Текст книги "Заговор в Насцензе (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Сразу после отправления Нарцисо сообщил, что путь в Насцензу займет почти неделю. Это удивило Петро, ведь, когда он сверился с картой в библиотеке инсулы, выглядело так, словно на это потребуется не больше четырех дней пешком.

Но он не знал, что брат Нарцисо будет сходить с Великого хода.

– Это паломничество, – сообщил священник Адрио на второй день, пока Петро и двое других учеников шли сзади. Их звали Элеттра Лепорис и Амадео Мартелли, как он узнал, и все они были грязными, как после трудового дня, от пыли из-под колес. – Нужно выражать уважение богам в храмах по пути.

– Сестра Беатрице останавливалась в каждом храме? – спросил по ошибке Петро.

– Что делала или нет сестра Беатрице, бедная женщина, не твое дело, Вентремиглия. Я сопровождаю вас в пути, мы не гонимся. Мы… – Нарцисо хмуро посмотрел на Адрио. – Сядь прямее, казаррино, как подобает твоему положению. Мы должны быть серьезными и думать о богах, готовить молитвы к ритуалу Середины лета.

Адрио, который провел вечер до этого у костра, рассказывая, как он помогал его знаменитой сестре Рисе во время попытки переворота принца Берто четыре года назад, надулся от упрека. Петро не радовался тому, что друга ругали. Теперь Адрио знал, как выглядел настоящий сноб. Может, он перестанет обзывать так Петро.

– Это тебе не развлекательная прогулка, – фыркнул Амадео в сторону Петро. Он коснулся пары медальонов на груди.

– А я получаю удовольствие? – буркнул Петро Элеттре, которая всегда кривилась от того, как ее товарищ подпевал наставнику. – Я радуюсь?

Казалось, брат Нарцисо намеревался останавливаться в каждом местном храме, каким бы маленьким и далеким от дороги он ни был. У фермерского поселения Монтеброса их группа отошла для поклонения во впадину в земле с парой грубых чаш из камня, где собралась дождевая вода с прошлых дней. Хоть стражи замка ворчали, в тот же день они повернули к Контелаббату, поселению инсулы Детей Муро, чтобы посетить стены храма в лесу. Они спали на берегу реки – точнее, все спали, а Петро нервничал и просыпался, стоило услышать треск ветки.

Пастух, чьи овцы делили с ними дорогу следующим утром, сообщил им, что в деревушке Кетон неподалеку было самое необычное место поклонений. Он не ошибся, маленький храм там стоял перед парой деревьев, чьи стволы переплелись. За годы местные наполнили выемку между их кронами шишками в смоле, выложенными ровными рядами. Они создали этим стену, и даже Петро это потрясло, а Нарцисо и вовсе был в восторге.

В каждом посещенном месте они оставляли маленькие пожертвования – пару щепоток ароматных трав для бога и чистую воду для богини – и шли дальше. Они не тратили много времени на храм, но путь к каждому месту удлинял время их похода. Хотя было интересно. Они встретили не только пастуха, но и других путников. Пожилая пара из Кассафорте сама отправилась в паломничество к Насцензу, но по прямой. Женщина призналась Петро, пока они шли за телегой Нарцисо, что она и ее муж встретились на ритуале сорок лет назад и каждые десять лет отправлялись туда. Небольшая группа детей собирала полевые цветы для праздничных венков, они бежали рядом с телегой лигу, а потом священник прогнал их. На третий день они встретили несколько послушников Лены в сером, которые шли пешком в ту же сторону, что и они. Брат Нарцисо отказался от их предложения разделить хлеб и костер вечером, предпочел устроиться дальше от дороги и ближе к берегу Соргенте.

– Обычные, как грязь, – сказал он ночью, хлебая суп. – С такими никто из Тридцати не должен иметь дела. А Семерка – тем более.

– Точно, – Амадео был потрясен.

Священник кивнул.

– Я прав, казаррино? Думаю, да.

– Да, брат Нарцисо, – сказал Адрио без энтузиазма. Он жалобно посмотрел на Петро, показывая, что устал от внимания священника. Бесконечный поток медовых слов и лести стал ему неприятен, как если бы его кормили только хлебом и сушеной рыбой. Когда они готовились спать, он прорычал Петро. – «Мы не хотели бы с такими иметь дела».

– Не нравится быть мной? – Петро вдруг обрадовался.

– Нет, – ответил Адрио, пытаясь звучать высокомерно. – Тебе повезло, что я общаюсь с тобой. Так говорит брат Нарцисо. Теперь поспи.

– Это вряд ли, – прорычал Петро, готовя себя к еще одной ночи беспокойного сна от каждого странного звука.

– О, ладно тебе, – Адрио уже засыпал. – Ты же не думаешь, что кто-то последовал бы за нами сюда с плохими намерениями?

Петро так не думал… но он не привык к темноте леса. Любой мог оказаться вне кольца света от костра. От этого ему было не по себе.

В городе Эло они собирались посетить непримечательный деревенский храм из глиняных стен, соломенной крыши и крохотных окошек. Несколько старух стояли у той хижины, готовые встретить тех, кто пришел выразить уважение мертвым. Старушки были в черном, как и подобало в этот праздник, их ладони были обернуты вуалями. Самая согнутая подошла встретить их. В узловатых ладонях она держала несколько булавок, к которым прикрепили белую речную гальку. Каждая галька была выкрашена как лицо смерти. Это были символы Середины лета, традиционное напоминание о празднике. В Кассафорте маленькие черепки обычно делали из сахара или марципана, и они были даже смешными. Порой очень богатые получали эти символы как украшения из драгоценных камней и использовали их каждый год. Эти камешки выглядели мрачно.

Пилигримы ждали, пока старушка по очереди сжимала их пальцы и отдавала символы.

– Спасибо, синьора, – прошептал Петро, когда пришел его черед.

Они вошли в храм, старушки – за ними. Как и подозревал Петро, внутри ощущалось так, словно в одной из печей Диветри. Воздух был затхлым, пилигримы опустились для молитв, а Петро желал приберечь шарик гвоздики, чтобы защититься от запаха пота, чеснока и старой одежды. Может, даже Нарцисо ощутил жар, потому что его молитвы были удивительно быстрыми. Старухи не задавали вопросы, пока группа не встала, отряхиваясь. Женщины, приколовшие символы к платьям, приблизились к Нарцисо.

– Вы из города? – спросила она.

– Я и двое моих подопечных из инсулы Детей Муро, синьора, – сообщил ей Нарцисо, заметно отклонившись от запаха сельдерея из ее рта. – Казаррино из инсулы Кающихся Лены. Мы на пути в Нас…

– Казаррино? – спросила другая.

– Среди вас казаррино? – вопрос зазвучал среди женщин, и они приблизились.

Нарцисо был рад. Он схватил Адрио за плечи, показывая его. Амадео, Элеттра и Петро были пыльными от пути по дороге, но Адрио ехал в телеге, его кожма осталась почти без грязи. Он стоял в свете, падающем из окошка, и казался чистым ангелом.

– Да, синьоры, я представляю вам своего протеже, Петро, казаррино Диветри. Его семья…

– Диветри? – спросила старшая. Ее морщинистое лицо озарила улыбка. – Этот мальчик – брат дочери стеклодува?

– Да, это он.

Старушки с воплями окружили Адрио и тянули его, и это напоминало стаю голодных ворон, опустившихся на поле зерна. Адрио пискнул и пропал в море черного, только одну руку было видно над толпой. Они трепали его волосы, щекотали под подбородком, хватали за руки, чтобы благословить его – все это время Адрио пытался отойти и дышать.

Настоящий Петро ухмылялся в стороне от толпы, зная, что этот случай мог убедить Адрио, что жизнь Диветри была довольно пугающей. Он знал, что старухи не навредят Адрио. Они просто были рады каждому знаменитому человеку, проходящему через их деревню раз на много лет. Адрио не знал этого. Брат Нарцисо тоже не был убежден. Он разрывался между желанием оттащить беспомощного самозванца от их рук и нежеланием выглядеть грубо.

– Синьоры! – умолял он у толпы, протирая потную голову платком. – Умоляю! Манеры!

Шум привлек жителей деревни. Вошел фермер с корзиной яблок, мужчина в грязных штанах и грязью на коже заглянул в окно и перекрыл свет. Две девушки с мукой на лицах прошли в храм, чтобы посмотреть, что происходило.

– Столько шума из-за казаррино? – фыркнула одна из них, не воодушевившись.

– О, ты ее послушай, – сказала другая. – Будто у нее каждый день за завтраком казаррино.

– У нее – возможно, – сказал юноша в съехавшей кепке, заглянувший в дверь, подмигнув второй девушке.

Первая отмахнулась от него.

– Я о том, что это просто казаррино. Не бог. Что в нем такого?

– Тише, дитя. Люди посчитают тебя лоялисткой, – сказала женщина с колесом сыра в руках. – Тише.

– И что такого, если посчитают?

Девушки увидели, что Петро смотрел на них. Они закрыли рты и вышли за дверь, их тут же заменили несколько других, пришедших на шум.

Происходящее возмутило Элеттру.

– И часто с ним такое? – спросила она, пока Нарцисо пытался вклиниться в толпу.

С Адрио такое не происходило. Петро ответил как можно честнее:

– Это часто происходит с казаррино Диветри, когда его узнают вне инсулы, – сообщил он.

Элеттра покачала головой.

– Безумие, – только и сказала она. Она и Петро прижались спинами к стене. – Ты точно радуешься, что это не ты. Я рада.

Амадео хотя бы постарался позвать стражей, стоящих снаружи. Однобровый и Леди с бородой прошли в храм и как-то, не навредив никому, не сломав старушкам кости, смогли вытащить Адрио из давки доброжелателей и вывести жителей деревни из храма. Но вокруг на шум собрались уже все жители маленькой Эло. Служанки и синьоры спешили ближе, сжимая метлы, миски с тестом или еще мокрые от купания. Мужчины старались держаться в стороне, а женщины толпились ближе, но все были заинтересованы. Стражи пробили путь для них, и Петро ощущал себя частью зверинца – слоном, на которого смотрели, пока он проходил мимо, или экзотической птицей, какую местные еще не видели.

– Нам позвать…? – услышал он вопрос Леди с бородой у его товарища поверх шума толпы. Он вытащил маленький цилиндр в красной бумаги с короткой палочкой на конце из кармана. Петро тут же узнал фейерверк, который оставлял черный след, взлетая, а потом вспыхивал красным светом. Сциллийская свеча. Ученикам позволяли запускать их во время фестивалей.

Однобровый повернул голову и посмотрел на толпу, словно кого-то выглядывал. Когда Петро посмотрел на людей, он не увидел ничего необычного.

– Убери свечу, – Однобровый покачал головой. – Они близко, все под контролем. Оставь.

Петро, Элеттра и Амадео ждали у телеги, стражи серьезно говорили с Нарцисо и самозванцем в стороне от храма. Пока они ждали, Петро смотрел на жителей. Для чего стражам замка нужна была сциллийская свеча? И кто был неподалеку? Толпа уже расходилась по своим делам, но Петро выглядывал кого-то необычного. Два юноши, близнецы, судя по виду, сидели и смотрели на поилку, подперев головы руками, намереваясь пробыть тут дольше пилигримов. Смех девушек стал эхом в тени амбара, Петро не видел источник, они были слишком далеко.

Он увидел другие глаза дальше на площади. Они принадлежали женщине в широкополой шляпе, с рюкзаком и тростью. Нет, не женщина. Это была девушка, пилигрим, как он. Ее шляпа и короткие рыжеватые волосы скрывали то, что она была лишь на три-четыре года старше него. Она смотрела на него прямо, с интересом. Что-то в ее лице заставило его затаить дыхание. Она не была традиционно красивой, но сильные черты и решительный подбородок убедили его, что она была самой милой девушкой из всех, кого он видел.

А потом она опустила взгляд и повернулась к другому мужчине, на десять лет старше. Ее спутник в пути или муж. Они поговорили и пошли прочь. Петро недовольно поджал губы. После жизни в инсуле, где его душу не замечали, такой интерес был чем-то новым. Он хотел бы узнать эту девушку.

Стражи вернулись с Нарцисо и Адрио, все четверо были потрясены событием и последствиями. Нарцисо был бледным, когда заговорил:

– Нам посоветовали дойти до Насцензы как можно скорее. В идеале – этой ночью, – он взглянул на Однобрового и получил кивок в ответ. – Наши мудрые стражи считают, что наше паломничество должно быть отложено. Так что больше не будет визитов в местные храмы, хоть это познавательно. После ритуала Середины лета мы вернемся в Кассафорте как можно быстрее.

– Для безопасности казаррино, – сказал Леди с бородой, которому не нравился тон Нарцисо.

Нарцисо с неохотой согласился.

– Для безопасности казаррино, – согласился он с поклоном в сторону Адрио.

– Продолжайте, – прорычал Леди с бородой. Это явно было не все.

– Я принял решение, что до конца путешествия нам лучше оставаться скрытными, – священник кашлянул, – священник кашлянул. – Мы не будем врать, если кто-то спросит, кто мы. Но не будем объявлять, кто мы. Это было бы глупо.

Элеттра не была убеждена, как и Петро, что священник рассказал им все.

– Мы и не говорили, брат, – сказала она. – Вы хотели сказать, что вам нельзя говорить им, что с нами казаррино, – Петро подавил улыбку от ее прямоты. Если бы они были в одной инсуле, они точно дружили бы.

Брат Нарцисо выглядел неуютно от того, как его поставили на место. Он вытащил платок и протер лысину.

– Синьора Лепорис. Дерзость не подходит Тридцати. Если можно, идемте…

Элеттра покачала головой и собиралась снова возразить, но передумала, улыбнулась и попыталась стряхнуть плыть с одежды. Ее губы дрогнули почти в улыбке.

– Я часто гадала, проверяли ли меня боги, выбрав меня к Детям, – сказала она Петро. – Я отцеплю осла.

Брат Нарцисо пошел с Элеттрой, Адрио подбежал к Петро. Его глаза были огромными.

– Боги, – прошептал он, все еще потрясенный. – Ты видел подобное?

– Несколько раз. Когда появлялся в городе с семьей, – Петро скрестил руки. – Жутко, да? – Адрио не ответил, Петро хотел ухмыльнуться. – Надеюсь, это исцелило твою зависть. В Насцензе станет только хуже. Все пилигримы на ритуале будут глазеть на тебя. Толпиться вокруг тебя. Пытаться что-нибудь получить от тебя. Ты это возненавидишь.

– Что? – Адрио был потрясен. – Шутишь? Смотри, что я получил, – он сдвинул накидку и показал раздутые карманы. Он вытащил сверток бумаги. Когда он развернул края, оказалось, что внутри было имбирное печение. Пряный аромат показал Петро, что Адрио как-то вышел из этой встречи с карманами, полными сладостей. – Ты можешь есть мерзкую уху Нарцисо до конца пути, но я с запасами!

Петро пошел прочь, качая головой.

Они вскоре отправились на север из Эло, а он думал о том, что услышал в храме. Презрение к Семи и Тридцати не было новым для Петро, но он был уверен, что те две девушки говорили о чем-то новом. Это его заинтересовало. Час пути, и он отделился от телеги, Элеттры и Амадео и замедлил шаги, пока не оказался рядом со стражами.

Петро не знал, кто из двух стражей был старшим. Однобровый выглядел на пару лет старше, но приказы чаще отдавал Леди с бородой. Три ночи короткого сна из-за смен дозора сделали их обоих уставшими.

– Я гадал, не ответите ли вы мне на вопрос, – сказал он. Стражи переглянулись, посмотрели на него без ответа. Они были насторожены. – Когда мы были в Эло, несколько женщин говорили о лоялистах. Кто это?

– Люди, которые лезут туда, где им нет места, – прорычал Однобровый.

– О, не будь таким вредным, – парировал Леди с бородой. Как он сохранял свои волосы чистыми в этом грязном пути, было загадкой. Они были собраны в хвост, чтобы не мешались. – Парню просто интересно.

– Любопытство может погубить, – Однобровый не злился. Может, он просто был раздражен из-за нехватки сна.

Леди с бородой отбросил волосы за плечо и игнорировал товарища.

– Лоялисты – безумный народ, который не согласен с обычаями земли.

– Скорее – нарушители закона, – сказал Однобровый. – Король Кассафорте решает, кто наследник. Это записано. Он решает, и если главы Семерки одобряют, после смерти короля они отдают Оливковую корону и Скипетр с шипами его преемнику. Так делали веками без повода это менять. И всегда это работало.

Он звучал уверенно. Петро все еще не понимал, против чего он был.

– Какой части не верят лоялисты?

– Ничему! – неожиданно громко сказал Однобровый. Элеттра и Амадео повернулись на звук. Элеттра нервно взглянула в сторону брата Нарцисо, но тот отвлекся и не слышал.

Леди с бородой помог больше в объяснении:

– Современные лоялисты верят, что корона должна быть у принца Берта, хотя король Алессандро не назначал его наследником.

Петро растерянно сказал:

– Но принц Берто пытался убить своего отца. И Берто мертв. Он убил себя, чтобы не жить в изгнании.

Леди с бородой кивнул и хотел сказать что-то еще, но его товарищ вмешался:

– Именно. Ты думаешь, что на этом конец, но нет. Все из-за того, что король Мило был стражем. Сорранто из давнего рода стражей, и эти люди не любят, что простолюдин правит ими, – когда Петро вспомнил, что мать короля Мило была много лет личным телохранителем короля Алессандро, верность стража ему стала понятнее. – Лоялисты хотят наглеца на троне. Того, кого вырастили ничего не делать. Этого они хотят. Без обид, юный синьор, – быстро добавил он, словно только вспомнил.

– Все хорошо, – сказал Петро. Он обдумывал новую информацию. Ему казалось, что лоялистам не было смысла поднимать голову. Принц Берто умер три с половиной года назад. У него не было жены, наследников, и он был последним в роду короля Алессандро. – Но…

Он хотел спросить, кого лоялисты предпочли бы на месте короля, когда понял, что их караван остановился. Телега почти застыла. Адрио запихивал имбирное печенье в рот, пока Нарцисо не смотрел. Священник оглянулся и смотрел на Петро. Холодным тоном, словно от лимонов, он спросил:

– Мы ослабели, Вентремиглия?

– Вентимил… – Петро перестал исправлять. Пусть священник зовет его, как хочет. Это было не его имя. – Нет, брат.

– Тогда скорее, – дождавшись, пока Петро подойдет к ученикам, он дернул за поводья осла и повел их вперед.

Амадео покачал головой, словно знал, что Петро был в беде.

– Веди себя прилично! – возмутился он.

Петро оглянулся на стражей, которые тоже были не рады лидеру группы. Они бормотали под нос, но Петро не посмел снова поравняться с ними.

Голос заговорил у его уха, щекоча мягкими звуками:

– И ты тоже думаешь, что боги тебя проверяют, – прошептала Элеттра.

Петро скривился, запнувшись об камень, валяющийся на дороге, отломившийся от стены. Да, Элеттра угадала.

6

Подумай три раза, а потом говори.

– кассафортийская пословица

Трое мужчин сидели на стене из старого кирпича, покрытого мхом, тянущейся вдоль поля пшеницы, которое они обходили почти час.

– Тадео, похоже, кто-то потерялся, – сказал меньший. Его лицо было красным, как его волосы, и форме груши, словно кто-то долго сидел на его голове. Он был небольшим, мускулистым и выглядел хитро. Как остальные, он, казалось, ел ужин с оловянной тарелки на коленях.

Еще один из трио был великаном с густой копной черных кудрей. На нем не было рубахи, только кожаный жилет в засохшей грязи, и волос на нем было больше, чем Петро когда-либо видел. Грудь, плечи и спина была под покровом кудрявых черных волос.

– Ага, Саймон, – согласился он низким голосом, который будто дрожал в пятках Петро. – Думаю, ты прав, – он без эмоций широко раскрыл рот и впился в раннее яблоко.

Третий молчал. Его кепка была натянута на лицо, и видно было только нос и тонкие губы, сжавшие глиняную трубку. Он смотрел на путников из-под козырька, словно он и его товарищи ждали их.

Петро отметил, что такое было возможно. Они долго брели вдоль края поля, поднимая пыль так сильно, что даже Адрио и брат Нарцисо были грязными. Они были даже грязнее, ведь осел не хотел идти ровно и поднимал облако пыли, которое можно было увидеть издалека.

К их потрясению, брат Нарцисо спустился с телеги и подошел к мужчинам.

– Друзья, – сказал он и отвлекся, пытаясь прочистить рот и губы от пыли. Он попробовал снова публичным тоном, который использовал для громких молитв и речей. – Друзья. Мы заблудились, как вы и говорите, так что блуждаем и…

– Потерялись, – подсказал Саймон.

– Да, – невесело согласился брат Нарцисо.

Может, Нарцисо разозлило то, как они спешно покинули Эло, ведь они попали на дорогу к вечеру. Сначала Нарцисо не мог найти их местоположение в маленьком атласе, который он взял с собой, хотя он клялся, что шел по схожей дороге в Насцензу на прошлый ритуал Середины лета. Стражи не должны были помогать искать путь, и они уточнили, как давно он проделал прошлый путь в Насцензу. Узнав, что это было десять лет назад, они нахмурились и недовольно заворчали между собой.

Нарцисо разозлился сильнее, когда в трех лигах от Эло тропа вдруг пропала, доведя до ручья, тянущегося от Соргенте на восток. Они смогли пройти по камням и воде без проблем, но на другой стороне была только дикая природа. Не было даже следов ног, ведущих к дороге.

– Мы редко видим тут людей из Кассафорте, да, Тадео? – отметил Саймон.

– Точно, Саймон, – сказал великан, откусив еще треть яблока. Он жевал и разглядывал путников. Третий выпустил дым со сладким запахом листьев tabbaco da fiuto.

– Они выглядят недружелюбно, – шепнул Петро Адрио. Может, устав от пыли и сухих обломков колосьев, летящих в лицо, Адрио спрыгнул с телеги и пошел с другими учениками, как только они стали огибать бесконечное поле.

– Какой же ты сноб, – ответил тут же Адрио. Петро напрягся от этого слова. – Ты не можешь отрицать этого, – добавил Адрио. – Это вид людей, с которыми я вырос. Они мне не кажутся недружелюбными.

– Хороший же ты друг, – тихо прошипел Петро. Брат Нарцисо говорил с мужчинами и не заметил их слов. – Звать меня снобом за слова, что кто-то выглядит опасно, пока сам используешь имя Диветри ради печенья и подпеваешь брату Нарцисо. И не важно, что он относится ко мне хуже, чем к ослу, считая меня тобой. Он не сноб, нет. Это все я, да? – он хотел задеть Адрио, и, судя по порозовевшим щекам Адрио, у него вышло. – Я устал от твоего бреда.

Адрио склонил голову. Его лицо покраснело полностью.

– Почему не сказать, что ты устал от меня?

Дюжина ответов появилась на языке Петро. Многие были вариантами, что он так и сделает. Ему надоела наглость и постоянные замечания, как и все, что делало его путь неприятным. Он не мог заставить себя сказать больше. Они оба были уставшими, грязными, больше не хотели идти. Едкие слова до добра не доведут.

Адрио отыскал в его молчании худший смысл.

– О. Теперь ясно, как это, – рявкнул он.

– Не глупи.

Он сказал не то и не в то время. Глаза Адрио широко раскрылись от оскорбления. Объяснения Петро перебил Амадео, подняв палец к губам и зашипев на него. Он указал на Нарцисо, говорящего с незнакомцами.

– Да, Адрио, – Адрио встал рядом с Амадео. – Может, я и скромный дурак, но я знаю, что нужно уважать старших, – он говорил громко и скромно.

Голос Петро был гневным, он указал на кончик своего носа.

– Простите, казаррино, но у вас что-то на…

Адрио тут же повторил за его движением, схватился за нос, но ничего не нашел в ладони.

– Там ничего нет.

– О, простите, – прорычал Петро. – Я думал, что что-то прилипло к кончику. Что-то липкое и коричневое.

Адрио не сразу понял оскорбление, а потом приблизился и прошипел:

– Эта шутка была твоим решением.

– Все зашло слишком далеко.

– Нужно было подумать об этом заранее, – Адрио пошел прочь.

Саймон с красным лицом смотрел на карманный атлас брата Нарцисо и смеялся над его словами, но невесело.

– Да, то дорога Кампобассо, ведущая на север от Эло.

– Но она обрывается! – Нарцисо звучал так недовольно, как Петро ощущал себя в тот миг. – Просто… обрывается!

– Точно, – Тадео доел яблоко, пока Петро и Адрио спорили. Он бросил огрызок далеко в покачивающиеся колосья.

– Мы, народ Кампобассо, не следили за дорогой из Эло сюда, – Саймон посасывал куриную кость, а потом бросил ее на тарелку со звоном. – Отцы наших отцов сказали им, Тадео, что их встретят на половине пути?

– Отцы отцов, – повторил Тадео. Третий мужчина был тихим, предложил выпить чего-то темного и горького из стеклянной бутылки. Тадео краем жилетки вытер рот и сделал глоток.

– Они построили половину дороги, а мы рассмеялись над ними и ушли по своим делам. Это мы думаем об Эло, – сказал Саймон, сплевывая уголком рта.

– Это не хорошо, – Элеттра не была впечатлена трио, судя по ее выражению.

– Хорошо? Мы в Кампобассо держимся отдельно, синьорина. Это хорошо, – Саймон спрыгнул со стены и опустил тарелку на землю. Он прошел к ним, и было всем понятно, что одна его нога была короче другой на три или четыре пальца, хотя не было ясно, от рождения или по случаю. – Но я скажу, что хорошо. Хорошо – это кровать под уставшим телом, когда ты в лигах от Кассафорте и долго шел. Хорошо – это горячая ванна, когда до этого только умывался грязной водой реки, и тарелка горячего мяса с картошкой, когда ты ел до этого только грязь и то, что нашел, – Петро почти услышал, как у всех семи путников заурчали животы. – Хорошо – это кружка эля и смех, вот. Да, Тадео?

– Да, Саймон, – гулко ответил великан. – Точно.

Хоть Саймон был меньше Тадео, работа в полях сделала его мускулистым. Он скрестил руки на груди и сделал шаг к группе, они невольно отпрянули. Даже стражи отступили, потянулись к скрытым мечам. Только Адрио остался на месте. Он упрямо скрестил руки и напоминал близнеца Саймона.

– Это звучит хорошо, – сообщил он почти с вызовом. – И где нам все это взять?

– В Кампобассо есть гостиница, – сказал Саймон. Словно говоря о женщине, он обвел силуэт в воздухе и присвистнул, – Красивая гостиница с мягкими кроватями, кухней и множеством еды и напитков.

– Мне нравится, как это звучит, – сказал Адрио, пока брат Нарцисо подходил к нему. Петро тоже понравилось, но от энтузиазма Адрио он не спешил соглашаться.

Оба стража шагнули вперед, и Леди с бородой заговорил:

– Просим прощения.

– Этот план не сработает, каз… юный синьор, – сказал в это время Однобровый.

Они оба замешкались, Однобровый чуть не озвучил ранг Адрио. Леди с бородой махнул Однобровому продолжать.

– Лучше продолжить путь в Насцензу, – продолжил старший страж, глядя на товарища для подтверждения.

– Мы уже долго в пути, – добавил Леди с бородой. Он теребил волосы на подбородке. Петро думал, что он держал руку у рта, чтобы закрыть его, если начнет говорить что-то не то. Он кивнул брату Нарцисо, приподняв брови. – Мы договорились.

– Да… – Нарцисо колебался. Было понятно, что он не хотел спорить со стражами, но оазис наслаждений, обещанный в Кампобассо, будто звал его. – Нам нужно в Насцензу.

Саймон фыркнул. Его товарищи посмеивались.

– И этот осел отнесет вас туда? Вы не попадете в Насцензу к ночи.

– Никак, – добавил Тадео.

– Может, завтра, начав с утра, поужинав и поспав на перине в гостинице, – добавил Саймон. Элеттра тихо вздохнула. Она была очарована словами Саймона об удобствах. Амадео тоже. Брат Нарцисо невольно обнял себя от слов о купании. Даже уставшие стражи, казалось, хотели туда. – Нужно только идти на северо-восток, и вы будете в Насцензе до ужина, – сказал Саймон.

– В ту сторону вы дорогу построили? – спросил Петро. Ему все еще не нравился мужчина, и он не скрывал это. Не важно, сколько денег было или не было у того мужчины, или каким трудом он зарабатывал. В нем было что-то не искреннее. Он напоминал Пома ди Ангели, но был старше и со своими близнецами Фало. Какие бы сладкие слова ни говорил Саймон, Петро был уверен, что за ними что-то скрывалось. – Вы точно думаете больше о других местах, а не об Эло, – отметил он. Брат Нарцисо громко зашипел.

Лицо мужчины было нечитаемым мгновение. Он не привык к тому, что ему возражали.

– Дорога есть, юноша, – рассмеялся он. Тадео и другой мужчина тоже рассмеялись, но потом настороженно посмотрели на него. – Саймон Якобучи к вашим услугам, синьорино, – он протянул руку, но Петро ее не пожал. Саймон сказал Нарцисо. – Он вспыльчивый, да?

– Наш Адрио слишком буйный, – прорычал Нарцисо.

Петро не слушал священника и спросил:

– Почему вы так хотите, чтобы мы спали в гостинице? Вам-то что, синьор?

Последовал миг напряжения. Петро знал, что нарушил правила приличия, и все из-за ссоры с лучшим другом. К его удивлению, Саймон искренне рассмеялся.

– Он меня поймал, – он подмигнул Петро, а потом хлопнул брата Нарцисо по спине. Нарцисо не был рад этому, но тоже рассмеялся, хоть и тревожно. – Поймал, да. Он умный, ваш Адрио, – он прижал палец у носа и указал в сторону Петро. – Он увидел меня насквозь, будто я – стекло.

– Да? – с подозрением спросил Петро.

– Да, юноша. Раз ты спросил, признаюсь, что моя сестра – хозяйка гостиницы. Я признаюсь, что плохо думаю о ее муже, особенно, в плане привлечения клиентов. В этом правда. Какой брат не хочет помочь сестре? Это естественно.

– Конечно, – согласился брат Нарцисо, недовольно поглядывая на Петро.

– Можешь судить меня или посадить в тюрьму, юноша, но я просто пытался помочь сестре, – Саймон засмеялся, и все присоединились – мужчины с теплом, пилигримы – с облегчением. Объяснение было простым. День был летним, жарким, солнце обжигало, и пыль от поля все еще была высоко в воздухе. Никто не хотел поддаваться недоверию. Саймон решил всех успокоить. – Одно мое слово, и Коллета даст вам самые мягкие кровати и самую горячую воду. Все для уставших пилигримов. Я даже смогу убедить ее смешать малиновое вино. Нет ничего лучше ледяного малинового вина в жаркую летнюю ночь. Сочная малина, сахар и медовое вино. Лучше сливки, пряности и охлаждение в озере, пока вино не станет холоднее груди ведьмы. Это нечто, не вру.

– Точно, Саймон, – кивнул Тадео, облизнувшись. – Это точно.

Третий мужчина удивил их, заговорив тенором:

– Да, – сказал он и снова притих.

То ли они представили холодное угощение в пересохших ртах, то ли последнее неожиданное мнение убедило их, но группа сдалась.

– Это звучит вкусно, – Нарцисо снова сглотнул.

– Да, – прошептала Элеттра. – И ванна!

– Мы пойдем, – Адрио осмотрел группу, высоко подняв голову. Казалось, он бросал им вызов.

Нарцисо печально покачал головой.

– У нас рассчитан путь, благодаря нашим с… спутникам, – Петро догадывался, что Нарцисо хотел сказать «стражам».

– Инсула дала нам деньги в дорогу. Мы еще ничего не потратили. Можно немного отдохнуть, – Адрио врал. Петро видел, как глаза Саймона загорелись от этих слов, словно он уже считал монеты в кармане. Даже упоминание инсулы отнесло их к Тридцати, а то и к Семи.

Но никому не было дела.

– Думаю, хороший сон настроит нас на нужный лад для пути, брат Нарцисо, – сказала Элеттра, хотя Петро знал, что она хотела только в горячую воду.

Даже стражи колебались.

– Если нам еще день идти до Насцензы, то ночь в гостинице займет то же время, что и ночь в лесу, – отметил Леди с бородой.

– Разница есть, – сказал Саймон. – Гостеприимство Коллеты – зрелище. Вам будет удобнее, чем на хвое и корнях деревьев.

– Я был бы рад хорошо поспать, – признался Однобровый.

– Многие священники привыкли к скромной жизни, – отметил Амадео. Петро не думал, что окажется на стороне Амадео, хоть и по такой причине.