Текст книги "Наши секреты (ЛП)"

Автор книги: Триша Ливер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

прощать ей годы едких замечаний и намеренной жестокости. Не считая семейных проблем, она сама

по себе была стервой и эгоисткой.

– Думаю, ты получила «пятерку» за тест по литературе, – сказала я со смехом. – Не

переживай, больше такого не случится. Я постараюсь в следующий раз сделать столько ошибок,

чтобы их хватило на твердую «тройку».

«В следующий раз», – пробормотала я себе под нос. Это три слова показались чужими и

далекими. Я была так сосредоточена на одном дне, одном часе, одной минуте существования в

качестве Мэдди, что позабыла о самом простом – о том, что мне и завтра придется встать с постели и

снова оказаться в школе, у всех на виду.

Я замерла, качая головой от отвращения к тому, что сама же сделала. Я почти слышала, как

Мэдди меня упрекает, говорит о том, что, если я захочу, то смогу стать такой же милой и популярной

как она. Но я пытаюсь возразить ей, напоминаю ей, что это она у нас всегда была красоткой.

71

LOVEINBOOKS

Я подумала о том дне, когда мы впервые из-за этого поругались. Это случилось в первый год

в старшей школе. Ссора продолжалась три дня, пока мама, наконец, не вмешалась, и не сказала, что

либо мы прекращаем, либо она забирает на неделю наши телефоны.

Папа отозвал меня в сторону в субботу после обеда. Усадил меня в своей студии и достал

портмоне. Он показал мне фотографии, которые собирал в течение нескольких лет. Это были те

постановочные школьные фото, с фальшивой осенней листвой или синим фоном позади. У папы

было по одной фотографии на каждый наш школьный год.

Я проглядела эти фотографии, застонав над одной – у меня там была четко видна дырка от

двух выпавших зубов, а потом бросила кошелек обратно отцу, не понимая, что могут изменить

десять запечатленных на фото школьных лет.

Папа положил кошелек на стол рядом с ключами и попросил меня подумать над тем, что

сказала Мэдди, и как она это сказала. Я раздумывала всего долю секунды, а потом ушла из комнаты,

поклявшись вечно ненавидеть сестру.

– Я – идиотка. Мы же идентичные близнецы, – я прошептала эти слова, только сейчас

понимая, что Мэдди и папа пытались сказать. – Я скучаю по тебе. Знаю, мы уже давно не близки, но

мы могли бы постараться. Я не могу представить себе, чтобы у нас не получилось.

Я подняла кусок мертвого дерна и принялась выдергивать из него еще живые травинки.

Когда с одним куском было покончено, я взялась за другой.

– Мама ушла в себя, а папа считает, что мне надо повидаться с психиатром. И Алекс тоже.

Я словно снова услышала ее милый голос, спрашивающий меня о том, а чего я ожидала.

Пару раз, когда я приходила к Мэдди посоветоваться, она делала это – закатывала глаза и говорила

мне разуть глаза и посмотреть, просто перестать раздумывать и посмотреть, как действуют другие

люди, и потом попытаться вести себя так же.

– Мама забрала мои рисунки. Она даже попыталась поместить в рамку один из них – тот

ужасный, который я забраковала для школы искусств.

Я вспомнила мамины слезы, вспомнила такое явное страдание, затуманившее ее взгляд. Я

сделаю это. Я буду пытаться изо всех сил, и я сделаю это для нее.

– Папа много работает, – продолжила я. – Они оба думают, что нам всем надо собраться и

поговорить, – замолчав, я обвела рукой вокруг того места на сырой земле, где сидела. Взгляд

остановился на высеченном имени – моем имени на граните, – обо всем этом.

Ее слова эхом отдались в моей голове, и в них были горечь и правда.

– И дай-ка подумать, Элла. Ты не хочешь об этом говорить. Ты хочешь уткнуться в свой

скетч и забыть, что случилось.

– Ты права.

Разговор не заставит все случившееся кануть в прошлое, не вернет Мэдди. Он только

обострит боль.

Я потянулась вперед, коснувшись рукой холодного твердого могильного камня.

– Я не хочу вспоминать, – сказала я, и слезы наполнили глаза. – Я хочу все изменить. Я хочу

вернуть тебя назад.

– Ты говорила с кем-нибудь об этом? С тех пор, как ты очнулась в госпитале, ты с кем-то об

этом разговаривала?

Мой мир замер при звуке его голоса. Все застыло, пока я отчаянно пыталась выдавить из

себя ложь, в которой погрязла.

– Джош, это не…

– Нет, – сказал он, жестом останавливая меня. – Не говори мне, что я ошибаюсь, и что я не

знаю, кого вижу перед собой.

Я покачала головой, не зная, что сказать.

– Я не могу. Не с тобой.

– Не сможешь ни с кем, если все останется так же, как сейчас.

Джош отступил на шаг и достал из кармана смятый лист бумаги. Его взгляд не отрывался от

меня, будто давал мне последний шанс сказать, что он ошибается. Он пробормотал что-то себе под

нос, но я молчала, и тогда Джош просто бросил бумажку на землю и пошел прочь.

72

LOVEINBOOKS

25

Бумага была смята – словно когда-то была скатана в шарик, а потом расправлена и

заботливо разглажена. Это был лист из блокнота, тонкий, разлинованный голубыми полосками, с

неровным краем в том месте, где был вырван.

Я аккуратно развернула и расправила листок, положив его на гранит. Сырость начала

просачиваться сквозь бумагу, заворачивая края и покрывая пятнами середину. Но рисунок не должен

был быть идеальным, чтобы я его узнала. Это был небрежный набросок, один из тех, что я рисовала,

наверное, тысячу раз. Я не помнила, когда нарисовала именно этот, но видела контуры, мягкие

изгибы, затемненные кончики штрихов. Это был один из моих рисунков, точно.

Откуда Джош его взял и почему он носил его с собой? Дома у меня было штук пятьдесят

подобных набросков, и все – лучше этого. Но почему он хранил именно его?

– Мэдди? – Я развернулась на звук папиного голоса. – Все в порядке?

Было бы честно сказать «нет», но я пожала плечами.

– Все нормально. Что ты здесь делаешь?

– Ищу тебя. Я сначала заехал к Алексу, подумал, что ты могла быть у него.

– Нет, – сказала я. К Алексу я пошла бы в последнюю очередь. Отчасти он и был причиной

моего побега из школы – я не знала, как вести себя с ним, и была в ужасе оттого, что могу все

испортить.

– Я видел Джоша по пути сюда, – продолжил папа. – Знаешь, он ведь тоже ходит сюда

каждый день. Как и я.

Я кивнула, не зная, не находя слов. Знала, папа заезжает сюда каждый день по дороге с

работы. Но Джош… хотя я не была совсем уж удивлена.

До катастрофы я и мысли не допускала о том, чтобы соврать папе. А теперь все, что он от

меня слышал, было ложью. Да и не только он – все остальные тоже.

– Джош хотел поговорить с Эллой, – сказала я полуправду.

– Ты поэтому здесь? Хотела поговорить с сестрой?

– Да.

– Я надеялся, что ты со мной поговоришь, – сказал он, – но ты убежала, не дав мне и рта

раскрыть.

– Потому что не о чем говорить, пап.

Типично для него: папа просто кивнул и сменил тему, зайдя с другого угла.

– В школе все хорошо?

– Да. Мне просто стало нехорошо, и я пошла домой. – Он знал, что это ложь. Я ведь сама

говорила прошлым вечером, что чувствую себя достаточно хорошо, чтобы вернуться в школу, а

родители возражали. Они хотели подождать еще несколько дней, посоветоваться со специалистом,

прежде чем дать добро.

– Мама беспокоилась о тебе. Я о тебе беспокоился.

– Я в порядке, пап, честное слово. Но я пока не хочу об этом говорить.

– Ты хотя бы с Алексом разговариваешь на эту тему?

Алекс перестал расспрашивать меня об аварии уже в первый мой день дома. Еще в больнице,

стоило ему об этом заговорить, я или замыкалась в себе, или начинала плакать. Так что, когда я

вернулась домой, он решил не расспрашивать – так безопаснее.

– Ну, вроде бы, да.

Мы стояли там, не зная, как разбить повисшую между нами тяжелую тишину. Дождь

затихал, редкие капли пятнами расплывались по бумаге. Я опустила взгляд на рисунок.

– Что там у тебя? – Папа протянул руку.

Я подала ему листок и смотрела, как он изучает его взглядом. Аккуратно сложив его, он

вернул мне рисунок. Взгляд его устремился к могильному камню позади нас.

– Она любила рисовать, – сказал папа. – Кажется, он научилась рисовать раньше, чем

держать вилку.

73

LOVEINBOOKS

Он хмыкнул. Я не слышала этого звука уже несколько недель. Губы растянулись в улыбке

при воспоминании о том, как я однажды в детстве разрисовала стену в его офисе разноцветными

карандашами из «Крайолы»12.

– Я скучаю по ней.

Это были первые честные слова, которые я сказала ему с тех пор, как очнулась. Я скучала по

спорам из-за очереди в душ по утрам, по запаху жидкости для снятия лака в ванной. Я хотела

услышать, как она зовет меня завтракать и поддразнивает меня, когда я пытаюсь в очередной раз

объяснить маме, почему не хочу идти на выпускной бал.

И я скучала по себе – по Элле. Я хотела снова усесться на ланче рядом с Джошем, смеясь

про себя над попытками Ким привлечь его внимание. Я скучала по нашим субботним

киномарафонам и его смскам с жалобами на Ким.

– Я тоже по ней скучаю. Больше чем ты думаешь.

Последние слова папа прошептал. Кажется, он и не думал произносить их вслух, но вот они

прозвучали и заставили меня буквально застыть. Прежде чем я справилась с собой, слова сорвались с

губ:

– А чего больше всего тебе не хватает?

Он отступил на шаг, лицо побледнело.

– Я не осуждаю тебя, Мэдди. Никто не осуждает. Пожалуйста, не думай…

– Я и не думаю, – перебила я. – Я просто пытаюсь понять ее. Элла, ну… Ты знаешь, что

люди о ней говорили. Какая она была на самом деле.

– Тихая, – тут же сказал папа. – Красивая и тихая, и невероятно талантливая, но ты ведь это

знаешь, правда?

Я хотела спросить, что именно он имеет в виду, но, к счастью, не успела. Он продолжил,

прежде чем я раскрыла рот:

– Она была твоей близняшкой, Мэдди. Я помню вас совсем малышками. Вы были

неразлучны. Даже требовали, чтобы вам разрешили спать вместе в одной комнате, на одной кровати.

Ты наверняка знала ее лучше, чем кто-либо другой.

– Не совсем так…

Папа качнул головой. Конечно, он знал, что в последние годы мы стали не так близки. Все

наши знакомые были в курсе.

– Она оставалась все той же Эллой, что и раньше.

– Может быть, – сказала я, надеясь, что это было правдой, что там, под тонной лжи, все еще

оставалась настоящая я.

Я теребила край листочка, неосознанно отрывая от него клочки и бросая на землю.

– Пап, у тебя бывало, что ты ошибался и делал что-то, чего не собирался делать… но этого

было уже не вернуть?

– Конечно. У всех бывает такое, но ты не можешь изменить прошлое, Мэдди. Ты не можешь

изменить того, что уже произошло.

Папа притянул меня к себе, и я поняла, что он думает о катастрофе – и о том, что я наконец-

то с ним на эту тему заговорила.

– Ты не можешь вернуться в прошлое. Ты должна попытаться принять это и жить дальше.

Мы все должны.

Его объятье стало крепче, как будто бы он пытался таким образом заставить меня поверить.

Простить себя. Идти дальше.

Я отстранилась. Я не хотела себя прощать.

– Если ты хочешь узнать больше о своей сестре, начни с Джоша. Он был ее лучшим другом.

Он проводил с ней больше времени, чем любой из нас.

– Да, наверное.

– Иди же. – Папа подтолкнул меня в сторону дороги. – Иди, поговори с ним. Ему больно так

же, как и тебе.

12 Прим. пер .: бренд художественных изделий, принадлежащий компании «Crayola LLC», основанной в 1885

году под именем Binney & Smith.

74

LOVEINBOOKS

26

На подъездной дорожке ногой я очертила круг. Асфальт на мгновение выглянул из-под

воды, но дождь тут же залил его, и вот я снова и снова пытаюсь нарисовать этот круг. Уже двадцать

минут я стояла на подъездной дорожке возле дома Джоша, пытаясь собраться с силами и, наконец,

постучать, но пока не смогла.

– Хватит быть курицей, Элла, это же просто Джош.

Вдохнув наполненный туманом воздух, я приказала ногам сдвинуться с места, заставляя их

сделать эти последние несколько шагов до передней двери.

Яркий фонарь на крыльце, реагирующий на движение, тут же вспыхнул, оповещая о моем

прибытии тех, кто находился сейчас в гостиной. Я не смогу даже извиниться перед Джошем без

свидетелей.

Миссис Уильямс открыла дверь в тот момент, когда я собралась нажать на кнопку звонка.

– Эл…

Она умолкла на полуслове и отступила на шаг, хватаясь за дверную ручку в поисках опоры.

Краска сползла с ее лица. Но я не могла бы осудить ее за эту ошибку.

Дождь смыл макияж, волосы сбились в мокрые пряди вокруг лица. Я выглядела в тот

момент похожей… на себя.

Я должна была сказать что-нибудь, поправить миссис Уильямс или просто пройти мимо, но

я не смогла. Просто стояла там: ноги словно прилипли к крыльцу, а в голове – пустота.

– Мэдди?

Не знаю, что именно она имела в виду: чего я хочу, или Мэдди ли я на самом деле, но я

выбрала первое.

– Здравствуйте, миссис Уильямс. Джош дома?

Отступив на шаг, она махнула рукой – заходи.

– Он наверху. Я позову его.

– Нет. – Последнее, что мне было бы нужно – зрители. – Я поднимусь.

Я двинулась к лестнице, забыв, что Мэдди никогда здесь не была. Она подвозила меня сюда

пару раз. Стояла у обочины и сигналила, пока я не возвращалась, но ни разу не подходила к дому.

Она не могла знать, где находится комната Джоша, и уж тем более, не побежала бы к лестнице как у

себя дома.

– Э… какая комната?

– Последняя справа. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я его позвала?

Я потрясла головой и снова шагнула вперед.

– Мэдди? – голос миссис Уильямс заставил меня замереть на месте. Я повернулась, взгляд

метнулся к двери, потом остановился на ней.

Еще было время уйти, время покинуть дом через эту дверь и продолжить свою игру.

– Мне жаль творю сестру, – наконец, сказала она.

– Мне тоже, – и это было совсем слабое и грустное «мне тоже».

Коридор наверху был пуст и темен – за исключением узкой полоски света, просачивающейся

из-под двери Джоша. Я знала, где находятся выключатели, – слева от меня, три штуки, а средний –

диммер. Я не стала нажимать, мне не был нужен свет. Я словно была дома. Я могла бы пройти по

коридору с закрытыми глазами.

Я прошла по темному холлу, точно зная, сколько шагов сделать, в какую дверь постучать.

– Открыто! – крикнул он.

Я медленно повернула медную ручку. Часть меня уже знала, что я пожалею об этом – о том,

что признаю ложь, в которой собираюсь жить до конца дней. Другая часть меня, та часть, которая

направляла меня на пути сюда, знала, что Джош заслуживал объяснения.

Я приоткрыла дверь – самую чуточку, чтобы только можно было проскользнуть внутрь, –

все еще колеблясь между желанием войти и убежать. Он сидел на полу, скрестив ноги, тетрадь по

истории лежала перед ним.

Я покачала головой, чувствуя отвращение к самой себе. Сколько вечеров я провела, сидя на

этом полу, корпя над тетрадью по физике или латинским переводом. Это был тот самый Джош,

75

LOVEINBOOKS

которого я всегда знала, тот Джош, к которому я всегда могла прийти с любой, самой глупой

проблемой.

Он оторвал взгляд от тетрадок, выражение лица стало настороженным.

– Привет, Элла.

Я слышала, как он произносит мое имя, наверное, тысячу раз. Как выкрикивает его во время

нашей последней ссоры по поводу того, какой инди-фильм мы будем смотреть на октябрьской

встрече клуба аниме. Как шепчет его, пытаясь привлечь внимание на уроке на следующий день –

чтобы извиниться. Но никогда раньше он не звучал такой… констатацией.

– Что я наделала? – Как только эти слова сорвались с моих губ, слезы, с которыми я

сражалась, полились из глаз, и тело затряслось от рыданий.

Он поднялся, закрыл дверь и обнял меня. Я не сопротивлялась, когда он притянул мою

голову к своей груди. Не осталось ни сил, ни желания лгать человеку, который меня по-настоящему

знает.

Уверенное ритмичное биение его сердца звучало под моей щекой. Руки Джоша гладили меня

по спине. Его щека согревала мою макушку, убаюкивающий звук голоса был умиротворяющим,

идеальным.

Впервые с момента аварии я почувствовала себя в безопасности и в тепле, и мне захотелось

остаться здесь, в его руках, навечно.

Казалось, прошли часы, пока мои рыдания превратились во всхлипы. Я чувствовала, как

дрожит его рука на спине, но не поднимала головы, чтобы посмотреть, плачет он или нет. Я не

хотела знать.

– Ты вымокла до нитки, – сказал он, проводя руками по своей тоже теперь мокрой толстовке.

– Что? – удивление и растерянность смешались во мне. Я только что призналась ему, что

притворилась мертвой и живу жизнью своей сестры, а единственное, что он смог сейчас сказать –

что я промокла?

Я уставилась на свои туфли. Они размякли от воды, в верхней части скопилась грязь.

– Я пришла пешком. Моросило, когда я уходила с кладбища, но уже перестало.

– Вот, – сказал Джош.

Он снял с себя толстовку и протянул мне.

– Джинсы тебе не подойдут, но у меня есть спортивные штаны, я их тебе одолжу.

Я взяла толстовку, а он полез в шкаф за чистыми штанами. Подал их мне и смотрел в пол все

время, пока я переодевалась.

На стопку моей мокрой одежды я положила сережки и медальон, найденный в шкатулке

Мэдди, плюс, всю ту уйму браслетов, которую надела утром.

– Теперь ты похожа на себя, – сказал он, и я улыбнулась.

Впервые за последние недели я ощутила себя собой.

– Как ты догадался?

– Догадался о чем?

– Как ты угадал, что это я… что я – Элла, а не Мэдди? Ведь даже Алекс не понял. Даже

родители.

– Ну, послушай, это же Алекс. А что касается родителей… – Джош замолчал и пожал

плечами, словно не мог найти объяснения. – Они в прострации и слишком расстроены, чтобы

взглянуть поближе.

– Ну, да, наверное, – сказала я, хотя была уверена в том, что это не так.

У них просто есть дочь, которую они хотели видеть живой, по крайней мере, это я себе

говорила.

– Но как понял ты?

– Ты мне сказала.

– Что? Я не говорила.

На самом деле я старалась вести себя с ним предельно осторожно. Если не считать

сорвавшегося голоса на лестнице, я вела себя очень аккуратно.

– Ты взяла рисунок, который я тебе дал на кладбище?

– Да. – Я достала листок из кармана и подала ему.

Джош развернул его так же, как и я, разгладил на ноге.

– Вот, что мне сказало, – промолвил он, махнув рисунком в мою сторону.

76

LOVEINBOOKS

– Не понимаю. Я кучу таких нарисовала, почему именно этот?

– Потому что, – сказал он. – У меня… у нас был урок продвинутого английского сразу после

американской литературы в том же классе, что и у Мэдди. Я нашел это под партой, за которой ты

сидела. Я никогда бы не подумал, но ты ведь рисовала это дерево снова и снова с тех пор, как я тебя

встретил. Ты всегда рисовала его, когда над чем-то задумывалась.

Так и было. Это ветвистая старая ива росла у нас на переднем дворе. Ее трепали зимние

метели и ураганы. Вот почему я ее рисовала – каждую неделю в стволе появлялась новая трещина

или ломалась какая-то ветка. Оно всегда менялось, каждый день.

– Ты нашел его на полу?

Я вспомнила, что закончила тест раньше, перечитала ответы, и у меня все еще оставалось

десять минут до звонка. Наверное, я рисовала дерево, пока ждала конца урока, бездумно водя

карандашом по бумаге.

– Ага. Я хотел бы, чтобы ты мне вернула этот рисунок.

– Почему?

– Потому что сейчас или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не перестанешь играть в эту

игру, это единственное, что осталось у меня о тебе на память.

77

LOVEINBOOKS

27

Я сидела на кровати, ожидая, пока Джош скажет что-то еще, и думала о том, что пора

уходить. Тот гнев, который пылал в нем еще минут тридцать назад, был вовсе не тем, с чем мне

хотелось бы иметь дело. Но я ждала, ведь он сделал бы для меня то же самое.

– Что ты помнишь о той ночи? – наконец, спросил он.

– Ты не понимаешь, Джош.

– Да, ты права, я не понимаю.

– Во всем этом нет смысла, – сказала я, все-таки попытавшись найти объяснение. – Когда я

очнулась, то не имела понятия, кто я… где я. Я даже не знала, что у меня есть сестра. Алекс сказал

мне, как меня зовут, и что случилось.

Джош отстранился от стола, у которого стоял и, поколебавшись, все же уселся рядом со

мной на кровать. Я почувствовала на щеке его дыхание, ощутила тепло его руки, когда он

подтолкнул меня плечом, заставляя на себя посмотреть.

– И когда ты поняла, что случилось, когда у тебя наконец-то появились воспоминания,

почему ты не увиделась со мной? Если бы ты попросила, если бы упомянула мое имя, меня бы

позвали. Алекс привез бы меня я, и я бы с тобой поговорил. Почему ты не позвала меня?

Я молчала, сосредоточив взгляд на маленькой дырочке в пододеяльнике. Считала петли,

пытаясь угадать, сколько нужно будет стежков, чтобы его починить. Наверное, пятнадцать. Или

двадцать, не больше.

– Элла? – позвал Джош, когда я не ответила. – Посмотри на меня. Посмотри на меня и

скажи, о чем ты думаешь.

Я крепко и надолго зажмурилась, а потом сделала то, о чем он попросил, мысленно

приготовившись встретиться с гневом в его глазах. Но там его не оказалось. Не было гнева, не было

ненависти, даже капли злости не было. Во взгляде Джоша я увидела прощение и робкую надежду.

– Я звала тебя.

– Что? Погоди-ка, что ты сказала?

– Я не могла думать. Я проснулась, все болело. Все. Он был там, держал мою руку, шепотом

просил меня очнуться. И когда я открыла глаза, он был так счастлив меня видеть живой, как будто

это…

– И ты даже не подумала о том, что я тоже был бы счастлив тебя видеть живой? – прервал

меня Джош. – Если бы я знал, что это ты лежишь там, в больнице, думаешь, я бы не пришел? Я бы

не держал тебя за руку и не смотрел на тебя?

– Я не знала, кто это был, я даже не знала, кто я. А потом и он, и мама с папой сказали мне,

что я – Мэдди, и я им поверила.

– Они сказали мне, что ты умерла. Ты знала? Когда полиция нагрянула к нам домой, мы с

Алексом сразу же поехали в отделение скорой помощи. Мы проехали мимо машины Мэдди по

дороге туда. Она была все еще там, у дерева. Медсестра в приемной не позволила мне тебя увидеть.

Она сказала, что только родителям можно пройти в смотровую, а их пока не было. И я все думал о

тебе, о том, как тебе больно и одиноко.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Пожалуйста, не надо.

Никакое объяснение не могло бы что-то изменить, никакой гнев или чувство вины не могли

бы помочь справиться с тем, что я натворила.

– А знаешь ли ты, что делал Алекс? – Взгляд Джоша не отрывался от меня, вынуждая меня

признать, понять каждое произносимое им слово. – Он спокойно сел. Уселся в комнате ожидания и

стал ждать. Он не спорил с медсестрой, не пытался пробиться через охрану к Мэдди. Он остался там

и сидел на месте, будто застыл, замер. Ты знаешь, что делал я?

Я качнула головой. Я не смогла бы вымолвить и слова, даже если бы захотела.

– Наплевал на них: на охрану, на медсестер, на всех. Я пытался пробиться к тебе, пока кто-то

не остановил меня. Но я сумел увидеть вас обеих, обмотанных кучей всяких датчиков. Твои датчики

работали. А ее… молчали.

Я не помнила ничего из этого: ни приемного покоя, ни докторов, ни Джоша.

78

LOVEINBOOKS

– Вы лежали там обе, в одной комнате. Ваша одежда валялась кучей на полу. Я помнил

пальто, в котором ты была, и твою толстовку с логотипом школы дизайна, в которой ты приехала

забрать Мэдди. Я спросил медсестру, кто был одет в эти вещи, и она указала на Мэдди. И тогда я

подошел ближе. К ней. К человеку, которого я считал тобой.

Я кивнула. Я дала ей одежду в машине. Она промокла и замерзала, и тряслась, а я просто не

знала, что еще делать.

– Один из докторов попросил меня назвать имена, если я вас знаю. Он сказал, ты умерла

быстро, сразу же, как вы врезались в дерево. И что ты наверняка не страдала. Как будто от этого

могло стать легче.

Я понимала, о чем он. Все постоянно повторяли мне, что смерть сестры была быстрой. Но

это не помогало. Ни чуточки.

– Сначала я не поверил им. Я умолял попробовать снова что-то сделать. Но потом

парамедик, который помогал доставать тебя – то есть Мэдди, – из машины, подошел ко мне и

сказал, что они сделали бы все, что возможно, но ты уже была мертвой, когда они прибыли на место

аварии.

Он замолчал и вытер руками глаза. Не плакал, но веки набрякли, а надлом в голосе сказал,

что ему, как и мне, эти события совсем не хочется вспоминать.

– Знаешь, что я сделал, Элла? – Я покачала головой, и Джош продолжил: – Я остался там. Я

не захотел уходить. Сидел на полу рядом с тобой – рядом с телом Мэдди – до тех пор, пока не

приехали твои родители. Чтобы не оставлять тебя одну. Но даже после этого я бы не ушел.

– Мама и папа были так счастливы, что я очнулась, – вырвалось из меня. – Все были. И

Алекс. Я никогда не видела их такими, Джош, никогда не видела, чтобы они так боялись и

тревожились, и так радовались, увидев, что жива Мэдди.

– Ты разыгрываешь меня? Решила стать сестрой, потому что родители обрадовались тому,

что ты жива? Из-за того, что Алекс обрадовался? Я сидел там четыре часа, держа руку Мэдди, пока

он ждал в приемном покое. В приемном покое, Элла! Окруженный друзьями Мэдди. Я был там с

тобой… с ней. – Он зло махнул рукой. – Я был с тобой все это время, а не он.

– Но ты не видел моих родителей, – сказала я, вспоминая, как плакала мама, как постоянно

шептала, что не может потерять и Мэдди тоже. – Ты не видел Дженну и всех этих ребят в коридоре.

Ее друзей. Они были так рады, что она осталась жива. Я не смогла сказать им, что это ошибка, что

все их молитвы оказались напрасны. И к тому же… она этого заслуживала. Я убила ее, Джош. Убила

свою собственную сестру. Я убила ее, и должна отдать ей свою жизнь. Я так много ей должна.

Проклиная текущие из глаз слезы, я смахнула их рукой.

– Они любили только ее. Они молили только о ее спасении.

– Так вот что ты думаешь? – заговорил Джош, и я вздрогнула от ярости в его голосе.

Его тело дрожало, слезы, которые были готовы пролиться еще недавно, сменились чистым

ярким гневом.

– Ответь мне, Элла! Ты и правда думаешь, будто твои родители не любили… не любят тебя?

Будто наши друзья не сидели бы в коридоре день за днем, ожидая, когда ты придешь в себя? Что

если бы была возможность выбрать кому жить, а кому умереть в той аварии, то все бы выбрали

Мэдди, а не тебя?

Я кивнула. А что еще я должна была думать?

Джош поднялся и ударил кулаком в стену. Потом засмеялся, и этот отрывистый смех

развернул мои чувства на сто восемьдесят градусов. Теперь я не чувствовала вину и растерянность.

Теперь я была зла, как и он.

– Ну, и что тут смешного?

– Ты смешная. – Веселье утихло, и возмущение снова вернулось на лицо. – Твою маму

пришлось накачать успокоительным, когда ей сказали, что ты умерла. Вот почему рядом с тобой

сидел Алекс. Не потому что он любил Мэдди или хотел быть с ней, нет. Твой папа попросил его,

сказал, чтобы Алекс посидел с тобой рядом, пока он не придет. Твоему папе нужно было помочь

твоей маме справиться с истерикой.

– Это неправда, – сказала я. Не могло это быть правдой.

Мама обожала Мэдди. Она ходила на все хоккейные матчи, где играла Мэдди.

Фотографиями Мэдди был заставлен комод. Мама даже смирилась с диетой Мэдди и покупала всю

ту якобы здоровую пищу, которую та хотела есть.

79

LOVEINBOOKS

– И откуда же ты знаешь? Ты не знала, что происходила, Элла. Ты была в коме два дня.

Взгляни на свою мать. Разве она счастлива оттого, что живой осталась Мэдди? Тебе кажется, что

если бы она могла выбирать, то выбрала бы ее? Если ты и правда в это веришь, то ты идиотка.

– Она делала для Мэдди все, все! – закричала я.

– Потому что ты не позволяла ничего сделать для тебя, Элла.

Я вздрогнула от его слов. Я не могла в это поверить. Мои родители, ребята в школе, Алекс –

да все любили Мэдди больше, чем меня.

– Этим летом твои родители хотели сделать семейный снимок на пляже. Что тогда

произошло, помнишь?

Я помнила. Мама взяла тогда с нами и Джоша, чтобы он нас сфотографировал. Но я была так

зла из-за папы – он не отпустил меня с Джошем на машине в Саванну посмотреть дизайнерские

школы, – и я сказала, что не хочу быть на этом семейном фото. Мама тут же перестала со мной

спорить и подала мне камеру. Я сделала снимок, и вот, теперь у нас на каминной доске стояло фото

родителей и Мэдди без меня.

– А как насчет той выставки искусств в школе прошлой весной? Той, где выставлялся твой

скетч для национальной программы? Почему твоей мамы не было на выставке? Почему никто из

родителей не пришел?

Я покачала головой вместо ответа. Они не пришли, потому что даже не знали об этом.

– Ты хотя бы сказала им, что победила?

– Да.

Они узнали о победе две недели спустя, когда приз и стипендия пришли по почте.

Мама заплакала и сказала, что не понимает, почему я не рассказала им о выставке, и что я не

должна скрывать от них свои увлечения, мне нужно гордиться ими. Папа просто ходил кругами и

молчал.

– А Род-Айлендская школа дизайна? Они хоть знают, что ты отправила туда заявку на

досрочный отбор?

– Нет, – прошептала я.

Они не знали о том, что я отправила заявку. Я воспользовалась маминым адресом, чтобы ее

подписать, решив, что скажу родителям только если поступлю.

– Они ничего для тебя не делали, поскольку ты четко дала им понять, что не хочешь их

помощи, – сказал Джош, направляясь к двери.

Взялся за ручку и заговорил, не оборачиваясь и не глядя на меня.

– И к слову о том, что тебя никто не любит – ты ошибаешься и тут тоже. Я любил тебя. Я

выбрал бы тебя, Элла.

Он не дал мне возможности ответить. Джош просто вышел вон, а я осталась сидеть и

смотреть ему вслед, застыв на месте и потеряв способность двигаться.

80

LOVEINBOOKS

28

Я не учла чувства Джоша, когда приняла решение стать Мэдди. Не учла целую кучу вещей.

Но я ведь и не планировала становиться сестрой. Я просто не поправляла тех, кто называл меня ею.

Пока все вокруг радовались тому, что она жива, играть было проще.

Я услышала отдаленный стук двери, а потом – что Джоша зовет его мама. Наверняка он

пошел в кинотеатр. Проскользнет через входную дверь и спрячется на заднем ряду. Будет смотреть

кино, пока не успокоится.

Я поднялась, отчаянно желая пойти с ним. Не имело значения, что показывают. Я не

собиралась смотреть кино, просто хотела спрятаться. С ним. Но для меня этот вариант не имел права

на существование. Мне стоило пойти домой, постараться испортить домашнее задание, а потом

заняться чтением модных журналов, чтобы выглядеть завтра в стиле Мэдди.

Я собрала свою мокрую одежду и заколебалась, размышляя о том, стоит ли снова ее надеть.

Но одежда Джоша была такой мягкой и теплой, и, в конце концов, мне нужно было хоть что-

то приятное.

В доме царила тишина, только из кухни доносился какой-то шум. Голос мамы Джоша

перекрывал звук таймера микроволновки и скрип открывающейся и закрывающейся дверцы духового

шкафа. Она разговаривала с отцом Джоша, по крайней мере, пыталась. Атаковала его голосовой

почтовый ящик, прося позвонить сыну, как только сядет самолет, и спросить его, а что, собственно,

происходит.

Я осторожно прокралась через гостиную, надеясь избежать встречи с миссис Уильямс. Почти

добралась до выхода, но на последнем шаге меня настиг ее голос.

– Мэдди. – Я обернулась. На одной руке у нее была прихватка, другой она держала телефон.