Текст книги "Рыба красного цвета. История одной тайной войны"
Автор книги: Уоррен Хинкл
Соавторы: Уильям Тернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
III
Эдвард Артур был одним из тех, кого принято называть «отпетыми». Он получил образование в исправительных школах, а завершил его за решеткой, став «выпускником» тюрьмы. Эд Артур был также патриотом. В четырнадцать лет он обманным путем вступил в армию и даже добрался до школы парашютистов, где его нежный возраст все-таки разоблачили. Во время «ракетного кризиса» Артур отправился в Майами и записался в «Коммандос Л», союзную с «Повстанческим движением за возрождение революции» группировку. Вскоре он заработал репутацию «индейского головореза».
Коротко стриженный брюнет могучего сложения, Артур и впрямь выглядел вылитым палачом. Может быть, поэтому Сэм Бентон, один из неугомонных прогнетеров мафии, отобрал его для задуманного дела. Стоял сентябрь, не прошло и месяца, как ФБР задержало Бентона на озере Поншартрен. Бентон познакомился с Артуром всего две недели назад через адвоката Чарльза Эшмана, юриста, одного из зачинателей антикастровского движения. Он пригласил Артура в отель «Мейфлауэр», где и сообщил о выгодном для него деле.
Они поехали в направлении Майами-Бич. По дороге Бентон свернул на извилистый просёлок, ведущий к великолепному, но запущенному участку. Он остановил автомобиль и пригласил Артура во внушительный особняк. Окна гостиной, в которой сразу бросался в глаза oгромный мраморный камин, выходили на обширный газон с плавательным бассейном посередине.
На необъятном диване сидел смуглолицый человек. Двое помоложе, одетые с вызывающим щегольством, стояли у окна в классических для «торпед»[73]73
«Торпеда» – на гангстерском жаргоне – наемный убийца.
[Закрыть] позах. В комнату вошла белокурая красотка в облегающем платье, Артуру показалось, что oн попал в гангстерский фильм. Зазвонил телефон, блондинка, сняв трубку, объявила, что на проводе Чикаго. Смуглолицый подошел к телефону. «Ага, он сейчас как раз у нас, – сказал он в трубку. – Девяносто. Посмотрим, что удастся сделать». Он пообещал перезвонить и повесил трубку.
У смуглолицего было деловое предложение, он хотел, чтобы Артур убил Кастро. За девяносто тысяч долларов. «Мы можем раздобыть самолет, 500-фунтовые авиабомбы и другие боеприпасы,– сообщил он.– Как насчет того, чтобы слетать к президентскому дворцу и сбросить на него парочку-другую бомб?»
Но Кастро может не оказаться во дворце, он много ездит, заметил Артур. «Лучше я возьму винтовку с телескопическим прицелом и засяду в отеле напротив, уж это будет наверняка»,– предложил он. Смуглолицый кивнул, он и Бентон старались произвести на Артура впечатление, называя гаванские ночные клубы, владельцы которых, но их словам, оказывают поддержку: «Хаф мун клаб», «Тропикана»... Артур сказал, что ему надо подумать. «Я вспомнил, что этими клубами владел синдикат,– рассказывал он потом.– Меня не пугала мысль о том, чтобы убить Кастро, но с синдикатом дела иметь не хотел».
На обратном пути Бентон говорил без умолку. Артур-де упустит «блестящую возможность», eсли откажется от предложения убить Кастро. План убийства одобрен «в Вашингтоне людьми со связями»,– заявил он. Распахнув пиджак, чтобы был виден револьвер, он обмолвился, что должен ехать в Нью-Йорк повидаться с «Малышом». И еще раз со значением повторил это имя. Артур не сомневался, что Бентон говорит о Карлосе Марчелло.
Артур, как ни ломал голову, так и не смог додуматься, почему ему предложили такую странную сумму – девяносто тысяч. Мафия обычно оперировала круглыми цифрами. Кое-кто из гангстеров поговаривал, что Бентон являлся своего рода «комиссионером» и брал десять процентов с общей суммы, чем и объясняется итоговый размер вознаграждения, предложенный Артуру.
Когда авторы этой книги беседовали с Артуром, он, увидев фотографию Майка Маклейни, вроде бы признал в нем человека, предлагавшего ему «дело». В то время Маклейни жил в двух кварталах от особняка, который, как авторы узнали из подробного описания Артура, находится по адресу Панн-Тридрайв, 4609, Майами-Глеч. Он был приобретен в 1960 году Маркосом Пересом Хименесом, бывшим диктатором Венесуэлы. Хименес бежал из Венесуэлы, прихватив с собой добрую часть государственной казны. Карлос Марчелло, часто бывавший в Венесуэле во времена правления Переса, по слухам, являлся совладельцем этого участка на Панн-Тридрайв. Перес был тесно связан с игорным бизнесом – его дочь вышла замуж за одного из управляющих казино Майера Лански – и финансировал крестовые походы «Интернета» против Кастро. В особняке у плотного лысеющего Переса жила его любовница – не кто иная, как очаровательная шпионка Фрэнка Стерджиса Мари Лоренц.
Но к тому времени, когда Эд Артур побывал в особняке, Перес и Лоренц его уже покипули. Лишь двумя месяцами раньше Бобби Кеннеди выслал Переса в Венесуэлу, где тот должен был предстать перед судом по обвинению в мошенничестве. В 1974 году присматривавший за домом слуга Переса вспоминал, что Маклейни частенько бывал там в «добрые старые времена».
Когда авторы этой книги беседовали с Маклейни, который в настоящее время содержит казино «Интернасьональ» на Гаити, он не изъявил никакого желания обсуждать тему политических убийств. Маклейни до сих пор испытывает жгучую обиду из-за предъявленных осенью 1973 года в сенатской подкомиссии обвинений в том, что он пытался устроить в 1968 году убийство багамского премьера Линдона Пиндлинга. Обвинения были выдвинуты осужденным торговцем крадеными ценными бумагами Луисом Мастрианой, который утверждал, что сын Франклина Рузвельта Эллиот, в то время мэр Майами-Бич, выступал в роли посредника. Маклейни был страшно зол на Пиндлинга: тот «надул» их на игорных концессиях после того, как Майер Лансги при посредничестве Маклейни вложил миллион долларов в выборную кампанию премьера. Мастриана заявил, что ему предложили сто тысяч долларов за то, чтобы «прихлопнуть» Пиндлинга.
«Если бы я собирался убрать Пиндлинга,– задает риторический вопрос Маклейни,– стал бы я связываться с таким болваном, как Рузвельт?» В равной степени его обижают предположения о связях с преступной организацией. «Слушайте,– грозит он мясистым пальцем.– Я видел Майера Лански раз в жизни, да и то в течение тридцати секунд». По поводу эпизода на озере Пошнартрен он может сказать только то, что «там делали какой-то напалм». Маклейни не видит ни малейшего смысла обсуждать другие аспекты его кампании против Кастро. «Давайте лучше выпьем,– предлагает профессиональный игрок,– Они там, в Вашингтоне, может, еще не понимают, что время ограничений прошло».
* * *
Двое мужчин стояли под неоновой вывеской «Керусел клаб». Заведение это пользовалось сомнительной репутацией и относилось к разряду как раз таких, где далласский адвокат Кэролл Джарнаджин надеялся найти работу для одного из своих клиентов, исполнителя экзотических танцев, выступавшего под псевдонимом Робин Гуд. Джарнаджин и его безработный клиент прошли в зал и расположились в отдельной кабинке. Джарнаджин воспроизводит этот визит в ночной клуб Джека Руби в мельчайших подробностях.
На следующий день после убийства Джона Кеннеди Джарнаджин написал письмо Эдгару Гуверу, в котором сообщил о встрече Руби и Освальда. Джарнаджин вспоминал, как молодой человек в помятой одежде появился у ярко освещенного входа и спросил Руби. Адвокат уверен, что узнал в нем Ли Харви Освальда, Освальд только прошлой ночью вернулся из Мехико.
Джарнаджин слышал разговор между предполагаемым Освальдом и Руби, которые сидели в соседней кабинке. Освальду нужны были деньги. «Деньги получишь, когда сделаешь дело»,– отрезал Руби и добавил: если дело сорвется, «они» потребуют все деньги назад. «Дело», вспоминает Джарнаджин, предполагало убийство губернатора Техаса Джона Коннолли, который, по словам Руби, «не пускает» рэкетиров в свой штат. «Ребятам из Чикаго просто негде развернуться,– жаловался Руби.– В Чикаго их совсем прижали, Куба закрыта».
Руби знал, что говорил. «Ребят» в Чикаго действительно прижали. Роберт Кеннеди всерьез взялся за организованную преступность – и Сэм Джанкана оказался на его пути. Джанкана, понятно, испытывал досаду. Он полагал, что его вклад в избрание Джона Кеннеди обеспечивает безопасность (чикагская мафия автоматически вставала горой за кандидатов, одобренных мэром-демократом Ричардом Дейли, и Джанкана хвастал своей общей с Джоном Кеннеди подружке Джудит Кемпбелл, что это он посадил ее приятеля в Белый дом). Тем летом Джанкана подал в суд на агентов ФБР, обвинив их в чересчур назойливой слежке – они ходили за ним по пятам повсюду: в бары, в церковь, на могилу покойной жены, даже на площадку для игры в гольф. Федеральный судья вынес постановление об ослаблении режима наблюдения, точно указав расстояние, на котором должны держаться агенты – числом не более четырех,– пока Джанкана забавляется гольфом. Бобби Кеннеди также проталкивал через конгресс законопроект, предусматривающий тюремное заключение любому, кто отказывается давать показания суду присяжных, злоупотребляя юридическими лазейками. Сэм Джанкана, частенько прибегающий к спасительной пятой поправке, был в число первых, на кого обрушился бы подобный закон.
Как рассказывает Джарнаджин, Освальд предложил «кокнуть» Бобби Кеннеди. Руби не согласился: в Вашингтоне хорошо налажена охрана, к тому же Джон Кеннеди ни перед чем не остановится и найдет убийц. Нет, кончать надо Коннолли. Когда же Освальд возразил, что после убийства губернатора тоже станет «жарко», Руби ответил: «Вовсе нет, они подумают, что это сделал какой-нибудь псих или коммунист, и спишут дело как еще одно нераскрытое преступление». Существуют и другие вполне достоверные сведения о связях Освальда с Руби. Так, по свидетельству владельца гаража Освальд пользовался автомобилем Руби, а механик сообщил, что Освальд пригонял машину Руби для ремонта.
Джек Руби был питомцем чикагской мафии. В свое время его частенько видели в компании Сэма Джанканы, Ледии Патрика и Дэйва Яраса. После войны Руби открыл ночной клуб в Далласе, это совпало с широким вторжением чикагцев на территорию техасского рэкета. Руби поручили обеспечивать выплату откупных полиции. Вопреки существующему в синдикате протоколу он заключил мир с Джо Чивелло, который враждовал с Марчелло и Траффиканте.
Когда в конце 50-х годов синдикат превратил Гавану в игорный рай, специальная сенатская комиссия Макклеллана, главным юрисконсультом которой был Роберт Кеннеди, пришла к заключению: в гаванских кругах мафии важную роль играет Дэйв Ярас. Комиссия установила также, что он был причастен к махинациям разъедаемого коррупцией майамского филиала профсоюза водителей грузовых машин. Да и сам Руби не остался в стороне от этих дел. Руби был особенно близок с Льюисом Макуилли – видной фигурой в игорном бизнесе. Он наведывался к нему на Кубу летом 1939 года. Макуилли, называвший Руби «братом», в погоне за барышом перебрался в Гавану, где работал у Нормана Ротмана в казино «Сан-Суси». Затем стал управляющим казино «Тропикана», принадлежавшим Майеру Лански. По имеющимся в ФБР документам, «Макуилли укрепил свои связи в синдикате, сотрудничая в Гаване с Сантосом Траффиканте... Майером и Джейком Лански, Дино Челлини, которые были членами или компаньонами «синдиката».
Когда специальная комиссия палаты представителей по расследованию убийств изучала междугородние телефонные переговоры Руби, предшествовавшие убийству Кеннеди, она обнаружила, что он поддерживал связь с такими личностями, как Роберт «Барпю» Бейкер, доверенное лицо Джимми Хоффы[74]74
Джеймс Хоффа – председатель профсоюза водителей грузовых машин, тесно связанный с боссами организованной преступности.
[Закрыть] в Чикаго, Ирвин Уэйпер, хорошо известный в Чикаго «как подставное лицо организованных преступников и профсоюза водителей», Маррей «Дасти» Миллер, заместитель Хоффы и «компаньон различных боссов преступного мира», Пофно Пекора, один из ближайших помощников Карлоса Марчелло и коллега Дэйва Яраса, наемный убийца Ленни Патрик.
Сэм Джанкана нетерпеливо покачивал носком ботинка. «Проект Кастро» трещал по всем швам, и это подрывало авторитет Джанканы в ЦРУ, которое помогало ему импортировать проституток из Марселя, Джонни Роселли надо гнать в шею. В октябре, незадолго до возвращения Освальда из Мехико, Джанкана созвал в Майами совещание на высшем уровне.
Оно состоялось в уединенном особняке на Пайн-Тридрайв. В соответствии с принятыми в мафии понятиями о демократии Джанкана предложил присутствующим высказываться – из тех же соображений ни кто не возражал ни против его приговора, гласившего, что Роселли необходимо заменить, ни против кандидатуры его преемника, Чарльза Николетти. Николетти был ставленником Аль Капоне, за ним числилось столько трупов, что никто и не брался подсчитывать. Когда ему поручали «контракт», жертву автоматически считали уже мертвой.
Однако в тот день гангстеры говорили не только о Фиделе Кастро. Как и Джанкана, Траффиканте стал одним из первоочередных объектов в войне Бобби Кеннеди против преступности. Это еще более разожгло давнюю ненависть Траффиканте к братьям Кеннеди. Годом раньше он встречался в майамском отеле «Скотт Брайан» с бизнесменом Хосе Алеманом. (Его отец, бывший приближенный Батисты, прославился тем, что вывез миллионы государственных денег в чемоданах). Они обсуждали детали одного дела: профсоюз водителей грузовых машин собирался дать заем Алеману в размере полутора миллионов долларов, что в принципе «уже было одобрено самим Джимми Хоффой». Траффиканте со злобой говорил о президенте: «Видел, как его брат преследует Хоффу, а ведь Хоффа не миллионер, он сам рабочий... Попомни мои слова, этот парень Кеннеди напрашивается на неприятности, и он их получит».
Алеман сказал, что Кеннеди наверняка будет переизбран.
«Нет, Хосе, – поправил Траффиканте будничным голосом, – Его прикончат».
IV
Бредли Айерс проводил инструктаж своей группы десантников-убийц на базе ЦРУ, расположенной на островке Эллиот-Ки близ Майами. Внезапно чуть ли не над их головами пролетел одномоторный самолет «Сессна». Айерс подумал было, что это журналисты разыскивают эмигрантские учебные базы. Он приказал десантникам укрыться в доме. Но когда «Сессна», описав круг, вернулась обратно, Айерс узнал в ней один из самолетов ЦРУ. С самолета выбросили какой-то белый предмет, Это был рулон туалетной бумаги, который падал, раскручиваясь в воздухе. Внутри картонной трубки находилась записка, написанная рукой Гордона Кемпбелла:
«22 ноября 1963 года. Президент Кеннеди застрелен убийцей. Приостановить всю деятельность. Людей с острова не выпускать. Сами выезжайте без промедления».
Французский журналист Жан Даниэль проводил интервью с Фиделем Кастро на его вилле. За три недели до этого Билл Эттвуд организовал Даниэлю интервью с Джоном Кеннеди, который дал понять: более всего его заботит примирение с Кубой. Кеннеди попросил Даниэля проинформировать его о результатах беседы с Кастро.
Их прервал помощник, вошедший доложить срочное сообщение из Далласа.
«Для Кубы это плохо», – сказал Кастро.
Потом, узнав, что Линдона Джонсона в аэропорту привели к присяге в качестве президента, Кастро спросил: «Какою властью он пользуется над ЦРУ?»
Выходя из зала федерального суда в Новом Орлеане, Дэвид Ферри светился улыбкой. Все его поездки в Гватемалу окупились. Только что Карлос Марчелло был оправдан.
Ферри и два его юных спутника забрались в автомобиль и сломя голову помчались под сильнейшим ливнем в Хьюстон.
Гарри Уильямс рассказывал авторам этой книги, что в тот день он встречался на конспиративной квартире ЦРУ в северо-западной части Вашингтона с Ричардом Хелмсом, Говардом Хантом и рядом других сотрудников ЦРУ. Это было, по выражению Уильямса, «самое важное совещание по проблеме Кубы, на котором я когда-либо присутствовал». Уильямс ликовал. Планы вторжения с территории Доминиканской Республика обретали плоть и кровь. У Мануэля Артиме «в Центральной Америке все готово», они с Уильямсом могли «совместно проделать эту всю штуку».
Уильямс и его шефы из ЦРУ только собирались пойти перекусить, как получили сообщение: в Далласе убит президент.
В Париже наступил вечер. Десмонд Фитцджеральд и местный агент ЦРУ встречались с Роландо Кубелой, кодовая кличка Амлэш. Агент заверил Кубелу: речь президента Кеннеди четыре дня назад в Майами свидетельствует о том, что тот поддерживает переворот. Кеннеди назвал режим Кастро «кучкой заговорщиков». Правительство Кубы представляет собой «барьер», устранение которого обеспечит делу прогресса на Кубе поддержку США. Агент ЦРУ указал на прямое участие Фитцджеральда в составлении этой речи. Это было ложью.
Фитцджеральд передал Кубеле обычную с виду шариковую авторучку, оснащенную инъекционной иглой – столь тонкой, что жертва даже не почувствует укола. Он рекомендовал Кубеле использовать «Блэклиф-40», смертельный яд, поступавший в открытую продажу.
Уходя с этой встречи, Фитцджеральд и агент ЦРУ узнали об убийстве президента.
В Вашингтоне, в штаб-квартире профсоюза водителей грузовых машин, Гарольд Гиббенс, правая рука Джимми Хоффы, услышав сообщение из Далласа, прервал свой ленч. Самого Хоффы в городе не было. Гиббенс приказал приспустить флаги и послал телеграмму соболезнования миссис Кеннеди.
Хоффа вышел из себя, когда узнал об этом. «Он начал орать на меня: "Какого дьявола ты для него это делаешь?" и "Кто он вообще такой?"»,– вспоминал Гиббенс.
Сильвия Одно и ее сестра Анни Лаура Одно не отрывали глаз от телевизора в своей далласской квартире: следили за сообщениями об убийстве. Задержан подозреваемый по имени Ли Харви Освальд. Когда его фотография появилась на телеэкране, Сильвия упала в обморок. Она узнала в нем того третьего молчаливого незнакомца, который явился к ней домой два месяца назад, и был представлен как Леон Освальд. Того самого, которого цитировал Леопольдо: «После Залива свиней президента Кеннеди нужно было убить».
Анни Лаура, которая также видела эту тройку, согласилась, что это в точности был Освальд.
Токийская резидентура ЦРУ ликовала. «Все пришли в страшное возбуждение, говорили, не слушая и перебивая друг друга. Консерваторы были явно рады, поговаривали о вторжении на Кубу», – вспоминал Джим Уилкотт, бывший в 1963 году сотрудником финансового аппарата резидентуры ЦРУ в Токио. Как рассказывал Уилкотт, сторонники жесткого курса в ЦРУ «ненавидели Джека Кеннеди», поскольку считали, что в Заливе свиней он предал ЦРУ. Агенты открывали бутылки и пили за Освальда. Языки развязались, и все начали говорить о связях Освальда с ЦРУ. То, что Освальд работал на ЦРУ, само собой разумелось.
Как рассказывал Уилкотт авторам этой книги, он сначала не мог примириться с тем, что человек, который, как говорили, застрелил президента, работал на ЦРУ. «А потом я узнавал о все большем и большем числе сотрудников, которые в конце 50-х годов работали над проектом „Освальд”». В обязанности Уилкотта, в частности, входила выдача наличных денег, необходимых для тайных операций ЦРУ. «Когда чувствовали, что я все же не верю, мне говорили: "Ну, как же, Джим, такой-то и такой-то получали у тебя аванс для Освальда" или "Ты выдавал деньги для проекта «Освальд» по такой-то и такой-то шифровке"».
Гай Бэнистер пил рюмку за рюмкой в баре неподалеку от своего детективного агентства. С ним был один из его сыщиков, Джек Мартин, вместе с Дэвидом Ферри входивший в религиозную секту «Апостолическая ортодоксальная старая католическая церковь». Через некоторое время оба вернулись в контору. Между ними вспыхнула ссора. Бэнистер выхватил свой украшенный монограммой пистолет и нещадно отделал Мартина рукояткой. Мартина с ранениями головы отвезли в больницу. Однако он отказался предъявить обвинение. Он заявил полицейским, что Бэнистер для него – как отец родной и что они просто поспорили из-за «политики и прочего».
На пресс-конференции, устроенной уже поздно ночью, далласский окружной прокурор Генри Уэйд сообщил, что «Освальд был членом „Комитета за свободную Кубу”». Его немедленно «поправит» Джек Руби, толкавшийся среди репортеров. «Нет,– заявил Руби,– он член „Комитета за справедливость для Кубы”».
В субботу утром агенты секретной службы заявились по адресу Кэмп-стрит, 514, обозначенному на распространявшихся Освальдом брошюрах «Комитета за справедливость для Кубы». Они хотели выяснить, располагал ли там далласский подозреваемый «конторским помещением». Агенты узнали от бухгалтера-эмигранта, что до недавнего времени в доме квартировали кубинские контрреволюционеры – члены организаций «Комитет крестового похода за освобождение Кубы» и «Кубинский революционный совет». По свидетельству бухгалтера, полномочиями подписывать чеки от имени обеих организаций облечен некто Серхио Аркача Смит, находившийся в то время в Тexace.
В Далласе заместитель шерифа Бадди Уолтерс отпечатал «дополнительное следственное донесение», в котором уведомлял секретную службу, что «на протяжении нескольких последних недель в здании по адресу Харлендейл, 3128 проводили собрания кубинцы, возможно связанные с «Партией свободы для Кубы», членом которой являлся Освальд». Позднее один из осведомителей сообщил Уолтерсу, что «Освальд прежде бывал в этом здании» и что кубинцы внезапно выехали.
Джек Мартин позвонил своему приятелю в аппарате новоорлеанского окружного прокурора Герману Колману. Он заявил, что располагает информацией о причастности Гая Бэнистера и Дэвида Ферри к убийству. Мартин сообщил, что Освальд служил в учебной эскадрилье, которой командовал Ферри. Он обучал Освальда стрелять из винтовки с телескопическим прицелом. У Ферри была задача, считал Мартин, вывезти на самолете участников убийства через техасскую границу в Матаморос, Мексика.
Колман воспринял эти утверждения всерьез. Следователи окружной прокуратуры нагрянули по всем известным адресам, где мог скрываться Ферри, чтобы пригласить его на допрос. Но Ферри нигде не застали.
Дэвид Ферри стоял у телефона-автомата на катке в Хьюстоне. Владельцу катка Чаку Ролланду это показалось несколько странным. Накануне Ферри звонил из Нового Орлеана, заявив, что желает покататься на коньках, и справлялся о часах работы катка. Теперь, проделав на автомобиле такой путь, он и не думал выходить на лед.
В половине шестого вечера, после того, как Ферри проторчал в телефонной будке два часа, ему, наконец, позвонили. Переговорив с неизвестным абонентом, он ушел.
В Майами «Директорат» распространил экстренный выпуск своего издания «Тринчера», в котором сообщалось о приезде Освальда в Майами во время «ракетного кризиса» и еще один раз в марте 1963 года. В первом случае Освальд раздавал литературу, оплаченную чеками «Комитета за справедливость для Кубы», участникам аитикастровского митинга в парке Бэйфонт и тем самым «спровоцировал столкновения». В «Тринчерс» также утверждалось, что Освальд прибыл по Флориду, чтобы попытаться проникнуть в эмигрантские группировки.
В воскресенье в 11 часов 20 минут Джек Руби, протолкавшись через толпу репортеров, заполнивших подвал далласской тюрьмы, смертельно ранил Освальда, которого вели к бронированному автомобилю, чтобы перевезти в другое место заключения.
После полудня в Сан-Франциско Сеймуру Эллисону, адвокату и компаньону Мелвина Белли, позвонили из Лас-Вегаса. Эллисон, который оказывал юридические услуги Моу Далитцу, совладельцу отеля «Дезерт-инн», принадлежавшего кливлендским гангстерам, знал, что его абонент связан с изгнанными с Кубы хозяевами казино. «Сан,– сказал человек из Лас-Вегаса,– только что один из наших ребят пристукнул того сукина сына, который застрелил президента». Он хотел, чтобы Белли, который в это время в Риверсайде выступал защитником на судебном процессе Мики Коэна, связанного с мафией и обвинявшегося в убийстве, взял на себя защиту Джека Руби. Официально клиентом адвоката будет значиться брат Джека Эрл Руби. Эллисон позвонил Белли. Тот выразил радость, что будет участвовать в столь громком процессе. Лас-вегасская группа прислала 25 тысяч долларов в качестве аванса, но обещанных по ходу дела больших денег Белли так и не дождался. Он не только проиграл процесс по делу Руби, но и потерял определенную сумму из собственного кармана.
В понедельник Гаю Бэнистеру позвонил Эрнст Уолл из ФБР, которому президент Джонсон только что поручил вести следствие по делу об убийстве. Ему не надо было представляться своему собеседнику. Уолл, хорошо знавший испанский, длительное время осуществлял связь между ФБР и антикастровскнми группировками, в том числе с «Друзьями демократической Кубы», сколоченной Бэнистером и Аркачой Смитом. Его звонок, очевидно, был вызван тем фактом, что имя Аркачи Смита всплыло в результате посещения агентами секретной службы дома № 544 по Кэмп-стрит.
В данном случае Уолл просто-напросто соблюдал формальность – насколько можно судить по его докладу. Доклад этот состоит из одного-единственного параграфа гласящего, что Бэнистер «сообщил, что Серджо (sic!) Аркача Смит из „Кубинского революционного совета”, который некоторое время тому назад... возглавлял эту организацию, однажды говорил Бэнистеру, что его, Смита, контора помещается в доме № 544 по Кэмп-стрит. Мистер Бэнистер заявил, что несколько раз видел в окрестностях Кэмп-стрит, 544, в компании со Смитом молодого кубинца, но не может припомнить его имени». Вот и весь доклад. Так предотвратили разгадку тайны Кэмп-стрит, 544.
По возвращении в Новый Орлеан из Хьюстона Ферри добровольно явился в окружную прокуратуру. Согласно его утверждениям, поездка была предпринята исключительно ради отдыха, мысль о ней возникла внезапно, под влиянием нахлынувшего на него чувства радости после победы Карлоса Марчелло в суде. Ферри настаивал на том, что в субботу он и его спутники катались на коньках в Хьюстоне, а в воскресенье охотились близ Галвестона.
Окружной прокурор Джим Гаррисон посчитал эту историю нелепой. Он приказал задержать Ферри по обвинению в «побеге из Техаса» и передал его в ФБР. Подозреваемого допросил Эрнст Уолл, тот же самый агент ФБР, который ранее звонил Бэнистеру. Ферри был освобожден. В докладе ФБР отмечалось: Ферри признался, что «публично и в частном порядке» критиковал Кеннеди за отказ обеспечить авиаподдержку вторжению в Заливе свиней и употреблял такие выражения, как «пристрелить его мало». ФБР, однако, подчеркивало, что не следует понимать эту угрозу буквально.
С помощью подслушивающего аппарата ФБР зафиксировало беседу в Чикаго между Сэмом Джанканой и одним из его помощников. Тот обронил, что Освальд был «анархистом» и «марксистом-коммунистом». Джанкана спокойно возразил: «Он был просто отличным снайпером».
Наконец-то во всей этой неприглядной истории о том, как Ли Харви Освальд барахтался в трясине разведки, факты начали вставать на свои места. Проявился механизм, в котором каждая шестеренка дезинформации относительно Освальда работала в одном направлении: возбудить подозрение о причастности к убийству президента левых вообще и Кубы – в частности. Демонстративные действия Освальда в Новом Орлеане и Мехико, рассчитанные на то, чтобы привлечь к себе внимание, подготовили сцену к спектаклю. Затем одно за другим произошли следующие события.
Во вторник Джон Мартино, технический эксперт мафии, заявил в передаче майамского радио, что Освальд распространял литературу «Комитета за справедливость для Кубы» и в сентябре побывал на Кубе, попав туда через Мексику.
В соответствии с показаниями Мартино, допрошенного агентом ФБР Джеймсом О’Коннором, эту информацию он получил из кубинского источника. Из этого же источника он узнал, что Освальд «звонил из майамской частной квартиры на Кубу, в кубинскую разведку», а в Хьюстоне «пытался торговать марихуаной и менял кубинские песо на американские доллары».
В тот же день выходящая в Помпано-Бич газета «Сан-Сентинел», ссылаясь на Фрэнка Стерджиса, сообщила, что Освальд поддерживал телефонную связь с кубинской разведкой и «имел контакты с кубинским правительством в Мехико и Новом Орлеане, штат Луизиана». Под статьей стояла подпись Джеймса Бучэнэна, брат которого, Джерри, принадлежал к «Интернациональной антикоммунистической бригаде» Стерджиса.
Агент ФБР О’Коннор беседовал со Стерджисом, признавшим, что, возможно, «обмолвился ненароком кое о чем» в разговоре с Бучэнэном, но ведь это были «догадки, домыслы и слухи».
В Далласе секретная служба, как и следовало ожидать, перехватила письмо, отправленное из Гаваны и адресованное Освальду. Как сформулировала секретная служба, из письма, датированного 10 ноября и подписанного неким Педро Чарльзом, можно было сделать вывод: «Чарльз заплатил Освальду за выполнение оставшегося невыясненным задания, требовавшего снайперских навыков». В Вашингтоне министерство юстиции получило аналогичное письмо на имя Роберта Кеннеди, подписанное «Марио дель Росарио Молина». В нем утверждалась, что Освальд «убил президента Кеннеди по приказу Педро Чарльза, кубинского агента, разъезжавшего по Соединенным Штатам под различными псевдонимами», и что Освальд «несколько месяцев назад встречался в Майами с Чарльзом, который выплатил ему семь тысяч долларов».
Судя по почтовым штемпелям, оба письма были отправлены из Гаваны на следующий после убийства день.
Лабораторный анализ показал, что оба письма отпечатаны на одной пишущей машинке. Их посчитали неуклюжей попыткой неизвестных лиц на Кубе обвинить в преступлении Кастро.
В Вашингтоне Эдгар Гувер и Николас Катценбах, присматривавший за министерством юстиции в отсутствие Бобби Кеннеди, были крайне озабочены тем пагубным эффектом, который производили слухи о зарубежных связях Освальда. Гувер отчаянно стремился отвести подозрения, будто ФБР не справилось со своими обязанностями. Катценбах и другие официальные лица боялись, как бы прозрачные намеки на руководимый из-за границы заговор не вызвали международной напряженности. Накануне Катценбах в меморандуме Биллу Мойерсу, специальному помощнику нового президента, указывал:
«Общественность должна поверить, что убийцей был Освальд, что у него не было сообщников, которые до сих пор могут находиться на свободе... Слухи о побуждениях и мотивах Освальда нужно решительпо пресекать, и нам следовало бы найти какие-то основания опровергать мнение, будто это был коммунистический заговор или заговор правых с целью свалить вину ка коммунистов».
Обсуждая создавшуюся ситуацию, Гувер и Катценбах пришли к единому мнению: весь мир следует убедить в том, что Освальд действовал в одиночку. Катценбах сообщил шефу ФБР о приказе президента подготовить доклад, который бы раз и навсегда «унял шумиху вокруг Освальда и его деятельности...».
Морпе Мартино, который исполнял обязанности специального агента, возглавляющего чикагское отделение секретной службы, получил важную информацию: за день до убийства один кубинский эмигрант похвалялся, будто его группа получила «кучу денег» и оплатит покупку оружия, «как только позаботится о Кеннеди». Этот эмигрант, Омар Эчеверрпа, клял президента на чем свет стоит.
