Текст книги "Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)"

Автор книги: Ульмас Умарбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Абдулла не перебивал, слушал молча. А потом произнес:

– Странная ты, Гюльчехра…

– Почему странная?

– И мать и отец велят тебе ехать в Ташкент, а ты не хочешь. Я бы на твоем месте не раздумывал. Стрелой бы полетел. Неужели ты не хочешь, чтобы мы были вместе?

– Хочу… но…

– Что «но»?

– Но я не могу поехать.

– Ладно, хорошо, – холодно сказал Абдулла. – Когда же мы теперь встретимся?

Гюльчехра пожала плечами:

– Откуда мне знать?

– И я не знаю.

Они прошлись немного вдоль канала. Абдулла не смотрел на девушку. Он еще не вполне осознал, что произошло. Мысли у него путались. Значит, так. Учиться пять лет. Что же, они пять лет не увидятся?

– Может быть, я приеду, – заговорила Гюльчехра, – я приеду на следующий год в Ташкент…

– На следующий год?

– Отец отыскал хорошего врача, если мама поправится, я, конечно, приеду… переведусь с заочного…

– Гюльчехра…

Лицо Абдуллы прояснилось, он обнял девушку. Однако она тут же высвободилась.

– Ты будешь меня ждать?

– А что мне еще делать? Конечно!..

Когда они попрощались и разошлись по домам, Абдулла, к своему удивлению, уже не ощущал себя самым несчастным человеком на свете. Конечно, очень жаль, что она не сможет поехать вместе с ним. Придется подождать. Год – это много или мало? Иной раз время тянется медленно, а иногда скачет, как будто его нахлестывают камчой! Год!.. А потом они встретятся.

Абдулла лежал на холодном как лед бабушкином одеяле и, глядя в потолок, представлял себе в красках эту будущую встречу. Он и не подозревал, что Гюльчехра в эти минуты плачет навзрыд, уткнувшись в подушку…

Наутро Ходжар-буви развила лихорадочную деятельность – еще бы, предстояло долгожданное торжество по случаю рождения ребенка – бешик-той. Абдулла порядком устал, помогал по хозяйству. Абид-ака был счастлив. Он то и дело широко улыбался, прислушиваясь к крику своего младенца. «Ничего, ничего, – говорил он, – кричи, сильный будешь».

Уже за столом, когда гости, человек тридцать, занялись вкусным дымящимся пловом, Абид-ака принялся угощать также и Абдуллу:

– Племянник! Хороший ты парень. Пусть мой сын будет похожим на тебя.

Когда гости разошлись, Абдулла стал собираться в дорогу. Не хотелось ему уезжать. Но ведь он приехал на три-четыре дня, а гостил уже чуть не две недели!

– Мама будет беспокоиться, – отвечал он на уговоры бабушки. – Я поеду.

Абид-ака наполнил большой таз – тагару – перепелками, насыпал туда побольше соли.

– Отвезешь отцу, – сказал он, – Ему нельзя это есть, так пусть хоть посмотрит на перепелок, пусть порадуется душой.

– Приезжай почаще, сынок, – говорила бабушка. – Не забывай нас, мы тебя любим…

– Теперь я буду к вам чаще приезжать. – Для Абдуллы эти слова были исполнены особого смысла.

– Вот и хорошо, сынок, так и надо. – Бабушка Ходжар-буви погладила внука по плечу, прижалась лицом

– к его груди.

Абдулла вышел из дому, когда уже начало смеркаться. До вечернего поезда оставалось еще два часа.

Держа в одной руке чемодан, в другой таз – тагару, он перебрался через мостик и направился к яблоневому саду. Здесь его должна была ждать Гюльчехра. Озираясь по сторонам, он медленно шел меж деревьев по знакомой тропинке.

Сердце его сильно забилось, когда неожиданно, в двух шагах от него, из-за толстого ствола старой яблони вышла на тропинку девушка. Абдулла опустил свою ношу на землю.

Некоторое время они стояли, не решаясь заговорить, как тогда, в первый их вечер. Они опять стеснялись друг Друга.

– Так мы все решили? – наконец произнес Абдулла.

– Решили, – прошептала девушка.

– Как только приеду, сразу напишу письмо.

– А если у меня не получится на будущий год, ты приедешь на каникулы?

И столько ожидания и тревоги было в голосе Гюльчехры, что Абдулла понял, как больно ей сейчас, как сильно она его любит.

– Конечно, конечно, приеду! – поспешил ответить он.

Гюльчехра обвила его шею руками:

– Приезжай… Не забывай меня…

Он осторожно поцеловал черную прядку на виске девушки:

– Все будет хорошо, все будет хорошо, Гюльчехра…

Девушка не сказала больше ни слова.

«Как я могу тебя забыть, если все время о тебе думаю? – размышлял Абдулла, ощущая на своей щеке теплое дыхание девушки. – Мы будем вместе. Через год. Он пролетит как миг…»

В поезде Абдулла тоже думал об этом. Через год они встретятся и уже никогда больше не будут расставаться.

9

По-своему складывается жизнь каждой семьи. Абдулла был у своих родителей единственным ребенком. Семья была очень дружная. Жили они в квартале Янги-Мир-Абад, в центре Ташкента. Двор у них был большой, дом старинной постройки чем-то напоминал высокий замок.

Отец Абдуллы – Гафурджан-ака был одним из самых авторитетных и уважаемых людей в квартале – махалле. Ни одна свадьба, ни одни похороны не проходили без него, в квартале все от мала до велика шли к нему за советом.

Родился он в Паркенте, в юности был подручным у старого оружейника, мастер научил его нарезать затейливый орнамент на рукоятках кинжалов. Много лет спустя Гафурджан-ака поучал своего сына: «Надо уметь что-то делать своими руками. В трудную минуту ремесло всегда, выручит».

После революции Гафурджан приехал в Ташкент и стал жить в доме своего товарища, который открыл в Мирабаде школу.

Не только учился отец Абдуллы. Он был человеком активным, вмешивался во все дела школы и постепенно стал там чем-то вроде завхоза. На одном из собраний он высказал дельные мысли об организации торговли в районе. Вскоре районное начальство доверило ему проводить свои идеи в жизнь – его назначили директором Мирабадского рынка. На этой работе он проявил себя как человек справедливый, зрелый не по годам. Теперь его и называли не иначе как «аксакал базара». Природный здравый смысл и смекалка помогали Гафурджану в его начинаниях. Торговцы были довольны установленными на базаре порядками. Люди, нечистые на руку, не могли провести Гафурджана, на лету усваивавшего тонкости торгового дела, не могли его и подкупить: он был честен. Через несколько лет его назначили заведующим районным торговым управлением.

Как-то пришлось ему побывать по делам в Коканде, и там он встретился с директором хлопкового завода Ходжар-буви. Завод-ая пригласила его в гости. Шаходат в это время только вступила в свое восемнадцатилетие. Гафурджан как увидел ее, так и замер, глаз от нее не мог отвести. Завод-ая заметила это, а между тем в разговоре выяснилось, что молодой начальник торгового управления до сих пор не женат, не успел еще обзавестись семьей и хозяйством.

Еще несколько раз побывал Гафурджан в кишлаке, а потом дело и сладилось. Сыграли свадьбу…

Завод-ая сама подыскала в Ташкенте жилье для молодоженов. Она была довольна своим зятем, а друзья Гафурджана-ака, отдавая должное скромности и красоте его молодой жены, радовались, что у «аксакала базара» такая разумная, умудренная жизнью теща.

На свете живет немало людей, настолько увлеченных работой, что им о себе и подумать некогда. При виде рослого, розовощекого Гафурджана-ака никак нельзя было подумать, что он из породы одержимых работой. Но, в сущности, Гафурджан был именно таким человеком. В его доме долгое время не было ничего, кроме той мебели и утвари, которую подарила молодоженам Завод-ая, и часто, когда приходили гости, Шаходат шла к соседям, просила у них посуду… Шаходат была под стать своему мужу: когда Завод-ая советовала ей купить то, другое, третье, она беспечно отвечала:

– Была бы голова цела, а тюбетейка всегда найдется.

Супруги, можно сказать, и не ссорились никогда, они души не чаяли друг в друге. «Вот ведь родственные души, слова один другому поперек не скажут», – удивлялись друзья Гафурджана. После рождения Абдуллы жизнь семьи пошла еще дружнее и согласнее. Под давлением Завод-ая они даже перестроили дом. И кое-что приобрели из вещей. Несмотря на это, Гафурджан-ака по-прежнему не изменял себе. Своим хозяйством он занимался как бы походя, но зато соседские радости и несчастья Гафурджан-ака принимал близко к сердцу, никогда не отказывался помочь нуждающемуся человеку. Иной раз, когда были деньги, присылал он на соседскую свадьбу целого барана в подарок. Не корысти ради. Просто так. Однако это приносило ему удовлетворение.

– Вы похожи на пчелу, – не то шутя, не то всерьез говорила зятю Завод-ая. – Таскаете мед, а сами не едите, отдаете другим.

– Да что там, Завод-ая… – отвечал в таких случаях Гафурджан. – Доброе имя стоит гораздо больше, чем богатство. Я так понимаю: если кипит во дворе котел, значит, в доме достаток. Разве вы со мной не согласны? – лукаво улыбаясь, спрашивал он.

Однако находились люди, которые плохо думали о Гафурджане-ака. Они полагали, что подобную душевную щедрость может позволить себе только преуспевающий человек, богач, денежный мешок. Шаходат расстраивалась, когда эти злые разговоры достигали ее слуха. Гафурджан-ака говорил с усмешкой:

– Брось, не переживай. Скорпион только и умеет, что жалить. Хорошо еще, что скорпионов не так много. Все, что у нас есть, мы добыли честным трудом. Чего нам бояться, зачем расстраиваться?

Его недоброжелателям было не понять, что человек и на самом высоком посту может быть абсолютно честен. Гафурджан-ака пользовался доверием районных организаций. Он был крупным специалистом по торговле, замечательным снабженцем. Интересно, что время от времени Гафурджан-ака вспоминал свою прежнюю, юношескую профессию: в свободное время занимался резьбой, чеканкой. Любил он подарить другу красивую вещицу, сработанную собственными руками. «Всякий честный труд славен, ремесло всегда выручит человека», – не забывал он повторять, а однажды рассказал Абдулле сказку-притчу, то ли придуманную им самим, то ли услышанную от кого-то.

– Жил-был один очень хороший мастер, ткал ковры. Однажды его красавица дочь попала на глаза падишаху. Падишах сразу влюбился в девушку и забрал ее к себе во дворец. Не понравилось ей во дворце: скучно и в то же время шумно – другие жены между собой грызутся. Девушка и говорит падишаху:

«Мой повелитель, или отправьте меня обратно к отцу, или прикажите принести сюда мой ткацкий станок. А то мне здесь делать нечего».

Не отпустил ее падишах. Принесли из отцовского дома станок, и сорок дней и сорок ночей девушка ткала ковер. Заперлась в своей комнате и даже падишаха к себе не пускала. На сорок первый день открыла ему свою работу. Долго смотрел падишах. На ковре была выткана большая алая роза с распустившимися лепестками. И показалась она падишаху прекраснее всех живых роз на свете.

«Велико твое искусство, – промолвил падишах. – Если это не колдовство, открой мне тайну своего ремесла. Проси за это что хочешь».

«Ничего мне не надо, – сказала девушка. – А научить я вас попробую, если вы пожелаете».

И поступил падишах в подручные к девушке и овладел ремеслом.

У падишаха была привычка раз в месяц обходить свой город в одежде нищего странника. Так ему было удобнее без помехи наблюдать, чем занимаются, как живут его подданные.

И вот однажды падишах бродил-бродил по городу и захотел есть. Зашел в шашлычную. Острый запах мяса ударил в ноздри. Повар-шашлычник встретил его, согнувшись чуть не до земли, показал ему рукой на почетный красный угол. Только падишах уселся, как вдруг почувствовал, что летит куда-то вниз. Очутился он в большом подвале. К стене цепями были прикованы люди. Падишаха тоже приковали. Он очень удивился и спросил у одного старика:

«Что здесь происходит?»

«Это бойня», – ответил старик.

«Бойня? Как это понять?»

«А так. Здесь из людей делают шашлык. Завтра очередь за мной».

И тогда падишах пришел в ярость. Он совсем забыл, что прикован к стене.

«Не беснуйся, смирись, – сказал ему сосед. – Это тебе не поможет».

Нет, не знал падишах, какие страшные дела творятся в его городе. Что теперь делать, как спастись?

И вдруг падишах обратился к старику:

«Отец, уступите мне вашу очередь».

Тот посмотрел на него как на сумасшедшего:

«Ты что, очень спешишь умереть? Это, конечно, дело твое. Давай, я согласен, если не шутишь».

Наутро падишаха вытащили наверх. Только повар подступил к нему с ножом, как падишах задал ему вопрос:

«Сколько я принесу тебе дохода?»

Повар окинул падишаха оценивающим взглядом и буркнул:

«Пожалуй, выручу тысячу динаров…»

«А если ты с моей помощью выручишь десять тысяч динаров, оставишь меня в живых?»

«Конечно, – ответил повар. – Но откуда ты возьмешь столько денег?»

Тогда падишах пообещал ему за одну ночь выткать ковер стоимостью в десять тысяч динаров и попросил принести шерсти и ткацкий станок.

«Ну что же, если обманешь, все равно никуда не денешься. Я тебя живым зажарю», – сказал повар и отдал приказ своим подручным доставить узнику все необходимое для работы.

Всю ночь, не смыкая глаз, ткал падишах ковер. Под утро он его закончил и посоветовал повару продать ковер младшей жене падишаха – мол, она даст настоящую цену. Повар так и сделал: побежал во дворец и запросил за ковер десять тысяч динаров. Младшая жена падишаха так и впилась глазами в сложный рисунок, она почти сразу же поняла, в чем дело. На ковре был выткан план города и синим цветком обозначено место, где находился падишах. Повару вручили деньги, но следом за ним по приказу жены падишаха отправились в шашлычную двести сарбазов. Так были освобождены падишах и другие узники. А разбойники поплатились за свои злодеяния…

Вот так, сынок, – говорил Гафурджан-ака своему сыну, – теперь ты понимаешь, что значит ремесло?!

И принимался рассказывать вторую притчу – примерно такого же содержания: случилось так, что караванщики бросили одного пастуха в колодец и угнали его овец. В колодце пастух увидел страшного дракона, однако не растерялся и начал играть на своей свирели. Дракон слушал-слушал чудесную музыку да и заснул, а пастух целый и невредимый выбрался из колодца на волю.

Абдулла не принимал близко к сердцу эти сказки, не появлялось у него и желания смастерить что-нибудь своими руками. Ему нравилась арифметика, потом алгебра, геометрия, физика, он с удовольствием решал задачи. Да и вообще учился он хорошо, вел себя достойно, не перечил старшим, внимал каждому их слову. Учителя его любили. Конечно, мальчик есть мальчик, иной раз Абдулла и шалил, но с оглядкой, не слишком сильно, и шалости эти сходили ему с рук. Он знал, что, если воротится домой поздно или появится грязный, в запыленной одежде, это не понравится его матери. А если, например, он захочет пройтись на руках по школьному коридору, это не понравится учителям.

До седьмого класса Абдулла каждый год получал похвальные грамоты. А в седьмом вышла осечка – грамоту он не получил. Это повергло его в уныние, но в то же время многому научило. Дело в том, что, когда Абдулла перешел в седьмой класс, здоровье его отца пошатнулось. Высокое давление, гипертония. Но это бы еще ничего. Хуже то, что у Гафурджана-ака стала слабеть память. Поймав себя на этом, он испугался. Посоветовавшись с врачами и женой, Гафурджан-ака оставил свой высокий пост и пошел работать заведующим небольшой столовой.

В это время в классе у Абдуллы появился мальчик по имени Инамджан. Как водится, все ученики, в том числе и Абдулла, с любопытством присматривались к новенькому. Он был старше Абдуллы года на полтора, одевался всегда с иголочки, носил красивый кожаный портфель. Почти сразу же два преподавателя стали уделять ему особое внимание. Когда Инамджан выходил к доске, не зная урока, и, понурив голову, переминался с ноги на ногу, его не ругали, а тихонько говорили: «Ладно уж, садись, спросим в следующий раз». И другому Абдулла удивлялся: эти учителя на глазах изменили к нему свое отношение. Особенно плохо стал относиться к Абдулле закадычный друг его отца Хасанхан. Если прежде он сам первый здоровался с ним, то теперь вроде и не замечал приветствий Абдуллы. Однако к новичку он был чересчур уж ласков.

– Как поживаешь, Инамджан? – с улыбкой осведомлялся он, входя в класс. – Как поживают домашние, как отец? Вчера я видел уважаемого Иргаша-ака, его шофер гнал машину как на пожар. Должно быть, в верхах шло какое-то совещание?

– Да, наверно, он проводил совещание, – отвечал важно Инамджан.

– Трудно ему, трудно, – говорил учитель. – Как его здоровье, хорошо ли?

– Неплохо. Доктора говорят, чтобы он обязательно снова съездил на курорт.

– Куда он собирается?

– В Кисловодск.

– Это хорошо. Он непременно должен съездить туда. Самое нужное и важное для человека – это здоровье. Садитесь, садитесь, чего стоите-то? – Хасанхан вяло махал ученикам рукой и шел к столу.

Абдулла от злости кусал губы. Почти на каждом уроке родного языка звучали подобные вопросы и ответы.

Неприязнь к учителю почему-то перешла и на предмет, который он преподавал. В классном журнале постепенно стали снижаться отметки Абдуллы. Однажды он даже двойку получил. Почему это произошло? Почему его перестали замечать Хасанхан и Сиддик-ака, учитель географии? Абдулла не понимал причины. Однажды он сидел за партой и размышлял об этом, держа в зубах кончик колпачка от авторучки. Он даже не заметил, как вошел Сиддик-ака и начал урок. Когда Абдулла поднял голову, учитель географии стоял над ним. Он не стал ругать Абдуллу, не выгнал из класса, но произнес обидные слова, которые Абдулла запомнил на всю жизнь.

– У меня дома, – сказал учитель, пристально вглядываясь в Абдуллу, – есть маленький мальчик, годовалый сынок. Он лежит в люльке и сосет свою соску. В соске есть вкус, а какой вкус в этом твоем колпачке?

Девчонки хохотнули, кто-то, может, и нахмурился, Абдулла же покраснел до ушей, низко опустил голову и прижал ладони к лицу. Когда прозвенел звонок, Абдулла забрался на школьный чердак и расплакался. Почему они так делают? Ведь и Сиддик-ака, и Хасанхан – приятели его отца. Ведь по сравнению с другими учениками они его, Абдуллу, знают лучше! И потом, ведь он учится хорошо. Однако вскоре все прояснилось.

Как-то утром, еще до школы, Абдулла подошел к своему отцу, лежащему на супе посреди двора. Гафурджан-ака потрепал сына по плечу.

– Послушай, сынок, – промолвил он. – Хасанхан уже давно не навещал нас, я соскучился. Если увидишь, передай ему: пусть зайдет.

– Хорошо, – сказал Абдулла. – У нас сегодня его урок первый.

В школе мальчик сразу же начал искать Хасанхана. Его нигде не было видно.

Абдулла решил подождать учителя у дверей класса.

Наконец в дальнем углу длинного школьного коридора показался Хасанхан. Прозвенел звонок, и он, даже не заглянув в учительскую, направился прямо к Абдулле.

– Что ты хочешь сказать? – спросил учитель хмуро.

Подростку было не по себе. Однако он взял себя в руки:

– Мой отец хотел вас видеть. Просил, чтобы вы пришли…

– Хорошо, хорошо, – сказал тогда учитель и, отстранив Абдуллу, открыл дверь в класс. – Я навещу его, но сейчас у меня нет времени.

Он с улыбкой, как всегда, подошел к Инамджану:

– Как поживаешь? Как здоровье Иргаша-ака?

– Сегодня отец дома, он отдыхает, – отвечал Инамджан.

– Ах вот как, отдыхает, говоришь? А я хотел как-нибудь зайти к нему, навестить… Но он так занят…

– Так заходите сегодня, – сказал Инамджан.

– А как это будет выглядеть? Если он сейчас отдыхает, не лучше ли мне прийти к вечеру?

– Можно прийти и пораньше.

– Вот как, значит, можно пораньше, в таком случае я зайду к вам сразу же после уроков.

– Хорошо.

– Ты уж передай отцу: мол, Хасанхан хочет вас видеть, ладно? Я только на минутку. Я не стану долго засиживаться.

– Можно и посидеть… – улыбнулся Инамджан.

– Можно, говоришь… Ладно, мы так и сделаем, Инамджан, я пойду вместе с тобой, хорошо?

– Хорошо.

– Спасибо. В таком случае я после уроков подойду к тебе.

И Хасанхан вяло махнул рукой, приглашая учеников садиться.

Абдулла был оскорблен до глубины души.

Когда урок кончился, он отвел в сторону старосту класса, спросил у него:

– Кто отец у Инамджана?

– А ты разве не знаешь? – удивился тот. – Да ведь он у него председатель райисполкома.

Абдулла насупился и отошел от старосты. Значит, отец у Инамджана председатель райисполкома, а его отец всего-навсего заведующий маленькой столовой!.. Вот где зарыта собака. Горько стало Абдулле.

Дома отец спросил у него, что сказал Хасанхан. Абдулла ответил не сразу:

– Он… передает вам привет. У него сейчас много различных дел. Обещал завтра или послезавтра прийти. Сказал, что обязательно придет.

– Вот хорошо-то, – обрадовался Гафурджан-ака. – Твой Хасанхан – золотой человек, золотой. Вот видишь, сынок, если сделаешь добро, оно тебе добром и откликнется. Никто тебя не забудет.

Тут уж Абдулла не смог удержаться, заплакал навзрыд. И убежал к себе в комнату.

– Что случилось, сынок? Что случилось? – встревожился Гафурджан-ака.

Абдулла швырнул портфель в нишу и бросился на кровать. Как ни старались Гафурджан-ака и Шаходат-хола, никак они не могли дознаться у сына, почему он плачет.

Между тем прошел ровно месяц. Хасанхан все не приходил. Вечером сквозь неплотно прикрытую дверь Абдулла услышал разговор своих родителей.

– Надоел мне этот диетический суп, жена. Уж лучше совсем не есть. Да… Послушай-ка, помнишь, как наш сын расплакался, когда пришел от Хасанхана? Теперь я понимаю причину. Хасанхан, наверно, сказал тогда, что не придет… Обманулся я в нем… А, Шаходат?..

– Выходит, так…

– Все же я никогда не думал… Тридцать лет знаем друг друга…

– Ладно, не думай об этом, лучше поправляйся… Диету надо соблюдать… А сын за тебя обиделся. Жалко Абдуллу. Пусть век его будет долгим и счастливым. У меня вся надежда на него…

Из этого разговора их сын вывел для себя, что Гафурджан-ака не очень дальновиден? Абдулла решил, что верить нужно только самому себе. В мире есть много плохих людей, и поэтому надо суметь стать большим человеком, чтобы они, по крайней мере, тебя уважали. Значит, необходимо учиться, и учиться только на «отлично». Все же в тот год не вышло это у Абдуллы. Географию и родной язык он еле-еле вытянул на четверки.

Однако с восьмого класса все изменилось. Во-первых, вместо Хасанхана и Сиддика-ака стали преподавать другие учителя. Абдулла приналег на эти предметы, и результат оказался превосходным. Восьмой и девятый классы он закончил на «отлично». Инамджан, получивший похвальную грамоту в седьмом классе, теперь тащился кое-как, на тройках. Абдулла радовался этому. Он понял, что победил. Придут и другие победы. Нужно только трудиться, основой всего является труд. В этом отец прав. Только совсем не обязательно делать что-то руками. Сам-то отец был ответственным работником, а чеканка – это просто так… Он, Абдулла, будет трудиться изо всех сил. А способностями его аллах не обидел – так сказал учитель математики. И в один прекрасный день такие, как Хасанхан, упадут ниц перед ним. Вот тогда он им и отомстит. Но когда придет этот день? Когда?

Подошла к концу третья четверть учебного года в десятом классе, и Абдуллу вызвали к директору.

– Мы намечаем тебя в медалисты, так что нажимай, – директор весело подмигнул ему.

Абдулла не знал, как вместить в сердце эту радость. Он ничего не видел, кроме занятий. Даже забывал справляться о здоровье больного отца. Однако мечта его исполнилась, школу он закончил с золотой медалью, а Инамджан провалился по математике и остался на второй год. Многие переживали за него, Абдулла же улыбался. Так ему и надо. Да и кто он такой, этот Инамджан?