Текст книги "Сердце пустыни (СИ)"

Автор книги: Тома Шкарупа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Усиливался снегопад. Снежинки падали на Мари, собираясь в кучки на голове, плечах и ресницах. Нигде не слышалось ни уханья сов, ни завывания волков, никаких признаков жизни: все животные знали, что грядет буря. А Мари перестала чувствовать что-либо вообще. Ни холода, ни боли от ожогов, ни страха. Она вспомнила, как северяне говорили, что такое состояние приходит перед смертью. Уже хотела закрыть глаза и приготовиться к концу, как представила, что будет дальше.

А дальше будет кузничиха, которая не уничтожит артефакт, если не получит растение и металл. А металл она не получит, потому что Генри его не найдет. Разве что снимет с ее трупа, но его засыплет снегом. Если не уничтожить еще хотя бы еще один артефакт, то возможно, что человек, затеявший все это, найдет других людей, которые заменят один ингредиент в заклинании. Как итог – целый мир будет уничтожен, просто потому что у Мари не хватило силы идти дальше. И, несмотря на всё, она пошла вперед.

Деревня покрылась снегом. Чтобы открыть дверь в любой дом требовалось приложить немалую силу. Даже северяне не хотели выходить на улицу, попрятавшись внутри. К тому моменту, как Мари доковыляла до середины поселка, она уже смахивала на восставшего мертвеца больше, чем на человека: синие губы, груды снега на голове, ресницах, – да везде, – намокшая, а потом замерзшая одежда. Обмороженное лицо, из-за чего оно наверняка казалось в несколько раз больше.

Недалеко от Мари проходил человек. Она хотела его позвать, но получился лишь нечленораздельный звук. Мужчина, закутанный в старую и грязную, но все же теплую меховую накидку, подпрыгнул и повернулся.

– О, боги! И шо ж это тебя занесло? Уйди, нечисточная! – Мари давно не слышала настолько «рабочей» речи. С таким говором говорили только в самых отделенных селах. Хотя бы на общем языке, и то радовало – если Мари сейчас вообще что-то могло радовать. – О! Ты ба! Она живая!

Он удивлялся так громко, что из ближайших домов повылезали люди. Пошли шепотки. А Мари тем временем с трудом удерживала себя в вертикальном положении. Кто-то из любопытных людей выскочил вперед, с криками, что «девчонка пришла с тем странным парнем, что у кузнечихи сидит!»

Момент, когда люди помогли ей дойти до кузнецы, как-то выскочил из памяти. Следующий миг, когда Мари проявила признаки осознанности, был уже в тепле. Селяне с трудом откопали от снега дверь, с грохотом ее отворив. Из середины дома повеяло теплым воздухом, послышался треск огня. И женский смех, который сразу же прервался. Послышался грохот, Мари краем замыленного глаза увидела, как в сторону полетел стул. Последнее, что она заметила, была стоявшая впереди кузнечиха. Мари собрала все силы, что у нее остались, достала из кармана увесистый камень, протянула его, выронив. Сверкая в свете огня, он покатился по полу.

Мари не могла проснуться. Знала, что рядом жизнь. Иногда даже слышала потрескивание огня в камине, звяканье посуды или обрывки разговоров, но не могла разобрать отдельных слов. Она будто погрязла в болоте. Совсем как в детстве, только тогда ее вытащили родители. Зато сейчас было тепло, даже скорее жарко. Вокруг было жарко, внутри тела тоже расползался жар. У Мари началась паника, ей казалось, что она горит изнутри. Она хотела пошевелиться, вырваться из этого плена, но, казалось, это невозможно. В один момент Мари будто волной выбросило в реальный мир. Она вздрогнула, открыв глаза, как человек, проснувшийся от кошмара. Вокруг была пустая незнакомая комната. А потом всё снова затянула темнота.

***

День у Эммы начался как обычно. Те из братьев, кто работал, ушли на работу. Тех, кто был младше, она заняла делом. Дальше ей приходилось кормить оставленного Мари кисторога. Каждый раз после кормёжки, Эмма ненадолго оставалась рядом рептилией, поглаживала ее морду и иногда даже приобнимала за шею. Она очень скучала по брату. И по Мари, к которой успела привязаться. А Беда стала живым напоминанием о них.

Иногда Эмму охватывала злость, прямо как сейчас. Ей казалось, что ее что-то раздирает изнутри и она не могла с этим справиться. Ей было обидно. Обидно из-за мамы, которая ее бросила. Обидно из-за Генри, которого никогда нет рядом. Обидно, что он так хорошо общается с Мари, которую только недавно встретил, и не может по-человечески поговорить с ней. Обидно из-за Мари, которая вроде бы и относилась к Эмме, как к взрослому человеку, но все равно ушла вместе с Генри, не сказав ни слова.

Со спины подошел Карл, с голым торсом и держа в руках грязный кусок ткани.

– Эй, я снова порвал рубаху.

Карл кинул то, что осталось от одежды, в Эмму.

– Что ты сделал?! Какого черта?! Я устала! Устала стирать и зашивать твою одежду! Ты можешь быть хоть немного аккуратнее?! – Эмма кричала так громко, что у нее сорвался голос, а дальше приходилось говорить шепотом. – Вы мне не семья! Достали! Уйди!

Карл посмотрел на сестру так, будто она сошла с ума, развернулся и пошел в дом, так и оставив не пойманную Эммой рубаху валяться на земле.

Та хотела пнуть обносок куда подальше, но ее отвлек странный шорок в кустах. Эмма только и успела, что позвать брата.

***

Мари наконец-то пришла в себя. Она уже пару минут находилась в полном сознании, просто смотря в стену. И непонятно, какая сейчас часть дня. Не то окон не было, не то Мари не могла сфокусировать взгляд и разглядеть их. Она уже успела надумать о том, что Генри, вероятнее всего, где-то с кузничихой, и приревновать. Потом она как-то неудачно крутанула шеей и ожоги дали о себе знать. На глазах выступили слезы, и стало уже не до Генри. А там и все остальное, начиная от ушиба на ноге и заканчивая обмороженными пальцами, отозвалось болью. Именно в этот момент он и зашел в комнату. В два шага он оказался рядом с кроватью Мари.

– Что случилось?

– Тебе полностью рассказать, или… – Мари не успела договорить, потому что поняла, что ее голос в этот раз пропал полностью. Она в панике широко раскрыла глаза.

– А что ты хотела – после того, сколько ты проходила по морозам. Не волнуйся. Говорят, что скоро вернется твой голос. Тебе сейчас хуже, чем до этого?

Мари помотала головой и Генри, облегчённо вздохнув, плюхнулся на деревянное кресло рядом с кроватью.

– Я не понимаю, каким образом ты все время вляпываешься в такие неприятности. И главное, по нарастающей же.

– Случай с золотой клеткой был легче? – хотела спросить Мари, но из горла снова вырвалось нечленораздельное шипение.

Но Генри, к удивлению Мари, все каким-то образом понял.

– Тогда можно было отрубить руку и все исправить хотя бы так. Сейчас ты обморозила себе всё. Всю кожу, половину органов, переохладилась. А, еще и ожоги, – Генри устало вздохнул. – Надо отметить, что тебе повезло. У них тут магия совсем не такая, как на Юге. Не без труда, но почти все последствия прогулки на морозе местный колдун убрал. А вот с ожогами, – Генри пожал плечами, – вообще ничего не может сделать. Артефакт уничтожен. Я думаю, ты хотела об этом узнать, да? Честно говоря – мне от этого не легче.

***

Мари отлежалась достаточно, чтобы у нее восстановились силы, вернулся голос и почти пришла в норму обмороженная кожа, подлеченная шаманами. Заросло, как на собаке. Северная магия и правда творила чудеса.

Мари даже немного покорила себя за то, что относилась к ней скептически. Ожоги заживали тяжелее – некому было их подлечить магией, к тому же, Мари подозревала, что нанесли их не простым огнем. Дверь в комнату распахнулась, повеяло свежим, морозным воздухом, и снова зашел Генри. Мари не помнила, когда тот ушел, и не понимала, как давно это было. Стянув с рук перчатки, он бросил на стол пучок темно-зеленых трав. Мари, окончательно стряхнув с себя остатки сна, подтянулась на кровати.

– Что это?

Голос прозвучал и уже только от этого Мари хотела радостно взмахнуть руками, но пальцы сильно кольнуло, и она спрятала их обратно под одеяло, стараясь больше ими не шевелить.

– Все, что я смог достать тебе от ожогов, – Генри плюхнулся в кресло, не рассчитал и ударился об дерево – он, похоже, давно спал в последний раз. – Демон. Никогда не думал, что окажусь где-либо, без возможности уйти. У нас нет ни одного телепортирующего артефакта, – Генри кивнул головой в сторону выхода. – У них тоже.

– Решаемо.

– Решаемо. Возвращаясь к ожогам. Ты не хочешь рассказать, что случилось?

– Не хочу, – Мари тяжело вздохнула, закашлявшись. – Но нужно. И начать мне, видимо, придется очень издалека. Когда-то давно моя семья переехала в Андагару. Не знаю зачем, правда. Отцу, наверное, было выгоднее работать там. Понятия не имею, чем он занимался, но деньги приносил.

Видно было, что Генри крайне удивился такому отдаленному началу, но виду старался не подавать.

– Детей в семье кроме меня тогда не было. Потом мама забеременела, как раз когда начались проблемы с деньгами. Отец каким-то образом договорился о моем браке с андагарским аристократом. Хочется, конечно, надеяться, что они волновались о моем будущем, но по правде говоря, просто не хотели кормить лишний рот.

– И зачем это аристократу?

– Им нужно разбавлять кровь. У них там уже столько родственников переженилось, что дети либо не рождались, либо рождались калеками. Так вот, меня как можно скорее выдали замуж. Сначала было тяжело. Со временем уже привыкаешь, с кем как нужно здороваться, когда как низко поклониться, кто должен делать поклоны перед тобой, как разговаривать на приемах, – Мари поежилась. – Но это не важно. Через год я родила ребенка. Мне тогда было шестнадцать, и, казалось, это самое сложное, что могло быть в жизни, – она горько усмехнулась. – Наверное, тогда это и правда было нелегко. Семья моего мужа отличалась своими радикальными взглядами, а учитывая, что при этом они имели и немалый вес среди аристократии, они еще и мешались всем остальным, ровно сидящим на своей заднице, сливкам общества.

– Радикальными взглядами?

– Помнишь клетку с рабами? А рабство, вообще-то, запрещено. Но работорговля и рабовладение не наказуемы. Они пытались повлиять на это. Да и вообще, как ты мог заметить, в Андагаре проблем, на которые никто не обращает внимания, не занимать. Так вот, о чем я? Мой муж был лицом их семьи. Единственный, уже выросший, ребенок и всё такое. Так что он все эти идеи и продвигал. Вот в один день его и убили, чтоб не мешался. Я в этот момент гуляла по саду…

Мари замолчала, в красках вспоминая все, что произошло.

– Появились люди. Женщины. Знаешь, что самое интересное? Каждая из них видела меня на разных мероприятиях, каждая была со мной лично знакома. И это не помешало им наставить на меня оружие. Кинжалы, маленькие топоры, одна даже вызвала молнию себе на ладонь. Акана сказала, что им нужен всего лишь ребенок. Всего лишь, да? А знаешь, какое оружие было у меня? – Мари указала пальцем на свой сапог. – Вот этот кинжал, которым я не умела пользоваться. Даже не думала тогда, что мне такое может понадобиться.

– И ребенок на руках?

– Да, – Мари снова вздохнула и, отведя взгляд от Генри, начала смотреть в стену перед собой и крутить в руках нитку от постельного белья. – Иногда я мечтаю сейчас оказаться там. Знаешь, что я сделала? По-моему, даже хорошо так пырнула одну в руку ножом. А потом руки скрутили уже мне. Они забрали ее у меня, просто вытянули, плачущую, из рук. А меня выкинули за город, в пустыню. Утром, прямо перед солнцепеком. Думали, что не выживу.

Генри медленно протянул свою ладонь и осторожно тронул Мари за руку. Та даже и не заметила.

– Это еще не все, хочешь знать предел моей глупости? – горько усмехнулась Мари. – Сейчас и до него дойдем. Как ты уже знаешь, я дошла до небольшого поселения и прожила там почти месяц. За это время я придумала как минимум несколько сумасшедших планов по штурму столицы. Добралась до порта. Там встретила Ральфа, научилась воровать. А потом он принес мне амулет, который дарят каждому ребенку при рождении, и сказал, что ее уже убили. И я поверила, можешь себе представить? А недавно, когда я откапывала тот камень, я нашла настоящий амулет, который ей одела когда-то.

Мари, обмотавшись одеялом, потянулась за своими штанами, висящими на спинке кровати, и достала из кармана расколотый амулет.

– Теперь я точно уверена, что к этому моменту ее уже нет в живых.

Мари начала избегать имени своей дочери, потому что каждый раз, когда она его произносила, становилось больно. Больнее, чем от ожогов.

– Почему? Его не могли просто снять и выбросить где-то в пустыне?

– Выбросить-то могли, но он бы не раскололся и не защитил бы меня, если бы его владелица была еще жива. А амулеты переходят по роду. А он взорвался холодом, и это меня спасло вчера. И сейчас я сижу тут и чувствую себя паршиво, конечно, но не так как раньше. Будто связь с Андагарой порвали.

Ожоги начали болеть с новой силой, и Мари неосознанно потянула к шее руки. Генри перехватил ее за локоть прежде, чем она успела дотронуться до волдырей.

– Занесешь грязь, и придется снова чистить рану, – Генри аккуратно положил руку Мари на кровать, и подошел к столу, на котором оставил травы. – Их шаман сказал, что это неплохо может снять боль, после того, как его магия начнет рассеиваться.

Генри начал разминать травы в маленькой деревянной ступке, добавлять капли темно-красной концентрированной жидкости и тщательно все это перемешивать. Мари с интересом наблюдала за процессом, как завороженная. Когда он потянулся за еще одной травкой, чтобы добавить в смесь, она все же спросила:

– Почему ты так хорошо разбираешься в приготовлении лекарств?

– Говорю же, местный шаман сказал мне, какие ингредиенты понадобятся, – Генри ответил, не отрываясь от процесса.

– Да, но это не объясняет, почему ты с такой легкостью все это смешиваешь, измеряешь – готовишь, в общем.

Генри на секунду прервался, но потом продолжил измельчать травы.

– Моя мать была знахаркой. Не такой, как та, у которой мы брали золотую клетку. Моя мать ей и в подметки не годится.

Мари, скрипя зубами от боли, перевернулась на бок так, что бы лучше видеть Генри. Она ничего больше не сказала, но весь вид показывал, что Мари настроена слушать дальше.

– Ничего интересного, если ты хочешь знать. Просто в один день она ушла, бросив семь детей, младший из которых еще с трудом разговаривал.

– Поэтому ты пошел к наемникам?

– Они хорошо платили, я мог им пригодиться. И мне не приходилось выслушивать от шести детей вопросы о том, куда пропала их мама.

Мари ничего больше не сказала, хотя хотела. Боль от ожогов усилилась, а по телу снова расползался жар. Она уже было понадеялась, что легко отделалась от последствий, а зря.

Генри постарался как можно быстрее закончить мазь, и уже через несколько минут подошел к Мари с миской в руках. За все это время она не издала ни звука, но лицо уже покрылось полосками от слез, а на ладонях остались кровавые следы из-за впившихся в кожу ногтей – старые бороздки еще не успели зажить. Генри присел рядом с кроватью и начал очень медленно, чтобы ничего не задеть и не сделать еще больнее, покрывать ожоги слоем зелено-коричневой густой мази. Почти ни одно средство так быстро не подействовало бы, но сейчас ожоги немного успокаивало и то, что мазь была холодной.

Мари, воспользовавшись шансом, спросила:

– Почему ты это делаешь?

– Что, сижу на полу и мажу твою шею перемятыми травами?

– Возишься со мной? Не то, чтобы я была против, но мне интересно.

Генри случайно задел обожжённую кожу, и Мари вся сжалась в клубок, ее будто бы дёрнули за нерв.

– Извини, пожалуйста, – он наложил на это место побольше мази. – Сейчас должно пройти, потерпи немного. Честно говоря, первый раз, когда ты влезла в сок золотой клетки, я помог потому что не бросать же тебя там. Да и чувствовал вину, растения все же моя часть работы. А потом… ты ведь попадаешь в эти ситуации не потому, что делаешь что-то не так. Ладно, ты может и делаешь что-то не так. Но потому, что ты хочешь помочь людям. Да и если совсем уж честно говорить, то я просто не могу смотреть на то, как тебе плохо.

Мари было приятно это слышать, но мазь остывала, и ожоги болели с новой, не пойми откуда взявшейся, силой. Генри, заметив, как она извивалась, сказал:

– Тот шаман, который в тот раз тебя лечил, дал еще и это, попробуй, – он протянул маленькую темно-зеленую расплющенную лепешку.

Мари взяла ее, и, не раздумывая, сразу закинула в рот. Эта штука оказалась сжатым порошком. Горечь, как от всех лечебных растений, растеклась по рту. Стоило Мари дожевать ее, как сразу же ужасно начало клонить в сон.

Проснулась она от того, что Генри громко выругивался. Непонятно, сколько времени прошло, и что вообще случилось. Одно Мари знала точно – она все еще чувствовала себя отвратительно, но уже гораздо лучше, чем раньше.

Глава 14

Мигом позже напарники в спешке телепортировались на родину Генри.

Стоило прийти весточке, как оба подскочили и за считанные минуты собрались. И мысли не возникало о том, чтобы разделиться. Генри слишком боялся оставлять Мари. Он уже убедился, что стоит ему отойти на шаг, и что-то сразу случается – так и сказал. Мари же видела, как передернуло Генри, пока он читал пришедшую записку. И ничто на свете сейчас не заставило бы ее дать напарнику отправиться туда одному. Даже ожоги на шее, которые и не думали заживать.

Обозначенное место – поляна, недалеко от сгустка энергии, сначала показалась пустой. Напарники не сразу заметили шевеления в тени деревьев, откуда вышли люди. Мари признала в них андагарских наемников: свободные, но не путающееся во время работы, штаны; у мужчин торс голый, если не считать перекинутых через грудь кожаных ремней, на которых держалось оружие и различные баночки; у женщин грудь была перетянута плотной, светлого цвета лентой, поверх которой весели такие же ремни. И как только не промерзли в горах?

Чуть позже и Мари узнала Эмму и Карла. Рядом стояла, также с лезвием у горла, женщина, которую Мари видела впервые. Учитывая бросающуюся в глаза схожесть с Карлом и Эммой, и то, как Генри растерянно затормозил, увидев ее, Мари решила, что это его мать. У Эммы на щеке красовался довольно глубокий порез, из которого ручейком стекала кровь. У Карла под глазом был ярко-фиолетовый, но еще немного отливающий красным по краям, синяк. У женщины в районе виска все волосы слиплись от крови.

Один из мужчин разговаривал с миражом женщины. Она развивалась в воздухе, как призрак, и ее слова доносились как сквозь воду. Древняя магия.

– Взять! Демон бы вас побрал… простое задание… чтоб… – эхом неслись по горам обрывки фраз.

Мари успела разглядеть только страшный шрам у женщины на лицо. Вместо одного из глаз красовался шрам. Мигом позже мужчина шагнул вперед и мираж растворился в воздухе.

Этот был оснащен гораздо более качественным оружием, чем его компаньоны. Он заговорил на том языке, который Мари иногда, краем уха, слышала на Севере. Сквозь незнакомую речь пробивался хорошо знакомый, ярко выраженный южный акцент. Генри внимательно выслушал мужчину, и ответил на уже более чистом северном наречии.

Мужчина зацокал языком и что-то проговорил своим людям. Те прижали кинжалы еще ближе к пленникам. У Эммы из царапины на шее выступила кровь. Мари тихо про себя ругнулась, и заговорила сама – уже на андагарском наречии. Его почти не использовали в современном мире, но Мари понадеялась, что она будет понята.

– Ты хочешь ингредиенты?

Мари спросила и сама ужаснулась своему акценту. Генри недоуменно смотрел на напарницу, не поняв ни слова. Мужчина, прищурившись, пригляделся к Мари и медленно кивнул.

– Хорошо.

Она начала доставать из своих вещей оставшиеся артефакты и камни, и по одному кидать их в руки андагарцу. Потом, повернулась к Генри, и шепнула, чтобы он доставал заготовки растений. Когда напарники остались с пустыми руками, снова заговорила.

– Мы отдаем почти все, что у нас будет, – выдавила она.

Мужчина вскинул брови. Мари поняла, что над языком ей еще нужно будет поработать. Дальше она тщательнее продумывала предложения.

– Откуда мы может знать, что вы не уйдете с ними? – Мари кивнула в сторону пленников. – Отдай детей, и мы отдадим остальное.

Запрос был глупым, и Мари это понимала. Но андагарец настолько удивился говором Мари на древнем языке, что не смог и возразить. А все остальные и вовсе не понимали диалога. Он поднял ладонь и слегка взмахнул пальцами. Эмму и Карла отпустили, они со всех своих заплетающихся ног бросились к брату. Один из наемников покрепче перехватил мать Генри.

– Я жду, – капитан наемников продолжал обращаться к Мари на древнем языке, полностью игнорируя парня.

Генри что-то шепнул сестре, та передала Карлу. Мари краем глаза заметила, как оба начали потихоньку отступать к зарослям. Андагарец даже не обратил на это внимание, полностью сосредоточившись на Мари.

– Это всё, – Мари пожала плечами. Она всем своим видом выражала «ничего не знаю – так и было».

– Нет.

– И что же мы не отдали? – Мари перешла на общий язык.

«В безвыходной ситуации всегда помогает наглое вранье» – она уже представляла, как старухой наставляет молодежь. А потом подумала, что такими темпами ей до старости дожить не посчастливится.

– Артефакты, которые неповторимы.

– А вот тут могут возникнуть некоторые проблемы. Понимаете ли, такие артефакты крайне хрупкие…

Вот чтобы сказать такую ложь, Мари пришлось просто выдавливать из себя слова. Воспоминания о том, она несколько раз чуть насмерть не замерзала на Севере в попытках эти «хрупкие» артефакты разрушить, слишком крепко засело в голове. Андагарец слегка наклонил голову и продолжал молчать, так что Мари пришлось продолжить.

– У нас их нет.

– А где они есть?

– Боюсь, что нигде, – Мари сглотнула, готовясь к началу кошмара. – Они уничтожены.

– А так хорошо все начиналось…

Андагарец протяжно, разочарованно вздохнул. Мари послышалось, он тихо пробормотал, что практика языка ему бы не помешала. Он неохотно взмахнул пальцами уже по-другому. Матери Генри перерезали глотку в считанные секунды. Остальные наемники сгруппировались полукругом. Эммы и Карла на поляне уже и духу не было.

Мари снова пробежалась глазами по людям. Четыре мужчины, две женщины и их лидер. У половины секиры, у остальных, насколько Мари смогла рассмотреть, кинжалы. Полностью в андагарском стиле. Генри снова вызвал свой топор из воздуха. Мари достала кинжалы.

Учитывая, на каком уровне находились ее навыки обращения с оружием, даже если бы Генри был профессионалом в этом – а он им не был – у них почти не было шансов. Оставалось надеяться только на какое-то чудо.

Мужчина, державший мать Генри, кинул тело на землю и присоединился к остальным. Наемники стояли, замерши в боевых стойках. Их командующий что-то шепнул стоящей рядом женщине. Та кивнула. Он вышел из кольца людей, не имея желания марать свои руки без крайней на то надобности.

Мари твердо для себя решила, что собирается умирать, зная, что сделала все, что могла, чтобы выжить.

Наемники стояли неподвижно. Мари, в общем-то, и не против хоть вечность так простоять, но ожидание собственной смерти начинало напрягать.

Она пригляделась. Все замерли. Они не могли ожидать того, что Мари с Генри нападут первыми, это было бы глупо. Мари поискала их командира. Разглядела его в просвете между двумя наемниками. Андагарец был на чем-то очень сосредоточен. Сплетал пальцы и что-то шептал. Мари понадобилось несколько мгновений, чтобы представить, как вокруг них с Генри сейчас возникнет огромная огненная стена. Или молнии? Разверзнется земля? Один из внутренних инстинктов взял верх, и она, замахнувшись, кинула кинжал в туловище андагарцу.

Вопреки всей логике, кинжал попал в глаз.

Мари застыла. Она целилась в живот, но так тоже сойдет. Застыли и наемники. Такого в их плане никогда не было, Мари в этом не сомневалась. Генри тоже замер, но потом Мари спиной ощутила, как он дернулся. Что-то теплое текло под ногами, пропитывая насквозь ботинки. Она наклонила голову, и поняла, что это растекалась кровь.

Первая из наемниц вышла из круга. Она виртуозно перекручивала в руках кинжалы, то создавая из них непрерывный веер, то медленно перекидывая с руки в руку. Девушка явно развлекалась, осознавая свое преимущество в численности и навыках. Хотели бы закончить работу быстро – все сразу бы напали, и дело с концом. Но нет. Наемница перешла из плавной походки и показывания фокусов в нападение, снова приняв боевую стойку. Между ней и Мари оставалось, в лучшем случае, пару шагов. Девушка бросилась вперед, взмахнув кинжалами. Мари слышала, как они просвистели где-то у нее перед носом. Она успела отскочить, но это был просто вопрос удачи.

Придя в себя и отвлекшись от огромной лужи крови, Генри сдернул Мари так, чтобы она стояла за ним.

Наемница криво усмехнулась. Когда в дело вступают эмоции, становится еще легче. Девушка насмешливо крутила в руках длинные, изогнутые кинжалы, кружась вокруг Генри, высматривая самые слабые места в защите. Мари, тем временем, наоборот отступила подальше. Генри, казалось, держался хорошо. Но, несмотря на это, драки не были его работой, а если попробовать вспомнить, когда у него в последний раз была хорошая тренировка – и вовсе страшно становилось. Присмотревшись, наемница нащупала себе лазейку, и быстро, почти молниеносно, сделала выпад одним из кинжалов в сторону горла. Генри блокировал его своим топором, при этом открывшись. Девушка подсекла его по ногам вторым кинжалом, от чего он повалился на колени.

Мари подавила вскрик. Если она сейчас попытается что-либо сделать, ее быстро усмирят остальные наемники. Пока те наблюдали за представлением. А так, если Генри справится с этой девушкой, их станет на одного меньше. Это, правда, мало чем помогало.

С одной стороны послышался грохот – Генри упал на землю полностью, с другой – улюлюканье. Наемница, даже не предполагая, что он успеет пошевелиться, уже наметила прекраснейший, можно сказать, даже милосердный, удар в артерию.

Планам девушки помешала одна, неожиданная для нее, помеха. Генри быстро подскочил, несмотря на раны на ногах. Наемница слишком расслабилась, почувствовав легкую добычу, и приложила недостаточно сил, нанося удар. Еще и недооценила соперника. Генри отличался высоким болевым порогом, да и шок сыграл свое дело. Мари услышала громкий, противный хруст. Топор вошел в череп наемницы. Звук был смутно знакомым – как-то давно рядом с Мари очень неудачно упала на лестнице молодая служанка, проломив себе голову. Это ни с чем не спутать. Тело с гулким стуком повалилось на землю. Этот звук, звук падающего мёртвого тела, тоже отличался от остальных.

Мари уже приготовилась к тому, что сейчас на них всей толпой обрушаться оставшиеся наемники, но ничего не происходило. Вперед выполз парень с перекошенным от злобы лицом. Он прошел мимо Мари даже не обратив на нее внимания. Но потом резко обернулся, слегка рубанул ее под колени, так, чтобы она повалилась на землю, и встал ровно напротив Генри. В руках парень держал хорошо выкованную косу, почти как для сбора урожая. Только наточенное лезвие опасно сверкало. Другой наемник попытался попасть Генри по спине, но парень с косой показал поразительное мастерство, за мгновение успев крутануться и рубануть своего напарника по рукам. Он что-то прорычал на ужасном диалекте. Мари поняла только вторую часть фразы – «он мой», потом пару исковерканных слов и «потом девка».

Мари сглотнула. Везло, так везло.

Как бы она не верила в Генри, тому явно не тягаться с этим андагарцем. Сама лезть она все еще не решалась – если парень направил оружие на своего же человека, то с ней точно никто возиться не будет. Мари не понимала, что происходит. Генри и наемник с косой закружились в поединке, и все, что она успевала видеть – взмахи оружия, и уворачивающегося, по ее мнению виртуозно, Генри. Один раз она заметила, как по его плечу проехалось косой. Во второй раз, как лезвием наемник прошёлся Генри между ребрами, рассекая кожу между двумя на равные половины. Потом наемник резко развернулся, крутанув косой вокруг соперника, но, специально не задев его – Мари совершенно не понимала, как и почему, – и с силой пнул Генри ногой так, что тот повалился на спину.

Лицо парня исказилось усмешкой.

Мари пыталась проследить схему взаимоотношений в их команде. Командир, как она подозревала, сохранял нейтралитет. Девушка, что сначала напала на Мари, вероятнее всего, имела к нему какие-то чувства, а вот тот парень, который сейчас прикончит Генри, уже был не равнодушен к этой девушке. Рано или поздно, но эта команда взлетела бы на воздух.

Генри не подавал особо никаких признаков жизни, просто лежал и смотрел в одну точку перед собой. Парень воткнул косу в землю, и направился к нему, изо всех сил стараясь говорить без акцента, на чистом общем языке.

– Я тебя голыми руками задушу.

Он шел медленно, но в последний момент прыгнул вперед. Чтоб еще и переломать Генри своим весом побольше костей. Мари показалось, что хрустнуло не одно ребро уж точно – звук раздался ужасный. Возможно, это были издержки ее фантазии. Но не тут-то было. Генри скинул с себя нападавшего. Тот, не ожидав такого поворота событий, потерял равновесие и завалился на землю. Генри замахнулся и вонзил топор, который так и не выпустил из руки, наемнику в плече. Минус два наемника и командир. Еще четыре.

Мари судорожно вздохнула. Она видела, как на нее идет волна, но не хотела под нее попасть. Сейчас Генри встанет, до наемников дойдет, что они на пути к фиаско, и все. Даже этих четырех напарникам не отбить.

Так оно и было: Генри встал, наемники начали приходить в себя, и приняли боевые стойки. Мари сама не поняла, что на нее нашло, но она резко замахнулась, и, вывернув руку, выбросила второй – последний, кинжал в наемницу. Та, в этот момент тянувшаяся за своими саблями, и никак не ожидавшая такого быстрого нападения, даже не успела отреагировать. Очередное тело, с застывшим на лице удивлением, повалилось на землю.

Осталось три. Генри стоял, как стоял, даже не дернувшись. Мари, действующая исключительно на инстинкте «борись или умри», быстро залезла в свои вещи и достала артефакт-свечу, лежащий сверху на остальном хламе. За последнее время она лишилась всего своего оружия. Кинжалы сейчас вне доступа. Маленький ножик подло сломался в пещере. Нож побольше вообще куда-то бесследно пропал, и Мари уже даже не могла вспомнить, что с ним случилось. Все лучше, чем с голыми руками. Она почесала незажившие раны на шее. А с огнем еще лучше.

Вспомнилась еще в детстве услышанная фраза «два хитрых мудрого не перевесят». Мари покосилась на валяющийся с ножом в глазу труп. Что ж, зато кинжал с мудрым прекрасно справится.