Текст книги "Безрассудная принцесса (ЛП)"

Автор книги: Трейси Лоррейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Мое тело затекло после нескольких дней без физических нагрузок, когда я направляюсь в ванную. Звук маминого голоса внизу достигает моих ушей, и я замираю на мгновение с сердцем, подступающим к горлу, от мысли, что здесь может быть кто-то еще. Когда я не слышу ответа, я предполагаю, что она, должно быть, разговаривает по телефону, и продолжаю.

Я отвратительна. Мои волосы жирные, моя кожа… тьфу. Я уже несколько дней сижу в собственной грязи. Я действительно не хочу даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы видеть доказательства.

Я чищу зубы, как делала последние несколько раз, не глядя в зеркало перед собой. Я боюсь того, что могу обнаружить, оглядываясь назад.

Стоя под струей воды, я пытаюсь заставить себя забыть обо всем, что произошло в квартире Тоби прошлой ночью. Я пытаюсь забыть, что человек, которого я оплакивала все эти недели, на самом деле не мертв, потому что не похоже, что он собирается вернуться к нам в ближайшее время. И даже если бы он это сделал, он никогда не был бы для меня прежним мужчиной.

Наша связь, возможно, изменилась, наша связь сильнее, чем когда-либо, но это ничего не изменит.

Тоби может быть лжецом, искусным манипулятором и больным, и извращенным гребаным ублюдком, но есть одна вещь, в которой я ему верю, и это то, как человек, которого я все эти годы называла своим отцом, относился к нему и его маме. Боль, которая была в его глазах, запечатленная в каждой его черте, не могла быть подделана. Это просто не могло. Я не сомневаюсь, что они оба пострадали от его рук.

Что-то скручивает меня изнутри, но я понятия не имею, облегчение это или вина.

Мой отец никогда и пальцем не тронул меня, и, насколько я знаю, он всегда относился к маме с уважением, которого она заслуживала. Он всегда был идеальным отцом, хотя я не могу перестать задаваться вопросом, не был ли он просто слишком хорош. Перешел ли он границы дозволенного с нами, зная, как он обращался со своей настоящей женой, со своим вторым сыном?

Но Тоби не его сын. Точно так же, как я думала, что я не его дочь.

Я опускаю голову на руки, когда громкий стон срывается с моих губ.

Как бы сильно я ни ненавидела Тоби прямо сейчас и считала его действия прискорбными, я не могу перестать понимать огромную часть себя.

Лучше бы я этого не делала. Но я знаю.

Я слишком долго смотрела в глаза испуганному маленькому мальчику, чтобы не понять его жажды мести. Его потребность причинить человеку, который причинил боль ему и его маме, такую же боль.

Но понимание никогда не исправит то, что он сделал. А понимать и прощать – это совсем разные вещи.

Я откладывала спуск вниз как можно дольше, несмотря на то, что мама знает, что я жива, потому что, вернувшись, я обнаружила, что в моей спальне меня ждет чашка кофе.

Я отказывалась разговаривать с ней последние несколько дней, и она в основном уважала мою частную жизнь, чтобы развалиться в одиночестве. Я понятия не имею, что сказала ей Бри, но я знаю, что это неправда, потому что она поклялась хранить в тайне подробности, которые я рассказала ей о той ночи. Не то чтобы я даже приблизилась к тому, чтобы рассказать ей все. Я имею в виду, как я вообще могу все это объяснить? Это было полное безумие. То дерьмо, которое вы ожидаете увидеть в дерьмовом документальном фильме. Подобным вещам не суждено случиться в реальной жизни.

Только когда мои волосы высушены и выпрямлены, я, наконец, набираюсь смелости спуститься вниз.

Сжимая в руках свою уже остывшую кружку, я отправляюсь на поиски мамы. Я больше не могу откладывать этот разговор.

Мне нужно знать правду. Я заслуживаю знать правду.

В ту секунду, когда я останавливаюсь в дверях кухни, она приостанавливает свои действия и смотрит на меня.

– Джоди, – выдыхает она, как будто не может до конца поверить, что я стою здесь.

– Привет, – тихо говорю я, проходя дальше в комнату, замечая, что она как раз выпекает мое любимое печенье.

Всякий раз, когда мне было грустно в детстве, она всегда готовила их для меня. Один только аромат ее выпечки мгновенно поднял бы мне настроение.

Хотя я не уверена, что сегодня они произведут такой эффект. Мои страдания и боль слишком глубоко укоренились прямо сейчас, чтобы сахар мог что-то исправить.

– Присаживайся, я приготовлю тебе еще, – говорит она, кивая на пустую кружку в моих руках.

– Спасибо. – Мой голос тверд, лишен эмоций, которые вызывают бурю внутри меня, когда я пропускаю это мимо ушей и делаю, как она предложила.

– Так приятно видеть тебя на ногах. Я так волновалась—

– Ты знала? – Я выпаливаю, сама того не желая.

Я потратила почти столько же времени, размышляя о ее роли в этом, как и о действиях Тоби за последние четыре дня, что больше не могу сдерживаться.

Она делает паузу, ее плечи напряжены, когда она хватается за прилавок, как будто он нужен ей, чтобы держаться.

– Ты знала… о них? О другой его семье.

Мама ничего не говорит, но то, как она опускает голову, говорит мне все, что мне нужно знать.

– Детка, – начинает она, поворачиваясь ко мне лицом.

– Нет, мам. Не нянчись со мной. Я взрослая. Я заслуживаю знать правду. На самом деле, я давно это заслужила.

– Я расскажу тебе все, что знаю, – печально говорит она, прежде чем вернуться к кофеварке.

Я не помню, чтобы когда-либо раньше чувствовала себя некомфортно в маминой компании, но те несколько мгновений, пока она готовит нам обоим свежий напиток, невыносимы. Неуверенность клубится внутри меня, как назревающий шторм, напоминая мне, что, несмотря на мои надежды, она, вероятно, собирается сказать мне то, что я не захочу слышать.

После того, что кажется вечностью, она, наконец, подходит ко мне и дрожащей рукой наливает мне кофе.

– Поговори со мной, Джоди.

– Я? – Я шиплю, не веря своим ушам. – Я не тот, кому нужно говорить. Ты расскажешь мне все, что знаешь, помнишь? – Говорю я, швыряя ее слова обратно ей в лицо.

– Я знаю, знаю. И я это сделаю. Я просто хочу знать то, что ты уже знаешь.

– Как насчет того, чтобы предположить, что я ничего не знаю, и сказать мне правду, как ты должна была сделать много лет назад, – предлагаю я, горечь моего тона не оставляет места для споров.

Ее грустные, усталые глаза смотрят в мои, и немного вины сжимает мое сердце. То, о чем я прошу ее, причинит боль. Но это не значит, что я собираюсь ее отпустить.

– Ты уже знаешь большую часть этого, но… Я впервые встретила твоего отца, когда мне было пятнадцать. Он был… – Она вздыхает, ее взгляд становится стеклянным, отстраненным, когда она возвращается к себе. – Больше, чем жизнь. Плохой мальчик, из-за которого у меня и всех моих друзей подкашивались колени.

– Мы только что были в кино и буквально наткнулись на них, слонявшихся возле магазина на углу, выглядевших такими злыми и опасными.

– В ту секунду, когда наши взгляды встретились, что-то изменилось. Я всегда думала, что любовь с первого взгляда – это фантазия, предназначенная для фильмов и любовных романов. Но, стоя там, на той улице, и всего в пятнадцать лет, я знала. Он был этим.

– С тех пор мы начали встречаться. Все стало серьезным довольно быстро. Твои бабушка и дедушка не были впечатлены, когда я впервые привела его домой, как, я уверена, ты, можешь себе представить. – Легкая улыбка украшает ее губы, несмотря на потерю, омрачающую ее глаза.

Я думаю о своих покойных бабушке и дедушке. Чопорные, правильные и полностью традиционные в своих идеалах мира. Это не первый случай за эти годы, когда всплывает их неодобрение партнера мамы.

– Я знаю это, мам. Как насчет того места, где ты узнала, кем он был на самом деле? – Подсказываю я.

– В глубине души я всегда знала. В то время в городе происходило много бандитских разборок, поэтому в тот день, когда он появился на моем пороге в полном беспорядке, я почти не удивилась, узнав его место в мире. Я увидела это в ту первую ночь. Самый настоящий плохой мальчик.

Я качаю головой, воспоминания о лице Тоби, синяках на его теле в ту ночь, когда он спас меня из кафе, заполняют мой разум.

– Я думаю, он ожидал, что правда отпугнет меня. Мне было всего шестнадцать, когда он, наконец, сказал мне, но не было ничего, что могло бы разлучить меня с ним. Я сказала ему, что люблю его, и что я буду рядом с ним, несмотря ни на что.

Она поднимает руку, ловя слезу, которая, наконец, скатывается.

– Он был таким хорошим человеком, Джоди. Мое все. – Мои губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но она опережает меня. – Но я более чем осознаю, что у него было много, очень много сторон, и что нам очень повезло увидеть милого парня, который был по большей части скрыт под поверхностью.

– Повезло? – Плюю я. – Он женился на другой. Жил совершенно другой жизнью. Он лгал мне и Джо годами, мам. Как ты можешь не видеть, насколько это хреново?

– Поверь мне, детка. Я вижу это. Но… – Она тяжело вздыхает. – Я никогда не могла его отпустить.

Между нами повисает тишина, пока я пытаюсь хотя бы осмыслить то, что она мне говорит. Что она любила его так сильно, что позволила всему этому случиться.

– К тому времени, как выплыла правда о его другой жизни, у меня уже был Джо, хотя какое-то время я подозревала. Я умоляла его позволить мне быть частью его жизни, но он всегда отказывался. Сказал мне, что в моих жилах течет не та кровь, чтобы наши отношения, наша семья считались настоящими в глазах Семьи. Но у него были планы изменить это. Он заверил меня, что однажды у него будет достаточно власти, чтобы он мог делать то, что он хотел, жениться на том, на ком он желал.

– И ты поверила ему настолько, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать?

– Я знаю, как это звучит, Джоди. Поверь мне, это так. Но у меня был маленький ребенок, мужчина, которого я любила, дом. Я была счастлива. Ничего из этого не было нормальным, но это сработало. Время, которое мы провели порознь, только сделало время, которое мы провели вместе, намного сильнее. Это укрепило нашу связь.

– Единственный раз, когда у меня были серьезные проблемы со всем этим, это когда ты родилась.

– О? – Спрашиваю я, уже зная, что, вероятно, последует.

– Хотя он никогда не произносил этих слов, я знала, что он хотел мальчиков. Возможно, я не смогла предоставить ему полную греческую ДНК, необходимую для рождения маленьких наследников, как он действительно жаждал, но он все еще мог создать свою собственную маленькую армию.

– Как и в случае с Джо, мы никогда заранее не выясняли твой пол, но в ту секунду, когда ты родилась, попала ко мне на руки и было объявлено, что ты девочка, на лице твоего отца не было ничего, кроме чистого счастья и любви.

– Не буду лгать, я волновалась, но он никогда не относился к тебе хуже, чем к Джо, никогда не любил тебя по-другому.

– Но… – подсказываю я.

– Но он чувствовал необходимость защитить тебя так, как никогда не делал с Джо.

– Я была так зла, когда он придумал эту историю о том, что ты принадлежишь кому-то другому и не вписал свое имя в твое свидетельство о рождении. Но он беспокоился, что ты каким-то образом окажешься в середине его другой жизни, и он не хотел этого для тебя.

– Итак, вы оба просто лгали мне в лицо. На протяжении многих лет.

– Я не могла спорить о твоей безопасности, детка.

– И кто бы захотел меня? – Говорю я, громкость моего голоса возрастает от полного безумия того, что я слушаю. У меня внутри все переворачивается, когда мысли возвращают меня в квартиру Тоби.

Тоби. Вот кто собирался захотеть меня.

Не то чтобы папа мог знать, что все это разыграется, или, может быть, он знал. За эти годы он, должно быть, причинил боль достаточному количеству людей, которые хотят отплатить ему тем же. Я думаю, что все это действительно имеет смысл в голове гребаного психопата.

– У него была другая семья, мама. Как ты могла—

– Это был брак по расчету без любви, Джоджо. Это было то, что ему нужно было сделать, как часть его роли в семье. Его сердце было здесь, с нами.

Я качаю головой, не нуждаясь в дополнительных доказательствах того, откуда я черпаю свою наивность.

– Ты когда-нибудь думала о них? О его жене? Его сыне?

– Он не сын Джонаса, Джоди. Она играла на стороне так же, как и Джонас.

Она поднимает свой кофе и делает глоток. Я не следую ее примеру из-за страха, что возобновлю его так же быстро, как оно закончится.

– Мам, дело не в этом, – рявкаю я, отодвигая стул позади себя. – Ты хоть представляешь, на что это могло быть похоже, находясь в таком аспекте его жизни?

– Они просто существовали вместе ради семьи, – говорит она со смертельной серьезностью.

– Господи, мама. Ты вообще знала человека, которому отдала всю свою жизнь?

– Что? – спрашивает она, ее брови взлетают вверх. – К-конечно, я это сделала. Я любила твоего отца больше всего на свете. И он лю—

– Он был монстром, мам, – выплевываю я, злясь на ее недальновидность.

– Н-нет, он был хорошим—

– Как много ты знаешь о его другом сыне, мама?

Она качает головой. – Ничего особенного. Они жили разными жизнями.

– Нет, они этого не делали. Их жизни были очень сильно переплетены, и он страдал, они пострадали больше, чем ты можешь себе представить, от рук моего отца, – киплю я.

Она бледнеет от моих слов.

– Прости, мам. Но ты совершила огромную гребаную ошибку со всем этим. Тот мужчина, с которым ты разделила свою жизнь, не тот, кого ты знала.

Я устремляюсь к коридору, более чем готовая сбежать от этого дерьма.

Он промыл ей мозги, в этом я уверена. Возможно, она и не пострадала от рук Джонаса, как Тоби и его мама, но, без сомнения, он применил к ней свое гребаное зло, убедившись, что она следует его плану и подчиняется его правилам. Я бы поставила на это деньги… если бы они у нас были.

– Джо-Джо, что ты—

– Ты действительно не знаешь, кто его сын, не так ли?

Она смотрит на меня, ее лоб нахмурен в замешательстве, в то время как горе и боль продолжают затуманивать ее глаза.

Я буквально вижу момент, когда падает пенни. Все ее тело содрогается, когда осознание поражает ее.

– Нет, – выдыхает она. – Т-Тоби?

– Да, похоже, ты не единственная, кто играл с дьяволом.

Я ухожу, схватив сумку, которую уже собрала перед тем, как спуститься сюда. Страх, который тяжестью сидел у меня в животе последние несколько дней, подсказал мне, как пойдет этот разговор, и я просто знала, что после него мне нужно будет уйти.

– Джоди, куда ты идешь? – Мама кричит, бросаясь за мной, когда я снимаю пальто с крючка.

– Я не могу быть здесь прямо сейчас. Прости, мам. Я просто не могу.

С сумкой через плечо и пальто в руке я вылетаю из дома в холод, оставляя ложь и предательство позади.

Если бы только все было так просто.

4

ТОБИ

Я открываю дверь всего через несколько секунд после того, как в моей квартире раздается звонок, и встречаюсь взглядом с женщиной, стоящей по другую сторону двери.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда она входит внутрь, и я почти падаю в ее объятия.

– О, Тоби, – говорит она. Ее голос мягкий, но я слышу скрытое разочарование. – Я знала, что в конце концов ты окажешься в проигрыше. Что ты наделал, а?

Вдыхая знакомый успокаивающий аромат маминых духов, я черпаю силы из глубины души и веду ее вглубь своей квартиры.

– Где Гален? – Спрашиваю я, еще не готовый погрузиться в тяжелое дерьмо.

– Со Стеллой. Она сказала, что мне, вероятно, следует навестить тебя, и, глядя на тебя, я вижу, что она была права.

Поднимая руку, я оттираю щетину, покрывающую мою челюсть.

– Если бы я знал, что ты придешь, я бы—

– Посиди со мной, – говорит она, опускаясь на край моего дивана. – Поговори со мной.

Падая на угловое сиденье, я кладу ноги на подушку и опускаю голову на руки.

– Я годами мечтал о том, что я мог бы сделать с ним за то, как он обращался с тобой. С нами. Я разрабатывал план, сколько себя помню, а то, что он делал со Стеллой, только укрепило это.

– Тебе нужно забыть об этом, – тихо говорит она. – Я понимаю твою жажду мести. Поверь мне, я придумала достаточно собственных способов причинить боль этому человеку за все, что он сделал с моими детьми. Но в чем смысл? Мы все здесь, мы вместе, в безопасности. И он… да, – бормочет она. Я не дал ей никакой информации о том, где он сейчас находится, и могу только предположить, что Гален тоже этого не сделал. – Я хочу, чтобы мы оставили это в прошлом, где этому самое место. У нас есть будущее, к которому стоит стремиться, Тоби. Я не хочу, чтобы ты мучил себя из-за вещей, которые ты не можешь изменить.

– Наконец-то я причинил ему боль, мам, – признаюсь я, отбрасывая в сторону все, что она только что сказала. – Я нашел его слабое место и заставил его смотреть, как я разбил его прямо у него на глазах.

Мама в шоке ахает, но, когда я наконец поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, к счастью, я не вижу разочарования или ненависти. Просто понимание и забота.

Она выросла в этом мире, как и мы с моими парнями. Она многое видела, еще больше слышала. Испытала худших монстров, которых создает эта жизнь, поэтому я сомневаюсь, что она будет шокирована тем, что я на самом деле сделал. Я уверен, что еще больше удивлен, что я действительно способен на это. Для нее я всегда буду ее маленьким мальчиком, несмотря на мое обучение, несмотря на мои способности.

– Ты знала о них? – Спрашиваю я, проверяя, сколько Стелла, возможно, уже проболталась о том, что происходит.

Ее глаза подозрительно прищуриваются, когда она смотрит на меня. – О ком?

– Его другая семья.

– Нет, – говорит она, качая головой, ненависть к мужчине, с которым она была вынуждена провести свою жизнь, затемняет ее глаза. – Я не знала, что они существуют. – Она быстро добавляет: – Я знала, что он не был верен, но я ни на секунду не думала, что он будет пытаться скрыть свою другую жизнь. Сына.

Благодарность за мою сестру захлестывает меня, когда она говорит это. Стелла и Себ могли бы легко рассказать обо всем этом маме, но они этого не сделали, даже без моей просьбы держать это при себе.

– Джокер был не единственным его ребенком, – признаюсь я.

– О?

– Дж-Джоди, – выдыхаю я.

– Тобиас, – предупреждает она, ее глаза умоляют меня не говорить то, что, как она уже знает, последует дальше.

– Я играл с ней, чтобы добраться до него.

Она скрежещет зубами, когда смотрит на меня. – Тоби, что ты сделал?

Боль пронзает меня, когда я думаю о том, как она разбивается вдребезги на полу в моей ванной, о ее страдальческих криках и слезах. Ее вырвало, она не смогла вынести того, что я сделал до того, как она назвала меня монстром, сравнила меня с ним и ушла.

Опускаясь на диван, я молюсь, чтобы это просто поглотило меня целиком и заставило все это исчезнуть.

– Все, чего она не заслуживала. Но в равной степени я заставил его увидеть все, что ему нужно было увидеть.

Мамины губы приоткрываются, а затем снова смыкаются, когда она пытается прочесть между строк.

– Я даже не знаю, что на это сказать, Тоби.

– Я думал, это заставит меня чувствовать себя лучше. Я надеялся, что это избавит меня от некоторых кошмаров, зная, что я мог причинить ему боль.

– Помогло ли это?

Я качаю головой. – Теперь, когда я закрываю глаза, я его не вижу. Я вижу ее. Я вижу ее с его версией, смотрящей на нее сверху вниз. Потому что для Джоди я с таким же успехом могу быть им. Я – это он.

– Нет, – говорит она, скользит по дивану и убирает мою руку с колен, держа ее между своими. – Ты совсем на него не похож. Я обещаю тебе, ты…

– Я сломал ее, мам. Я стоял там и наблюдал, как рушится ее мир вокруг нее. Я сделал так, чтобы это произошло. Я притворялся, что это я пытаюсь все исправить, хотя на самом деле это я дергал за ниточки.

– Расскажи мне все, – призывает она, к счастью, не испытывая ко мне такого отвращения, чтобы уйти, как это сделала Джоди.

***

– Тобиас, чему мы обязаны этим удовольствием? – Спрашивает Дэмиен, когда я закрываю за собой дверь его кабинета.

После того, как мама ушла, я пошел в ванную и, наконец, отскреб и побрил последние несколько дней забвения со своего тела.

Я ненавидел выражение ее лица, когда я объяснял все, что я сделал, чтобы разрушить жизнь Джоди, просто чтобы позволить Джонасу наблюдать, как она впадает в немилость. Она должна была ненавидеть меня за то, что я так обращаюсь с другим человеком. В глубине души она, возможно, и делает немного, но никогда не показывает этого. Вместо этого, как только я исчерпал свой список преступлений – пропустив некоторые из самых грязных, о которых не стоит слышать ни одной матери, – она сжала мою руку и задала вопрос на миллион долларов.

– Как мы собираемся это исправить?

Я качаю головой, подходя к одному из стульев перед столом Дэмиена. Харон встает со своего места на другой стороне комнаты и подходит, становясь позади босса, пока они ждут, когда я заговорю. Он ничем не отличается от того, когда я верил, что он мой дедушка, но с другой стороны, он знает и видит все. Вероятно, все это время он знал, что я не его родственник.

– Я… э-э… – Я потираю затылок, зная, что собираюсь задать вопрос, прямо противоположный тому, который я задавал, когда в последний раз стоял в этом кабинете. – Мне нужно поговорить о Джоан и Джоди.

На краткий миг лицо Дэмиена охватывает шок, прежде чем его обычная маска возвращается на место.

– И что бы ты хотел обсудить? Ты был более чем уверен в своем решении относительно денег Джонаса и своих желаний относительно них, когда в последний раз сидел в этом кресле, – хладнокровно говорит он, как будто это не более чем деловая сделка.

– Я в курсе. Все изменилось.

– Не хочешь объяснить?

– Не совсем. Я пришел к пониманию, что наказываю не тех людей, и я был бы признателен, если бы вы могли обеспечить, чтобы они обе получили по заслугам. Не то чтобы все, что связано с его именем, могло быть достаточной компенсацией за то, что он есть в их жизнях, – бормочу я, переводя взгляд на Харона.

На мгновение вокруг нас воцаряется тишина.

– Я приведу все в движение. Но на этот раз ты не передумаешь, Тобиас. Как только я подпишусь на это, это произойдет, несмотря ни на что.

– Я больше не передумаю, могу тебя заверить.

Дэмиен кивает один раз, кладет локти на стол и переплетает пальцы, как будто он уже закончил этот разговор.

Я подаюсь вперед, более чем готовый выбраться из его логова, но мой взгляд снова зацепляется за Харона.

– Ты знал, не так ли? Все это время ты знал.

Его жесткий взгляд удерживает мой, ничего не выдавая.

– Ты даже помог скрыть все это, не так ли?

– Теперь ты можешь уходить, солдат, – рычит Дэмиен.

Вставая, я обхожу стул, не теряя зрительного контакта с человеком, который, как я верил, все это время был на моей стороне.

– И подумать только, я всегда равнялся на тебя, – шиплю я. – Но ты ничем не лучше его.

– Этого достаточно, – гремит Дэмиен. – Ты не смеешь так разговаривать с моим советником.

– Пфф, – усмехаюсь я, пятясь к двери. – Вы должны воспринять это как урок, босс, и быть осторожным с теми, кому вы доверяете.

Челюсть Дэмиена отвисает от раздражения, но он больше ничего не говорит.

– Мне нужно, чтобы ты поработал сегодня вечером. Если ты способен.

– Вам не нужно сомневаться в моих способностях, босс. Прямо сейчас моя верность тебе не подвергается сомнению.

Я вылетаю из комнаты, больше ничего не сказав. Я почти уверен, что мое прощальное заявление в значительной степени сказало все.

Я не поднимаю глаз, пока знакомый голос не достигает моих ушей, и когда я поднимаю, передо мной открывается лучшее зрелище.

– Видишь, я, блядь, говорил тебе, что он все еще жив, – насмехается Себ, когда мой взгляд падает на остальных. На парней, от которых я скрывался у себя в квартире последние несколько дней.

– Какого хрена, братан? – Лает Нико, явно взбешенный тем, что я закрылась от него, пока тонул.

– Извини, чувак. Иногда просто есть вещи, которые нужно сделать, понимаешь?

– Как например, трахать самую горячую девушку в комнате каждую ночь недели, – рявкает он, его глаза искрятся весельем, когда я подхожу ближе.

В ту секунду, когда я оказываюсь на расстоянии прикосновения, он вытягивает руку и обнимает меня за плечо, притягивая к себе.

– Но ты в порядке, да?

Я думаю о том, на что мне только что удалось заставить Дэмиена согласиться – могу добавить, легче, чем я ожидал, – и легкая улыбка подергивается на моих губах.

– Я буду, да.

– Спасибо, черт возьми, за это, потому что мы собираемся на вечеринку, – объявляет он.

Я бросаю взгляд на остальных и замечаю, что они одеты не для работы.

– Только не говори мне, что мы снова направляемся в Ловелл.

– Я не могу этого сделать, чувак, – говорит Тео. – Но сегодня никаких проблем. Они объявили своего рода перемирие. Мы просто собираемся потусоваться с Арчером и его парнями, показать наши лица. Пусть эти тупые ублюдки знают, что мы все еще здесь.

Я смотрю вниз на свою черную толстовку с капюшоном и джинсы, радуясь, что впервые за несколько дней снял спортивные штаны.

– Хорошо, тогда поехали.

С Нико с одной стороны, Тео с другой, а Алекс и Себ следуют позади, мы выходим из отеля и направляемся к машине, которая ждет нас у входа.

– В чем дело? – Спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, пока остальные усаживаются на заднее сиденье позади меня.

– Мы же веселимся, помнишь? – Нико говорит так, как будто это очевидно. – Ты же не захочешь быть способным вести машину, не так ли?

– Нет, но завтра мне нужно вернуться в школу, – говорю я. Реальность зовет.

– Когда это когда-либо останавливало нас? – Спрашивает Алекс, закуривая косяк. Он получает удар, а затем немедленно передает его мне.

К тому времени, как мы подъезжаем к «Логову Волков», я нахожусь в приятном возбуждении, и это в сочетании с осознанием того, что я поступил правильно там, в офисе Дэмиена, означает, что я чувствую себя легче, чем за последние дни, может быть, даже недели. Но этого недостаточно. И я знаю, что этого не будет, пока у меня не будет шанса увидеть ее, поговорить с ней, попытаться извиниться за все, что я сделал. При условии, что она позволит мне находиться где угодно рядом с ней, конечно.

– Это место выглядит лучше, чем в прошлый раз, когда мы его видели, – говорит Себ, когда мы киваем двум Волкам, охраняющим дверь. Они явно ожидают нас, потому что ни один из них не произносит ни слова, когда мы заходим внутрь, обнаруживая, что место прибрано со времени нашего предыдущего визита.

Последнее, что я помню из этого места, была сломанная мебель, громкое ворчание и стоны и странный выстрел, который эхом разнесся по огромному пространству, когда мы выводили девочек в безопасное место.

Когда-то здесь была фабрика по производству безалкогольных напитков, но она уже много лет не работает. Луис Вульф завладел им, когда был подростком, и не оставил своему отцу иного выбора, кроме как купить его и землю, на которой он расположен, когда совет потребовал, чтобы они прекратили селиться внутри.

С тех пор это место, где тусуются молодые Волки. Это действительно впечатляет, учитывая все обстоятельства. Здесь есть огромная общая зона для вечеринок, задние комнаты, которые являются более интимными местами для встреч или тусовок, и даже мезонин со спальнями над ними. Неплохо для кучки негодяев Ловелла.

– Может быть, это место не так плохо, как мы всегда думали, – бормочет Алекс, явно впечатленный проделанной ими работой по уборке. Если бы мы не были здесь на позапрошлой неделе и не стали свидетелями кровавой бойни, то это было бы трудно себе представить.

– Ах, члены королевской семьи Чирилло вернулись. Дважды за две недели… мы, должно быть, поднимаемся по служебной лестнице, – говорит Джейс, появляясь на балконе, который ведет к спальням, и натягивает толстовку на голову, глядя на нас сверху вниз.

Дакс появляется позади него, без рубашки и застегивает ширинку, у него очевидное пулевое ранение в плече, когда он свирепо смотрит на человека, который оставил это ему.

– Ты все еще злишься, Дэкстон? – Насмехается Тео. – Я очень надеюсь, что тот, с кем ты только что провел время там, не была замужем.

– Чертовски непохоже на это, – бормочет Джейс, бросая взгляд через плечо.

– Вы, ублюдки, здесь по делу или для удовольствия?

– Немного того и другого, – говорит Тео с усмешкой, в то время как Дакс рычит на него. Обидчивый мудак. Он заслужил это пулевое отверстие за то, что даже думал о том, чтобы поднять руку на Эмми все эти недели назад.

– Где босс? – Спрашивает Нико.

– В святилище. Но будьте осторожны, когда мы уходили, с ним была девушка на нем– Глубже на складе захлопывается дверь, прежде чем женский крик эхом разносится вокруг нас.

– Ты гребаный засранец, Арчер Вульф.

Его глубокий рокот наполняет воздух, но он слишком низкий, чтобы его можно было разобрать – не то чтобы я слишком старался. Секунду спустя к нам бежит женщина с темными слезами на щеках. Ее волосы в беспорядке, платье задралось, едва скрывая товар, когда она пролетает мимо нас со стоном на губах.

– Ты опять слишком грубо играешь со своими игрушками, Арчи? – Джейс дразнит, сбегая трусцой вниз по лестнице.

– Пошел ты, чувак, – гремит Арчер, выходя из тени с ухмылкой, играющей на его губах. У меня такое чувство, что он получил именно то, что хотел от этой девушки. То, что, я уверен, не было взаимным.

– Ах, значит, просто разозлилась, что я оставил ее с тобой, вместо того чтобы позволить ей поиграть с настоящими мужчинами?

Арчер отмахивается от своего парня, прежде чем подойти ближе к нам.

– Парни. – Он кивает. – Как дела?

– Все хорошо. Босс послал нас на встречу по поддержанию мира или еще на какую-то хрень, – говорит Нико. – Хотя лично я думаю, что предпочитаю вечеринку.

– Пошли, – говорит Арчер, приглашая нас следовать за ним в его убежище.

Тео и Нико совершенно невозмутимо делают шаг вперед, но я бросаю быстрый взгляд на Себа, который бросает на меня такой же взгляд. Быть приглашенным в Логово Волков с одной стороны, но в их внутреннее Святилище? Это нечто совершенно другое.

Похоже, что этот мирный договор и поддержка, которую мы заключаем с Арчером и его парнями, действительно серьезны. То, о чем я никогда не думал, произойдет. Что ж… во всяком случае, пока их возглавлял старший брат Арчера. Возможно, мы не знали всей глубины его желания разорвать семью Чирилло на части с Рэмом, президентом королевских жнецов на его стороне, но с тех пор, как все, связанное с Эмми, было раскрыто, стало ясно, что это была их цель номер один. Они хотели власти, денег и всего сопутствующего им уважения.

Это настоящий позор, что они недооценили своих противников.

Наш мир теперь другой. С Арчером, возглавляющим «Волков», и Крузом, дядей Эмми, принимающим судейский молоток в резиденции «Жнецов», мы можем только надеяться, что будущее может быть немного более спокойным, где мы все сможем просто заниматься бизнесом, вместо того, чтобы сражаться между собой. Единственные другие ублюдки, о которых нам нужно беспокоиться, – это итальянцы, и, учитывая, что в последнее время они предпринимают шаги, чтобы претендовать на наш бизнес, и помогли спрятать Рэма, когда он исчез, что-то подсказывает мне, что они сидят сложа руки, наблюдая за всей этой драмой и ожидая своей очереди нанести удар.