Текст книги "Рыба красного цвета. История одной тайной войны"
Автор книги: Уоррен Хинкл
Соавторы: Уильям Тернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)
Мэхью, О’Коннелл и Роселли встретились в Майами для разработки деталей операции. По одобренной ими «легенде» Роселли под вымышленным именем Джон Рэлстон должен был выдавать себя за представителя интересов уоллстритовских бизнесменов, владевшего никелевыми рудниками и другой собственностью на Кубе и желающего заполучить все обратно.
Никакая игра воображения не помогла бы принять Роселли за дельца с Уолл-стрит. Но в управлении и не надеялись, что его «легенда» будет выглядеть правдоподобно, и, по правде говоря, вовсе не хотели этого. ЦРУ считало, что гангстерское подполье располагало прекрасными возможностями, полностью отвечающими нуждам ЦРУ, которые определялись ходовой в управлении аббревиатурой CYA. ЦРУ планировало использовать тягу поп-культуры к мафии, чтобы отвлечь внимание от себя, когда один из заговоров с целью убийства увенчается успехом. Любой американец, посмотревший фильм о нравах мафии, мог с уверенностью крупного специалиста судить о том, как ребята из синдиката поступили бы с кем-нибудь вроде Кастро, который посягнул на их территорию. А ведь Гавана – это вам не игра по мелкой где-нибудь в пригородах Чикаго, а самый настоящий печатный станок, который ежегодно производил сотни миллионов долларов прибыли от игорного бизнеса, наркотиков и подпольных абортов. Полагаясь именно на такой ход мыслей обывателя, «министерство пропаганды» ЦРУ чувствовало себя в безопасности: американскому сердцу «Крестный отец»[38]38
«Крестный отец» – роман Марио Пьюзо и одноименный Фильм Фрэнсиса Копполы о нравах мафии
[Закрыть] несравнимо милее Джеймса Бонда, и выдать убийство Кастро за месть гангстеров было бы совсем нетрудно.
Сохранившиеся с 50-х годов связи Роселли с гаванским игорным бизнесом делали его подходящим кандидатом для такого задания. В 1960 году он все еще поддерживал прочные контакты в контролируемом политиканами профсоюзе поваров и барменов, пенсионный фонд которого во времена Батисты был использован для строительства гаванского отеля «Хилтон» – точно так же, как миллионы из пенсионного фонда профсоюза водителей грузовых автомобилей вкладывались в сооружение предприятий индустрии азарта в Соединенных Штатах. Закадычные дружки в профсоюзе могли предоставить ему курьеров для посылки на Кубу с целью осуществления подготовительной работы и поисков в окружении Кастро подходящего кандидата, готового пойти «на дело».
Несколько дней спустя, на этот раз уже в великолепном отеле «Фонтенбло», они обсуждали технические детали покушения на Кастро. Роселли привел с собой двух друзей, которые, по его словам, могли помочь выполнить это задание. Он представил их О’Коннеллу как «Сэма Голда» и «Джо». И только в конце недели, когда порядком струхнувший Мэхью показал ему в воскресном приложении «Пэрейд» к газете «Майами тайме» статью о начатой властями кампании против организованной преступности с фотографиями «Сэма» и «Джо», О’Коннелл понял, что он встречался с одним из главарей чикагской мафии Сэмом «Момо» Джанканой и его майамским коллегой Сантосом Траффикапте, числящимися в розыске. Но к тому времени, признавался потом О’Коннелл, «мы уже влезли в это дело по уши».
ЦРУ предполагало, что мафия просто прикончит Кастро – как в кино,– однако, по мнению Роселли, Джанканы и Траффиканте, расправа с главой государства требовала несколько большей изобретательности и искусства, чем, скажем, с Альбертом Апастасиа[39]39
Альберт Апастасиа – один из боссов мафии, застреленный соперниками среди бела дня в парикмахерской на Бродвее
[Закрыть], Роселли хотел, чтобы дело было сработано «тихо и чисто», и предложил подсунуть Кастро «хитрую пилюлю» – если ЦРУ сумеет изготовить смертоносный, но медленно действующий яд, то взявшийся за эту «работу» парень сумеет скрыться.
ЦРУ сразу схватилось за эту идею и призвало на помощь незаурядный талант Джозефа Шайдера из отдела технической поддержки, который создал доведенную до совершенства партию пилюль, содержащих ботулинический токсин; испытанные на обезьянах пилюли «принесли желаемый результат». В феврале 1961 года Шайдер вручил их О’Коннеллу.
О’Коннелл передал пилюли Роселли, который, согласно докладу специальной сенатской комиссии по расследованию деятельности разведывательных органов 1975 года, вскоре сообщил, что они доставлены «приближенному к Кастро официальному лицу, желающему иметь долю в игорном бизнесе». Через несколько недель это «официальное лицо» возвратило пилюли, объяснив, что его сняли с занимаемой должности. Но Роселли и О’Коннелл решили, что он просто «струхнул».
Роселли принялся искать другого человека, который взялся бы за это дело.
Рискованное предприятие почти сразу же начало сталкиваться с трудностями, которые объясняются весьма просто: как и во многих других деловых сделках, мафию обуяла жадность. ЦРУ дало ей в руки несколько козырей, и она, пытаясь выторговать себе от правительства всевозможные льготы, пустила их в ход много раньше, чем ЦРУ могло предполагать. Однажды это чуть не привело к разрыву между ЦРУ и «Корпорацией убийств». А поводом послужили дела сердечные.
Сэм «Момо» Джанкана влюбился. Предметом его пылкой страсти была певица Филлис Макгуайр. Джанкана подозревал, что она неравнодушна к комедийному актеру Дэну Рауэну. Эти терзания мешали ему работать. В попытке облегчить любовные муки Джанканы Мэхью переговорил по-свойски со старинным приятелем по службе в ФБР Эдвардом Дюбуа, который держал частное сыскное агентство в Майами. То, что за этим последовало, О’Коннелл позже назовет «чистой комедией». Дюбуа, получив от Мэхью пять тысяч долларов, почерпнутые из фондов ЦРУ, отправил одного из своих частных детективов в Лас-Вегас, где тот должен был обыскать номер, снятый Рауэном в отеле «Ривьера», и установить подслушивающий аппарат в телефоне с тем, чтобы Джанкана сам мог убедиться, кому принадлежит сердце мисс Макгуайр. Однако детектив действовал неосторожно и горничная обнаружила его проделку. Он был арестован местным шерифом, а разъяренному Роселли пришлось внести за него залог. «Все пошло насмарку, все «крыши», которые я так старался соорудить, чтобы все было тихо, спокойно»,– горестно причитал Роселли, Джанкана не разделял его досады. «Он так хохотал, что чуть не подавился сигарой»,– вспоминал Роселли.
18 октября 1961 года ФБР направило Ричарду Бисселу секретный меморандум, в котором предупреждало: Джанкана открыто похваляется, что «с Фиделем Кастро будет скоро покончено». Примерно в то же время агенты ФБР пытались вынудить Роселли стать их осведомителем, показав ему фотографию, на которой он, юный Филиппо Сакко, был запечатлен в родной Эстерии: они знали, кем он был на самом деле. Гангстеру пришлось обратиться к своим новым партнерам в ЦРУ, чтобы ФБР оставило его в покое – в интересах национальной безопасности.
Мафия искренне оскорбилась тем, что ряд учреждений федерального правительства не уважает ореол легальности, который, как она считала, создан вокруг нее службой на ЦРУ. Чаки Инглиш, правая рука Сэма Джанканы, однажды выбежал из излюбленного гангстерами ресторанчика в Форест-парке, штат Иллинойс, и в сердцах бросил агентам ФБР из группы наблюдения, слонявшимся вокруг здания: «Ну, в чем дело? И не надоела вам, ребята, эта мура? Мы же все из одной команды!»
III
В июле 1960 года, как раз накануне съезда демократической партии в Лос-Анджелесе, в приемную сената в Вашингтоне были танком проведены лидеры эмигрантских кубинских группировок.
Сенатор Джон Кеннеди обменялся рукопожатиями с Мануэлем Артиме, Тони Вароной, Аурелиано Санчесом Аранго. Им отводились ключевые роли во вторжении в Заливе свиней, а двое из них будут замешаны в попытках ЦРУ убить кубинского руководителя. Неофициальную встречу устроило Центральное разведывательное управление. Таким способом ЦРУ хотело дать знать кандидату от демократов на президентский пост, что оно готовит свержение Кастро.
ЦРУ, безусловно, стремилось на всякий случай подстраховаться: ничто не должно помешать ему расправиться с Кастро,– независимо от того, кто сидит в Овальном кабинете[40]40
Овальный кабинет – рабочий кабинет президента США в Белом доме
[Закрыть]. Сильную фракцию сторонников Кеннеди в ЦРУ возглавлял Ричард Биссел. После того как Кеннеди был официально выдвинут кандидатом на пост президента, Аллен Даллес по существующей в ЦРУ традиции ввел его в курс текущих событий, сделав 23 июля обзорный доклад. По окончании беседы Кеннеди заявил, что они «детально» обсуждали вопрос о Кубе и Африке, читай – о Кастро и Лумумбе.
Кубинский вопрос решительнейшим образом вторгался в ход предвыборной кампании 1960 года с самого ее начала. Доходившие из Майами слухи о подготовке Центральным разведывательным управлением сил вторжения на Кубу только что не сводили лагерь Кеннеди с ума. Ведь если Кастро будет свергнут до выборов, все лавры достанутся Никсону. Стратеги из лагеря Кеннеди предлагали, чтобы он выступил с речью, в которой предвосхитил бы это событие и постарался по возможности нейтрализовать его политический эффект. Уильям Эттвуд, который писал речи для Кеннеди, несколько раз звонил по Флориду одному репортеру, собиравшему по заданию журнала «Лайф» материал для статьи о подготовке кубинских эмигрантов. Эттвуд выразил глубокую озабоченность тем, что вторжение начнется до выборов, но корреспондент «Лайфа» заверил его, что для этого кубинские эмигранты пока еще недостаточно подготовлены.
В мозговом центре штаба Никсона делали ставку на осуществление вторжения до ноябрьского голосования. Никсон считал, что его «победа будет предрешена», если Кастро падет до выборов.
Для Никсона и Кеннеди кубинский вопрос приобрел просто парадоксальный характер. Ричарду Никсону – профессиональному «ястребу», отвечающему в Белом доме за вторжение,– пришлось прикусить язык и выжидать. Свое личное отношение к кубинскому вопросу он был вынужден маскировать фразами о государственной мудрости. Джон Кеннеди – либерал, игравший на своем католицизме, обратился тем не менее к безудержной травле своего консервативного оппонента. Уже превратив несуществующее отставание США в области ракетных вооружении в один из основных пунктов своей предвыборной кампании, он еще шире распластал крылья чисто «ястребиных» маневров и использовал Кубу на манер дубинки, которую раз за разом обрушивал на голову Никсона. Это потрясло даже его конкурента, признанного мастера дешевых трюков, назвавшего подобную тактику «нечестной». 23 сентября Кеннеди заявил о необходимости «поддерживать силы, борющиеся за свободу в горах Кубы и в изгнании». 6 октября он призвал «поддержать тех свободолюбивых кубинцев, которые окапывают сопротивление Кастро». Он недвусмысленно дал понять, что администрация Эйзенхауэра в этом вопросе проявляет недопустимое бездействие, произнеся трескучую фразу о том, что «коммунистической угрозе позволили возникнуть под самым нашим носом, всего в 90 милях от наших берегов».
Никсону оставалось только обиженно вздыхать, он уже стал беспокоиться, что даже если вторжение и произойдет в выгодное для него время, его ловкий оппонент сумеет сделать какой-нибудь хитрый ход и присвоить себе все лавры. По мере приближения финальных телевизионных дебатов между кандидатами обе стороны начали понимать, что о каком-либо вторжении до выборов по может быть и речи. 20 октября, накануне дебатов в Нью-Йорке, из лагеря Кеннеди в печать было передано заявление. В нем, в частности, говорилось: «Мы должны оказать поддержку борющимся против Кастро и не связанным с Батистой демократическим силам, находящимся в изгнании и на самой Кубе, в них – единственная надежда на окончательное свержение Кастро».
Подобное заявление было равнозначно обвинению в том, что администрация Эйзенхауэра недооценила и пренебрегла эмигрантами. Никсон выходил из себя. В своих мемуарах он писал с типичным для него самодовольством, что «тайная подготовка кубинских беженцев» была предпринята ЦРУ «в значительной степени благодаря моим усилиям», а тут Кеннеди представляет дело так, будто подобная идея пришла в голову ему первому! Никсон поручил находившемуся с ним в Нью-Йорке министру внутренних дел Фреду Ситону «немедленно связаться с Белым домом по прямому проводу и узнать, сообщил ли Даллес Кеннеди, что уже многие месяцы ЦРУ не только поддерживает и помогает, по и практически обучает и готовит кубинских эмигрантов для вторжения на Кубу». Ситон переговорил с бригадным генералом Эндрю Гудпейстером, который осуществлял связь между Эйзенхауэром и ЦРУ. Через полчаса пришел ответ: «Кеннеди ознакомлен с операцией».
Такие верные сторонники президента, как Ричард Гудвин[41]41
Ричард Гудвин – помощник президента Дж. Кеннеди
[Закрыть], настаивают, что в лагере Кеннеди не могли знать заранее о вторжении, а все более и более зажигательные заявления по Кубе диктовались лишь нуждами предвыборной кампании. Действительно, летом 1960 года честолюбивые замыслы ЦРУ только еще принимали очертания плана крупномасштабного вторжения. Однако, учитывая общую «ястребиную» линию кампании Кеннеди и тот факт, что Кеннеди – среди немногих избранных, проинформированных Алленом Даллесом, – были известны замыслы ЦРУ, обучавшего кубинских контрреволюционеров, можно не сомневаться – Кеннеди знал: что-то готовится. Он намеренно тыкал Никсона носом, извращая факты и ставя их с ног на голову.
У Никсона не было иного выхода, как держаться избранной линии. В своих мемуарах он писал:
«Секретность операции следовало сохранить любой ценой. Я не мог дать понять даже намеком, что Соединенные Штаты оказывают помощь мятежным силам на Кубе и за ее пределами. Фактически я вынужден был броситься в другую крайность; пришлось обрушиться на предложение Кеннеди, которое предусматривало такую помощь, и объявить его ошибочным и безответственным, поскольку оно противоречит нашим договорным обязательствам».
Следующим вечером, во время теледебатов, он подверг критике предложение Кеннеди, назвав его «опасно безответственным», а в последующих выступлениях клеймил его как «опрометчивое» и «фантастическое». Никсон, обернувшись голубком мира, зашел весьма далеко, обвинив Кеннеди даже в том, что он, устраивая шумиху вокруг вторжения на Кубу, рискует вызвать третью мировую воину.
Кубинские эмигранты видели в Кеннеди свою новую надежду, и, когда стали известны результаты голосования, ликованию «Малой Гаваны» не было конца.
18 ноября Биссел и Даллес вылетели в Палм-Бич, чтобы доложить вновь избранному президенту о плане крупномасштабного вторжения. Кеннеди с некоторыми оговорками его одобрил.
– Привет, Чико.
Услышав знакомый голос, Дэвид Филлипс поднялся из-за письменного стола в отделе пропаганды ЦРУ. Перед ним стоял улыбающийся Говард Хант, протягивая руку:
– Рад снова работать с тобой.
– Добро пожаловать,– ответил Филлипс.
Хант и Филлипс были ветеранами гватемальской кампании ЦРУ 1954 года. «Кубинский проект» должен стать ее точной копией. В Гватемале ЦРУ обучило «патриотическую» оппозиционную армию, обеспечило ей тыловую поддержку и дирижировало «вторжением». Мишенью был Хакобо Арбенс, который после избрания его президентом неожиданно начал проводить социально-экономические реформы. Он сделал непростительную ошибку, экспроприировав более четверти миллиона акров земли компании «Юнайтед фрут», предложив совершенно неадекватную, по мнению фирмы, компенсацию.
У «Юнайтед фрут» были могущественные друзья в Вашингтоне. Директор ЦРУ Аллен Даллес являлся ее акционером. Его брату, государственному секретарю Джону Фостеру Даллесу, также принадлежала изрядная часть акции, а адвокатская контора Даллесов «Салливан и Кромвелл» представляла юридические интересы «Юнайтед фрут». В совет директоров «Юнайтед фрут» входил генерал Роберт Катлер, председатель Совета национальной безопасности, утверждавший все секретные операции.
Хант недавно прибыл из Уругвая, где возглавлял резидентуру ЦРУ – его первый (и последний) руководящий пост. Высокий, худощавый, с широко расставленными совиными глазами, Хант, казалось, был рожден для шпионской жизни. Когда он не играл в шпионские игры, он писал о них в шпионских романах – весьма бледных копиях Джеймса Бонда. Время от времени он вел себя с той же бравадой, что и его выдуманные герои, и порой, подобно нм, имел неприятности с начальством.
То, что его отозвали в штаб-квартиру, никак нельзя было назвать повышением. В Уругвае Хант проявил такую независимость и самостоятельность, что вызвал раздражение самого Айка Эйзенхауэра. В Монтевидео Хант, похоже, большую часть времени проводил, объезжая в «кадиллаке» ЦРУ местные бары или раскручивая замысловатые сюжеты дешевых шпионских романов, которые являлись источником его дополнительных – и весьма внушительных – доходов. В начале 1960 года ему сообщили: его отзывают в Вашингтон. Хант не желал расставаться с Монтевидео, где так приятно проводил время. Он заявил вступающему на пост президента Уругвая Бенито Нардоне, что незаменим для поддержания дружественных отношений между двумя странами и что Нардоне во время предстоящего государственного визита в США следует потребовать от Эйзенхауэра оставить Ханта в Монтевидео. Нардоне так и сделал, вызвав у Лика величайшее удивление, Эйзенхауэр, будучи военным до мозга костей, посчитал себя оскорбленным подобным отступлением от общепринятых норм. Он заявил послу США в Уругвае, что не имеет ни малейшего желания вмешиваться в кадровую политику ЦРУ, и вообще, кто он такой, этот самый Хант?
По мнению многих коллег, Ханту не хватало способности трезво оценивать последствия своих поступков, Филлипс вспоминал, как накануне переворота 1954 года Хант устроил лидерам гватемальской эмиграции, присутствие которых в Майами предполагалось хранить в строгой тайне, грандиозный кутеж в ночных клубах, едва не приведший к катастрофе. Однако Хант продолжал пользоваться доверием заместителя Биссела Трейси Бернса, служившего вместе с Хантом в УСС. Бернс отправил его под видом туриста изучить обстановку в Гаване. После весьма бурного турне Хант доложил, что ЦРУ не следует рассчитывать на то, что вторжение будет поддержано народным восстанием. Он предложил уничтожить перед самым нападением все электронные средства связи с тем, чтобы кубинские руководители не смогли организовать массы на отпор. Но главное – это убийство Кастро в момент вторжения: «в суматохе, вызванной отсутствием руководства, кубинские вооруженные силы просто развалятся».
Бернс сообщил Ханту, что его доклад будет учтен при разработке окончательных планов вторжения. И поскольку время шло, а новостей никаких не было, Хант стал буквально преследовать Бернса, настырно допытываясь, что сталось с его предложением убить Кастро. «Все в руках специальной группы» – единственно, что отвечал ему Бернс.
В 1947 году конгресс принял законодательный акт, согласно которому создавался Совет национальной безопасности. В его обязанности вменялось обсуждать задачи внешней политики и ход их осуществления. В Совет входят президент, вице-президент, государственный секретарь, министр обороны. Тем же законом учреждалось ЦРУ, функции которого были ограничены сбором разведывательной информации, необходимой Совету национальной безопасности для принятия решений. Но в законодательном акте существовала лазейка, позволяющая ЦРУ осуществлять акции «по усмотрению Совета национальной безопасности». Уже на первом заседании Совет принял совершенно секретную директиву, которой санкционировал проведение Центральным разведывательным управлением тайных операций. Так что установленных правил никто не придерживался чуть ли не с самого начала, В докладе специальной сенатской комиссии но расследованию деятельности разведывательных органов по этому поводу говорится: «Секретная акция есть деятельность, направленная на достижение целей внешней политики, которую следует скрывать с тем, чтобы страна могла правдоподобно опровергать ответственность за нее».
Тайные полномочия буквально развязали ЦРУ руки. И все же Аллен Даллес считал крайне стеснительным то, что каждая операция должна была утверждаться Советом национальной безопасности. На волне успеха ЦРУ в Гватемале он осторожно намекнул в Белом доме: не создать ли подкомитет Совета национальной безопасности, специальную группу, которая бы регулярно рассматривала оперативные предложения ЦРУ? Помощник президента по вопросам национальной безопасности, председательствуя в ней, определял бы, следует ли направлять то или иное предложение на утверждение Советом. Это упростит процедуру и избавит Овальный кабинет от грязных слухов о международном надувательстве. Да еще, не забудьте проблему «правдоподобно опровергаемого»...
Новая специальная группа получила название «комитет 5412/2» – по номеру директивы Совета национальной безопасности, уполномочивающей ЦРУ осуществлять секретные операции (впоследствии его несколько раз переименовывали, и в настоящее время он известен как «комитет 40»). В 1960 году в состав комитета входили помощник президента по вопросам национальной безопасности Гордон Грей, начальник оперативного отдела ВМС США старый вояка адмирал Арли Бэрк, представитель государственного департамента, друг влиятельного Поули – Ливингстон Мерчант и Даллес. Если пользоваться футбольной терминологией, такая «линия обороны» не представляла серьезных трудностей для «нападающих» ЦРУ.
Седовласый Даллес – неизменный твидовый костюм, неизменная трубка – был мастер на всякие хитрости: он и рыбке всучил бы зонтик. 13 января 1960 года Даллес впервые представил «Кубинский проект» на рассмотрение специальной группы. ЦРУ, пояснил он, не предусматривает «немедленного устранения Кастро». Но было бы неплохо иметь возможность «без шума готовиться на случай непредвиденных обстоятельств», если, что весьма вероятно, придется удалять уродливый нарост на стройном стволе карибской пальмы.
Специальная группа создала «кубинскую группу особого назначения». Ей следовало применять против Кастро меры, цели и характер которых никак не были ни сформулированы, ни обозначены, Даллес добился своего: внутри специальной группы появилась еще одна группа особого назначения, занятая исключительно «правдоподобно опровергаемым». И Трейси Бернс сказал Ханту: «Все в руках специальной группы».
Хотя Кастро не предпринимал никаких агрессивных шагов против Соединенных Штатов, 9 марта на первом заседании группы особого назначения полковник Кинг предложил подготовить доклад, в котором содержались бы доказательства того, что кубинские руководители «готовят атаку на военно-морскую базу США в Гуантанамо». Это было объявлением войны. Кинг предупредил: «Если Фидель и Рауль Кастро, а также Че Гевара не будут уничтожены одним разом – что очень маловероятно,– операция станет долговременной и свергнуть существующее правительство можно будет только с применением силы».
Так произошел скачок от подготовки «на случай непредвиденных обстоятельств» к необъявленной войне. На следующий день в Белом доме состоялось заседание Совета национальной безопасности. На нем присутствовали Эйзенхауэр, Никсон, Даллес, государственный секретарь Кристиан Гертер и адмирал Бэрк, которому в свое время вручил медаль сам Батиста. Так же как и Никсон, Бэрк долго и упорно призывал расправиться с Кастро.
Протокол Совета национальной безопасности, преданный гласности специальной сенатской комиссией по расследованию деятельности разведывательных органов, не оставляет сомнений в том, что он собрался с заранее принятым решением вынести смертный приговор:
«Согласно мнению адмирала Бэрка, нам нужен лидер, вокруг которого могли бы сплотиться антикастровские элементы. М-р Даллес сообщил: такие антикастровские лидеры существуют, но в настоящее время находятся вне Кубы. Адмирал Бэрк предложил, чтобы любой план устранения кубинских руководителей был «комплексным», поскольку многие руководители из окружения Кастро еще хуже самого Кастро».
Бэрк, однако, впоследствии опровергал, что под «комплексным планом» он подразумевал массовые убийства.
Эйзенхауэра на тропу войны всячески сталкивал Уильям Поули, которого президент считал крупным авторитетом в области различных интриг. Поули, безусловно, был человеком действий. Он учредил первую на Кубе коммерческую авиалинию, в 1940 году вместе с Клером Шенно организовал знаменитую эскадрилью «летающих тигров». После второй мировой войны он создал в Гаване автобусное сообщение, был при Эйзенхауэре послом в Бразилии и Перу, В его обширные владения входили «Транзит компани» в Майами и сахарная корпорация «Талисман». Вдобавок он занимался недвижимостью. И конечно, был мультимиллионер. (Поули придерживался самых крайних политических взглядов. В статье в архиконсервативном журнале «Америкэн секьюрити каунсил» бывший посол однажды предложил перебросить с Тайваня во Вьетнам китайские националистические войска и позволить им – после того как они расправятся с вьетнамцами – вторгнуться в континентальный Китай.)
В 1954 году Айк, дабы предотвратить расследование конгрессом секретной деятельности ЦРУ, создал комиссию Дулиттла и назначил Поули одним из четырех ее членов. Председателем комиссии стал генерал Джимми Дулиттл – не менее видная, чем Поули, фигура в авиации времен второй мировой войны. В докладе Дулиттла подчеркивалось, что перед лицом «непримиримого врага» Соединенные Штаты должны отказаться от своих традиционных концепций честной игры и «научиться проводить диверсии, саботаж против наших противников, научиться уничтожать их более умными, более изощренными и более эффективными методами, чем те, что используются против нас». Вполне возможно, подчеркивалось в докладе, что «подобную неприятную в своей основе философию» придется привить всему американскому народу.
Айку доклад Дулиттла пришелся по вкусу, Вслед за ним он издал директиву, в которой ставил задачу искоренения «международного коммунизма» и санкционировал «любые необходимые действия» для достижения этой цели. «Кубинскому проекту» предстояло значительно обогатить и расширить понятие «необходимые».
«Я несколько раз совещался с президентом,– вспоминал Поули,– и в конце концов убедил его, что следует вооружить кубинских антикоммунистов во Флориде и оказать им всемерную помощь в свержении коммунистического режима». Это решение было, безусловно, прямым нарушением закона о нейтралитете США и закона о военном снабжении. Старый «Летающий тигр» сделал попытку прибрать к рукам руководство осуществлением проекта, пустив в ход весьма тонкий аргумент: ЦРУ должно заниматься прежде всего сбором разведывательной информации, а потому его не следует обременять одновременно еще и ответственностью за проведение операции. «Эйзенхауэр хотел, чтобы я взял на себя все руководство операцией, включая право вето на действия ЦРУ,– заявил Поули авторам этой книги,– но Аллен Даллес и примкнувший к нему Кристиан Гертер, который легко поддавался постороннему влиянию, взяли верх, и «Кубинский проект» стал операцией ЦРУ».
В день св. Патрика[42]42
День св. Патрика отмечается в честь покровителя Ирландии и ирландцев 17 марта
[Закрыть] на столе Даллеса зазвонил красный телефон прямой связи. Это был президент, пообещавший издать всеобъемлющую директиву с тем, чтобы избавить ЦРУ от необходимости представлять каждую отдельную операцию на утверждение специальной группы Совета национальной безопасности. «Кубинский проект» был запущен в действие.
IV
Мэрилин Монро, назвавшая Лос-Анджелес большой варикозной веной, видимо, превзошла в поисках яркого образа историка Арнольда Тойнби, который считал Майами и Лос-Анджелес местами, лишенными мечты, городскими сооружениями, которым еще предстоит обрести «зародыши души». Майами обладал еще одной отличительной чертой: этот город стал идеальным болотом для крокодилов ЦРУ.
В начале века Майами, расположенный в 65 милях от цивилизации Палм-Бича, представлял собой чуть ли не скопище «крысиных нор» – лачуг, лепившихся по берегам тропической реки. Небывалые заморозки, уничтожившие большую часть урожая цитрусовых во Флориде, чудом не достигли Майами; это убедило Генри Флаглера продлить туда железную дорогу из Палм-Бича. «Ревущие двадцатые» принесли фантастический земельный бум, когда участки на Флаглер-стрит продавались по 50 тысяч долларов за фут. Такие сладкоречивые торговцы недвижимостью, как Уильям Дженнингс Брайап, наживались на распродаже окрестных загородных участков, и Майами превратился в стремительно растущий на глазах город. Потом последовал неизбежный спад, но по окончании второй мировой войны вновь наступила пора расцвета, когда выражение «все средства хороши» стало весьма распространенным, Сокровища Голконды[43]43
Голконда – государство в Индии XVI—XVII вв., славившееся своими алмазами
[Закрыть], преобразившие Золотой берег Флориды и майамские пляжи в джунгли курортных отелей, поступали из гаванских казино и от других данников мафии, а также из тех сотен миллионов, что были награблены из государственной казны Кубы кубинским воровским классом, яро противившимся экономическим реформам Кастро. Майами одарил США конкурсом красоты «Мисс Вселенная». ЦРУ он одарил идеально подходящей политической атмосферой. Один из кубинских эмигрантов, в прошлом президент банка, охарактеризовал Майами как «самый главный в Соединенных Штатах оплот радикального антикоммунизма» .
С бурбонской самоуверенностью попирая собственный устав, ЦРУ превратило Майами в свое крупнейшее отделение. На подготовку вторжения управление израсходовало только в этом городе и его окрестностях 50 миллионов долларов, и беженцы в майамской «Малой Гаване» любовно называли ЦРУ «кубинскими оккупационными властями». Истэблишмент Майами в стремлении сотрудничать с ЦРУ превзошел самое себя. Университет Майами, чьи академические достижения снискали его студентам в 50-е годы бесспорное первенство по загару среди всех университетов, предоставил ЦРУ свой студенческий городок для использования в качестве шпионской школы. Когда управлению требовалось замаскировать свои операции под правдоподобно выглядящий бизнес, ему предлагали услуги многочисленные бизнесмены, считавшие своим патриотическим долгом оказать ЦРУ содействие. Одним из них был Линдсей Хопкинс-младший, который также помог Ричарду Никсону и Бебе Ребозо[44]44
Бебе Ребозо – банкир, друг и доверенное лицо Р. Никсона, посредник в его щекотливых делах
[Закрыть] сколотить состояние на недвижимости. Другим был видный адвокат Пол Хеллиуэлл, чья карьера ярко иллюстрирует, насколько тесно переплетались отношения ЦРУ с адвокатурой.
Вывеска Хеллиуэлла украшала одно из административных зданий на фешенебельной Брикелл-авеню, однако его практика носила необычный характер. Во время второй мировой войны он возглавлял спецгруппу УСС в Китае и с тех пор сохранил тягу к тайным делишкам. Он значился юрисконсультом майамской торговой фирмы «Си сапплай», а также генеральным консулом Таиланда в США. Обе эти его должности были взаимосвязаны, «Си сапплай» принадлежала ЦРУ и оперировала, главным образом, в Бангкоке. В то время Таиланд, где правил известный правыми взглядами марионеточный принц, служил базой для операций ЦРУ в Юго-Восточной Азии,
Во время кампании против Кубы контора Хеллиуэлла была связана с фирмой «Ред сансет энтерпрайсиз», которая, как говорили, служила в качестве бюро по трудоустройству для специалистов в области шпионажа и диверсий. «Ред сансет», подобно фирме «Зенит текниклэнтерпрайсиз», фигурировала в майамских справочниках, но без указания адреса.
