Текст книги "Давай начнём все с начала (СИ)"
Автор книги: Ульяна Дагова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 56
– Отпусти меня, – говорю спокойно в попытке вразумить Савелия, но очень быстро понимаю – это бесполезно. Он без труда находит мое пальто, накидывает его сверху на меня и выходит из квартиры.
– Громов, прекрати, я подниму весь дом, – говорю, ударяя его в грудь, и ощущаю, как отскакивает мой кулачок, словно соприкоснулся с твёрдой глыбой.
– Ариш, – тянет он с легкой ленью в голосе, поднимая табуном мурашки на моем теле, выделяя как и ранее в моем имени, которое он называл на свой любимый манер, буквы «ш» и «р» – Ты знаешь, это бесполезно. Я не отступлю.
Не знаю, почему, но его слова вызывают улыбку и будоражащее волнение. Но голос внутри не даёт поддаться, он напоминает о любовнице, ребёнке, измене, и я толкаю его ощутимей и грозно тяну:
– Поставь меня немедленно. Ты похищаешь чужого человека!
Он хмыкает на мои слова, никак не комментируя, и подходит к лифту. Нажимает, но лифт не работает. Такое бывает нечасто, но иногда заедает.
Савелий долго не думает, сворачивает к лестнице и делает быстрые шаги. Я пытаюсь ерзать, мешать спуску или соскочить со спины, пока не ощущаю ощутимый шлёпок по попе. Больно, нет, скорее ощутимо, словно указали на место.
– Сав, зачем все это? – задаю вопрос, когда мы почти спустились с лестницы, – Я не женщина Востока, я не хочу принимать для себя такие нормы. Делить тебя с малышом на две семьи, – тут же осекаюсь от своей фразы. Дура, какая же я дура. Я призналась, я черным по белому сказала, что внутри меня его ребёнок. Он теперь точно не оставит меня.
Если был хотя бы шанс обмануть, внушить ему, что ребёнок от Георгия, в Савелии сработала бы гордость, затаённая обида, и я смогла бы его убрать от себя, а узнав, что малыш от него, он не уйдёт, будет мучить нас обоих, но не отступит. За годы брака я изучила его. От осознания этого факта становится и горько, и тепло.
Но тут же набатом бьют мои слова. Надо как-товыправить ситуацию, пока не стало поздно. Словно по волшебству я замечаю поднимающуюся по ступеням пожилую пару, на которую ранее, кажется, в прошлой счастливой жизни так хотела походить в старости.
Они элегантно поднимались медленно по ступеням, держась за руки. Мужчина идёт немного впереди, как бы ограждая свою даму и защищая. Это выглядело так мило и до обидного больно.
Я честно осознаю, что у меня, у нас так не будет. Мы не состаримся вместе, не будем держаться за руки. Все закончилось. По глупости, по дурости. Я не знаю, что послужило причиной. Кто-то скажет «судьба», но это лишь попытки объяснить ситуацию, а можно ли ее исправить? Нет, потому что, какой бы я ни была, я не смогу, не смогу забыть эти фото, эту оголенную грудь…
– Помогите, – начала просить я о помощи, понимая, что, возможно, это единственный шанс отбиться сейчас от Громова. – Отпусти меня.
Пара приостановилась, начала смотреть на нас с лёгким недоумением, а я начала сильнее вырываться, ощущая, как сильнее смыкаются на мне руки Савелия, отметая мысли о возможных синяках.
– Добрый день, – приостановится Громов и улыбнулся паре, – вы не обращайте внимания, поругались. Молодость, глупость, – слегка театрально притянул он, – Забираю просить прощения.
Пара переглянулась с легкой улыбкой, а Феликс Эдуардович протянул:
– Молодё-ёжь, – и подмигнул.
Я попыталась убедить, что это не так, но меня никто не слушал. Савелий быстро преодолел несколько ступеней и вышел со мной во двор, где рядом с подъездом был припаркован его чёрный кроссовер.
Лёгким движением пассажирская дверь переднего сиденья открылась, и он аккуратно усадил меня, пристегнув ремнём безопасности.
– Не дури, Арин, – сказал строго, – я ведь поймаю, ты знаешь, но уверен, тебе не понравится.
Не знаю, почему, но мне не очень понравились его последние слова, что-то в них было. Скрытая угроза, нет, скорее, предостережение. Что-то было в ответах соседям от Громова. Не агрессия, нет, скорее, он отшутился, но шутки были лишь частью айсберга. Затаенного айсберга, который скрывал в себе, скорее, вулкан.
Я ощущала, что ещё немного, и рванет. Пока я обдумывала, он быстро занял водительское место. Машина резко стартанула с места, а я подняла глаза на мужчину, но отвела их, не в силах выдерживать тяжёлый взгляд ледяного взгляда, и отвернулась к окну, гадая, куда он меня увозил.
Глава 57
С каждой минутой машина набирает скорость все больше и больше. Я бросаю взгляд на спидометр и тут же отвожу его. Стрелка зашкаливает. А, Громов словно не ощущает скорости, не замечает, что, кажется, ещё чуть-чуть, и мы взлетим подобно самолёту в небо. Но я молчу, попадая под его леденящий душу взгляд и опускаю глаза, не хочу злить ещё больше. Удобнее располагаюсь в кресле, а точнее, сворачиваюсь клубочком. Так спокойнее и не так быстро мелькает пейзаж за окном.
Не знаю как долго по времени мы так едем, пока на трассе не попадается встречная машина и Савелий не цепляет обочину, уходя от столкновения. Я за малым не падаю с кресла, он успевает в последний момент меня поддержать. Выругавшись, заметно сбрасывает скорость, и ехать мы начинаем медленнее, но тишина, возникшая изначально в салоне авто, не нарушается. Савелий изредка бросает на меня взгляды, но молчит, сжимая руль с каждой минутой сильнее и сильнее.
– Сав, куда мы едем? – задаю вопрос, когда он бросает очередной взгляд на меня. Слышит мой вопрос, но не даёт ответа, оборачивается вместо этого назад и достаёт мне плед, раскрывает его, укрывая меня. Закутываюсь в него. Приятно. Замечая мой жест, Савелий включает печку, в салон поступает тёплый воздух. Я опускаю глаза, но часто поднимаю их и смотрю на Савелия.
В один из моментов ловлю себя на том, что рассматриваю его. Красивый, даже очень. Неудивительно, что у него всегда было столько женщин. И она красивая, подсказывает память, молодая, фигуристая. Кусаю губу, ощущая металлический вкус крови на языке, и говорю, хотя, если точнее, шепчу:
– Почему ты не оставишь меня?
Громов дергается, встретившись с моими глазами, желваки начинают ходить по его лицу, но он так и не отвечает, второй раз я пытаюсь завести диалог, и второй раз меня не удостаивают ответа. Вместо этого он быстрым движением проводит пальцами по моей губе, и я замечаю на его пальце каплю крови. Он слизывает ее, а я отворачиваюсь, мне почему-то кажется это как-то неправильно, интимно, что ли.
С интересом, а больше, чтобы не думать, смотрю в окно. Пейзажи мне незнакомы, хотя, если быть точнее, их почти нет. Мы просто едем по трассе. Она освещена фонарями, а больше из-за кромешной тьмы я ничего не вижу. Поэтому прикрываю глаза, смотреть на Громова я не хочу, говорить он со мной не желает. Тишина, темнота начинают брать своё, я сильнее закутываюсь в плед, слышу щелчок и понимаю, что мое кресло деформируется. Места становится больше, это последнее, что я помню, полностью закрывая глаза.
– Спи, спи, – слышу тихий голос Савы и ощущаю поцелуй в районе виска. – Возьмись за шею и спи, маленькая. Я донесу.
Поддаюсь порыву и обнимаю его за шею. Любимый аромат тут же окутывает, прячу лицо на груди бывшего мужа и вновь проваливаюсь в сон.
Глава 58
Приглушённый свет фонарей освещает просторную аллею, вымощенную камнем, смотрю по сторонам, не сразу понимая, где я нахожусь. Тёмные тени от зданий и деревьев не способствуют быстрому пониманию ситуации и обстановки.
– Отпусти меня, – прошу.
Савелий игнорирует мою просьбу, лишь удобнее поддерживает меня и продолжает путь к центральному зданию, больше похожему на усадьбу.
Двухэтажное длинное здание, а точнее, двухэтажный особняк с элементами классицизма, барокко и русского зодчества. Вдалеке заметен парк с искусно разбитыми аллеями, фонтанами, которые, правда, сейчас не работают. Многие деревья, окружающие усадьбу, фруктовые. Они потихоньку начинают выпускать почки. Вдалеке виднеются менее масштабные одноэтажные здания, прекрасно вписывающиеся в ландшафт и соединённые небольшими озёрами или прудами, которые притаились темными крапинками в полумраке весенней ночи.
Войдя в холл, устланный белоснежным ковром, Савелий неожиданно опускает меня, но берет за руку. Подходит к ресепшн, ему тут же улыбается миловидная девушка, показывая свои белоснежные зубки, что, впрочем, остаёмся без внимания Громова.
– Что-то ещё? – пытается услужливо привлечь его внимание, но получает лишь холодный взгляд, который ее тут охлаждает, и она теряет всякий интерес, принявшись за бумаги, а возможно, лишь делает вид. Сейчас это меня волнует меньше всего.
Громов, сжимая мою руку, ведет меня к лестнице. Она прекрасна: старинная, винтовая, увитая резными узорами, обрамленная открытыми тетивами, со множеством чередующихся ступеней.
Савелий уверенно идёт впереди, кажется, ему знаком тут каждый уголок, я же иду за ним, рассматривая узоры, огромную хрустальную люстру, свисающую с потолка, а после лестницы – картины, которыми так богато украшены стены.
У третьей двери, мы останавливаемся. Савелий протягивает ключ-карту с ресепшн, дверь с лёгким щелчком открывается, комната, а точнее, комнаты озаряются светом.
Они выполнены, как и все здание, в стиле барокко, со старинной мебелью внутри. Смотрю, мне и нравится, и нет. Да, красиво, но скорее как в музее. Возникает шальная мысль: «А можно ли сидеть на экспонатах?»
Оборачиваюсь на Савву, он разулся, повесил своё и мое пальто, только хочу задать вопрос, как у него звонит телефон. Он отвечает, особо не вслушиваюсь, что-то, кажется, по работе.
Отхожу к окну, отодвигаю тяжёлую штору и любуюсь представшим перед моим взором пейзажем. Искусно разбитый парк с каскадами прудов и располагающими мужской и женской купелью, которые соединялись мостиком, который словно олицетворял мост любви. Все это обрамляли множество тропинок– аллей со скульптурами зверей и интерактивные зоны.
Ощущаю руки на талии, пугаюсь, хотя знаю, что кроме Саввы никого нет, но он так бесшумно подошел и неожиданно обнял.
– Я скучал, – говорит неожиданно и перекладывает руки на живот. Теплота тут же заполняет все тело. Поддаюсь порыву и отклоняюсь на крепкую грудь Саввы. Молчим, словно заворожённые моментом или слабостью. Нашей общей, когда каждый понимает, что это неправильно, но нарушить момент не поднимается рука. Я отчётливо осознаю, что буду скучать. По таким моментам точно, когда так тепло, уютно и больше ничего не надо, весь вечер бы так стояла в объятиях любимого мужчины…
Хочется задать один, только один-единственный вопрос: зачем, зачем он все разрушил, но не спрашиваю, молчу, давлю в себе эти вопросы и продолжаю стоять в родных и таких тёплых объятиях.
Легкое движение, и Савва наклоняет голову, тут же ощущаю поцелуй в плечо, такой лёгкий, можно сказать, невинный, но он болью отзывается во всем теле.
Выворачиваясь из его объятий, но Савелий быстро возвращает меня, смотрю с вызовом в его глаза и вижу своё отражение, на секунду теряюсь и тону, тону в его глазах и своём отражении.
Он тянется к моим губам, но я успеваю прикрыть губы, а точнее, выставить ладонь. Он целует ее и шепчет тихо, но так проникновенно, что меня прошибает искрой:
– Останови меня, скажи, что не хочешь, ничего не чувствуешь, – укладывает мою ладонь на грудь, где так отчётливо бьется его сердце.
Глава 59
Сердце стучит быстро, тук-тук, а мои ладони холодеют, я пугаюсь своих чувств, они такие горячие… неправильные… Кусаю губы ощущаю, солоноватый вкус крови, но продолжаю покусывать, это отрезвляет, помогает не поддаться дурману, бороться со своими чувствами и не смотреть, не смотреть на Савелия.
Но не удаётся, он опускает на меня глаза, и я ловлю себя на мысли, что, как и ранее, очень давно, скорее, в прошлой жизни… Так и не достаю ему до плеча, маленькая хрупкая пташка в его объятиях, он может спрятать меня подобно ребёнку у себя на груди, и япомещусь, а, впрочем, так и было ранее. В спальне не было подушек, я любила спать, обнимая его и укладывая голову на его грудь, он перебирал, играл с моими волосами, а я засыпала.
Наши взгляды пересекаются, и я, как и когда-то, вижу в его холодных бесовских матовых голубых, но таких любимых глазах, своё отражение.
В его взгляде, сочетается сразу всё: неподкупное обожание, страсть, секс, смесь жёсткости и порока. Серьёзности, мудрости и абсолютной безбашенности.
Глаза меняют оттенок от небесно-голубого до лазурного… а я тону, тону в них и, боясь сорваться, шёпчу:
– Савва…
Он словно понимает без слов, резко накрывает мои губысвоими, целует так нежно, так трепетно, мне кажется, он никогда так меня не целовал, но мозг кричит, бунтует о неправильности моего поступка.
Я бью его кулачками в грудь, он прекращает поцелуй, а я в эту секунду готова молить его о продолжение, но заставляю взять себя в руки, а Громов, словно змей-искуситель, смотрит на меня, не выпуская из объятий, и шепчет на ухо так проникновенно с большой болью, которую я открыто читаю в его глазах:
– Если можешь, оттолкни меня. Но смотря мне глаза, скажи, что все кончено.
Я замираю. Мы оба знаем, я не смогу этого сказать. Не сейчас…
Савелий смотрит на меня секунду, а потом целует, но не нежно, нет, нежность ушла, исчезла на второй план. Его поцелуй страстный, горячий, со вкусом крови…
А я… Я так устала сопротивляться, быть сильной и отрицать его любовь, сама тянусь к его шее, обнимаю, ощущаю, как он вжимает меня в себя. Ещё секунда, и забываю обо всем: принципах, приличиях, воспитании. Наверное, потом я пожалею, но только не сейчас. Будет время корить себя, но будут ли у меня еще такие чувства, его объятия? Что-то мне подсказывает, что если я что-нибудь и буду вспоминать, то именно их. Любимого, да, именно любимого мужчины.
Пока я осознаю это для себя окончательно и бесповоротно, моя оборона падёт. Я отдаюсь чувствам, которые с каждой секундой все больше и больше поглощают и уносят меня.
Савва подхватывает меня на руки и несёт в комнату.
– Ещё есть шанс, – говорит он.
– Не надо, – потянулась я за поцелуем.
Он пропустил через пальцы локон моих волос и тихо шепнул:
– Cмотри только на меня… – его взгляд смешивается с гаммой эмоций. Взгляд собственника, зверя, тёмная сторона взяла вверх, но это то, чего я хотела, ждала, скучала…
Все смешалось и погрязло в одном моменте: время, шёлк кожи, чувственные поцелуи, жар тел и прохлада простыней. Опытность, страсть… опьяняющий коктейль любви, от которого меня уносило. Я жадно глотала его, не боясь потерять себя в объятиях мужчины.
Когда силы покинули нас, мы лежали в объятиях друг друга. Его плечо, как и ранее, стало самым уютным и желанным местом на земле. Он перебирал пряди моих волос, а я слушала стук его сердца и медленно погружалась в сон.
Глава 60
Первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь приоткрытую плотную штору, освещают комнату, морщусь и открываю глаза, в легкие проникает любимый родной аромат, вдыхаю и словно кошка трусь о руку Савелия. Он обнимает крепче, что-то сонно говорит, а я смотрю на него, такого домашнего, и понимаю, что скучала. Безумно скучала по такому домашнему, родному, провожу по его лицу, лёгкая небритость ощущается лёгким покалыванием на пальцах, улыбаюсь. Он ловить руку, целует, шепчет томно:
– Ариш, давай ещё поспим. Не помню, когда нормально спал, – заключает сильнее в свои объятия и зарывается в мои волосы.
Смотрю на него, если присмотреться, заметна, синева под глазами, небритость.
Но улыбаюсь, как девчонка. Посещает глупая мысль: наверное, он страдал, и это так проявилось. Лежу ещё немного, окрылённая такими мыслями, но спать не хочется. Решаю встать, заказать завтрак, принять душ, там и Савва проснётся. Аккуратно выскальзываю из его объятий, но это кажется только мне, он открывает глаз и недовольно косится на меня. Целую его в щеку и шепчу: «Спи, я в душ».
Видимо, спать всё-таки хочет катастрофически, закрывает глаза после кивка и утопает лицом в подушку. А я залипаю на его наполовину оголенной спине. Красивая, с такой фигуры спокойно можно лепить статую. Анатомически он прекрасен, а физические нагрузки только помогают в этом. Отрываю взгляд и иду в душ. Даже ванная комната выполнена в историческом стиле. Красиво, дорого. В голове возникает мысль: «Жили же люди, стоило ли совершать революцию…»
Душевая кабина современная с множеством температурных режимов, насадок на душе. Не заморачиваюсь принимаю его на самом режиме и с теплой водой. Лёгкость тут же приятно разливаемся по всему телу. Выхожу из ванной, облачённая в белоснежный большого размера халат. Замечаю большое, вероятнее всего, старинное зеркало, выполненное в мой рост, точнее, даже больше. Позолота, красивые резные ножки, на которое оно опирается. Смотрю на себя и не узнаю. На меня смотрит замученная молодая женщина с безумно горящими глазами. Узнаю и не узнаю сама себя. Такой я не была, кажется, очень давно. Чего там, такой я стала после его измены. Замученной, неухоженной, хотя нет, слово «неухоженная» не подходило. Именно замученной. Разница сейчас была лишь в том, что глаза горели, и я точно знала чего хочу.
Проведя рукой по начавшему понемногу округляться животу, я прошептала: «Будем знакомимся с папой?»
Мне никто не ответил, но я была уверена, что малыш против не будет. А когда Громов узнаёт, что малыш от него…
Я мечтательно прикусила губу. В голову полезли слова, произнесённые Саввой ночью: «Ариш, я так мечтаю, чтобы он был от меня».
Почему не призналась сразу, не знаю, наверное, боялась. А он поклялся несмотря на это: «Я клянусь тебе, несмотря от кого он, буду его любить, никогда не попрекну. И та женщина, с ней закончено навсегда. Только мы, маленькая…»
Улыбка сама по себе возникает на лице. Может, это жестоко, но осознание, что в его сердце есть только я, приносит удовлетворение. Затягиваю посильнее пояс халата, беру в руки небольшую книжечку, на которой написано «Меню». Пролистываю алкоголь, останавливаюсь на завтраках. Тишину разрушает мелодия, ищу глазами источник звука, пока не замечаю телефон Саввы. Откладываю меню.
Номер не записан, сбрасываю побыстрее звонок, чтобы его не разбудить. Выключаю телефон, собираюсь положить его на небольшой столик, но он издаёт сигнал, точнее, вибрацию. Смотрю на него и замираю. СМС, пришедшее с того же номера, что и звонил только что.
Фото больно бьют. Кусаю губы, руки холодеют. Закрываю и открываю глаза, но они не исчезают, не развеиваются. Всё такие же, ничего в них не изменилось. Кладу телефон, поправляю халат, ищу глазами свою обувь, но вспоминаю, что ее просто нет. Савелий привез меня без неё. Замечаю тапочки. Обуваю их и покидаю номер.
Глава 61
Холодный ветер обдувает ноги, за мной бежит девушка с ресепшн, пытается окликнуть, не реагирую. Для меня словно всё замерло, умерло. Только когда трогает за плечо, ощущаю прикосновение и поворачиваю лицо к ней. Она немного отшатывается от меня, словно за несколько минут я превратилась в медузу Горгону.
– Извините, я могу вам чем-то помочь? Может, такси вызовем? Одежда, – и тут же осекается.
Отрицательно качаю головой и спускаюсь с последних ступней. Холодные и очень тонкие тапочки в секунду становятся ледяными, холод передаётся и ногам. Но это так второстепенно, что не мешает движению. Молния, которая неожиданно сверкает вдалеке, прекрасно освещая, а точнее, разделяя небосвод на две части, выступает словно ярким признаком конца. Конца всего.
Несколько шагов, и я слышу лёгкий шум машин, значит, близко трасса. Действительно через пару шагов я выхожу на хорошо асфальтированную трассу. Останавливаюсь у обочины, протягиваю руку, чтобы остановить едущую на большой скорости машину. Она не останавливается, только обкидывает меня комочками грязи, а после тёмного джипа машин и вовсе нет. Когда отчаиваюсь и думаю, что придется идти пешком, вдалеке появляется старенький советский автомобиль. Протягиваю руку, голосую, а точнее, прошу водителя остановиться, ни на что не надеясь. Машина останавливается, из неё выходит невысокого ростика пожилой мужичок.
– Дочка, что случилось? Чем помочь? – торопливо спрашивает он. Ёжусь то ли от холода, то ли от теплоты, которая исходит от этого пожилого человека.
– До города сможете довезти? – уточняю.
– Могу, конечно. Ты садись, не мёрзни. Ещё немного, и инеем покроешься. Суетливо открывает передо мной дверь, усаживает, трогает руки и ругается. Оббегает машину, усаживается на водительское сиденье. Включает на всю мощность печку, что-то достаёт с заднего сиденья, кладёт мне на ноги.
– Укройся хоть моей курткой. В термосе кофе. Грейся. Ты скажи, всё нормально? Почему раздетая вышла.
– Не переживайте, – шепчу, пока он сам принимается укутывать мои ноги в куртку. – До города довезите, пожалуйста.
– До города, а адрес? Где дом твой? – не унимается старик. – Муж есть?
Морщусь от этого слова. Нету его у меня и никогда не будет. Плавали, знаем… – Родители?
– Нет, – говорю тихо. – Если вас не затруднит, могу адрес сказать.
– Давай– давай.
Шепчу адрес, он присвистывает и смотрит на меня внимательнее.
– Богатые дома.
Я не реагирую, а что сказать. Я просто хочу домой и забыться.
– Номер, позвонить кому-то?
Не реагирую, прикрываю глаза, чтобы дед не задавал вопросы. Ответы есть, но говорить и отвечать я на них не хочу. Слишком больно… Родителей нет, муж козел. Типичная история… Жалости я не хотела. Как и воспоминаний. Я упорно блокировала эмоции в себе, знала, поддамся, и меня захлестнёт, утону…
– Ух-ух, уснула, – шепчет дедок, дотрагиваясь до моей руки, – ну, зато хоть согрелась.
Глаз не открываю и никак не обозначаю себя, может, так нельзя себя вести, это неправильно. Человек помог, переживает, а другой безучастно пронёсся, и всё. Но говорить не хочу, не могу. Молчу, изредка лишь приоткрываю глаза, пока старик не видит, чтобы понимать, где мы территориально находимся и далеко ли ещё до города. Прошлый раз дорога заняла меньше времени, но глупо сравнивать автомобили. Да и Громов нёсся с запредельной скоростью. Мысль о нем неприятно отзывается в сердце. Прикусив губу, я открываю глаза и понимаю, что мы в городе, ещё минут десять, и будем у моего дома.
Старик, видя, как он считает, что я проснулась, улыбается.
– Ну, вот поспала. Ты скажи, точно все хорошо? Может, в больницу или к полицаям отвезти?
– Нет, нет, не беспокойтесь, все правда хорошо.
Он хоть и кивает, но вижу, что не верит.
Оставшуюся часть пути едем в тишине. Он бросает взгляды на меня, но молчит, ничего не говорит, а я только и рада этой тишине, лучше так.
– Ну, что, подъехали, – подводит итог старик.
– Спасибо, – опускаю руки в карманы, и до меня доходит, что денег с собою нет, смотрю на руки, тоже пусто, нет даже колец. Вспоминаю, оставила их на полочке в ванной.
– Вы напишите мне телефон, я вам деньги переведу, – не говорю уже, шепчу, горло сдавливает спазмом.
– Да ты погоди с деньгами, не нужны.
Хочу возразить, но только дотрагиваюсь до горла, болит.
– Выходи, дочка я тебя провожу, сердце не на месте будет. Вот зайдёшь, убежусь и уеду.
Выдавливаю улыбку, хороший дед, таких людей становится все меньше и меньше, я точно знаю. Сколько подлости было в моей жизни, вагон и прицепчик, но и хорошие встречались, это все же радовало.
Выходим вместе из старенького жигулёнка, кто-то из сотрудников управляющей компании косится, но вопросов не задают и не подходят, только открывают тяжёлую железную дверь подъезда.
Внутри косится консьержа, она даже вскакивает и подходит к нам.
– Армина, что с вами?
Смотрю на неё, перед глазами начинает двоиться, хватаюсь за стену и чувствую, что ноги тяжелеют. Почти падаю на пол, старик с женщиной отрываются от диалога. Он что-то пытался выяснить обо мне…
Боль опоясывает живот, и я хватаюсь за него.
– Скорую, – кричит кто-то из них, я не разбираю, кто именно. Голову, мысли – всё затмевают боль и страх, он словно парализует. Открываю глаза, вижу, как Ольга, консьержка, что-то кричит на ходу о встрече скорой, а я хватаю деда за штанину. Он опускается ко мне.
– Что, что такое, девочка? Мы вызвали скорую, не переживай.
Отрицательно качаю головой.
– Армену, Армену, – шепчу, – позвоните. Диктую номер, по памяти. Сама не понимаю, почему попросила позвонить ему, но номер продиктовала без запинки и тут же почувствовала боль. Старик, ругнулся, уже говоря что-то о врачах, не разобрала, прикрыла глаза, так было проще, спокойнее. Темнота начала окутывать, забирать.
– Балерина она, Армина Огнева, – это последнее, что я четко услышала и разобрала. «Балерина, Армина Огнева» повторилось набатом в голове, затем полная темнота и мрак, который поглотил меня.
