Текст книги "Остров Серых Волков (ЛП)"

Автор книги: Трейси Нейткотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я тяну его за рукав.

– Очень подходящий наряд.

– И пусть никто не говорит, что я слишком жёсткий для хорошей моды.

– Эллиот, – я даже не пытаюсь сдержать смех, – это не то, что кто-нибудь когда-нибудь сказал.

Он ударяется своим плечом о моё и заставляет меня отшатнуться на несколько шагов. Из-за этого он лопается со смеху, но только минуту. Парень пристально смотрит на меня из-за тех глупых голубых линз, и это подобно тому, что я смотрю на небо.

– Ты в порядке, – шепчет он, – после вчерашнего вечера?

Я киваю.

– Но мне следует поговорить с ним.

Эллиот бросает свирепый взгляд в сторону Гейба, затем бежит вперёд.

Я иду в ногу с Гейбом, чья напрягающаяся поза – единственный знак того, что он видит меня. Я внимательно смотрю на его фигуру, согнувшуюся под чем-то более тяжёлым, чем рюкзак. Его русые волосы спутаны, и он носит вчерашнюю одежду, помятую и покрытую грязью.

– Гейб? Всё в порядке. Я в порядке, – семнадцать шагов, и он всё еще молчит. – Мы можем хотя бы поговорить об этом?

Он смотрит на меня, но не страстно оценивающе, как он делал это в прошлом, а с болезненно честным выражением лица.

– Думаешь, мы сможем когда-нибудь быть лучше, чем наше наихудшее?

Из Анны мудрость струится, как из раковины, но я выхожу сухой. Как я могу ответить на вопрос, который задавала себе миллион и один раз, так и не узнав ответ?

– Я не знаю, – говорю я. – Но если бы ты знал, что я сделала, ты бы понял, почему я хочу верить, что мы сможем.

Он кивает. Замедляет шаг. Может быть, я и не знаю, что грызёт Гейба Неша, но я знаю, что он хочется разобраться с этим сам. Я перепрыгиваю через искривлённый корень дерева. Топчу колышущийся папоротник. Лес оживает, сочетая песню шелеста, щебетание и звук ветра, проходящего между листьями.

Опуститься, чтобы подняться. Опуститься, чтобы подняться.

Это повторяется в моей голове достаточное количество раз, чтобы я перестала видеть бездонную яму. Я вижу утёсы на востоке, плоскую равнину, где я заметила, что книга пропала. Я вижу густой лес, который ведёт на север в глубокую тёмную яму. Я вижу деревья, которые растут в сторону запада до долина, до гор, до величавого и широкого океана.

– Я понимаю, где пошла в неверном направлении.

– Но ты понимаешь, как превратить неверное в верное? – кричит Анна впереди меня.

Я мчусь, чтобы угнаться за ней.

– Мне нужно будет увидеть карту, но я думаю, что знаю дорогу.

Эллиот останавливается на покатой скале. Его очки сидят на его голове как корона. Руки на бёдрах, плечи отведены назад, подбородок высоко поднят. Он выглядит, как король чего-то значимого.

– Каков план?

– Стихотворение намеренно сбивает с пути, – говорю я, разворачивая карту на вершине скалы. Я пристально смотрю на карту, прокручивая стихотворение в голове.

Эллиот нахмуривает брови, когда видит мой пристальный взгляд.

– Скажи, что у тебя есть для нас блестящая теория, Рубс.

В этот момент моя голова полна тёплого воздуха, и есть такое чувство, будто пенящееся шампанское пузырится в моего груди. Как я протянула так долго, не слыша, что моё прозвище произнесли вслух?

Это связано не только с Сейди и тем, как она раньше меня называла. Это связано с тем, каково это слышать его срывающимся с языка Эллиота, подобно «А», «И» или «Но». Подобно миллиону других слов, которые он произносит каждый день. Подобно слову «друг».

Мои щёки покрываются румянцем, и я наклоняю голову.

– Может быть, не блестящая, но идея, – я делаю глубокий вдох и затем говорю: – Однажды, когда мы лазали по скалам, я думаю, мы должны были спуститься по холмам, чтобы подняться и выйти из долины, что привело бы нас к Звёздным Камням.

Эллиот наклоняется над картой, его руки широко разложены на скале. Я кладу палец на лес в восточной части острова.

– В стихотворении говорилось: «Отправляйся на юг, и твоя миссия завершится», а там мы пошли на север. Но даже если Звёздные Камни на юге, возможно, они не слишком далеко.

– Итак, нам надо идти на юго-запад через долину, чтобы вернуться к маршруту, – улыбка ползёт по его лицу. – Вот так.

Громкий и пронзительный крик проносится по лесу, и я чуть ли не подпрыгиваю на фут. Анна поднимает подбородок к небу.

– Птицы, – говорит она. – Мы видели птиц, кроликов, белок, выдр и оленей. Мы слышали ту сову и тех отвратительно кричащих куниц-рыболовов.

– Хорошо, рейнджер Анна.

– Не насмехайся надо мной, Чарльз Ким. Я просто указываю на всех животных, которых мы видели и слышали, – она поворачивается к Эллиоту. – Итак, где все волки?

ГЛАВА 21: КУПЕР

Через пятнадцать минут плавания вокруг Острова Серых Волков лодка раскачается, и я роняю яйцо.

– Нужно двигаться вместе с лодкой, – говорит Бишоп, качая головой.

Палуба вся в золотых ракушках и желтке. Я подбираю всё, что могу и бросаю за борт. Остальное споласкиваю вёдрами морской воды.

– В следующем году, Барт, – он ведёт лодку за изгиб острова. Скала из коричневого камня возвышается над нами, её плоская вершина покрыта колышущейся травой. – Начиная с завтрашнего дня, будем тренироваться до тех пор, пока ты не сможешь удержать яйцо в ложке, танцуя джигу. Кубок будет наш.

Он говорит о золотой чаше – аналогу сокровищ, зарытых в той яме. Тот приз, который мы с Бишопом могли выиграть, если бы быстрее всех обогнули Остров Серых Волков в гонке «Вокруг острова», и если бы я не уронил яйцо.

– Чёртово яйцо.

Я стараюсь ругаться меньше.

Бишоп качает головой.

– Как дела с картой?

Мы идём вдоль западной стороны острова – место, которое я изучал перед последней поездкой Бишопа. Он вернулся только прошлой ночью, как раз к началу в Уайлдвелле Фестиваля Душ.

– Бишоп, я кое-что понял про себя.

– Что завтра утром ты соскребаешь яйцо с моей лодки?

– Что я не художник, – я вспомнил день, когда начал рисовать карту сокровищ. До прошлой недели я смирился с тем, что создам поистине ужасную карту. – Вместо этого я составляю словесную головоломку.

Бишоп ничего не отвечает. Он что-то делает с парусами, – не знаю, что именно. Он меня этому ещё не учил.

– Кроссворд, ведущий к сокровищам?

– Стихотворение.

Эта идея нравится мне больше, чем я хочу показать. Я продолжу это тупое рисование, если он упрётся на старомодной идее о карте сокровищ. Я даже оболью её чаем и подожгу края, как он хочет. В конце концов, это его сокровище.

Но я уже начал писать стихотворение. Слова льются из меня потоком. Рисование же подобно утоплению.

– Оно в рифму?

Пытаюсь посмотреть ему в глаза, но они скрыты полами шляпы.

– Вы хотите рифму?

– Ну, разумеется, я хочу рифму, Барт.

Я улыбаюсь.

– Оно в рифму.

Мы идём вокруг острова. Если бы я не уронил драгоценное яйцо, то мы могли претендовать на чашу. С момента, как мы выбыли из гонки, Бишоп идёт довольно неторопливо. Он откидывается, скрещивает ноги.

– И куда ты уже дошёл?

– К Звёздным Камням, – думаю, это будет отличная часть. Со словом «звезда» рифмуется много чего. Я пытаюсь написать так, чтобы намекнуть на возможное пиратское прошлое острова. Арррх.

Я брызгаю лицо морское водой.

– Как они его получат?

У подножия самой высокой горы Острова Серых Волков возвышаются шесть камней. В 1886 охотник за сокровищами Джордж Астон выяснил, что, если их сложить вместе, то образуется шестиконечная звезда. Если сокровища не в яме, то они под этими камнями. Так я думал. Так думал Бишоп. Полагаю, каждый охотник, который думал о яме, думал и о камнях.

Велись раскопки. Была обнаружена пустая пещера, – целая система пустых пещер. Никаких сокровищ.

– Кто положил их туда? Какова их цель?

Бишоп запрокидывает голову. Я делаю также.

Небо такое синее, что выглядит ненастоящим. Сегодня так много хорошего.

– Может быть, кто-то нашёл клад и установил камни как памятник. Может быть, остров вырастил их из гальки. Не имеет значения, Барт. Ты задаёшь не те вопросы. Дело не в том, кто или как. А в том – что говорят эти камни.

Они нашёптывали мне месяц назад, когда Бишоп привёл меня на остров, чтобы отметить камни загадочным символом. Для нас он на самом деле не такой загадочный – его придумал Бишоп – но он надеется, что символ станет таковым для охотников за сокровищами. Я вырезал знак прямо на одном из Звёздных Камней. Не стоило этого делать. Бишоп говорит, они могут быть очень старыми и даже важными.

– Они говорят правду, – замечаю я, – но в чём правда?

Бишоп качает головой.

– Не в этом ли вопрос?

Капитан Тируолл приложил руку к Гонке «Вокруг Острова».

Он переживал, что чаша может быть украдена или потеряна. По крайней мере, так он говорит. Скорее всего, больше он беспокоился из-за того, что люди перестанут его просить возродить гонку. И тогда ему придётся перестать говорить об этом так много.

Теперь, когда маленький ребёнок пытается украсть трофей, капитан кричит.

Это смешно.

Я делаю шаг за ним, но Бишоп отдёргивает меня.

– Ты иногда ведёшь себя, как шестилетний, – произносит он.

– Может, мне и есть шесть.

– А может, ты просто незрелый для своего возраста.

– Вы незрелый для своего возраста, – отвечаю я, останавливаясь перед прилавком Хэнка Виндзора. Там должно пахнуть утренним уловом, но аромат жаренного из соседней бочки маскирует запах.

Бишоп рассказывает о предназначении бочек, пока мы ждём в очереди. История повествует о событиях четырехсотлетней давности.

Французские миссионеры и коренные американцы жили на Острове Серых Волков в начале XVII века. Когда англичане прибыли на остров несколькими десятилетиями позже, то они захотели отнять земли. Захватчики вырезали французов и коренных американцев. Сжигали тела.

Некоторые говорили, что тела не были сожжены. Что их просто сбросили в яму. Один на другого. Всё это вместе с горем было тяжело вынести земле. И она разверзлась. А тела провалились.

Их могила отмечена бесконечной пропастью.

Вскоре после того, как начались первые раскопки Острова Серых Волков, люди Уайлдвелла начали умирать. Все считали, что это взаимосвязано.

Люди были уверены, это нашествие злых духов, жаждущих мести.

Охотники за сокровищами хотели остановить это. Хотели остановить смерть.

Но сокровищ они хотели больше.

Поэтому жители Уайлдвелла создали большие металлические бочки. Поддерживали в них огромные костры.

Это отпугнуло злых духов.

В общем, так говорят. Бишоп уверен, то была эпидемия холеры.

– Англичане не были такими разрушительными, – говорит он.

Но Чарли Фрэнсис, стоящий позади нас, так не думает. Он произносит:

– Они милостиво не убивали туземцев и позволяли моим предкам выращивать урожай на своей земле, пока те сражались за свободу.

Но в Уайлдвелле любят вечеринки. Каждый год на Фестиваль Душ в городе устанавливают металлические бочки. И поджигают их изнутри.

Они пахнут потрясающе, даже если перекрывают запах моего ролла с омаром.

Мы с Бишопом бродим по переполненным улицам. Его тёмные пальцы белеют от лазури кекса. Я поедаю завитушки теста, обжаренного в масле и посыпанного сахарной пудрой. Это лучшее, что я когда-либо ел. Нет необходимости помнить прошлое, чтобы знать об этом.

– Бишоп Роллинс, – раздаётся крик, – немедленно тащи сюда свою прекрасную задницу.

– Не ругайся, Дорис, – отвечает Бишоп, улыбаясь.

Дорис Лэнсинг – ближайший друг Бишопа, и кажется, что ей миллиард лет. Бишоп старый, но Дорис стара настолько, что вполне может оказаться его мамой. Хотя Дорис это, пожалуй, не волнует.

– Гляди, твоя подружка! – смеюсь я. Сахарная пудра вздымается в воздух.

С ними всё не так. Все это знают. Но также все согласны в том, что намного веселее наблюдать за тем, как Бишоп краснеет и заикается, чем прекратить флирт Дорис.

Я немного отстаю, но всё уже перестаёт быть забавным, а становится достаточно грубым.

Брожу по художественным киоскам. Этот парень вырезает просто удивительные фигурки животных – медведей, змей, птиц, оленей. Все они проработаны настолько детально, что кажутся живыми. Он использует дерево, похожее на индийский лавр, поэтому я покупаю резного волка, чтобы напоминать себе о себе.

Я присоединяюсь к толпе на набережной. Мужчина, наряженный в традиционную одежду индейцев, стоит на скамейке. Он призывно улыбается, он стар, но «распутный» – лучшее слово для описания его вида. Хорошее слово.

Он представляет группу барабанщиков и танцоров. Они из резервации, что в часе езды на северо-запад от Уайлдвелла. Прибыли вместе с другими художниками и ремесленниками на Фестиваль Душ.

Раньше Дорис была одной из танцовщиц. Жила в резервации и всё такое. Но Остров Серых Волков звал её мужа так громко, что тому пришлось приехать в Уайлдвелл и присоединиться к раскопкам Бишопа.

По крайней мере, так она говорит о том, почему больше не танцует. Я же уверен, что она слишком стара для этого.

Барабанщики и танцоры приходят не для того, чтобы отметить триумф англичан над убиенными. Я спрашивал у Дорис.

Они приходят, чтобы отпраздновать бессмертие духа своего народа. Так мне нравится больше.

Мужчина с улыбкой распутника бьёт в барабан. Ещё кто-то присоединяется. Вскоре отовсюду раздаются бой барабанов, танцы и голоса. Это самое крутое, что я когда-либо видел.

Я вижу своего первого призрака в 10 часов. Бишоп ушёл домой полчаса назад. Он засыпал за столом.

Он в самом деле старый.

Я сижу перед книжным магазином и ем черничный пирог на палочке, когда кто-то подкрадывается ко мне.

– Ох! – я подпрыгиваю. Начинка черничного пирога шлёпается мне на белую рубашку.

– Правильно делаешь, что боишься его, – говорит Сэл Кейн. Он сидит рядом со мной, доедая трети кусок божественного пирога. С другой стороны от него сидит бродячая кошка, пытаясь опрокинуть его тарелку как абсолютный придурок.

Призрак пялится прямо на него. Будто знает, что Сэл предупреждает меня.

– Леди беременеет без мужчины. Никто не знает, что это за ребёнок, – он облизывает пальцы. – Грядёт что-то злое. Я это чувствую.

– Когда он умер?

Призрак подплывает ближе, и я понимаю, что он примерно моего возраста. Не представляю, что он злее, чем взрослый призрак.

– Умер? – брови Сэла пересекаются. – Этот парень такой же живой, как мы с тобой. Хотя я планирую оставаться в таком состоянии. Послушай моего совета, иди домой.

– Не понимаю.

– Ты и не должен. Ты турист, Купер.

Это задевает.

Сэл поднимается. Бросает дрожащий взгляд на мальчика.

– По крайней мере, не смотри ему в глаза. Иначе – семь лет неудач.

Я не двигаюсь.

Мальчик приближается к скамейке. Он становится более плотным по мере приближения к свету.

Отворачиваюсь, на случай, если Сэл прав. Учитывая моё стёртое прошлое, я уже получил всё необходимое мне невезение.

Он садится на другом конце скамейки. Уголком глаза замечаю, что он пристально смотрит на меня.

– Ты испачкался, – говорит он.

Прослеживаю его взгляд на мою рубашку. Щелчком пальца сбиваю черничную начинку.

Салфетка приземляется мне на ногу. Я вытираю пятно.

– Тебе нужно намочить его. Затем промокнуть.

– Откуда ты знаешь?

Он пожимает плечами.

– Кейн сказал тебе, я демон, так?

Вытираю ладонью рубашку.

– Я думал, ты призрак.

Мальчик смеётся.

– Так никто ещё не думал.

– Посмотрите, Габриэль завёл парня, – высокий мальчик с короткой стрижкой появляется из тени. За ним ещё двое.

Спина мальчика напрягается.

Короткая Стрижка смеётся. Смех режет. Режет мальчика прямо на месте.

Я вижу его нутро ясно как день. И оно болит.

– Нет, он только рассказывал мне о девушке, которую поцеловал на чёртовом колесе.

– Да ладно, – произносит Короткая Стрижка. – Гейб скорее превратится в девчонку, чем её поцелует.

Гейб сжимает кулаки.

– Пошёл ты.

– Похоже, Габриэль сейчас расплачется, – говорит Короткая Стрижка. – Пойдёмте, попросим брата Эша купить нам конфет.

Они уходят. Голова Гейба падает падает на жёсткую скамейку, прежде, чем они уходят.

Я не смущаю его, спрашивая, в порядке ли он. Так что мы просто сидим. Не говорим.

После долгого молчания, Гейб произносит:

– Эй, знаешь каких-нибудь девчонок?

ГЛАВА 22: РУБИ

– Волки, – повторяет Анна. – Где они?

В лесу тихо, только ветер шелестит в кронах деревьев.

– На этом острове нет больше волков, – говорит Чарли. – По крайней мере, сейчас.

– Куда, черт возьми, они делись? – рычит Эллиот.

– Откуда мне знать? Я вроде не жил с волками, и они не приняли меня в свою стаю и не раскрыли свои планы путешествия… Я просто знаю, что их здесь нет.

Чарли идет по лесу, срывая листья и ветки с деревьев. Он шлепает Эллиота тонкой веткой. – Я думал, твоя семья знает об острове все.

– Чарли, – говорит Эллиот, выхватывая ветку, – где ты это слышал?

– А где ты слышал о том, что в яме спрятано сокровище? – Чарли взобрался на ближайшее дерево, демонстрируя свою скрытую силу, грацию и ловкость. – Я знаю это так долго… Что забыл откуда.

Эллиот теребит свои короткие волосы, проводя руками по бокам головы.

– Возможно, это именно то, что ты мог упомянуть во время одной из десятков встреч по поводу стихотворения!

Чарли пожимает плечами.

– Я не думал, что пойду, и не обратил внимания.

Эллиот вскакивает с земли. Хватает Чарли за ногу, но тот прыгает на ветку выше. Он похож на горного льва.

У Эллиота вырывается рев.

– Я собираюсь убить тебя. Именно так ты умрёшь.

Он цепляется за нижнюю ветку. И я вижу это. Выглядывая из-под подола его футболки и вниз по бедру, идут две лапы с острыми когтями. И вдруг я понимаю, что не зря Эллиот загнал Чарли на дерево.

– Волк.

– Точно! – Эллиот спрыгивает обратно на землю. – Мы должны увидеть волков.

И я повторяю это снова, хотя мы все знаем слова.

– Спускайся, вверх иди,

Но не гляди на мёртвых,

И где-то впереди

Увидишь: серы волки.

– Как же мы увидим волков, если их здесь нет? Как мы собираемся найти того охотника за сокровищами, который спер нашу карту? – Эллиот зол. – Я потратил неделю на анализ этого стихотворения, но все инструкции – это что-то с чем-то.

– Как это умные люди становятся такими тупыми? – ржёт Чарли. – Ты думал, что волк постоянно лежит на своём месте, как фломастер?

– Ну, теперь ты об этом знаешь

Анна бросает Чарли бутылку воды, чтоб ему не пришлось слезать с дерева, дабы не столкнуться с гневом Эллиота. Я нахожу это забавным, но бессмысленным. Потому что Эллиот смотрит в никуда, точно также как Гейб делал это все утро. И теперь еще и бормочет себе под нос.

– Ладно, хорошо, – говорит Эллиот, – а если это не настоящий волк, – при этом у него такой дикий вид, что я задумываюсь о том, чтобы в ближайшее время прокатиться на американских горках. – Он может быть нацарапан на дереве… или Звёздных Камнях.

– Что-то типа руны в виде волка?

Эллиот раздраженно вздыхает.

– Это не руна. Если бы это была руна, мы с матерью перевели бы её. Скорее это иероглиф.

– Мне все равно, – говорю я. – Все, что нам нужно знать, это может ли волк быть на камне.

– Я видел фотки – волка там нет, – сжатые губы Эллиота расплылись в улыбке, – но он может быть вырезан на одном из других. Поэтому ты права – спустимся в долину, к Звёздным Камням.

– Давай сделаем это, – говорит Чарли, хлопая в ладоши. Он спрыгивает с дерева и идет в ногу с Анной. Они бегут за Гейбом, который забрел в глубь леса.

Я не знаю, где мы, но у Эллиота, который даже не пытается скрыть свое бойскаутское прошлое под личиной плохого мальчика, есть компас, поэтому у нас есть направление.

– Руби? – его пальцы касаются моего обнаженного плеча. Наверное, в другой ситуации, это прикосновение ощущалось бы как поцелуй.

Я опускаю взгляд на три пальца на моей коже.

Он тотчас отдергивает их.

– Мы найдём их и вернем книгу обратно.

– Да! – Чарли кричит в нескольких футах впереди. – Я добавляю это в свой список того, что нужно успеть при моей жизни: убрать чувака, охотящегося за чертовыми сокровищами.

– Или женщину, – говорит Анна,

хихикая. Удивительно, как это разрядило обстановку, хотя наш денек был не из легких.

После трех часов ходьбы и быстрого ланча, лес редеет, а деревья попадаются все реже, пока совсем не исчезают, и не остается ничего, кроме травянистого холма и моря зелени. Вдалеке видны две округлые горы, формой напоминающие горбы верблюда.

– Они выглядят как буфера, – говорит Чарли. – Эй, Гейб, разве горы не похожи на… О, ладно. Вы будете себя ненавидеть, -

Чарли пожимает плечами. – Я просто говорю, что это очень похожие на грудь горы.

Сейди бы это оценила. Она бы сказала это первой.

– Тебе бы понравилась моя сестра.

– Думаю, да. Не из-за своей… – Чарли указывает на горы. – Не то, чтобы они были плохими. Наоборот. О, это неловко, не так ли? Эти близнецы? – он заглядывает мне в грудь.

Эллиот бьет Чарли кулаком в плечо.

– Да что с тобой такое, черт возьми?

Он указывает на подножие левой горы. Если бы мы следовали по карте, как было задумано, срезав путь на запад от скал, мы бы почти прямо спустились с холма, пересекли долину и поднялись к Звездным Камням. Выйдя из ямы, мы взяли бы курс на юго-запад.

– Вот, где мы должны быть.

С минуту все молчат, и в тишине остров поет, и он звучит как голос Сейди. Он звучит в моей голове и вокруг меня. Он такой же скрипучий, как помехи в диапазоне частот, играющий блюз.

Руби Кейн, чье сердце прогнило

Отвела сестру свою, на башню, высоко.

Сказала, что сердце было полно любви,

И столкнула свою сестру – лети.

– Пойдем, – говорю я, чтобы остановить песню. Я сжимаю челюсти и говорю себе, что я не такая.

Но это ложь, естественно.

Я спускаюсь с холма, ноги трясутся от веса моего рюкзака и от попыток идти медленным шагом. Чарли сдается, позволяя ногам нести себя так быстро, как только позволяет гравитация, прежде чем лицом упасть в высокую траву. Эллиот пинает рюкзак Чарли, когда проходит мимо. Мы с Анной пытаемся поднять Чарли на ноги, но его тощее тело тяжелее, чем кажется, и он не очень старается встать.

Я оставляю их там, спеша за Эллиотом, и почти натыкаюсь на Гейба, который, кажется, разговаривает сам с собой. Слова не слетают с его губ, но хотя не слышу, что он говорит, я могу сказать, что он увлечен этим. Он проводит рукой по волосам, практически выдирая их.

– Гейб? Ты в порядке?

Он закрывает глаза и крепко сжимает пальцы.

– Ты тоже это слышишь?

– Слышу что? – я говорю так, будто проверяю поле на наличие мин.

– Голос. Остров. Я не знаю…

Но я-то знаю. Я тоже это слышала. Миллион различных звуков острова-ш-ш-ш-ш волн о его берега; шуршание, скольжение, топот по лесам; рев ветра; шелест листьев; и абсолютная тишина о секретах – все это кружилось в моей голове. Все это очень похоже на Сейди.

Гейб трясет головой.

– Я думаю, он хочет услышать от нас правду, Руби.

У меня внутри все переворачивается.

– Какую правду?

Тень паники пробегает по его лицу, и я задаюсь вопросом, чей голос он услышал на ветру.

– Всю правду, – говорит он.

Я, должно быть, выгляжу так же, как он: белая, как снег с широко раскрытыми дикими глазами. Мы идем в тишине, когда входим в долину, замедляем шаги, чтобы отстать от других.

– Он этого никогда не получит, – говорю я, когда мы, наконец, остаемся одни. – Ничего из этого.

Мы уже наполовину пересекли долину, следуя по тропе, проделанной по земле старыми шинами, когда ветер начинает свой штурм. Он ревет над пустой равниной, заливая наши щеки краской. Если бы не мой рюкзак, я бы волновалась, что порыв ветра может поднять меня прямо в воздух.

– Знаешь, что было бы действительно полезно прямо сейчас? – перекрикивает ветер Эллиот.

– Грузовик, – говорит Анна. – Если бы мы нашли грузовик, то точно в конце этой заросшей тропы, оставленной на острове много лет назад экскаваторами. Вот почему мы решили первым делом пересечь долину, следуя его бессистемному маршруту.

– И это тоже. Но я думаю, что мы определенно победим вора с телепортацией в стиле Star Trek.

Я пытаюсь покачать головой, но ветер очень силён.

– Если ты станешь занудой, то скоро тебе придётся смыть все свои татуировки.

– Эй! – кричит Анна сквозь ветер. – Я вижу грузовик. Вон там.

Я прослеживаю за ее взглядом и вижу пикап, покрытый ржавчиной, стекающей по бокам, и травой, взбирающейся по кузову. Я думаю, что он был когда-то синего цвета, до того как остров начал пожирать его.

– Это и есть твой волк, – Чарли улыбается Эллиоту. Я обхожу грузовик, пока не подхожу к стороне водителя. Исчезающие буквы гласят Rollins CORP., а ниже, наполовину скрытый грязью и испорченный временем красуется силуэт двух волков.

Мы счастливы. Прыгаем столько, сколько позволяют наши тяжелые рюкзаки. Вопим и кричим во всю мощь своих легких.

Через несколько минут Эллиот со скрипом открывает дверь и садится за руль. Он опускает козырёк и проверяет бардачок.

– Я не могу найти ключи, – говорит он, нагибаясь. Я ожидаю, что он будет искать под ковриком, но он достаёт швейцарский армейский нож и использует отвертку, чтобы снять пластиковые панели вокруг руля. Они с грохотом приземляются на пассажирское сиденье.

Он открывает лезвие, чтобы аккуратно перерезать два красных провода. Снимает часть покрытия, затем скручивает оголенные провода вместе. Этот процесс занимает гораздо больше времени, чем в кино. Никаких разрывов проводов одним поспешным движением. Никакой неосторожной резки. Только уверенные руки и осторожные движения и стопроцентный Эллиот Торн.

Он ловит мой взгляд и ухмыляется.

– Ну что, я больше не задира?

– Да ради Бога. Ты не сможешь украсть даже свою собственную машину.

Еще два провода обрезаны и оборваны. Эллиот скручивает их вместе. Мы ждем искры, которая даст жизнь двигателю. Он пытается снова.

– Он сдох, – говорит Гейб, и, хотя ветер все еще свистит в долине, а его голос не повышается ни на йоту, он с таким же успехом мог бы заорать, так как Эллиот вздрагивает.

– Он мертв! – Эллиот хлопает ладонью по капоту. – «Но не гляди на мёртвых…» Стихотворение. Это и есть мертвец.

Он выдерживает мой взгляд, широкая улыбка расползается по его лицу.

– Ты была права. Должно быть, мы идем к Звездным Камням.

– О, посмотри, как ты его обрадовала, – говорит Чарли, обнимая меня сзади за плечи своими тощими руками. – У тебя прекрасный мозг, Руби Кейн.

– Отличная рифма, – говорит Анна.

Эллиот вытягивает шею, чтобы найти застывшего Гейба, смотрящего на безоблачное небо.

– Гейб, чувак, какого черта ты делаешь?

Гейб моргает, глядя на Эллиота.

– Все это выплывет наружу, Эллиот. Все это, – он поворачивается и идет в направлении Звездных Камней. Эллиот мчится, чтобы догнать. Чарли и Анна смотрят друг на друга с одинаковым недоумением, прежде чем последовать за ними. Я спешу к ним.

– Ты уже целовалась с мальчиком, Руби? – спрашивает Анна, когда мы идем через поле фиолетовых люпинов, таких высоких, что их кончики касаются бедер. – До Гейба?

Я хочу, чтобы ветер проглотил мои слова, но в этот момент свирепый шторм, который терроризировал долину, утихает до легкого бриза. Я издаю жесткий смешок.

– Сейди перецеловалась за нас обеих.

– Да, Эллиот так и понял. Он накричал на Гейба за то, что тот украл твой первый поцелуй, – говорит Чарли. Он использует свою лопату как трость, когда мы выходим из долины. Сильно прижимает ее к Земле. – Я не думаю, что тебе нужно пересчитывать поцелуи. Верно, Анна?

– О, это не важно. Но мне любопытно, ядовиты ли твои губы, – она наклоняет голову и смотрит на меня прищуренными глазами. – Я бы попросила тебя поцеловать Чарли, но тогда он тоже может сойти с ума.

– Я не собираюсь целовать Чарли, – говорю я. – Без обид, Чарли. И мои губы не ядовиты.

– Тогда что ты сделала с Габриэлем?

Я не упоминаю ни голос, ни то, как Гейб ответил на него. Я не говорю о правде, которую он непременно должен сказать. Но я не лгу.

– Я думаю, что остров мучает его. Он не хочет, чтобы мы нашли сокровище.

Анна закусывает губу.

– Это имеет смысл, – говорит она. – Остров не стал бы прятать сокровища, если бы захотел, чтобы мы их нашли.

ГЛАВА 23: РУБИ

Найдёшь тот рай земной –

И знак увидишь сходу.

Отправь ложь на покой,

Дай истине свободу.

Эллиот и Гейб прислоняются к каменной плите, которая торчит из земли, как огромный надгробный камень, когда Анна, Чарли и я спотыкаемся на травянистой поляне. Еще пять камней, таких же высоких и разрушенных, как первый, окружают нас. Воздух лопается от энергии, поднимая тонкие волоски на моих руках.

– Что-то в этом есть, правда? – Анна широко раскидывает руки и кружится, ее свободный топ ловит поток воздух и кружится вокруг нее. – Вроде ничего, но что-то есть.

Не могу не согласиться. В этом месте есть что-то особенное, хотя я не могу сказать, было ли оно здесь всё это время или это проделки нашего сознания.

Я бреду к центру каменной формации, где лысеет трава на лугу. Земля прогибается вокруг каменных костяшек, которые когда-то, должно быть, соединялись в единый кулак. Но меня останавливает именно эта дыра.

Анна находит меня, копающейся в сумке в поисках фонарика, и зовет остальных. Вскоре мы собираемся вокруг скал, направив лучи фонариков вниз.

Чернота и скалы, больше ничего.

Эллиот толкает меня плечом.

– Это может быть рай на земле.

– Звучит как одна из реплик Гейба.

– А. Хм. – Мы переглядываемся, а затем снова смотрим на дыру. – Я говорил о стихотворении. Звезды на небесах, а Звездные Камни на земле. То, что находится на дне этой дыры, может быть знаком, который нам полагается увидеть.

– Как думаете, смогу я тут протиснуться? – спрашивает Анна, вытягивая веревку из своей сумки. Она обвязывает ее вокруг пояса. – Кто-нибудь, подержите другой конец.

– И почему-то именно мне суждено умереть. – Чарли развязывает Анну, и вытягивает из рюкзака пригоршню причудливых веревок. Похоже, он знатно запасся. Он щелкает парой карабинов и говорит: – Никогда не угадаешь, когда тебе понадобится что-нибудь спустить.

Эллиот закатывает глаза.

– Нормальные люди о таком и не задумываются.

– Что скажешь, Анна Банана? Готова стать первооткрывателем?

Таким образом, Анна оказывается в замысловатой обвязке и шлеме, а ее ноги болтаются над таинственной пустотой. Она похожа на ребенка, примерившего костюм отца, в слишком большой для нее каске и с торчащими во все стороны волосами. Ее обвязка крепится к пучку нейлоновых канатов, пропущенных через три якоря, которые Чарли закрепил в скалах. Я ожидаю, что он столкнет Анну с уступа, но, похоже, Чарли очень осторожен, когда дело касается всех, кроме него самого. Он направляет ее вниз. Ступни, голени, колени и бедра. И именно бедра ее и подводят.

– Было бы неплохо меня подтолкнуть, – говорит она, раскачиваясь из стороны в сторону в попытке проскользнуть через отверстие. Эллиот давит ей на плечи, но она не сдвигается с места. Со вздохом девушка откидывается назад, стукнувшись шлемом о камень. – Все меня вечно дразнят мелкой, а как только это наконец-то может пригодиться, я оказываюсь слишком крупной. Что за жестокая ирония.

– Это не ирония.

– Не умничай, Эллиот, – фыркает Анна. – Я наполовину в земле и, вероятно, застряла.

Я приседаю за ее спиной. Тащу ее за подмышки, пока Анна не сможет вылезти из дыры, пока не будет в состоянии пошевелиться. Она вскакивает на ноги, сбрасывает шлем и борется со своей сбруей.