Текст книги "Тайные слуги. Подводные диверсанты"

Автор книги: В. Бру

Соавторы: Сет Роналд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Командир лодки понимал, что людям безотлагательно необходим свежий воздух. Однако до встречи с подводной лодкой «Сэптер», которая крейсировала, по–видимому, где–то в этом районе, время от времени всплывая на поверхность, требовалось идти в подводном положении.

К счастью, вскоре наблюдатель заметил ее. «Сэптер» снова берет на буксир «X 24», и через три дня обе лодки возвращаются в свою базу.

Между тем подводников ожидал неприятный сюрприз, который несколько омрачил их радость и поколебал веру в счастливую звезду капитан–лейтенанта Макса Шина.

20 апреля 1944 года английское адмиралтейство получило сообщение о том, что плавучий док «Лаксевог» цел и невредим и по–прежнему стоит в Бергене! Сообщение это было передано из Норвегии участниками движения Сопротивления.

С другой стороны, стало известно, что 14 апреля около 12 час. 30 мин. в том же самом порту взорвался транспорт «Баренфельс» грузоподъемностью 7500 т. Ясно, что, ориентируясь наугад, экипаж «X 24» ошибочно подложил взрывные заряды под этот транспорт, стоявший поблизости от плавучего дока. Очевидно, течением лодку отнесло в сторону, и, не подозревая этого, экипаж ее оказался под другим объектом. На сей раз док чудом избежал гибели. Но дни его были сочтены!

В сентябре 1944 года та же самая лодка под командованием Уэстмакотта второй раз проникла в фьорд. На этот раз она уже не ошиблась в выборе цели и потопила названный выше док, а также стоявшее в нем на ремонте грузовое судно.

Берген перестал играть роль важной ремонтной базы для германского военно–морского флота, поскольку с гибелью главного дока два других лишились источника энергии. «X 24» и ее экипаж благополучно вернулись на Шетландские острова, а затем и в залив Кернбоун. Радость по поводу выдающегося успеха команды на этот раз уже ничто не омрачало.

Глава V.

Английские и американские подводные диверсанты

Значение подводной разведки при проведении десантных операций

Разведка в районе Дьеппа, проведенная англичанами 19 августа 1942 года, показала союзникам, с каким трудом будут сопряжены и сколько человеческих жертв потребуют попытки высадить десант в каком–либо сильно укрепленном пункте созданного немцами Атлантического вала. Все порты и в особенности Дьепп были, по всей видимости, хорошо подготовлены к обороне. Последующая разведка, а также донесения, поступавшие от участников движения Сопротивления, укрепили убеждение союзников в том, что десантная операция может быть проведена успешно лишь в тех пунктах или пункте, которые кажутся совсем непригодными для этого и которые немцами почти не укреплены и не обороняются.

На совещании в Квебеке в июле 1944 года при самом тесном сотрудничестве английского и американского штабов были разработаны планы вторжения. Эти планы предусматривали проведение самой крупной в истории десантной операции, в которой должны были принять участие сухопутные, военно–морские и, военно–воздушные силы. Чтобы обеспечить успех операции, мобилизовывались все необходимые силы и средства.

Военно–морские силы должны были высадить на континент не только значительное количество солдат, но также выгрузить оружие, боеприпасы, транспортные средства, снаряжение, продовольствие, танки, горючее и т. д. и все это с учетом жестоких боев, которые могли длиться неделями и даже месяцами. Было подсчитано, что для обеспечения боевой деятельности войск придется ежедневно перебрасывать морем не менее 40 000 т грузов.

Учитывалось, что высадка десанта в местах, лишенных естественных укрытий для кораблей, будет сопряжена с риском: невозможность обеспечить снабжение морем из–за неблагоприятных или же очень плохих метеорологических условий могла повлечь за собой полный провал всей операции.

Необходимо было, таким образом, решить следующие проблемы:

изготовить секции и отдельные детали для искусственных портов;

доставить эти конструкции на место в первые же часы после начала операции и в кратчайший срок обеспечивать сборку и готовность портов к приему кораблей и судов;

обеспечить надежное прикрытие портов силами авиации и флота, а также сильными заслонами на суше.

Выбор пал на участок нормандского побережья, расположенный между полуостровом Котантен и устьем реки Орн. Этот участок имел немало неудобств: скалистые берега, отсутствие портов, невозможность для судов подойти вплотную к берегу вследствие незначительной глубины воды. Имеющиеся там кое–где песчаные пляжи очень отлоги, и высота прилива достигает 6,5 м.

С другой стороны, этот участок имел целый ряд важных преимуществ: он был слабо укреплен противником, находился далеко от районов сосредоточения его подвижных резервов и, кроме того, полуостров Котантен представлял собой защиту от юго–западных и западных ветрев.

Для того чтобы доставить детали причалов будущих искусственных портов через Ла–Манш на нормандское побережье, для того чтобы обеспечить подход к берегу судов и десантных барж с боевой техникой и живой силой, а также проделать проходы в многочисленных заграждениях противника, требовалась большая подготовительная работа.

В частности, необходимо было хорошо знать глубину воды на различных расстояниях от берега в часы прилива и отлива, а также характер подводного грунта, на который должны были быть опущены железобетонные кессоны десантных молов и кессоны «Феникс» для причальных бонов.

Кроме того, необходимо было уточнить, имеются ли вдоль побережья какие–либо течения, и прежде всего установить характер и плотность подводных заграждений, созданных противником на различном удалении от берега.

При подготовке десантной операции «Оверлорд»16 был использован опыт, полученный американцами в ноябре 1943 года во время высадки десанта на остров Бетио (атолл Тарава, Тихий океан), в ходе которой они понесли исключительно тяжелые потери в живой силе и боевой технике.

Высадке десанта на остров Бетио предшествовал сильнейший обстрел острова с моря.

За шесть дней на этот крохотный островок было выпущено более 2500 т снарядов, то есть около 10 кг на квадратный метр площади. В дополнение к артиллерийскому огню остров подвергся интенсивным бомбардировкам с воздуха, которые осуществлялись самолетами, базировавшимися на авианосцы и ближайшие аэродромы. Артиллерийский обстрел и бомбардировки были настолько внушительными, что вице–адмирал Хил на одном совещании штабов заявил: «Мы не хотим уничтожить остров до основания, мы хотим, чтобы он просто не обозначался больше на карте!»

Подготовка и оснащение 2–й дивизии морской пехоты были превосходными. То же нужно сказать и о боевом духе ее личного состава. Амфибийные высадочные средства нового образца, примененные впервые на этом театре войны, должны были высадить на остров первые три отряда морской пехоты. Эти мало выступавшие над поверхностью воды катера–амфибии должны были подойти к подводным каменным грядам, преодолеть их при помощи своих гусениц и затем уже доставить солдат на берег острова.

Все было тщательно подготовлено. За несколько дней до высадки десанта на одном из островов, напоминающем своими размерами и конфигурацией остров Бетио, была проведена «репетиция» высадки. Командование не сомневалось в успешном исходе предстоящих действий.

И тем не менее, несмотря на шестидневный обстрел и бомбардировку острова, через три часа после начала высадки большая часть солдат не продвинулась на берегу дальше 20 м. На остров было доставлено очень мало боевой техники. Из 125 гусеничных амфибий осталось только около 20. Сотни убитых и раненых лежали на берегу, и не было возможности переправить их на плавучие госпитали.

Каковы причины постигшей американцев неудачи? Эти причины заключаются в том, что воздушная разведка, проведенная американцами, не дала ответа по крайней мере на три очень важных вопроса. Прежде всего, во время разведывательных полетов не было обнаружено сильное морское течение, проходящее параллельно тому участку берега, куда должен был высаживаться десант. Во–вторых, не была точно установлена глубина воды на ближайших подступах к острову в часы прилива и отлива. И наконец, далеко не полностью были разведаны различные подводные заграждения, созданные японцами.

Как только японцы заметили, что от ведущих огонь кораблей начали отходить высадочные средства, они открыли по ним огонь из своих уцелевших батарей и заставили американцев отклониться от курса, намеченного тщательно разработанным планом.

В результате этого, а также в силу того, что сильное течение выбрасывало беспомощные суда на подводные камни, первый отряд морской пехоты оказался далеко от пункта высадки. Корабельная артиллерия в самый последний момент была вынуждена перенести свой огонь, а это отрицательно сказывалось на его точности и эффективности. Так же встретили японцы второй и третий отряды морской пехоты, ведя по ним огонь из всех уцелевших видов оружия.

Четвертый отряд, который перебрасывался на пехотно–десантных кораблях, подошел к подводным рифам. Там были откинуты сходни и трапы, и морским пехотинцам под ураганным огнем противника по пояс или по самую шею в воде пришлось наступать на берег, который находился от них на расстоянии около 450 м. Те, кто остался жив в эти трагические минуты, добрались до берега обессиленные, с насквозь промокшим снаряжением. Вместе с уцелевшими людьми трех первых отрядов они укрылись за невысокими камнями.

Через 3 часа после начала высадки главнокомандующему была отправлена телеграмма, в которой говорилось, что «успех высадки десанта на остров Бетио… сомнителен». Что же произошло?

Согласно ошибочным разведывательным данным, катера–амфибии и пехотно–десантные корабли могли свободно преодолеть в часы прилива подводные рифы, имевшиеся на подступах к острову. Стечение неблагоприятных обстоятельств, а также наличие заграждений помешали высадить солдат на берег, и они были высажены на рифы. Танки, которые должны были поддерживать пехоту сразу же после того, как она достигнет берега, также застряли на этих рифах в 500 м от берега, оказавшись под огнем японских батарей.

Только на следующий день подразделениям морской пехоты удалось ценой огромных потерь несколько продвинуться вперед.

Вывод, который был сделан на основании опыта, полученного на острове Бетио и который был учтен впоследствии при проведении операции «Оверлорд», заключается в том, что в тех случаях, когда внезапность не имеет решающего значения, тщательная предварительная разведка побережья совершенно необходима.

Боевые пловцы в разведке

В марте 1944 года между полуостровом Котантен и устьем реки Орн на Нормандском полуострове дул леденящий северо–западный ветер. Он поднимал в воздух мириады пенистых брызг и яростно бросал на прибрежный песок и гальку бушующие волны. В стремительном полете, почти касаясь воды, проносились над ними бесстрашные чайки, их хриплые голоса терялись в шуме морского прибоя. Ветер гнал по небу свинцовые дождевые тучи. Изредка через просветы в них прорывалась луна и освещала мрачный ландшафт. Громадины льдин, которые, судорожно раскачиваясь, плыли тут и там по неистовому морю, напоминали о том, что зима сурова.

На бескрайнем просторе моря не видно ни одного паруса, ни одного дымка. А на берегу, перед амбразурами построенных в скалах дотов, на колокольнях церквей редких селений, через которые проходит Атлантический вал, несут неусыпную службу немецкие солдаты. Море пустынно. Точнее говоря, на его поверхности незаметно никаких признаков жизни.

Но это только на поверхности. На глубине около 20 м воду рассекает длинная сигарообразная лодка. Корпус ее темнее цвета окружающей воды. Легкий след, оставляемый винтами, указывает на то, что скорость движения лодки незначительна. Не подстерегает ли она здесь свою жертву? Или, быть может, возвращаясь из длительного плавания в базу, она замедлила ход для того, чтобы дать отдых работавшим с предельной нагрузкой или поврежденным электромоторам? Но какому же государству принадлежит эта лодка?

Вдруг она еще больше замедляет ход, и из ее балластных цистерн понемногу откачивается вода. Глубина погружения лодки постепенно уменьшается.

Через несколько минут на покрытых пеной волнах показывается длинный узкий след и черный перископ. Он то исчезает, захлестываемый волной, то появляется снова. Можно быть совершенно спокойным, так как часовые и наблюдатели на берегу его не заметят. До берега слишком далеко, а ночь достаточно темна. Постепенно перископ поднимается выше. Его стекло время от времени едва заметно поблескивает при редких просветах луны. Затем он, поднимаясь все выше и выше, как бы выталкивается из воды огромным телом: это показалась боевая рубка лодки. Лодка еще раз замедляет свой ход и наконец совсем останавливается. Узкий след, оставленный рубкой, вскоре исчезает в волнах, которые с шумом разбиваются об ее металлический корпус.

В центральном посту к окулярам перископа прильнул командир английской подводной лодки. Обеими руками он плавно поворачивает перископ, жадно всматриваясь в горизонт. Приказав в целях безопасности переключить двигатели на самый малый ход, командир поручает вести наблюдение своему помощнику, а сам направляется к группе людей, сидящих у противоположной переборки.

– Мы находимся в трех четвертях мили от берега. Он чуть виден отсюда, если смотреть на юг. Море неспокойно. На воде много пены, а это значит, что ветер довольно сильный. Изредка море и берег освещаются луной. Небо затянуто тучами, возможно, что временами идет дождь. Судя по картам, глубина здешних мест достигает 20–25 м. Однако не верьте этим цифрам. Скажите, Аллен, не слишком ли устали ваши люди и вы сами, находясь в столь неудобных позах в нашем помещении?

– Ничего, капитан. Несколько гимнастических упражнений – и все будет в порядке. Мне кажется, лодка остановилась. Мы приступаем к выполнению нашей задачи здесь?

– Да, здесь. Как было условлено. Я не могу сказать точно, где мы находимся. На картах, которые вы изучали в порту, вы, конечно, видели закодированные названия деревень F12 и Н9. Так вот, когда вы выйдете из лодки через люк рубки, налево перед вами, на юго–юго–востоке, будет невысокая колокольня, а прямо на юге, на прибрежных скалах, – наблюдательная вышка Н9. Устраивают вас эти ориентиры?

– Да, капитан. Скажите, не обнаружили ли вы чего–либо подозрительного на берегу или в море?

– Нет, ничего подозрительного, ни одного огонька. Однако будьте осторожны. Берег занят врагом, и иногда его разведывательные дозоры доходят до самой воды. Полностью ли подготовлены ваши люди, имеют ли они при себе все необходимое, Аллен?

– Все в порядке, капитан. Задача и обязанности известны каждому. Но надо сказать, что в подобном деле мои люди участвуют впервые.

– Вода дьявольски холодна, не более 8–9 градусов. По инструкции я могу оставаться здесь самое большее два часа. Постарайтесь, Аллен, сделать все быстро и хорошо. Вас не пугает холод?

– Нет, капитан. Мы тренировались в течение трех недель. Любой из нас может проплыть по крайней мере милю в плохую погоду и без специального снаряжения. Чтобы приучить нас к холодной воде, нас ежедневно заставляли плавать в открытом море, около Р, в одном трикотажном костюме. Мы прошли также специальную подготовку в связи с задачей, которую нам предстоит выполнять сегодня. Я не сомневаюсь в успехе, капитан.

– Тем лучше, Аллен. Еще одно слово. Напомните людям, что намечаемая высадка наших войск на побережье может быть осложнена самым серьезным образом, если кто–либо из вас будет захвачен, убит или даже просто замечен в этих водах немцами.

– Это мне известно, капитан. Разрешите нам проделать упражнения и немного размяться, а также проверить последний раз снаряжение. Через три–четыре минуты все будет готово, и вы можете подавать сигнал спуска.

Пока семь участников группы Аллена занимаются гимнастикой, последний удостоверяется, что все снаряжение на месте и в полном порядке.

Первым подвергается тщательному осмотру командира сержант Панет. «Панет – это ветеран среди нас», – мысленно говорит себе Аллен, обращая особое внимание на те места водонепроницаемого комбинезона, где он рвется наиболее часто – под мышками и в паху.

Еще в июле 1940 года, когда не было никаких оснований предполагать, что союзники рано или поздно предпримут наступательные действия, английское адмиралтейство сформировало специальные группы боевых пловцов–диверсантов. Распространялись слухи, что эти пловцы, проходившие секретную подготовку в одном из портов, будут использованы на море как наблюдатели, а также для проверки портовых заграждений. Панет был одним из первых, изъявивших желание служить в одной из таких групп. Благодаря своим качествам пловца и водолаза, он провел много дней в Сингапуре, Кейптауне, на острове Сицилия и в Анцио. Во время одного спуска под воду в Ла–Валетте, где его команда должна была взорвать потопленный немецкой авиацией транспорт, мешавший плаванию в гавани, Панет чуть не погиб. Осматривая гребные винты (быть может, они исправны и есть смысл их сохранить), Панет зацепился своим мягким скафандром за один из листов обшивки корпуса, разрушенного, по всей видимости, взрывом бомбы изнутри. Опасность он заметил не сразу. Перед глазами замелькали воздушные пузыри, вылетавшие из гофрированной трубки кислородного прибора. Частые сигналы снизу и лопающиеся на поверхности воды пузыри предупредили оставшихся в катере товарищей о том, что случилось что–то неладное. Не получив ответа по телефону, они быстро подняли водолаза и обнаружили, что трубка была разрезана каким–то острым предметом, конечно, тем же самым листом обшивки. Панет находился без сознания, однако благодаря искусственному дыханию он скоро пришел в чувство. Несмотря на то, что подъем с глубины в 20 м был совершен лишь за несколько секунд, он тем не менее не отразился на здоровье Панета. На следующий день как ни в чем ни бывало он натягивал на себя скафандр, готовясь спуститься для работы на том же самом судне.

«Ты хорошо отделался в тот раз, Панет», – вспоминая все это, думает Аллен, рассматривая металлическую, хорошо смазанную резьбу входного отверстия резиновой маски. Через это отверстие он видит суровое лицо сержанта. Здесь все в порядке. Затем Аллен вынимает кинжал из чехла, прикрепленного к поясу. Потом он удостоверяется в том, что дощечка из плексигласа находится на своем месте; она висит на прочном, привязанном к тому же поясу шнурке длиной примерно в пятьдесят сантиметров. Аллен не забывает также проверить и карандаш, который может понадобиться для того, чтобы записать на дощечке несколько слов и цифр. И наконец – лот, тщательно свернутый и прикрепленный при помощи браслета к запястью левой руки пловца.

И так, по очереди, Аллен проверяет комбинезоны и снаряжение остальных шести человек.

Среди них Кэссиди, также бывалый моряк и инструктор школы пловцов–диверсантов; поляк Радаванский, попавший в группу пловцов из танковых частей генерала Андерса; братья Гарри и Том Бут, которые никогда не расставались после зачисления в английский флот; подобранные в море несколько часов спустя после торпедирования линейного корабля «Ройал Оук», они в течение одного года учились в школе пловцов–диверсантов и добились разрешения быть всегда вместе, даже при выполнении опасных заданий. Ирландец О'Хара, новичок со стажем не более трех месяцев, который был включен в разведывательную группу благодаря своей физической ловкости и исключительным способностям пловца и который должен был сегодня первый раз выполнять боевое задание в расположении противника. И наконец, американец Билль Шиллинг, откомандированный к англичанам для ознакомления с методикой подготовки боевых пловцов, а также для того, чтобы лично принять участие в выполнении нескольких заданий на занятом врагом побережье.

Довольный результатами быстро проведенного осмотра, Аллен в свою очередь дает тщательно осмотреть себя сержанту Панету, после чего обращается к командиру подводной лодки:

– Все в порядке, капитан. Через две минуты мы наденем кислородные приборы и будем готовы начать спуск. Позвольте сверить время по вашим часам.

– Сейчас 21 час 12 минут. Проверьте ваши компасы по судовому. Верно ли они показывают?

Восемь человек ответили утвердительно.

– После вашего спуска, – продолжал командир, – лодка погрузится. На поверхности воды останется один перископ. В 22 часа 50 минут, затем в 23 часа 05 минут и, наконец, в 23 часа 20 минут, если нам не будет угрожать никакая опасность, над водой будет показываться боевая рубка. Вы поняли, Аллен?

– Все понятно, капитан, Надеть кислородные приборы!!

Водолазы подхватывают приборы, которые они бережно! хранили у себя на коленях в течение всего плавания.

Кислородный прибор MK–IV, изготовленный во время войны британской фирмой «Зибе Горман и К°", предназначен для водолазов–пловцов, которым приходится действовать в любых положениях. Особенно пригоден этот прибор для разведчиков, а также экипажей подводных лодок, при производстве работ по их спасению. Прибор MK–IV является необходимым дополнением скафандра. Он работает на чистом кислороде и имеет замкнутую циркуляцию воздуха. На спине одеваемого водолазом кожаного жилета, в нижней его части, прикреплены горизонтально два баллона с кислородом под давлением 150 am. Через редукционный клапан, находящийся на левом боку водолаза, кислород поступает в нагрудный водонепроницаемый мешок, где его давление не превышает нормы, которую может выдержать человек. Отсюда через гофрированную резиновую трубку кислород поступает под маску. При каждом выдохе выделяется некоторое количество углекислого газа, который смешивается с чистым кислородом. Однако слишком сильная концентрация СО2 может нарушить естественные функции организма и в конечном итоге вызвать удушье. Постепенное поглощение углекислого газа достигается по мере его накопления при помощи специального поглотителя, привинченного к мешку.

Определить точно продолжительность действия прибора трудно, так как количество вдыхаемого кислорода зависит в каждом отдельном случае от физиологических особенностей водолаза, от глубины погружения и от характера производимых работ. В обычных условиях прибор MK–IV обеспечивает нахождение под водой в течение приблизительно полутора часов.

При выполнении задачи пловцам предстояло находиться под водой на глубине самое большее 13 м. Для этого необходимо, чтобы кислород, поступающий через редукционный клапан в мешок, имел давление примерно около 2 am. При таком незначительном давлении чистый кислород не может вызвать отравления, и выдыхаемый углекислый газ постепенно нейтрализуется поглотителем.

Кислородный прибор MK–IV имеет, следовательно, то преимущество, что при его использовании на поверхности воды не появляются пузыри и поэтому противник не в состоянии обнаружить пловца.

По новому приказанию Аллена пловцы тщательно привинчивают к входному отверстию маски резиновую трубку, соединяющую ее с нагрудным мешком, а затем правой рукой осторожно открывают вентиль, чтобы впустить туда воздух. Каждый убеждается в исправной работе прибора, после чего командир подает знак и пловцы через центральный пост направляются гуськом в помещение рубки и по трапу поднимаются вверх. Вид этих уходящих во мрак ночи людей с длинными ластами на ногах очень странен.

В порядке, установленном еще до выхода из порта, восемь человек покидают рубку и выходят на захлестываемую водой палубу. Их руки в тонких резиновых перчатках стынут на ледяном ветру. Над морем кричат встревоженные чайки. Пристально всматриваясь в едва различимые очертания темнеющего берега, пловцы находят оба из указанных им ориентиров – колокольню и вышку. По этим ориентирам они определяют участок, где должна проводиться разведка. Аллен подает знак, и пловцы опускаются в черную, холодную воду…

Теперь, оказавшись один на один с этим бескрайним морем, каждый из них чувствует себя не так–то уж хорошо. «Sunt rari nantes in gurgite vasto»17, – невольно думает Аллен, которому почему–то вдруг вспомнились школьные годы. «Однако, – решает он, – вода должна быть чертовски холодна».

Спустившись последним, Аллен плывет в заданном направлении на глубине 3–4 м. Сделав полсотни широких движений руками, он всплывает, чтобы посмотреть вокруг себя. На такой глубине в такую темную ночь легко отклониться в сторону.

Он плывет брассом, ритмичными толчками посылая вперед свое тело, избегая плавающих льдин, острые края которых представляют опасность. Не упуская из виду ориентиров на берегу, он время от времени посматривает на часы–компас со светящимся циферблатом.

«Вот уже шесть минут, как я покинул подводную лодку, – думает Аллен. По всей видимости, я проплыл пятьсот метров. Сейчас 21 час 28 минут. Измерим глубину».

Продолжая оставаться на поверхности, Аллен разматывает лот и отсчитывает узлы до тех пор, пока свинцовый груз не касается дна. Затем он пытается определить расстояние, отделяющее его от берега. Это удается ему далеко не сразу, так как слабый свет луны лишь изредка освещает местность.

«Теперь надо определить характер подводного грунта», – думает Аллен. Он ныряет, достигает дна, и в его пальцах оказывается горсточка песку и несколько довольно острых камешков. Оттолкнувшись ногами, он резким движением поднимается вверх, достает дощечку, карандаш и, плывя на спине, с большим трудом записывает: «60 м от берега, глубина 11 м, грунт – песок и мелкий гравий, 21 час 32 мин.» Измерение глубины и обследование дна Аллен повторяет несколько раз, через каждые 50 м, занося полученные результаты на свою дощечку. По мере приближения к берегу глубина уменьшается. Находясь на поверхности, Аллен замечает, что его относит влево течением, скорость которого примерно 50–60 см/сек. На глубине нескольких метров скорость течения значительно меньше. Не теряя времени, Аллен кратко записывает и эти данные.

Вдруг Аллен задевает плечом какой–то предмет. Он нащупывает его руками и ловит. Это металлический трос. Где он прикреплен и для чего? Аллен плывет вдоль троса и убеждается в том, что он протянут параллельно берегу. Через несколько минут руки Аллена встречаются с новым предметом – неподвижным, жестким и таинственным. Также ощупью он обследует и его. А вот и еще такие же металлические предметы! Они имеют форму буквы V, установлены наискось и приблизительно на 30 см выступают над поверхностью воды.

«Сейчас 21 час 45 минут Я нахожусь в трехстах метрах от берега. Посмотрим, что представляет собой эта пирамида из рельсов под водой».

Аллен погружается и обследует основание пирамиды Она покоится на металлических рельсах, поставленных под углом и имеющих также форму буквы V. Рельсы глубоко ушли в песок. Аллен измеряет пальцами размеры рельсов, расстояние между ними и записывает цифры. Он отмечает также, на каком удалении друг от друга находятся соседние пирамиды.

«Это не что иное, как подводные заграждения. Они сделаны из тяжелых металлических пирамид, установленных на дне. Между ними натянут трос, предназначенный для того, чтобы помешать десантным судам подойти к берегу. Во время прилива пирамиды находятся под водой и потому их нельзя заметить. Суда или танки–амфибии, наскочившие на эти заграждения, будут неплохой мишенью для береговой артиллерии», – думает Аллен.

Продолжая вести разведку на расстоянии до 200 м от берега, Аллен обнаруживает несколько других пирамид на этот раз из железобетона. Немцы, по всей видимости, испытывают недостаток в металле. Аллен тщательно записывает размеры пирамид на свою дощечку, которая мало–помалу покрывается словами, цифрами и условными знаками: «22 часа 10 мин. Я нахожусь в воде более 45 минут. Пока что не очень устал, однако ноги начинают зябнуть. Посмотрим, что делается наверху».

Оттолкнувшись от земли, Аллен начинает подниматься. Глубина здесь не превышает 3 м. Осторожно показываясь из воды, он пристально всматривается в окружающую темноту. Луна еле–еле освещает море и берег.

«Однако что это? Голова пловца? Нет, это нечто другое, так как предмет все время стоит на месте. А в десяти–пятнадцати метрах от него виден другой, а еще дальше – третий. Предметы выстроились как бы в линию, параллельно берегу. Надо подплыть к ним и посмотреть, что это такое».

Как можно тише, стараясь не производить шума, Аллеи плывет, на этот раз не уходя под воду.

«Очень любопытно! Это похоже на большой диск, посаженный на длинную штангу. Что представляет собой штанга?»

Принимая меры предосторожности, Аллен ощупывает ее руками. На штанге нет никаких проводов. Конечно, это мина, немецкая «Теллермине», установленная саперами. «Мои занятия по подрывному делу в рипонской саперной школе оказались не лишними», – думает Аллен.

Он осторожно обследует мину и нащупывает небольшой выступ, в котором без труда узнает взрыватель ударного действия.

«Еще одно заграждение против наших судов и танков. Надо посмотреть, что представляют собой другие мины, и записать точно время, длину и угол наклона, под которым установлены штанги. Это позволит определить, когда мины скрываются под водой в часы прилива».

Соблюдая меры предосторожности, Аллеи плывет от одной мины к другой, занося на дощечку все необходимые данные, не забывая записать и расстояние, на котором мины находятся друг от друга, а также от берега.

Медленное и утомительное плавание на поверхности воды не согревает Аллена. Штаны и куртка из шерсти под прорезиненным комбинезоном становятся влажными от испарений и холодят тело. Временами Аллен чувствует озноб, пальцы его коченеют.

«Дальше оставаться здесь бесполезно, – думает он. – Сейчас 22 часа 29 минут. Я нахожусь в воде 1 час и 10 минут. Пора вернуться на лодку». Отыскав на берегу наблюдательную вышку и колокольню и взглянув на компас, Аллен ориентируется и, погрузившись под воду, плывет, туда, где его ждет не видимая никем подводная лодка.

Когда Аллен через несколько минут всплывает, чтобы еще раз посмотреть вокруг себя, он впервые замечает в 20 м голову человека в резиновой маске. Он не может узнать, кто это, хотя на лицевой части маски имеется большое круглое стекло. Замеченный Алленом человек также плывет в сторону открытого моря. Как бы договорившись между собой, они некоторое время плывут на поверхности, а затем снова скрываются под водой. Минут через десять пловцы смотрят на часы–компас, медленно всплывают и пристально вглядываются в темноту, пытаясь найти перископ или рубку лодки. Аллен чувствует, что дышать становится все труднее и труднее. Запасы кислорода в баллонах иссякают и, кроме того, углекислый газ не поглощается полностью, что в конце концов вызывает тошноту. Проходит несколько томительных минут. Обоим пловцам не остается ничего иного, как держаться на воде и жадно всматриваться в темноту. Вскоре Аллен и его сосед замечают еще одного разведчика, который так же, как и они, бесшумно плывет на спине. Вдруг один из них делает взмах рукой и начинает быстро плыть в сторону открытого моря. Там, над пенистыми волнами, выступает темное тело рубки подводной лодки, которая, как было условлено, всплыла в 22 часа 50 мин. Через полминуты Аллен и два его товарища у цели. Они ползком пробираются по палубе и наконец хватаются руками за ограждение рубки. Один за другим пловцы взбираются наверх и через люк спускаются в помещение центрального поста. Их комбинезоны как бы прилипли к телу, с них струйками стекает вода. Дрожащими от холода руками они отвинчивают резиновую трубку и, хотя воздух в лодке нагрет и имеет не совсем приятный запах, с наслаждением делают глубокий вздох. Затем они освобождаются от кислородных приборов и с большим трудом снимают резиновые комбинезоны. Через 2 минуты по трапу спускается Радаванский и присоединяется к Аллену, Кэссиди и ирландцу. Еще четыре человека пока не возвратились.