Текст книги "Амундсен"

Автор книги: Тур Буманн-Ларсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)

Госпожа Густава Амундсен родила своему мужу-судовладельцу четырех здоровых и крепких сыновей. Она же добилась их переезда с продуваемого всеми ветрами архипелага в аристократический район за королевским дворцом – туда, где жили образованные люди. Увы, никто из трех старших сыновей не проявлял интереса не только к академической карьере, но вообще к теоретическим занятиям. Один за другим они покидали книжные залы, чтобы окунуться в практическую жизнь. Неужели никто из ее отпрысков не достигнет подлинных высот, где выбор не будет ограничен куплей-продажей и парусниками-пароходами? Под конец у дочери фогта Густавы Амундсен осталась последняя надежда.

И она возложила ее на Руала.

Глава 2
ПОЛЯРНЫЙ СТУДИОЗУС

Мать оказалась первым человеком, которого Руал Амундсен ввел в заблуждение.

Склонный к мечтаниям младший сын, то и дело искавший прибежища за высоким шкафом, не захотел разочаровывать мать, а потому обещал, когда настанет срок, исполнить ее заветное желание: поступить в университет для изучения медицины. Себе же он дал другое обещание. «Держа это в тайне, так как я никогда не осмелился бы высказать своей матери намерений, которых, я знал, она ни за что бы не одобрила, – я решил сделаться полярным исследователем».

Эта цитата заимствована из мемуарной книги Руала Амундсена «Моя жизнь», к которой мы поневоле будем обращаться еще не раз. Эта книга, вроде бы довольно лаконичная и сдержанная, на поверку оказывается одной из самых откровенных автобиографий в мире. Руал Амундсен закончил ее за полгода до смерти, и чуть позже мы более подробно остановимся на этих воспоминаниях. Теперь же скажем лишь, что, несмотря на очевидные умолчания, автобиография Амундсена является главным источником сведений о его юности и принятых тогда решениях [5]5
  Советское издание книги «Моя жизнь» (Л., 1937) завершает пятитомник собрания сочинений полярного исследователя, вышедший в издательстве Главсевморпути в 1936–1939 годах, переведенный на русский язык со значительными изъятиями и сокращениями первоначального норвежского текста.


[Закрыть].

«Как случилось, что я стал полярным исследователем? Случайного в этом ничего нет, так как с пятнадцатилетнего возраста все мои стремления сосредоточились на единой цели». Судя по воспоминаниям, Руал Амундсен с самого начала принял командование над своей жизнью на себя и столь безукоризненно выдерживал ее курс с колыбели до могилы, что можно подумать, им руководила высшая воля. «Все, чего я достиг в качестве полярного исследователя, является результатом обдуманной, добросовестной, тщательной подготовки всей моей жизни».

Тем не менее выясняется, что толчок к удачному развитию событий дала литература: «Когда мне было пятнадцать лет, в мои руки случайно попали книги английского полярного исследователя Джона Франклина, которые я проглотил с жгучим интересом [6]6
  Франклин был участником экспедиции Дж. Бьючена (Buchan) в должности командира брига «Трент», пытавшегося пройти из Атлантики в Тихий океан, но застрявшего во льдах у Шпицбергена в 1818 году. В 1819–1822 и 1825–1828 годах руководил экспедициями, действовавшими со стороны Гудзонова залива по рекам Коппермайн и Маккензи вплоть до Арктического побережья Северной Америки, включая западные окраины Канадского Арктического архипелага. Отправился на поиски Северо-Западного прохода на двух кораблях «Террор» и «Эребус» в 1845 году и вскоре с обоими экипажами пропал без вести. В последующие полвека на поиски последней экспедиции Франклина было послано более 50 экспедиций, проследивших по берегу и льду очертание побережья материка и ближайших островов, что считалось открытием Северо-Западного прохода. На этом историческом фоне заслугой Амундсена стало то, что он первым прошел Северо-Западный проход по морю от Атлантики до Берингова пролива.


[Закрыть]. Эти книги оказали решительное влияние на избранный мною впоследствии жизненный путь». Итак, через год после сошествия в гроб валерского судовладельца появляется британский адмирал, прославившийся поисками легендарного Северо-Западного прохода, и направляет жизнь мальчика по новому, совершенно определенному пути.

Мечтатель из-за шкафа обретает старшего товарища, который ведет его туда, куда он стремится и сам. В своей первой книге, «Северо-Западный проход. Плавание на судне „Йоа“. 1903–1907», Амундсен создаст идеализированный портрет сэра Джона: «Его умный твердый взор сияет добротой; у него для всех находится ласковое слово, а потому команда любит его. Матросы питают безграничную преданность к старому опытному исследователю полярных областей». Прежде чем погибнуть (а это произошло в 1847 году), адмирал Франклин во главе своего экипажа и своей флотилии не раз предпринимал героические, хотя и безуспешные попытки овладеть Северо-Западным проходом.

Почему норвежский мальчик избрал в качестве примера для подражания этого давно ушедшего из жизни человека с трагической судьбой? Выбор Фритьофа Нансена в подобном случае кажется более оправданным: его вдохновлял успешный исследователь Арктики, швед Адольф Эрик Норденшёльд, который в 1879 году первый прошел Северо-Восточным проходом [7]7
  До начала XX в. (а в норвежских источниках и позже) так назывался Северный морской путь.
  Северо-Восточный проход —историческое название морского пути вдоль берегов Евразии, принятое в западной литературе. В нашей стране официальное название действующей транспортной морской магистрали в акватории между портами Европейского Севера (Мурманск, Архангельск) и Дальнего Востока (Петропавловск, Владивосток) – Северный морской путь.


[Закрыть].

Амундсен сам объясняет, что вдохновился творчеством сэра Джона: «Описание возвращения одной из его экспедиций захватило меня, как ничто из читанного раньше. Франклин рассказывает, как ему с несколькими товарищами пришлось более трех недель бороться со льдами и бурями, причем их единственное питание состояло из нескольких костей, найденных на покинутой индейской стоянке, и в конце концов, прежде чем они добрались до самых первых форпостов цивилизации, им даже пришлось для поддержания жизни съесть собственную кожаную обувь.

Удивительно, что из всего рассказа больше всего приковало мое внимание именно описание этих лишений, испытанных Франклином и его спутниками. Во мне загорелось странное стремление претерпеть когда-нибудь такие же страдания. Быть может, во мне заговорил идеализм молодости, часто увлекающий на путь мученичества, он-то и заставлял меня видеть в самом себе крестоносца в области полярных исследований. Я тоже хотел пострадать за свое дело, – не в знойной пустыне на пути в Иерусалим, а на ледяном Севере, на пути к широкому познанию доселе неведомой великой пустыни.

Так или иначе, но описания путешествий Джона Франклина имели решающее влияние на мою будущность».

Иными словами, под конец жизни Руал Амундсен твердо заявляет, что толчком к его карьере послужили не размышления естественно-научного характера, а чисто литературные впечатления. Побудительным мотивом были не сами подвиги, а «описание» сэра Джона. Кроме того (и эта мысль будет красной нитью проходить через все последующие достижения Амундсена), его с самого начала привлекали не лавры победителя, а ореол мученика [8]8
  Если судить по книге «Моя жизнь», юный Руал первоначально был больше увлечен приключенческой стороной событий, их последующим восстановлением в ходе многочисленных спасательных экспедиций и связанным с ними преодолением трудностей в экстремальных условиях Арктики, что возбудило в нем юношеское желание испытать себя в полярных условиях, которое окончательно созрело на фоне ликования в стране по случаю успешного пересечения Гренландии Нансеном. Важно отметить, что результаты исследований в Арктике стали важным составным элементом духовной жизни Норвегии накануне распада шведско-норвежской унии.


[Закрыть].

В собственной книге о покорении Северо-Западного прохода, изданной двадцатью годами раньше автобиографии, Руал Амундсен относит свое знакомство с произведениями Франклина не к пятнадцатилетнему, а к восьми-девятилетнему возрасту, что означает два очень разных периода в жизни мальчика. И все же самое главное тут – подтверждение в обоих случаях роли английского адмирала как путеводителя будущего полярника.

Датировать следующий момент, ставший решающим для профессиональной карьеры Амундсена, куда проще. В «Северо-Западном проходе» ясно сказано: «30 мая 1889 года несомненно стало памятным днем в жизни многих молодых норвежцев, в том числе и в моей жизни. В этот день Фритьоф Нансен возвратился из своего похода через Гренландию». Эта дата оказалась существенной для душевного развития всего норвежского народа, ибо пробудила в нации викингов былую уверенность в себе. Или, выражаясь грубее: с этого дня норвежский народ охватила мания величия.

Вкратце речь идет о следующем. В 1888 году двадцатисемилетний сын юриста и зоолог Фритьоф Нансен высадился на восточном берегу южной Гренландии, откуда во главе пятерых своих спутников впервые в истории пересек ледниковый щит острова, провозгласив гордый девиз: «Западное побережье Гренландии или смерть». Эта экспедиция бедняков, совсем не получившая официальной поддержки, после ее триумфального завершения была воспринята как первый экспансионистский поход современных викингов. В посвященной этому путешествию объемистой книге «На лыжах через Гренландию» Фритьоф Нансен также подчеркивает национальный характер экспедиции. Сделав в походе ставку на лыжи, «самый норвежский из всех национальных видов спорта», он нашел чудодейственное средство, с помощью которого норвежцы могли добиваться выдающихся результатов в освоении Арктики. После этого лыжи становятся основой растущего самосознания Норвегии.

Интуитивно нация поняла, что случилось, когда солнечным майским днем в столичный фьорд вошел пароход, на борту которого находился высокий светловолосый викинг – Фритьоф Нансен. «Христиания никогда не переживала такого восторга и ликования, как в день возвращения гренландских первопроходцев. Казалось, в Норвегии никогда еще не происходило события, могущего сравниться с этим: Нансен и его товарищи вернулись на родину. Шестьдесят тысяч человек встречали их на набережной, пятьдесят тысяч провожали до гостиницы, десять тысяч проорали сто тысяч ура, а отставной полковник из Кампена доорался до того, что умер на месте». Это сообщение из газеты «Дагбладет» принадлежало перу ошеломленного и еще совершенно неизвестного писателя Кнута Гамсуна.

Так Норвегия встречала возвращение своего первого в современной истории полярного путешественника, за которым последовала череда других. Семнадцатилетний Руал Амундсен стоял в многочисленной толпе на тротуаре и видел проходившее мимо карнавальное шествие, в котором участвовали и корабль викингов, и лыжи, и чучело белого медведя. Триумфальная процессия Фритьофа Нансена по расцвеченной флагами столице произвела на юношу не меньшее впечатление, чем поедание англичанами сапог во время мучительного отступления под руководством Франклина. Оба побывали в полярных широтах, в этом белом, неизученном краю, в котором тебя ожидало одно из двух: триумф или трагедия.

***

В 1890 году, вскоре после довольно посредственной сдачи выпускных экзаменов в гимназии Отто Андерсена, Руал наконец-то покинул дом своего детства на Ураниенборгвейен. Главная надежда семьи, будущий медик, прихватив с собой няню Бетти, переехал еще ближе к королевскому дворцу, в дом номер шесть по Парквейен, где и завел собственное хозяйство.

В последующие три года юный барин вел двойную жизнь. Официально он считался студентом университета, который намерен специализироваться в области медицины. «Как все матери, гордящиеся успехами своих детей, матушка была убеждена, что я являюсь образцом прилежания, но, говоря по правде, я был хуже самого среднего студента». Лишь в 1893 году, опоздав на два года, Амундсен с наихудшим возможным результатом сдал так называемые «предварительные испытания» – обязательные зачеты по общеобразовательным дисциплинам, впоследствии замененные «подготовительными экзаменами». Как указывает немецкий биограф полярника, Детлеф Бреннеке, Амундсен так и не достиг в университете той ступени, на которой бы его зачислили студентом медицинского факультета, и тем более даже близко не подступил к изучению предметов, входящих в круг врачебной профессии.

Учеба в университете была лишь притворной жизнью, которую Руал изображал специально для матери. Отчасти он не хотел разочаровывать ее, отчасти ему не хватало мужества рассказать правду, но главная причина притворства заключалась в другом: нужно было поддерживать иллюзию такого существования, ради которого мать и дальше предоставляла бы в его распоряжение средства, а он мог бы продолжать свою подлинныезанятия, то есть готовить себя к полярным исследованиям.

На этой ранней стадии профессиональных приготовлений Руал Амундсен занимался в первую очередь закаливанием и спортом: спал зимой с открытыми окнами, делал физические упражнения и пользовался любой возможностью походить на лыжах в северных окрестностях города, в Нурмарке. Кроме того, он читал все попадавшееся под руку о подготовке исследовательских экспедиций. Наконец, Руал по-прежнему предавался мечтам, теперь уже в клубах табачного дыма, – иногда один, но часто в компании таких же очарованных Нансеном товарищей. Речь о настоящих походах пока не шла. Студенту не положено было отдаляться от колоннадных зданий вдоль Карл-Юхансгате.

Летом 1893 года Фритьоф Нансен отбыл из Христиании на только что построенном полярном судне «Фрам». Если пятью годами раньше Нансен пересек южную оконечность Гренландии, то теперь он, тридцатидвухлетний, задумал оставить у себя за плечами Северный Ледовитый океан. План Нансена был гениален – вероятно, он был самым необычным из всех, когда-либо представленных на рассмотрение ученого сообщества. Спроектированный самим полярником корабль должен был вмерзнуть в лед, чтобы течением его перенесло с востока на запад через Северный полюс. В Лондоне, на заседании Королевского географического общества, план был категорически отвергнут, но уверенный в себе норвежец не отступил. Помимо всего прочего, на этот раз его безоговорочно поддержал народ во главе с правительством и стортингом. Так что раскрывать тайны Полярного моря отправилась экспедиция, средства на которую были собраны исключительно в Норвегии. И «Фрам» вышел в плавание, бесстрашно держа курс на покорение Северного полюса и достижение свободы для Норвегии.

Ничто не мешает нам предположить, что в июньский день, когда Фритьоф Нансен с двенадцатью бравыми товарищами покидал норвежскую столицу, полярный студиозус Руал Амундсен ходил в гавань провожать их. Спустя две недели ему исполнился двадцать один год, он стал совершеннолетним и, по идее, мог сам распоряжаться своей жизнью. Он же продолжал сидеть в холостяцкой квартире на Парк-вейен, связанный своим обманом и материальной зависимостью от матери.

И вдруг случается безжалостное чудо. Осенью 1893 года мать внезапно заболевает воспалением легких и через каких-нибудь несколько дней – 9 сентября – умирает. Из сыновей в Христиании находится в это время один Руал, который очень тяжело переживает скоропостижную смерть.

Спустя пять лет он напишет об этой дате в дневнике, назвав ее самой печальной в своей жизни. «Не сомневайся, дорогая матушка, что я буду помнить о тебе до конца моих дней».

Таким образом, не сын, повзрослев, оторвался от матери, а мать через смерть оторвалась от сына. «Смерть избавила ее от неминуемого открытия, – говорит Руал Амундсен в автобиографической книге, – что мои честолюбие и интересы пошли совершенно в ином направлении, чем хотела она, и что я не сделал ничего для удовлетворения ее честолюбия и достижения цели, избранной ею. С огромным облегчением покинул я вскоре университет, чтобы всецело предаться осуществлению мечты моей жизни».

Долгая карьера исследователя дала Амундсену возможность увековечить память многих, в том числе женщин. Он давал названия кораблям и аэропланам, горам и фьордам. Удостаивал чести увидеть на карте свое имя жен меценатов, королев, даже дочь Фритьофа Нансена. Но Густаве Амундсен, его собственной матери, пришлось удовлетвориться золотой надписью на могильном камне. Она намечала сыну иные цели.

Отсутствие ее имени стало особенно заметным, когда Амундсен нарек гору в Антарктиде «вершиной Бетти» – в честь своей няни. Шведка по происхождению, Бетти Андерсон служила семейству Амундсен начиная с рождения старшего сына, Тонни, и, можно сказать, сопровождала нашего полярника всю его жизнь. Не забывать старых дев и верных слуг, брать на себя заботу о них было в духе лучших родовых традиций, и все же Бетти занимает в доме особое положение. Похоже, ей отведена роль второй матери. Это очень в характере Амундсена, что он отдал предпочтение не кровной матери, властно наметившей его жизненный путь, а ее заместительнице из прислуги.

В интервью, которое прославленная няня дала на старости лет, она сообщает собственную версию того, как Руал распростился с университетом. «Я не хотел перечить матушке, – сказал он, – но теперь, Бетти, я выкину все учебники». Не иначе как услужливая девушка и отнесла на помойку книги, ставшие ненужными хозяину.

***

После смерти матери в квартире позади дворца закипела деятельность. Распрощавшись с медицинским факультетом, Руал Амундсен хочет прежде всего получить врачебное свидетельство, подтверждающее его отменное здоровье. «Согласно проведенному обследованию, г-н Руал Амундсен не имеет телесных изъянов и обладает в целом хорошим здоровьем. Рост его составляет 180 см. Объем грудной клетки на выдохе – 87 см, на вдохе – 98 см». Вооруженный этими простыми сведениями, он наконец-то мог искать место в экспедиции, которая бы отправлялась на север, навстречу приключениям.

«Фрам» уже прошел полпути к своей первой зимовке, но ведь были и другие суда. Руал Амундсен приложил неимоверные усилия, в том числе через Королевское географическое общество в Лондоне, чтобы попасть в экспедицию англичанина Джексона – того самого, который спустя три года встретит на Земле Франца-Иосифа лыжников Нансена и Юхансена. К сожалению, в английскую экспедицию норвежца не взяли, и история лишилась символической встречи на Крайнем Севере Фритьофа Нансена и Руала Амундсена.

Пришлось будущему полярнику довольствоваться учебным походом по норвежским горам. До того как там проложили железную дорогу на Берген, плоскогорье Хардангервидда было настолько глухим местом, что зимой туда практически не ступала нога человека. Первым подвигом Фритьофа Нансена был как раз переход на лыжах через это плато в 1884 году. Неудивительно, что перед началом экскурсии юный Амундсен и два его товарища сходили в фотоателье и запечатлели себя в походной экипировке.

Этот лыжный поход, маршрут которого пролегал от озера Крёдерен до Могена на Хардангерском плоскогорье, с возвращением через известную своими лыжниками провинцию Телемарк, стал для Амундсена знакомством с зимним пейзажем, напоминавшим полярные края. Бесспорным предводителем похода был знаток лыж и журналист Лаурентиус Урдал, который мог наилучшим образом ввести будущего полярника в теорию и практику лыжного спорта.

Ближе к весне Руалу Амундсену удалось-таки попасть в арктические моря. Теперь его ближайшей задачей стало провести в плаваниях несколько лет, чтобы потом сдать экзамен на штурмана. Для этих целей его вполне устроило небольшое зверобойное судно «Магдалена», державшее путь к северным ледовым полям.

В конце мая 1894 года Руал отправляет из Исландии письмо, адресованное во Францию брату Леону: «Я чувствую себя замечательно и очень доволен плаванием в полярных водах, а промысел тюленей – занятие интересное и даже веселое, только бы их было побольше». К тому времени они уже добыли две тысячи тюленей, однако вышедшему в первое плавание матросу все кажется мало. Судно достигло 78° северной широты и теперь направляется к восточному берегу Гренландии. «Что касается жизни в Полярном море, она мне крайне по душе. Описывают ее обычно скверно, но, естественно, это преувеличение. Вся команда, от капитана до последнего матроса, лучшие мои друзья, а потому время бежит быстро».

До наступления осени полярный студиозус возвратился к Бетти, в уютную квартиру на западе столицы, и мог на досуге подвести итог своего самого поучительного семестра. Во-первых, он совершил зимний поход по горам и, во-вторых, заслужил прибавления к своему имени титула «путешественника по полярным морям».

8 ноября 1894 года Руал Амундсен садится за стол и пишет примечательное письмо «в Департамент внутренних дел, заведующему канцелярией г-ну Лёкену». Двадцатидвухлетний юноша («как путешественник по полярным морям») задает начальнику четыре конкретных вопроса о северных территориях: «1) Можно ли считать Шпицберген владением какой-либо страны? 2) Если нет, заинтересована ли Норвегия в получении прав на него? 3) Каким образом это возможно осуществить? 4) Выдвигало ли правительство предложения по этому поводу?»

Едва ли такие вопросы задает всякий мальчишка, вернувшийся из первого плавания. Нередко говорят о застенчивости юного Амундсена, однако сомнительно, чтобы она пустила в нем сколько-нибудь глубокие корни. Шпицберген вроде бы не имел особого значения, и все же его считали частью древней империи викингов (где он был известен под названием Свалбард [9]9
  Пример в использовании топонимики для политических целей, на что обращали свое внимание различные исследователи. Так, американец Р. Рамзай (1977) прямо утверждает, что «правительство Норвегии официально настаивало на том, что Свалбард – это Шпицберген, и приводило этот довод в качестве основательной причины на владение этим островом, ссылаясь на то, что первым его открыли скандинавы. Такое отождествление, мягко говоря, весьма сомнительно» (С. 173). Признаков пребывания викингов на архипелаге не найдено, в то время как доктор исторических наук В. Ф. Старков из Института археологии РАН обнаружил присутствие топонима «Свалбард» на старинных картах Гренландии.


[Закрыть]). И кто знает, как далеко на север простирается этот заполярный архипелаг?

Спустя месяц поступает ответ от заведующего «Первой канцелярией внутренних дел». Здесь необходимо оговориться, что в жившей под Бернадотами Норвегии не было службы иностранных дел, а потому даже вопросы зверобойного промысла в отдаленных краях и водах с неизвестной принадлежностью относились к ведению Департамента внутренних дел. «Я не обладаю сведениями, которые бы позволили мне решить вопрос о значимости для Норвегии обладания Шпицбергеном», – несколько туманно пишет заведующий. Впрочем, далее следует многообещающее приглашение: «Если бы Вы как полярный путешественник могли просветить меня касательно сего предмета, я бы с благодарностью принял Вас у себя в Департаменте».

Таким образом перед Амундсеном распахиваются двери в заветную канцелярию. Он, однако, еще не готов к покорению своей первой территории и достаточно умен, чтобы временно отступить, а посему признается г-ну начальнику в своей молодости: «Что касается моего опыта как полярного путешественника, он весьма невелик. Я также пока не могу высказаться в отношении Шпицбергена». Тем не менее он признается, что намерен весной поехать в Тромсё и наняться там на какое-нибудь судно, идущее промышлять в район Шпицбергена. «Тогда у меня будет возможность выспросить у бывалых людей их мнение. Осенью, по возвращении оттуда, я с радостью посещу Вас, господин заведующий, и доложу обо всем, что мне удастся разузнать».

Этот обмен записками по территориально-политическим вопросам весьма показателен в отношении честолюбивых планов молодого человека. Вроде бы неопытный юнец неплохо ориентируется в делах адмирала. Более того, его высказывания не напоминают фантазии зашкафного мечтателя. Он сообразил, что следует обратиться как в высшие государственные инстанции, так и к опыту «бывалых людей». Уже в период ученичества Руал Амундсен отдает себе отчет в целях: он хочет покорять новые земли.