Текст книги "Рыба красного цвета. История одной тайной войны"
Автор книги: Уоррен Хинкл
Соавторы: Уильям Тернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
В мае 1960 года ЦРУ объединило ряд основных эмигрантских группировок в так называемый «Демократический революционный фронт», предоставив ему штаб-квартиру на бульваре Бискейн и служебное помещение в Корал-Габлс, рядом со своим местным отделением. Оно платило жалованье многим сотрудникам «фронта» и финансировало его издания. Когда поползли слухи о неминуемом вторжении на Кубу, у дверей «фронта» начали толпиться добровольцы. Тех из них, кто был отобран, отправляли на остров Юсеппа, бывшее курортное местечко на побережье Мексиканского залива неподалеку от Форт-Майерса, арендованное ЦРУ для допросов и проверки на детекторе лжи с целью выявления шпионов Кастро.
Полностью скрыть военные приготовления от населения города было невозможно. Сон жителей пригородного Оупалока часто прерывался по ночам ревом двигателей низко летящих самолетов ЦРУ, направляющихся на близлежащую засекреченную авиабазу. Тысячи взрывов – это кубинские эмигранты тренировались в искусстве диверсий – стали привычным звуком в районе Большого Майами. В интервью авторам этой книги один из бывших наемников ЦРУ рассказал, как проводились некоторые такие занятия:
«Арсенал неконвенционного оружия, с которым нас знакомили, включал пули, разрывавшиеся при попадании в цель, пулеметы с глушителями, самодельную взрывчатку и самодельный напалм, который давал более липкую и легко воспламеняющуюся горючую смесь. Нас обучали технике подрывных работ, которую мы отрабатывали на старых автомобилях, железнодорожных вагонах и бензиновых резервуарах.
Существовало еще одно совершенно дьявольское изобретение, которое можно назвать мини-пушкой. На старом школьном автобусе нам продемонстрировали способ ее применения. Устройство было прилажено к бензобаку таким образом, чтобы зажигательный снаряд прошил бак насквозь и разметал пылающий бензин вдоль салона автобуса, воспламеняя все на своем пути. По жребию мне досталось показать остальным, как просто это делается. И штуковина сработала, боже мой, да еще как! Я стоял и смотрел, как пламя пожирает автобус».
Кубинские эмигранты, к сожалению, отнюдь не разделяли склонности ЦРУ к секретности, они возбужденно и в открытую болтали о вторжении, как о гвозде сезона. Штаб-квартира контрреволюционного правительства на бульваре Бискейп, излюбленном месте туристов, походила скорее на модный светский салон, нежели на подпольный вербовочный пункт. О разработанной в ЦРУ легенде, согласно которой вторжение финансируется воротилами с Уолл-стрит либо – как альтернатива – эмигрантами-миллионерами, завсегдатаи баров сочиняли не лишенные юмора анекдоты.
ЦРУ даже не старалось замаскировать корабли контрреволюционных военно-морских сил. Один из катеров с установленной на корме батареей пулеметов 50-го калибра был пришвартован под мостом на Флаглер-стрит на виду у всей деловой части Майами, забитой в часы пик автомобилями. Прогулочные катера стали включать столики боевых кораблей ЦРУ в программу своих экскурсий. Два катера ЦРУ – «Дарт» и «Барб»,– оснащенные электронной аппаратурой, постоянно патрулировали року Майами, пытаясь пеленговать потайные радиопередатчики разведки Кастро.
Единственным, для кого подготовка к вторжению оставалась секретом, был, очевидно, американский народ.
ЦРУ применяло свой профессиональный метод, эффективность которого с каждым годом совершенствовалась. С его помощью пресса США была лишена новостей, нежелательных для ЦРУ. Этот метод весьма успешно использовался в районе Майами; сообщения о подготовке к вторжению не поступали за его пределы. Управление посадило своих людей, которых называло «стрингерами»[45]45
«Стрингеры» – на журналистском жаргоне – внештатные работники информационных агентств на местах
[Закрыть], в ключевых телеграфных бюро. Если телетайп начинал выстукивать крамольное сообщение, «стрингер» ЦРУ бросался к аппарату и допечатывал: «Ждите продолжения». Редакторы региональных и национальных бюро послушно откладывали якобы незаконченную телеграмму в сторону, ожидая поступления оставшейся части, прежде чем передать сообщение газетам-подписчикам. Излишне говорить, что «продолжение» не следовало никогда.
Вездесущая пресса – естественный враг ЦРУ, однако и Майами она для него не представляла проблемы. Издатели и редакторы Южной Флориды, похоже, обладали необычайно развитым чувством «национальной безопасности» и нюхом на те новости, публиковать которые было бы «не по правилам». В книге «Кубинское вторжение» Карл Майер и Тэд Шульц писали, что незадолго до высадки в Заливе свиней «один из филадельфийских редакторов позволил знакомому издателю в Майами и спросил, соответствуют ли действительности слухи об учебных лагерях в Гватемале. Ничего подобного, ответил его друг во Флориде».
***
Контрразведка Кастро работала день и ночь, пытаясь следить за интригами, превращавшими Гавану в Лиссабон времен второй мировой войны, Гавана все еще оставалась открытым городом. Продолжал курсировать паром на Ки-Уэст, между Гаваной и Майами летали самолеты авиакомпании «Пан-Америкэн» (хотя количество рейсов из-за сокращающегося числа туристов и бизнесменов было уменьшено), бесперебойно работала телефонная связь. Все еще функционировало американское посольство, самым загруженным подразделением которого стала резидентура ЦРУ.
Одним из агентов ЦРУ, в котором трудно было предположить шпиона, стала пышнотелая вдова – типичная янки из Бостона – по имени Джеральдина Шэмма, сочетавшаяся в свое время браком с состоянием табачного короля. В течение ряда лет Шэмма занимала апартаменты в Мирамаре – шикарном приморском районе Гаваны. После революции она частенько принимала и развлекала правительственных чиновников. Некоторые из них в беседах за коктейлями выражали недовольство режимом. Когда кое-кто из ее визитеров решал бежать, вспоминает Шэмма, она прятала их «у себя в доме, в комнатах для гостей и в двух потайных помещениях, оборудованных под плавательным бассейном». Ее шеф по линии ЦРУ майор Роберт ван Хорп из американского посольства устраивал нелегальный вывоз перебежчиков в Майами.
Шэмма играла роль полновластной хозяйки и в Майами, частенько наведываясь туда. «В те дни мы снимали особняк – номер 1410 по Брикелл-авеню – в привилегированном районе Майами,– рассказывала она.– Управление платило за него, а я присматривала за хозяйством. Я жила в квартире наверху, в двухэтажном доме для гостей позади главного здания». Когда началось формирование бригады вторжения, в нем временно размещались вновь прибывающие рекруты. «Парней, которые приезжали с Кубы, чтобы войти в состав бригады, сначала держали день-другой на нашей явке,– вспоминает Шэмма,– Потом ЦРУ их проверяло и отсылало куда-то еще».
Шэмму использовали и как курьера для связи с подпольными группами в Гаване. Она не сдалась даже тогда, когда заметила слежку за своим особняком. «Единственное, что я могла делать открыто,– это прогуливать собаку,– рассказывала она. – У меня был изумительно умный черный коккер-спаниель по кличке Киппер. Я писала донесения на крошечных клочках бумаги, заворачивала их в целлофан и прятала в пасти Киппера». Шэмма оставляла донесения и получала инструкции через тайник, устроенный в дупле дерева, росшего на газоне перед церковью. В ноябре 1960 года она была арестована контрразведкой, обнаружившей внушительный склад оружия и взрывчатки в принадлежащих ей апартаментах в фешенебельном гаванском районе Марианао. Ее признали виновной в «преступлениях против государственной власти» и приговорили к 10 годам тюремного заключения.
Более удачливым был Фрэнк Стерджис, впоследствии одна из знаменитостей «Уотергейта».
Стерджис, шпион-одиночка, который реагировал на начальство примерно так же, как дикая необъезженная лошадь на узду, подружился с пытавшимся завербовать его агентом Хоакином Санхенисом, известным в ЦРУ как Сэм Дженис.
Коротышка Санхенис никогда не упускал своего шанса. Ему удалось пожизненно остаться на содержании ЦРУ. К моменту знакомства со Стерджисом он занимался тем, что впоследствии станет известным как «Операция 40» – формированием тайной полиции кубинских сил вторжения. В эту сверхсекретную полицию входили некоторые далекие от политики консервативные эмигранты-бизнесмены, но ее ядро составляли осведомители, наемные убийцы, гангстеры и прочая шушера, чьей заветной целью было возвращение «доброй старой Кубы», В эмигрантском движении они представляли элиту «старой гвардии», которая вступила в союз с правыми внутри ЦРУ против либералов ЦРУ с тем, чтобы отлучить от власти любого кубинца, смевшего помышлять о каких-либо реформах: от перераспределения земли до бесплатного молока деревенским детишкам. Их героем стал Мануэль Артиме – любимчик ЦРУ. Самым страшным пугалом для них был Мануэль Рэй, располагавший, по мнению многих наблюдателей, наиболее тесными связями с подпольными группами на Кубе, но отвергнутый организаторами вторжения.
Санхенис выхлопотал для Стерджиса в ЦРУ «почтовый ящик» и снабдил его нужными номерами телефонов, а Стерджис согласился координировать с Санхенисом свои операции и выполнять по контракту специальные задания ЦРУ. Это деловое сотрудничество продолжалось в течение более десяти лет – пока Стерджис и еще несколько старых агентов Санхениса не были пойманы в «Уотергейте».
Стерджис сколотил диверсионную группу, которую напыщенно именовал «интернациональной антикоммунистической бригадой». Средства на ее содержание поступали от бывших владельцев казино через Нормана Ротмана, гангстера, знавшего Стерджиса еще по Гаване. «Норм выкладывал деньги и из собственного кармана, а также связал меня с хорошо обеспеченными кубинскими друзьями»,—рассказывал Стерджис, имея в виду батистовских приятелей мафии. Стерджис начал муштровать банду кубинских и американских оборванцев, то бишь добровольцев, в укромном уголке на болотах Эверглейдса. Некоторые из этих кубинцев потом были включены Центральным разведывательным управлением в диверсионную группу, которая в составе 80 человек проникла на Кубу незадолго до высадки в Заливе свиней.
С ведома и одобрения ЦРУ Стерджис также засылал агентов на Кубу: они либо прыгали с парашютом, либо высаживались на берег с катеров. На Багамских островах он «одолжил» риф Нормана, принадлежавший канадскому промышленнику. Там была создана передовая база снабжения горючим и провиантом и оборудована радиорубка для связи с диверсантами на Кубе. Стерджис обычно подходил на своем катере к южной оконечности большого острова Андрос, неподалеку от провинции Лас-Вильяс, и ждал наступления ночи. Затем устремлялся через пролив, часто прижимая катер в кильватер грузовому судну, чтобы его не засекли радары.
Эти вылазки Стерджиса были лишь частью операций ЦРУ по снабжению кубинского подполья. Оно обеспечивалось всем необходимым главным образом путем выброски с воздуха. Дэвид Филлипс вспоминал, как однажды на совещании в штаб-квартире ЦРУ генерал Чарльз Кейбел[46]46
Генерал Ч. Кейбел – заместитель директора ЦРУ
[Закрыть] обнаружил, что во время этих полетов грузоподъемность самолетов используется лишь на одну десятую. Он тут же приказал заполнять остающееся место мешками с рисом и фасолью. «Генерал,– пытался возразить руководитель операции по снабжению,– мы сбрасываем только конкретные предметы, которые от нас требуют группы по радио. В месте выброски будет всего несколько человек. Они не смогут унести все эти мешки».
«Давайте будем смотреть вперед»,– заявил генерал, известный своим пристрастием к избитым фразам типа «Пусть знают, что мы всегда с ними». И, обернувшись к Филлипсу, многозначительно произнес: «Сынок, я не хочу, чтобы мне пришлось объяснять в соответствующей комиссии, почему мы посылаем почти пустые самолеты на Кубу. Сбрасывать рис и фасоль!»
В ту ночь пилоту удалось сбросить груз точно в заданную зону. От диверсионной группы поступила радиограмма: «Сукин ты сын! Нас чуть не поубивало мешками. Совсем спятил?» После этого случая за Кейбелом укрепилось прозвище Старина Рис с Фасолью.
А в это время в Майами Говард Хант трудился, как пчелка. Он снял квартиру на горе Брикелл-Пойнт, откуда обхаживал вверенных ему эмигрантов и надзирал за вербовочным пунктом в Диннер-Ки. он был так загружен, что взял себе в помощники Бернарда Баркера, будущего уотергейтского взломщика.
Кубино-американец по происхождению, Берни Баркер обосновался в Гаване. Во время второй мировой войны служил в корпусе армейской авиации США и был сбит над Германией. После войны поступил на службу в гаванскую полицию – по настоянию ЦРУ, которое желало иметь информацию о кубинской разведке из первых рук. Когда миссис Гарри Трумэн и ее дочь Маргарет посетили Гавану с визитом, Баркеру была вверена их охрана. Однако кто-то в американском посольстве обнаружил, что при поступлении в полицию Баркер подписал обязательство «хранить верность Кубе», и, когда там был получен его паспорт для продления срока действия, Баркера холодно информировали, что он утратил право на американское гражданство. ЦРУ, не желая разглашения своих связей с Баркером, отказалось помочь ему в этом деле. Прошли годы, прежде чем Баркер добился возобновления американского гражданства.
Поток посетителей «орлиного гнезда Ханта» на горе Брикелл-Пойнт вскоре стал таким плотным и оживленным, что домохозяйка стала принимать Ханта за букмекера. Он решил переехать, но, когда попытался снять просторный дом на берегу залива в Корал-Габлс, предлагая заплатить авансом за год, владелец заподозрил в нем гангстера и уведомил полицию. В конце концов Хант устроился в тихой укромной части пригородной Кокосовой рощи, но и тут не обошлось без вмешательства в его личную жизнь. Как он вспоминал потом, его соседка Лиз «спросила, почему его навещает столько иностранцев, Я объяснил, что принимаю участие в финансировании кубинского боксера и что мои гости – это деловые партнеры... Она, похоже, поверила».
Не совсем. Впоследствии Лиз призналась, что постоянный поток ночных визитеров мужского пола убедил ее в том, что Хант – гомосексуалист.
V
Охранники с мотающимися за плечами автоматами толкали вверх по ступеням президентского дворца инвалидное кресло, в котором трясся американец. Он направлялся на встречу с Батистой. Его звали Лаймэн Киркпатрик. Он занимал пост генерального инспектора ЦРУ. Киркпатрик прибыл на Кубу инспектировать сотворенное им чудовище.
Этим Франкенштейном разведки было Бюро по борьбе с коммунистической деятельностью (БРАК), созданное на Кубе Центральным разведывательным управлением США. Столь блестящая идея принадлежала никому иному как государственному секретарю Джону Фостеру Даллесу, кардиналу Ришелье «холодной войны». Он предложил своему брату Аллену из ЦРУ одарить Кубу подобным учреждением, а тот в свою очередь перепоручил дело Киркпатрику, который лично во время встречи с Батистой в 1956 году всучил этот подарок диктатору.
Нельзя сказать, что Батисте в то время не хватало сил безопасности. По всему острову сновали головорезы в полицейских мундирах. Среди них были и те, кто входил в ненавистную всем военную разведку – СИМ, и в Бюро расследований, своего рода охвостье ФБР. Некоторых представителей батистовских спецслужб так и звали – «душители». Один из наиболее профессиональных слуг своего хозяина называл себя Дракулой (по имени героя обожаемых Батистой фильмов ужасов), похвалялся что «сосет кровь» жертв, добиваясь от них признаний.
По мнению братьев Даллесов, эти силы безопасности мало на что годились, поскольку терроризировали всех и каждого без всякого разбора. Братьям нужны были на Кубе такие силы безопасности, которые специализировались бы на терроре исключительно против коммунистов. Так появилось БРАК, созданное с помощью ЦРУ. И вот теперь на Кубу с неприятным визитом прибыл генеральный инспектор Киркпатрик. Случилось это в сентябре 1958 года – за несколько месяцев до того, как Батиста бежал с Кубы, захватив с собой свои белые костюмы, коллекцию американских фильмов ужасов и награбленные богатства.
Киркпатрик обнаружил, что обученное по-американски БРАК использует свои методы против всей политической оппозиции. Эти методы не исключали пытки. Слово «пытки» не слишком часто употребляется в лексиконе ЦРУ, поэтому Киркпатрик предпочел заменить его фразой «насилие во время допросов». Поначалу генеральный инспектор отнесся к докладам о жестокостях и пытках весьма скептически. Он потребовал доказательств. Ему показали фотографии молодой женщины, школьной учительницы, которую арестовали по подозрению в заговоре против правительства. Когда ее выпустили, она была калекой. «Лечивший эту женщину доктор сказал, что никогда не видел более изуродованного человеческого тела». Представитель ЦРУ в инвалидной коляске внимательно изучал снимки. «Ужасные раны на теле женщины выглядели убедительно, столь же убедительными были доклады о юношах из знатных кубинских семей, вступивших в студенческую организацию пли примкнувших к «Движению 26 июля» (во главе с Кастро), арестованных и затем убитых».
В 60-х и в 70-х годах в Корее, Вьетнаме, в Уругвае и Чили ЦРУ продолжало помогать спецслужбам кровавых диктатур и обучать их приспешников более изощренным методам пыток.
Киркпатрик направил из Гаваны телеграмму, которая вызвала переполох в штаб-квартире ЦРУ. Он предсказывал, что Батиста, вероятно, не продержится и до конца года.
В марте 1960 года, вскоре после победы революции, произошел инцидент, после которого в ЦРУ по поводу Кастро – по крайней мере в гаванской резидентуре – восторжествовало единое мнение, Резидентура пришла к выводу о необходимости свержения Кастро. Дело касалось попыток ЦРУ выторговать жизнь кубинскому сотруднику БРАК.
Эту историю рассказал авторам Эндрю Сент-Джордж, журналист, искатель приключений, который сам, то ли благодаря своей сильной личности, то ли по воле судьбы, стал ее участником. За последние два десятилетия на его долю выпало немало злоключений, связанных с тайной войной.
Он был в горах Сьерры с Фиделем Кастро и Че Геварой, затем переметнулся в другой лагерь и стал писать об антикастровской деятельности кубинских эмигрантов, Сент-Джордж выскакивает на поверхность почти в любом месте этого суетного призрачного мирка разведки. В 1968 году он был в Боливии, выступая в качестве посредника в неистовых торгах, затеянных алчными боливийскими генералами, пытавшимися с наибольшей выгодой продать боливийский дневник Че Гевары, которого эти же самые генералы с помощью ЦРУ схватили и казнили у подножия Анд.
Частые контакты Сент-Джорджа со всякими типами, имеющими явное отношение к разведке, привели теоретиков «нового левого» движения к выводу, что он работает на ЦРУ. (ЦРУ в свою очередь выступало с резкими обвинениями в адрес Сент-Джорджа во время слушаний в сенате, считая его кубинским агентом и цитируя в доказательство остросюжетные статьи в журналах для мужчин, в которых он бестактно развенчивал одну операцию ЦРУ за другой.)
Уроженец Венгрии, Сент-Джордж после второй мировой войны недолго проработал в военной разведке, затем переключился на журналистику и в конце концов попал на революционную Кубу теми же неведомыми путями, что помогли ирландским монахам открыть Америку. Он оказался с повстанцами в горах Сьерра-Маэстры и завоевал доверие Фиделя.
Когда «бородачи» с гор вошли в Гавану, первое, что сделали счастливые толпы на улицах,– это вдребезги разбили автоматические счетчики на автомобильных стоянках и игральные автоматы в казино – наиболее явные для них символы американского присутствия. Первое, что сделали повстанцы,– это захватили здание БРАК – символ гнета и пыток, которым Батиста подвергал парод. Полковнику Пагете удалось скрыться (впоследствии он объявился на службе у правительства Соединенных Штатов в Оупа-локе, где занимался проверкой прибывающих во Флориду кубинских беженцев, отсеивая из их числа тех, которые казались ему «розовыми»), но повстанцы вскоре задержали другого главаря БРАК, капитана по имени Хосе Кастаньо Кеведо. Он в свое время прошел обучение в Соединенных Штатах, в ФБР и служил своего рода связным между БРАК и гаванской резидентурой ЦРУ.
В шесть утра Сент-Джорджу позвонили из ЦРУ и потребовали прибыть немедленно. Он одолжил глоток чистого кислорода у корреспондента Эн-би-си[47]47
Эн-би-си – американская радиовещательная компания
[Закрыть], который всегда держал у себя в гостиничном номере кислородный баллон в целях мгновенною протрезвления, и помчался в посольство. Людей ЦРУ била крупная дрожь. Их любимца Кеведо арестовали два дня назад и тут же на ночном заседании революционного суда приговорили к смертной казни. Кеведо все же изучал искусство шпионажа в Америке, и это было почти одно и то же, как если бы на смерть обрекли одного из людей ЦРУ. У Сент-Джорджа тесные связи с лидерами повстанцев, ЦРУ просит его пробиться к Фиделю или Че и уговорить отменить невероятный приговор.
«Это был крайне напряженный момент,– говорит Сеш-Джордж,– и я считал, что Фиделю лучше всего ублажить ЦРУ именно таким способом».
Найти Фиделя Сент-Джордж не смог. Тогда он отправился к Че, с которым считал себя в дружеских отношениях: сколько ночей продрожали они в холодной грязи в горах. Журналист нашел Че в постели – его свалил приступ астмы.
Он намекнул Че, что было бы весьма «дипломатично» уступить просьбе ЦРУ относительно этого Кеведо.
«В горах мы не учились дипломатии»,– просипел Че, борясь с жестокой одышкой.
Они проспорили весь день. Когда Сент-Джордж ушел, было уже темно. «Я исчерпал все свои доводы»,– вспоминал Сент-Джордж. На прощанье Че распорядился: «Передай им мой ответ в точности, как я сказал».
Небольшая взволнованная группа сотрудников ЦРУ и посольства ждала Сент-Джорджа в конференц-зале посольства.
«Что он сказал?» – нетерпеливо спросил Джим Ноуэл, шеф резидентуры ЦРУ.
Сент-Джордж мрачно сообщил, что Че отказался пойти навстречу.
«Ну, а что он все-таки сказал?» – вновь потребовал Ноуэл.
«Че просил передать вам, что если бы он не расстрелял Кеведо как батистовского бандита, то уж наверняка расстреляет его как американского агента»,– ответил Сент-Джордж.
В зале повисла зловещая тишина. «Это объявление войны»,– констатировал Ноуэл.
На следующее утро Кеведо был расстрелян.
