морских театрах во время Великой Отечественной войны, наиболее важной являлся ее континентальный характер. Конечные цели войны каждой из двух воюющих сторон могли быть достигнуты только в результате военных действий на суше. Поэтому роль военно-морских флотов определялась преимущественно тем, в какой мере они способствовали общему успеху военных действий своих вооруженных сил на сухопутном фронте. Характер войны, в которой основные задачи решались сухопутными силами, придавал особое значение всем видам непосредственного содействия флота флангам приморских группировок своих войск. Выполнение таких задач, естественно, было связано с устранением противодействия военно-морских сил противника, и, казалось, должна была бы возникнуть борьба военно-морских сил сторон за осуществление такого содействия.

Германское верховное главнокомандование, оценивая роль Военно-Морского Флота СССР в предстоявшей войне, достаточно обоснованно считалось с возможностью его серьезного противодействия приморским флангам немецко-фашистских войск. В одном из основных документов о подготовке к нападению на Советский Союз главнокомандование немецко-фашистских сухопутных сил (ОКХ) утверждало:

«Русское командование будет придавать особое значение тому, чтобы по возможности дольше удерживать свои авиационные и морские базы в прибалтийских провинциях и сохранить примыкание своего южного фланга к Черному морю посредством использования крупных сил» {41}.

План «Барбаросса», отводя важное место ленинградскому направлению, придавал особенно важное значение ликвидации Краснознаменного Балтийского флота. Агрессор, вторгавшийся в северо-западные пределы нашей Родины, не мог не считаться с наличием сильного флота в системе обороны Советского государства на этом направлении. Об этом достаточно убедительно свидетельствовал весь предшествовавший опыт борьбы на Балтийском морском театре и прилегающих к нему районах суши. Не случайно поэтому гитлеровское верховное командование, учитывая опыт первой мировой империалистической войны 1914-1918 гг. и гражданской войны в СССР, в плане стратегического развертывания своих вооруженных сил специально поставило задачу по уничтожению Краснознаменного Балтийского флота. «Военно-морскому флоту в войне против Советской России предстоит задача, защищая собственное побережье, воспрепятствовать выходу неприятельских военно-морских сил из Балтийского моря. Ввиду того что по достижении Ленинграда русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безвыходном положении, следует избегать перед этим более значительных морских операций. После ликвидации русского флота задача будет состоять в том, чтобы полностью обеспечить снабжение северного фланга армии морским путем» {42}. [50]

Своему флоту на Балтийском Морском театре противник в плане войны поставил ограниченные задачи: обеспечение снабжения через море войск в Прибалтике и Финляндии; оборона с моря побережья Германии; противодействие Балтийскому флоту в выходе из Финского залива в среднюю и южную часть Балтийского моря постановкой минных заграждений и ударами авиации по базам и кораблям.

По существу, третья задача должна была обеспечить выполнение двух первых посредством блокирования Краснознаменного Балтийского флота в его базах. По этому поводу гитлеровский гросс-адмирал Дениц на допросе 17 июня 1945 г. показал:

«Целью военных действий на Балтийском море было блокировать русский флот путем сильного минирования Финского залива» {43}.

Таким образом, до уничтожения Краснознаменного Балтийского флота немецко-фашистское командование считало невозможной какую-либо активную поддержку силами своего флота приморского фланга сухопутных войск в ходе их наступления на ленинградском направлении. Для устранения противодействия Краснознаменного Балтийского флота приморскому флангу группы армий «Север» привлекалась авиация 1-го воздушного флота. Ей ставилась задача ударами по кораблям и постановкой донных неконтактных мин на подходах к военно-морским базам и портам содействовать сухопутным войскам, наступавшим вдоль морского побережья.

Задача воспрепятствования прорыву Краснознаменного Балтийского флота в шведские порты по своей сущности была такой же вздорной, как и планировавшаяся незадолго перед этим операция по захвату Исландии (операция «Икар») или овладению Гибралтаром (операция «Феникс»). Во всех этих замыслах ясно различается почерк Гитлера. Гитлер считал, что в случае удачного прорыва советских боевых кораблей в Швецию, он сумеет заставить шведское правительство выдать эти корабли Германии {44}.

План «Барбаросса», таким образом, предусматривал уничтожение Краснознаменного Балтийского флота путем захвата его баз с суши и нанесения ударов с воздуха по кораблям в море и базах. Заманчивость этого плана определялась казавшейся простотой его осуществления при благоприятном развитии для гитлеровцев событий на суше.

Немецко– фашистское главнокомандование, уверенное в быстром захвате советских военно-морских баз не только на Балтийском, но и на Черном море, беспокоилось и о том, [51] чтобы боевые корабли Черноморского флота не ушли через проливы в Средиземное море.

4 февраля 1941 г. Редер в своем докладе Гитлеру изложил соображения о действиях флота исходя из тех задач, которые были поставлены ему в директиве № 21. Следует заметить, что Редер в этом докладе много внимания уделял обороне проливов, считая реальной попытку прорыва англичан в Балтийское море. На самом деле англичане серьезно и не думали об этом, так как в их оперативно-тактические традиции никогда не входил риск в интересах союзников, а тем более в интересах Советского Союза. По-видимому, и Редер серьезно не предполагал этого, но ему казалось полезным усложнить обстановку на Балтике в глазах фюрера, не особенно сведущего в военно-морских вопросах, чтобы застраховаться от более сложных задач военно-морскому флоту, которые, по существу, напрашивались сами собой.

С началом войны против СССР Редер предлагал прекратить все торговое судоходство на Балтийском море. При возникновении обстановки, требующей перевозки войск в южную часть Швеции, он намеревался использовать западный район Балтийских проливов. Использование переправы Засниц – Треллеборг считалось возможным лишь при благоприятном для немцев развитии событий. По мере продвижения на восток Редер считал возможным расширение судоходства. С целью воспрепятствования выходу сил Краснознаменного Балтийского флота в море Редер предложил постановку минных заграждений в устье Финского залива. Для постановки активных минных заграждений в Балтийском море он считал возможным использовать немецкие миноносцы, катера и подводные лодки. Минные постановки в Финском заливе, по его мнению, следовало поручить финскому флоту, обеспечив его запасом германских мин заграждения.

Военно– морские силы Финляндии совместно с немецкими должны были не допустить проникновения советских кораблей в Ботнический залив, оборонять Або-Аландский архипелаг и шхеры Финского залива, а также действовать против советских морских сообщений Кронштадт -Таллин, Таллин – порты Рижского залива, Таллин – Ханко {45}.

Редер предложил, далее, ударами с воздуха уничтожить шлюзы Беломорского канала, чтобы исключить возможность переходов кораблей Краснознаменного Балтийского флота на север.

После запланированного уничтожения советского Балтийского флота Редер считал необходимым развернуть тральные операции большого масштаба с целью обеспечения [52] безопасности судоходства. В этих операциях он рассчитывал на помощь Финляндии и Швеции и… на возможность использования для траления захваченных советских тральщиков.

Исходя из доложенных Гитлеру соображений о действиях против Военно-Морского Флота СССР Редер считал необходимым:

– поддержать действия немецко-фашистских ВМС авиацией, поставив ей задачи: нанесение внезапных ударов с воздуха по кораблям и базам советского флота на Баренцевом, Балтийском и Черном морях и разрушение шлюзов Беломорского канала;

– достичь соглашения с Финляндией в отношении участия финского флота и использования финских военно-морских баз;

– заручиться поддержкой Румынии и Болгарии в отношении обороны Дуная и Черноморского побережья;

– выяснить вопрос о намерениях Швеции в отношении обороны ее территориальных вод и возможности германского судоходства в них.

Несмотря на свои весьма оптимистические соображения о предстоящих действиях немецко-фашистских военно-морских сил, Редер высказывал все же опасения о возможно большой активности противника в минной войне и в использовании им подводных лодок {46}.

Гитлер одобрил предложения Редера, но подчеркнул значимость быстрейшего осуществления перевозок морем и связанных с ним тральных работ для обеспечения безопасности плавания от мин.

В основных исходных документах плана «Барбаросса» не содержалось прямых указаний о действиях против Северного и Черноморского флотов, однако это не означает, что такие действия во время подготовки войны против Советского Союза вовсе не планировались. Верховное главнокомандование фашистской Германии придавало большое значение захвату Черноморского побережья СССР. Это вызывалось соображениями о необходимости решения ряда военно-политических и экономических проблем, среди которых важнейшими для гитлеровцев являлись: удержание нефтеносных районов Румынии, последующий захват Крыма и Кавказского побережья для обеспечения доступа к кавказской нефти и, наконец, подготовка к реализации навязчивой идеи фюрера – поход через Иран на Индию.

Овладение военно-морскими базами Черноморского флота со стороны суши должно было, по мнению верховного немецкого главнокомандования, исключить для советских [53] кораблей возможность противодействия приморскому флангу немецко-фашистской армии, кроме того, помешать использованию морских коммуникаций для снабжения сухопутных войск и в то же время благоприятствовать снабжению морским путем южной группировки немецких и румынских войск.

Как видно из дальнейших директив ОКВ, относящихся к начальному периоду Великой Отечественной войны, овладение Крымом и территорией РСФСР до Дона являлось первоочередной задачей немецко-фашистских войск южного участка Восточного фронта {47}.

Гитлеровцы рассматривали Черное море как единственно надежную и ближайшую коммуникацию между европейской частью Советского Союза и Англией. Опасаясь, что в результате потери Черноморским флотом своих баз его боевые корабли и наиболее ценные суда торгового флота (особенно танкеры) могут уйти через проливы в английские порты Средиземного моря, они считали необходимым не допустить этого.

Гитлеровское руководство предполагало, что захват северного побережья Черного моря и находившихся на нем советских военно-морских баз может способствовать вовлечению Турции в войну с СССР на стороне Германии. Вероятность этого казалась особенно значительной в связи с событиями первой половины 1941 г. на Средиземном море, вызвавшими кризисное положение Великобритании на этом театре.

Предусматривались наступательные действия и против главной базы Северного флота. Захват этой базы немецкое командование предполагало осуществить силами горнострелкового корпуса, а затем армией «Норвегия», которой ставилась задача окружить Мурманск, являвшийся опорной базой для наступательных действий советских сухопутных, военно-морских и воздушных сил. В исходных документах по подготовке к нападению на Советский Союз немецко-фашистским военно-морским силам не было предусмотрено задач по действиям на Северном морском театре, они определялись несколько позже. Характерным моментом в первом докладе Редера о действиях немецко-фашистского флота с началом войны против СССР было то, что, не излагая своих соображений о задачах подчиненных ему сил на Севере, он настаивал на действиях немецкой авиации против Полярного и Мурманска, объясняя это необходимостью помешать англичанам использовать эти базы.

Во время своих последующих докладов Гитлеру в марте – середине июня 1941 г. Редер неоднократно настаивал [54] на необходимости захвата Мурманска и Полярного с суши, а если возможно, и с воздуха, минирования Беломорско-Балтийского канала и разрушения его шлюзов посредством бомбовых ударов авиации. Минирование с воздуха Невы Редер считал нецелесообразным.

В мае – июне 1941 г. штаб руководства войной на море осуществлял мероприятия по подготовке к действиям по разработанному плану. В Румынию и Болгарию были доставлены материальная часть для береговой артиллерии, 2000 мин заграждения, тральное имущество, оборудование для строившихся румынских подводных лодок и торпедные катера (для Болгарии), построенные в Голландии. Предполагалась доставка в Румынию сухопутным путем нескольких малых подводных лодок, но вследствие трудности их транспортировки и недостаточного количества таких лодок у самих немцев ОКМ от этого мероприятия отказалось {48}.

В марте 1941 г. немецкая военно-морская миссия в Румынии, возглавлявшаяся контр-адмиралом Флейшером, приступила к выполнению своих задач. Кроме того, штаб руководства войной на море направил в Румынию эксперта по минным заграждениям (капитан 1 ранга Гадов), по требованию которого затем была выслана необходимая материальная часть {49}. В то же время из Германии на румынский флот прибыла группа специалистов различных родов оружия.

К началу Великой Отечественной войны гитлеровцы не имели на Черном море своих боевых кораблей, однако военно-морские силы Румынии и Болгарии фактически были в их полном распоряжении.

Военно– морские силы Румынии имели в своем составе 4 эскадренных миноносца, 3 миноносца, 3 канонерские лодки, надводный минный заградитель, подводную лодку, 7 речных мониторов, некоторое количество катеров различных типов и вспомогательных судов. Основные группировки береговой артиллерии были расположены в районах Констанцы и Сулина, а, кроме того, береговая артиллерия прикрывала Балчик и Мангалию. Непосредственно перед началом Великой Отечественной войны гитлеровцы значительно усилили румынскую береговую оборону. Главной базой румынских военно-морских сил служила Констанца. Военно-морские силы Болгарии, состоявшие из 4 старых миноносцев, 2 сторожевых кораблей, 5 сторожевых катеров и нескольких речных сторожевых катеров, базировались на Варну и Бургас, которые прикрывала береговая артиллерия. [55]

План «Барбаросса» предусматривал для военно-морских сил фашистской Германии ограниченные задачи, имевшие чисто оборонительный характер. Отсюда вытекал пассивный образ действий этих сил на весь период наступления немецко-фашистской армии вплоть до захвата ею баз Военно-Морского Флота СССР.

Содействие флота приморскому флангу немецко-фашистской армии при ее наступлении и взаимодействие с ней при захвате военно-морских баз предусмотрены не были. Приморские стратегические фланги армии оказались неприкрытыми с моря и находились под постоянной угрозой. Адмирал Ф. Руге по этому поводу проливает крокодиловы слезы:

«Однако армия не подумала о том, чтобы обеспечить выполнение своей трудной задачи путем использования моря и военно-морского флота. Со своей стороны флот при составлении планов оставался на оборонительной позиции» {50}.

Этот серьезный просчет в немецко-фашистском плане войны сказался на продвижении приморских флангов германской армии, что сыграло немаловажную роль в провале гитлеровской ставки на блицкриг.

Легкие успехи в польской и французской кампаниях утвердили высшее немецко-фашистское командование в возможности достижения победы методами «молниеносной» войны только на суше и повлекли за собой недооценку значения взаимодействия сухопутных войск с военно-морским флотом. [56]

Глава третья.

Оборонительные минные заграждения

Нарушив советско-германский договор о ненападении, фашистская Германия развязала войну против СССР. Военные действия начались на рассвете 22 июня 1941 г. ударами немецко-фашистской авиации по советским аэродромам и военно-морским базам и одновременным вторжением войск врага в пределы СССР.

Вероломное вторжение полностью отмобилизованных и заблаговременно сосредоточенных на наших границах немецко-фашистских армий создало неблагоприятную обстановку на всем советско-германском фронте.

Неопределенность обстановки на море, неясность масштабов и характера вероятных действий военно-морских сил противника выдвинули с началом войны вопрос о постановке оборонительных минных заграждений.

На Северном морском театре планами предвоенных лет предусматривалась постановка оборонительного минного заграждения на Кильдинском плесе. Однако, учитывая сведения о составе сил противника в портах Северной Норвегии и некоторые гидрологические и климатические условия театра, командование Северного флота приняло решение отказаться от постановки мин не только на Кильдинском плесе, но и вообще на Северном морском театре. Несколько позже высшее командование Военно-Морского Флота все же настояло на постановке 23 и 24 июля оборонительных минных заграждений в горле Белого моря и 28 июля – в Кандалакшском заливе.

Решение о постановке оборонительных заграждений в горле Белого моря было вызвано действиями эскадренных миноносцев 6-й немецкой флотилии, которые в середине и в конце июля появились на морской коммуникации вдоль побережья Кольского полуострова. Постановка мин в Кандалакшском заливе, очевидно, определялась угрозой дальнейшего [57] продвижения немецко-фашистской группировки, наступавшей от Рованиеми на Кандалакшу.

В Белом море оборонительные минные заграждения были поставлены эскадренными миноносцами «Сокрушительный» и «Грозный» и надводным заградителем «Канин», а в Кандалакшском заливе – эскадренным миноносцем «Грозный» и надводным заградителем «Канин». Однако эти оборонительные минные постановки не оправдали себя. Из-за гидрологических условий театра (приливо-отливных явлений) они доставляли много хлопот Беломорской военной флотилии.

В первой половине сентября в связи с некоторой активизацией действий немецких эскадренных миноносцев, а также из-за возникших предположений о возможной высадке неприятельского десанта на полуострова Средний и Рыбачий на подступах к ним с моря эскадренные миноносцы Северного флота поставили оборонительное минное заграждение.

Всего для постановки оборонительных заграждений в начальный период войны. Северный флот израсходовал около 1000 мин, большинство которых было бы целесообразнее использовать в активных минных заграждениях.

Наличие у противника базировавшихся на германские базы южного побережья Балтийского моря достаточно крупных надводных сил, которые могли появиться перед входом в Финский залив, заставляло высшее морское командование, а равно и командование Краснознаменного Балтийского флота торопиться с постановкой оборонительных минных заграждений, предусмотренных планом операций начального периода войны. Постановка таких заграждений требовала больших сил и средств, что мешало одновременному развертыванию встречных активных минных действий. Между тем противник активизировал постановку мин в устье Финского залива, в его средней части, в Ирбенском проливе и в проливе Соэлавейн, чтобы помешать развертыванию сил КБФ.

Краснознаменный Балтийский флот оборудовал минно-артиллерийскую позицию в Финском заливе с целью преградить доступ противника в этот залив, прикрыть фланг и тыл советских войск, обеспечить безопасность морских сообщений и баз флота со стороны моря и развертывание своих сил для отражения попытки прорыва неприятельских крупных надводных сил и, наконец, чтобы блокировать германо-финские силы, находившиеся в финляндских портах к востоку от меридиана Ханко. Всего с 23 по 30 июня для постановки минного заграждения этой позиции было совершено шесть выходов, в каждом из которых участвовало 11-16 заграждающих кораблей различных классов (надводные заградители, лидеры, эскадренные миноносцы) и некоторое количество обеспечивающих кораблей и катеров. Во время первого выхода в устье Финского залива был выдвинут корабельный [58] отряд прикрытия. Последующие постановки прикрывали находившиеся в готовности береговые батареи военно-морской базы Ханко, батареи береговой обороны Балтийского района (БОБР) и главной базы флота. Корабли эскадры, находившиеся в Таллине, и 10-я авиабригада были готовы к немедленному выходу и вылету. Белые ночи почти исключали скрытность минных постановок. Тем не менее короткий промежуток темного времени мог быть использован для скрытного выхода и перехода к месту постановки или с целью обеспечения заграждающих кораблей от ударов немецкой авиации в момент постановки.

Все постановки прошли в основном успешно. Но понес значительные потери отряд прикрытия, выдвинутый во время первого выхода на постановку. 23 июня в районе маяка Такхуна на минах противника подорвался эскадренный миноносец «Гневный». Привести его в базу на буксире оказалось невозможно, и «Гневный» пришлось затопить. Вскоре севернее о. Даго подорвался на мине крейсер «Максим Горький», но он остался на плаву и самостоятельно ушел в Моонзунд {51}.

Ограниченный запас мин в главной базе и трудность быстрой доставки их из Кронштадта заставили значительно сократить масштабы постановки оборонительного минного заграждения центральной позиции. В основном это было заграждение против крупных кораблей противника. Линии мин, поставленные против подводных лодок, не служили для последних серьезным препятствием, так как при глубинах до 90 м они могли проникать под заграждением. Правда, сам факт постановки, о которой немцы не могли не знать, предельно ограничил их проникновение в Финский залив со стороны моря. Однако при желании противника это было все же возможно не только для его подводных лодок, но и для надводных кораблей, конечно, при достаточном обеспечении их тральщиками. Против мелкосидящих кораблей и тральщиков мин вообще поставлено не было, а количество минных защитников оказывалось совершенно недостаточным (около 16% от числа поставленных мин). Вряд ли можно признать удовлетворительной плотность заграждения. Вероятность встречи с миной для больших надводных кораблей была около 0,7, а для подводных лодок (в подводном положении) – около 0,24.

Постановка заграждения Центральной минной позиции заняла восемь дней. По сравнению с постановкой Центральной минной позиции Балтийским флотом в 1914 г. в течение 4,5 часа темпы постановки в июне 1941 г, нельзя признать высокими, [59] даже приняв во внимание, что в 1914 г. количество поставленных мин было в два раза меньше.

Важнейшими из причин невысоких темпов постановки минного заграждения в июне 1941 г. являлись: наличие только двух больших надводных заградителей; недостаточный минный запас, которым располагала главная база КБФ – Таллин; белые ночи, ограничивавшие продолжительность пребывания заграждающих кораблей в море (до сбрасывания ими мин).

Уместно заметить, что отдельные постановки, в особенности две первые, были вполне удовлетворительны по темпам – около 10 мин в минуту, тогда как в 1914 г. в среднем ставилось только 8 мин. Однако малое количество надводных заградителей и ограниченный промежуток темного времени не допускали разовой минной постановки, позволявшей предельно сократить ее общую продолжительность {52}.

После окончания войны иногда возникало сомнение в целесообразности постановки заграждения Центральной минно-артиллерийской позиции. Предположения о прорыве немецкого флота в Финский залив некоторые скептики считали необоснованными и даже предвзятыми. Однако то, что кажется ясным после окончания войны, далеко не ясно в ее начале. В июне 1941 г. о намерениях противника можно было судить не задним числом, а исходя из конкретных сведений, позволявших считать, что немцы располагали достаточными силами для осуществления попытки прорыва в Финский залив. Сущность плана «Барбаросса» и роль, отведенная в нем немецко-фашистским военно-морским силам, стали известны значительно позднее.

Более сомнительной являлась целесообразность выдвижения 23 июня отряда прикрытия. Возможная глубина воздушной разведки практически исключала внезапность появления сколь-нибудь крупных надводных сил врага. К тому же вряд ли крейсер «Максим Горький» и четыре эскадренных миноносца смогли бы сдержать такие силы. По-видимому, среди причин выдвижения отряда прикрытия 23 июня важнейшими являлись: оперативно-тактические каноны, возникшие на основе опыта первой мировой войны; дезинформация об истинной обстановке в районе устья Финского залива, вызванная донесением воздушной разведки, обнаружившей якобы в 5 час. 05 мин. 22 июня в районе банки Олег [60] линейный крейсер противника, эскадренные миноносцы и другие корабли.

После 23 июня отряд прикрытия не выдвигался, так как береговая артиллерия и находившаяся в готовности на аэродромах авиация могли служить более надежной гарантией от крупных надводных сил противника, чем крейсер и дивизион эскадренных миноносцев.

Наиболее серьезную угрозу для заграждающих кораблей представляли авиация противника и его мины. Следует прямо сказать, что только благоприятное стечение обстоятельств не повлекло за собой тяжелых последствий. Отсутствие противодействия постановке со стороны авиации можно объяснить громоздкостью организации взаимодействия между немецко-фашистскими военно-морскими силами и люфтваффе.

Обращает внимание и отсутствие тральной разведки в районе постановки, что могло повлечь крупные потери в заграждающих кораблях, если бы противник упредил нашу постановку своей.

Несмотря на некоторые серьезные недостатки как в замысле оборонительного минного заграждения Центральной минно-артиллерийской позиции, так и в действиях по его постановке, можно считать, что это заграждение сыграло свою положительную роль в течение всего начального периода войны.

Значительно хуже обстояло дело с постановкой оборонительного минного заграждения Ирбенской минно-артиллерийской позиции. Его планировалось произвести в течение первых пяти дней войны. Недостаток в заграждающих кораблях и некоторые организационные промахи значительно замедлили темпы постановки. Первая минная постановка в Ирбене состоялась лишь 24 июня. Задержка объяснялась неосмотрительным снижением запаса топлива на эскадренных миноносцах отряда легких сил в дни, непосредственно предшествовавшие началу войны.

Следующий выход на постановку снова задержался до 27 июня. Мины ставили ночью, однако торпедные катера противника обнаружили эскадренные миноносцы на подходе к точке развертывания, атаковали их и повредили эскадренный миноносец «Сторожевой». Во время самой постановки эскадренные миноносцы вновь подверглись атаке торпедных катеров, которую они отразили артиллерийским огнем {53}.

Неблагоприятное развитие событий на северо-западном направлении потребовало оборудования минно-артиллерийской позиции в восточной части Финского залива для преграждения доступа противника восточнее меридиана о. Гогланд. [61]

Решение о создании этой позиции было принято 27 июня, т. е. через пять суток после начала войны, а оборудование ее началось 2 июля. Несколькими днями позже возник вопрос о создании Тыловой позиции.

Существенной особенностью создания этих позиций была быстрота их подготовки и выполнения, вызванная динамикой событий начального периода войны. Вероятные темпы изменения обстановки в начале войны явно недооценивались в предвоенные годы.