Текст книги "Стриптиз (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

В пакете был рассказ о голой заколдованной княгине, пляшущей на засеке перед полчищами и ордами, плотики с гирляндами ушей, плывущие по течению, «а то, кто ж его плешивого-то знает – может и противу…», посадка на кол, перерывание хрипа на пару с «диавольским отродьем» – князь-волком, «врата смерти» с посмертно подмигивающими и ухмыляющимися отрубленными головами…

– А князь-то Рязанский, Калауз-то… Вздумал со Зверя Лютого пошлину за хлеб брать… Идиот! Прости господи.

– Ну?

– Не нукай! Сдох! В церкви! В двунадесятый праздник! С пресвитером во всём облачении! С дарами, покрывалами и сосудами! Сгорел! Дымом изошёл! Со всеми домашними и присными. Даже и косточек не осталось! Метёлкой, говорят, сметали! А ты говоришь…

Яркие рассказы Бени производили впечатление. Но даже и люди недоверчивые, рациональные понимали: не мог Всеволжск так стремительно подниматься. Не бывает так!

Явно – без волшбы дело не обошлось.

Не то, чтобы русские люди боятся бесовщины. На «Святой Руси» двоеверие – норма жизни. Каждый имел дело с колдунами, волхвами, знахарями, ведьмами и ведунами… В каждом доме – домовой, в каждой бане – банник. Леших с водяными – только за забор глянь – как собак нерезаных. У каждого православного – рядом с крестом на груди – науз висит.

Вот вы достоверно знаете, что на земле есть многоголовые огнедышащие летающие драконы. Змеи-горынычи. Явление природы. Нечастое, но вполне известное, в книгах описано, сведущие люди сказывали. Да сам Святой Георгий лично – с ними воевал! И – победил! Правда – не всех. Впереди, по маршруту следования – целое гнездо.

* * *

– Товарищи космонавты! Верите ли вы в инопланетян?

– Никак нет! Не верим! Но они очень мешают работать.

* * *

Конечно, если ты – бродячий богатырь, то можно очертить голову, помолиться Силам Небесным и, с отеческим благословением, пойти и срубить горынычам бóшки. Ну, или самому костьми лечь.

Но ежели вы человек серьёзный, торговый, то… надо же оценивать риски!

– Дык… эта вот… и где ж нам теперя торг вести? Ты, мил человек, видать, в здешних делах собаку съел. Большую и бешеную. Не в обиду будь сказано. Подсказал бы чего.

– Хорош у вас медок, люди добрые. За… забор… заборисистый. И-ик. Насчёт торга… дело, конечно, ваше… только… Про Булгар – забыть. Идти вам в… ик… в Ярославль, славный город. Там власть Суждальская. Там Зверь Лютый сильно-то… не забалуется. Князь Андрея-то по-опасается. Приказчикам Всеволжским – там подворье должно быть поставлено. Может, чего из ваших товаров… ик… купят. И своего продадут.

– А Булгар?

– А в ж… его! Ик.

После чего Беня, старательно держа «умное» лицо, поддерживаемый сопровождающими, ибо ноги его, как часто бывает после медовухи, вовсе не ходили, удалился. Вскоре Всеволжский караван вывалился в Волгу и пошёл вверх. А гонец на ботнике – резво побежал вниз, ко мне.

«Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».

Эту давнюю русскую мудрость новгородцы повторяли друг другу неоднократно. Допивая медовуху и выкладывая своими языками разные собственные правды. Которые у каждого – «на уме».

Были вспомнены и другие известные истины.

«Не зная броду – не суйся в воду», «Пошло поле не по двору, так катись оно под гору», «Таков наш рок, что вилами в бок». Вспомнили и про сову с галкой и палкой.

Новогородцев я так и не дождался – Беня оказался убедителен. Впрочем, это общее свойство удачливых купцов: кто не мог убедить своих контрагентов – потомства не оставил.

Поторговав ещё три дня на Унже, купцы двинулись обратно. Удачно получилось – к этому времени Беня, размахивая грамоткой от Боголюбского, уже выбил из Ярославского посадника подворье для фактории.

Тоже – с приключениями.

Глава 484

У Бени в руках каблограмма. Получить из Боголюбова нормальную княжескую грамоту с вислыми печатями мы не успевали по срокам. Поэтому я сразу просил Боголюбского послать гонца в Ярославль.

– Господин посадник! Изволь видеть слова князя твоего Андрея Юрьевича. Велено дать нам место, самое высокое в детинце. Для построения вышки сигнальной и обустройства усадьбы торговой.

– Чего? Слова? А печати где? Грамотки княжеской нет? – Иди. Ну! Пшёлты!

Беня пришёл к ушкуям довольный.

– Чему радуешься? Тебя ж выгнали!

– Э, ерунда. Грамотка от князя у посадника есть. Иначе бы меня не словами, а батогами со двора гнали. Это он мзду вымогает. Я с его стольником перекинулся словечком. Посадник хочет двести, стольник полста.

– Многовато хотят. И как же?

– А с удовольствием. Обоим. Двумя дурнями меньше будет.

– Это как?

– А так. Они привыкли купчиков доить. Что купчишка сделать может? – Челобитную князю подать. Всё. А тут-то караван казённый. Имение – Зверя Лютого. Тут Бешеный Китай и голову оторвать может. Сейчас мзду отнесу и – заселяемся. Только тех моих… сопровождающих – чтобы со мной. А то – тащить много. И свидетели – чтобы были.

* * *

Напомню: вторжение монгол в Среднюю Азию, разгром Бухары, Самарканда… «Погибель земли Русской» – началось с того, что в Отраре разгромили торговый караван. В котором везли товары лично товарища Чингисхана.

Мздоимство чревато не только параличом властей, но и иноземным вторжением.

* * *

Серебра – отсыпали. Княжеская грамотка у посадника – нашлась. Кроме места в детинце, мои торговцы получили усадьбу в посаде. Куда и начали таскать товары.

Свидетели, под подтверждение попа, записали показания, скоро эти записи дошли до меня. А я, в телеграфной форме, поинтересовался у Боголюбского:

– Ты, княже, эту плесень боярскую на закваску для пива бережёшь? Или как?

Следующую фразу: «Или мне сумму мздятства из подати городецкой удержать?» – я вычеркнул. Нефиг эмоциями размахивать – он и сам всё понимает.

Андрей ответил… на всю глубину ярославской верхушки. Вплоть до отрубленных голов. Поскольку, при внимательном изучении вопроса исследователем типа Манохи, всплыли дела ещё Феодора Ростовского.

Жестокость, проявляемая Андреем по моим делам, вызывала шипение и злобствование вятших. И заставляла их вести себя аккуратнее. В отношении моих людей. А там, глядишь, эта манера распространялась и на отношение с местными податными, входила в «культурную традицию».

* * *

В городе Ярославле – свои купцы есть, есть пришедшие ростовские, тут и новогородские подвалили. Беня воспылал душой, преисполнился предвкушений и взялся реализовывать мои приёмы времён Усть-Ветлужской торговой сессии, коей он был самоличным свидетелем.

«Рябиновки» были успешно заявлены и применены.

Всё – по согласию:

– Мы берём и серебро. Но рябиновская гривна – вдвое тяжелее кунской.

– Как это?!

– А чё? Весовая и вовсе вчетверо. Тама вона – меняла наш сидит. Сходи – он те точно скажет. А я – не. Я по товару, не по серебрушкам.

* * *

Я уже объяснял: разделив оценки товаров и платёжного средства (серебра), мы существенно снизили квалификационные и инструментальные требования к нашим приказчикам. Аборигены имеют те же проблемы с неполным весом кун и гривен, с качеством их. Уловив, что мой меняла работает «без заносов» – его не «заносит» сильно при обмене ни в одну сторону, некоторые начали и в операциях между собой требовать рябиновок. Лучше отдать дольку меняле, чем нарваться на обман. Или ночами не спать от злости, подозревая, что тебя обманули.

С аукционом «по Гарварду»… пришлось воинам вмешиваться и растаскивать недовольных.

Очень эмоциональное мероприятие. Рубахи рвут, шапки кидают, морды бьют. Очень много и громко говорят. Безусловно – не хотят платить. Позвали местного воеводу. Тоже… с мздением.

Вывод: такую форму применять только при достаточной войсковой поддержке.

Из новенького – фьючерсы. Точнее – форвардные контракты.

* * *

Фьючерсы стандартизированы для бирж, здесь бирж нет. А вот форварды довольно распространены в «Святой Руси». Правда, не столько для торговли, сколько для производства.

Ремесленник, обязуясь поставить заказчику товар, заключает срочный контракт и получает частичную предоплату – задаток. Большинство мастеров работают «на заказ» – не «на рынок». А вот купцы функционируют по другой схеме: товар против денег.

Для нас «форвард» был обязательным инструментом: мы выбрасывали на рынок большое разнообразие новых товаров и не могли изначально просчитать объёмы сбыта. Поэтому очень много «рекламных образцов».

* * *

– Эт у тя… чего?

– Черепичка глиняная. Не горит, не гниёт. Покроешь дом – сам помрёшь, а оно всё стоять будет.

– Я б взял… сотен пять… а то – десять.

– У меня тут только пяток. Штук. На показ. Составим ряд. До ледохода привезём. Тогда – твоя оплата. Нынче – задаток.

– А если не привезёшь?

– А я и не привезу. Меня тут не будет. Привезёт приказчик. Потому и ряд. На бумаге, со свидетелями. Тебе листок, и нам листок. Ежели что не так – чти вон внизу мелкими буквами. Ответственность наступит. По твоим помилкам – твоя, по нашим – наша.

У Мономаха в «Русской Правде» прописано обязательное письменное оформление кредитных сделок при сумме от 3 гривен. Введение порога понятно: заём стоимостью в 6 коров нужно оформлять не спеша, с чувством, со свидетелями, писцом, каллиграфией…

Здесь – суммы любые и сделки товарные.

Это было непривычно. Всё. Начиная с «жестяной» бумаги, с чернил. С личного автографа и чернильного отпечатка большого пальца. С печатного текста, имитирующего недавно вошедший в оборот полу-устав. С формулировок того, что многие купцы вообще в письменном виде не видали. С «особых случаев», которые в обычном, устном торге не проговариваются до такой детальности.

Я уже писал о накопленной, традиционной сумме правил и ограничений. «Это ж все знают».

Не понимая, иногда – просто не зная традиции, я был вынужден забивать «особые случаи» в текст. А не отсылать к «обычному праву», «общепринятой практике», «как с дедов-прадедов…». Исчерпывающий список. После которого – обсуждать уже нечего. Да и сам список – не обсуждается: да – да, нет – нет.

Обсуждается вписываемые в типовой бланк товар, цена, количество, дата поставки. Всё. Объём переговоров – падает в разы.

– А про что баять? Вот бумага, там написано. Или – неграмотный? Так я мальчонку позову – прочтёт тебе.

«Покупатель может выбрать форд любого цвета. Если этот цвет – чёрный».

Беня, подобно множеству людей, стремящихся хорошо делать своё дело, лез «во все дырки затычкой». Его несколько раз пытались побить, но эскорт – нурманы и вадавасы – вытягивали свои железяки. А с ними не очень-то полаешься – «морды нерусские», человеческого языка не понимают.

Он сорвал голос, дёргал глазом, обзавёлся коллекцией синяков от пробежек между тюками, ящиками, бочками… Но вполне воспользовался редкой ситуацией: «здесь и сейчас» пошёл чрезвычайно, ненормально для Ярославля, большой торг. Не только ярославский, но и ростовский, и новгородский.

* * *

Совершенно сбитые с толку новгородцы…

Идти вниз по Волге… страшновато. Идти по Которосли… это другой рынок и другие товары. Возвращаться на Верхнюю Волгу и через тамошние волоки выходить на юг, к Десне, Днепру… Волоки проходить – другие деньги, сроки.

Главное: купцы ходят по накатанным, информационно, организационно, личностно… обеспеченным маршрутам. Перейти на другой… Рискованно. Причём не только в пути, но и по возвращению.

В Новгороде торговля – занятие боярское. Понятно, что сам «великий боярин» – глава рода, сидит себе в «совете золотых поясов», думу думает, репу чешет, слово мудрое молвит. А ушкуй ведёт какой-нибудь третий сын младшего брата. Но он тоже – в боярском роду. И все боярские роды – сегрегированы по направлениям. По морям: Белое, Балтийское, Чёрное, Каспийское. Это – разные языки, народы и государства, обычаи и законы, мели и перекаты… Это всё – надо знать. Точно, до мельчайших подробностей.

Прийти к местному начальнику в шапке – в христианском мире – оскорбление, в исламском – оскорбление наоборот. Снимут не только шапку, но и голову.

Это не десятая – миллионная часть того, что нужно знать купцу.

«Знать» – время, деньги, риски.

Торговцы в эти знания и умения – вложились. Деньгами, потерями, поколениями. Любой новый конкурент – вражина злокозненная. Влезть в чужой сегмент… разборки будут по-круче криминальных.

Бандиты – мелочь, родовой чести не имеют, резать друг друга за обиды деду-прадеду нанесённые… Они про дедов своих хоть помнят?

* * *

В Карфагене традиционно были две партии: торговцы и землевладельцы. Торговцы поддерживали род Барка, Гамилькара и его великого сына Ганибалла. Они строили империю, создавали колонии. А землевладельцы – не хотели платить налоги. Когда они победили в Народном собрании – Ганибалла отозвали из Италии:

«Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращенный в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью…».

Дело не в зависти, а в причине её возникновения: в «конфликте интересов» торговцев и землевладельцев. Хотя землёй владели все аристократы, но важность доходов с неё – была различна.

* * *

Новгородскую верхушку по такому критерию не расколоть: все владеют землёй, «вотчинами», все участвуют в дальней торговле, «снаряжают корабли». А вот направления торговли – у них разные. Остановив их торг по Волге, я, фактически, подрубаю один из «четырёх столбов», баланс «партий», на котором там всё держится.

«Экспорт в Булгар» остаётся в Новгороде, падает в цене. И все остальные «экспортёры» выигрывают при его скупке. «Булгарский импорт» не приходит, и все экспортёры проигрывают. Но затрагивает их это по разному. «Беломорцев» и «черноморцев» мало касается – они этими, «хазарскими» товарами – не торгуют. Византия восточные товары покупает напрямую на Востоке, самоедам притирания с благовониями – и даром не надо.

А вот «балтийцам»… придётся подумать.

Например, пустить меня на Новгородский торг.

Но это вряд ли. Потому что после Городца – я уже ученный, просто так приказчика под местную власть подставлять – не буду.

Экстерриториальность… Сперва надо выучить такое слово.

Фактически – расширенные нормы «Договора с Готским берегом». Который – с другого направления, в иной ситуации следующего столетия, из уже пост-Батыевских времён. Когда Волжская и Днепровская части путей «из варяг…» будут выжжены, отсечены нашествием.

* * *

Периодически среди новгородцев вспыхивала буза:

– А пошли они все на…! Все снесём, порвём, затопчем!

Более осторожные – эти всплески притормаживали. Демонстрируемые в Ярославле товары – подтверждали. Что – «дело не чисто». Рискнуть своей головой – желающих среди ушкуйников было множество. А вот своим или хозяйским товаром… лезть как коту в сапог…

– Эт у тя чё? Свечка? Ну ты и дурак! Свечи на Русь везти… что от ёлки шишку – в лес.

– А ты возьми в руку. Подержи. Не течёт? А вот мы её в подсвешничек…

– Что за хрень такая?

– Так – глиняный.

– Как это?! Белый?!

– Секрет наши знают. Ангел карающий с мечом пылающим. Вельми… православно. И крест такой на донышке. Видишь? Последний. Итак… щёлк…

– А это что?!

– Это – Воеводы Всеволжского огнезажигательная машинка. Цена на неё…! Ладно. Смотри – горит. Фиолетовый видишь? Признак святости по древнему византийскому благочестию. А как горит-то! Как светит-то! Не тает, не воняет, не мажется, не коптит. Во-от. А ты говоришь – «шишка еловая»… Тут понимать надо.

Моего оружия в товарах нет. Нет его и у воинов в караване. А на «вопросики с подходцами» тот же Харальд, лениво и безостановочно, как корова на выпасе, двигая челюстями, отвечает вопросами:

– Про епископскую кованную сотню слышал? Во-от. Была. Городецкую дружину боярина Радила, поди, и сам видывал? Была. Про тьму половцев на Земляничном ручье положенных…?

– Дык там же мордва билась!

– И чё? Там и литовцы бились, и ещё с племён пришли. Да я сам там с десяток положил! А Воевода тихонько на горушке сидел, со стороны смотрел. Пока мы поганых в куски секли. Во исполнение воли его.

И, старательно оценив взглядом габариты и атрибуты слушателей, продолжил:

– А ведь можно ж и не поганых… Тьфу.

Сплюнул и ушёл. Оставив задумчивых слушателей рассматривать чёрное пятно на земле.

* * *

Буду точен: у меня самого такой однозначной уверенности не было. Как раз в это время три моих водомерки гонялись за последним моим ушкуем, изображавшим новгородский караван, ввиду Городца: отрабатывали операцию «Перехват». Сочетание дальнобойных, «с заду тянутых самострелин» и близко, но эффектно и эффективно действующего огнемёта… давало надежду.

Пока в реальном бою не проверим…

«Гладко вписано в бумаги, да забыли про овраги. А по ним – ходить».

* * *

Три дня Беня не спал, орал, бегал… Потом Сигурд и Кестут сказали – «хватит». Чуть не силой вкинули супер-карго в лодии и пошли дальше. Бедняга вскакивал, кидался к борту, пытался докричаться до берега сорванным голосом, дать последние советы и ценные указания оставленным в Ярославле приказчикам…

Дело было сделано – Ярославский торг рухнул. Скупили полотно и цены на него ушли… далеко. Сбросили два десятка блюд «деревянного золота», и в городе не осталось звонкой монеты. Традиционный северный товар растерявшиеся новогородцы отдавали задёшево. Ярославльцы и ростовцы, у кого хоть что в кисах осталось – хапнули хорошо, попрятали по лабазам. Ярославль – не Булгар. Такой объём товара… да у них просто столько денег нет!

Забитый купленным полотном мой ушкуй покатился вниз, восемь остальных пошли вверх, к Мологе. На берегу осталось торговое представительство. Пачку «форвардов» привезли Николаю. Князь Андрей прислал окольничего. Градоначальника-мздоимца с его стольником… не стало. «Мзду» – мне вернули. Место под вышку в детинце выделили, но приказчики предпочли, пока, остаться в посаде. Где вокруг их двора, хоть и меньше, но постоянно толокся торговый люд. Там жужжало точило, шелестело, упадая в кису, мелкое серебро, а в уши – разные новости…

* * *

В Мологе посадник принимал-угощал, кланялся-лыбился, но ничего конкретного…

Новгород ребята проскочили… аж бегом. Не только к князю Ропаку не сходили – сами чуть ноги унесли. На Софийской и Торговой стороне орали возбуждённые толпы, в тёмное время «свободные люди» резали по закоулкам друг друга и случайных прохожих.

Сигурд, уже знакомый с новогородскими традициями по своим прежним делам, поплямкал и коротко сказал:

– Вперёд. Быстро.

Кестут немедленно взъерепенился:

– А они кто такие?! Всякие плотники?! Да мы им, прям сщас, мозги вправим!

И был сбит с пафоса примитивным вопросом Бени:

– Зачем? Чтобы они поумнели? Оно нам надо?

«Дурака учить – только портить» – русская народная…

Караван, сняв мачты, ночью проскочил под мостом через Волхов и пошёл вниз. Избегая приближаться к берегам аж до самых Пчевских и Гостиннопольских порогов.

Старая Ладога порадовала своим богатством, размером (14–15 га), относительно новой, всего полвека, каменной крепостью, пятью кончанскими (пять концов – как в Господине Великом Новгороде) каменными церквами и ясным утверждением местных мореходов.

– Отсюда до Волина под парусом – две недели. Ежели, конечно, ветер будет. И божье попущение.

Отстояв молебен «на путешествие», караванщики подняли паруса и отправились «в края незнаемые».

* * *

«Незнаемое» – так выглядит для моих современников в их представлениях о наших предках. Истине не соответствует. Уже лет полтораста вся нижняя часть долины Волхова на 13 вёрст плотно застроена селениями. В которых отстаиваются иноземные торговые караваны. Толпы разноплемённого народа толкутся, торгуют, дерутся… на этом пространстве.

Новгород очень плотно держит здешние пути. Уже у Котлина встречают караваны лоцманы, проводят через Маркизову лужу в устье Невы. Верховья Невы пройти без бурлаков почти невозможно – течение сильное. Запрячь своих гребцов пешком по берегу – нельзя, новгородцы запрещают. А местных нанять… – плати. Ещё жёстче на Волхове – проводка лодеек через пороги обходиться весьма не дёшево. Потому-то купцы заморские стараются оставить в Ладоге экипажи да дорожные припасы, перегрузить весь товар в одно судёнышко и идти с ним. А матросики – гуляют, поджидая нанимателя.

* * *

В мае они уже разбежались по маршрутам, но на берегу постоянно болтается масса около-корабельного люда. Иные под кружечку пива таких подробностей о путях по-рассказывают…!

Караван шёл неспешно. Чинили два побитых на порогах, подтекающих ушкуя. Отстаивались у берегов, в устьях рек, пережидая непогоду. Побили каких-то… сунувшихся с не-добром сааремцев. Куршей не только побили, но, уж больно привязчивы были – слазили на косу и разнесли селение.

Оборзели совсем! Видят же – Князь Московской Литвы с Нурманским Ярлом, с супругами!

Кастусь был вне себя от такого оскорбления, делал плотики с ушиками и, пользуясь ветром, пускал в сторону залива. К устью Немана сами добегут. Без ветра не пройдёт – уровень воды в заливе на 12–15 см выше, чем в море.

Ушкуи, имея малую осадку, шли вдоль косы довольно близко к берегу, а нанятый в Старой Ладоге «знаток путей» рассказывал о местных достопримечательностях. Кастусь возбуждался и кидался на берег жечь очередное селение. Я же говорил – нормальный… э… образчик. По счастью, курши живут севернее, на материке. На косе, несмотря на название – их мало.

Самборина и Елица много общались на стоянках. Естественно – обсудили меня, своих мужей, прочих… хомнутых сапиенсов. Елице – гонориться не свойственно, а Самборина достаточно умна, чтобы понять – у её мужа людей втрое меньше. Некоторое соперничество между ними ограничивалось приятной, дружеской формой.

Это взаимная приязнь, возникшая в ходе морской прогулки между двумя столь различными женщинами, имела очень серьёзные последствия для всего региона.

* * *

Готы из Причерноморья, составившие основу народа пруссов, были людьми степными. Может быть поэтому пруссы не замечены в морских грабежах и войнах. Это особенно удивительно на фоне непрерывного пиратства почти всех остальных балтийских народов. Родственные гёты из Средней Швеции или Готланда – безобразничают постоянно.

А вот с поляками на суше – пруссы воюют всегда. Ещё с тех времён, когда и самих поляков не было, одни их предки.

К середине 12 века пруссы ведут активную торговлю с Готландом. Типа: братский народ. Товары идут из Самбии на Готланд, оттуда – в разные места. Например – в Гданьск. Такой… треугольник.

Естественно, те три тысячи бондов, которые живут на Готланде, которые, вместо того, чтобы, как все нормальные крестьяне, только пахать и пасти, ещё и торговлишкой с пиратством промышляют, получают с этого… дивиденды. И очень раздражаются появившимися в их «бю» (деревне) немцами.

В 1161 г. (пять лет назад) в Артленбурге жители «главной деревни острова» – Висбю – заключили договор с саксонским герцогом Генрихом Львом, который отказался от торговой монополии в своём Любеке, за что немцы были допущены торговать в Висбю. Здесь появляется всё больше пришлого немецкого купечества.

Висбю – главный центр торговли на Балтике до Ганзы. В течение 100 лет немцы ходили в Новгород под Готландским флагом. Купцы из Висбю основали контору в Новгороде, использовали Готландский Gutagard. До основания Ганзейского союза в 1358 году слово «Ганза» не употреблялось на Балтике – готландцы говорили «варяг».

Другая составляющая здешнего трафика – датчане. Готландцы с пруссами не воюют, датчане – несколько раз прошлись «огнём и мечом». И ещё лет двести будут. Дотягиваясь до Эстонии, построят там Таллин (Та Линна – «датская крепость»), создадут нормальное местное датское дворянство. Которое так и не сможет переварить Ливонский орден, выкупивший у датского короля эти земли с городами Таллин и Нарва.

Датские караваны ходят вдоль побережья от Зундов до Старой Ладоги и обратно. Не столь часто, как готландские – не любят их здесь.

Третья часть – новгородцы. Русские купцы постоянно бывают и на Янтарном берегу, и в Гданьске. Зимуют, торгуют. Но поток датских, готландских, немецких кораблей растёт.

«Лениво нам к немцам хаживать».

Новгородцы активно действуют на побережье Финского залива. Однако боярско-купеческая верхушка Новгорода – довольно легковесна. «Купи-продай». Вкладываться, строить крепости, проводить серьёзные мероприятия «по принуждению к миру» племён – функция государства, князя. Княжеская власть – слабая, вотчины у бояр – на востоке, купцы – крутые ребята, но…

* * *

В этот устоявшийся режим движения кораблей, людей и товаров, ворвалась парочка подруг – Самборина с Елицей.

Экая хрень! Бабы же! Да что они могут?! Тем более – обе так, с боку-припёку. Даже не владетельные. «Бедные родственники».

Да. Но – отнюдь.

У них есть опыт, взаимная приязнь. Есть мужья, которые им… «потакают». «Подкаблучники»?! – Да хоть горшком назови!

Есть готовность к новизне и самовыражению. Они уже знают – про себя самих – что могут «решать вопросы». Они хотят и способны понять «как». Как найти способы, чтобы сделать свою жизнь приятнее.

А мелочи мелкие – люди, корабли, деньги… А я на что? Хочу, чтобы моим людям было «хорошо».

Торговля между Самбией и Гданьском, конечно, была. Через третьи руки. Лях прусса видит только на острие копья, прусс ляха – только под лезвием топора. Так – столетиями. «Это – все знают!». Более того – некоторые с этого неплохо живут.

А тут вдоль побережья, между Гданьском и Самбией, пошёл прямой караван. Со смешанными командами. Сперва – нурманы с вадавасами, потом – датчане, русские, курши, кашубы и сембы.

Тут-то дистанция напрямую – 120 вёрст! Вдоль побережья – полтораста. Вовсе не те концы, когда сперва на Готланд, там перегрузить, заплатить и обратно.

Расстояние-время-деньги. Прибыль.

Это было потрясение. «Так не бывает!» – орали все. По всему морю.

Увы, закон, сами знаете какого Исаака – не запрещает. Наоборот: «…обратно пропорционально квадрату расстояния». Расстояние – уменьшилось, «квадрат», в денежном выражении – вырос. И «всем» – пришлось заткнуться.

Была масса желающих… «скоммуниздить». В смысле: отнять и поделить. В этих местах манера заткнуть торгового конкурента боевым топором – столетиями.

* * *

Харальд Чернозубый, блистая доспехами, выскакивал на борт ушкуя, и, яростно тиская сверкающую секиру, оглашал морские просторы неизвестным здесь кличем:

– Сарынь на кичку!

Постепенно затихая и офигевая к концу фразы.

Потому что огромный, страшный драккар, с резной головой морского змея на носу, с тремя десятками здоровенных вёсел, с сотней яростно орущих и машущих боевыми топорами, мечами и копьями викингов на бортах, несущийся наперерез ушкую, в тридцати шагах – вдруг одевался стеной пламени.

Там взмывали вверх и падали вниз упущенные вёсла, вылетали за борт люди и вещи, трещала мачта и скамейки, неслись крики ярости и боли. А из кормового «чердака» ушкуя высовывался чумазый парнишка-огнемётчик и счастливо сообщал:

– А не худо я им… заелдырил. С проворотом.

«С проворотом» – сопло огнемёта допускает отклонение. Сектор обстрела невелик, но вот же – хватает!

Харальд сплёвывал. В море. Далеко и чёрно. И шёл пить пиво. К вечеру он начинал петь висы с сагами и скорбеть о славных древних временах. Когда славные викинги на славных кораблях сходились бок о бок и славно рубились своими славными топорами… А теперь? Не тот народ пошёл, не тот… «Богатыри – не вы!».

Не-богатыри аккуратно укладывали его спать, подтыкали со всех сторон шкуры, чтобы храпящего и поскуливающего во сне «богатыря» не продуло ненароком. И «Крапчатый Грач» отправлялся искать следующих придурков.

Я помогал «моим людям» разными… разностями. Типа корабликов или огнемётов. Пришлось озаботится, предпринять ряд э… действий. И на Балтике, и, собственно, на «Святой Руси». Мы вычистили Балтику от пиратов, отменили, с согласия оставшихся в живых, береговое право, работорговлю, «бродячие маяки» и некоторую другую… архаику. Не сразу. Об этом я ещё расскажу.

У «Святой Руси», как известно, три заботы: Восток, Юг и Запад. Север? – Не, мы на нём живём. Тут, конечно, весело. Порой – до слёз. А вот с теми тремя… Приходилось, временами, разбираться. Глубоко. По самые гланды. Чтобы не обижали «моих людей».

Иные – поумнели, другие… вымерли. Исключительно во славу благорастворения и мироустроения. Я ж – миролюб и дружбонос!

Наконец, обогнув Самбию, у прохода уже в Висленской косе, ушкуи расстались.

* * *

Северного (Пилаусского) прохода ещё нет. Первый задокументированный пролив на этом месте образовался в 1376 году, но был засыпан песком для спасения судоходства по существовавшему в то время Лохштедскому проливу (1,2 км севернее). В 1497 году после шторма пролив образовался вновь, но опять был занесен песком. 10 сентября 1510 года в результате очередного сильного шторма на том же месте снова образовался пролив.

До этого существовал проход много южнее, напротив Эльбинга. Здесь, на восточном берегу обширной Вислинской дельты, в 3 км к юго-востоку от совр. г. Elblag, на рубеже 7–8 вв. возник торгово-ремесленный центр. По близлежащей бухте назван Truso (от прусск. Drusin – «болото»).

Жители Трусо торговали янтарём и продукцией косторезного производства. Деятельность контролировалась дружиной, чьи поселения и могильники окружают Трусо, занимая западную часть Эльбингской возвышенности. Господствующая в окружающем ландшафте высота омывалась в своей западной части водами Вислинской дельты (ныне – река Nogat) и в 6 в. н. э. упоминалась готским историком Иорданом как «Insula Gepedoios».

* * *

Перегрузили личное имущество, пересадили людей, Сигурд и Беня пошли дальше на запад, а Кастусь, сильно волнуясь от предстоящей встречи с дедом, прошёл в залив и двинулся на северо-восток. К Тувангсте.

Вообще-то – это название леса. На горке на окраине которого с полвека назад построили деревянный замок.

* * *

Я уже рассказывал о том, как император Нерон посылал сюда римского всадника («всадник» – сословие в Риме) с полком драгун («Самбийская ала»), как столетиями функционировали здесь римские гарнизоны из дунайских кельтов. Как ежегодно уходили отсюда караваны с «солнечным камнем», превращаемым в мастерских Аквилеи в разнообразные поделки.

Письмо Теодориха, «закрывшего» Западную Римскую империю, предлагавшего братьям-близнецам – вождям родственного готского племени, возобновить «Янтарный путь» – последний документ той эпохи.

Но янтарь-то никуда не делся! И спрос на него – тоже. Здесь снова появляются торговые центры.

Сначала – Трусо. Пару столетий город растёт. Но…

С первых десятилетий 9 века значение Трусо падает – заносит песком бухту Drusin, она превращается в озеро. Между 830 и 860 гг – нападение викингов, Трусо гибнет в пламени пожара.

Но тема-то янтаря осталась!

На рубеже 8–9 веков, у юго-западной оконечности Куршской косы появляется младший современник Трусо – Кауп.