Текст книги "Все страхи мира"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 75 страниц)

– Кларк? – спросил Мюррей, передавая документы Пэту О'Дэю. – Тот самый, что…

– Тот самый.

– Желаю ему удачи.

* * *

Тактическая проблема, стоящая перед ним, была сложной. Над головой Дубинина барражировал противолодочный самолёт, и потому он не мог позволить себе ни единой ошибки. Где-то впереди находился американский подводный ракетоносец, и Дубинин принял твёрдое решение уничтожить его. Капитан рассуждал так: ему был отдан приказ защищаться в случае необходимости. Его подводную лодку атаковали торпедами, и это радикально меняло ситуацию. Вообще-то следовало запросить по радио командование флота о том, как поступить, или по крайней мере сообщить о своих намерениях, но, когда у тебя над головой кружит самолёт, это чистое самоубийство, а сегодня ему уже один раз чудом удалось спастись от смерти. Нападение на «Адмирала Лунина» означало только одно – американцы собирались напасть на его страну. Они сами нарушили своё излюбленное международное правило: моря свободны для всех кораблей. На него было совершено нападение в международных водах ещё до того, как он приблизился на расстояние, с которого мог совершить агрессивный акт. Поэтому кто-то полагал, что существует военное положение. Вот и хорошо, подумал Дубинин. Да будет так.

Хвост субмарины, состоящий из вереницы буксируемых пассивных датчиков, опустился значительно ниже глубины, на которой находилась подлодка, и акустики работали сейчас с напряжением, которого прежде никогда не испытывали.

– Контакт, – произнёс лейтенант Рыков. – Акустический контакт, пеленг один-один-три, один винт… шумит, похоже на повреждённую подлодку…

– Ты уверен, что это не надводное судно?

– Вполне… Надводные суда далеко к югу из-за шторма. Звук характерен для двигательной установки подводной лодки… Шум, словно повреждён винт или гребной вал… Смещается на юг… сейчас пеленг один-один-пять.

Валентин Борисович повернулся и крикнул в рубку управления:

– Расстояние до предполагаемой цели?

– Семь тысяч метров!

– Далеко, очень далеко… Смещение на юг… скорость?

– Трудно сказать… Точно меньше шести узлов… Слышно вращение винта, но очень смутно, и я не могу сосчитать число оборотов.

Ну что же, не исключено, у нас будет возможность произвести не один выстрел, сказал себе Дубинин и снова повернулся к рубке управления:

– Торпедный отсек! Приготовить торпеду к выстрелу по курсу один-один-пять, первоначальная глубина поиска семьдесят метров, готовность детонатора к взрыву… с четырех тысяч метров.

– Слушаюсь. – Лейтенант ввёл необходимые параметры.

– Аппарат номер один… торпеда готова! Наружный люк закрыт, товарищ капитан.

Дубинин повернулся и взглянул на своего старпома. Трезвенник – старпом не пил даже на торжественных приёмах – и обычно очень выдержанный человек, он одобрительно кивнул. Дубинин не нуждался в одобрении, но всё-таки был благодарен за него.

– Открыть наружный люк.

– Наружный люк открыт.

Командир торпедной части откинул пластиковый чехол с кнопки пуска.

– Огонь!

Лейтенант нажал на кнопку.

– Торпеда пошла.

* * *

– Мостик, докладывает акустик! Шум, шум, пеленг один-семь-пять – торпеда в воде, пеленг один-девять-пять!

– Полный вперёд! – крикнул Рикс механику.

– Капитан! – воскликнул Клаггетт. – Отмените приказ!

– Что? – Молодой матрос у руля не знал, как ему поступить. Юноше было всего девятнадцать лет, и ему ещё не приходилось слышать, чтобы кто-то требовал отменить приказ капитана. – Как мне поступить, сэр?

– Капитан, если вы дадите полную мощность двигателю, гребной вал выйдет из строя через пятнадцать секунд!

– Черт побери, вы правы. – Под красным боевым освещением рубки лицо Рикса казалось розовым. – Передайте в машинное отделение, пусть разовьют наибольшую скорость при условии сохранения безопасности вала. Руль направо десять градусов, поворачиваем на север, новый курс ноль-ноль-ноль.

– Руль направо десять градусов, сэр. – Голос юноши дрожал, его руки поворачивали штурвал. Страх ничуть не менее заразителен, чем чума. – Сэр, руль положен направо десять градусов, переходим на новый курс ноль-ноль-ноль.

Рикс кивнул.

– Хорошо.

– Мостик, докладывает акустик, пеленг на торпеду сейчас один-девять-ноль, она виляет влево и вправо, её активный гидролокатор не включён.

– Спасибо, – произнёс Клаггетт.

– Как только буксируемые датчики перестанут давать информацию, мы тут же потеряем её.

– Совершенно верно, сэр. Капитан, а если мы сообщим «Ориону», что происходит?

– Хорошая мысль. Поднять антенну.

* * *

– «Морской дьявол-1-3», вызывает «Мэн».

– «Мэн», это один-три, мы все ещё пытаемся оценить действия сброшенной нами торпеды и…

– Один-три, на нас идёт торпеда по пеленгу один-восемь-ноль. Вы промахнулись. Принимайтесь снова за поиск к югу от нас. Мне кажется, русские ориентируются на наш шум.

– Ясно, начинаем действовать.

Офицер, руководивший тактическими действиями, передал на Кодиак, что здесь разгорелось настоящее сражение.

* * *

– Господин президент, – сказал Райан, – в нашем распоряжении, по-моему, есть полезная информация, сэр.

Джек сидел перед микрофоном, положив ладони на стол. Они были такими влажными, что на поверхности остались пятна, заметил Гудли. И всё же он позавидовал способности Райана сохранять самообладание.

– И что же это за информация? – резко бросил Фаулер. Услышав тон президента, Райан опустил голову.

– Сэр, ФБР только что сообщило нам, что у них есть сведения о двух, может быть трех, известных террористах, бывших сегодня в Денвере. Двое сейчас находятся в самолёте, летящем в Мексику. У меня там есть люди, и мы намерены попытаться задержать их, сэр.

– Одну минуту, – произнёс Фаулер. – Мы знаем, что это был не террористический акт.

– Райан, говорит генерал Фремонт. Как была получена эта информация?

– Я не знаком со всеми подробностями, но они получили сведения относительно автомобиля – по-моему, фургона, – находившегося недалеко от места взрыва. Они проверили номерной знак машины и её владельца – он был убит, а затем проследили двух других по их авиабилетам и…

– Погодите! – оборвал Райана командующий стратегической авиацией. – Каким образом кто-то мог узнать это от человека, уцелевшего при взрыве? Боже мой, разве вы не понимаете, что мощность этой бомбы превышала сотню тысяч тонн тротила…

– Видите ли, генерал, из надёжных источников стало известно – информация поступила от ФБР, – что мощность взрыва не превышала пятидесяти килотонн и…

– ФБР? – донёсся голос Борштейна из НОРАД. – Они ни черта не понимают в этом! Да и бомба в пятьдесят килотонн не оставила бы ни одного живого человека в радиусе больше мили. Господин президент, на эту информацию нельзя полагаться.

* * *

– Господин президент, говорят из НВКЦ, – услышал Райан чей-то голос по той же линии связи. – Мы только что получили радиограмму с Кодиака. Советская подлодка атакует наш подводный ракетоносец «Мэн». К нашему ракетоносцу движется торпеда. «Мэн» пытается уклониться от неё.

Джек услышал из динамика какой-то звук, происхождения которого он не понял.

– Сэр, – тут же произнёс Фремонт, – это весьма угрожающее обстоятельство.

– Я понимаю это, генерал, – едва слышно проговорил президент. – Генерал – «ОТСЧЁТ»!

– Что это значит, черт побери? – тихо спросил Гудли.

– Господин президент, вы совершаете ошибку. В нашем распоряжении надёжная информация. Вы требовали от нас такую информацию, и мы предоставили её вам! – быстро выпалил Райан, снова едва не теряя самообладание. Его руки, лежавшие на поверхности стола, сжались в кулаки. Джек напряг все силы и сумел овладеть собой. – Сэр, у нас есть доказательства.

– Райан, мне кажется, что вы обманывали меня и снабжали неверными сведениями весь день, – произнёс Фаулер голосом, в котором не осталось ничего человеческого.

Контакт прервался в последний раз…

* * *

Окончательный сигнал боевой тревоги был отправлен немедленно по десяткам каналов связи. Дублирование каналов, их известные функции, краткость передачи и одинаковый метод шифровки дали понять Советам, что это значило, ещё до того, как полученный сигнал пропустили через компьютеры. Когда из них вышла расшифрованная команда, она была передана в кремлёвский центр спустя всего несколько секунд. Головко взял с принтера лист бумаги с единственным словом.

– ОТСЧЁТ, – прочитал он.

– Что это значит? – спросил президент Нармонов.

– Это кодовая фраза. – На мгновение губы Головко побелели. – Термин из американского футбола, по-моему. Он означает число цифр, произнесённых футболистами, перед тем как… получетвертной вводит мяч в игру.

– Не понимаю, – покачал головой Нармонов.

– Раньше у американцев кодовая фраза, означающая полную стратегическую готовность, была другой: «ВЗВЕДЁННЫЙ КУРОК». Значение этой фразы понятно каждому, верно? – Заместитель председателя КГБ продолжал, словно во сне:

– Слово «ОТСЧЁТ» означает для американцев то же самое. Я могу только сделать вывод, что…

– Мне всё ясно.

Глава 42
Змея и меч

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

ПОСЫЛАЮ ЭТУ ТЕЛЕГРАММУ ВАМ ИЛИ ВАШЕМУ ПРЕЕМНИКУ В КАЧЕСТВЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.

НАМ ТОЛЬКО ЧТО СООБЩИЛИ О ТОМ, ЧТО СОВЕТСКАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА В ДАННЫЙ МОМЕНТ АТАКУЕТ АМЕРИКАНСКИЙ ПОДВОДНЫЙ РАКЕТОНОСЕЦ.

МЫ НЕ ДОПУСТИМ НАПАДЕНИЯ НА НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ, ТАКИЕ ДЕЙСТВИЯ БУДУТ ИСТОЛКОВАНЫ ТОЛЬКО КАК НАЧАЛО НАПАДЕНИЯ НА СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ. Я ДОЛЖЕН ТАКЖЕ СООБЩИТЬ ВАМ, ЧТО НАШИ СИЛЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ ПРИВЕДЕНЫ В ВЫСШУЮ СТЕПЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. МЫ БУДЕМ ЗАЩИЩАТЬСЯ. ЕСЛИ ВЫ СЕРЬЁЗНО НАСТАИВАЕТЕ НА СВОЕЙ НЕВИНОВНОСТИ, УБЕДИТЕЛЬНО ПРОШУ ВАС ПРЕКРАТИТЬ ВСЕ АКТЫ АГРЕССИИ, ПОКА ЕЩЁ ЕСТЬ ВРЕМЯ.

– «Преемнику»? Что это за чепуха? – Нармонов на мгновение отвернулся и посмотрел на Головко. – Что здесь происходит? Может быть, Фаулер болен? Или сошёл с ума? Что все это значит? Какая подводная лодка? – Когда президент кончил говорить, рот у него остался открытым, как у пойманной на крючок рыбы.

– К нам поступило сообщение об американском подводном ракетоносце, потерпевшем аварию в восточной части Тихого океана. Мы послали туда нашу подводную лодку, чтобы выяснить ситуацию, однако никакого приказа нападать на американцев ей не давали, – ответил министр обороны.

– При каких обстоятельствах наши люди могут предпринять нападение?

– Ни при каких. Без приказа из Москвы они могут действовать лишь в пределах самообороны. – Министр отвернулся не в силах выдержать пристальный взгляд президента. Ему не хотелось продолжать, однако выбора не было. – По моему мнению, положение вышло из-под контроля.

* * *

– Господин президент, – армейский офицер открыл свой портфель – «футбольный мяч» – и достал из него толстую папку с листами, скреплёнными металлическими кольцами. Первый раздел был обведён красной каймой. Фаулер открыл его. На странице значилось:

Е И О П ГЛАВНЫЕ ВАРИАНТЫ НАПАДЕНИЯ «НЕБЕСНЫЙ ГРОМ»

– Так что же это за ОТСЧЁТ, черт побери? – спросил Гудли.

– Это наивысший уровень боевой готовности, Бен. Это значит, что курок пистолета взведён и направлен в цель и ты ощущаешь давление на спусковой крючок.

– Каким образом мы…

– Перестань, Бен! Не имеет значения, каким образом мы оказались в таком положении. Главное, что мы уже достигли его. – Райан встал и начал расхаживать по кабинету.

– Теперь нам всем нужно думать как можно быстрее, парни.

– Надо убедить Фаулера… – начал старший дежурный офицер.

– Его нельзя убедить, – вмешался Гудли. – Нельзя убедить человека, который отказывается слушать.

– Госсекретарь и министр обороны помочь не смогут – они оба мертвы, – напомнил Райан.

– Вице-президент – он в ЛКП.

– Хорошая мысль, Бен… у нас есть канал связи с ним?.. Да, вот. – Райан нажал кнопку.

– Летающий командный пункт.

– Центральное разведывательное управление, говорит заместитель директора Райан. Мне нужен вице-президент.

– Одну минуту, сэр. – «Минута» оказалась очень короткой.

– Роджер Дарлинг. Здравствуйте, Райан.

– Здравствуйте, господин вице-президент. У нас возникли трудности, – сообщил Джек.

– Что произошло? Мы получаем все сообщения по «горячей линии». Они казались напряжёнными, но ещё двадцать минут назад всё шло хорошо. Что внезапно изменилось?

– Сэр, президент убеждён, что в Советском Союзе произошёл государственный переворот.

– Что? Кто виноват в этом?

– Я, сэр, – признался Райан. – Именно я и есть тот идиот, который передал ему эту информацию. Но прошу не обращать на это внимания. Президент отказывается выслушать меня.

К изумлению Джека, послышался короткий горький смех.

– В этом нет ничего странного. Боб и меня отказывается слушать.

– Сэр, мы должны убедить его выслушать наши доводы. В нашем распоряжении имеется теперь информация, свидетельствующая о том, что это мог быть террористический акт.

– Что за информация?

Джек коротко рассказал.

– Вообще-то не слишком убедительно, – заметил Дарлинг.

– Может быть, это действительно не слишком убедительно, но это все, что у нас есть, и такая информация куда лучше, чем всё остальное.

– Хорошо, не торопитесь. Сейчас мне нужна ваша оценка ситуации.

– Сэр, я убеждён, что президент ошибается. Переговоры с ним ведёт Андрей Ильич Нармонов. В Москве сейчас приближается рассвет. Президент Нармонов не спал всю ночь, он испуган не меньше нашего и, судя по полученному им последнему сообщению, не может понять, что случилось с президентом Фаулером – может быть, он сошёл с ума? Это опасная ситуация. Мы получаем шифровки об отдельных столкновениях между советскими и американскими войсками. Один Бог знает, что происходит на самом деле, но обе стороны истолковывают происходящее как акты агрессии. Фактически воцарился настоящий хаос – выдвинутые вперёд войска сталкиваются друг с другом, но перестрелки, которые они ведут, вызваны высокой степенью боевой готовности с обеих сторон. Это как снежный ком, катящийся с горы.

– Верно, Райан, я согласен. Продолжайте.

– Одна из двух сторон должна отступить, и как можно быстрее. Сэр, поговорите с президентом. Он отказывается говорить со мной по телефону. Талбот и Банкер погибли, и не осталось никого, кто мог бы его убедить.

– Вы пробовали говорить с Арни ван Даммом?

– Черт побери! – проворчал Райан. Как он мог забыть про Арни? – А где он сейчас?

– Не знаю. Но могу выяснить очень быстро через Секретную службу. А если попробовать Лиз?

– Именно ей и пришла в голову блестящая мысль, что с президентом обменивается телеграммами не Нармонов.

– Глупая сука, – заметил Дарлинг. Он подумал о том, сколько усилий и политического капитала потратил на то, чтобы место советника по национальной безопасности занял Чарли Олден. – Хорошо, я попытаюсь убедить его. Подождите.

– Обязательно.

* * *

– Звонит вице-президент, сэр. Шестая линия.

Фаулер нажал на кнопку.

– Говори, только побыстрее, Роджер.

– Боб, необходимо взять ситуацию под контроль.

– Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?

Дарлинг сидел в глубоком кожаном кресле. Он закрыл глаза. Тон ответа все расставил по местам.

– Боб, ты только ухудшил положение, вместо того чтобы улучшить его. Сделай короткий перерыв. Встань, пройдись по комнате, глубоко вздохни – и подумай! У нас нет оснований полагать, что это дело рук русских. Я только что говорил с ЦРУ, и мне сказали…

– Кто сказал? Райан?

– Да, он все мне объяснил и…

– Райан обманывал меня.

– Чепуха, Боб. – Дарлинг старался говорить спокойно и размеренно, надеясь, что его голос звучит убедительно. Он называл этот тон «голосом сельского врача». – Он слишком хороший профессионал для этого.

– Роджер, я знаю, что у тебя самые лучшие намерения, но сейчас у меня нет времени для психоанализа. Не исключено, что на нас вот-вот будет совершено ядерное нападение. Есть и хорошая новость: по-видимому, ты уцелеешь. Желаю счастья, Роджер. Подожди – по «горячей линии» поступает сообщение.

ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:

С ВАМИ ГОВОРИТ АНДРЕЙ ИЛЬИЧ НАРМОНОВ. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ ПРЕДПРИНИМАЛ НИКАКИХ АГРЕССИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ. НИКАКИХ. МЫ НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В НАНЕСЕНИИ УЩЕРБА ВАШЕЙ СТРАНЕ. МЫ ХОТИМ ОДНОГО – ЧТОБЫ НАС НИКТО НЕ ТРОГАЛ И ЧТОБЫ МЫ ЖИЛИ В МИРЕ.

Я НЕ ДАВАЛ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОВЕДЕНИЕ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК ИЛИ АМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН, А ВЫ УГРОЖАЕТЕ НАМ. ЕСЛИ ВЫ НАПАДЁТЕ НА НАС, МЫ БУДЕМ ВЫНУЖДЕНЫ НАНЕСТИ ОТВЕТНЫЙ УДАР И ПОГИБНУТ МИЛЛИОНЫ ЛЮДЕЙ. НЕУЖЕЛИ ВСЕ ЭТО БУДЕТ НЕСЧАСТНЫМ СЛУЧАЕМ? ВЫ СТОИТЕ ПЕРЕД ВЫБОРОМ. Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ ВАС ОТ НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЙ. Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ВЫ ВОЗЬМЁТЕ СЕБЯ В РУКИ. СЛИШКОМ МНОГО ЖИЗНЕЙ ЗАВИСЯТ ОТ НАШЕГО ЗДРАВОГО СМЫСЛА.

– По крайней мере из Москвы все ещё поступают такие телеграммы, – заметил Гудли.

– Да уж, теперь жди неприятностей. Такое сообщение совсем свалит нашего президента с катушек, – произнёс Райан. – Вне всякого сомнения. Нельзя говорить неуравновешенному человеку, что он теряет рассудок…

– Райан, говорит Дарлинг.

Райан прямо-таки бросился к кнопке связи.

– Слушаю, господин вице-президент.

– Он не стал слушать меня, а затем поступила эта новая телеграмма, и его реакция на неё была очень плохой.

– Сэр, вы можете установить связь – открытый канал – со штабом стратегический авиации?

– Боюсь, что нет, Райан. Они соединены селекторной связью с НОРАД и Кэмп-Дэвидом. Джек, президент чувствует свою уязвимость в Кэмп-Дэвиде и боится… понимаете…

– Ну и что? Мы все испуганы, верно?

Наступила короткая пауза, и Райану пришло в голову, что Дарлинг чувствует себя виноватым из-за того, что он сам находится в относительной безопасности.

* * *

В Рокки-Флэтс образцы радиоактивных осадков поместили внутрь гамма-спектрометра. Для подготовки к анализу потребовалось больше времени, чем предполагали, – в оборудовании были замечены кое-какие неполадки. Операторы работали под прикрытием экранирующего щита, пользуясь перчатками на свинцовой подкладке и длинными щипцами, чтобы извлекать образцы из свинцового ведра. Они ждали, пока техник включит спектрометр.

– Отлично, это хороший образец с очень высокой радиоактивностью.

У спектрометра было два дисплея. Первый показывал результаты измерений энергии фотоэлектронов, возникающих в результате гамма-облучения внутри спектрометра. Результаты дублировались принтером. Точное энергетическое состояние фотоэлектронов позволяло опознать как сам элемент, так и изотоп источника. На второй экран поступала графическая информация в виде линии или резких всплесков. Относительная интенсивность различных энергетических уровней, характеризующихся высотой пиков, и определяла соотношение между ними. Для более точных измерений понадобилось бы поместить образец в небольшой реактор для реактивации, но пока необходимости в этом не было.

Техник переключил аппарат на канал облучения бета-частицами.

– Эй, вы только посмотрите на линию трития! Какова, по-вашему, мощность этого устройства?

– Меньше пятнадцати.

– Да, сюда поместили огромное количество трития, док, а взгляните сюда!

Техник сделал пометку в своём блокноте и снова переключил спектрометр на гамма-облучение.

– Всё ясно… плутоний, часть 239, есть и 240; нептуний, америций, гадолиний, кюрий, прометий, уран – оба изотопа, 235 и 238… Я… это было весьма совершенное устройство, ребята.

– Шипучка, – заметил один из членов группы по чрезвычайным ядерным ситуациям, глядя на цифры. – Перед нами остатки шипучки. Это была не атомная бомба. Столько трития… Боже, это наверняка должно было быть двухступенчатым устройством – для форсированной атомной бомбы слишком сложно, – ну конечно, это термоядерное устройство!

Техник отрегулировал приборы для тонкой наводки.

– Посмотрите, как смешаны 239– и 240-й…

– Ну-ка, дай книгу!

Напротив спектрометра на полке лежала папка с металлическими кольцами в обложке из красного винила.

– Это – Саванна-ривер, – заметил техник. – У них всегда были трудности с гадолинием… в Хэнфорде – другое дело… там вырабатывают слишком много прометия.

– Ты что, свихнулся?

– Положитесь на меня, – сказал техник. – Моя диссертация освещает проблемы заражения на заводах, производящих плутоний. Вот цифры!

И он начал называть их одну за другой.

Член группы нашёл индекс, затем снова вернулся к странице.

– Действительно, очень близко! Очень! Ну-ка, что там говорится о гадолинии?

– Ноль, запятая, ноль пять на восемь на десять в минус седьмой плюс-минус ноль, запятая, ноль ноль два.

– Боже милосердный! – Он повернул книгу к себе.

– Саванна-ривер… Но это невозможно!

– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Удачный год. Это наш проклятый плутоний.

Старший сотрудник группы поборол недоверие, отступив перед очевидными фактами.

– Соедините меня с Вашингтоном.

– Не могу, – сказал техник, уточняя результаты измерений. – Междугородная связь отключена.

– Где Ларри?

– В Пресвитерианской больнице на бульваре Авроры, работает с парнями из ФБР. Я записал номер его телефона на клочке бумаги в углу. По-моему, он связывается с Вашингтоном через ФБР.

* * *

– Мюррей слушает.

– Это Хоскинс. Я только что получил результаты анализа из Рокки-Флэтс, Дэн, это кажется каким-то сумасшествием, но сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям утверждает, что в бомбе использовался американский плутоний. Я попросил его провести ещё одну проверку, повторный анализ. Он сделал это и сказал, что результаты те же самые. Плутоний произведён на заводе в Саванна-ривер в феврале 1968 года, на реакторе типа К. У них самые точные сведения, он утверждает, что они могут даже сказать, в какой части реактора произведён плутоний: для меня все это тёмный лес, но он – официальный эксперт.

– Черт побери, но как я сумею убедить в этом кого-нибудь, Уолт?

– Дэн, я передаю тебе его слова.

– Мне нужно поговорить с ним.

– Телефонные линии отключены, неужели забыл? Но я могу подвезти его сюда, в отделение ФБР, через несколько минут.

– Давай – и побыстрее.

* * *

– Слушаю, Дэн.

– Джек, сотрудник группы по чрезвычайным ситуациям только что говорил со мной из нашего отделения в Денвере. Расщепляемый материал в бомбе был американского производства.

– Что?!

– Послушай, Джек, первая реакция на эту новость у нас у всех была такой же. Сотрудники группы побывали на месте взрыва, собрали образцы выпавших осадков, подвергли их анализу и утверждают, что уран – нет, плутоний был произведён на заводе в Саванна-ривер в 1968 году. Сейчас в наше отделение в Денвере приедет руководитель группы. Междугородные линии отключены, но я соединю тебя с ним через наши каналы, и ты сможешь сам поговорить с ним.

Райан посмотрел на начальника научно-технического отдела.

– Что ты об этом думаешь?

– На заводе в Саванна-ривер было немало проблем – например, тысяча фунтов МИП.

– МИП?

– МИП. Это сокращение, означает: материал, исчезнувший в процессе производства. Пропавший плутоний.

– Террористы, – без колебаний произнёс Райан.

– Начинает походить на правду, – согласился учёный.

– Боже, и даже теперь он не желает меня выслушать!

Ну что ж, оставалось опять обратиться к Дарлингу.

– В это трудно поверить, – заметил вице-президент.

– Сэр, это достоверные данные, проверенные группой по чрезвычайным ситуациям в Рокки-Флэтс. Надёжные научные данные. Они могут показаться безумными, но это объективный факт. – Я надеюсь на это, о Боже, как я надеюсь, мысленно воскликнул Райан. Дарлинг разделял его чувства. – Сэр, это не русское оружие, совершенно определённо – а это главное. Мы уверены, это не советская бомба. Сообщите об этом президенту не медля!

– Сейчас. – Дарлинг дал знак сержанту ВВС, отвечающему за связь.

* * *

– Слушаю, Роджер, – послышался голос президента.

– Сэр, мы только что получили очень важные сведения.

– Что за сведения? – Голос президента выдавал смертельную усталость.

– Мы получили их из ЦРУ, но источником является ФБР. Группа по чрезвычайным ситуациям сделала анализ и установила, что материал, из которого изготовлена бомба, нерусского происхождения. По их мнению, плутоний произведён в Америке.

– Это какой-то бред! – воскликнул Борштейн. – У нас не пропадало ядерное оружие. Мы чертовски внимательно следим за этим!

– Роджер, это Райан передал тебе информацию?

– Да, Боб.

Дарлинг услышал тяжёлый вздох.

– Спасибо.

Когда вице-президент поднял другую телефонную трубку, рука его дрожала.

– Он не поверил.

– Но он должен поверить, потому что это правда!

– Я не знаю, как его убедить. Ты был прав, Джек, он теперь никого не слушает.

– Поступает сообщение по «горячей линии», сэр.

* * *

Райан прочитал:

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

ВЫ ОБВИНЯЕТЕ МЕНЯ В НЕРАЗУМНЫХ ДЕЙСТВИЯХ. У НАС ПОГИБЛО ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК, НАШИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ПОДВЕРГЛИСЬ НАПАДЕНИЮ В БЕРЛИНЕ, НАШИ КОРАБЛИ И В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ, И В ТИХОМ ОКЕАНЕ ТАКЖЕ…

– Он на грани того, чтобы нажать кнопку. Черт побери! В нашем распоряжении информация, которая ему нужна, чтобы предотвратить катастрофу…

– У меня нет больше никаких идей, – послышался голос Дарлинга из динамика. – Эти идиотские телеграммы, поступающие по «горячей линии», вместо того, чтобы улучшать, только усугубляют положение…

– Похоже, это ключевая проблема, верно? – Райан поднял голову. – Бен, ты хорошо водишь машину по снегу?

– Да, но…

– Пошли! – Райан выбежал из кабинета. Они спустились в лифте на первый этаж, и Джек распахнул дверь караульного помещения.

– Ключи от машины!

– Вот сэр! – Перепуганный молодой охранник бросил ему ключи. Служба безопасности ЦРУ всегда держала наготове свои автомобили рядом с местом стоянки для машин особо важных лиц. Дверцы голубого «вездехода» фирмы «Дженерал моторе» не были заперты.

– Куда едем? – спросил Гудли, опускаясь на водительское сиденье.

– Пентагон, к входу со стороны Потомака – и побыстрее.

* * *

– В чём дело?

Торпеда нацелилась куда-то, описала несколько кругов, но не взорвалась, и тут у неё кончилось топливо.

– Масса цели оказалась недостаточной, чтобы привести в действие магнитный детонатор, и слишком маленькой для прямого попадания… По-видимому, ложная цель, – сказал Дубинин. – Где перехваченная нами первая радиограмма? – Матрос передал ему текст. – «При столкновении повреждён винт». Черт побери! Мы всё время преследовали подлодку с неисправным двигателем, а не с повреждённым винтом! – Капитан с силой ударил по прокладочному столику кулаком.

– Курс на север, включить активный гидролокатор!

* * *

– Черт побери, мостик, говорит акустик, нас подвергают активной гидролокации на низких частотах, пеленг один-девять-ноль.

– Приготовить торпеды!

– Сэр, если мы выдвинем вспомогательный двигатель за пределы корпуса, то сумеем прибавить два или три узла, – заметил Клаггетт.

– Он слишком шумный! – резко бросил Рикс.

– Сэр, мы находимся в зоне поверхностных шумов. Высокочастотный шум вспомогательного двигателя не будет здесь особенно слышен. У русских гидролокатор работает в активном режиме, на низких частотах, и они обнаружат нас в любом случае, будет шуметь вспомогательный двигатель или нет. Нам нужно сейчас оторваться подальше, сэр. Если русские подойдут к нам слишком близко, «Орион» не сможет оказать нам никакой поддержки.

– Мы должны потопить их.

– Это неудачный ход, сэр. Сейчас мы находимся в самой высокой степени боевой готовности, в режиме «ОТСЧЁТА». Произведя залп, мы примем на себя большую ответственность. Задействовав же вспомогательный двигатель, мы сможем осмотреться. Капитан, нам нужно оторваться от активного гидролокатора! Не стоит рисковать.

– Нет! Командир торпедной части, приготовиться к залпу!

– Слушаюсь, сэр.

– Центр связи, передайте «Ориону», чтобы обеспечил прикрытие.

* * *

– Это последняя, товарищ полковник.

– Быстро у вас получается, – заметил командир полка.

– Ребята приобретают сноровку, – отозвался майор. В Алейске с ракеты СС-18 снимали десятую и последнюю самонаводящуюся боеголовку.

– Осторожнее, сержант.

Виной происшедшего оказался лёд. Несколькими минутами раньше над шахтой пронёсся снежный вихрь. Сапоги техников, что суетились вокруг боеголовки, размесили выпавший снег, превратив его в мокрую жижу, которую прихватило морозом. Сержант, спускаясь по ступенькам помоста, поскользнулся, и гаечный ключ выпал из его руки. Сержант попытался схватить его, но ключ ударился о металлическую ограду и стремительно полетел в шахту.

– Бежим! – крикнул полковник. Сержант не нуждался в приказе. Старшина, сидевший в кабине подъёмного крана, отвёл в сторону боеголовку и спрыгнул с сиденья. Все побежали в наветренную сторону от шахты запуска – учения не пропали даром, они знали, куда бежать.

Гаечный ключ пролетел почти до самого дна, не коснувшись корпуса ракеты, но затем ударился о внутреннюю часть арматуры, отскочил от неё и в двух местах пробил обшивку первой ступени. Обшивка одновременно служила корпусом как топливного бака, так и бака для окислителя, и в результате на свободу выбросило оба компонента. Оба химических вещества образовали крошечные облачка – вырвалось всего по несколько граммов топлива и окислителя, – но вещества эти были самовоспламеняющимися. Соединившись, они взорвались. Это произошло через две минуты после того, как гаечный ключ исчез в жерле шахты.

Взрыв оказался исключительно мощным. Ударная волна сбила с ног полковника, который успел отбежать метров на двести от шахты. Инстинктивно он откатился за толстый сосновый ствол, укрывшись от сокрушительной взрывной волны, промчавшейся над ним. Через мгновение он выглянул из-за дерева и увидел, как над шахтой поднялся столб пламени. Все его подчинённые успели спастись, что само по себе было чудом, подумал он. Затем у него в голове мелькнула забавная мысль – так нередко бывает после спасения от неминуемой гибели: вот и американцам теперь беспокойства на одну ракету меньше.

* * *

Спутник Министерства обороны США уже нацелил свои датчики на русскую ракетную базу. Он однозначно зарегистрировал выброс энергии. Сигнал был послан в Элис-Спрингс в Австралии, затем передан на спутник связи ВВС США, который ретранслировал его в Северную Америку. На всё это потребовалось чуть больше половины секунды.

– Вероятный запуск – вероятный запуск в Алейске! В это мгновение всё изменилось для генерал-майора Джо Борштейна. Его взгляд не отрывался от дисплея, работающего в режиме реального времени, и его первой мыслью было – вот оно, началось, несмотря на все, на все перемены, на весь прогресс в отношениях, на все договоры, каким-то образом это произошло, и он следил за происходящим и будет следить до того самого момента, пока баллистическая ракета СС-18 не врежется в гору Шайенн. Это тебе не сбрасывать бомбы на мост Пауля Доумера или вести воздушные бои над Германией. Это – конец света. Голос Борштейна хрипел как наждачная бумага.

– Я вижу лишь один… где «птица»?

– «Птицы» нет, «птицы» нет, «птицы» нет, – сообщала женщина-капитан. – Вспышка слишком велика, больше походит на взрыв. «Птицы» нет, «птицы» нет. Это не запуск ракеты, повторяю – не запуск.