Текст книги "Записки Клуба Лазаря"

Автор книги: Тони Поллард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Пускай Биттерн погиб, так и не отдав нам сердце и не поделившись информацией о его местонахождении. Я не особенно переживал по этому поводу, поскольку, как уже сказал Уильяму, мне было прекрасно известно, что устройство находится у Перри. Разумеется, он намеревался продать сердце вместе с торпедой Рассела тем иностранцам, которые наняли Перри и компанию, на которую он работал. И если у меня и был шанс вернуть сердце, то я должен был действовать быстро. Но прежде мне необходимо было встретиться с Оккамом. Если он знал, что сердце находилось у Биттерна, за что он, без сомнения, и убил его, значит, ему стало известно, что я обманул Брюнеля. Это было весьма печально, так как в тот момент я особенно нуждался в поддержке друзей. Однако найти Оккама оказалось не просто – он больше не жил на корабле, а меня совсем не прельщала перспектива обыскивать все опиумные притоны города, где он пытался найти забвение после «смерти» своей матери.

К счастью, мне даже не пришлось его искать. На следующий день после убийства Биттерна мы с Уильямом вернулись к работе в больнице. Мы старались вести себя так, словно ничего не произошло. Я продемонстрировал вскрытие студентам и коротко переговорил с Броди и Флоренс. По окончании беседы она поймала меня в коридоре.

– Что происходит, Джордж? Вы были таким рассеянным и выглядите просто ужасно. Вы не собираетесь принимать лекарство от бессонницы?

– Нет, – бросил я, но тут же пожалел о своем грубом тоне и добавил: – Я знаю, что вы желаете мне добра, но сейчас не могу говорить об этом. У меня есть несколько проблем, которые я должен решить.

Однако она не сдавалась.

– Ведь это как-то связано с ранением Уильяма, не так ли? О, Джордж, во что вы ввязались?

Я с большой радостью облегчил бы душу и рассказал ей обо всем, но мне меньше всего хотелось впутывать ее в эту историю.

– Извините, Флоренс, мне нужно идти.

Уильям был в операционной – заканчивал уборку, пока я собирал все необходимое, что могло пригодиться в моих поисках. Я достал из своей врачебной сумки кое-какие медикаменты, скальпель, бинты и бутылку, в которую нацедил достаточное количество спирта. Присев на корточки около скамьи в смотровой, я открыл стоявший под ней ящик с инструментами и вытащил оттуда тяжелое плотницкое долото, молоток и маленький лом, после чего положил их в дорожный мешок, куда уже спрятал медицинские препараты.

Кто-то подошел ко мне сзади. Я подумал, что это Уильям, и продолжал стоять на коленях и разбирать содержимое ящика.

– Добрый вечер, доктор Филиппс, – сказал Оккам, положив свободную руку мне на плечо. – Прошу вас, не утруждайте себя и не вставайте.

Лезвие бритвы прижалось к моему горлу, но так, чтобы я мог говорить.

– Я как раз собирался искать вас.

– Значит, вас заинтересовала тяжелая артиллерия, – заметил он, глядя в мою раскрытую сумку.

– Я могу все объяснить. Я знаю, где сердце. Мне нужна ваша помощь, чтобы вернуть его.

Голос Оккама был твердым.

– Биттерн украл его у вас. Но вы предали Брюнеля, вместо того чтобы выполнить все надлежащим образом. На похоронах вы говорили мне, что исполнили его желание, а вместо этого оставили сердце у себя.

– Неправда, я лишь признался, что дал Брюнелю обещание.

Лезвие снова прижалось к моей шее.

– Обещание, которое вы нарушили. Не злите меня, доктор, вы знаете, что я хорошо владею этим оружием.

– Да, я видел Биттерна прошлой ночью. Не отличить от работы профессионального хирурга.

– Я дал ему шанс сказать мне, где сердце, а он вместо этого наставил на меня пистолет.

– Он ничего вам не сообщил?

– Сказал только, что продал его, но я так и не выяснил, кому именно.

– А как вы вообще узнали, что сердце у него?

– Ваш человек, Уильям, разыскивал его в пивнушках, где я иногда бываю. И он был не особенно скрытен. И потом, мне не требовался информатор, чтобы догадаться, что сердце находилось у вас.

– Это еще почему?

– Бросьте, доктор, все вы прекрасно знаете… у вас ведь достаточно разума, чтобы понять это.

– О чем вы говорите?

Оккам издевательски рассмеялся.

– Сны и кошмары, разумеется! Или как вы их там называете? Как думаете, почему мы с вами оказались заперты в этой дьявольской машине?

Наконец-то все части головоломки встали на место.

– Вам снятся такие же сны?! – воскликнул я, на мгновение забыв о бритве у своего горла. Вот почему призрачная фигура, которая пробежала мимо меня прошлой ночью, показалась мне такой знакомой. Я узнал в ней не только Оккама, но и моего невидимого товарища по несчастью.

– И знаете, что самое странное?

– Еще более странное, чем одинаковые сны, которые снятся нам обоим?

– Я никак не могу догнать вас. Мы видим друг друга лишь мельком. Мы бегаем по кругу, как бешеные собаки, преследующие свой хвост.

Известие о том, что нам с Оккамом снились одинаковые сны, окончательно сбило меня с толку. Он вышел из богемной среды, и его галлюцинации можно было объяснить постоянным применением опиума. Но была ли всему виной эксцентричность Оккама, или его чувство вины оказалось настолько сильным, что он потерял контроль над своим рассудком? Оккам был прав: я дал Брюнелю слово, как в свое время пообещал юному Нейту, что найду убийц его отца. Может ли одно обещание перевесить другое? Существовали ли весы вроде тех, что использовались в Древнем Египте, чтобы взвесить сердце и тяготившие его грехи? Возможно, если бы я был католиком и серьезно относился к идее греха, это имело бы для меня какой-то смысл. Но я не посещал даже протестантскую церковь. Я был врачом, хирургом, воплощением рационального подхода к жизни.

И дело было не только в ночных кошмарах. В итоге я оказался здесь с бритвой у горла из-за того, что был одержим этим проклятым изобретением – механическим сердцем. Долгое время я считал это устройство бесполезным, а потом вдруг решил, что оно имеет огромную ценность и сделает важный вклад в развитие медицины, даже если и опередит свое время на целое столетие. Возможно, все дело было в Брюнеле. Этот инженер не только переживал за судьбу своих изобретений и радовался признанию, которое они ему приносили, но и страдал вместе с ними, а возможно, даже умер из-за них. Не случайно в одной из газет его назвали настоящим Железным человеком. И в довершение ко всему мое восприятие обострилось из-за чувства, которым я проникся к Флоренс и которое было совсем не похоже на то, что я переживал прежде. Вся моя жизнь была полна неопределенности, но одно я знал наверняка: как и Оккам, я стал безумным, дурным и опасным человеком.

Мне уже порядком надоело сидеть на корточках.

– Я могу встать? У меня уже ноги затекли.

– Только осторожно.

Следуя его совету, я медленно поднялся на ноги.

– Поверьте, я не собирался предавать Брюнеля. Я думал, что поступаю правильно по отношению к нему. Мне казалось бессмысленным хоронить сердце в его могиле.

Лезвие снова прижалось к моей шее.

– Уверен, вы действовали не без задней мысли.

– Конечно, конечно. Не стану скрывать, у меня был свой интерес, – сдался я. – Но есть и еще кое-что.

– Продолжайте.

– Если мы исключим из уравнения сердце и представим, что его не существует, тогда лишим нашего врага возможности действовать. Конечно, когда мы заставили его думать, что сердце еще не закончено, это несколько затормозило его деятельность. Но если бы сердце исчезло, мы окончательно лишили бы его какого-либо стимула. – Я пытался убедить себя, что придумал разумное объяснение, пусть оно и служило запоздалым оправданием моему решению сохранить сердце. – Подумайте сами: если вы хотите, чтобы гончая побежала, сначала нужно выпустить зайца.

Мои слова совершенно не убедили его.

– Мне уже надоело слушать ваши объяснения.

– Тогда у кого, по-вашему, сейчас сердце?

– У Рассела, разумеется.

– Вы ошибаетесь.

Бритва Оккама сильнее впилась мне в горло.

– Я так не думаю, – прорычал он. – Брюнель незадолго до смерти рассказал мне о вашем приключении на корабле.

– Я сказал ему то, что он хотел услышать. Что еще я мог сообщить умирающему? Рассел на самом деле причастен к этой истории, но не он был организатором. И сердце не у него!

– Тогда у кого же?

– У Перри.

– Перри!

– Опустите бритву, – сказал Уильям, поднимая пистолет. – Или я всажу вам пулю в затылок.

После короткой паузы лезвие упало на пол, и я обернулся. Здоровая рука Уильяма была вытянута, и дуло пистолета прижато к виску молодого человека. Лицо Оккама было полно тревоги. Я встал, подобрал бритву и убрал длинное лезвие в рукоятку.

Пора было ввести в курс дела моего импульсивного друга.

– Перри повинен в смерти Уилки и взрыве на корабле. Его фирма продала торпеду вместе с сердцем, и одному Богу известно, кто эти покупатели. Рассел был лишь его марионеткой, поскольку ему срочно понадобились деньги. – Пока Оккам переваривал услышанное, я повернулся к Уильяму, спрятал бритву в карман и велел ему опустить оружие.

– Но он держал бритву у вашего горла!

Я потер шею.

– Да, вижу, это превращается у него в привычку, однако, думаю, мы можем рассчитывать на него как на друга. – Уильям даже не пошевелился, и я обратился к Оккаму за подтверждением. – Не так ли?

Он кивнул в знак согласия, и Уильям медленно и неохотно опустил пистолет. Я ждал ответа Оккама, но он стоял совершенно неподвижно. Я предложил ему сесть.

– Давайте расставим все точки над i раз и навсегда. Я сохранил сердце не для того, чтобы продать его. Я не веду дел с Расселом, Перри или с кем-нибудь еще. Я совершил ошибку и, как вы знаете, поплатился за нее.

– Мы оба за нее поплатились, – поправил меня Оккам.

– Возможно, и так, но в тот момент, когда Биттерн забрал сердце, я пытался выполнить данное Брюнелю обещание. Пусть это и был запоздалый поступок.

– Это я во всем виноват, – сказал Уильям.

Я положил руку ему на плечо.

– Нет, Уильям. Ты доверял Биттерну, как и Брюнель доверял мне.

Оккам сидел, подперев подбородок руками, и смотрел на меня немигающим взглядом.

– Возможно, вы и правы, но как теперь собираетесь все исправить?

Я ответил, даже не раздумывая:

– Во-первых, мы должны вернуть сердце и закончить работу, которую я начал, пока в дело не вмешался Биттерн. Так вы с нами или против нас?

Оккам ударил ладонью по столу.

– Я только знаю, что не выдержу еще одной ночи в том ужасном месте. Но если вы встанете у меня на пути, то знаете, что может случиться.

– Зачем мне это? Мы оба пострадали, и в моих интересах, так же как и в ваших, постараться все изменить к лучшему. Я ничего не добьюсь, если буду держать сердце при себе или позволю кому-то еще распоряжаться им.

Оккам устало кивнул.

– Теперь, когда мы во всем разобрались, я хотел бы представить вам Уильяма. Хотя, честно говоря, он был о вас не самого лучшего мнения.

– Даже так?

– Вы убили Биттерна, лишив его возможности самому сделать это.

– Этот выродок прострелил мне руку, – сказал Уильям.

– Примите мои извинения, – ответил Оккам, поднимаясь и протягивая руку.

Уильям опустил курок на пистолете и положил оружие на стол, после чего ответил на рукопожатие человека, которого всего пять минут назад с радостью прикончил бы.

– Надеюсь, вы хотя бы заставили его страдать.

– Боюсь, что недостаточно сильно, – с жестокой улыбкой ответил Оккам.

Много грязной воды утекло с тех пор, как мы с Оккамом в последний раз путешествовали по реке в маленькой лодке. Как и прежде, он сидел на веслах, а я вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть пункт нашего назначения. Затем, словно призрак, справа от нас из темноты появился корабль. Остов недостроенного парохода покачивался на воде у пристани, врезавшейся в берег реки. Корабль – канонерская лодка, на которой пока еще не были установлены пушки, – предназначался для зарубежного морского флота и был выстроен на верфи Дж. А. Блита. В этой компании работал Перри, однако я до сих пор не знал, в какой именно должности.

Верфь находилась рядом с сухим доком. Подобно более крупному предприятию в Миллволле она располагалась вдоль берега и состояла из нескольких больших строений. Я хорошо изучил это место, наблюдая за ним с прилегающих улиц, с противоположного берега Темзы и даже с реки. Самую полезную информацию я получил, находясь на борту корабля, который регулярно возил пассажиров из города в Гринвич. Зная, что сообщники Перри будут следить за любопытными, я действовал очень осторожно и даже закрывал лицо, когда проходил мимо ворот. В результате моих наблюдений я сделал несколько набросков и примерных планов местности. С каждым визитом я узнавал новые, полезные для себя сведения. Все это я представил Оккаму вечером, незадолго до того как мы приступили к нашей миссии.

Одно дело пробраться в кабинет Рассела, который охранял один лишь ночной сторож, но совсем другое – попасть на верфь Блита, напоминавшую крепость. Высокий забор тянулся вдоль берега и спускался к самой воде, перекрывая любой доступ к этому месту. Но благодаря моей разведке нам удалось найти лазейку, через которую при удачном стечении обстоятельств можно было проникнуть на территорию верфи, где в одной из мастерских, возможно, находилось сердце.

Неподалеку от сухого дока в заборе было проделано отверстие, напоминавшее маленькую дверь примерно семь или восемь футов высотой. Около нее начинался мол, который под небольшим углом спускался к воде и уходил от берега примерно на двадцать футов.

Оккам подплыл как можно ближе к берегу и направил лодку прямо к молу. Его склон, казалось, был весь покрыт грязью. Я взял в руки крюк и приготовился зацепиться за один из опорных столбов, чтобы остановить лодку, прежде чем мы врежемся в мол. Острие крюка зацепилось за древесину, и мы замедлили ход. Лодка стала разворачиваться, я ухватился за деревянный столб и обмотал вокруг него веревку. Тем временем Оккам вытянутыми руками самортизировал корму от удара, и лодка стала параллельно молу. Теперь у нас появилась надежда, что ее не заметят с берега.

Мы забрались на корму, чтобы выбраться из лодки. Оккам пошел первым, я встал позади него.

– Проклятие! – выругался он, поднимая ногу и пытаясь встать на мол. – Здесь так скользко.

Встав и схватившись за железную ограду, я убедился, что он прав.

– Осторожнее: если один из нас упадет, игра закончится.

Взяв дорожный мешок, я последовал за ним. К счастью, я заметил два блестящих рельса, поперек которых лежали деревянные доски, напоминавшие ступеньки. Это могло облегчить наши перемещения. Оккам тоже увидел их. Вскинув мешок на плечо, он быстро стал взбираться по склону. Вскоре мы достигли изгороди, но запертая дверь преградила нам дорогу. Оккам попытался взломать замок ломом, однако мы убедились, что дерево здесь было крепким и не собиралось сдаваться так же легко, как оконная рама в кабинете Рассела.

Поддев острием лома край нашего препятствия, Оккам налег на рукоятку. Когда у него ничего не вышло, он взял молоток и ударил по двери. Дерево заскрипело и начало лопаться, но не сдалось. Посмотрев на часы, я понял, что мы начинаем отставать от нашего тщательно спланированного графика. Нужно было придумать другой способ пробраться внутрь.

Все еще прячась за спиной Оккама, я осмотрел забор, который поднимался на высоту примерно десять футов.

– Нам нужна лестница, – прошептал Оккам.

– Постойте здесь. Я вернусь через минуту.

Я стал спускаться вниз, стараясь ступать след в след. Затем я снова спрыгнул в лодку. На носу лежал большой моток веревки. Я взвалил его себе на плечо и вернулся к Оккаму, который все еще пытался взломать дверь.

– Дайте мне лом, – сказал я, вытряхивая содержимое своего дорожного мешка ему на колени. Оккам наблюдал, как я положил лом в мешок, а затем обвязал веревкой.

Я раскрутил мешок над головой и перебросил через забор: послышался глухой стук по другую сторону изгороди. Ткань мешка заглушила удар. Потянув за конец веревки, я подтащил мешок к другой стороне забора. Надеясь, что закрепил его достаточно прочно, я потянул за веревку, но мешок перелетел через забор и упал Оккаму под ноги.

Меня это не смутило, и я повторил все с самого начала. На этот раз мешок упал на помост по другую сторону забора и проскользнул в щель между досками. Дернув веревку, я зажал мешок между двумя перекладинами.

– Хитро придумано, – заметил Оккам.

Я снова дернул веревку.

– Встаньте на корточки и подсадите меня.

– Скажите, от чего умер ваш последний раб?

– Ему перерезали глотку. Перестаньте, мы только теряем время.

Оккам нагнулся, и я снял ботинки. Подошвы были перепачканы грязью, а я не мог допустить, чтобы ноги скользили. Натянув веревку, я поставил ногу на забор. Здесь легко можно было получить занозу, зато точка опоры была надежной. Оттолкнувшись от плеча Оккама, я подтянулся на веревке. Мой предыдущий опыт на крыше верфи Рассела, а затем на кладбищенской стене, послужил хорошей тренировкой. Сделав пару шагов, я отпустил веревку и схватился правой рукой за край забора. Мне оставалось только подтянуться и перебросить ногу через забор, после чего я уселся наверху. Теперь, когда напряжение ослабло, мешок упал вниз, потянув за собой веревку. Я перекинул вторую ногу и повис на вытянутых руках. К счастью, прямо у меня под ногами оказался помост, напоминавший козырек над дверью.

Я немного повозился в темноте, но наконец нашел щеколду, отодвинул ее и распахнул дверь, едва не сбив с ног Оккама.

– Хорошая работа, – сказал он, заходя внутрь.

Я надел ботинки и сложил в мешок все, что вытащил оттуда. Затем мы направились к нашей следующей цели – двери одного из строений.

Она тоже оказалась заперта, но мы уже не могли воспользоваться молотком, так как боялись поднять шум на верфи. Оставалось лишь обойти вокруг здания в поисках какого-нибудь окна. Но это означало, что нам придется перемещаться по незнакомой территории и отрезать себе всякий путь к отступлению, в случае если мы столкнемся со сторожем. Я уже собирался похлопать Оккама по плечу и жестом предложить ему спуститься вниз, как вдруг дверь сама распахнулась наружу, как бойница на корабле. Я подержал ее, пока Оккам проходил в кромешную тьму, передал ему сумку и последовал за ним.

Спичка вспыхнула в темноте и зажгла лампу. Оккам осветил помещение. Ставни на окнах были закрыты – значит, снаружи свет не будет виден, в противном случае Оккам превратил бы строение в маяк.

Повсюду стояли разных размеров ящики, а один, похожий на большой гроб, лежал на помосте перед нами.

Я спрыгнул вниз и взял лампу. Оккам последовал моему примеру, а потом зажег вторую лампу. Некоторое время мы просто стояли и рассматривали ящики, поднимавшиеся до самого потолка и тянувшиеся рядами вдоль ангара.

Оккам удивленно присвистнул.

– Вы можете хотя бы представить, где находится сердце?

– Оно где-то здесь. Я в этом уверен.

– Что ж, это сужает поле нашей деятельности. Я начну поиски с этой стороны. Встретимся посередине комнаты недельки через две.

Вдоль стен стояли разнообразные машины, придававшие этому месту сходство с мастерской Уилки, только ангар был гораздо больше. Я проследовал мимо рядов ящиков, поднимавшихся почти до крыши, и наконец выбрался на открытое пространство. Здесь я обнаружил Оккама. Он стоял над покрытой тканью скамьей и светил на нее лампой. Очертания находившегося под холстиной предмета были такими знакомыми, что мое сердце учащенно забилось.

Я схватился за край ткани и потянул на себя, а Оккам стал откидывать ее с другого конца. Когда брезент свалился на пол подобно мягкой горе, мы взглянули на скрывавшийся под ней предмет. Свет наших ламп отражался от его металлической поверхности.

Торпеда выглядела точно так же, как на чертеже Рассела. По форме она напоминала сигару и лежала на скамье, словно выброшенный на берег дельфин. Основная часть ее корпуса была открыта, демонстрируя содержимое, и только носовая и хвостовая части состояли из цельного металла. В брюхе чудовища находились медные трубки, изогнутые и скрученные, как внутренности, а камеры и отделы блестели как отполированные внутренние органы. Однако сердце мы так и не нашли. Очевидно, устройство еще не было завершено, поскольку в нем не хватало самого главного компонента.

– Не правда ли, красиво? – послышался чей-то голос, и он принадлежал не Оккаму.

Перри вышел из тени, держа в руках пистолет.

– Добрый вечер, джентльмены. Я так и знал, что вы посетите нас. – Он улыбнулся самоуверенно, как человек, который знает, что власть находится в его руках.

Оккам опустил лампу; другая его рука потянулась к пальто.

– На вашем месте я не стал бы этого делать, – посоветовал Перри, слегка взмахнув пистолетом. – Стрикланд, забери у них оружие. Нельзя допустить, чтобы нашего малыша повредила шальная пуля.

Из-за ящиков справа от меня появился тот самый человек, который приходил ко мне домой. В тот же момент наверху зажегся свет. Я поднял голову и увидел третьего – он стоял на ящиках и держал нас на мушке.

Стрикланд, который тоже был вооружен, похлопал свободной рукой по карману Оккама и с улыбкой достал оттуда пистолет, который прошлой ночью Уильям забрал у мертвого Биттерна.

– Я лучше сам отдам оружие – не хочу, чтобы он прикасался ко мне, – сказал я, не скрывая своего отвращения к этому человеку.

Перри кивнул.

– Хорошо. Но будьте осмотрительны.

Поставив лампу на скамью, я положил руку в карман и вытащил револьвер, держа его за рукоятку указательным и большим пальцами.

– Положите его на скамью рядом с лампой, – распорядился Перри. – Стрикланд, забери оружие доктора.

– Откуда вы узнали, что мы придем? – спросил я. – Мы не предупреждали о своем визите.

Убедившись, что мы больше не представляем угрозы, Перри спокойно прислонился к ящику.

– Откуда мы узнали? А как вы думаете, кто открыл вам дверь? Или вы серьезно полагаете, что вашей неуклюжей попытки взлома было достаточно, чтобы попасть сюда?

– А я-то уж думал, что нашел свое истинное призвание, – улыбнулся Оккам.

Но Перри еще не закончил.

– Убийство этого ужасного маленького человечка Биттерна стало чем-то вроде вашей визитной карточки.

– Как, однако, быстро распространяются хорошие новости, – заметил Оккам. Похоже, наше затруднительное положение совсем не смутило его.

Я заметил, что колкие замечания Оккама стали выводить Перри из себя.

– Объясни им, Стрикланд, – прикрикнул он.

Стрикланда не нужно было просить дважды.

– Все очень просто. Я вас заметил. Я как раз передал сердце, возвращался назад и вдруг услышал выстрел. Я бросился в переулок и увидел, как вы пробежали мимо меня, – указал он пистолетом на Оккама.

– Чуть не забыл, – опомнился Перри. – У вас же есть бритва, не так ли, мистер Оккам, или мне стоит называть вас «лорд Оккам»?

Оккам нагнулся к ботинку, вытащил сложенную бритву и передал Перри.

Тот достал лезвие и некоторое время изучал его.

– Примитивное оружие, не подходит настоящему джентльмену, но весьма эффективное.

Рассказанная Стрикландом версия событий немного удивила меня.

– Мы думали, что сердце давно находится у вас. Говорят, Биттерн перед смертью тратил много денег.

– Ваши сведения верны, но вы неправильно их интерпретировали, – самонадеянно заявил Перри. – Он тратил задаток, который получил в качестве гарантии того, что принесет нам сердце. Стрикланд должен был заплатить ему остальное при получении.

Я уже хотел заявить, что мы не обнаружили никаких денег, но затем до меня дошло. Я вспомнил, как из кулака Уильяма выпала пара монеток. Однако я полагаю, что Уильям способен и на другие фокусы, а не только незаметно прятать пачку банкнот в рукаве.

– Расскажите мне о Биттерне, – попросил я. – Он украл сердце и затем попытался продать его или с самого начала работал на вас?

Перри напоминал кота, поймавшего канарейку.

– Разумеется, последнее. Я получил сердце, потому что тщательно планировал свои действия, а не надеялся на удачу. Я никогда не доверяюсь судьбе, доктор.

Я смутился еще сильнее.

– А как же его дружба с Уильямом, или вы хотите сказать, что это тоже было частью плана?

Перри рассмеялся.

– Нет, как же вы глупы. Я нанял Биттерна после того, как ваш коллега посвятил его в ваш отчаянный план похоронить сердце вместе с Брюнелем.

– Но вы знали об этом?

– Скажем так, было бы лучше, если бы вы делали конспекты только для Клуба Лазаря. Рано или поздно ваш дневник должен был доставить вам неприятности. – Он усмехнулся. – Совсем забыл: это уже случилось!

– Вы нашли мой дневник? Я думал, что хорошо спрятал его.

– Возможно. – Перри пожал плечами. – Но нам всего лишь пришлось заглянуть в ведро для золы раньше мусорщика.

– Не понимаю, – сказал я, побуждая его продолжать свой хвастливый рассказ.

– Вы помните прошлый визит Стрикланда? Так вот, он обыскал вашу квартиру и нашел несколько обгоревших листков у вас в камине. Совсем немного, лишь несколько почерневших обрывков бумаги, но этого было достаточно, чтобы натолкнуть нас на мысль регулярно посещать мусорную кучу позади вашего дома. В большинстве случаев мы не находили ничего интересного, но иногда у нас в руках оказывались некоторые обрывки информации. Однажды мы обнаружили пренебрежительное упоминание о старом пьянице по имени Биттерн, занимавшемся раскопкой трупов. Остальные действия были предельно просты – мы разыскали этого человека и угостили выпивкой. Разумеется, он не знал, чья это могила, но учитывая, что Брюнель умер совсем недавно, можно было установить связь. Нам оставалось лишь предложить Биттерну больше денег, чем это сделали вы.

– Я совершил большую оплошность, – признался я, чувствуя себя полнейшим идиотом. Я надежно спрятал дневник и все равно попал в переплет, позволив им обнаружить заметки, которые иногда делал для себя.

– И знаете, старина, дело даже не в сердце. Можно сказать, что эта заметка стала для нас настоящим подарком. До тех пор мы были уверены, что Брюнель отказался от проекта и устройства не существовало в природе.

– Я рад, что мы хоть что-то сделали правильно.

– Надо сказать, меня впечатлила ваша изобретательность, с которой вы пытались скрыть его от нас.

– У меня были на то свои причины.

– Увы, у нас сейчас нет времени обсуждать это, но на один вопрос вы все же можете нам ответить. Как вы догадались, что я причастен к этому делу? Вы не могли узнать об этом у Биттерна. Он общался только со Стрикландом.

– Рассел, – ответил я, больше не видя смысла скрывать его причастность.

– Ах да. Наш шотландский друг. Я так надеялся, что наша выходка на корабле поставит его на место.

– А я думал, вы устроили взрыв на корабле, желая отомстить ему за то, что он подвел вас и не выполнил условия сделки. Но, возможно, вы были неправильного мнения о нем. У этого человека еще осталась совесть. По крайней мере ее хватило, чтобы он захотел облегчить свою душу.

– Вы у нас теперь стали исповедником, доктор? Мистер Рассел с самого начала был для меня как бельмо в глазу. Трудно представить себе человека, меньше всего подходившего для подобной работы. Я не сомневаюсь, что он талантливый морской инженер, но совершенно беспомощный бизнесмен. Не представляю, как Брюнель умудрился терпеть его столько времени. Но нам это было лишь на руку. Ему нужны были деньги, чтобы поддерживать свой нелепый проект корабля, и мы подсказали ему, где их можно найти.

– То есть в вашем кармане?

– Верно. Но затем, когда он не смог убедить Брюнеля поделиться своим маленьким изобретением, у нас возникли проблемы. Поэтому мы все и оказались здесь.

Перри явно наслаждался собой, но та охота, с которой он делился с нами подобной информацией, означала лишь одно. И чтобы развеять оставшиеся сомнения, Стрикланд взвел курок на своем пистолете.

– Вы же пока не знаете, как работает это устройство, – заметил я с отчаянием в голосе. – Возможно, не стоит торопиться с решением, пока вы этого не выяснили?

– То есть вы предлагаете оставить вас в живых? – Он покачал головой. – Вы думаете, что хирург, который не хочет заниматься своими прямыми обязанностями, и аристократ-наркоман могут быть нам полезны? Не думаю. Мы уже проводили испытания. Это пока лишь опытный образец, но наш клиент очень доволен работой. – Перри сделал шаг вперед и похлопал ладонью по носу торпеды, словно перед ним был призовой бык. – И не случайно. Ведь это самое совершенное оружие для войны на море.

Сзади грохнула дверь.

– Мистер Перри, сэр! – послышался крик. – Мистер Перри!

– Что еще стряслось? Я велел тебе охранять ворота!

Человек, которому принадлежал взволнованный голос, приблизился к Перри.

– Пожар, сэр! Пожар на складе стройматериалов!

Перри выругался, его лицо перекосилось от гнева.

– Так включи насос! Если пламя перекинется на склад боеприпасов, мы все взлетим на воздух!

– Мы пытаемся потушить огонь. Этим занимаются Гилкс и Сандерс, но дела плохи – один из ангаров весь в огне.

– Так что же ты стоишь? Беги и помоги им! Возьмите еще шланги и людей. Пошевеливайся!

Перри подкрепил свою реплику пинком.

– Проследи за ними, Стрикланд, – приказал он, отходя от ящиков и подбегая к окну. Он распахнул ставни, и мы увидели, что стена здания напротив охвачена пламенем.

– Господи! – закричал он. – Нам его никогда не погасить.

От его былого хладнокровия не осталось и следа. Он подбежал к комоду, открыл его и вытащил оттуда маленький ящик. Вспомнив о нашем присутствии, он подбежал к похожему на гроб ящику на помосте и, схватившись за него, толкнул его так, что тот упал на пол. Под ним оказалась еще одна торпеда, она лежала на помосте носом вниз.

Я повернулся к Оккаму.

– Это не мол, а пусковая установка. Они устроили здесь батарею береговой обороны!

Между тем огонь поднимался все выше и перекинулся на другие ангары. Пламя начало подбираться и к нам.

– Что делать с ними? – спросил Стрикланд, который тоже заметил приближение огня.

– Прикончи их, и побыстрее! – крикнул в ответ Перри, не отрываясь от своей работы. Он только что вытащил сердце из ящика и положил в торпеду через маленькое оконце наверху.

В этот момент я заметил, что Оккам поднял руку к голове, словно хотел почесать в затылке, и завел ее за ухо. Когда его рука снова выпрямилась, что-то просвистело в воздухе. Оккам прятал бритву за воротником. Она задела Стрикланду щеку и оставила глубокий порез. Громко закричав, раненый начал стрелять, посылая в нашу с Оккамом сторону пулю за пулей.

Я упал на пол и спрятался за скамьей. Послышался шум борьбы, и я увидел, как Оккам и Стрикланд сошлись в рукопашной. Стрикланд сжимал в руке пистолет, а Оккам пытался вырвать у него оружие. Пуля впилась в деревянную скамью всего в дюйме от моего уха – я не мог спрятаться от человека, стоявшего на ящиках.

Раздался еще один выстрел, на этот раз стреляли позади меня. Я оглянулся, думая, что в дело вступил Перри, но он все еще возился с торпедой. Стоявший на ящиках человек согнулся пополам, его пистолет упал на пол, а затем и сам стрелок с грохотом рухнул вниз. Рукой он задел один из ящиков, тот медленно накренился, после чего также полетел вниз. Крышка открылась, и по полу рассыпались винтовки. Внезапно у меня под ногами оказался целый арсенал, но я сомневался, что они были заряжены, и поэтому бросился к пистолету, который, в отличие от своего хозяина, благополучно пережил падение.