Текст книги "Заговор в Насцензе (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Они шли по колено среди полевых цветов на участке без деревьев, так что шли быстро.

– Не понимаю, что им нужно от мальчика. Они не могут просто привести его в город и потребовать посадить его на трон, – сказала Эмилия, хмурясь с тревогой. – Король Мило был одобрен Семеркой. У него Оливковая корона и Скипетр с шипами. Ни одна из семей не скажет вдруг: «Простите, мы ошиблись. Коронуем девятилетнего сына человека, который чуть не уничтожил страну четыре года назад». Да? Твоя семья ведь не согласилась бы на такое?

– Нет, – автоматически сказал Петро.

Она улыбнулась.

– Так я и думала. В этом нет смысла, – она схватила его за плечо, чуть не упав из-за камня среди травы, и отпустила, вернув равновесие. – Похоже, тут высокоорганизованная армия любителей, охраняющая принца-марионетку. Они получают припасы из другой страны – Веренигтеланде, которая всегда была нашим союзником в прошлом. Когда Пэйс Д’Азур послали военные корабли на нас два года назад, король Алессандро сразу отправил нунция в Брамен за помощью. Но почти десять лет они растили отпрыска принца Берто в тайне. Если верить малявке, люди в их правительстве знали об этом.

Они замерли, вспышка поискового отряда взлетела в воздух. В свете дня вспышки было сложнее рассмотреть среди облаков. Когда они услышали хлопок вдали, и огонек взмыл в воздух, они знали, что нужно было посмотреть над деревьями, чтобы уловить искры и черный дым, тянущийся за ними.

– Может, Веренигтеланде – не союзник, – сказал Петро. Что-то всплыло в голове. Воспоминания пары дней назад, которые оказались подавлены так, словно он пытался вспомнить события из далекого детства.

– Союзники так себя не ведут, – согласилась Эмилия. Они шли в тишине какое-то время. – Что мы знаем о них? Они зовут себя империей, хотя это не так. Они – страна с армией, известная во всем мире оружием. Хотя их оружие не такое хорошее, как клинок Диоро, – гордо сказала она.

Петро, видимо, не обращал так много внимания на уроках инсулы, как Эмилия.

– Они любят колбаски и квашеную капусту, – добавил он.

– У них нет выхода к морю.

Петро чуть не запнулся об свои ноги.

– Море! – пролепетал он. Он вспомнил чай с Рисой в ее комнате, ее страхи. – Риса, то есть, сестра Петро, говорила с… – он спотыкался не только об ноги. Он начал снова. – Петро рассказывал мне, пока мы не ушли. Это должно быт тайной. Риса Диветри сказала, что посол из Веренигтеланде собирался уговорить короля Мило жениться на одной из дочерей императора Веренигтеланде.

– Не понимаю, – Эмилия остановилась от новости. Она задумчиво нахмурилась.

– В этом есть смысл, – сказал Петро. Он знал, что бубнил, что рот работал быстрее мыслей, но слова лились. – Она сказала, что Веренигтеланде получит доступ к нашим портам, ведь у них нет выхода к морю. Взамен они отправят свои армии защищать нас. Не понимаешь? Мы защитились от Пэйс Д’Азур два года назад, хоть и потеряли почти весь флот, и теперь мы немного ослабели…

– Лэндеры хотят наши порты, – Эмилия оживилась. Тревоги пропали вдруг с лица. – Если их армии будут в Кассафорте, а дочь императора – в кровати короля Мило, мы станем просто придатком к Веренигтеланде. И как убедить нас лучше в том, что мы нуждаемся в их армиях? Напасть отовсюду, чтобы показалось, что они – наши друзья. Их шпион Густоф нашептал принцу Берто на ухо, и Кассафорте ослабел. Может, они намекнули Пэйс Д’Азур, что нас будет легко завоевать. И пока мы оправлялись от этого…

– Они сделали ход, – закончил Петро. – Чтобы выглядело, что это делают сами кассафортийцы, похитившие казаррино и убивающие невинных во имя истинного короля, которому всего девять лет. Король Мило знает, что Вико не был бы настоящей угрозой, но он будет думать, что Кассафорте в опасности со всех сторон и нуждается в помощи дополнительной армии. У него не будет выбора, только жениться на чужестранке.

– Они будто открыли заднюю дверь в страну и стали проникать туда, – сказала Эмилия. – Но как они узнали, где казаррино? Они не могли знать, каким путем брат Нарцисо шел в Насцензу.

– Может, они решили взять Петро Диветри ради выкупа, чтобы надавить, если потребуется. Но больше всего они рассчитывают на ложь, построенную вокруг Вико, – сказал Петро.

– Они не собирались делать его королем, – согласилась Эмилия. Казалось, она впервые сочувствовала мальчику. – Бедняга. Он с рождения был для них просто шансом, который можно было использовать в подходящий момент.

– Пешка, – сказал Петро. – Никому нет дела, когда жертвуют пешкой, главное – одолеть противника. Все лоялисты – пешки, части большой игры.

– И только мы подозреваем это.

Они долго смотрели друг на друга. Утреннее солнце почти слепило. Лепестки летали с теплым ветром, сорванные с полевых цветов, которые они приминали мгновения назад. Было даже обидно, как бодро выглядел пейзаж вокруг них, пока они думали о будущем Кассафорте под контролем лэндеров. Петро чуть не выскочил из кожи, когда из стороны, откуда они пришли, донесся хруст ветки. Этого хватило, чтобы он опомнился.

– Нужно убедиться в этом.

Они придумали историю, пока шли. Они собирали грибы, возвращались в деревню Ларочу после похода в горы. Петро был в шляпе Эмилии. Его волосы прикрывали глаза, широкополая шляпа скрывала его лицо, и он выглядел неприметно и не грозно. Эмилия почти не трогала свои короткие рыжеватые волосы, чтобы выглядеть так, словно они днями искали грибы, ведь они оба уже были грязными. Они сделали мешок из плаща Эмилии, наполнили его и ее рюкзак грибами, найденными по пути – шампиньоны, лисички, нежные серебристые вешенки и пару дождевиков.

Они повернули на юг, обошли отряд и приблизились с запада, словно двигались с другой стороны. Петро жевал длинную соломинку, и Эмилия сунула цветы в волосы.

– Я буду говорить, – напомнила она ему. – Скажу, что ты мой кузен, простофиля.

Петро невольно разозлился.

– Почему я – простофиля? – возмутился он. – Что мне делать? Пускать слюну? Скажи им, что мы – пара.

Щеки Эмилии покраснели от намека, что нужно было усилить ложь, которую она и так не одобряла.

– Нет, – твердо сказала она, подавив эту возможность. – Брат и сестра. Иди за мной, и мы будем в порядке.

– Да, – сказал Петро, ни к кому не обращаясь. – Веди, потому что у тебя больше опыта в изменении личности, – хоть он звучал недовольно, его мутило от тревоги. Его пальцы нашли лунные амулеты в кармане, потерли их для удачи. Удача им была нужна. Его пальцы ощутили странный песок, когда он сунул руку к амулетам, словно он провел день на пляже и набрал карман песка.

Они приблизились к лагерю, и Петро мог поклясться, что они тут уже были. Хоть шляпа закрывала почти весь вид, и он пытался держать голову опущенной, он узнал место, ведь там они с Эмилией день назад спорили. Странно, что они попали именно сюда еще раз. Двое мужчин сидели на камне, где Эмилия разделась до этого – Петро старался не вспоминать тот вид, пока шел за тихо шагающей стражницей. Другой мужчина сидел у ручья, где Вико наполнил бутылку водой, и умывался. Еще двое говорили у деревьев, а последний, казалось, смотрел на солнце, чтобы понять время, крутил пальцами сциллийскую свечу.

Они выглядели утомленно, словно не спали с тех пор, как Петро и Эмилия ушли с принцем. Они были не в форме армии Веренигтеланде, а в обычной прочной одежде фермеров. Это были кассафортийцы, и они были дураками, пошедшими против своих соотечественников, и все ради обещания власти при правлении короля-марионетки.

– Лучшее утро! – крикнула Эмилия, сообщая мужчинам об их присутствии. Они насторожились, не ожидали гостей в этой части леса. Эмилия делала вид, что не замечала их настороженные позы и выражения лиц. Она бодро улыбалась, ладонь замерла над оружием, скрытым под ее свернутым плащом. – Я не думала, что увижу путников в этих краях.

– Как и мы, – сказал мужчина, который теребил сциллийскую свечу. Все еще крутя ее, он сделал два шага вперед. Петро не узнал его ни по Кампобассо, ни по лагерю лоялистов. Он не узнавал никого из мужчин, хотя мужчина у воды был слишком далеко, чтобы разглядеть его, и отчасти скрытый камнем.

Эмилия понимала, что они были в том же месте, что и вчера? Почему-то это казалось странным совпадением. Но она приближалась, не выдавая настороженности.

– Мы с братом были в горах, собирали грибы для фестиваля Середины лета в нашей деревне. Может, вам нужно немного взамен на пару луни?

– Мы не ищем грибы, – сказал мужчина, не двигаясь. Петро не нравился его тон. Надеясь избежать строгого взгляда мужчины, он отошел на пару шагов в сторону. Одно дерево в этой части леса было со странной меткой. Он был уверен, что, когда он и Эмилия шли тут вчера, мела на нем не было. Может, разведка сделала это.

– Полевые цветы для милых невест? – Эмилия пыталась заигрывать, и у нее это выглядело не убедительно. – Или хворост для костра? В Лароче мы поддерживаем костры всю ночь праздника, и для этого нужно много хвороста.

– Лароча? – мужчина разглядывал их обоих. – Вы не из города?

– Кассафорте? – уверенность Эмилии в ее истории ослабевала. Петро тоже немного паниковал. Она ошиблась? Эти мужчины тоже были из Ларочи? – Мы вдвоем вряд ли дойдем до города до праздника.

– О, точно, – мужчина не сдвинулся с места. – Долго идти.

Петро заметил вторую метку. Эта была на боку камня – те же три линии, пересеченные изгибом. Петро знал, что этого не было там, когда Эмилия опустила туда плащ и тунику.

– Если мы как-то можем помочь… – начала Эмилия.

Мужчина молчал.

Он долго смотрел на них, как и другие. Петро ощущал себя так, как когда он и другие пилигримы встретили лоялистов в поле на юге от Кампобассо. Они были добычей, зашли невольно в ловушку. Он должен был доверять инстинктам тогда, собирался довериться им сейчас. Петро опустил ладонь на руку Эмилии, чтобы она больше ничего не говорила. Ее ладонь над клинками напряглась, она была готова вытащить оружие.

Мужчина с фейерверком оскалился и рассмеялся.

– Узнаешь их? – крикнул он.

Петро застыл, мужчина у ручья поднялся, и стало видно загорелое лицо и голову в форме груши. Его мелкие глазки блестели. Саймон Якобучи прошел вперед, хромая.

– Его я знаю, хотя он покрыл грязью уродливое лицо, – сказал он, указав на Петро. – Но не ее. Это не та девка, которая была с ним.

Эмилия достала оружие, клинки блестели. Она левой рукой заслонила Петро, правую направила на горло Якобучи.

– Я вооружена, – предупредила она.

– Как и они, – Саймон без страха в глазах кивнул в их сторону. Петро повернулся, увидел несколько лоялистов, вышедших из леса за ними. У нескольких были мечи дизайна лэндеров, хотя у одного были вилы.

– Мы в меньшинстве, – шепнула Эмилия Петро. – Я отвлеку их. Тебе нужно спасаться.

– Поздно, – сказал Петро. Он впервые понимал, что ее план не сработает.

– Вернись в Кассафорте, – сказала она ему на ухо. – Расскажи сестре о том, что узнал. Иди! В замок!

Было бы не так больно, если бы она ударила раскаленной кочергой. Она знала. Эмилия знала, кем он был. Давно? Петро не успел ответить, Саймон Якобучи щелкнул пальцами.

– Можете выходить, высочество, – крикнул он.

Принц Вико вышел из-за камня, и Петро удивился бы, если бы не был потрясен из-за слов Эмилии. Среди взрослых мальчик выглядел бледнее и меньше, чем раньше. Его шея гордо дрожала, он задрал нос и посмотрел свысока на Эмилию, а потом Петро.

– Ты оставлял метки все время, – Петро мрачно стиснул зубы. – Чтобы они могли идти за тобой. Но тебе пришлось перестать, когда мы заставили тебя идти впереди нас, да? Потому они не смогли отыскать след дальше, – он взглянул на Эмилию. Ее глаза пылали от понимания и гнева. Было очевидно, что она пыталась придумать, как спасти их.

Его ноздри раздувались. Вико полез в карман и вытащил кусок мела. Он оставлял белую пыль на его пальцах, и Петро видел ее вчера.

– Как ты и сказал, мне девять, – он бросил мел к ногам Петро. – Я не глупый. Убийца.

18

Ни один гадкий запах не прилипает сильнее, чем сладкий запах предательства.

– Лорко Фирнетто, высший командир стражей замка Кассафорте в личном дневнике

После того, как их поймали, они, казалось, шли много миль. Грубая веревка связывала их ладони за спинами, и было невозможно удержать равновесие, когда они спотыкались в поле и лесу. Петро чуть не упал раз, но врезался плечом и подбородком в ель. Эмилия рухнула, поехав по хвое, через несколько часов их пути. Она не могла ухватиться или вытянуть руки, упала на землю и долго катилась по склону, пока не остановилась. Петро, хоть их и разделяли люди, хотел побежать и помочь ей, но его жестоко удержали. Ни разу, пока катилась, она не закричала от боли. Когда два лоялиста подняли ее и вернули в строй, она только хмыкнула от раздражения.

Проходили часы. Они шли на восток быстрее, чем их вел брат Нарцисо, и они до этого не проходили по такой местности. Утро стало днем, день клонился к вечеру. Когда солнце стало спускаться к западу, Петро ощутил потрясение. Его ноги онемели, двигались по привычке, он не ощущал их. Он не знал, сможет ли чувствовать их снова, как и не знал, работал ли его мозг. Мысли были далеко. Все мышцы, вся кожа болели. Когда они добрались до места назначения, его веки и голова были слишком тяжелыми, чтобы понять, где они были. Его толкнули на колени, голова ударилась обо что-то твердое и деревянное. Поилка, понял он, глядя на нее пару мгновений и не узнавая. Листья и хвоя плавала на поверхности темной воды, и какое-то насекомое ползло по ней длинными лапками, но Петро было все равно. Он не пил днем, пока долго шел, и его язык был как наждачная бумага. Хуже было ощущение, когда он сунул голову в поилку и дал теплой затхлой воде утолить его жажду. Он не мог использовать руки, и вода наполнила его ноздри. Горло так пересохло, что он боялся, что оно разобьется от воды.

Вода помогла, остудила его и прогнала боль в горле. Он утолил жажду и сжался на боку на земле. Потрескавшиеся губы двигались как можно меньше, он молился о покое. Прошли минуты, никто не пришел за ним. Солнце опустилось ниже и уже не било по глазам, и он стал ощущать себя собой, хоть и со слабым телом, полным боли. Но он хотя бы мог отмечать детали нового лагеря и людей в нем.

Этот лагерь был больше, чем тот, в котором они нашли Вико. Хотя палатки тут были как в другом лагере, их было больше. Петро, лежа на земле, видел около дюжины. Многие были большими. Видимо, они были близко к Насцензе.

Эмилия. Где она была? Точно не рядом. Петро не стал звать и привлекать внимание, а сжал опухшие губы и следил. Лагерь стоял на склоне, так что вместо того, чтобы срубить деревья и сделать поляну, лоялисты установили палатки между ними. Лагерь выглядел так, словно был тут около дня, словно люди не хотели тут задерживаться.

Петро пытался подвинуться и выглянуть из-за поилки, когда услышал знакомый голос вдали.

– Что значит, он не тут? – вопил маленький принц. Где-то в лагере Вико устраивал истерику. – Мне говорили, он будет тут! Мне обещали! Мне много раз обещали! – низкий голос что-то ответил, и Вико закричал. – Я хочу, чтобы дядю сейчас же привели ко мне!

Было сложно ощущать эмоции, когда не было сил, но Петро ощутил укол из-за истерики мальчика. Вико предал их, но он не знал ничего лучше. Даже сейчас он был убежден, что его дядя, загадочный шпион, появится и отведет его в Кассафорте, сквозь восхищенную толпу на площади у замка к трону, который ждал его всю жизнь. Петро не был удивлен тому, что его дяди тут не было. Пешки знали руку игрока, но не лицо. Он подвинулся еще немного и заметил, как мальчика увели в палатку.

Где была бы Эмилия? Петро озирался, пытаясь понять. Он не успел различить многое, услышал тяжелые шаги за собой.

– Подъем, выскочка, – услышал он рычание Саймона Якобучи. Перед глазами Петро побелело, мужчина поднял его за связанные запястья, чуть не вырывая ему руки. Даже если бы он застрял в зыбучих песках, он вскочил бы, только бы избежать этой ужасной боли, терзающей мышцы. – Думал, обхитрил нас и убежал с маленьким призом? Это больше, чем ты и я, парень. Больше.

Саймон с силой ударил Петро об сосну, пока тащил его к центру лагеря. Лицо справа онемело, когда Петро ударился об кору. Красные капли слетали с губ, пока он ругался. Он облизнул их, рот наполнил темный металлический вкус крови.

– Тот мальчик никогда не будет королем, – сказал он.

– Тот мальчик сделает, как ему сказано. Как и ты, сынок, – Саймон снова толкнул Петро в ближайшее дерево, пока они шли по лагерю. В этот раз Петро ожидал толчок и подставил плечо. Никто в лагере не был потрясен из-за обращения с Петро.

Они шли к палатке на окраине, которая была меньше остальных и стояла рядом с кучей мусора, воняющей мясом и отходами. Мыши убежали от их приближения.

– Что ты сделал с моей подругой? – прорычал Петро. Если они сделали что-то плохое с Эмилией, он отомстит им.

Саймон долго молчал. Когда они добрались до палатки, он развернул пленника лицом к себе. От Саймона воняло чесноком и потом, его глаза были холодными, сверкали, как куски черного стекла.

– Спроси сам, – сказал он и толкнул Петро спиной вперед.

Он пролетел сквозь ткань на входе в палатку, запнулся об свои ноги, и спина с затылком врезались в центральную опору палатки. Он упал, прокатился по земле, получив полный рот пыли. Он отплевывался миг и моргал, а потом увидел знакомое лицо.

– Эмилия, – его кровоточащие губы, казалось, сделали слово невнятным.

Ее руки были тоже связаны, и она лежала у бочки возле задней стенки палатки. Ее лицо скривилось с сочувствием от его вида.

– Выглядишь ужасно, – сказала она.

Эмилия сама выглядела плохо в изорванной одежде и с высохшей кровью на лице, куда прилипли волосы. Петро понял, что ударился об дерево сильнее, чем думал. Правое веко опухало все сильнее. Он повернулся к другому обитателю палатки, сидящего в другом углу.

– Адрио? – спросил он, сердце колотилось.

– Петро? – другой мальчик смотрел на него с тех пор, как он рухнул в палатку, но только теперь открыл рот. Это был Адрио Вентимилла, бледный и напуганные, как и двое других, выглядел немногим лучше. Его ладони были привязаны к лодыжкам, и он мог лишь двигаться на ногах, как краб. Он моргнул, глядя на узкую брешь, оставшуюся на проходе от падения Петро, словно давно не видел свет дня, и даже сумерки слепили его. – Что ты тут делаешь? – голос Адрио хрипел от долгого молчания, как старая дверь погреба. Он был рад видеть Петро, но от этого почти задыхался. – Как ты…? Когда…? О, боги, Петро, – прохрипел он с усталостью и отчаянием. – Это было ужасно.

Как жестоко, когда они воссоединились, но не могли подвинуться друг к другу. Петро с трудом развернулся, чтобы сесть у столбика, в который врезался. Палатка, в которую их поместили, была без удобств – тяжелые гобелены висели по периметру, оставляя место между ними и стенками палатки, создавая больше тепла, чем просто ткань. Ковер когда-то покрывал землю, но Адрио смял его, чтобы спать на нем. В углу был пустой ящик.

– Это все моя вина, – Петро остановился. Он хотел излить эмоции последних трех дней, но они были подавлены. Он и Адрио поговорили перед тем, как его забрали, и они были почти врагами. Было бы ужасно, если бы он извинился и излил все, а потом обнаружил, что Адрио уже решил, что ненавидел его? Но Адрио не казался ненавидящим. – Прости, – выдавил Петро.

– Это я должен извиняться! Я – дурак! – хоть Петро не думал, что его измученное тело могло реагировать, ком подступил к горлу от извинения Адрио. – Я не знаю, что делают эти люди, – добавил Адрио. – Они говорят о Насцензе. Я говорю им, что я – не тот, кто они думают, но они не слушают. И брат Нарцисо… – он замолк и всхлипнул.

Петро тут же подумал худшее. Нарцисо, наверное, был мертв.

– Не нужно говорить.

– Нужно.

Но Адрио молчал. Эмоции сдавили его и мешали говорить. Если бы руки Петро были свободными, он бы похлопал Адрио по спине или предложил воды, нашел бы, как утешить его. Даже если бы он мог просто сидеть рядом с другом, он помог бы больше, чем сейчас.

– Нужно, – повторял Адрио снова и снова.

Петро посмотрел поверх плеча на Эмилию. Она покачала головой от не озвученного вопроса.

– Он не говорил со мной, пока мы были одни, – сказала она и добавила. – Конечно, он меня не знает.

Петро был рад видеть Адрио, но должен был поговорить с Эмилией. У них было незавершенное дело.

– Ты знала, – сказал он ей. – Знала, кто я, но не сказала.

– Да, – она пожала плечами, как могла. – Я решила, что так лучше.

– Когда ты узнала?

– Вчера, – сказала она. – Когда мы спорили из-за Вико. Ты настаивал на чем-то. Я думала, что ты врал. Я не помню точно. И ты напомнил мне твою сестру в ее истерике.

Петро невольно рассмеялся, хоть было больно с треснувшей губой.

– Ты это видела?

– Все стражи в замке видели, – она тоже улыбнулась. – И я проверила тебя. Спросила, что сделала бы твоя семья, если бы решалась судьба Вико. Вентимилла не влияли бы на это дело, – Петро этого и не заметил. Он хотел ударить себя. – Я вспомнила о месяцах, проведенных в инсуле. Я не пересекалась с тобой. Мы не дружили. Все-таки я…

– На четыре года старше меня, – закончил за нее Петро. – Поверь, я помню.

– Но после поступка принца Берто, и когда твоя сестра сыграла важную роль, все в инсуле хотели посмотреть на тебя. Я смогла сделать это во время общей молитвы. Издалека, и ты был еще маленьким. Не кривись так, твое лицо от этого выглядит хуже. Тебе было всего одиннадцать. И я подумала: «Хм, выглядит обычно».

– Так и есть.

– Врешь, – сказала она. – Знаешь, как умно было поменяться местами? Идеальная стратегия. Ты, конечно, не ожидал, что твой друг окажется в таком положении, но это тебя спасло.

Петро рассмеялся бы, если бы были силы и настроение. Было заманчиво дать ей и дальше думать, что он был умным тактиком. Но он не хотел ложью добиваться ее расположения.

– Это не было продумано! – он выждал, пока она обдумает это, и продолжил. – Я не думал наперед. Мы поменялись местами в шутку. Мы просто глупо хотели получить орехи бесплатно. Мы хотели посмеяться, но это давно перестало быть веселым. Не изображай меня героем, я не совершил подвигов. Выдавать себя за другого было ошибкой, – он повернулся. – И я прошу за это прощения, Адрио.

– Нет, – его друг опустил голову. – Я тебя толкнул. Я идиот.

– Нет, – то, что Адрио слушал его, дало Петро надежду. Может, если они выберутся отсюда, снова смогут быть друзьями. – Ты был прав, когда сказал, что это была моя идея.

– Леди, вы закончили извиняться? – сухо сказала Эмилия. – Потому что мне нужно кое-что сказать. Даже если бы вы это не сделали, ничего не изменилось бы. Казаррино похитили бы, сын принца Берто все еще был бы в этом лагере.

– Что? – Адрио поднял голову.

– Лэндеры все еще затевали бы… то, что они затевают. И мы не знали бы ничего, пока это не произошло бы, – она смотрела на них, ждала, пока они поймут ее. – Можете винить друг друга, но этой недели достаточно, чтобы заставить упрямца поверить, что все случается не просто так.

Петро смотрел на нее одним здоровым глазом. Как просто было бы отпустить плохое, что он держал при себе последние дни. Он устал, лишился свободы, все тело болело, и многое уже не было важным. Обида на Адрио лопнула, как мыльный пузырь, при виде него. Вина, пронзавшая его с Кампобассо, стала таять, когда Эмилия заговорила. Вскоре все это пропадет, как и обычные тревоги, которые мучили его годами, – кто не любил его в инсуле, а кто слишком сильно любил. Вариантов не было, свет озарял его жизнь, и только две вещи были важными.

Он высказался насчет первого:

– Эмилия права. Сожаления не высвободят нас и не помогут остановить их.

– Кого? От чего?

Было ясно, что Адрио ничего не знал о происходящем. Петро позволил Эмилии описать вкратце, что они выяснили, улыбаясь ей кровавым ртом. Его губа болела, когда он улыбался, но ради вида Эмилии он мог терпеть боль. Потому что Петро вдруг стал уверен, что будущее без Эмилии не было будущим.

Он знал, что Эмилия почти не замечала его, считала ребенком. Петро знал и то, что, может, восхищался в ней тем, что она была такой, каким не было он: решительной, когда он почти сдавался, сообразительной, когда он медлил, и резкой, когда он был мягким. Восхищаясь ею, он смог развить несколько этих качеств сам.

И отплатить за это он мог, отыскав выход из ситуации.

Эмилия заметила его кровавую улыбку, когда закончила говорить.

– Что? – спросила она.

– Я еще не встречал никого, рядом с кем ощущал себя собой, – сказал он, вспомнив слова сестры неделю назад.

Она была раздражена, а не рада его признанию.

– Не время для увлеченности.

– Я слишком устал, так что не голоден, – сообщил он, качая головой. – Слишком устал. Но сложно даже закрыть глаза и спать. Мне плевать, что Саймон Якобучи сделает со мной. Но я переживаю за тебя, переживаю за Адрио. Разве это не звучит как нечто большее, чем увлеченность?

Эмилия опустила взгляд и покачала головой. Но Петро не успел узнать, что она хотела ответить, ткань на входе палатки сдвинулась. Прохладный воздух и голоса людей проникли внутрь. Маленькая фигурка прошла внутрь. Петро не сразу понял, что мальчик в нарядной ливрее был принцем.

– Вико?

Вико явно гордился своей формой. Он сжимал лацканы красной ливреи, такой длинной, что край задевал верх его сапог, отличающихся от сандалий, в которых он был до этого. Они были остроносыми и яркими, он в них был выше из-за каблуков из скрепленной кожи. Высокий воротник окружал его шею, вышитый золотом и серебром. Каждая пуговица сияла, словно ее с любовью натерли.

– Теперь вы видите меня во всем великолепии, – заявил он, проходя перед ними и разворачиваясь у столбика палатки. – Вот ваш будущий король.

19

Я был в Насцензе, и это место – просто яма в земле, укрепленная камнем и заросшая сорняками. Но что-то есть в этом месте, в уединении и спокойствии, что позволяет представить, что, если бы у богов было место рождения, то оно было тут.

– Марк ди Чамбаллон, нунций Сциллии, находящийся в Кассафорте

Наряд Вико был богатым и ярким, но напоминал театральный костюм – видение чужака на то, что мог носить король Кассафорте. Вико в нем не выглядел величаво. Он, казалось, пришел исполнять смешную песню о королевичах. Адрио напрягся. Эмилия приподняла брови, но молчала.

– Ты мне нравился, каким ты был раньше, – честно сказал Петро.

– Ты считал меня дураком, – тон Вико был враждебным, но, хоть он был нарядным, в нем осталось что-то уязвимое, почти голое.

– Ни разу, – честно сказал Петро.

– Ты хотел убить меня.

– Нет. Мы с Эмилией не хотели тебе вредить. Мы даже жалели тебя, Вико.

– Точно, – кивнула Эмилия.

– Жалели? С чего вам жалеть меня? – принц удивился, но вернулся к наглому тону. – И нужно обращаться к королевичам подобающе.

Петро знал, что эти слова мальчика были защитой. Честность могла до него достучаться.

– Мне жаль тебя, потому что у тебя была одинокая жизнь в доме дяди. Без друзей и семьи.

– У меня было много друзей.

– Не слуг? – от вопроса Вико помрачнел. – Слугам платят, и они дружат. Настоящие друзья… делают это, потому что ты им нравишься.

Адрио вдруг заговорил:

– Петро отыскал меня, потому что мы друзья. Ему за это не платили.

Аргумент был бы хорошим, кроме одного. Лицо принца опустело от имени.

– Кто Петро?

– Я, – сказал настоящий Петро. – Меня зовут Петро на самом деле.

Вико покачал головой.

– Ты – Адрио Вентимилла из Тридцати.

– Я – Адрио Вентимилла из Тридцати, – сказал Адрио рядом с Вико.

Принц был ошеломлен. Он повернулся к Петро.

– Кто ты?

– Я – Петро Диветри.

– Диветри – стекло. Диоро – мечи, – тихо сказал Вико. – А Кассамаги чаруют словами. Кто ты?

– Это мое настоящее имя. Клянусь Муро. Я притворялся Адрио… это сложно. Я не могу никому говорить, кто я. Но тебе говорю. Больше никакой лжи.

– Ты признаешься, что врал! – Вико сжал кулачки, его лицо краснело, хотя тело было напряжено. – Ты можешь врать мне и сейчас.

Адрио и Эмилия ощущали, что то, что Вико искал в их палатке, было связано с Петро. Хоть они оба слушали каждое слово внимательно, они молчали, пока двое говорили.

– Я соврал о своем имени, да, – Петро старался звучать спокойно. Внутри он ощущал желание умолять мальчика о пощаде. Что бы лоялисты и лэндеры ни задумали для Насцензы, они планировали, чтобы это произошло скоро. Завтра будет ритуал Середины лета. – Я соврал об имени, – продолжил он, – но соврал и Эмилии, – Петро оглянулся, и Эмилия кивнула. – И ты знаешь, как сильно я переживаю за нее.

– Она на четыре года старше тебя, – сообщил Вико.

– Спасибо за напоминание, – процедил Петро. – Я знаю. Я о том, что думал, что мы с тобой стали друзьями. Тебе было весело, да? Есть ягоды с куста? Бродить, когда никто не следит за тобой?

– Куст ежевики меня уколол, – Вико посмотрел на свои белые нежные ладони. – И мне не понравилось опорожняться за деревом, – он задумался на миг. Когда он заговорил снова, его голос был мягче. – Сначала. Так делают друзья?

– Конечно, – заговорил Адрио. – Друзья заступаются друг за друга. Когда одного из них мучают, другой заступается, когда может, или ищет помощь, если сам не может. Друзья делают маски друг с другом на праздник Середины лета. Если одному присылают печенье из дома, он делится с другим. Они посещают семьи друг друга на праздники.

– Друзья прячутся в свои места и говорят, – Петро был тронут.

– Порой они ведут себя как дураки, – сказал Адрио. Он уже не говорил с Вико, он говорил Петро. – И хоть они хотят перестать вести себя так, проще продолжать вести себя глупо, чем признать неправоту. Я хотел признаться тебе в этом.

– Я знал, что ты был сам не свой, – сказал Петро. – Ты – ужасный идиот, но не так.

– Думаю, я такой, и это пугает меня, – глаза Адрио были большими. – Я ненавидел себя, когда был тобой. Я хотел снова быть собой, но боялся твоих слов, если признаюсь, что устал быть тобой. Теперь я знаю точно. Быть мной не весело чаще всего, но быть тобой ужасно.

Петро видел логику в мыслях друга, но Вико растерялся. Все, что он мог сказать, прозвучать не успело, кто-то заговорил снаружи:

– Нет, я не видел принца. Может, он с пленниками.

– Я не должен тут быть, – сдавленно прошептал Вико. Он без слов юркнул мимо Эмилии за гобелены сзади. Он смог втиснуться в пространство между гобеленом и стеной палатки, не выдавая себя.

Он только скрылся, кто-то сдвинул ткань на входе. Солнце село, и света было мало, но осталось достаточно, чтобы они видели, что к ним пришел Саймон Якобучи. Адрио помрачнел. Петро прищурился, глядя на ненавистную фигуру. Только Эмилия смотрела на предателя, не изменившись в лице.

– Что происходит? – спросил он. Они привыкли к полутьме, но он – нет. Было понятно, что он не мог различить их в полумраке. – Сколько вас тут?