Текст книги "Муссон"
Автор книги: Уилбур Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
– Сколько, по-твоему, лет Аболи? – однажды спросил Дориан.
Том ответил со всем высокомерием старшего брата:
– Даже больше, чем отцу. Должно быть, лет сто.
На подобной пушечному ядру голове Аболи не было ни волоска, ни одна сединка не могла выдать его истинный возраст, и хотя морщины и шрамы на его лице так переплелись, что их невозможно было различить, кожа была гладкая и блестела, как полированный обсидиан. Никто, даже сам Аболи, не знал, сколько же ему лет. Его рассказы были увлекательнее лучших историй Большого Дэниела. Он вел речь о великанах и пигмеях, о лесах, полных удивительных животных, об огромных обезьянах, способных разорвать человека, как кузнечика, о тварях с такой длинной шеей, что они могут объедать листья с вершин самых высоких деревьев, о пустынях, где искрятся на солнце, как вода, алмазы размером с яблоко и о горах из сплошного золота.
Слушая эти рассказы, Том заявил:
– Однажды я отправлюсь туда. Поедешь со мной, Аболи?
– Да, Клиб. Однажды мы с тобой уплывем туда, – обещал Аболи.
Карета подпрыгивала, тряслась на неровной дороге, разбрызгивая грязь. Том сидел между двумя своими любимцами, стараясь сдерживать возбуждение и нетерпение. У поворота на Плимут на виселице все еще болтался скелет в цепях, в жилете, штанах и сапогах.
– Он болтается здесь с прошлого воскресенья. – Большой Дэниел, приветствуя повешенного разбойника, с которого птицы склевали почти всю плоть, приподнял шляпу. – Удачи, бедняга! Замолви за меня словечко перед Сатаной.
Аболи не повернул на Плимут, а двинулся по широкой ухоженной дороге, ведущей на юг, к Саутгемптону и Лондону.
Лондон – величайший город в мире. Пять дней спустя, еще за двадцать миль, путники увидели на горизонте его дым. Он висел в воздухе, сливаясь с облаками, как густое тусклое марево над полем битвы. Дорога проходила по берегу Темзы – широкой реки, запруженной бесконечными лодками, баржами, лихтерами, шлюпками, подвозящими продукты на корабли; все они глубоко осели под тяжестью леса и строительного камня, мешков зерна, мычащего скота, ящиков, тюков и бочек – плодов торговли всей нации. По мере приближения к Лондонской заводи движение по реке становилось все более оживленным; в заводи стояли большие суда; по сторонам уже появились первые здания, окруженные полями и садами.
Запах города стал ощутимым, а смог накрыл путников с головой, затмив солнце. Из каждой трубы шел черный дым, заволакивающий небо. Дыхание города становилось все более сильным: вонь сырых шкур, тканей в красильнях, гнилого мяса и другие незнакомые и интригующие запахи людей и лошадей, крыс и кур, серные испарения горящего угля, смрад испражнений и отбросов. Вода побурела, а дорогу заполнили кареты и экипажи, подводы и телеги. На смену полям пришли бесконечные здания из камня и кирпича, их крыши сливались друг с другом, а боковые улочки были такими узкими, что не разминуться и двум каретам. Реку почти совсем скрыли стоящие по обоим ее берегам четырехэтажные склады.
Аболи правил каретой в этой толчее, обмениваясь шутками и оскорблениями с другими кучерами. Сидя рядом с ним, Том смотрел и не мог насмотреться. Глаза его бегали туда-сюда, он непрерывно вертел головой и верещал, как сорока.
Хэл Кортни уступил мольбам Дориана и разрешил ему сесть наверху, рядом с Томом; теперь оба мальчика болтали и смеялись.
Наконец они пересекли реку по монументальному каменному мосту, такому массивному, что река под ним вздымалась и проносилась между опорами стремительным потоком.
По всей длине моста, по обе стороны, стояли прилавки; продавцы, обращаясь к проезжающим, расхваливали свои товары:
– Свежие омары! Живые устрицы и креветки!
– Эль! Сладкий и крепкий. Выпейте на пенни! Пейте сколько угодно за два пенса!
Какого-то мужчину рвало в реку с моста, а пьяная шлюха, задрав рваные юбки, мочилась прямо в дорожную колею. В толпе прохаживались только что вернувшиеся с войны офицеры в великолепных мундирах гвардейцев короля Вильгельма; они вели под руку хорошеньких девушек в шляпках.
На реке стояли военные корабли, и Том показал на них Дэниелу.
– Да. – Дэниел избавился от порции желтой от табака слюны. – Это старый «Дредноут». Семьдесят два орудия. Участвовал в бою на Медуэе. Это там, в сторону Кембриджа.
Дэниел гордо произносил славные названия, и Том гордился вместе с ним.
– Смотри туда! – воскликнул он. – Должно быть, это собор Святого Павла.
Том узнал его по картинке из учебника. Купол был завершен лишь наполовину, и под открытым небом виднелась путаница лесов.
Гай услышал его слова и высунул голову в окно кареты.
– Это новый собор Святого Павла, – поправил он своего братаблизнеца. – Старый сгорел во время Великого пожара. [4]4
Пожар 1666 г. уничтожил половину Лондона, в том числе старое здание собора Святого Павла.
[Закрыть]Архитектор – мастер Рен, [5]5
Главный собор англиканской церкви построен архитектором Кристофером Реном в 1675–1710 гг.
[Закрыть]и собор будет высотой в 365 футов…
Но внимание братьев на верху кареты уже переключилось.
– А что случилось с этими домами? – Дориан показал на почерневшие развалины, с которыми на берегах реки перемежались новые здания.
– Сгорели во время пожара, – ответил Том. – Смотри, там уже работают строители.
Карета пересекла мост и оказалась на запруженных народом городских улицах. Здесь карет и прохожих стало больше.
– Я бывал здесь до пожара, – рассказывал Дэниел, – когда вас, мальчуган, еще в помине не было. Тогда улицы были вдвое уже, а жители выливали ночные горшки прямо из окон.
И он принялся забавлять мальчиков историями о том, каким был город лет двадцать назад.
В открытых каретах, которые проезжали мимо, сидели джентльмены, одетые по последней моде, а с ними дамы в ярких шелках и атласе, такие прекрасные, что Том загляделся на них в восторге, уверенный, что они не смертные, а ангелы небесные.
Женщины, высовывавшиеся из окон по сторонам улицы, казались более земными. Одна заметила Аболи и стала зазывать его.
– Что она обещает показать Аболи? – спросил Дориан, широко распахнув удивленные глаза.
Дэниел взъерошил его пламенеющие рыжие волосы.
– Тебе лучше не знать этого, мастер Дориан: узнаешь – навсегда потеряешь покой.
Наконец они добрались до «Большой Медведицы», и карета завернула на мощенный булыжником двор гостиницы. Хозяин выбежал им навстречу, кланяясь и радостно потирая руки.
– Сэр Хэл, добро пожаловать! Мы ожидали вас только завтра утром.
– Дорога оказалась лучше, чем я думал. Мы доехали быстро. – Хэл, у которого затекло все тело, выбрался из кареты. – Дайте нам по кружке пива, чтобы промочить горло, – приказал он, входя в гостиницу и усаживаясь в кресло в вестибюле.
– Я подготовил для вас ваш обычный номер, сэр Хэл, и комнату для ваших мальчиков.
– Хорошо, и пусть ваши конюхи позаботятся о лошадях; найдите место и для моих слуг.
– У меня для вас письмо от лорда Чайлдса. Он приказал немедленно сообщить ему о вашем приезде.
– Вы уже сделали это? – Хэл пристально взглянул на хозяина.
Николас Чайлдс, глава совета директоров Английской Ост-Индской компании, управлял ей, как собственной вотчиной. Это человек огромного богатства и влияния и в городе, и при дворе. Главный акционер Компании – государство, и поэтому Чайлдс в любое время мог обратиться к самому королю. К такому человеку нельзя относиться легкомысленно.
– Только что отправил ему сообщение.
Хэл отпил пива из кружки и, прикрывая рот рукой, негромко рыгнул.
– Теперь можете показать номер.
Он встал, и хозяин провел его по лестнице, пятясь перед ним и через каждые три ступеньки кланяясь. Хэлу все понравилось. В его апартаментах были гостиная и личная столовая.
Мальчики размещались в комнате напротив, а мистер Уэлш, их учитель, – по соседству. И его, и их комнаты будут превращены в учебные классы – Хэл требовал, чтобы ни один день не проходил без занятий.
– Можно нам пойти в город, папа? – спросил Том.
Хэл посмотрел на Уэлша.
– Они выполнили свой урок на время путешествия?
– Мастер Гай все выполнил. Но остальные… – строго сказал Уэлш.
– Прежде чем выйти за эту дверь, вы закончите задания, так чтобы мастер Уэлш был доволен.
Хэл отвернулся, и Том за спиной Уэлша скорчил свирепую гримасу.
Посыльный от Николаса Чайлдса прибыл раньше, чем Дэниел и Аболи успели перенести в гостиницу тяжелые кожаные чемоданы, привязанные к верху кареты. Слуга в ливрее поклонился и протянул Хэлу запечатанный листок пергамента. Хэл дал ему монету и ногтем отколупнул восковую печать Английской Ост-Индской компании. Письмо было написано секретарем: «Лорд Чайлдс просит доставить ему удовольствие, отобедав с ним сегодня в восемь часов пополудни в „Бомбей-хаусе“».
Ниже собственным почерком Чайлдса было приписано: «С нами будет Освальд Хайд. Н. Ч.»
Хэл негромко присвистнул – частный ужин со стариком и самим канцлером его величества короля Вильгельма Третьего!
– Готовится что-то интересное. – Он улыбнулся, чувствуя, как огонек возбуждения загорается в крови.
Аболи и Дэниел соскребли с кареты дорожную грязь и вычистили лошадей так, что их шкура снова засверкала, точно полированный металл. Хэлу хватило времени принять ванну; к тому времени как пришла пора отправляться на встречу с Чайлдсом, служанка выгладила его одежду.
«Бомбей-хаус» располагался за высокой стеной в садах «Судебных Иннов», [6]6
«Судебные Инны» – четыре корпорации барристеров Великобритании; расположены в четырех зданиях в центре Лондона.
[Закрыть]на расстоянии пешеходной прогулки от главного здания Ост-Индской компании на Лиденхолл-стрит.
Высокие решетчатые железные ворота стерегли стражники, но едва Аболи назвал имя хозяина, створки распахнулись. У дверей дома ждали трое слуг, они впустили Хэла и приняли у него плащ и шляпу. Потом мажордом провел его через множество роскошно убранных помещений, уставленных зеркалами и увешанных старыми полотнами с изображением кораблей, битв и экзотических ландшафтов, освещенных лесом восковых свечей в хрустальных люстрах и масляными лампами, которые держали в руках статуи нимф и негров.
По мере продвижения в глубь дома убранство становилось скромнее, и Хэл понял, что они вступают в жилую часть, ближе к кухне и комнатам слуг.
Наконец мажордом остановился у двери, такой маленькой и незаметной, что Хэл легко прошел бы мимо нее, но именно в эту дверь слуга постучал своим жезлом.
– Войдите, – прозвучал изнутри знакомый гулкий голос, и Хэл, наклонившись, перешагнул порог и оказался в маленьком, но роскошно обставленном кабинете. Стены, обшитые панелями, были увешаны гобеленами из Аравии и Индий, в комнате оставалось лишь место для большого стола, уставленного серебряными жаровнями и позолоченными супницами, от которых поднимался ароматный пар и остро пахло пряностями.
– Пунктуален, как всегда, – приветствовал Хэла лорд Чайлдс. Он сидел во главе стола, заполнив своим массивным телом большое мягкое кресло. – Простите, что не встаю чтобы встретить вас как положено, Кортни. Снова проклятая подагра. – Он показал на перевязанную ногу, лежащую на стуле. – По-моему, вы знакомы с Освальдом.
– Я имел эту честь. – Хэл поклонился канцлеру. – Добрый вечер, милорд. Мы встречались в прошлом августе в доме мистера Сэмюэля Пайпуса.
– Добрый вечер, сэр Генри. Я хорошо помню ту встречу. – Лорд Хайд поклонился не вставая. – Такого человека, как вы, забыть трудно.
Хэл понял – начало вечера вполне благоприятное. Чайлдс взмахом руки пригласил его сесть рядом с собой.
– Идите сюда, чтобы мы могли поговорить. Снимайте камзол и парик. Устраивайтесь поудобней. – Он взглянул на густую гриву Хэла, слегка тронутую серебром. – Конечно, вы ведь не носите парик, весьма разумно. Мы, кому выпала тяжелая участь жить в городе, рабы моды.
Остальные двое уже сидели без париков, явив коротко остриженные волосы, и без камзолов, с расстегнутыми воротничками. У Чайлдса вокруг шеи была повязана салфетка; трапезу определенно начали, не дожидаясь Хэла. Судя по груде раскрытых раковин, лорд съел уже несколько дюжин устриц. Хэл сбросил камзол, передал его слуге и опустился в предложенное кресло.
– Что предпочитаете, Кортни, рейнвейн или мадеру? – Чайлдс жестом подозвал одного из слуг, чтобы тот налили вина.
Хэл предпочел рейнвейн. По прошлому опыту он знал, что вечер предстоит долгий, а мадера обманчиво сладка, но очень крепка. Как только бокал Хэла был наполнен и перед гостем поставили тарелку, полную устриц, Чайлдс жестом удалил слуг, чтобы иметь возможность свободно побеседовать. И почти сразу возник досадный вопрос об Ирландской войне. Смещенный король Джеймс отправился из Франции в Ирландию, чтобы поднять там своих сторонников из числа католиков, и нападал на крепости, верные королю Вильгельму. Освальд Хайд жаловался на стоимость кампании, но Чайлдс восторгался успешной защитой войсками его величества Лондондерри и Эннискиллена.
– Можете не сомневаться, что как только король разберется с Ирландией, его внимание обратится на Францию. – Освальд Хайд высосал очередную устрицу. При этом он выглядел совершенно несчастным, что, по-видимому, было для него естественно. – Мне придется обратиться в парламент за новыми ассигнованиями.
Хотя Хэл жил в деревне, он был хорошо осведомлен о текущих событиях – в Лондоне у него было много добрых друзей, и он постоянно с ними переписывался. Так что теперь ему не составляло труда следить за всеми перипетиями сложной дискуссии и даже вносить в нее достойный вклад.
– В этом у нас нет выбора, – заметил он. – Как только Людовик вторгся в пфальцграфство, нам пришлось выступить против него в соответствии с Венским договором.
Он высказал свое мнение, и остальные с ним согласились; он чувствовал, что его слова одобряют, хотя Хайд продолжал жаловаться на чрезмерные расходы, связанные с войной на континенте.
– Я согласен, война с Францией неизбежна, но, во имя Господа, мы по уши в долгах после войны с Голландией и Великого пожара. Черный Парень и Джейми сделали нас должниками всех банкирских домов Европы.
Черным Парнем прозвали Карла Второго, «веселого короля». Под Джейми же подразумевался Джеймс Второй, его наследник, который правил всего три года, прежде чем откровенный католицизм не заставил его бежать во Францию. Занять английский трон был приглашен Вильгельм, штатгальтер Объединенных провинций Нидерландов и четвертый в линии наследования, вместе со своей женой Марией, которая была дочерью Джеймса, что подкрепляло притязания ее супруга на трон. К тому же они оба были стойкими протестантами.
С устрицами было покончено, и Чайлдс снова позвал слуг и приказал подавать другие блюда. Он набросился на дуврского палтуса так, словно это был его злейший враг. Далее перешли к барашку и говядине с тремя различными супами в позолоченных серебряных супницах, чтобы запивать мясо. Безвкусный рейнвейн сменил добрый красный кларет.
Но Хэл лишь едва отхлебывал из бокала – разговор был интересным и раскрывал особенности структуры власти и мира политики, – таких бесед Хэл удостаивался редко и не хотел, чтобы вино, пусть даже лучшее, туманило его разум. Разговор переходил от коронации Петра, русского царя, к вторжению французов в Канаду, от убийства поселенцев в Лачине индейцами-ирокезами к восстанию против правления императора династии Моголов Аурангзеба в Индии.
Последнее вывело их к истинной причине встречи – состоянию дел в Английской Ост-Индской компании. Хэл почувствовал, что собеседники как-то иначе смотрят на него. Взгляды их стали пронзительными и оценивающими.
– Мне кажется, вы крупный держатель акций Компании? – невинно спросил лорд Хайд.
– Мне посчастливилось купить небольшую долю в Компании, когда я вернулся с Востока в семидесятые годы, – скромно ответил Хэл, – и с тех пор время от времени, когда судьба была ко мне добра, я увеличивал свою долю.
Чайлдс взмахом руки отмел это скромное заявление.
– Весь мир знает о великолепных достижениях вашего отца и успехах ваших кораблей в войне с голландцами и после, о том, какие трофеи вы захватили и какую выгоду принесла вам торговля с островами Пряностей и с восточным побережьем Африканского континента. – Он повернулся к канцлеру. – Сэр Генри контролирует четыре с половиной процента акций Компании. Это не считая приданого Элис Гренвилл, недавно вышедшей замуж за его старшего сына, – сухо закончил он.
Хайд мысленно подсчитал величину всего состояния, и результат произвел на него впечатление.
– Вы проявили себя храбрым и благоразумным капитаном дальнего плавания, – заметил он. – И проницательным вкладчиком. И заслуженно пожинаете достойные плоды.
Он окинул Хэла пронзительным взглядом, и Кортни понял, что разговор приближается к истинной цели.
– Более того, ваши личные интересы тесно увязаны с нашими, – спокойно продолжал канцлер, потирая стриженую голову, так что жесткие волосы шуршали под пальцами. – Мы все держатели акций Компании, и самый крупный – государство. Поэтому последние новости из Восточной Индии затрагивают нас самым чувствительным образом.
Хэл ощутил в груди неожиданный холодок ужаса. Он выпрямился в кресле и напряженно произнес:
– Простите, милорд, но я только сегодня утром приехал в Лондон и ничего еще не слышал.
– Две недели назад в док Компании вошел ее корабль «Йомен из Йорка». Шестьдесят два дня назад он отбыл из Бомбея с грузом хлопка и кошенили, а также с донесением генерала Ангиера, губернатора колонии. – Чайлдс нахмурился и покачал головой – ему не хотелось продолжать. – Мы потеряли два корабля – «Минотавр» и «Родник Альбиона».
Хэл откинулся в кресле, словно его ударили по голове.
– Но ведь эти два корабля – гордость нашего флота! – воскликнул он.
Поверить в это было почти невозможно! Корабли Компании, величественные и прекрасные, были повелителями океанов; они строились не только для перевозки грузов, но и для поддержания престижа процветающей компании, которая владела ими, и английской короны, под чьим флагом они ходили.
– Крушение? – высказал догадку Хэл. Такая потеря способна потрясти даже могущественную Компанию. Два таких судна вместе с грузом стоят несколько сотен тысяч фунтов. – Так они затонули? – настаивал Хэл. – Мыс Игольный? Рифы у побережья Маскаренских островов?
– Они не затонули, – зловеще ответил Чайлдс.
– Но что тогда?
– Пираты, – сказал Чайлдс.
– Вы уверены? Откуда вы знаете?
Корабли Компании быстроходны и хорошо вооружены именно на такой случай. Чтобы захватить их, нужные военные суда. Когда новость распространится, акции Компании упадут в цене. Собственный вклад уменьшится на тысячи, десятки тысяч фунтов.
– Корабли опаздывали с прибытием на несколько месяцев, и у нас не было о них никаких известий. Но тут объявился один моряк с «Минотавра». Он почти сорок дней провел в море, цепляясь за какой-то обломок, пил дождевую воду и ел сырую рыбу, какую удавалось поймать, пока его не выбросило на дикий африканский берег. Парень шел несколько недель и наконец добрался до португальского поселка у Лобито. Здесь ему удалось попасть на корабль, идущий в Бомбей. Он рассказал свою историю губернатору Ангиеру, и тот отправил этого моряка вместе со своим донесением на борту «Йомена из Йорка».
– Где он сейчас? – спросил Хэл. – Вы с ним говорили? Ему можно верить?
Чайлдс поднял руку, прерывая поток вопросов.
– Он в безопасном месте, о нем хорошо заботятся, но мы ведь не хотим, чтобы о нем судачили на улицах Лондона и в кофейнях.
Хэл кивнул: разумно.
– Да, я долго с ним разговаривал. Он кажется разумным парнем, крепким и смекалистым, и я думаю, что он не врет.
– Что, по его словам, случилось?
– Вкратце вот что. «Минотавр» встретил терпящую бедствие маленькую дау с острова Мадагаскар и, прежде чем дау затонула, снял с нее команду, двенадцать человек. Но ночью во время средней вахты спасенные моряки захватили палубу. Они прятали под одеждой оружие и перерезали глотки вахтенным офицерам. Конечно, экипажу «Минотавра» было бы нетрудно справиться с такой горсткой разбойников, но почти сразу из темноты показался целый флот лодок, очевидно, получив сигнал. Пираты, оказавшиеся на борту, сумели помешать экипажу пустить в ход пушки и вообще защищаться. А потом стало слишком поздно.
– Как этому человеку удалось спастись?
– Большинство моряков с «Минотавра» пираты убили, но этот человек, его зовут Уилсон, сумел убедить главаря, что вступит в его банду и покажет, где еще можно разжиться добычей. Уилсон использовал первую же возможность бежать и выбрался в море через орудийный порт, прихватив с собой пустой бочонок.
Чайлдс раскрыл серебряную шкатулку и извлек из нее длинный коричневый предмет, похожий на кусок высушенной древесной коры.
– Свернутый табак, – объяснил он. – Испанский, из их американских колоний. Они называют такие штуки сигарами. Мне они нравятся больше трубки. Хотите попробовать? Давайте, я подготовлю.
Он засуетился, срезая с конца сигары темный кусочек.
Хэл взял сигару и подозрительно принюхался. Запах оказался удивительно приятным. Хэл последовал примеру Чайлдса и прикурил от горящего бумажного жгута, который протянул ему лорд, осторожно вдохнул и обнаружил, что вкус хорош. Лучше всякой трубки.
Оба его собеседника тоже увлеченно пыхтели сигарами, и это позволило Хэлу обдумать возникшую проблему.
– Вы сказали, что потеряны два корабля, – произнес он наконец.
– Да, – подтвердил Чайлдс. – «Родник Альбиона» был на две недели раньше захвачен теми же головорезами.
– Откуда вы знаете?
– Капитан пиратов похвастал этим перед Уилсоном.
После очередной долгой паузы Хэл осведомился:
– Что вы намерены предпринять, милорд?
Сердце его забилось чаще – он заметил, как его сотрапезники переглянулись, и начал понимать, зачем его пригласили на этот ужин в узком кругу.
Чайлдс тыльной стороной ладони вытер жир с губ и щек и заговорщически подмигнул Хэлу.
– Мы собираемся послать кое-кого разобраться с этим пиратом Джангири. Так зовут этого мошенника.
– И кого же? – спросил Хэл, уже зная ответ.
– Вас, конечно.
– Но, милорд, я теперь фермер и деревенский помещик.
– Всего несколько лет, – вмешался Хайд. – А до того были одним из самых выдающихся и успешных капитанов в южных и восточных океанах.
Хэл смолчал. Это, конечно, была правда.
Эти двое знают о нем все. Они способны рассказать о каждом его плавании, а в документах Хайда есть сведения о всех доходах, поступивших в Казначейство от Хэла.
– Милорды, у меня семья, мне нужно заботиться о четырех сыновьях, и нет женщины, которая разделила бы со мной эти заботы.
– Да, я в курсе, почему вы отказались от моря, Кортни, и примите самые искренние соболезнования в связи со смертью вашей жены. Но, с другой стороны, даже самый младший ваш сын теперь в том возрасте, в каком вы сами впервые вышли в море. Нет причин, почему бы вам не найти на своем корабле место для всех ваших сыновей.
И это тоже была правда.
Очевидно, Чайлдс спланировал разговор, уделяя внимание мельчайшим подробностям, но Хэл не собирался уступать легко.
– Я не могу оставить управление имением Хай-Уэлд. Иначе я скоро стану нищим.
– Дражайший сэр Генри, – улыбнулся Хайд, – мой собственный сын учился в Королевском колледже с вашим Уильямом. Они по-прежнему близкие друзья и часто переписываются. Сын мне сообщил, что управление поместьем почти полностью перешло в руки молодого Уильяма и что вы свое время проводите время на охоте, пускаете соколов, читаете и встречаетесь со старыми корабельными товарищами.
Хэл гневно вспыхнул. Что же думает Уильям о его способности руководить имением и оловянными шахтами?
– Если с этим молодчиком – Джангири – не справиться, мы все пойдем по миру, – добавил Чайлдс. – Вы самый подходящий человек для этой работы, и мы все в этом не сомневаемся.
– Борьба с пиратами – задача королевского флота, – упрямо возразил Хэл.
– Это верно, – произнес Хайд. – Но к концу этого года мы начнем войну с Францией, и у королевского флота появятся куда более важные и близкие задачи. Пройдет несколько лет, прежде чем Адмиралтейство сможет обратить внимание на далекие моря, а мы так долго ждать не можем. В распоряжении Джангири уже есть два мощных корабля. Кто поручится, что через год-другой он не станет настолько силен, что сможет напасть на Бомбей или побережье Карнатику? [7]7
Побережье Южной Индии.
[Закрыть]Если это ему удастся, ваша доля в Компании обесценится.
Хэл тревожно поерзал и принялся вертеть в пальцах ножку бокала. В глубине души все месяцы скуки и бездействия он ждал именно этого. Кровь его кипела, мысли метались от одной идеи к другой, как нектарница перелетает с цветка на цветок в поисках амброзии.
– У меня нет корабля, – произнес он наконец. Вернувшись в Девон, он продал «Золотой куст», который износился – корпус наполовину источили морские черви. – Мне понадобится не менее сильный корабль, чем «Минотавр» или «Родник Альбиона».
– Могу предложить вам эскадру из двух отличных судов, – легко согласился Чайлдс. – Вашим флагманом будет «Серафим», лучший корабль из построенных Компанией. Тридцать шесть пушек, стремительный, как чайка. Его как раз сегодня готовятся спустить на воду на Дертфордской верфи. Корабль будет готов выйти в море спустя месяц.
– А второй? – спросил Хэл.
– «Йомен из Йорка», тот самый, что привез из Бомбея этого парня, Уилсона. К концу недели он будет переоснащен и готов к отплытию. Тоже тридцать шесть пушек. Капитан Эдвард Андерсон, отличный моряк.
– Я хорошо его знаю, – кивнул Хэл. – Но какие у меня будут полномочия? – Он намеревался еще немного поартачиться.
– Завтра к полудню, – пообещал Хайд, – я доставлю вам лицензию, собственноручно подписанную его величеством и дающую вам право искать, уничтожать или захватывать любые суда и имущество, принадлежащие пиратам.
– Условия дележа добычи?
Теперь все внимание собеседников было обращено на Хэла.
– Треть короне, треть Ост-Индской компании и треть вам и вашему экипажу, – предложил Хайд.
– Если я соглашусь – а я этого не обещаю, – моя доля и доля моих людей – половина.
– Значит, это правда. – Хайд откровенно расстроился. – С вами трудно договориться. Хорошо, мы обсудим это, когда вы получите лицензию.
– И разрешение на протяжении всего плавания вести собственную торговлю.
В основе политики Компании лежал, в частности, запрет капитанам кораблей вести собственную торговлю, потому что это могло вызвать конфликт интересов. Лицо Чайлдса потемнело, щеки гневно затряслись.
– Не могу согласиться ни при каких обстоятельствах. Это создаст опасный прецедент.
И тут он понял, что Хэл расставил ловушку, а он попал в нее.
– Хорошо, – спокойно сказал Хэл, – я отказываюсь от права на торговлю, если вы предоставите мне половину премиальных.
Чайлдс сглотнул и едва не поперхнулся от такой наглости, но Хайд мрачно улыбнулся.
– Он вас поймал, Николас. Одно из двух… так что же это будет? Призовые деньги или право торговли?
Чайлдс напряженно размышлял. Призовые деньги могут превысить любую прибыль, которую может получить на африканском и азиатском берегах самый изобретательный и находчивый моряк, но право торговли священно и принадлежит только Компании.
– Хорошо. – Он наконец принял решение. – Половина добычи, но никакой торговли.
Хэл нахмурился, но на самом деле он был доволен. Кивнул он с деланной неохотой.
– Мне нужна неделя на размышления.
– Недели у вас нет, – возразил Хайд. – Ответ нам нужен сегодня вечером. Его величество ждет моего ответа на аудиенции завтра поутру.
– Мне нужно очень многое обдумать, прежде чем взяться за это поручение. – Хэл откинулся в кресле и сложил руки в знак окончательности своего решения. Затянув с согласием еще немного, он сможет выторговать еще какие-нибудь преимущества.
– Генри Кортни, барон Дартмут, – произнес Хайд. – Как вам понравится такой титул?
Хэл развел руками и подался вперед; он был так поражен, что позволил удивлению проявиться на лице. Титул пэра! Он никогда не позволял себе даже думать о таком. Но это было одно из того немногого в мире, чего ему не хватало.
– Вы смеетесь надо мной, сэр? Пожалуйста, объяснитесь.
– Немедленно примите предлагаемое нами поручение, и я дам вам торжественное обещание, что, если вы привезете голову пирата Джангири в бочонке с рассолом, титул ваш. Что скажете, сэр?
Хэл улыбнулся. Он не дворянин, хотя человек богатый и влиятельный; следующий шаг наверх принесет ему место в палате лордов.
– Это с вами нелегко договориться, милорд. Не могу долее противиться вашим уговорам и своему долгу. – Он поднял бокал, и остальные последовали его примеру. – Попутного ветра и доброй охоты! – провозгласил он тост.
– Блеск золота и славы! – подхватил Хайд, и они осушили свои бокалы.
А когда поставили их, Хайд промокнул губы салфеткой и спросил:
– Вы ведь еще не представлены ко двору, сэр? – Когда Хэл отрицательно покачал головой, Хайд продолжил: – Коль скоро вам предстоит когда-нибудь стать пэром королевства, вы еще до отъезда должны побывать при дворе. В ближайшую пятницу, в два часа пополудни, в Сент-Джеймсском дворце. Король дает прием перед своим отплытием в Ирландию и началом кампании против своего тестя. Я пришлю к вам своего человека, чтобы он провел вас во дворец.
Уилфрид Уилсон удивил Хэла. С таким именем он ожидал увидеть рослого английского матроса с йоркширским или сомерсетским акцентом. По просьбе Хэла Чайлдс освободил Уилсона оттуда, где его содержали, и послал в гостиницу к Хэлу. И вот теперь моряк стоял посреди гостиной и мял шапку в тонких смуглых руках.
– Ты англичанин? – спросил Хэл.
Уилсон с достоинством коснулся густых волос, падающих ему на лоб.
– Мой отец родился в Бристоле, капитан.
– А мать – нет? – высказал предположение Хэл.
– Она была индианкой из царства Моголов и мусульманкой, сэр.
Уилсон еще смуглее Уильяма и такой же красивый.
– Значит, ты умеешь говорить на ее языке, Уилсон?
– Да, сэр, и пишу на нем. Моя мать была высокого происхождения, прошу прощения, сэр.
– Значит, ты умеешь писать и по-английски?
Хэлу моряк нравился. Если рассказ о бегстве от Джангири правдив, значит, Уилсон изобретателен и умен в придачу.
– Да, сэр.
Хэл удивился. Среди моряков редко встречаются грамотные. Он задумчиво разглядывал Уилсона.
– Говоришь на других языках?
– Только на арабском.
Уилсон небрежно пожал плечами.
– Все лучше и лучше. – Хэл улыбнулся и перешел на арабский, чтобы проверить его. Этому языку его научила первая жена, Юдифь, и за долгие годы, проведенные у берегов Африки и Аравии, он усовершенствовал свое владение языком.
– Где научился?
С отвычки гортанные звуки арабского языка давались с трудом.
– Я много лет плавал матросом с экипажем, который в основном состоял из арабов.
Уилсон говорил на арабском бегло и легко.
– Твоя должность на «Минотавре»?
– Мичман, сэр.
Хэл обрадовался. Чтобы стать мичманом в таком возрасте, парень действительно должен быть умен. «Мне он нужен», – решил Хэл.
– Расскажи-ка мне все о захвате «Минотавра». А главное, расскажи все, что можешь, о Джангири.
– Прошу прощения, капитан, но на это потребуется время.
– В нашем распоряжении весь день, Уилсон. – Он показал на скамью у дальней стены. – Садись там. – Видя, что Уилсон медлит, Хэл добавил: – Ты сам сказал, что на это потребуется время. Садись, парень, и рассказывай.
