Текст книги "Сердце пустыни (СИ)"
Автор книги: Тома Шкарупа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Учитывая отношения Мари и лошадей, не удивительно, что первым пришел Генри. Однако даже когда до дерева добралась Мари, напарники не спешили ехать дальше. На выгоревшей до черного цвета коре проглядывались вырезанные символы. Некоторые напомнили буквы из книги о северных растениях, некоторые были похожи на маленькие примитивные рисунки.
– Что это?
– Это, – Генри подвел лошадь как можно ближе и пригляделся, – молитвенное дерево?
Блеснул вырезанный знак на дереве, который Генри перевел как «благословление предков».
– Ладно, неважно, поехали. Не нравится мне оно.
Дальше ехали как обычно, но Мари больше так сильно не замерзала. Она предположила, что, наверное, просто уже привыкла к холоду.
Впереди начали вырисовываться очертания маленького поселка. Гораздо больше, чем тот, из которого ехали напарники, но несравнимо крошечного по сравнению с южными городами. Небо слегка посветлело, и уже точно можно было сказать, что на дворе не ночь. Деревья редели, видимость увеличивалась, и вот, перед взором Мари и Генри оказалась деревянная калитка. Весь поселок был окружен таким же деревянным забором, достающим Мари, самое большее, до середины бедра. Генри же он и вовсе доставал немного выше колена. За оградой вовсю кипела жизнь.
Мари удивило то, что такой гениальный кузнец предпочел жить в этом месте. Северный город, рисунок с которым Мари углядела в книге, что Генри читал прошлым днем, был в несколько раз больше. Неужели кузнец не мог выбрать себе место для жизни получше? Именно этот вопрос она, размышляя, и задала Генри.
– Не думаю, что ему это нужно, – Генри пожал плечами. – Все, кому его услуги сильно нужны, доберутся и не в такую глубинку. Посмотри на нас.
Генри и Мари спешились и прошли в ворота. Если ему еще можно простить ярко-черные волосы, поскольку у него даже после Андагары осталась довольно светлая кожа, то Мари безбожно выделялась на фоне селян своими яркими волосами и загорелой кожей. В столице Ниверии люди не отличались строго северной внешность, поскольку там было много метисов – так было во всех больших городах. Но в таких глубинках, как эта, кровь особо не разбавлялась. Так что все селяне могли похвастать светлой кожей и светлыми волосами.
Некоторые проходящие мимо люди смотрели с нескрываемым неодобрением и иногда презрением. Особенную неприязнь вызывала у них Мари. Поползли шепотки. Видимо, к этому кузнецу все-таки нечасто захаживали иностранцы. Другие же шикали на своих менее толерантных односельчан, самые отчаянные даже пытались выдавить из себя улыбку. У одного из таких Мари и решила выпытать, где найти нужного ей кузнеца.
Парень решительно ее не понимал. Вмешался Генри, переспросив на другом языке. Парень указал на небольшой деревянный дом с пристройкой из камня, что было нехарактерно для Севера. Потом он замолчал, постоял, помявшись на месте, и продолжил шепотом, чуть ли не прямо Генри в ухо. Договорив, он развернулся и быстро упетлял куда подальше.
– Они же понимали меня в первом городе, в чем проблема?
– Помнишь, мы говорили о том, что это отринутая богами глубинка? Чужаки сюда почти не захаживают, им нет смысла учить другой язык. – Генри нахмурился, – он сказал, что у кузнеца сейчас очень странные люди.
– Откуда ты знаешь язык? – спросила Мари уже с таким отчаянием, что ей саму себя стало жаль.
– Откуда ты знаешь древний Андагарский?
Мари проигнорировала вопрос тотально. Она посмотрела на тот дом, куда ткнул парень, указывая дорогу. «Странные люди» не сулили ничего хорошего.
– Мы же уже не можем сейчас развернуться и уйти, да? – спросила она, не надеясь.
Генри помотал головой.
– Откуда нам знать, что для этого парня – «очень странно»? Мы для него, похоже, тоже очень странные.
Генри не сказал, но Мари понимала, что очень странной казалась именно она. Мари от рождения далеко не бледная, а потом еще и андагарский загар. И на северном языке не говорила, в отличии от напарника – тот гораздо лучше сливался с местными.
Внутри Мари шел бой между двумя ее половинами. Одна была уверенна, что трупами они точно принесут меньше пользы, так что не стоит рисковать, найдутся другие кузнецы в более дружелюбном месте. Вторая же половинка считала, что безопаснее уничтожить оба артефакта, поскольку один ингредиент еще можно заменить, а из-за отсутствия двух уже придется отказаться от рецепта. Или вовсе от затеи.
– Тогда подождем, пока он освободится? Заодно и увидим этих странных людей, – Мари закончила предложения со смешком, убедив себя, что парень просто преувеличил.
Найдя подходящее место чтобы привязать лошадей, напарники направились к дому кузнеца. Находись они в Андагаре, Вольтаре – да где угодно южнее, – они могли бы просто сесть хоть на землю и подождать. Но холод есть холод, и уже через пару минут оба начали покрываться мурашками, ходить кругами в попытках согреться и искать способы не отморозить руки.
Спустя целую вечность массивная деревянная дверь со скрипом отворилась. Из дома вышел загорелый – сильно загорелый, – мужчина с блондинистыми волосами. Мари еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Она уже приготовилась к тому, что из-за двери вырвется армия южан. Теперь стало ясно, почему тот парень назвал мужчину очень странным. Такое сочетание внешности и правда было необычным.
Мужчина прошел мимо напарников и улыбнулся им ослепительно-белыми зубами. Мари отметила, что выйдя на холод, он чувствовал себя очень даже комфортно, даже не поежился, хотя и был с открытой головой. И это учитывая, что сама она задубела, закутанная в шубу и с меховым капюшоном.
Даже не переглядываясь, напарники одновременно направились к двери. Внутри их ждало полнейшее удивление. Мари была уверенна, что кузнец с такими навыками окажется каким-нибудь мужчиной, лет сорока, а то и вовсе стариком. Обязательно с бородой. Длинной, желательно. И седой. Кузнец оказался молодым парнем, не намного старше Мари. Наверное, ровесник Генри. Сначала она подумала, что это подмастерье. Потом парень с уверенностью, присущей только хозяевам дома, обратился к напарникам, и Мари с трудом сдержала свою челюсть, которая стремилась к полу.
– А вам что?
Он сразу перешел к делу, после стандартного приветствия, говоря, – слава богам! – на понятном Мари языке. На Севере рукопожатия не приняты – и не удивительно.
Мари тоже времени не теряла, и протянула ему в ответ артефакт.
– Нужно уничтожить. Полностью, безвозвратно.
На секунду глаза кузнеца загорелись азартом, присущим всем увлеченным людям. Такое же было с Мари, когда перед ней маячил какой-нибудь редкий камень. Или артефакт, существующий в единственном экземпляре. Как тот, который она собирается уничтожить.
У нее не приятно заныло под лопаткой, наружу опять вылезла ценительница великого. Это же целое искусство – создать артефакт такой мощи. Его делали мастера, жившие столетия назад. В него вложена магия, которую современным людям сложно даже представить. Ее рука непроизвольно протянулась, чтобы забрать амулет обратно, но Мари вовремя себя одёрнула. Кузнец, тем временем, ни на кого не обращая внимания, с интересом разглядывал артефакт.
– Пятьдесят золотых, – протянул он, вертя в руках амулет и рассматривая его то с одной, то с другой стороны.
Мари подавилась и зашлась в приступе кашля. Это ровно половина кисторога. А она, между прочим, так и не отбила деньги за покупку рептилии. И не отобьет, в общем-то. Генри уже испугался, что Мари сейчас удавится, а вот кузнец даже не отвел от артефакта взгляда. Как только Мари пришла в себя, он спросил:
– А вы уверены, что его обязательно уничтожать? Может, я мог бы его выкупить? Что он вам такого сделал?
– Увы, – Мари печально вздохнула, – мне тоже совсем не хочется. Но нет. Нужно безвозвратно уничтожить. Стереть с лица земли, – с сожалением добавила она, цитируя что-то из книги – дневника очередного путешественника, который уничтожил могущественное кольцо, чтобы кому-то там насолить. Неплохая была рукопись.
Кузнец кивнул, и ничего не добавляя, принялся за работу. Мари же наблюдала за процессом и мысленно просчитывала затраты. Это еще не известно, сколько возьмет второй мастер. Единственное, что ее радовало – то, что все проходило вполне легко. Не нужно никаких жертв, кучи ингредиентов. Деньги это не самый сложно добываемый ресурс.
Вскоре Мари и Генри могли лицезреть разобранный на детали артефакт.
Каждый кружочек, каждое кольцо цепи, каждый камушек лежали отдельно. Разобрать-то артефакт на детали может любой кузнец. Разобрать артефакт такой мощи – каждый второй-третий. Но вот вытащить из него всю силу, сделать так, чтобы его не получилось собрать обратно – вот та услуга, которая была им так нужна. Мари момента, как увлеклась камнями и металлами, интересовалась этим процессом. Учитывая, что осуществить его могли единицы, сам порядок действий был очень не распространен. И от того почти никому не известен. Даже сейчас напарники толком не смогли понять, что произошло.
Кузнец взял другой молот, поставив прошлый на место. Этот более маленький и легкий, с заостренным кончиком, покрытым сверкающей пылью. Он механично, фрагмент за фрагментом, разламывал каждую деталь. И с каждым ударом напарники могли наблюдать взлетающий вверх цветной пар. При свете огня он слегка отливал оранжевым.
Каждая частичка артефакта была разбита на части, а монеты с громким звоном перебежали к новому хозяину.
Когда Мари и Генри уже собирались уходить, в комнату зашел мужчина, полностью подходящий под то, как Мари представляла опытного кузнеца. И борода, и возраст, и мышцы на руках, и проблески седины, и одежда – вот, самый типичный кузнец. Он прошел вглубь помещения, и будничным тоном обратился к молодому мастеру:
– Ты выполнил мое поручение?
Мари честно пыталась следить, что бы ее челюсть не улетела куда-то на пол, но у нее это получалось откровенно плохо. Парень смог разобрать на крупицы старейший артефакт, существующий в единственном экземпляре, а им кто-то командует? Мужчина, тем временем, указал пальцем на стол, за которым работал молодой кузнец.
– Ты одну пропустил.
Тот разбил последнюю частичку, оранжевый дым снова взметнулся вверх, и Мари показалось, что она почувствовала, как умирает артефакт. Но такое ведь невозможно? Тянущее ощущение в животе, как бывает, когда ожидаешь чего-то неприятного, говорило обратное.
Старший кузнец, тем временем, ополаскивал руки в воде, стоявшей в углу комнаты, и обратился к напарникам.
– К металлу, знаете ли, нужно уважение проявлять, его грязными руками лапать нельзя. А эти, молодые, – он с упреком посмотрел на своего ученика, – талантище же, а на мелочи ему внимания не хватает.
Когда они вышли обратно на мороз, и только сели на лошадей, Генри обратился к Мари.
– Ты никогда не думала о том, чтобы пойти в ученицы к кузнецу?
Мари немного подождала, но все же ответила.
– Ты никогда не думал выращивать растения?
– Это же совсем другое, нет ни одного места, где будут подходящие для всех видов условия, да и…
– Нашел бы способ, – Мари не дала напарнику договорить. – Думала, когда-то. Нет, меня, конечно, привлекает всё это. Но, мне кажется, то, что я делаю более живое. Я бы не выдержала сидеть каждый день в одном и том же месте. А так, смотри, я даже кисторога завела.
При одном упоминании драконицы Генри поморщился.
Едва договорив, Мари поторопила свою лошадь и вырвалась вперед напарника. Отогревшись в кузнице, они договорились сразу ехать во второе поселение, не теряя времени.
Еще недалеко отъехав, Мари уже жалела об этом решении. Ее раздражало, что Генри гораздо легче переносил холод, когда она уже чуть не свалилась с лошади от того, что у руки онемели и ее начало трясти. Мари нравился северный народ, их традиции и отношение к жизни, даже здешняя природа. Но Мари не оставляло чувство, будто ее организм отвергает Север, а Север отвергает ее. Настолько не в своей тарелке она не чувствовала себя еще никогда.
В очередной раз чуть не свалившись с лошади, потому что не чувствовала своих конечностей, Мари не выдержала. Она спрыгнула на землю и, покопавшись у себя в рюкзаке, достала тот же артефакт в виде свечи, что использовала в пещере. Генри, догнав напарницу, тоже остановился.
– Что случилось?
Мари просто кивнула и продолжила ходить из стороны в сторону, что-то высматривая.
– Что ты делаешь?
– Ветки.
Генри совсем опешил. Все ветви здесь были или во льду, или до ужаса промерзшие. Мари тем временем продолжала обламывать маленькие тонкие ветки с деревьев. Генри спешился и подошел к ней.
– Ты настолько замерзла?
Мари молча кивнула.
– Давай тогда сначала подожжем бумагу, а потом уже попробуем добавить туда хворост.
Мари даже не задумываясь, откуда у Генри бумага, снова кивнула. Однако когда он достал ту книгу о растениях на северном языке и начал вырывать листы, Мари подскочила и попыталась ее забрать. Генри поднял книгу вверх, чтобы она не могла дотянуться.
– Ты что делаешь? – возмущение так и бурлило в Мари. Такого кощунства от напарника она не ожидала.
– Не даю тебе замерзнуть насмерть?
– Можно было попробовать просто отогреть ветки! Или я могла просто погреть руки над артефактом,
Генри вытягивал у нее из рук те листы, что Мари успела забрать.
– Прекрати! – не унималась она.
– Послушай. Это, – он указал на книгу, – всего лишь бумага, неодушевлённый предмет. Которую я, к тому же, уже прочел. А ты – живой человек, у которого уже губы синего цвета.
Генри поджег вырванные листы артефактом, выхваченным у Мари, и уложил их сверху на ветки. Мари не удержалась, и протянула руки к приятно потрескивающему огню.
– Почему ты так сильно мерзнешь? Тут, кончено, холодно. Но ты выглядишь почти так же, как когда мы спустились с горы в летней одежде.
– Не знаю, – Мари пожала плечами, – я прожила на Юге всего несколько лет, и я не думаю, что это настолько могло на мне сказаться. Да и где угодно на Западе я чувствую себя отлично.
Она хотела добавить, что осталось уничтожить всего один артефакт, и она, наконец, сможет вернуться.
Осознание того, что возвращаться ей некуда, свалилось как гром среди ясного неба. Внезапно и холод стал каким-то теплым, и вообще не проблемой. Найти для себя деньги она найдет, но что ей делать? После все того, что произошло, просто раз за разом исполнять чужие поручения казалось бесполезной тратой времени. Она вздохнула и, потянувшись, размяла плечи.
Все равно, если они не уничтожат артефакт или если те люди найдут их – а они найдут, – спокойствия ни Мари, ни Генри не видать. Она присела рядом с костром, а Генри достал из своей сумки, прикрепленной к седлу, две металлических чаши, насыпал в них смесь сухих трав, перед этим растерев их между пальцами, засыпал снегом и поставил на огонь.
Он опустился рядом с Мари, и вскоре они уже оба неотрывно смотрели в пламя. Мари привиделось лицо старика, которого они встретили в андагарской библиотеке. Она поежилась уже не от порывов холода. На какой-то миг показалось, что Андагара будет преследовать ее всю жизнь. Мари не смогла и не захотела бы отпустить все, что произошло за последние дни. Не выдержав, Мари придвинулась к Генри и с опаской облокотилась на него. Тот в ответ приобнял ее рукой.
– Только не засыпай, так еще сильнее замерзнешь.
Немного отогревшись рядом с огнем и человеческим теплом, Мари поняла, что если прямо сейчас не встанет, то вообще никогда не заставит себя подняться. Поэтому, огромным усилием воли, заставила себя оторваться от Генри и вернуться в ледяную реальность. Она очень волновалась о том, чтобы лошади не замерзли, но, как и говорил Генри, животным было не привыкать.
Ехать дальше стало гораздо легче. Вот только всплыли все последствия недавнего переохлаждения: от насморка до режущей боли в горле. Когда впереди показались очертания поселения, Мари уже не могла нормально говорить из-за боли, и единственное, о чем она могла думать, это о сне. Чтоб ничего не чувствовать.
Тем не менее, цель поездки сама себя не решит. Или, как с грустью сама себе сказала Мари – артефакт сам себя не уничтожит. Мари слезла с лошади. У нее закружилась голова и одновременно начало стрелять в уши. Она со всей силы сжала кулаки, впившись в ладони ногтями.
Эта деревушка была побольше предыдущей, но все еще оставалась поселком, пусть местные и гордо величали ее городом. Мари уже начала сомневаться, есть ли на Севере большие селения. Все здания и улицы смазывались перед глазами, поэтому она просто шла за Генри, все сильнее и сильнее сжимая кулаки. Даже не заметила, как зашла внутрь помещения.
Внутри было очень жарко. Их поприветствовала девушка в одежде кузнеца. Генри начал о чем-то с ней говорить, но Мари не могла разобрать слов. Она оперлась о ближайшую стену и чувствовала, что понемногу сползает вниз.
***
Открыв глаза, первое, что Мари увидела это огонь под деревянным потолком. Она ощутила, как языки пламени касаются ее кожи, обжигая так, что хочется умереть, как огонь проникает под кожу, плавя ее. Стоило закрыть и снова открыть глаза, как пламя исчезло. Проблема крылась в том, что ощущения никуда не делись. Мари увидела над собой руку, и по серебреному кольцу с плетенным узором поняла, что это Генри. Рука потянулась ко лбу Мари, и ей сразу же стало прохладнее.
– Они говорят, что это из-за того, что твое тело не привыкло к Северу.
Генри говорил шепотом, и Мари была крайне благодарна ему за это, звуки громче бы неимоверно били по ушам.
– Я так не думаю, – продолжал он. – Мне кажется, тебе нужно как можно скорее убраться отсюда. Я могу закончить один.
Мари слегка, насколько хватило сил, помахала головой из стороны в сторону.
– Второй кузнец…Кузнечиха? Хочет какой-то металл с Юга, и одно редкое северное растение. Я не знаю как, но она сразу почувствовала, что из нас можно извлечь выгоду, – Генри устало вздохнул. – Я могу разобраться с растением, а ты с металлом. Быстрее закончим, и тебе не придется оставаться тут.
На секунду, на одно короткое мгновение, Мари захотелось зарыться головой в песок и там и остаться, но потом она взяла себя в руки и кивнула в ответ. Все равно, по итогу Генри приходится возиться с ней, вместо того, чтобы заниматься делом. Она сама не понимала, что с ней происходит, и как бы ей не близки по духу были северяне, ее тело просто больше не могло тут находиться. С другой стороны, снова оказаться в Андагаре одной и без поддержки было осуществлением ее самого ужасного кошмара.
Мари мысленно дала себе пощечину. Ее страхи не стоят ничего, по сравнению с тем, что стоит на кону.
Генри все еще сидел рядом, когда Мари заснула.
К моменту, когда она снова проснулась, он заходил в комнату, снимая перчатки, облепленные снегом. Положил на небольшой столик рядом с кроватью пучок ярко-зеленых листьев. Этот контраст не укладывался у Мари в голове.
– Откуда это?
– Ты лучше спроси, что это. Листвяница убирает жар за считанные минуты.
Мари все же больше интересовало, откуда Генри достал это растение. Вернее, как далеко ему пришлось за ним отправиться. Она выпила отвар из помятой листвяницы. Как и сказал Генри, немного полежав, она уже была готова достать нужный металл. Озноб, головокружение и слабость как испарились.
– Что это за дом?
– Пристройка к дому кузнеца. Тут она принимает гостей.
Пока Мари собиралась, Генри развалился на освободившейся кровати. Подумав о том, что она будем в Андагаре, пока Генри останется жить в доме кузнечихи, Мари ощутила уже не страх, а.… Совсем неожиданную злость.
– Так… ты тут остаешься?
– Ну да. Достану ей в ближайших горах этот корень, а там и ты, надеюсь, успеешь вернуться, – Генри подтянулся и протянул ей маленький обрывок листка. – Вот, что она от тебя хочет.
Мари ожидала название, но на бумаге оказался маленький рисунок. Крупный камень, ярко-черного цвета, отблескивающий на солнце. Тщательно детализированный рисунок. Мари это, впрочем, не удивило – кузнецы часто создают эскизы. Неизвестно откуда возникшая неприязнь к мастерице немного приутихла, но все же никуда не делась.
Мари порылась у себя в вещях и вытянула последнее из колец, которые использовала для телепортации. Пробормотала себе под нос, что нужно будет в Андагаре купить еще. Закинув на плечо рюкзак, она собиралась выйти, когда услышала, как поднимается Генри. Он подошел к Мари, и, порывисто, обнял ее на прощанье.
– Будь аккуратна, пожалуйста.
Глава 13
Мари твердым шагом пробиралась сквозь сугробы. Чем дальше она отходила от поселения, тем сильнее пыталась закутаться в шубу. В лесу, совсем недалеко от последних домов, ждала точка телепортации. Местные ей почти не пользовались – в этом крылось еще одно отличие Севера от Андагары. По всем мирам были распространены южные изобретения, взять те же сгустки энергии, но магия северян отличалась кардинально. Это чувствовала даже Мари, далекая от таких вещей. Здешняя магия часто недооценивалась, для широкой публики ей не хватало зрелищности. Но Мари помнила, что после того ужасного переохлаждения ее вытянули всего одним-двумя заклинанием.
Впереди замигал мягкий сиреневый свет, и она вытянула руку с кольцом, представляя перед собой пустыню рядом с Шеонроком. Еще не открыв глаза, Мари почувствовала, как песок, поднятый ветром, бился об ее ноги. Она стянула с себя шубу, и оставила прямо там, где стояла. Качественную вещь, конечно, жалко. Но таскаться по пустыне с лишним грузом – себе дороже.
Она осталась во все тех же, купленных в Вольтаре, кожаных штанах и легкой рубашке. Солнце уже начало подниматься, и Мари поняла, что времени у нее совсем не много. Нужный металл – орлиный глаз, можно найти под песком, рядом с городами. Пару раз у Мари его уже заказывали, так что поиски проблемой не были. Она не сомневалась, что проблемы появятся позже и порадовалась тому, что ни одного ценного артефакта у нее с собой не было. А одну свою шкуру она уж как-нибудь спасет.
Мари уже в не первый десяток раз проходила мимо одного и того же камня, высматривая, где стоило бы попробовать откопать металл. Пройдя то же место в очередной раз, она пнула ногой песок и злобно села на камень. Во все предыдущие разы, когда некуда было торопиться, не возникало и никаких трудностей, но именно сейчас, когда время поджимает, как никогда раньше – ничего не получалось.
Солнце все выше поднималось над горизонтом. Мари смахнула со лба капли пота. То, что она больше не была среди снегов и не чувствовала себя, как умирающая, несомненно радовало, но любви к Андагарскому климату все же не прибавляло.
Она немного посидела на камне, смотря в одну точку перед собой, не думая вообще ни о чем. Потом, еще сама не понимая зачем, начала откапывать основание камня. Мари просто показалось, что сейчас это то, что нужно сделать. Песчинки забивался под ногти, отшлифовывал ладони, обещая потом оставить мозоли. Докопав достаточно глубоко, она ощутила под руками прохладный песок. Бездумно копая, она оцарапала палец обо что-то острое. Вытащив, Мари увидела маленький серебряный амулет на кожаной подвеске. Рядом с этим местом виднелись и залежи Орлиного глаза.
Мари бережно струсила песок с амулета, и положила его в карман.
***
Мари дошла до Шеонрока как раз к моменту, когда солнце вошло в свою силу. Прохлада, излучаемая найденным амулетом, ощущалась даже сквозь ткань штанов. В городе Мари оставалось всего лишь дойти до точки телепортации и найти по дороге теплую одежду и хотя бы одно кольцо-артефакт.
Не получилось.
Она думала, что труднее всего будет пройти под восходящим солнцем через пустыню, а потом еще и найти шубу в стране, которая никогда не видела снега.
Сама Андагара посмеялась Мари в лицо. Не прошла она и половины дороги, как впереди из ниоткуда вырос королевский патруль. Это еще хуже, чем встретить своего врага с шайкой наемников. Потому что никогда не знаешь, на кого гвардейцы работают.
На лице Мари не дернулся ни один мускул, она сохраняла совершенно невозмутимое выражение лица. Годы практики.
– Чем могу помочь?
Стоящий впереди отряда мужчина, на плече у которого висела маленькая пряжка в виде солнца, обозначавшая высокий чин в армии, обошел Мари и встал сзади. Выражение ее лица все еще говорило о том, что с королевской армией у нее никаких дел быть не может. На пару секунд воцарилась тишина. Совсем как затишье перед бурей.
Мужчина пнул Мари ногой по внутренней стороне колена так, что она упала на землю. Отряд окружил Мари и стоящего позади главнокомандующего кольцом.
Мужчина снова обошел Мари, встав в этот раз прямо перед ее лицом.
– У тебя есть кое-что, что тебе не принадлежит, не правда ли?
Она чуть было не ответила, что вещей, которые ей не принадлежат, у нее много, но вовремя прикусила язык. Всем видом она выражала недоумение и легкий интерес. Мол, ничего не знаю, но это выглядит интригующе. Чем дольше Мари молчала, тем сильнее лицо мужчины искажалось злобой.
Где-то в кармане продолжал отдавать холодком амулет.
Наконец, у командира не выдержали нервы, нервно дернулась губа. Он, отворачиваясь и уходя, бросил своим людям, что они знают, что им делать. Кольцо вокруг Мари начало смыкаться. Солдаты не доставали оружия, но легче ситуация от этого не становилась. Даже в Андагаре были какие-то границы: вероятнее всего, прямо посреди дня на улице пытать и кроваво убивать не будут. А вот утащить куда-нибудь, чтобы все это осуществить, вполне могли.
Мари напряглась. Показалось, что холодок от амулета немного усилился.
Собрав все силы, что у нее нашлись, Мари резко подскочила. Один солдат от неожиданности потерял равновесие, но остальные держались, как и полагалось королевским воинам. У первого, скорее всего, с армией не сложится.
Она вытащила свои кинжалы. Заметив это, стоящий напротив молодой парень усмехнулся, и, протянув вперед руку, выпустил из нее язык пламени. У молодых всегда больше энтузиазма к причинению вреда и более жестокие методы. Мари хотела было отскочить назад, но уперлась в чужое тело.
Огонь дотянулся до шеи. Пламя обжигало.
Последнее, о чем она подумала перед тем, как боль выбила все мысли из головы – в обычные патрули магов не суют. Мари чувствовала, как ее кожа кипит. Ее крик, вероятно, привлек внимание проходящих мимо людей, но кто решиться помешать королевской армии? Амулет обжигал холодом ногу. Огонь, как петля, начал расползаться по шее и плавить кожу.
Послышался щелчок.
Боль больше не расползалась. Мари медленно приоткрыла со всей силы защуренные глаза: пламени больше не было. Солдат тоже – их раскидало по полу, и они сами были покрыты кто ожогами, кто льдом. Мимо проходящие люди старались отойти подальше и с опаской косились на Мари. У нее, тем временем, начал проходить шок, вернулась боль от ожогов. Амулет больше не холодил ногу, отвлекая, и все, что она сейчас чувствовала – боль в шее и в сжатых кулаках. Ногти пронзили ладони, а пальцы, казалось, сейчас переломятся. В правой руке началась судорога.
Мари собрала себя в руки, понимая, что сейчас начнут подниматься и солдаты. Она, не оглядываясь, побежала к ближайшей точке телепортации, которую помнила. Руки то и дело тянулись к ожогам, Мари хотелось поотрывать начинающие вздуваться волдыри, порасчесывать их, как укусы насекомых, но она каждый раз себя останавливала. Эгоизм взял верх, выбив из головы мысли о всеобщем благе, и сейчас вперед ее вела только надежда на то, что у Генри окажется что-то, что успокоит кожу.
Впереди уже удавалось разглядеть светло-фиолетовые отблески сгустка энергии, когда Мари на ходу приготовилась: вытянула вперед руку и в подробностях вспомнила ту деревушку, где ее ждал Генри. А потом поняла, что на пальце не хватало кольца – Мари так и не успела закупить артефактов.
Руки в очередной раз потянулись к шее, и Мари снова отдернула себя, отвлекшись на телепортацию. Все было так близко, она почти была уверена, что все как-то получится и без кольца: вот она протягивает палец, уже видит перед собой кучи снега, почти чувствует, как на ее щеку падает снежинка… Когда ее руку неожиданно хватают за запястье и отдергивают.
Мари с трудом разлепила глаза и увидела перед собой Акану.
У женщины было совсем обезумившее лицо. Впрочем, совсем как тогда, когда она подловила их с Генри на приеме. Брови высоко подняты, глаза широко открыты. Правое веко и щека то и дело подрагивали, почти как у нервного офицера. У нее безумно тряслись руки, но, несмотря на это, Акана все равно тянула их четко к горлу Мари. Та зашипела от боли, когда почувствовала прикосновение к волдырям. Акана душила Мари, смыкая руки, и шепча:
– Ты больше меня не потревожишь, – она безумно хихикнула. – Нет, больше ты не будешь приходить сюда за мной, нет. Нашлась тут, думала в королевы пропихнуться? – снова проскочил смешок. – И пострашнее ломали.
Мари уже почти расслабилась, принимая свою судьбу, и смиряясь, когда вспомнила об амулете. Он больше не излучает прохладу. Даже его они уничтожили. В ее голову пришло понимание, что эти солдаты были подкуплены Аканой.
Внутри забурлила дикая обида. Не за себя, не за то, что ее сейчас душат прямо по свежим ожогам, нет. За то, что у нее забрали все. Мари протянула руку, чего обезумевшая женщина даже не заметила, и достала кинжал. Она попыталась как можно глубже вздохнуть, но чужие руки уже слишком сильно сдавливали ее горло.
Кинжал с размаху вошел в живот Аканы. По руке Мари потекла теплая кровь. Тело сползло на землю. На светлой каменной плитке собиралась огромная лужа крови, а вокруг появлялось все больше охочих до сплетен зевак. Мари стянула с пальца Аканы кольцо-артефакт. Протянула свою, теперь уже трясущуюся и окровавленную, руку к маленькой молнии, и как можно быстрее телепортировалась на Север.
Мари снова оказалась по колено в снегу, и снова в одной летней рубахе. Первым делом она принялась набирать жмени снега. Прижала их к шее и двинулась в сторону, где, как она думала, находился поселок. От боли темнело в глазах, кружилась голова, Мари то и дело уносило в сторону. Несколько раз она падала в сугробы, и только сила воли и дикое нежелание умирать заставляли ее подниматься и идти дальше. Чем дальше шла Мари, тем невыносимее болела шея, а, ко всему прочему, пришло и осознание того, что она убила человека.
Но больше всего Мари пугало то, что от этого убийства ей стало легче. Никакой жалости, сожаления или чувства вины.
В очередной раз потеряв равновесие и зашатавшись, Мари подумала, что ей не следует идти дальше. Не было сил терпеть эту боль и двигаться, не было никакой цели, и, наконец, у нее отняли всё. Даже чертовый амулет!
Мари вернула себя в вертикальное положение, перестала шататься, и ее явно уставший мозг решил, что остановиться посреди леса, стоя почти по пояс в снегу, и просто стоять – будет хорошей идеей.
