Текст книги "Заговор в Насцензе (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Петро шел первым, палкой пробивал путь. Элеттра оказалась удивительно умной, замечала места, озаренные луной, где они могли осмотреться и отыскать запад. Талантом Амадео было врезаться в деревья, но после пятого раза он перестал возмущаться. Им повезло, что северный лес был из вечнозеленых деревьев, хвоя была мягкой под их ногами, так что смягчала падения, когда они спотыкались. Там валялось много сухих веток и бревен, об которые они зацеплялись ногами. Казалось, невидимые руки пытались удержать их.

Но рассвет наступил, и они уже видели реку. Лес тут был не таким густым, под ногами появились камни и мох, берег спускался к ровной части, где Соргенте извивалась среди высоких стволов.

– Остановимся тут, – предложил Петро. Кровь кипела в его венах и гнала его вперед несколько часов, но он вдруг с большую ощутил каждую мышцу и кость в теле.

Элеттра склонилась, вперев ладони в колени. Ее грудь вздымалась.

– Боги, как я устала.

Солнце еще не поднялось над деревьями, и мир был в голубом свете. Его товарищи выглядели ужасно. Элеттра была грязной, ее безрукавка была в грязи или крови, а то и всем сразу. Амадео набил шишку над глазом после столкновений с деревьями, но не знал, как потрепанно выглядело его лицо.

– Что? – спросил он, глядя на испуганные лица Элеттры и Петро.

– У тебя… – Петро скривился и коснулся пальцами своего лба.

Амадео коснулся своего лба с другой стороны от шишки.

– Что? – он посмотрел на свои пальцы, словно ожидал увидеть кровь. – Что я сделал?

– У меня есть бинты, – Элеттра потянулась к сумке и вспомнила, что он остался в Кампобассо. Она вздохнула. – Нет. Может, я смогу прочистить раны мхом.

– Какие раны? – спросил Амадео.

Петро стоял, уперев руки в колени, глядя на реку. Этот участок Соргенте был с несколькими длинными узкими островами, на которых упрямо росли древние деревья. Он подумывал поплыть туда, спрятаться среди деревьев. Но смысл? Хотя несколько часов бега от Кампобассо не прогнали ощущение преследования, вряд ли Коллета последовала бы за ними в темноте, как и другие лоялисты. Если бы они тут кого-то встретили, то это были бы фермеры, доставляющие товары на рынок Кассафорте, или рыбаки.

Но Петро и не подозревал, что в этом районе были те, кто против короля Мило. Два дня назад он видел страну идеальной, полной радостных стариков и румяных счастливых жен фермеров. Но этот вид стерло гнездо гадюк, с которым они столкнулись в Кампобассо. Может, было мудрее сохранять осторожность.

– Останемся тут среди деревьев, пока не решим, что делать, – предложил он. – Если мы встретимся с кем-то, я буду говорить.

До этого они принимали его приказы без возражений. Петро не знал, почему. Старейшина Катарре не одна заметила, что он умел разговорами спастись из почти любой ситуации, но он не вел команды в спорте и не руководил на уроках. Он всегда был на фоне. Но теперь Элеттра мягко кашлянула и коснулась плеча Петро.

– Адрио, – сказала она. – Если бы ты встретил кого-то в таком состоянии, они побежали за стражей.

– О чем ты? – он с болью осознал, что повторял вопрос Амадео, заданный пару мгновений назад.

– Ты выглядишь… жутко, – от слов Элеттры Петро ощупал лицо, не нашел ничего, кроме корки, которой раньше там не было. Ржавые хлопья остались на его руках. Его туника спереди пугала. Как-то в первые моменты смятения, пока он не понял, что Леди с бородой был мертв, он успел оставить кровавый отпечаток руки на его груди, и кровь уже размазалась. Больше кровь было на его рукавах, она была и на его сапогах. – Ты выглядишь так, словно убил кого-то. О, – Элеттра выдохнула. – Что я говорю. Бедный Бонифацио. Бедный Алусио.

– Кто?

Элеттра уставилась на него так, словно Петро был шутом на ярмарке.

– Алусио и Бонифацио. Стражи из замка, – сказала она. – Ты не знал их имен?

– Алусио Рапони? – спросил Амадео. – Бонифацио де Макзо?

Петро много раз за ночь подавлял слезы. Его щеки раскраснелись, пока она смотрела на него с потрясением. Слезы покалывали его глаза.

– Да. Конечно, знал, – пробубнил он, не глядя на них. Его лицо стало теплым, грудь под окровавленной туникой пылала. – Я должен помыться, – он повернулся, пока они не увидели его унижение, и пошел прочь.

– Я не могу поверить, что он не знал их имена, – услышал он Элеттру.

– Они не были его стражами, – напомнил ей Амадео.

– Но они были стражами его друга, – парировала она.

Амадео не ответил на это.

– Вы устали? Можете поспать, – сказал он. – Я присмотрю.

Ноги были тяжелыми, Петро прошел к берегу реки, забрел в воду. Он замер там на миг, стараясь подавить эмоции. Он ощущал стыд. Конечно, у Однобрового и Леди с бородой были имена. Он не сомневался. Почему все знали их, кроме него? Почему тот, кого стражи защищали, не знал, что их звали Алусио Рапони и Бонифацио де Макзо?

– Я даже сейчас не знаю, кто есть кто, – пробормотал он, уходя к одному из островков, ощущая себя подавленно. Он сорвал с себя сапоги, отбросил их, словно они его оскорбили. – Глупо, Петро. Какой ты глупый!

Он сорвал и носки. А потом жилетку, тунику и штаны, пока не остался только в тесных шерстяных леггинсах от бедер до колен. Полоска земли была чуть шире размаха его рук, но он смог сесть там и замочить тунику в Соргенте. Он зачерпнул горсть песка и стал тереть пятна с силой, зная, что даже грубый песок не спасал. Его леггинсы стали намокать от холодной воды, но ему было все равно.

Все, что Адрио говорил о нем, было правдой. Петро Диветри – настоящий Петро – был бессердечным и наглым снобом. Он принимал как должное жизни двух мужчин, которых назначили защищать его. Он дал им смешные прозвища, потому что считал себя выше того, чтобы знать их имена. У тех мужчин были любимые, жены, целые семьи, которые не узнают, как смело они защищали неблагодарного ребенка из Семи. Мерзавца, шутка которого привела к ужасным последствиям.

Не только стражи были на совести Петро. И Адрио пострадал от глупой шутки Петро. Саймон Якобучи и лоялисты хотели Петро Диветри, а не сына кожевника. Адрио, наверное, не знал, что с ним происходило, где бы он ни был.

– Все, кого я касаюсь, страдают, – сказал Петро, позволяя реке омывать его ноги. Если они убили Адрио…

Он не давал себе думать о таком. Вина уже давила на него. Он был виноват во многом без потери лучшего друга. Бывшего друга. Почему они поссорились? Если бы Петро не сорвался, если бы остался внизу и съел сладости, запивая малиновым вином, все могло бы быть иначе. Люди могли бы быть еще живы. Хотя он понимал, что даже если бы был там, лоялистов было больше, и результат остался бы тем же. Может, даже добавилось бы его тело к мертвым. Он не стал думать о такой возможности.

– Точно, – он вытащил тунику из воды. Первые лучи солнца появились над деревьями на востоке со стороны ненавистного Кампобассо, где еще лежали два не оплаканных тела. Солнце блестело на каплях, падающих с его одежды в реку. Пятна были не такими жуткими, как раньше, но и не отстирались. Если он будет тереть сильнее, останется дыра. – Проклятье! – выругался Петро. Он подавил желание бросить скомканную тунику подальше. Он выжал ее и бросил сушиться на низкую ветку. – Проклятье!

Его лицо было мокрым, но не от реки. Он вытер щеки голым плечом, они были в теплых слезах, которые потекли без его осознания. Так не пойдет. Элеттра и Амадео рассчитывали на него. И Адрио, понимал он это или нет. Петро склонился и плеснул воду на лицо, чтобы смыть то, что осталось от ночи, а потом зачерпнул воду и мыл волосы, пока они не стали чище. Он был весь мокрый, но ему было все равно. Он встал и отошел на пару шагов от островка, пока вода не стала доставать до его колен. Он стоял там, окруженный водой и деревьями, озаренный первыми лучами солнца, и он никогда еще не ощущал себя так одиноко. Он не знал, могло ли быть еще хуже.

Может, дело было в солнце, согревающем кожу, может, просто в красках, появляющихся на небе, но что-то стало давать ему надежду. Его сестра была одна во время ее испытания. Петро сам ее бросил, когда его выбрали в инсулу, а ее – нет. Но она смогла как-то спасти Кассафорте от катастрофы.

Он не был Рисой. Она… была Рисой. Рисой Волшебницей или Рисой Ведьмой, зависело от отношения к ней говорящего. Риса могла многое. Петро… был просто Диветри. Обычным. Зависимым. Незаметным. Он вздохнул и покачал головой.

– Бесполезный, – пробормотал он.

Но он был жив. Уже что-то. Пока он был жив, он мог попытаться исправить то, что натворил. Он погонится за лоялистами и Адрио, посмотрит, что можно было сделать дальше. Он не был его сестрой, но перед тем, как стать Рисой Волшебницей, она была просто Диветри, как он. И мама любила говорить, что Диветри с миссией были опасным зрелищем.

Тогда он кое-что заметил. Его левая нога замерзла, погруженная в воду. Правая была теплой, словно в ванне. Он как-то забрел в то место в реке, о котором слышал, где воды из ручьев низин, согретых солнцем, смешивались с ледяными водами талых снегов с гор Веренигтеланде. От этого ощущения он рассмеялся, так это было странно. Удивительно, как холодное, как нож, и мягкое теплое ощущения сливались воедино.

Он улыбался. Это была его первая улыбка за последнее время. За последние дни. Он хотел повернуться и позвать других в реку, чтобы и они испытали этот парадокс, когда вдруг раздался женский голос. Он был низким, ясным и холодным как воды, леденящие его левую ногу.

– Что ты сделал с Алусио Рапони и Бонифацио де Макзо? – спросил голос не дружелюбно. – Говори прямо, без лжи, или, клянусь, я тебя разрежу.

10

Раз, два,

Сражаться пора!

Три, четыре,

Ровно вставай!

Пять, шесть,

Заточи нож!

Семь, восемь,

Так живет армия!

– песнь марша Веренигтеланде и детская считалка

В детстве до поступления в инсулу Петро ходил с родителями и сестрой на представление «Грабители из Лонгдоуна». Там был вор, который останавливал кареты и забирал у людей все ценное. Петро так очаровала романтичная фигура разбойника с большой дороги, в темной одежде с плащом, и его разочаровал конец, когда Плута поймали и осудили из-за вмешательства Героя. Он не думал о представлении годами, но поднял руки в воздух, словно женщина за ним крикнула: «Деньги или жизнь!».

Он ощутил холод на плечах. Он стоял только в промокших леггинсах, которые почти ничего не скрывали, и он никогда еще не ощущал себя настолько открытым.

– Кто…? – пролепетал он.

– Не оборачивайся. Не шевелись, – Петро хотел обернуться и понять, кто отдает приказы, но от ее слов он застыл. Он слышал, как плескалась вода, будто она шагала в реке, но он не осмелился повернуть голову. – Ответь на вопрос, – сказала она. – Что ты сделал с Алусио Рапони и Бонифацио де Макзо?

– Я ничего не делал, – Петро не знал, было ли у женщины оружие, но она могла направлять его на его голову. От этой мысли точка над шеей стала почти невыносимо покалывать.

– Лжец, – ее голос был сухим и сильным, с городским акцентом. – Они мертвы.

– Я знаю. Они…

– Думал, сможешь отстирать улики? – Петро увидел слева от себя своего собеседника. Девушка прошла туда, где он повесил тунику. Широкополая шляпа висела на ее спине за кожаный шнурок, завязанный на шее. Она была одета просто, даже слишком, словно надеялась слиться с пейзажем. Ее длинные бесформенные штаны промокли от воды. – Я сказала: не шевелись, – она повернулась к нему.

– Я не шевелился! Я… – Петро беспомощно закрыл рот. Девушка была старше него, но ненамного. Ей было не больше девятнадцати. Ее черты были сильными и красивыми. Хотя по опыту она была на десятки лет впереди него. То, как она держала короткий острый кинжал в левой ладони и длинный меч в правой, направив оба на его горло, пока обходила его по кругу, говорило о годах тренировок. Петро видел ее раньше? Казалось, что да, но он не мог понять, когда и где.

Она мечом смахнула тунику с ветки, и ткань закружилась в воздухе. Розовое пятно осталось, убеждая ее в вине Петро. Он закрыл глаза – и вовремя, потому что рубаха рухнула в реку с громким плеском.

– Это их кровь, – рявкнула она, слова были как пушечные ядра. – Отрицай, если сможешь.

– Я не отрицаю этого! Но я не…! – Петро открыл глаза, смотрел прямо на лицо девушки. Хоть ее кожа была немного загорелой, она была светлой и с веснушками. Ее рыжеватые короткие волосы украшал прутик, который она не заметила. Ее нос был коротким, а глаза были ореховыми, почти каштановыми, но с зеленым оттенком. Но ее решительный подбородок первым показался ему знакомым. – Я тебя знаю, – вспомнил он. – Из Эло, – ее рот двигался, словно она хотела зашипеть на него, но его слова удивили ее. – Ты была в толпе. У тебя была трость. И рюкзак.

Она не убирала оружие, но присмотрелась к нему. Прошел миг, и она сказала:

– Ты один из них. Пилигримов.

– Да, – сказал он. – Кто ты?

– Что ты сделал со стражами казаррино? – спросила она, игнорируя его вопрос.

Они быстро шли к тупику.

– Я ничего не делал со стражами. Их убили в Кампобассо. Это был не я. Теперь ответь на мой вопрос, – Петро нервничал, но опустил руки. Он ждал.

– Ты из инсулы Кающихся, – медленно сказала девушка. Она окинула его взглядом, словно видела впервые. Она хотя бы отвела взгляд от его нижней половины, когда поняла, что он был почти голым. – Ты – Вентимилла. Друз казаррино. Где он? Что ты сделал с остальными?

Петро терял терпение.

– Во имя любви Лены, я не убивал их в их постелях, – рявкнул он, злясь. – И если ты не скажешь мне, кто ты, я больше ничего говорить не буду.

Девушка привыкла быть главной и нахмурилась от ультиматума Петро. Почему он вообще должен был отвечать незнакомке, хоть и с оружием? Только то, что она переживала за стражей, указывало, что она была на его стороне, а не с лоялистами, хотя она могла оказаться с ними и преследовать их с Эло, а то и раньше.

– Меня зовут Эмилия Фосси, – ответила она после долгих мгновений, пока разглядывала его. – Я – страж из замка Кассафорте. Мое задание – охранять Петро Диветри в путешествии на ритуал в Насцензе.

– Но у нас были два стража, – поразился Петро.

– У Петро Диветри было четыре стража, – исправила она. Словно чуть смутившись от обвинений пару минут назад, она опустилась на колени и поймала кинжалом тунику Петро, пока поток не унес ее прочь. Она вернула тунику без извинений, ткань свисала с кинжала. Ему было нечем занять руки, и Петро схватил мокрую ткань и стал выживать ее. – Рапони и де Макзо оставались возле казаррино. Я была одной из двух запасных, следовала на безопасном расстоянии. Нам указано, что, если основные стражи погибнут или не смогут продолжать, я или мой напарник займем место.

Это были чудесные новости для Петро.

– Я и не знал, – солнце поднялось над деревьями. Сияние наполняло его надеждой.

– Мы делали работу, – сказала она. – Скажи теперь, почему мои друзья мертвы.

Девушка чеканила слова, потрясая Петро. Он как можно быстрее описал Эмилии Фосси то, что им поведала Коллета о плане лоялистов. Она слушала, кивая.

– Ясно, – сказала она, когда он выложил основные факты. – Тогда теперь мне нужно забрать казаррино у мятежников.

У нее это звучало просто. Во второй раз за утро Петро задумался, был ли шанс забрать Адрио живым.

– Но я не сказал… Я не сказал, что Петро и я… – он утих, она махнула ему собирать вещи. Он забрался на островок, чтобы забрать сапоги и штаны, при этом прикрываясь мокрой туникой. Он замер с одеждой в руке. – Если бы ты знала, где Петро Диветри сейчас, что бы ты с ним сделала?

Он надеялся, что не выдал слишком многое голосом. Ее ответ был быстрым и решительным:

– Протокол требовал бы вернуть его в замок немедленно.

Не на такой ответ рассчитывал Петро.

– А если один из его друзей в беде? – она не понимала. – Я о том, что вдруг лоялисты забрали бы меня вместо Петро Диветри?

– Тогда, хоть мне было бы жаль тебя, протокол требовал бы убрать Петро Диветри и выживших в Кассафорте без промедления, – может, ощутив, как жестоко звучало слово выжившие, она добавила с виноватой ноткой. – Уверена, инсула и твоя семья узнали бы. Особенно, если бы просили выкуп.

– Выкуп! – повторил Петро, не веря ушам. Он хотел, чтобы все это закончилось. Он не хотел быть Адрио Вентимиллой. Прошлой ночью он поклялся, что сегодня признается и покончит с этой глупой шуткой. Но ему приходилось и дальше играть чужую роль. Если он признается, что он – казаррино, эта девушка сунет его в мешок и унесет, кричащего и брыкающегося, в замок. Судя по ее лицу, она легко могла это сделать.

– Это спорный вопрос, – она взглянула на него, наверное, пытаясь увидеть, стал ли он приличнее выглядеть. – Идем.

Пока они брели к берегу по реке, Петро принял решение.

– Где твой напарник? – спросил он.

– Когда я увидела сциллийскую свечу в ночи, мы были у Кампобассо, – сказала она. – Мы тут же ответили согласно протоколу, нашли пустую гостиницу. И тела наших товарищей, – в ее словах был гнев, и Петро хотелось извиниться, хотя он не мог. Он говорил себе, что, если бы они с Адрио не поменялись местами, исход был бы тем же, но не мог отогнать ощущение вины. – В Колоне есть застава стражей. Жиль решил попросить помощи там и оставил меня.

– Жиль – твой старший?

Она ответила сквозь зубы:

– Нет. Вот уж нет.

Он точно задел больное место.

– Но он отдает приказы?

– Он так думает, – она гордо выпятила подбородок. – По своей инициативе я пошла по первому следу в лесу. Он явно не вел к мятежникам и казаррино, – она не была рада.

– Ты быстро нас догнала!

– У меня был факел. А у вас нет, – ее губы дрогнули. – И вы много раз ходили по кругу.

Он не переживал из-за критики.

– Если есть другой след – лоялистов – ты сможешь пойти по нему?

– Если его можно найти, я отыщу, – сказала она. Петро восхитился ее уверенностью. Ему этого не хватало в жизни.

Она больше ничего не говорила. Петро суть не упал на мягком песке реки, где она доставала до колен.

– Этого хотят лоялисты от Диветри? Выкуп?

– Откуда я знаю? – ответила она. Она чуть оступилась, но удержала равновесие и в три широких шага добралась до берега. Может, она ощутила, что ответила резко, потому что исправилась фразой. – Мне приходилось сталкиваться из лоялистов только с королевой Поппеей.

Петро попытался повторить ее трюк, но то ли его ноги были короче, то ли мышцы – слабее, но он в дюжину вялых шагов пересек то, что она – за три или четыре. Когда он добрался до берега, он был грязнее, чем перед тем, как вошел в воду.

– С кем?

– Королева Поппея, – повторила она. Он не отреагировал, и она вздохнула. – Я знаю, что в твоей инсуле учат истории. Брат Каппацо, если старикан еще там.

– Да, он – один из моих учителей, но королева Поппея?

– В пятом веке после основания Кассафорте старый король был при смерти. Его звали король Молло. Как многие старики при смерти, он был не в себе, – она стояла перед ним напряженно, уперев руки в бока. Она убрала оружие в ножны, но казалось, что вот-вот могла его вытащить. – Он не назвал наследником своего сына или важного придворного, а дал этот титул швее, семнадцатилетней девушке по имени Поппея. И все приличное, так сказать, общество было в ужасе. Семерка отказалась отдавать ей Оливковую корону и Скипетр с шипами, сказав, что она повлияла на старика. Они дали их старшему сыну короля, который был наследником по крови. Лоялисты, поддерживающие Поппею после того, как ей не досталась корона, несколько десятков лет настаивали, чтобы девушку признали наследницей.

– Я никогда не слышал о королеве Поппее, – признался Петро.

Ее губы дрогнули от эмоций, которые он не мог опознать.

– Жаль, что образование инсулы часто зря тратится на тех, кому повезло его получить, – он не успел удивленно ответить, Эмилия огляделась, словно ожидала увидеть за каждым деревом лоялистов. – Я не знаю, чему нынче верны лоялисты.

– Принцу Берто. Так сказал Леди с бородой, – слова вылетели изо рта Петро слишком быстро. Он заморгал. – Так мы с Петро его звали, – пристыжено признался он.

– Бедный Бонифацио, – сказала Эмилия, хотя не было ясно, из-за его смерти или жестокого прозвища.

– И хозяйка гостиницы сказала, что это за принца Берто. Все за принца.

– Принц Берто мертв, – ответила сухо Эмилия. – Он сам убил себя. В этом нет смысла.

– Знаю, – они попали в тупик. Петро ощущал, что она уже не хотела с ним говорить. – Я просто передал слова Коллеты.

Ее лицо было без эмоций.

– Покажи, где ты оставил остальных, – приказала она, поманив его пальцами.

Петро не посмел ослушаться, хотя часть него гадала, почему он делал, как она говорила, словно он был младшим стражем под ее обучением. Он провел ее по берегу к укрытию под деревьями, где он оставил Элеттру и Амадео.

– Что будет с остальными, – спросил он, – пока ты пытаешься найти Петро и брата Нарцисо?

– Не переживай, – заявила она. – Ты будешь вне опасности.

– Я не переживаю за себя, – попытался сказать Петро. – Я хотел бы помочь…

– Когда Жиль вернется из Колоны, отряд стражей сопроводит вас в город, – сказала она. Ее сухой тон показывал, что больше они это обсуждать не будут. Тема была закрыта. – Это протокол.

«Протокол» было любимым словом Эмилии и врагом Петро. Сто возражений пришло в голову, но он знал, что в ее нынешнем настроении она это слушать не будет. Для Эмилии Фосси, стража из замка, Петро мешал миссии. Раздражал. Если он решил остаться и помочь искать Адрио – а он хотел – он должен был доказать ей свое достоинство.

Элеттра подбежала к нему, они даже не успели дойти до скрытого лагеря.

– Кто это? – спросила она, глядя на Эмилию.

– Она – страж из замка, хоть так не выглядит, – сказал Петро. Эмилия хмуро посмотрела на него.

Элеттра не удивилась новости, как и не заметила, что Петро был мокрым и почти голым.

– Адрио, не ненавидь меня, – она сжала его руки. – Я уснула на минутку. Правда. Я так устала от побега, и он сказал, что можно, и берег был с мягким мхом. Я не…

– Что такое? – Петро попытался перебить ее лепет. Он услышал, как Эмилия потянулась за оружием.

От вида кинжала и меча Элеттра попятилась, моргая. Она смотрела то на Петро, то на стражницу.

– Амадео, – она сглотнула. – Он пропал.

11

Жизнь стража Кассафорте – непростое дело, особенно для девушки. Это грубая работа. Если вы любите кукол, а не лепить с братом из песка, то стоит слушаться родителей, вырасти и выйти за хорошего парня, а не идти защищать страну.

– Камилла Сорранто, телохранитель ее брата, короля Мило, в ответ на письмо поклонницы, Люсии Хироними, восьми лет

Эмилия почти сразу стала отдавать приказы. Если бы ее окружали другие стражи, ее приказы выполняли бы или хотя бы слышали. Но Эмилия Фосси не была с опытными солдатами. Ее даже не окружали стражи-ученики, которые начинали обучение раньше возраста Петро. Эмилия Фосси управляла двумя неопытными паникующими учениками инсулы, один был сонным, другой – полуголым, и они стали суетиться, будто курицы, за которыми бегал фермер с топором. Элеттра стала бежать туда, откуда они пришли, а Петро попытался зайти глубже в лес, пока натягивал штаны.

Петро и Элеттра пытались говорить друг с другом. Когда они стали слышать друг друга, Эмилия схватила их за воротники и направила к краю леса, рыча:

– Замолчите и слушайтесь, или я зарежу обоих и оставлю стервятникам.

После такой умелой угрозы Петро пришлось послушать ее.

Эмилия указала им искать вдоль реки, пока она – умелая ищейка – проверит лес на следы Амадео.

– Тот идиот, видимо, ушел сам, – добавила она. – Вряд ли далеко. Не нужно думать о худшем, пока нет доказательств. И не паникуйте, – и она добавила строже для Петро. – Ты держался ночью неплохо. Не становись нюней из-за того, что может быть не таким страшным.

Упреки сработали. Петро взял себя в руки, даже немного гордился. Стражница его похвалила? У него не было времени думать об этом, слова Эмилии оказались верными. Едва он вышел из леса, как увидел Амадео. Грязная ночная рубаха мальчика выбилась из штанов, он стоял у реки и говорил с несколькими мужчинами. Он не выглядел как человек в беде. Он был достаточно далеко на юге, за изгибом реки, и Петро с Эмилией не увидели его на обратном пути.

Петро позвал остальных, и они тут же прибежали. Эмилии пришлось сдержать Элеттру, чтобы та не побежала сразу к Амадео. Судя по недовольству на лице Элеттры, похожее на то, что было у нее ночью, когда она ударила ученика по лицу, Петро посчитал это умным ходом. Петро дал Эмилии вести, пока они бежали по берегу.

– Но это правда! – говорил Амадео, когда его стало слышно. – Было убийство! Убили двоих!

– Я не отрицаю, но и не верю на слово, парень, – мужчины вокруг Амадео были местными, судя по их мятому виду. Глиняная трубка покачивалась, пока старший говорил. Он как-то удерживал ее уголком рта. – Но убийство. Это серьезное обвинение.

Низкий мужчина с мешками веток у ног снял соломенную шляпу и почесал лысую голову.

– Ты знаешь, что Кампобассо всегда было странным местом, – возразил он. – Всегда держалось замкнуто.

– То, что в Кампобассо странные, не делает их убийцами, – сказал товарищ с удочкой.

– Нет, но то, что ты не хочешь в этом разбираться, не значит, что мальчик не сочиняет, – сказал мужчина, стоящий за группой. Петро не видел его за другими. – Он, наверное, испугался.

– Он в ночной рубахе, – рассмеялся рыбак. – Ему приснился кошмар.

– Это не честно, – сказал невидимый мужчина с лошадьми. – И вы это знаете.

Они были близко, и Амадео увидел их.

– Спросите у моих друзей, – сказал он. – Она в одной инсуле со мной. Он из другой инсулы, хотя брат Нарцисо не советует ему доверять. Не знаю, кто еще одна. Но спросите у них.

Петро удивился, что, когда Эмилия заговорила, командный голос пропал.

– Доброе утро, господа, – сказала она с почти естественной радостью. – Как дела? – она застегнула плащ, чтобы ткань скрыла ее оружие, но Петро не сомневался, что она схватит их, как только будет нужно. Мужчины насторожились, кивнули ей. – Мы думали, что потеряли тебя, балда, – она щелкнула Амадео по подбородку.

Амадео не мог принять такое от незнакомки без вопросов.

– Я тебя не знаю. Кто это? – спросил он с подозрением у Элеттры.

– Парень делал серьезные обвинения, – сказал мужчина с трубкой. Он вытащил ее, посмотрел на них, потирая тонкую белую бороду. Их одежда была грязной, а то и отсутствовала, и он мог принять их всех за ненормальных. – Он говорил об убийствах в Кампобассо.

– Убийства! Такую игру ты теперь затеял? Кошмар, – Эмилия притянула Амадео к себе. Он боролся, повернулся к Элеттре. – Он – выдумщик, – сказала она мужчинам, качая головой. – Как-то раз он заставил всех друзей поверить, что он из Тридцати.

– Но я…! – Элеттра прервала гневный вопль Амадео, дернув его за руку. – Ай!

– Вот как? – мужчина с трубкой решил говорить за всю группу. Он повернулся к Петро. – Это так, парень? Твой друг – выдумщик?

– Меня нельзя спрашивать, – ответил спокойно Петро. Он пытался надеть одежду, хоть та и была мокрой. – Вы же его слышали. Мне нельзя доверять.

Его ответ заставил мужчину вытащить трубку изо рта и рассмеяться. Еще трое мужчин присоединились. А потом и Эмилия с Петро стали хохотать с группой, пока Амадео был потрясен тем, что его высмеивали.

– Я знал, что должно быть объяснение.

– Убийцы в Кампобассо, – рыбак покачал головой. Он поднял свои неводы и палки. – Я знал, что это глупости.

– Но Кампобассо всегда держалось обособленно, – отметил мужчина, собиравший хворост в лесу. – Странное место. И народ там странный.

– Мы из Кассафорте, направляемся в Насцензу. Мы говорили прошлой ночью, что зайдем утром в Кампобассо за припасами, – Петро восхищался тем, как спокойно звучала Эмилия, сочиняя больше, чем тот, кого обвиняла в этом. – Видимо, оттуда он и взял идею.

– Я даже ее не знаю, – слова Амадео вызвали смех, словно он шутил. Было проще, если мужчины думали так, чем поняли правду его слов.

Рыбаку уже надоел этот разговор. Он кивнул на прощание и пошел вверх по реке.

– Яркое воображение в юности – не преступление, – сказал старик, – но нельзя пугать людей, как он пытался с нами, – все, кроме Амадео, серьезно кивнули. – Я рад, что никто не пострадал. Убийство – ужасное преступление.

– Слышал, обманщик? – Эмилия шлепнула Амадео по затылку сильнее, чем он заслужил, но он притих, потирая голову. – Ты напугал добрых людей.

– Я видел, что он сочинял, – сказал мужчина с хворостом. Как и рыбак, он схватил свои вещи и собрался уходить.

Четвертый, который стоял за группой, тихо сказал:

– А я думал, в его истории что-то есть, – он разочаровался, узнав, что это не так, и склонился к копыту одной из лошадей.

– Тогда мы пойдем, – Эмилия прижала ладонь к шее Амадео и повела его по берегу реки.

– Вам стоит вернуться в Эло за припасами, мисс, – старик с трубкой помахал лесорубу и пошел в другую сторону. – Он прав, Кампобассо – странное место.

– То есть? – спросил Петро. Вопрос был логичным. Порой чужаки знали о происходящем больше, чем подавали вид.

– Ну, – старик погладил бороду, размышляя. – Они держатся замкнуто, как мы говорили. Не дружелюбные. И, говорят, они дружелюбны к лэндерам.

– Лэндерам? – Петро видел, что Эмилия хотела уйти от мужчины как можно быстрее, но теперь и она слушала. – Это что такое?

– Лэндеры, – сказал мужчина. Терпеливо, словно дуракам, он объяснил. – Народ из Веренигтеланде. Так их зовут.

– О, лэндеры, – Петро сделал вид, что уже слышал это слово. – Как странный торговый караван на пути в Кассафорте?

– Да, – согласился старик. – И не только. Кампобассо – место, где позволяют остаться лэндерам. Их там любят больше, чем местный народ. Мир порой странный, да? – мужчина рассмеялся под нос, затянулся из трубки и выпустил пряный дым в утренний воздух. – Я лучше пойду, а то не успею домой к ужину. Меня ждет долгий путь.

– Благодарим за помощь, – сказала Эмилия, закончив разговор. Петро показалось, или она была недовольна, что чуть не упустила важную информацию? Она прошла немного с Амадео и Элеттрой, медленно, чтобы не выглядело, словно она пыталась бежать. Старик приподнял шляпу, попрощался и ушел, весело насвистывая.

– Кто… – спросил Амадео, едва старик отошел так, чтобы не слышать.

– Она – страж из замка, Део, – рявкнула Элеттра. – Она пришла помочь.

– И ты не знал, кем были те люди! – возмутилась Эмилия. – Они могли быть теми врагами, от которых вы пытались сбежать.

Амадео надоели насмешки и упреки. Он вырвался из хватки Эмилии и пробежал на пару шагов.

– Я не дурак, – таким злым Петро его еще не видел. – Я знаю, что вы таким меня считаете, – сказал он девушкам и Петро, – но я не такой. Я не подошел к ним сразу с криками об убийстве. Я увидел, как рыбак говорит с тем, – он указал в сторону четвертого, оставшегося у реки и занимающегося плотом, прикрепленным к его лошадям. – Я надеялся, что у них есть немного лишней еды. Всем нам, не только мне. И я попросил, а они стали спрашивать, почему я брожу в ночной рубахе и с шишкой на голове. Подошли еще двое… – он от усталости и раздражения прижал ладони к лицу. – Я ненавижу вас всех. Я просто пытался помочь.