Текст книги "Ворожея: Лёд и Пламень (СИ)"

Автор книги: Тося Шмидт

Соавторы: Татьяна Смит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Бросился прочь по болоту, пока Светозар на Мару отвлёкся.

– Зачем явилась? – тяжело после боя дышал князь, грудь ходуном ходит.

– Не время ему ещё, вот и явилась. А Лада твоя мне обещана, я своё так просто не отдам, помните, – сказала и будто дымка рассеялась. Хотел было Светозар вдогон Гостомыслу кинуться, но Вильфрида его остановила:

– Пусть бежит, у нас с тобой свой разговор имеется. А я Водяного попрошу, он в земли твои передаст от тебя весточку. Только как бы чтоб поверили, что княжье слово несёт?

Снял тогда он с пальца перстень, а на том глава волка, знак князей Древлянских, у него и на щите такая ж. «Пусть, мол, покажет его, тогда и поверят. А лучше дай на чем письмо написать».

Нашлась у ведьмы береста, на ней князь послание Елизару и нацарапал. Предупреждение тому: коль явится наместник, немедля казнить его, семью из терема выселить и в темницу посадить (а вдруг как пособники?), и, пока его нет, найти того, кто временно заменит Гостомысла, а там уже сам князь решит, кто будет посадником в Любиче. Попросил и о Вручее рассказать в обратном письме, а как не соврал наместник, вдруг и правда нападение было. Передав послание через Граньку, вернулся в избу.

За столом сидела Вила и спорила с домовым.

– …Знаю я, но сам слышал всё, ему я сужена, ему, – Прошка пробормотал что-то неразборчивое, но, судя по голосу, был против. – Да как я отдам? А? Я сама, где он, не знаю!

Светозар кашлянул, встав у притолоки, и голоса тут же стихли. На лице ведьмы появилось выражение усталости и недовольства.

– Отдал, что ли? – она отвернулась назад, от чего её волосы взметнулись, словно копна душистого сена, так и захотелось в них лицом окунуться. Домовой испортил момент.

– Чего пялишься? Садись давай, кумекать станем, как дале быть.

Светозар присел на лавку. Как быть, как быть? Меч искать надобно, вот только где? О том и вслух сказал.

Вильфрида вздохнула.

– Знаю я, где меч, – начала она.

– Так что мы сидим? – вскочил князь, перевернув лавку.

– Сядь ты, оглашенный, всю избу разнесешь сейчас, – шикнул на него Домовой. – Ничо она не знает, окромя загадок, где тот меч искать.

Светозар тут же поник. Ну как так? Но подсказки тоже хорошо, разгадать – и дело с концом. Ну и выпалил: мол, давайте свои загадки, я с ними вмиг управлюсь.

Вила наморщила лоб и начала говорить:

– Как там было-то? А, вот: «Он ни близко, ни далеко. Он ни низко, ни высоко. Средь цепей тот меч хранится. Сыщет тот, кто не боится. У пленённого царя Ноша, князь, лежит твоя».

– Ну так царя сыскать, что в плену, и всё. А что за царь? Каких земель? – начал сыпать вопросами князь.

– Если бы кто знал. Но в цепях я нашла Кощея. Возможно, у него и часть меча, – Вила наморщила носик.

– Часть? – Светозар аж мимо лавки сел. Как это – часть?

– Бабка моя меч на три части поделила и все три запрятала, а нам с тобой их сыскать теперь нужно, – объяснила ведьма. – Первая, скорее всего, у Кощея. Он подходит, но где его теперь отыщешь?

Задумался князь.

– А может, он просто в его пещере? Говорится ж – средь цепей висит, – высказал свою догадку он.

– Может, и так, – Вильфрида откусила от пирога, а то, пока говорят, Прошка, считай, всё стаскал, так и голодной останешься.

– Ну так надо просто сходить туда, – казалось, Светозар готов был прямо сейчас в пещеру ринуться.

– Утром и пойдём, нечего по ночам шарахаться, будто полуночницы, – доев пирожок, она обтёрла пальцы. – Меч я сыскать помогу, но больше и не надейся, понял? – сразу обозначила ему будущее. – Может, и силу свою пробужу, а дальше – каждый своей дорожкой.

Тяжело ей было это говорить, сердце рвалось к пригожему парню напротив неё, но помнила она о том, как их род поступает с теми, кто им помогает. Незачем прикипать.

– Но ведь мы, – Светозар поперхнулся, когда Прошка будто невзначай толкнул его под ребро.

– Что мы? Сужены друг другу? – поднявшаяся с лавки ведьма обернулась. – Князь, окстись. Я ведьма болотная, с нечистью живу и их не брошу, а ты – князь престола древлянского. Какая из нас пара? Как из свиньи да утки? Аль вон как из Прошки с Гранькой? – теперь поперхнулся домовой, что там про него да кикимору говорят?

– То-то же, – закончила она, глядя на погрустневшего князя. – Спать иди уже, жених.

Её мысли не находили покоя, она лежала, устремив взгляд в потолок. Почему судьба свела её именно с ним? Сердце её отказывалось воспринимать доводы разума. Его лицо стояло перед ней, словно живое. Ей хотелось зарыться пальцами в его непослушные кудри золотых волос, вдыхать его запах, чувствовать его сильные руки, прижимающие её к груди. Но этому не суждено было сбыться. Даже если бы он не был подобен её деду, она не могла оставить Прошку и Тишку. Княжескому терему они были чужды: у него был свой домовой, а упырь… Упырю там точно не было места. Горькая слеза скатилась по её щеке. Она перевернулась на другой бок и залилась слезами.

Князь тоже не мог уснуть, мучимый мыслями о том, как растопить холод её сердца, как доказать, что ему уже безразлично, кто она, хоть ведьма, а хоть кикимора болотная. Он был готов принять даже её домового, если это было необходимо. О Тишке и речи не шло: он найдёт ему тихий уголок в большом тереме, где тот сможет вырезать и дальше ножичком, даже прогулки устроить можно, ежели по уму. Но девушка упорно отказывалась его слушать: «Помогу и катись», вот и вся недолга.

Домовой тоже не спал, сидел в своём углу за печью и думал: «Видно же, что эти двое друг для друга рождены. Но как им быть-то? Не бросит их Вилька, это точно, а князю престол оставлять нельзя. Вот и выходит, что не быть им вместе. Ну ничего, помается девка да забудет его. Что ж теперь, такая доля ведьмина. Аль, может, ученицу ей сыскать? Но то долго, не станет князь столько её ждать, ему наследник нужен для престола. Ну и ладно, неча их жизнь размеренную с ног на голову ставить».

Но сердце всё равно болело, глядя на то, как ворочается в своей постели Вила, ревёт там небось.

Алконост

– Отпусти меня, нечисть окаянная! – истошный вопль Прошки пронзил ночную тишину, вырывая Вильфриду из объятий сна.

Она вскочила с постели и, не успев даже накинуть одежду, с растрёпанными волосами выскочила во двор. Домового нигде не было видно. Следом выскочил и Светозар, тоже полуодетый и босой. Крик домового вновь послышался, на этот раз с болота.

– Куда ты меня тянешь? Отцепись, проклятая! Чтобы тебя бесы в болото утащили! Не смей! – Вопль Прошки разносился над всем болотом, пугая ворон.

Испуганная Вильфрида кинулась к берегу. Там стоял Прошка в одних штанах, встрепанный еще больше обычного, и отбивался веником от… Граньки. Кикимора упорно тащила его в сторону болота, что-то бурча себе под нос.

– Да когда я обещал?! Что ты несёшь?! Отпусти, говорю! Никаких жениться не было, лента что лента. Так подарил, порадовать. И бусину тоже. Ты чего выдумала? Отпусти, последний раз прошу! – охаживал он веником разъярённую Граньку, которая никак не хотела выпускать его лапу.

– И что вы тут устроили? – рявкнула Вила, подходя ближе.

Гранька гордо задрала голову, в спутанных волосах болталась алая лента, местами уже изрядно замызганная.

– Вот вчерась подарил, а замуж брать отказывается! – выпалила она.

– А ты чего по ночам в таком виде шатаешься? – ведьма переключила своё внимание на домового.

– А что сразу я? Как что, так Проша. Я вобще с банником сидел, кости кидал… – начал оправдываться домовой.

– И, судя по запаху, опять мою настойку лакал, да? – прищурилась Вила.

– Да её там на дне было-то, а эта…

– Ленту дарил? – вмешался Светозар.

– А ты к нам не лезь, – тут же оскалился домовой. – Не чужих то дело. Ну дарил и что?

– Так это ж как сватовство.

– Так я чтоб она не ревела, что сеть утопила, а она…

Ведьма хлопнула в ладоши.

– Тихо все, утром разбираться станем, а пока марш по избам своим. Все! – злобный взгляд достался даже Светозару.

Наутро притихший домовой даже из-за печки не вылез, когда Вильфрида притащила кикимору.

– Проша!!! – она постучала по столу длинными тонкими пальцами. – Выходи.

Кряхтя и охая, он бочком выполз из-под печки и осторожно приблизился к столу, а ну как опять уцепится.

– Вилька, я жениться не стану, я ей как другу, понимаешь, как сестре единоутробной, а она что удумала… – губы Граньки задрожали от обиды и гнева.

– Цыц оба. Ленту дарил? – она посмотрела на кикимору.

Та всхлипнула:

– Дарил.

– Что сказал?

– Сунул в лапы, не реви, говорит, сестрица, и пошел.

– Ну и какой жениться? Он тебе обозначил, подарок как сестре, третий, а ты что?

– А я что, что я? Люблю я его, может, это ты колода бесчувственная, тебе окромя этого болота да нас ниче и не надо, а я, может, счастия бабьего хочу! – Кикимора хлопнула дверью, выскочив из избы.

Если бы она знала, как больно её слова резанули по сердцу ведьмы, не только болото ей стало нужным.

– Эх ты, Прошка, Прошка, совсем извел бабу, – она покачала головой.

Прошка тоже из избы выскочил, сел на плетень и стал смотреть, как дрова князь рубит.

– Нет, ну вот ты мне скажи, а чего им, этим бабам, от меня надо? – Не имея другого слушателя, обратился он к Светозару.

Тот воткнул топор в чурбак, отер пот с лица и встал.

– Бабам же что надо? Повод для слёз. Уходит вой на рать – бабы в крик. Рожает? Бабы в крик. Свадьба? Бабы в крик, – он присел на бревно. – Так и тут, подарил ленту, значит, вниманием ее одарил, а она себе уже напридумала. А ты не хочешь, кочевряжишься, как она-то думает. Вот и итог. У них же в горшочках, – Светозар постучал пальцем по своей голове, – места много, вот там у них всякие мысли-то и народятся. Думают больно много, оттуда и беды все.

За спиной раздался голос Вильфриды.

– То-то я смотрю, у вас горшки одной кашей полны. Сперва сделаете, а как место освободится от думы сделанной, так кумекать начинаете. – Она посмотрела на князя. – Надевайся, в пещеру идти пора, аль думаешь, она сама к нам придёт?

Светозар натянул рубаху и стал обуваться. Ведьма тем временем повязала на голову платок да факел с собой прихватила, неча ему пока знать, что она умеет и магический огонь делать.

Дошли быстро, спуск она хорошо помнила, а потому дорогу нашла сразу. Воткнув факел в щель между камнями, осмотрелась: вон оковы валяются, а больше ничего. Где искать часть меча, непонятно.

Князь пошёл вдоль стен, пытаясь найти подсказку, и вдруг натолкнулся на руническую надпись.

– Вила, смотри, – позвал он девушку.

Руны были старые, почти истёртые, выбитые чем-то острым в камне, но прочесть удалось; и едва она закончила говорить, как вдруг один из камней в стене с тихим скрежетом отъехал в сторону, открывая проход. Потянуло стылым, застоялым духом, пахло пылью и сыростью.

– Пойдём, что ли? – Вильфрида повернулась к Светозару.

Тот кивнул и первым шагнул в тёмный проём.

Оказавшись внутри, они оказались в ещё одной большой пещере. Единственным источником света был факел Вильфриды, отбрасывающий причудливые тени на неровные каменные стены. Эта была сырой и холодной, а воздух тяжёлым, наполненным непонятным запахом.

Стены были покрыты странными символами и рунами, вырезанными в камне. Вильфрида провела пальцем по одному из них, и он засветился слабым, мерцающим светом.

– Древние руны, я таких даже не знаю, – прошептала она. – Они, наверное, охраняют это место. Магии полны.

Они продолжили путь, осторожно ступая по неровному полу. Вила шла первой, держа факел высоко над головой, освещая путь. Светозар шёл следом, оглядывался, это место словно давило.

Их шаги эхом разносились по пустой пещере, отражаясь от её каменных стен. Внезапно Вильфрида остановилась и прислушалась.

– Слышишь?

Впереди послышалось тихое пение. Князь кивнул.

– Поёт кто-то… Пойдём посмотрим, что ли?

Тот кивнул и первым шагнул в тёмный проём. Пол зала был выложен гладкими каменными плитами, а стены украшены сложными резными рунами. В центре зала стоял трон из тёмного камня, на нём сидела птица Алконост и тихо пела.

Алконост была прекрасна. Её перья переливались всеми цветами радуги, лицо её было красиво, руки тонки. Она сидела, закрыв глаза и сложив крылья поверх рук, будто яркие рукава платья.

Трон, вырезанный из цельного куска тёмного камня, украшенный искусной резьбой, каменьями, стоял он меж двух колонн из камней самоцветных, что светом освещали весь зал.

Заметив путников, птица замолкла и открыла глаза, протянула руки к ним.

– Вижу, князь ко мне пришёл,

В темноте меня нашёл.

Значит, сбудется преданье,

Долго длилось ожиданье.

Но пришёл сегодня князь,

Чтоб послушать птицы сказ.

Она говорила стихами, протягивая руки в сторону Светозара.

Ладу он свою сыскал,

Ту, что так давно алкал.

Коль судьба вам пожениться,

То наследнику родиться.

А пока сыщи клинок,

Путь лежит твой, князь, далёк.

Нужно разгадать суметь

Мой вопрос, иначе смерть.

Напугали слова Алконост князя, но деваться некуда, кивнул. Опять загадки, так пока меч сыщешь, земли от мороза погибнут. Но что тут поделаешь, придётся разгадывать, иного пути нет, видимо.

– Загадывай, давай, – попросил он птицу.

– Корни древа в Нави сыщешь,

Кроной в Ирии он свищет.

Ствол увидите вы тут,

А название ему…

– Дуб, – закончила загадку Вильфрида.

– Верно дева слово молвит,

Дух её преданья помнит.

Вот ещё одна задача,

Отгадай, а то иначе…

– Да помню я, – перебил князь.

– Дом висит среди ветвей,

А на нём среди цепей…

Дом качается без окон,

Весь железом он окован.

Много платьев в доме том,

Зваться дому…

И снова ответила ведьма:

– Сундуком!

– Вновь девица, ты права,

Верные твои слова, – стихи птицы князя уже начали раздражать, но приходилось слушать, меч нужен был.

– Дом открыть непросто тот,

Путь к нему лежит далёк,

Он огнём висит объят,

Словно золото горят,

Руны, что его хранят,

В доме том лежит ваш клад.

Спрятан ключ среди камней,

И храним царицей сей.

Если сможешь не забыть,

Ту, что должен ты хранить,

Ключ тебе отдаст она,

Ну а нет? Твоя вина.

Средь камней навек оставит

И служить себе заставит.

Дверь открою к ней я вам,

Дальше, князь, давай-ка сам.

Птица договорила, прикрылась крылом и, кажется, заснула.

– Ээээ, птичка, – князь тронул её за перо, осторожно протянув руку. – А дверь-то открыть?

Встрепенулась Алконост, распахнула глаза.

– Дверь отыщешь, князь, скоро,

Путь ведёт тебя под гору.

Дверь откроется тотчас,

Как отыщешь змея глаз.

И снова укрылась крылом.

Светозар досадливо поморщился: ну и что это за помощь, когда опять самому всё делать надо?

Долго ходили они с Вильфридой вокруг трона, осматривали стены, нигде не нашли и намёка на змею, да что ж это за подсказка такая-то? Алконост иногда поднимала голову и бормотала что-то невразумительное, вот и сейчас снова заговорила, обведя зал мутным сонным взглядом.

– Змей петляет меж камней,

Шелест тихий всё слышней,

Чешуя блестит в огне,

Он окажется в ведре…

Повернула голову в другую сторону и снова закрыла глаза. Что сказать хотела, непонятно. Вила тоже её не поняла, пока не обернулась к одной из стен.

– Светозар, я, кажется, знаю, о какой змее Алконост пела, – она указала на тонкий ручеёк воды, сбегавший вниз по стене.

– А глаз-то где? – князь подошёл ближе и стал осматривать стену. Вверху трещина становилась шире, он попытался дотянуться, но не вышло. Осмотрелся и придумал, подойдя к трону, стал тянуть его к стене. Птица тут же захлопала крыльями.

– Ты чего удумал, князь?

Ну-ка с трона тотчас слазь,

Но Светозар уже залез на спинку и дотянулся до щели, пытаясь что-то там достать. Птица тем временем вопила ещё пуще прежнего.

– Птичий трон поставь на место,

Подсади туда невесту.

Что придумал ты такое?

Трон для птицы – дом покоя,

Разбудил меня ты зря,

Гибель ждёт теперь тебя.

Когда Светозар дотянулся до щели, Алконост пришла в ярость. Замахала своими огромными крыльями, издавая пронзительный крик, похожий на крик птицы. Затем она попыталась выцарапать ему глаза своими острыми когтями.

Князь отчаянно отбивался, уворачиваясь от ее когтей и пытаясь схватить ее за крыло. Но была Алконост слишком быстрой да ловкой. Светозару удалось уклониться от самых смертоносных ударов Алконост, но он понимал, что долго не продержится. Птица была намного сильнее и быстрее его, и ее когти и клюв могли легко пронзить его плоть.

Размахнувшись, он кинул Вильфриде небольшой самоцвет.

– Найди, откуда он, – птица едва не схватила его за плечо.

Вила поймала камушек и бросилась искать, куда его вставить. Наконец она заметила в одной из стен небольшую ямку, как раз под камушек. Едва поставила, как стена словно провалилась, и открылся проём чёрный, сверху капала вода, а откуда-то снизу тянуло свежей прохладой.

– Светозар, – крикнула она. – Бежим!

Оттолкнул он птицу от себя и бросился за ведьмой в дыру. Алконост ещё немного покружила по залу и наконец успокоилась, села обратно на трон свой и задремала.

А Вила с князем шли куда-то вниз, факел остался у птицы, пришлось ведьме способности свои открыть перед Светозаром. Восхитился он огоньку.

– Диво какое ты сотворила, а как обожжет он тебе руки? – обеспокоенно спросил он.

– Не жжется огонь ведьмин, ну мои руки так точно, чужие не знаю. Хочешь попробовать тронуть?

Опасливо потянулся князь к огоньку, тронул и тут же руку отдернул, обжёг его колдовской огонь. Считай, оружие с собой ведьма носит, жаль только, совсем небольшой выходит. Подивился и пошёл вперёд, откуда-то тянуло ветерком, а значит, туда и идти им. Но куда туда, пока было не особо-то понятно.

Вскоре вышли они на поляну, но не обычную. Под ногами мягко шуршали изумрудные травы, переплетаясь с золотыми нитями мха, будто вышитыми искусным мастером. В воздухе витал едва уловимый аромат свежести, смешанный с ароматом неизвестных цветов, распустившихся среди камней.

Тонкие ветви деревьев, усыпанные листьями из алатыря камня, тихо покачивались под лёгким ветерком, наполняя воздух мягким перезвоном. Листья, переливаясь всеми оттенками красного да жёлтого, отбрасывали тени. Каждое дуновение ветра приносило новые звуки: то звон хрустальных капель, то шелест шёлка, то мелодичный смех невидимых духов.

В центре поляны возвышался дуб, чей ствол, покрытый глубокими бороздами, был из лазурных каменьев. Его ветви тянулись к небу, а листья, сверкая на солнце, рассыпали вокруг искры света. На ветвях этого дерева сидели птицы дивные.

На краю журчал маленький ручей, вода которого переливалась всеми цветами радуги. Берега были устланы мелкими кристаллами смарагдов и карбункулов.

Словно зачарованные, князь и ведьма остановились, боясь шагнуть в это великолепие.

– Кажется, пришли, – прошептала Вила, боясь и слово молвить. – Где никак тут жить царице-то.

Кивнул Светозар, и правда, где как не тут. Но вот где сама хозяйка этих чудес? И тут из-за дерева вышла женщина. Она была высокой, статной, коса, перекинутая на грудь, отливала рыжиной. Бледное прекрасное лицо с тонкими чертами и большими карими глазами без тени румянца. Длинное её платье из тёмно-зелёного аксамита расшито было золотом. Подпоясано тонким поясом, на котором висел небольшой кинжал с яхонтовой рукояткой. На голове её была высокая корона в виде двух змей, которые обвивались вокруг её головы и встречались на лбу. В центре круга был крупный яхонт, который светился тусклым красным светом.

Протянула она руки тонкие, их приветствуя, голос её словно ручей зажурчал по камешкам.

– Долго же я вас ждала…

Князь уже час рассматривал стоящие на каменной полке резные фигурки зверей. Был тут и медведь, грозно рычащий на задних лапах, стоящий из яхонта, и белка на тонкой резной ветке из муррина, олень с ветвистыми рогами из незнакомого Светозару самоцвета. Каменная княжна положила ему на плечо руку.

– О чём думаешь, свет мой ясный?

Не мог он ответа найти на этот вопрос: что-то тревожило его душу, а что, никак вспомнить не мог. А Хозяйка меж тем продолжила:

– К свадьбе готовиться пора, касатик. Пойдём, негоже тут истуканом стоять. – Голос её, полный нежности, никак не вязался с тем упорством, с которым она оттаскивала его от полочки, будто боялась, что увидит он там чего.

В комнате терема его уже ждал швец. Приготовив отрезы аксамита, белида, брачины, принялся за отмеры. Закончил всё, похватился да и был таков. А Светозар присел на кровать из дуба, карбункулами изукрашенную, пригорюнился. Что-то не давало сердцу покоя, будто что важное он забыл; так и тянуло его обратно к полочке со зверями дивными. Выглянул за дверь – нет никого – и шмыгнул назад.

Снова стоит, вертит фигурки в руках и вдруг увидел птицу чудную. Перья её тонкие, тронуть страшно, вся переливается, дивная, нет среди птиц такой более. И вспомнилось ему вдруг:

“– А что это за птица такая?

– Ах, детушка, ты бы видел ту птицу! Не то чтобы птица, а чудо какое-то! Голова словно из золота, с красными камнями, блестящими как рубины. Глаза – как два темных озера, в них отражаются все звезды ночного неба. А перья! Словно пламя в полдень, ярко-красные, но не простые, а с золотыми вкраплениями. И каждое перышко блестит, как драгоценный камень. И летит она не как другие птицы, а словно танцует. Крылья у нее широкие, как у сокола, но перья мягкие как шелк. И когда она взлетает, то оставляет за собой след из золота, словно солнечный лучик касается земли. А хвост у нее огненный, как молния Перуна! И если кто-нибудь к ней хотел приблизиться, то хвост ее мог зажечь все вокруг. Опасна она была, но и красива неимоверно. А одно её перо может всю твою светлицу озарить светом, да таким ярким, как солнышко. А служит эта птаха самой Лели, весну призвать помогает, да Карачуна с Марой до зимы прогнать.”

Вспомнил он тогда, как беда пришла на земли древлянские, сам он кто таков и как тут очутился, бросился прочь, зазвенели травы да листья хозяйке своей весточку послали, что добыча её ускользает из рук. Бросились в погоню ожившие звери с полки, медведь рычит, гонится, олень так и норовит на рога взять. Бежит Светозар, вырваться норовит.

Добежал до дуба на поляне, смотрит, отстали звери, а Хозяйка поодаль стоит.

– Вспомнил всё же, – голос тихий, печальный.

А князь озирается, где ж ему ведьму свою искать. Усмехнулась Каменная княжна.

– Любушку свою ищешь? Спит она сном крепким, разбудить тебе её придётся, ежели сможешь. – Бросила ему ключ из яхонта к ногам и пропала, будто не было.

Тут и Вилу Светозар увидел, у корней в траве опутанная спит она, присел рядом, провёл по волосам рукой. Не просыпается, вспомнил о сказках нянюшкиных, где будили ладу поцелуем. Склонился, губ коснулся…

– Ты чего удумал, окаянный, чего лезешь? Или думаешь, коль сплю, так можно руки свои распускать! – подхватилась ведьма.

А Светозар смеётся, схватил её, к груди прижимает, кружит.

– Совсем оглашенный? – ведьма упёрлась кулаками в грудь, пытаясь освободиться. – Поставь, кому говорю, на место меня, чего схватил?

– Так от радости я, думал уже не найду тебя?

Вила, едва её князь на землю поставил, осторожно отошла.

– Точно с глузда двинулся. Чего меня искать, спать вместе же легли. Аль приблазнилось тебе чего во сне?