Текст книги "Наши секреты (ЛП)"
Автор книги: Триша Ливер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
спрятана открытка.
Парень проследил за моим взглядом.
– Вот, – сказал он, протягивая мне открытку. – Они от меня.
Я открыла конверт, но написанное от руки пожелание читать не стала. Мне хотелось только
узнать, кто он. Алекс.
Я прокрутила в голове это имя. Звучит знакомо. Я не знала, как и почему, но с этого можно
начать.
– Алекс. – Мой голос дрогнул, и пришлось сделать пару глотательных движений, справляясь
с голосом.
– Ш-ш-ш… расслабься. Не пытайся говорить, – сказал он, убирая волосы с моего лица. – У
тебя сломано несколько ребер и вывихнуто плечо, к тому же ты довольно сильно ударилась головой.
Пришлось сделать операцию, чтобы исправить твое запястье, но врачи говорят, все будет нормально.
Услышав о своих травмах, я удивленно распахнула глаза. Помимо воли пришли мысли о
другой девушке, той, что сидела в машине на пассажирском сиденье. Неужели она тоже пострадала,
неужели она тоже здесь, в этой больнице?
Повернув голову, я увидела трубки. Четыре из них шли ко мне. Я последила за одной, она
вела к моему пальцу, фиксируя мою руку в каком-то пластиковом устройстве. Одна вела к груди,
другая заканчивалась в носу. Последняя была зажата повязкой на руке.
Моргнув, я почувствовала тянущую боль над правым глазом. Здесь саднило больше всего. Я
решила, что там повязка, может быть, даже швы, но нужно было зеркало, чтобы узнать наверняка.
Левая рука была тяжелой, как будто ее обложили кирпичами, запястье болело тупой пульсирующей
болью где-то глубоко в кости.
Я осторожно оперлась на здоровую руку и постаралась приподняться. Голова закружилась,
все вокруг меня: цветы, Алекс, мое собственное тело – превратилось в одно сплошное пятно. Живот
свело. Я попыталась справиться с болью, часто глотая, пытаясь удержать рвущееся наружу
содержимое желудка.
Не в силах сдвинуться с места, я лихорадочно обвела комнату взглядом. Мне нужна была
ванная, мусорное ведро, пакет, что угодно, чтобы облегчить желудок. Алекс все понял, сунул мне
под подбородок пластиковую чашку и придержал волосы. Меня не волновали ни волосы, ни человек,
держащий чашку. Я просто хотела, чтобы боль утихла.
Алекс не сказал ни слова, пока меня рвало. Только гладил меня по спине, напоминая, что
нужно дышать. Проще было сказать, чем сделать.
С осторожностью он поправил подушки на кровати. Боль отступала с каждым вдохом,
медленно покидая меня. Взгляд упал на вазы на подоконнике. Одна, вторая – я снова принялась их
считать.
– Можешь не считать, – сказал Алекс. Бросил в урну бумажное полотенце, которым вытирал
руки, и уселся на кровать рядом со мной. – Здесь тридцать семь букетов, дома больше.
В растерянности я потрясла головой. Как я могла знать тридцать семь человек, если даже не
помнила своего имени?
– Они от наших друзей. Дженны, Кита, некоторые от ребят из футбольной команды. Я
думаю, есть букет и от тренера Райли. Все они были здесь, ночевали в холле последние два дня.
Я не помнила никого из этих людей, и он сказал два дня?
Я повернула голову в сторону окна, ведущего в холл, но шторы были опущены, дверь
закрыта. На стене висела белая доска, куча чисел, написанных рядом с другими, означавшими, как я
думаю, время. Сверху было написано мое имя. Наверное, мое.
Мэдди Лоутон.
– Ты знаешь, где ты, что случилось? – спросил Алекс.
На его лице промелькнуло беспокойство, взгляд заметался между мной и доской, которую я
рассматривала.
Я покачала головой. Кровать, белые стены и подключенные ко мне аппараты подсказали, что
я в больнице. Я вспомнила, что произошел несчастный случай, ужасный случай. Но кем я была, как
долго здесь находилась и кем была вторая девочка в машине со мной… нет, я не имела об этом
никакого представления.
22
LOVEINBOOKS
– Ты знаешь, кто ты? – Его голос сорвался до шепота, робкого и неуверенного.
Я снова посмотрела на доску, затем на свое запястье. На нем был пластиковый браслет с
именем и множеством чисел.
– Мэдди Лоутон.
Услышав это, он улыбнулся. Слабое и неуверенное, но все же подтверждение моей правоты.
– Я Мэдди. – Слова прозвучали на моих губах как чужие, но Алекс согласно кивнул. При
звуке моего имени его лицо просветлело. – А где другая девушка… та, что была со мной в машине?
Где она? Она в порядке?
– Элла, – сказал Алекс, и облегчение в его глазах, которое я видела секундой раньше,
сменилось беспокойством. – Твою сестру звали Элла.
Имя прозвучало так легко, так совершенно правильно. «Элла».
– Мэдди? – Теперь Алекс стоял, глядя на меня, словно ожидая каких-то действий или слов.
Проблема была в том, что я не понимала, чего именно. – Ты знаешь, кто я?
Я знала, но не потому что чувствовала связь с ним или привязанность, а скорее, потому что
так было написано на открытке, которую он мне показал. Страх пробился наружу, пугающее
ощущение какой-то неполадки… того, что со мной что-то не так. Оно ударило по мне – понимание
того, что все мои знания сводились к ничтожной паре фактов. Я знала, кем был он, и кем была я, и
это все.
– Ты – Алекс, – сказала я, уставившись на свою руку в его руке.
Его большой палец вырисовывал линии на моем запястье. Прикосновение было нежным,
мягким, как и взгляд. Так себя ведут, только если знают человека… действительно знают.
– Ты мой парень, верно?
Выражение моего лица, должно быть, изменилось, потому как Алекс заговорил быстро, но
тщательно выбирая слова:
– Все будет хорошо, Мэдди. Ты выздоровеешь. Я пойду, приведу твоих родителей. Они
снаружи, в холле, разговаривают с твоим врачом.
– Нет, постой. Где другая девушка? Моя сестра… – Мне пришлось сделать паузу, чтобы
проглотить боль от этих простых слов. – Где Элла?
Я увидела, как заостряются черты его лица. Тихий успокаивающий голос Алекса стал
напряженным:
– Все будет в порядке, Мэдди. Все это не твоя вина.
Моя вина?
– Что? Что ты имеешь в виду под моей виной?
Он покачал головой. То, что он не мог объяснить это, было достаточным ответом.
Короткое молчание, которое за этим последовало, было всепоглощающим. Медленно
кусочки воспоминаний стали собираться воедино. Я не слышала крика, сорвавшегося с моих губ,
сознание сосредоточилась на осколках образа девушки… Эллы на сидении рядом со мной, ее
безжизненных голубых глаз, смотревших на меня, пока ее вытаскивали из машины.
– Мэдди, пожалуйста, не плачь. Никто тебя не осуждает. Дорога была мокрой, машина
скользила. Ты никак не могла остановить ее.
Он потянулся ко мне, но я отпрянула от прикосновения.
– Нет! Не трогай меня!
Я не хотела, чтобы меня утешали или поддерживали. Пусть Алекс просто скажет мне, что
случилось, и почему я не помнила ничего, ничего, кроме мертвых глаз этой девушки.
23
LOVEINBOOKS
7
Алекс оставил меня там, рыдающую, путающую слова. В его глазах, когда он, наконец,
поднялся и буквально бросился к двери, стоял ужас. Он умолял меня успокоиться, обещал, что все
будет хорошо. Он ошибался, так ошибался. Ничего уже не будет хорошо, никогда.
Если то, что Алекс так осторожно пытался до меня донести, правда, тогда девушка, та, что
была со мной в машине, та, которую я убила, была моей собственной сестрой. Ничто… ни моя
ужасающая неспособность вспомнить кто я, ни даже боль, пронзающая голову, не помогло мне
справиться с этой чудовищной истиной.
– Она очнулась, – услышала я его слова.
В холле поднялся громкий шум. Восклицания радости смешались с плачем. В дверях палаты
возникла какая-то девушка, но ее имя не всплыло из темных закоулков моего сознания. Да в этом и
не было нужды. Эмоций, отразившихся на ее лице, было более чем достаточно. Меня пронзила
ненависть, всепоглощающая, глубокая ненависть, направленная исключительно на нее. Спасибо
Алексу, он остановил девушку у двери и мягко отодвинул в сторону, пропуская в палату кого-то
другого.
Дверь закрылась, отделяя нас от людей в холле. Запах кофе наполнил комнату. Я посмотрела
на вошедшего мужчину пристальным взглядом, молясь, чтобы он хоть что-то мне объяснил.
Он замер на полпути, уставился на меня. Я надеялась, что он увидит в моих глазах мольбу и
скажет или сделает что-то, чтобы вернуть мне простое осознание мной того, кто я такая и что
случилось.
Мужчина уронил стакан. Черный кофе залил его обувь, а он застыл на месте, казалось на
целую вечность. Его плечи задрожали, и только тогда я увидела слезы. Мужчина не пытался их
спрятать. Я могла поклясться, что увидела короткую вспышку замешательства на его лице, как будто
он пытался найти взглядом то, чего здесь не было, как будто он, как и я, пытался вписаться в мир, в
котором ему не было места.
– Мистер Лоутон? – сказал Алекс, обеспокоенным тоном, и мужчина, наконец, отвернулся
от меня. – Она еще не совсем пришла в себя. Еще не совсем осознает, кто она и почему находится
здесь. Думаю, такое возможно из-за обезболивающих. Врач сказал, что она некоторое время будет
рассеянной, но она задает вопросы о… – Алекс осекся; жалость, которую я слышала в его голосе,
давила на меня. – Я не знаю, что она помнит, и подумал… я не хотел говорить ей… я подумал,
может быть, Вы и миссис Лоутон…
Замешательство мужчины исчезло, он поднял руку, останавливая речь Алекса. Подошел к
моей кровати, осторожно присел. После секундного колебания его пальцы коснулись моего лица,
стирая слезы.
– Как поживает моя девочка?
Я прижалась к его руке. Удивительно, каким успокаивающим может быть простой жест.
– Почему я здесь? Что я сделала? – вопросы вырвались из меня, и каждый из них порождал
еще больше беспокойства, больше неопределенности.
– Все хорошо, Мэдди. Мы с мамой обещаем тебе, что все будет в порядке.
Я вздрогнула от его слов, звук имени с такой яростью пронесся сквозь меня, что я забыла,
как дышать. Я даже захотела, чтобы так и осталось, чтобы последний вздох покинул мое тело, и я
забыла об этом ужасном чувстве вины внутри. Вины, которую я не понимала.
– Где моя сестра?
– Ее больше нет, дорогая. – Папа постарался спрятать свою боль, скрыть блеск слез в глазах,
но я все равно услышала в его голосе заминку, легкую дрожь, сопровождающую эти три тяжелых
слова.
У меня перехватило дыхание – и чувствительная аппаратура тут же отреагировала. Зазвучал
предупреждающий сигнал.
Алекс побледнел. Папа оказался рядом, распростер надо мной руки в поисках боли, которую
ему так хотелось унять. Моя мама ворвалась в палату, за ней по пятам – две медсестры и врач.
Первая медсестра прошла к капельнице, другая – к оборудованию на стене. Врач направился ко мне,
но мама оттолкнула его в сторону.
24
LOVEINBOOKS
– Мэдди, я не потеряю тебя, – мое лицо оказалась в ее ладонях, ее глаза – так близко к моим,
что я могла видеть проблески золотого, спрятанные в зеленом. – Посмотри на меня. Посмотри на
меня, Мэдди!
Я посмотрела. Я открыла глаза шире и уставилась на нее. Гнев, решимость, может быть,
страх… не знаю, что именно было в ее взгляде, но сила этого пронзила меня, удержала мои мысли от
падения в темную бездну. И я сосредоточилась на ней.
– Господь уже забрал одну из моих дочерей. Он может забрать у меня все, что хочет, но не
тебя, Мэдди. Только не тебя. Ты поняла меня? Дыши!
И я начала дышать, не потому что хотела жить, а потому что так сказала мама… потому что
она сказала мне. Дыхание перехватило, когда я попыталась наполнить легкие воздухом, и когда мне
это удалось, воздух прожег себе путь вниз по моему горлу.
Врач обошел с другой стороны кровати. Он держал мое запястье, пока медсестра
регулировала скорость капельницы. Мама игнорировала их всех, полностью сосредоточившись на
мне.
– Вот так, Мэдди, – уговаривала она. Ее успокаивающий голос давал мне жизнь, ее глаза
требовали, чтобы я дышала.
Звук тревоги медленно затихал, пока я делала один тяжелый вдох за другим. Голос мамы
отзывался эхом, ее тон становился спокойнее с каждой секундой.
Она прижала меня к себе. Я не слышала ее шепота – его заглушала тьма в моей голове.
Высвободившись из ее объятий, я повернулась. Папа стоял у двери, рукой он уперся в стену.
Казалось, он вот-вот упадет в обморок. Алекс сидел на полу у его ног и бормотал что-то о том, чтобы
Мэдди жила.
Все в этой комнате обожали меня, все буквально сходили с ума при мысли о моей смерти.
Но что насчет другой? Что насчет Эллы? Кто был с ней, когда она умерла? Кто был с ней сейчас?
25
LOVEINBOOKS
8
Было тихо. Те, кто собрался в холле, разошлись по домам еще вчера вечером, медсестры,
проверявшие мои жизненные показатели, разбрелись по отделению и приходили только по сигналу
от аппаратов, а те почти всегда молчали. Всем хотелось, чтобы я отдохнула. По крайней мере, так
говорили. Даже предлагали мне снотворное. Я не хотела закрывать глаза, а уж тем более, засыпать,
но все равно принимала таблетки. Может, удастся крепко уснуть и не видеть снов. Но нет. Кошмары
всегда были там, таились в ожидании момента, когда я закрою глаза и засну.
Я повернула голову в сторону. Запах хлорки и несвежего кофе раздражал обоняние, хотя
вскоре я к нему привыкла и даже нашла успокаивающим. Он помогал мне ощущать почву под
ногами.
Зажмурившись, а после хорошо проморгавшись, я вернулась к тщательному изучению
потолка. Он совсем не изменился за три отвратительно долгих часа разглядывания. Белый, с
большой бежевой полосой по центру. Раньше там, наверное, была разделительная балка. Должно
быть, две палаты когда-то соединили в одну. Свидетельство этого было выставлено на всеобщее
обозрение.
Одинокая слеза скатилась по моей щеке. Лучше поплакать, пока никто не видит. Всякий раз,
когда я просыпалась, Алекс был рядом, держал мою руку и уверял, что через пару дней все
наладится. Хотелось бы мне иметь его веру.
Прямо сейчас он спал на стуле у моей кровати. Мама и папа тоже были там, прикорнули на
диванчике в углу. Папа выглядел измотанным, напряженным, вздрагивал во сне. Наверное, его мучат
те же кошмары, что и меня.
Дверь в мою палату приоткрылась и вошла медсестра. Кажется, она удивилась, увидев, что я
не сплю.
– Не устали? – спросила она, проверяя показатели на дисплее. – Если хотите, могу дать еще
что-нибудь.
– Нет, – сказала я.
По правде, я была измотана, устала сильнее, чем когда-либо. Но спать, когда жизнь разбита
на кусочки – не лучший выход.
– Моя сестра. Элла, – прошептала я, стараясь не разбудить Алекса и родителей. – Вы можете
рассказать мне о ней? Она хотя бы была жива, когда ее привезли?
Взгляд медсестры метнулся в сторону моих родителей.
– Они мне не скажут, – сказала я.
Я уже спрашивала их тысячу раз, но они лишь качали головами и говорили, что сейчас не
время. Я спросила Алекса в один из тех редких моментов, когда родители вышли из палаты. Но он
все твердил, что я не виновата. Как будто это могло как-то помочь мне почувствовать себя лучше,
облегчить сознание вины.
– Прошу, мне нужно знать что-нибудь. Что угодно, – продолжила я.
– Я не работаю в отделении неотложной помощи, так что не знаю, сколько смогу рассказать.
– Я могу ее увидеть? То есть я знаю, что она… – Я замолчала, не в силах объяснить срочную
необходимость увидеть свою сестру. Сестру, которую я не помню. – Пожалуйста, я хочу увидеть ее.
Целую минуту медсестра колебалась, нервно постукивая рукой по спинке моей кровати.
– Хорошо, – наконец сказала она, а я ощутила одновременно и облегчение, и страх.
Мне нужно было это сделать, и я хотела это сделать, но мысль о том, что придется
столкнуться с тем, что я натворила, заставила меня пожалеть о своей просьбе.
Я села, поморщившись от соприкосновения ног с холодным кафельным полом.
– Вот, – сказала медсестра, протягивая мне пару носков.
Я отказалась. Мне нравился холод, раздражающее напоминание о том, что я все еще жива.
Услышав бормотание медсестры, проснулся Алекс. Я увидела, как он открыл глаза, когда я
встала.
– Что происходит? Ты в порядке? – спросил он, переводя взгляд с меня на медсестру. –
Почему ты не в постели?
Я приложила палец к губам, чтобы он замолчал.
26
LOVEINBOOKS
– Со мной все в порядке, – прошептала я. – Она отведет меня к… – Я осеклась, не зная, как
сказать ему, что должна увидеть свою сестру, или объяснить тяжелое мучительное чувство потери.
– Она отведет тебя куда? – спросил Алекс, обнимая меня за талию, чтобы поддержать.
Я опустила глаза, затем позволила словам сорваться с моих губ.
– Увидеть сестру.
Глаза Алекса расширились от шока, его рука сжалась вокруг меня, лицо побледнело.
– Что? Зачем? Нет.
Он отпустил меня и повернулся, чтобы разбудить моих родителей. Я остановила его.
– Пожалуйста, я не хочу, чтобы они шли со мной.
«Я не хочу, чтобы даже ты шел со мной», – добавила я беззвучно.
– Мэдди, послушай. Увидев Эллу, ты не вернешь ее. Все просто станет еще тяжелее, еще
реальнее.
– Все уже реально, – сказала я. – Я скучаю по ней, Алекс, и не знаю, почему. Я ведь ничего о
ней не помню. Ни звука ее голоса. Ни любимого ТВ-шоу. Я даже не знаю, какое мороженое она
любила: шоколадное или ванильное. Все, что я знаю, так это то, что что-то внутри меня исчезло,
ушло, и мне нужно увидеть ее, чтобы разобраться с этим.
Я не ожидала, что он поймет. Я сама не понимала. Но я хотела, мне нужно было, чтобы он
разрешил мне сделать так, как я хочу.
27
LOVEINBOOKS
9
Медсестра настояла на том, чтобы отвезти меня к смотровой комнате для родственников.
Она примыкала прямо к моргу. Я хотела пойти пешком и собиралась сказать ей об этом, но Алекс
опередил меня. Он усадил меня в кресло-каталку и сам повез к лифту.
Я ожидала увидеть помещение в темном подвале, где вдоль стен выстроились стальные
шкафчики для тел. Я не была готова к тихой комнате с двумя металлическими стульями и алтарем
для молитвы. Один из санитаров вкатил стальную каталку. Неподвижное тело на ней было накрыто
простой голубой простыней. Смешно, а я-то думала, что простыня будет белой, накрахмаленной, с
надписью на ней «СОБСТВЕННОСТЬ КРЭНСТОНА». Но какая разница.
Дежурный посмотрел сначала на меня, перевел взгляд на Алекса, потом передал медсестре
папку с ручкой. Она внесла свое имя в форму и указала на бумаге точное время, остановившись,
чтобы взглянуть на часы.
– Вам что-нибудь еще нужно? – спросил парень, но я покачала головой. – Тогда я… э…
оставлю вас.
В комнате было тихо. Слишком тихо. Медсестра осталась тут, стояла в углу, наблюдая…
ожидая. Я не могла пошевелиться, не могла заставить себя встать с коляски и преодолеть
разделяющее нас с Эллой пространство в несколько шагов. Я умоляла медсестру привезти меня
сюда, но теперь мне хотелось уйти.
– Мэдди? – Алекс присел передо мной на корточки. – Ты не обязана это делать. От тебя
этого никто не ждет.
В его голосе можно было услышать намек на просьбу и даже надежду на то, что я
передумаю и вернусь в свою палату. И еще обещание большой дозы успокоительного.
– Я в порядке,– сказала я, поднимаясь и заставляя себя сделать первый шаг, а затем еще
один, пока не оказалась у стальной кровати, глядя на неестественно неподвижный силуэт под
простыней.
– Вы готовы? – спросила медсестра.
Я кивнула. Она потянулась к углу простыни, стягивая ее к тому месту, где заканчивалась
шея Эллы и начинались ее плечи. И даже глядя в пол, я смогла чувствовать что-то вроде призыва.
Посмотри на меня.
Руки затряслись, я покрылась потом, хотя в помещении было прохладно. Собираясь с духом,
я трижды сосчитала до пяти, прежде чем нашла в себе мужество поднять взгляд.
– Где ее одежда?
Не знаю, почему я спросила об этом. Конечно же, одежда была испачкана кровью и покрыта
стеклом. Но, может, если бы я увидела хоть что-то – цвет или бренд какой-нибудь простой вещи
вроде топа или лифчика, то смогла бы освежить воспоминания, восстановить какую-то связь с
Эллой.
Алекс пожал плечами.
– Не знаю. Наверное, ее отдали твоим родителям.
– Ты знаешь, во что она была одета? Ты видел ее, когда нас привезли?
– Нет, – сказал он и отвел взгляд.
Ответ был краток и наполнен тревогой, которую я не слышала у Алекса раньше. На секунду
я задумалась о том, что он скрывал, о чем боялся рассказать мне.
– Твоей одежды тоже не было к тому времени, как я приехал. Они разрезали ее, чтобы
добраться до ран.
Я кивнула. Думаю, это имело смысл.
– На ней был один кроссовок. Голубой, кажется, если это поможет.
Вообще-то помогло. Я смогла их представить. Светло-голубые «сникерсы» с серыми
шнурками. Сбоку была надпись, как будто кто-то разрисовал их черным маркером. И еще они были
удобными.
– Во что была обута я?
– Ни во что. Ты оставила обувь у меня дома. Я нашел ее на заднем дворе у стула. Почему?
– Без понятия, – сказала я и посмотрела на сестру.
28
LOVEINBOOKS
Ее глаза были закрыты, вокруг них залегли темно-фиолетовые круги. Может быть, это
синяки из-за аварии, но, скорее всего, именно так выглядят мёртвые глаза.
Рот Эллы был приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, но до меня не доносилось ни
звука – ни шепота, ни слабого дыхания. Я видела ее раны: вот тут она головой ударилась о разбитое
лобовое стекло, а вот тут шальной кусок стекла вонзился в плечо. Она была бледной, пепельно-
белой, спутанные волосы разметались по стальной поверхности каталки. Кое-где на них была кровь.
Но даже вот такая, в синяках и побежденная смертью, Элла выглядела в точности как я.
– Я… я… мы одинаковые. – Слова застряли в горле, и Алекс поспешил ко мне. Он весь
задрожал, стоя рядом со мной и видя то же, что и я – ту же темную правду.
Это могла бы быть я. Это должна была быть я.
– Конечно, – сказал Алекс. – Вы же близнецы.
Она не просто выглядела как я. У меня было смутное чувство, что она была мной. Я провела
рукой по ране на щеке сестры. Она пересекала скулу и неровным зигзагом тянулась к уху. Я
заправила потемневшую прядь волос за ухо и наклонилась, чтобы поцеловать сестру в щеку,
попросить прощения и пообещать, что сохраню память о ней. И тогда я увидела их… две крохотные
точки на мочке ее правого уха.
Машинально я потянулась к собственному уху, провела пальцем по мочке. Я знала, что
найду – одну дырочку, одно маленькое отверстие.
– В чем дело, Мэдди? – спросил Алекс.
Когда я не ответила, когда просто застыла на месте, хлопая ресницами, он взял меня за руку
и подтолкнул к двери. Он мог вывести меня оттуда, мог вытащить меня из этой комнаты, из
больницы, из этого мира – но это не остановило бы потока мыслей в моей голове.
Нам с сестрой было по тринадцать, мы проводили время в летнем лагере. Это был наш
последний год в лагере, тот последний год, когда мы болтали по ночам обо всем и обо всех, пока не
сядут батарейки в наших фонариках. Девочка, живущая в комнате напротив нас, была сущим злом. В
седьмом классе она уже была такой, какой стала Дженна в старшей школе.
Она насмехалась над нами днями напролет. Оказывается, цельные купальники – это для
неудачников, которые ходят на уроки искусства, в то время как другие занимаются парусным
спортом и играют в волейбол. Меня это не беспокоило – она бы мешала мне спокойно жить от силы
пару недель, и потом мы никогда бы не увиделись. Но Мэдди… она была возмущена и хотела
доказать, что так же хороша, как и эта девочка, если не лучше. Так или иначе, чтобы доказать это,
Мэдди решила сделать второй пирсинг в ушах.
Она вручила мне иглу из швейного набора, который мама припрятала в ее чемодане, и пакет
со льдом, который стащила из медпункта. В нашем домике уже все спали, задремали несколько
часов назад. Мы не сказали им о нашей задумке. Это был наш секрет… секрет, который могут
сохранить сестры.
Мэдди зажмурилась, закрыла глаза так плотно, что ее лицо напряглось, принимая до боли
забавное выражение. Я попросила ее расслабиться, но она не стала. Буркнула, мол, заканчивай с
этим, и впилась ногтями в деревянный каркас нашей двухъярусной кровати.
Мы тогда наивно полагали, что за пять минут обезболим ее ухо пакетом льда. Мне так и не
удалось проколоть второе ухо: Мэдди выругалась и подпрыгнула, едва я ткнула ее иглой.
– Господи, Элла. Больно! – выкрикнула она и оттолкнула меня.
Мэдди заставила меня поклясться, что я не расскажу об этом маме, и надевала вторую
сережку только в школе. Она перестала носить ее несколько лет назад. Дырочка почти заросла,
отметина размером с иголочку была совсем незаметна.
Ее слова я помнила ясно как день. Впервые она кричала на меня, впервые меня оттолкнула.
И еще я отчетливо помнила, как она назвала меня Эллой. Меня. Эллой.
Глядя на сестру, лежащую на этом стальном столе, я вспомнила все, что забыла несколько
дней назад. Истории, мечты, будущее, которое принадлежало только мне. Все вернулось… все мои
воспоминания вырвались наружу. Ланчбокс с изображением «Моего маленького пони», который я
получила в первый день в детском саду. Одинаковые платья на Рождество – мы их надевали, пока
нам не исполнилось десять. День, когда мы окончили среднюю школу – Мэдди на каблуках, я в
сандалиях. Джош, споривший с доставщиком пиццы на прошлой неделе по поводу бесплатной
мясной пиццы. Он хотел получить ее, ведь доставка заняла больше получаса. И Мэдди, кричавшая на
меня в машине, потому что считала меня неудачницей, потому что стыдилась меня.
29
LOVEINBOOKS
Я посмотрела в сторону выхода, почти ожидая увидеть стоящих в дверях родителей, каким-
то образом пришедших к тому же ужасающему выводу, что и я. Это невероятная ошибка. Это Мэдди
умерла. А я – Элла – выжила.
– Мэдди, это была плохая идея, – сказал Алекс. – Я не должен был тебе это разрешать, по
крайней мере, без ведома родителей.
Мои родители. Мама была так рада, когда поняла, что выжила Мэдди. Папа стоял рядом с
ней, полный такой же радости. Они не видели меня, они видели Мэдди. Все видели Мэдди.
– Джош? – Он был тем, кто знал меня, кто понял бы, что это я. – Где Джош? Я хочу
поговорить с Джошем.
Рука Алекса сжалась вокруг моей, он смотрел куда угодно, но только не на меня.
– Он дома, Мэдди. После случившегося с Эллой… он дома.
– Что?
Я не понимала. Мы с ним были неразлучны с девятого класса. Мне приходилось
вышвыривать его из своего дома почти каждый субботний вечер, и первое, что он делал в воскресное
утро – возвращался с новым аниме-фильмом или каким-нибудь дополнительным исследованием по
физике. Он не был у меня в ночь аварии лишь потому, что я прогнала его. Мне нужно было
закончить последний набросок, а звук сообщений Ким отвлекал меня. Но почему сейчас его не было
в больнице?
– Не понимаю. Ничего не понимаю.
– Мэдди, он приехал в больницу вместе со мной, но к тому времени, как тебя разместили в
палате…
– Нет, подожди. – Жжение в моей груди усилилось, и паника нахлынула на меня. Я тянула
его за руку, пока он не остановился. Я не была готова уйти. Пока не готова.
– Мисс Лоутон, вам нужно вернуться наверх, – сказала медсестра. Она поднялась со стула в
углу и взялась за инвалидную коляску, которую я оставила посреди комнаты. – Я хочу измерить
ваши показатели и дать успокоительное.
Я отмахнулась от нее и шагнула к Алексу. Я не хотела садиться, не хотела, чтобы меня
увезли. Я хотела получить ответ.
– Почему Джош ушел? Почему не остался?
Алекс колебался, словно взвешивая свои слова. Он начал отступать, но я ухватила его за
запястье и заставила остановиться. Снова покатились слезы, меня трясло от досады на правду,
которую все отказывались видеть. Как я могла заставить его понять, что я – Элла? Что рука, которую
он держал, принадлежала не его девушке, а ее сестре. Мне.
– Алекс? – Тон медсестры был требовательным. Казалось, она говорила: сделай что-нибудь,
успокой ее, иначе это сделаю я.
– Не беспокойся о Джоше, – сказал Алекс, бережно подталкивая меня к коляске. – Он знает,
что это не твоя вина.
О, это была абсолютно моя вина. Теперь я помнила всё, все последние ужасающие детали
убийства своей собственной сестры. Когда меня повезли к лифту, рыдания эхом разнеслись по
коридору. Звук был такой пустой и жалкий, что я вздрогнула. Но это не остановило ни слезы, ни
рыдания, ни боль.
– Никто не винит тебя, Мэдди. Никто, – продолжил он, когда медсестра наклонилась, чтобы
проверить мой пульс.
Она была обеспокоенной, даже напуганной. Алекс же выглядел так, будто его сейчас
стошнит.
Я оттолкнула медсестру и повернулась к Алексу:
– Посмотри на меня. Перестань говорить мне, что это не моя вина, и посмотри на меня!
Он обошел мою коляску и посмотрел в мои глаза.
– С самой аварии я смотрю только на тебя, Мэдди. И я вижу все ту же сильную, прекрасную
девушку, что и раньше. То, что… случилось с твоей сестрой, не изменит этого.
Я не могла представить, что бы он сказал, если бы понял, что заботился об Элле, а не о своей
драгоценной Мэдди.
30
LOVEINBOOKS
10
На нужном этаже двери лифта открылись. Папа бросился к нам, услышав мои крики. Мама
тоже была с ним, она кричала на Алекса из-за того, что он не разбудил их.
– Алекс не виноват, – кое-как удалось выдавить мне. – Элла.
Это последнее тяжелое слово потребовало огромного количества энергии, и я почувствовала,
как ускользаю в темноту, теряя сознание.
– Мэдди? – позвал Алекс. Излучаемый им страх конкурировал с моим собственным.
Я не хотела видеть, как умрет надежда в их глазах, когда они осознают, что я – Элла.
Я посмотрела на папу, на своего собственного отца, на человека, с которым я завтракала
каждое утро в течение семнадцати лет. На человека, который тренировал в средней школе мою
команду по футболу. На человека, который пытался научить меня ездить на велосипеде как-то после
обеда, когда мне было семь, а позже, тем же днем, сидел вместе со мной в отделении скорой помощи,
пока мне вправляли вывихнутое запястье. Годы, проведенные вместе… куча событий… а мой
собственный отец даже не узнал меня.
А может просто не хотел узнавать. Может, он хотел, чтобы выжила Мэдди, потому и видел
во мне ее.
Папа забрал у Алекса коляску и повез меня в палату. Ужас промелькнул в его глазах. Где-то
далеко, в глубинах сознания я помнила, что он считал меня Мэдди, и его успокаивающий шепот
предназначался не мне.
– О чем ты думал? – кричала мама на Алекса, держа его за воротник рубашки. – Зачем ты
позволил ей спуститься туда? Почему не разбудил нас?
– Пожалуйста. Он не виноват. Это все я, – запротестовала я.
Меня настигло осознание того, кто я на самом деле, и того, что я должна была рассказать им.
Меня затрясло, заледенел каждый дюйм тела. Холодно. Я изо всех сил пыталась выговорить эти
слова, сказать родителям, что я – Элла, но не могла издать ни звука.
Папа помог мне перебраться обратно в постель из инвалидного кресла, затем сел подле меня.
– Мы поможем тебе пройти через это, Мэдди. Обещаю.
Пройти через это? Фраза прозвучала так отстраненно. Недостижимое утешение, на которое
я не имела права надеяться. Я была уставшей, злой и завидовала тому, как легко сестре все
удавалось. Я кричала на нее. Последние сказанные мной слова, последние услышанные Мэдди слова
