Текст книги "Тест для убийцы"
Автор книги: Уилл Лэвендер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Войдя в Восточный зал, Мэри сразу заметила, что в аудитории полно людей. Она видела их раньше и узнала всех. Затем девушка заметила на подиуме Элизабет Орман, на том самом месте, где обычно во время лекций стоял профессор Уильямс. Женщина улыбалась какой-то странной, почти блаженной улыбкой.
52Брайан шел медленно. Он порезал колено о камень и, добравшись до Прайд-стрит, почувствовал, как рану жжет от грязи. Автомобилей вокруг не оказалось. На территории университета царила полная тишина; единственным звуком был доносившийся через три квартала грохот движения на Монтгомери-стрит.
Наконец показался дом Уильямса, и Брайан перешел на бег. Он услышал лай собаки, увидел возле дома грузовик профессора. Брайан сунул руку в карман, почувствовал вес пистолета и прижал его, чтобы не болтался. Брайан стрелял из оружия всего один раз вместе с отцом много лет назад. Он не собирался ни в кого палить, просто ему требовалась защита на случай, если…
На какой случай?
На случай, если Мэри окажется в доме Уильямса, связанная, как Дианна.
«Они все смеялись», – сказала ему Саммер Маккой.
Смеялись? Почему?
Брайан остановился перед самым домом профессора. Света внутри не было, так же как и людей.
Странно, подумал Брайан. Может, они в подвале?
Он приблизился к дому, и в этот момент что-то вдалеке привлекло его внимание – Семинарский корпус, маячивший над деревьями по ту сторону Локуа-авеню. Восточный зал был освещен.
На кой черт там горит свет? – удивился Брайан.
Он обошел дом Уильямса с другой стороны, чтобы получше все разглядеть. Да, в окнах определенно горит свет. Он увидел огни и с восточной стороны. И там…
Брайан прищурился.
За окнами находились люди. Целая толпа. Они сидели за партами, и кто-то стоял на подиуме, обращаясь к собравшимся. Но Брайан никак не мог разглядеть, кто именно. Стена здания закрывала вид.
И в эту секунду Брайан все понял.
Понял, куда должен идти.
53– Я рада, что у вас получилось, – обратилась к Мэри Элизабет Орман. – Мы немного волновались.
Она обвела рукой аудиторию. Здесь было примерно двадцать человек. Некоторые стояли вдоль стены, но большинство сидело за партами. Они тоже улыбались Мэри.
– Полагаю, вам знакомы эти люди, – сказала Элизабет. – Думаю, в представлении они не нуждаются.
– Нет, – произнесла Мэри тихим сдавленным голосом.
Представлять было некого. Сзади в углу Мэри увидела того мальчика по имени Пол, которого они подвозили до парка. Заметив, что Мэри на него смотрит, он помахал ей рукой.
– Что здесь происходит? – спросила девушка.
– Эксперимент «Полли».
Мэри взглянула на Элизабет Орман. Женщина была в черном платье. Волосы идеально уложены, драгоценности сверкали в свете флуоресцентных ламп. Мэри поняла, что Элизабет готовилась к этому моменту. Настал вечер ее триумфа.
– О чем вы? – Заполненная людьми аудитория закружилась вокруг нее, и Мэри пыталась взять себя в руки.
– О моей диссертации, – ответила Элизабет. – Я учусь в докторантуре и специализируюсь в психологии бихевиоризма, а вы и Брайан Хаус были моими подопытными.
– Вы проводили над нами эксперимент? – недоумевала Мэри.
– Не надвами, нет, – сказала жена ректора. – Вовсе нет. Я использовала вас, чтобы подтвердить некоторые выводы. Кое-какие гипотезы. Например: вы знали, что мы можем проявлять сочувствие к совершенно незнакомым людям? Вы не догадывались, что при определенных условиях человек готов стараться изо всех сил, чтобы спасти несуществующую жертву? Если один индивид чувствует, что кто-то в опасности, то по отношению к этому индивиду первый предельно проникнется глубоким, поистине человеческим сочувствием.
– Но не всегда, – раздался мужской голос.
Говоривший находился где-то в центре аудитории, и когда он встал, у Мэри перехватило дыхание.
Трой Хардингс.
Он был одет в костюм. Шелковый. Волосы на его лице исчезли, а ухмылка сменилась неподвижной улыбкой. Он походил на настоящего профессионала, на бизнесмена – или, возможно, на человека, который вел себя как бизнесмен, напомнила себе Мэри.
– Это доктор Трой Хардингс, – представила его Элизабет Орман. – Мой научный руководитель по данному проекту.
– Чтобы установить важность проведенного исследования, следует вспомнить синдром Китти Дженовезе, [11]11
Понятие, аналогичное русскому фразеологизму «моя хата с краю», возникшее после громкого судебного разбирательства события, произошедшего 13 марта 1964 года в нью-йоркском районе Куинс, когда на Китти Дженовезе, возвращавшуюся домой в 3 часа ночи, трижды нападал преступник. На суде выяснилось, что свидетелями преступления были 38 человек, и ни один из них ей не помог. Свое равнодушие они объясняли по-разному, но все считали, что это происшествие их не касалось.
[Закрыть]– сказал Хардингс. – Так называемый эффект очевидца. Эксперимент «Полли» доказывает, что люди более склонны оказывать помощь потенциальной, вероятной жертве, чем, скажем, когда они видят, как ночью кто-то убивает ножом женщину прямо у них под окном.
– Дианну, – произнесла Мэри ослабевшим голосом.
– Верно, – подтвердила Элизабет Орман. – Дианна Уорд полностью выдумана. Многое в эксперименте «Полли» вымышлено. Или «преувеличено», как любит говорить Трой. Например, в ту ночь, когда Брайан увидел меня на дороге. Эту уловку мы использовали, чтобы привлечь его. Нам показалось, что Брайан может отклониться от сценария, и мы нашли идеальный способ его вернуть. И в тот день, когда вы увидели Троя в кабинете. Все произошло само собой – мы не могли и предположить, что вы зайдете туда. Мы прибили на дверь табличку с именем Уильямса буквально за пять минут до вашего прихода.
– А все эти люди? – спросила Мэри. Она закрыла глаза, не в силах смотреть на присутствующих, не в силах повернуться к ним лицом.
Мэри не чувствовала ни стыда, ни смущения, ни вины. Лишь страх: она боялась, что все это окажется еще одним поворотом в игре, очередным обманом. Девушка сомневалась, что выдержит еще раз. Только не сейчас.
– Мы наняли их в качестве актеров, – объяснила Элизабет. – Они все прекрасно справились. И вы, конечно же, знаете, кого мы попросили исполнить роль вашего профессора.
Леонард Уильямс встал со своего места и кивнул.
– В обычной жизни он работает в местной театральной труппе здесь, в Дилейне. Его сценический псевдоним – Майк Уильямс. Он все время был в гриме, поэтому вы ни за что не смогли бы его разоблачить.
Мэри вспомнила, как увидела профессора впервые, вспомнила рубцы от прыщей на его лице. Значит, это был грим.
Наступило молчание, короткий момент тишины. Затем Уильямс подошел к Мэри. Он улыбался, стараясь обезоружить ее своим обаянием. Спустя мгновение мужчина стоял рядом с девушкой, положив руку ей на плечо.
– Мэри, – мягко проговорил он.
И тут произошло непредвиденное.
54Брайан неторопливо прокрался на тот этаж, где располагался Восточный зал. Дверь аудитории была открыта, и из проема струился желтый свет, озарявший половину коридора. Брайан услышал женский голос, доносившийся изнутри, но он шел, прижавшись спиной к стене, и потому никого не мог разглядеть.
– В обычной жизни он работает в местной театральной труппе здесь, в Дилейне, – сказала женщина.
Затем раздался другой голос. Он был очень низкий и тихий, едва различимый. «Мэри», – произнес он. И Брайан сразу узнал говорившего: Леонард Уильямс.
Он ускорил шаг, положив руку на пистолет в кармане. Указательный палец оказался на спусковом крючке.
Когда Брайан вошел в аудиторию, ноги его едва не подломились. Он чуть не упал, но как-то сумел удержать равновесие и остановился, глядя на собравшихся.
Там были все без исключения. Все актеры. Марко, Коллинзы, парень из парка по имени Пол. Бетани Кавендиш из средней школы. Официантки, которых они встретили в Белл-сити. Даже ректор Орман, сидевший впереди в мягкой фетровой шляпе. Все были там и ждали его.
А дальше у стены стояла девушка из Убойной. Она зачесала волосы назад и выглядела очень молодо, не старше чем на тридцать. Ее взгляд был отвратительным, просто тошнотворным.
– Полли, – произнес Брайан.
Смутившись, девушка опустила глаза.
– Брайан, – позвал его кто-то слева.
Обернувшись, Брайан увидел не Элизабет Орман, которая обратилась к нему, а Леонарда Уильямса.
Профессор держал Мэри за руку. Он… неужели он тянет девушку к себе? Прижимает ее?
– Брайан, – вновь позвала Элизабет с подиума.
Он не обратил на нее внимания. Уильямс смотрел на Брайана так странно, таким холодным взглядом, что тот догадался: профессор пытается сообщить какую-то информацию. Выражение глаз Уильямса скрывало нечто… нечто ужасное.
– Что? – шевелил губами Брайан.
Профессор продолжал всматриваться в него полуоткрытыми глазами, крепко держа Мэри за плечо. Девушка казалась потрясенной и напуганной, словно ей причиняли нестерпимую боль. Неужели рот Уильямса шевельнулся? Он что-то сказал, что-то промолвил?
– Какого черта тебе надо? – произнес Брайан одними губами. – Отпусти ее!
– Брайан, мы хотим тебе сообщить, что все началось, еще когда ты учился на первом курсе, – сказала Элизабет Орман.
Но Брайан уже выхватил из кармана Вещь и навел на Леонарда Уильямса.
55Когда Уильямс выпустил плечо Мэри и упал на парту, застыв прямо перед Эдной Коллинз, все засмеялись. Все подумали, что это еще одна запланированная хитрость.
Мэри сразу все поняла. Она посмотрела на руку Брайана и сквозь струившийся дымок увидела, что в ней зажат пистолет. Пистолет, который только что выстрелил.
Атмосфера вдруг переменилась. Стала напряженной. Вся аудитория потускнела, словно где-то перегорела лампочка. Склонившийся рядом мужчина в бейсболке не удержал на поводке собаку, и та выбежала наружу.
В этот миг все люди задвигались.
Первым к Уильямсу подбежал ректор Орман.
– Вызовите «скорую»! – крикнул он.
Двое других подскочили к раненому. Все перемещались так быстро, так стремительно: они разрывали рубашку Уильямса, били его по щекам, пытаясь привести в чувство.
А справа от Мэри зашевелился Брайан. Он не пытался бежать, а просто шел по аудитории.
Он шел с пистолетом к Элизабет Орман.
– Брайан… – тихо проговорила Мэри.
56Мэри произнесла его имя, и Брайан остановился.
В тот момент, когда он встал и повернулся к девушке, к нему успел подскочить человек в красной бейсболке «Рэд сокс».
– Стой! – сказал он.
Брайан обратил внимание на его необычный наряд. Куртка застегнута на молнию до верха, а кепка надвинута на глаза, так что лицо незнакомца оставалось скрыто. Собака, которая стояла рядом с мужчиной, черный лабрадор, выбежала из аудитории. Он держал в руке обвисший оборванный поводок.
– Я не мог, – обратился Брайан к незнакомцу. – Я просто не мог больше позволить ему издеваться над нами.
– Я знаю, знаю, – сказал мужчина. – Опусти пистолет, и мы подумаем, что делать дальше.
Он говорил успокаивающим и в то же время знакомым голосом.
Вдруг Брайан понял, кто это.
Протянув руку, он расстегнул его куртку. Перед ним стоял Дэннис Флаэрти.
57Дэннис забрал у Брайана пистолет и положил на стол.
– Зачем? – промолвила Мэри.
– Давай об этом позже, – отозвался Дэннис. Он держал Брайана за плечи. Оба казались беззащитными, слабыми, словно только что очутились в кошмаре, от которого никак не могли очнуться.
Дэннис шагнул к тому месту, где лежал Уильямс, но пробраться к раненому не удалось. Мэри подошла с другой стороны. Уильяма уложили на пол, и девушка сразу поняла, что он мертв. Его кожа стала серой, он лежал неподвижно. Мэри присела на колено и коснулась его руки – реакции не последовало.
– Профессор, – прошептала она. Тишина. Человек, исполнивший роль Марко, делал искусственное дыхание, и все актеры и актрисы пассивно наблюдали со стороны. В помещении стало душно. Итак, они дошли до конца.
58Позже, когда Марко оставил попытки спасти Уильямса и некоторые вышли в коридор, высказывая соболезнования, Мэри посмотрела на Дэнниса. Ей не пришлось ничего говорить: он знал, каких слов девушка ждет от него.
Дэннис глубоко вздохнул.
– Я был заинтригован. Когда до меня дошло, я подумал, что это блестящая идея. Настоящий бихевиористский эксперимент, понимаешь? И я к ним присоединился. Они послали меня в Кейл и Белл-сити. Я стал их агентом. Постоянно сообщал по телефону о нашем местонахождении. Я заранее предупредил Коллинзов, звонил в закусочную, где мы остановились, чтобы спросить дорогу. Я пошел переговорить с Бетани Кавендиш, и мы послали Пола. Им нужен был помощник, и я согласился. К тому же тут… – Дэннис затих.
– Замешана она, – сказала Мэри.
– Что?
– Ты хотел быть рядом с Элизабет.
Последнюю фразу произнес Брайан. Он стоял, прислонившись к стене и запрокинув голову, а Дэннис все еще держал его за плечи. Мэри знала, что если бы Брайан хотел убежать, то легко бы вырвался, но он уже отказался от этой мысли. Признал поражение.
– Абсурд, – отрицал Дэннис почти шепотом. – Дело в моем отце. Я очень хотел стать таким же «серьезным», как он. «Серьезным» – его любимое слово. Стать профессиональнее. Практичнее.
Мэри понимала, что это тоже ложь. Правда состояла в том, что на самом деле участие Дэнниса в расследовании не имело никакого отношения к его научному интересу или его отцу – лишь к Элизабет Орман.
– Как трогательно, – отреагировала Мэри. Дэннис ничего не сказал в ответ, и по его молчанию девушка поняла, что каким-то непостижимым образом он с ней согласен.
– Нет, – сказал Дэннис. – Она здесь ни при чем. После моего участия в эксперименте… после разговоров с Уильямсом и Троем Хардингсом… у меня только… сугубо научный интерес. Я стал видеть то, что видел мой отец: как рождается истина, как делаются открытия. Исследование было продумано просто идеально, математически безупречно.
– Но кое-что ты не учел, – заметила Мэри.
– Что же? – поинтересовался Дэннис.
– Человеческий фактор. Ты всегда о нем забывал, Дэннис. Ты всегда забывал, что твое поведение имеет значение в глазах других людей, что твои действия приводят к последствиям.
Опустив глаза, Мэри поймала взгляд Брайана, и тот просто покачал головой. На лице его отразилась вся тяжесть совершенной ошибки. Слезы хлынули по лицу Брайана, и Мэри заметила, что его рука, недавно державшая пистолет, слегка подрагивает.
Затем Мэри увели в сторону, к остальным. Вскоре она оказалась в конце аудитории рядом с Эдной Коллинз и сквозь людскую массу могла наблюдать, как развивались события в Восточном зале. Элизабет Орман села на крутящийся стул, закрыв голову руками; к ней подошел Трой Хардингс и стал гладить ее волосы. Читая по губам, Мэри смогла разобрать его слова: «Все обойдется». Приехала «скорая помощь», внесли носилки и забрали Леонарда Уильямса; по аудитории разнеслось слово «мертв». Затем, много позже, когда в помещении осталось всего человек десять-двенадцать, поговорить с Мэри пришел детектив. На нем был фланелевый пиджак, и он носил усы. Полицейский вполне мог оказаться актером, Мэри точно не знала, но она слишком измучилась, чтобы думать об этом.
– Что здесь происходит? – спросил детектив, и Мэри рассказала все, что знала.
Два месяца спустя
59
Мэри начала собирать свою жизнь по кусочкам.
Она вернулась в Кентукки и осенью намеревалась подать документы в другой университет. Мэри ответила на бесконечное количество вопросов о ее роли в эксперименте Элизабет Орман. В итоге решили, что она не знала, что именно затевал Брайан Хаус. Созванная со всего Винчестера безликая комиссия по этике постановила, что оплошности, произошедшие в ходе эксперимента «Полли», были совершенно случайными. Комиссия не нашла ни единого нарушения профессиональной этики, и Элизабет разрешили продолжать научную работу в университете.
Сейчас Мэри волновало только одно – судьба Брайана. Девушка уже оправилась от произошедшего. Не сразу, конечно. Она провела три или четыре мрачные недели в доме родителей, отсыпаясь между многочисленными допросами. Мэри часто думала о Брайане. Он ждал суда в Дилейне, и прокурор округа хотел предъявить ему обвинение в непредумышленном убийстве первой степени. Мэри уже получила повестку в суд, и через две недели ей придется давать показания на предварительном слушании. Никаких приготовлений не потребуется – Мэри запомнила все события слишком хорошо.
Она ходила на прогулки с мамой. Готовила ужин родителям. Старалась вернуться к обычной жизни. Это было нелегко – Мэри вновь слишком сильно доверилась людям и потому пострадала.
Дэнниса отчислили из университета. В итоге он оказался козлом отпущения в руках Элизабет и Троя Хардингса. В Винчестере узнали об их отношениях с женой ректора. Как гласило распоряжение, Дэннис испытывал «болезненную страсть к соискательнице на должность доктора наук и ее исследованию». Мэри знала, что это не так – той ночью в Восточном зале Дэннис сказал ей правду. Он пошел на поводу у этой женщины, и Мэри догадывалась, что Дэннис все еще любил Элизабет. Она заманила его в свой эксперимент, подставила, но он все равно не мог отказаться от нее. Бедолага. Однажды ночью, позвонив Мэри, Дэннис так и просидел на другом конце провода, заходясь в рыданиях.
К тому моменту как Уильямса доставили в баптистскую больницу Дилейна, он был уже мертв. До Мэри дошли слухи, что врачи обнаружили у актера рак в последней стадии, разъедавший его изнутри. Она не знала наверняка, но хотела, чтобы так оно и было.
Оставался только один вопрос: кто послал тогда видеокассету с записью опытов Милгрэма?
Мэри казалось, что она знает, кто это, и как-то зимой послала этому человеку письмо по электронной почте.
Ответ пришел всего через десять минут.
Кому: quinnsredbook@gmail. com
Тема: Re: Milgram
Мне так жаль. Я сказал Элизабет, что дело зашло слишком далеко, что ситуация выходит из-под контроля. Я послал пленку в качестве наглядного примера. Как вы знаете, они перехватили ее. Поэтому там в конце появилась аудиозапись – голоса Троя Хардингса и еще одного парня по имени Нэт. Всяческая болтовня. Теперь вы знаете: никогда не доверяйте тем, кто с виду руководствуется заимствованными мотивами. В конце концов мы с Элизабет разошлись. Хотя вы, наверное, об этом уже наслышаны. После смерти Леонарда мы просто не могли смотреть друг на друга. Она пожелала продолжать свои исследования, а я хочу обосноваться, уйти на покой, жить своей жизнью. Мой хороший друг Свин Стивенс долечивает руку, которую вы ему сломали. Шлет вам привет. Мы с ним иногда ходим на Тэч рыбачить. Бывает, размышляем о жизни, о том, как она вертит нами туда-сюда. Это уже совсем мужское занятие, смешное, я знаю, и не вполне искреннее. Но другого у нас нет. Иногда по ночам я скучаю по Элизабет. Но у нее энергия не под стать моей; такая же была и у Стэнли. Наверное, именно поэтому я женился на ней, потому что стал – кем? – рабом ее амбиций. Я заметил это, еще когда работал со Стэнли, и подобная сила меня притягивает. Признаю: я простак, который ведется за могучим умом.
Вам нечего стыдится, Мэри. В этом вы не одиноки. Мне было тридцать, когда подобное произошло со мной, так что у вас есть преимущество в несколько лет. Я тоже всю жизнь пытаюсь понять, как так вышло, что меня… обманули. Я знаю, каково это. Я знаю, что творится у вас на душе.
До скорого. Увидимся на суде в Дилейне.
Всего наилучшего,
Эдвард Орман.
Нью-Хейвен, штат Коннектикут
7 августа 1961 года
Милгрэм
В лаборатории в Линсли-Читтенден-Холле Йельского университета все было готово. В помещении витал сильный смрад, похожий на вонь горелого мяса. Милгрэм чувствовал его через закрытую дверь. Зачем они напускают такой запах? Вероятно, чтобы произвести больший эффект на испытуемых. Естественно, это была не его задумка. «Неужели, когда все закончится, я останусь прежним?» – подумал Милгрэм.
– Стэнли? – обратился к нему Джеймс Макдоноу, человек, который будет исполнять роль его ученика. – Ты в порядке?
Ученый молча кивнул.
Милгрэм смотрел на шоковый генератор, на свое творение, которое прославит его. «Слабый разряд. Умеренный разряд. Сильный разряд. Очень сильный разряд. Интенсивный разряд. Крайне интенсивный разряд. Внимание – предельный разряд». Милгрэм дотронулся до установки, провел ладонью по холодной поверхности. Казалось, устройство пульсировало некой внутренней жизнью. Оно превратилось в подобие оружия. Неделями Милгрэм мечтал об этой чертовой коробке. Он даже стал употреблять мескалин, чтобы его беззащитный разум мог во сне отражать мысли о генераторе.
– Стэнли… – проговорил Макдоноу. Он не нервничал. Похоже, здесь никто не волновался, кроме самого Милгрэма.
– Мы готовы.
Милгрэм вошел в заднюю комнату, откуда мог наблюдать за процедурой через полупрозрачное зеркало. Он увидел экспериментатора – актера, который будет исполнять роль «ученого». Тот был в сером халате. «Только не в белом», – потребовал Милгрэм. Определенно не в белом. Белый цвет вызывает ассоциации с больницей. Со стерильностью. Поэтому люди непроизвольно не доверяют белому цвету. Итак, экспериментатор Милгрэма должен был надеть серое, и, лицезрев его в первый раз, ученый подумал, что этот человек похож на гранитную глыбу. Именно такого эффекта и добивался Милгрэм.
Затем в комнату вошел испытуемый, рыжеволосый мужчина средних лет в легкой прокопченной куртке и мокрой шляпе – на улице шел дождь. Он занял свое место, и эксперимент начался.
– А сейчас я хотел бы объяснить вам обоим суть нашего проекта по изучению памяти, – начал человек в сером халате, обращаясь к испытуемому и сидевшему рядом Макдоноу, который уже вошел в роль и нервно дергался на стуле.
По плану Макдоноу следовало поместить в соседней комнате и заставить испытуемого бить его током. Но разрядов, конечно же, не будет. Как не будет и электричества. Устройство представляло собой величайший розыгрыш. Суть состояла в том, что испытуемый должен подчиниться экспериментатору. Он будет уважать авторитет ученого только потому, что тот одет в серый халат, говорит низким голосом и держит в руках блокнот.
– Психологи, – продолжал человек в сером, – разработали несколько теорий относительно механизмов усвоения человеком различных видов информации.
Милгрэм перестал слушать. Его внимание рассеялось, перешло на какой-то иной уровень.
– Хорошо, теперь мы закрепим обучаемого так, чтобы он мог получать наказание, – сказал экспериментатор. – Обучаемый, позвольте объяснить, что будет происходить и что вам следует делать. Преподаватель будет зачитывать вам список различных пар слов.
Милгрэм закрыл глаза.
– Затем он прочтет, – говорил экспериментатор, – «крепкая: спина, рука, ветка, стена». И вы нажмете вот эту…
Макдоноу помедлил.
– Что ж, – произнес он согласно сценарию, – думаю, я должен предупредить вас. Несколько лет назад я лежал в госпитале для ветеранов в Нью-Хейвене, и у меня обнаружили небольшую сердечную недостаточность. Ничего особенного. Но уж если меня будут бить током, скажите, насколько сильное там напряжение? Это очень опасно?
Экспериментатор оставил его вопросы без внимания. Он подошел к испытуемому.
– Все в порядке. А сейчас внимательно выслушайте инструкции. Прежде всего, это устройство генерирует электрические разряды. – Он провел рукой по машине, шурша ладонью по черной шероховатой поверхности.
Милгрэм подумал об Эйхмане. Вспомнил барокамеры Менгеле. Отец рассказывал ему, как Менгеле живьем замораживал евреев, пока их тела не начинали разламываться на куски. Один замороженный еврей, как поведал ему отец, стоял, указывая куда-то рукой. Вечный указатель, статуя на обледенелой земле Освенцима. Его называли «zarah»: компас.
– Прежде чем мы начнем, – произнес экспериментатор, – я бы хотел узнать ваше имя.
Прорвавшись через помехи, в тесной каморке Милгрэма раздался голос испытуемого.
– Орман, – сказал мужчина. – Эдвард Конрад Орман.
