Текст книги "Все страхи мира"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 75 страниц)

– Не помню. – Лиз изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Этому скоро придёт конец. Но сейчас она не могла повернуться и уйти.

– Разве не на трех углах, в нескольких кварталах от кампуса?.. Мы звали их братьями Маркс, – хихикнула Кэти. – Брукс никогда не носил носков – и это в Вермонте! Должно быть, из-за этого у него всегда была капля на носу, а Хеммингс не мыл голову. Да, это была кафедра – только держись. Потом доктор Брукс перешёл в Беркли, и вы, конечно, последовали за ним, чтобы защитить докторскую диссертацию. Вы, наверно, любили работать под его руководством. Скажите, а как сейчас жизнь в Беннингтоне?

– Хорошая, как всегда.

– Я так ни разу и не ездила на встречи выпускников, – заметила Кэти.

– Да и я не была там в прошлом году, – ответила Лиз.

– Так что же произошло с доктором Бруксом? – настаивала Кэти.

– По-моему, он преподаёт в Вассаре.

– А, вы поддерживаете с ним контакт? Готова поспорить, он всё ещё не пропускает ни одной юбки. Гордость радикала. Вы часто встречаетесь?

– Ни разу за последние пару лет.

– Мы так и не могли понять, что вы в нём нашли, – заметила Кэти.

– Бросьте, Кэролайн, все мы не были в то время девственницами.

Кэти отпила глоток шампанского.

– Это верно, времена были другими, и мы совершали массу глупостей. Но мне повезло. Джек сделал меня порядочной женщиной.

Началось! – подумала Либби Хольцман.

– Не у всех есть на это время.

– И как только вы обходитесь без семьи, не представляю. Я бы не вынесла одиночества.

– По крайней мере мне не приходится беспокоиться о неверном муже, – ледяным тоном заметила Лиз, прибегая к испытанному оружию и не зная, что оно больше не заряжено.

Кэти сочувственно улыбнулась.

– Да, некоторым приходится беспокоиться об этом. К счастью, меня эта чаша миновала.

– Разве какая-нибудь женщина может быть уверена в этом?

– Только дура остаётся в неведении. Если знаешь своего мужа, – объяснила Кэти, – у тебя нет сомнений в том, на что он способен и на что – нет.

– И вы действительно так уверены в себе? – спросила Лиз.

– Конечно.

– Считается, что жена узнает об измене мужа последней.

Кэти слегка наклонила голову.

– Это философская дискуссия или вы хотите сказать мне что-то в лицо вместо того, чтобы говорить за моей спиной?

Господи! Боб Хольцман чувствовал себя зрителем на схватке боксёров-профессионалов.

– Неужели у вас создалось такое впечатление? Прошу извинить меня, Кэролайн.

– Ничего страшного, Лиз.

– Извините, но я хотела бы, чтобы ко мне обращались…

– Я тоже предпочитаю, чтобы ко мне обращались – «профессор», я ведь доктор медицины. Больница Джона Хопкинса, и все такое.

– Мне казалось, вы адъюнкт-профессор.

Доктор Райан кивнула.

– Совершенно верно. Мне предложили должность профессора в Виргинском университете, однако тогда пришлось бы переехать из дома, в котором мы сейчас живём, перевести детей в другую школу и, разумеется, возник бы вопрос о карьере Джека. Поэтому я отклонила предложение.

– Вы, наверно, очень заняты.

– Да, у меня немало дел, к тому же я люблю свою работу в Больнице Хопкинса. Мы ведём сейчас перспективную исследовательскую работу, а мне нравится быть в гуще событий. Вам, наверно, было легче перебраться в Вашингтон – вас ничто не удерживало, да и к тому же что нового может быть в политических науках?

– Жизнь, которую я веду, вполне меня устраивает.

– Не сомневаюсь, – ответила Кэти, заметив слабое место и зная, как воспользоваться этой слабостью. – Всегда видно, когда человеку нравится работа.

– А какова жизнь у вас, профессор?

– Трудно желать лучшего. Между прочим, между нами только одно серьёзное различие, – сказала Кэролайн Райан.

– Какое именно?

– .. Вы не видели, куда исчезла моя жена? Ваша беседует с Хольцманами и Элизабет Эллиот. Интересно, о чём они разговаривают? – произнёс Банкер.

– Дома, в постели, я сплю с мужчиной, – ответила Кэти, сладко улыбаясь. – И самое приятное в этом, что мне не приходится менять батареи в вибраторе.

…Джек повернулся и увидел свою жену рядом с Элизабет Эллиот, жемчужное ожерелье которой показалось ему тёмным – так побледнело её лицо. Его жена была ниже ростом, чем советник по национальной безопасности, и выглядела девчонкой рядом с Либби Хольцман, но, что бы там ни происходило, Кэти вела себя подобно медведице, защищающей своих медвежат. Её глаза были устремлены в лицо Эллиот. Он подошёл, чтобы узнать, в чём дело.

– Ты здесь, милая.

– А, Джек! – Кэти не отвела глаз от своей цели. – Ты знаком с Либби и Бобом Хольцманами?

– Привет. – Он обменялся с ними рукопожатиями – их взгляды говорили о чём-то, но он не мог понять о чём именно. Миссис Хольцман хотела сказать что-то, но сделала глубокий вдох и, только выдержав паузу, спросила:

– Это вы тот счастливец, что женился на этой женщине? – Вопрос миссис Хольцман позволил Эллиот отвести взгляд в сторону.

– Говоря по правде, это она вышла за меня замуж, – ответил Джек после короткого замешательства.

– Прошу меня извинить. – И Эллиот ретировалась с поля боя, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. Кэти взяла Джека за руку и подвела к роялю, что стоял в углу.

– Что значит вся эта чертовщина? – обратилась Либби Хольцман к своему мужу. Правда, она и сама догадывалась о сути происшедшего. Её успешная попытка удержаться от смеха едва не стоила ей жизни.

– Дело в том, дорогая, что я нарушил профессиональную этику. И знаешь почему?

– Ты поступил правильно, – заявила Либби. – Братья Маркс? Дом у трех углов. Лиз Эллиот, белая протестантка англо-саксонского происхождения, королева левой ориентации. Боже мой!

– Джек, у меня ужасная головная боль. Просто ужасная, – шепнула Кэти мужу.

– Действительно так плохо?

Она кивнула.

– Уведи меня отсюда, пока не наступил приступ тошноты.

– Кэти, но уходить с таких приёмов не принято, – напомнил ей Джек.

– Без нас обойдутся.

– О чём ты говорила с Лиз?

– Знаешь, она мне не понравилась.

– Не только тебе. Ну хорошо.

Джек взял Кэти под руку и повёл к выходу. Армейский капитан сразу понял серьёзность положения, и через пять минут они вышли на свежий воздух. Джек усадил жену в машину и направился к выезду на Пенсильвания-авеню.

– Поезжай прямо, – сказала Кэти.

– Но…

– Поезжай прямо, Джек. – Это был её голос хирурга, таким голосом она давала распоряжения во время операций. Райан проехал мимо парка Лафайетта.

– Теперь налево.

– Куда мы едем?

– Сейчас поворачивай направо – и въезжай налево в ворота. – Послушай…

– Пожалуйста, Джек, – попросила она тихо. Швейцар у входа в отель «Хэй Адаме» помог Кэролайн выйти из машины. Джек передал ключи служителю, чтобы тот поставил машину на стоянку, затем последовал за женой. Подойдя к стойке, Кэти получила ключ от комнаты и направилась к лифту. Джек вошёл следом за ней, а когда лифт остановился, они направились к угловому люксу.

– Что ты задумала, Кэти?

– Джек, у нас было слишком много работы, мы без конца занимались детьми, не оставляя времени для нас самих. Сегодня – время для нас с тобой. – Она обняла его за шею, и мужу ничего не оставалось, как поцеловать её. Кэти дала ему ключ. – А теперь открой дверь, пока мы не напугали кого-нибудь.

– Но как быть…

– Джек, помолчи. Пожалуйста, – добавила она.

– Хорошо, милая. – Райан распахнул дверь, и они вошли. Кэти с удовольствием отметила, что все её указания были выполнены, как и надлежало персоналу лучшего из отелей. На столе был накрыт лёгкий ужин, и в ведёрке со льдом стояла бутылка французского шампанского. Она бросила норковое манто на ливан в полной уверенности, что и всё остальное сделано лучшим образом.

– Открой шампанское, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Тебе тоже следовало бы снять пиджак и расслабиться, – произнесла Кэти через плечо, направляясь в спальню.

– Конечно, – ответил себе Джек. Он не понимал, что происходит или что задумала Кэти, но вообще-то это мало его беспокоило. Положив пиджак рядом с манто, он снял фольгу с горлышка бутылки, ослабил проволоку и осторожно извлёк пробку. Затем налил два бокала и снова поставил бутылку в серебряное ведёрко. Доверившись французским виноделам, он решил не пробовать вино и подошёл к окну, откуда был виден силуэт Белого дома. Джек не, слышал, а скорее почувствовал, когда Кэти вернулась в гостиную. Он обернулся – Кэти стояла в дверях.

Она надела её во второй раз, длинную, до пола, ночную рубашку из белого шелка. Первый раз это произошло во время их медового месяца. Кэти подошла босиком к мужу, скользя по ковру подобно привидению.

– Головная боль у тебя, должно быть, прошла.

– А вот жажда по-прежнему осталась. – Кэти улыбнулась Джеку.

– Думаю, это мы сейчас уладим. – Джек поднял бокал и поднёс его к губам жены. Она сделала глоток и отвела бокал к губам мужа.

– Хочешь есть?

– Нет.

Кэти наклонилась к нему, взяв его за обе руки.

– Я люблю тебя, Джек. Пошли?

Джек повернул её спиной к себе и пошёл сзади, держа руки на её талии. Постель была приготовлена, одеяло откинуто, свет в спальне выключен, только сияние прожекторов, освещающих Белый дом, пробивалось сквозь шторы.

– Помнишь наш первый раз, первую ночь после свадьбы?

– Я не забыл оба раза, Кэти, – улыбнулся Джек.

– Это будет у нас ещё одна первая ночь, Джек. – Она протянула руки, стоя позади него, и расстегнула пояс. Он понял и быстро разделся. Когда он встал перед ней обнажённый, она обняла его с неожиданной страстью и шёлк ночной рубашки охладил его горячую кожу.

– Ложись.

– Сейчас ты красивее, чем раньше, Кэти.

– Я никому не позволю отнять тебя у меня. Кэти последовала за ним в постель. Оба дрожали от нетерпения. Кэролайн подняла ночную рубашку до пояса и опустилась на него, затем шёлк упал вниз. Его руки ласкали её груди. Она прижала их, раскачиваясь на нём, зная, что он не сумеет долго сдерживать себя, но и её момент был уже совсем близко.

Я – самый счастливый человек в мире, подумал Джек, пытаясь сдержаться, и, хотя это ему не удалось, получил в награду улыбку, от которой у него дрогнуло сердце.

– Совсем неплохо, – заметила Кэти через минуту, целуя его руки.

– Практики недостаточно.

– Ничего, вечер только наступил, – сказала она, ложась рядом, – и я тоже не испытывала ничего подобного вот уже много времени. Ну как, проголодался?

Райан посмотрел по сторонам.

– Я…

– Подожди. – Она встала с кровати и принесла ему халат с монограммой отеля. – Это чтобы ты не утратил пыла.

Ужин прошёл в тишине. Они не нуждались в словах и следующий час молча делали вид, что им снова двадцать с небольшим, юные и страстные, проявляющие любопытство в любви, стремящиеся познать её как новое и удивительное явление, где каждый поворот открывает что-то неизведанное, не встречавшееся раньше. Прошло слишком много времени, напомнил себе Джек, но тут же выбросил эту мысль из своего сознания, которое на этот раз было спокойным и безмятежным. Они покончили с десертом, и он разлил по бокалам остаток шампанского..

– Пора кончать пить. – Но ещё не сегодня, подумал он. Кэти осушила бокал и поставила его на стол.

– Да, это будет неплохо, но ведь ты не алкоголик. Мы с тобой доказали это на прошлой неделе. Тебе был нужен отдых, и ты отдохнул. А теперь ты снова нужен мне.

– Если справлюсь.

Кэти встала и взяла его за руку.

– Справишься, ты такой сильный.

На этот раз Джек принял инициативу на себя. Когда они вошли в спальню, он наклонился и снял с Кэти ночную сорочку, потом бросил свой халат на пол рядом с ней.

Первый поцелуй превратился в вечность. Он поднял её на руки, положил на кровать и спустя мгновение лёг рядом. Нетерпение страсти не исчезло у них. Скоро он оказался наверху, чувствуя под собой и вокруг себя её тепло. На этот раз у него все получилось гораздо лучше, он сдерживал себя до того момента, когда её таз поднялся вверх, спина изогнулась, а на лице появилось удивительное выражение боли, которым каждый мужчина хочет наградить свою жену. В последние секунды его руки обхватили её тело и подняли с постели, прижав к своей груди. Кэти любила, когда он делал так, ей нравилась его мужская сила едва ли не больше, чем его доброта. Наконец всё кончилось, и он лёг рядом с ней. Кэти прижалась к нему, положив его голову на свою не слишком пышную грудь.

– С тобой ничего раньше и не было, – прошептала она ему на ухо. То, что последовало дальше, не удивило её. Она так хорошо знала своего мужа, хотя на короткое время и поступила глупо, забыв об этом. Кэти надеялась, что сумеет забыть те тяжкие дни. Все тело Джека сотрясалось в рыданиях. Кэти обняла его, чувствуя слезы на своей груди. Какой он хороший, какой сильный мужчина.

– Я был плохим мужем и плохим отцом…

Она прижалась щекой к его лбу.

– Последнее время ни один из нас не проявил себя слишком уж хорошо, Джек, но теперь все в прошлом.

– Да. – Он поцеловал её грудь. – Как это мне посчастливилось найти тебя?

– Ты выиграл меня, Джек. В великой лотерее жизни я досталась тебе. А ты – мне. По-твоему, семейные люди, жены и мужья, всегда заслуживают друг друга? Сколько встречается мне таких, которым не повезло. Может быть, они просто не старались, просто забыли.

– Забыли?

Как чуть не забыла я, подумала Кэти.

– «В богатстве и в бедности, в счастье и несчастье, в здравии и в болезни, пока мы оба живы». Помнишь? Я тоже дала эту клятву. Я ведь знаю, Джек, каким хорошим ты можешь быть, и для меня этого достаточно. Я так плохо относилась к тебе всю прошлую неделю… Извини меня за все плохое, что я сделала. Но все осталось позади.

Наконец рыдания стихли.

– Спасибо, милая.

– Спасибо, Джек. – Она провела пальцем по его спине.

– Ты хочешь сказать? – Его голова поднялась, и он заглянул ей в лицо.

– Надеюсь. Может быть, это будет ещё одна девочка.

– Было бы очень славно.

– А теперь спи.

– Сейчас.

Джек встал и направился в ванную, но, прежде чем вернуться в спальню, зашёл в гостиную. Десять минут спустя, услышав его ровное дыхание, Кэти осторожно спустилась с кровати, надела ночную рубашку, а потом на пути из ванной подошла к телефону и отменила просьбу Джека разбудить его пораньше. Теперь настала её очередь остановиться у окна и посмотреть на дом президента. Ещё никогда мир не казался ей более прекрасным. Вот если бы ей удалось убедить Джека прекратить работать на этих людей…

* * *

Грузовик остановился на заправку недалеко от Лексингтона, штат Кентукки. Шофёр потратил десять минут, чтобы набить желудок кофе с оладьями – он уже давно пришёл к выводу, что хороший завтрак не даёт уснуть за рулём, – и отправился дальше. Премия в тысячу долларов была очень соблазнительной, и, чтобы получить её, нужно было пересечь Миссисипи до того, как в Сент-Луисе начнётся час пик.

Глава 31
Опасности

Шум транспорта, разбудивший Райана, дал ему понять, что уже слишком поздно. В окна струился яркий свет дня. Он посмотрел на часы – восемь пятнадцать. Его едва не охватила паника, но теперь уже ничего не поделаешь. Джек встал с кровати, вошёл в гостиную и увидел, что его жена занята утренним кофе.

– Разве тебе сегодня не нужно на работу?

– Я должна была ассистировать при операции, которая началась несколько минут назад, но Берни согласился заменить меня. Тебе, впрочем, не мешало бы одеться, а?

– Как мне попасть на службу?

– Джон будет здесь с автомобилем в девять.

– Превосходно.

Джек отправился в ванную, чтобы принять душ и побриться. По дороге он заглянул в шкаф и увидел, что там для него приготовлены костюм, рубашка и галстук. Он не удержался от улыбки. Джек никогда не думал о своей жене, как о мастере – мастерице? – конспирации. К восьми сорока он принял душ и побрился.

– Знаешь, в одиннадцать часов у меня встреча в доме на другой стороне улицы.

– Нет, не знаю. Передай от меня привет этой стерве Эллиот, – улыбнулась Кэти.

– Тебе она тоже не нравится? – спросил Джек.

– Что может в ней нравиться? Она была никуда не годным преподавателем в колледже. К тому же она совсем не так умна, как ей кажется. Слишком большое самомнение'.

– Да, я обратил на это внимание. Я ей тоже не нравлюсь.

– У меня появилось такое же впечатление. Вчера мы немного поссорились. Думаю, я одержала верх, – заметила Кэти.

– Из-за чего?

– Так, женские дела. – Кэти сделала короткую паузу. – Джек?..

– Да, милая?

– Мне кажется, тебе нужно уйти со своего поста.

Райан посмотрел в тарелку.

– Думаю, ты права. Мне надо кое-что закончить… но после этого…

– Сколько времени тебе потребуется?

– Не больше двух месяцев. Понимаешь, дорогая, я не могу просто встать и уйти. Моё назначение было утверждено сенатом. Бросить все и покинуть пост – это слишком походит на дезертирство. Нужно соблюдать правила.

Кэти кивнула. Она уже добилась своего.

– Я понимаю тебя, Джек. Два месяца меня устраивают. Чем бы тебе хотелось заняться?

– Интересная исследовательская работа есть почти всюду – и в Центре стратегических и международных исследований, и в Херитидж Фаундейшн, может быть, в Центре Джона Хопкинса по актуальным международным проблемам. В Англии у меня был разговор с Бэзилом. Когда достигаешь моего уровня, без работы не останешься. Гм… Я мог бы даже написать ещё одну книгу…

– Только давай начнём с хорошего продолжительного отпуска, когда дети кончат учиться.

– Но мне казалось… – К этому времени я ещё не буду слишком беременной, Джек.

– Ты уверена, что это действительно случилось прошлой ночью?

Её брови озадаченно поднялись.

– Я рассчитала время, да и у тебя было две попытки. В чём дело? Я слишком утомила тебя? Джек улыбнулся.

– Мне приходилось утомляться и больше.

– Повторим сегодня вечером?

– Я говорил тебе, как мне нравится эта ночная рубашка?

– Мой свадебный наряд? Она немного пуританского покроя, но сумела оказать желаемый эффект. Жаль, что сейчас у нас мало времени!

Джек поспешно решил, что нужно уходить, пока это ещё возможно.

– Ты права, милая, но мне пора, да и тебе следует заняться делами.

– Ну вот, – заметила Кэти с игривым разочарованием.

– Ведь я не смогу объяснить президенту, что опоздал потому, что мы с женой решили поразвлечься в постели напротив Белого дома. – Он подошёл к жене и поцеловал её. – Спасибо, милая.

– Рада, что доставила тебе удовольствие, Джек. Райан вышел из отеля и увидел, что Кларк ждёт его в машине. Он распахнул дверцу и сел рядом с ним.

– Доброе утро, док.

– Привет, Джон. Ты совершил всего одну ошибку.

– Какую?

– Кэти назвала тебя по имени. Что это значит?

– Тебе не обязательно все знать. – Кларк передал ему портфель с донесениями. – Черт побери, иногда мне тоже хочется переночевать где-нибудь в отеле, понимаешь?

– Уверен, что без нарушения закона не обошлось.

– Это уж точно, – кивнул Кларк и выехал на улицу. – Когда мы получим команду о начале мексиканской операции?

– Именно за этим я и еду в Белый дом.

– В одиннадцать?

– Да.

Райан с удовольствием отметил, что Центральное разведывательное управление может функционировать и в его отсутствие. Поднявшись на седьмой этаж, он убедился, что все на месте и работают. Даже Маркус был у себя в кабинете.

– Готовы к поездке? – спросил Райан директора ЦРУ.

– Вылетаю сегодня вечером. Наша резидентура в Японии организует мне встречу с Лялиным.

– Маркус, прошу вас не забывать, что его имя – агент «Мушаши», а поступающая информация проходит под кодовым названием «Ниитака». Даже здесь не следует называть его настоящее имя – это может стать плохой привычкой.

– Хорошо, Джек. Ты сейчас отправляешься к президенту по вопросу мексиканской операции?

– Да.

– Мне понравилось, как ты подготовил её.

– Спасибо, Маркус, но это заслуга Кларка и Чавеза. Можно высказать предложение? – спросил Джек.

– Давай.

– Может быть, стоит вернуть их к оперативной деятельности?

– Если они успешно проведут операцию, президент не будет возражать. Я – тоже.

– Разумное решение.

Как все оказалось просто, подумал Джек. Вот только он не мог понять почему.

* * *

Доктор Каминский посмотрел рентгеновские снимки и выругал себя за ошибочный диагноз, поставленный накануне. Это казалось невероятным, но…

Почему казалось? Это действительно невероятно. В этом регионе? А вдруг? Придётся взять дополнительные анализы, но сначала он потратил час, разыскивая своего сирийского коллегу. Пациента уже перевели в другой госпиталь, где была ламинарная палата. Даже если Каминский ошибался, больного нужно полностью изолировать.

* * *

Расселл завёл автопогрузчик, ему понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться в системе его управления. Интересно, подумал он, для чего был нужен этот автопогрузчик предыдущему владельцу ранчо, однако пришёл к выводу, что раздумывать над этим не имеет смысла. В баллонах оказалось достаточно пропана, чтобы выполнить работу, так что и об этом можно было не беспокоиться. Он выключил двигатель и вернулся в дом.

Местное население оказалось достаточно гостеприимным. Почтальоны уже установили почтовый ящик рядом с въездом на ранчо. Расселл достал утреннюю газету, чтобы прочитать её за утренним кофе. И тут же понял, насколько это оказалось своевременным.

– Вот как, – тихо произнёс он.

– В чём дело, Марвин?

– Такого ещё не было. Болельщики «Викингов» собираются приехать больше чем на… тысяче автобусов и автомобилей. Черт побери, – выругался он. – Дороги будут забиты до предела. – Он повернулся, чтобы взглянуть на долгосрочный прогноз погоды.

– Что ты хочешь этим сказать, Марвин?

– Они приедут по шоссе 1-76, ведущему к Денверу. Это может затруднить положение. Нам нужно подъехать к стадиону около полудня или чуть позже… Примерно в это же время прибудет конвой болельщиков…

– Конвой? Что значит «конвой»? От кого он будет защищать?

– Это не «конвой» в таком смысле слова, – объяснил Расселл. – В Америке такое слово значит… ну, караван, процессия что ли. Болельщики из Миннесоты подготовили большое количество машин и автобусов, на которых приедут на матч. Знаете что, парни, давайте забронируем комнату в мотеле, где-нибудь недалеко от аэропорта. Когда мы вылетаем? – Он снова замолчал. – Боже, ведь я уже совсем перестал соображать!

– Что-нибудь ещё? – спросил Госн.

– Погода, – ответил Расселл. – Мы находимся в Колорадо, а на дворе – январь. Что, если начнётся снегопад, а? – Он взглянул на газетную страницу.

– Ты хочешь сказать, это помешает езде по дорогам?

– Да. Послушайте, лучше всего забронировать комнаты в одном из мотелей у самого аэропорта. Мы можем появиться там накануне… нет, лучше я забронирую комнаты на двое или трое суток, чтобы не, возникло никаких подозрений. Господи, надеюсь, у них ещё остались свободные номера.

Расселл подошёл к телефону и открыл справочник на разделе «Жёлтые страницы». Лишь с четвёртой попытки ему удалось найти свободные комнаты в небольшом семейном мотеле в миле от аэропорта. Ему пришлось использовать для бронирования номеров свою кредитную карточку, которую он до сих пор не пускал в ход, расплачиваясь наличными. Это беспокоило Расселла. Теперь за ним будет легче проследить – ещё один листок бумаги.

* * *

– Доброе утро, Лиз. – Райан вошёл в кабинет и сел. – Как поживаешь?

Советник по национальной безопасности не выносила, когда её унижали. Ей уже пришлось выдержать ссору с женой этого сукиного сына прошлым вечером – да ещё перед репортёрами! – и потерпеть позорное поражение на виду у всех. Неважно, имел Райан отношение к этому делу или нет, он уж наверняка здорово посмеялся прошлым вечером. Но ещё Хуже было то, что эта тощая сука издевалась не только над ней – она затронула и Боба Фаулера! Именно таким было мнение президента, когда Элизабет рассказала ему вчера о случившемся.

– Ты готов к докладу?

– Конечно.

– Пошли, – бросила она и вышла в коридор. Пусть Боб разбирается с этим делом.

Элен Д'Агустино видела, как два высокопоставленных чиновника вошли в Овальный кабинет. Она, разумеется, знала о случившемся. Один из агентов Секретной службы слышал весь разговор, и жестокое поражение доктора Эллиот было уже предметом осторожных насмешек.

– Доброе утро, господин президент, – услышала она слова Райана, когда дверь начала закрываться.

– Доброе утро, Райан. Ну, что там у вас?

– Сэр, наш план очень прост. Два сотрудника ЦРУ будут в Мехико под видом служащих аэропорта. Они займутся обычным делом – очистят пепельницы, приведут в порядок туалеты. Перед уходом они поставят в верхней комнате отдыха «Боинга-747» новые цветы. В этих цветах будут скрыты микрофоны, похожие вот на этот. – Райан достал из кармана пластиковую палочку и передал её президенту. – Эти микрофоны будут передавать все, что произнесут в гостиной лайнера, на передатчик, замаскированный в керамической бутылке. В свою очередь передатчик ведёт передачу на многоканальной сверхвысокой частоте. Три наших самолёта, летящие на параллельных с «Боингом» курсах, будут принимать этот сигнал. Для страховки внутри японского самолёта спрятан дополнительный приёмник с магнитофоном. Он будет служить как для страховки, так и для прикрытия операции. Если его обнаружат, жучки в пластиковых палочках примут за попытку репортёров, сопровождающих премьер-министра, подслушать его разговоры. Мы, разумеется, полагаем, что этого не случится. Наши сотрудники в аэропорту Даллеса заберут всю аппаратуру. В любом случае полученные данные будут обработаны и расшифрованные записи представят вам через несколько часов после посадки самолёта.

– Хорошо. Какова вероятность успеха? – спросил руководитель аппарата Белого дома Арнольд ван Дамм. Его присутствие здесь было, разумеется, необходимо. Предстоящая операция являлась политическим манёвром, а не проявлением искусства управления государством. Политический риск в данном случае был велик – правда, и вознаграждение в случае успеха огромно.

– Сэр, в операциях такого рода не может быть гарантий. Если в комнате отдыха что-нибудь скажут, мы скорее всего узнаем содержание разговора, но премьер-министр не захочет, возможно, даже говорить об этом. Оборудование проверено, оно функционирует исправно. Оперативник, руководящий этой операцией, обладает большим опытом, ему уже приходилось участвовать в очень рискованных делах.

– Например? – поинтересовался ван Дамм.

– Например, он сумел вывезти жену и дочь Герасимова несколько лет назад. – Райан объяснил подробности давней операции.

– Значит, вы считаете, что наша попытка прослушать разговоры японского премьер-министра стоит риска? – спросил Фаулер. Этот вопрос изрядно удивил Райана.

– Сэр, это вам нужно принять решение.

– Но я спросил ваше мнение.

– Да, господин президент, ради этого стоит идти на риск. Информация, которую мы получаем по каналу «Ниитака», показывает, что к нам относятся с изрядным высокомерием. Если вы сможете потрясти их, сообщив, что нам известно о сделке, заключённой за спиной Америки, может быть, они решат в дальнейшем вести с нами честную игру.

– Вы одобряете нашу политику по отношению к Японии? – спросил ван Дамм, не менее Райана удивлённый вопросом президента.

– Моё одобрение или неодобрение не относится к делу, но я могут ответить на ваш вопрос – да, одобряю.

Глава аппарата Белого дома не мог скрыть своего изумления:

– Однако предыдущая администрация… почему вы ничего не сообщили нам?

– Вы не спрашивали меня об этом, Арни. Ведь я не имею отношения к формированию государственной политики, правда? Я всего лишь разведчик и выполняю то, что мне поручают, – при условии что эти поручения не нарушают законов страны.

– Значит, у вас нет сомнений в законности этой операции? – поинтересовался Фаулер, едва сдерживая улыбку.

– Мистер президент, это вы – юрист, а не я. Если я не знаком с юридическими деталями операции – признаюсь, что юридические тонкости мне неизвестны, – то исхожу из того, что вы, юрист, не отдаёте мне приказа, связанного с нарушением законов.

– В последний раз такую ловкость я наблюдал прошлым летом в Центре Кеннеди, когда там выступала балетная труппа Кировского театра, – засмеялся ван Дамм.

– Райан, вы – опытный специалист и знаете как поступать. Считайте, что моё разрешение вами получено, – произнёс Фаулер после короткой паузы. – Допустим, мы получим ту информацию, которую ожидаем. Что тогда?

– Нужно изучить её вместе с сотрудниками государственного департамента, – заявила Лиз Эллиот.

– Такой шаг чреват серьёзными последствиями, – возразил Райан. – Японцы взяли на службу немало сотрудников из отдела, занимающегося торговыми переговорами. Нам следует исходить из того, что в госдепе есть их люди.

– Коммерческий шпионаж? – спросил Фаулер.

– Конечно, почему бы нет? По каналу «Ниитака» к нам не поступило достоверной информации об этом, но, если бы я был чиновником, намеревающимся уйти с государственной службы и начать зарабатывать половину миллиона долларов в год, представляя здесь японскую корпорацию – а так поступают многие, – почему не доказать японцам, насколько полезным для них я являюсь? Я бы поступил точно так же, как поступают советские чиновники или агенты, стремясь хорошо зарекомендовать себя в наших глазах. Для этого следует представить нечто сенсационное. Это незаконно, но мы не пытаемся бороться с такими нарушениями. По этой причине широкое распространение сведений, полученных в результате этой операции, может иметь опасные последствия. Судя по всему, вы собираетесь запросить мнение Талбота и ещё нескольких сотрудников госдепа, но я серьёзно подумал бы, прежде чем привлекать кого-нибудь ещё. Кроме того, прошу иметь в виду, господин президент, если вы скажете премьер-министру, что знаете, что он сказал, – и если он вспомнит, что произнёс это только в одном месте, – это может нанести ущерб нашему методу получения разведывательной информации.

Президент выслушал Райана молча и всего лишь нахмурился.

– А если попытаться представить это как утечку информации в Мексике? – высказал предложение ван Дамм.

– Да, такое решение проблемы будет наилучшим и самым очевидным, – согласился с ним Райан.

– Что, если я выскажу ему все прямо в лицо? – спросил Фаулер.

– Трудно играть, когда у соперника полная масть – и к тому же козырная, господин президент. А если сведения об этой операции просочатся, конгресс выйдет на орбиту от возмущения. Это одна из тех проблем, с которыми мне приходится сталкиваться. Я обязан обсудить эту операцию с Элом Трентом и Сэмом Феллоузом. Сэма можно уговорить, но у Эла есть политические причины ненавидеть японцев.

– В моей власти отдать вам приказ не встречаться с ним…

– Сэр, этот закон я не могу нарушить ни при каких обстоятельствах.

– И всё-таки может получиться, что я дам вам такой приказ, – заметил Фаулер.

Это опять удивило Райана. Оба – и он и президент – знали, каковы будут последствия такого приказа. Именно об этом мечтала Кэти. В конце концов это будет отличным предлогом для ухода в отставку.

– Впрочем, в этом может не возникнуть необходимости. Мне надоело заниматься играми с ними. Они заключили с нами соглашение и обязаны сдержать взятые обязательства, иначе им придётся иметь дело с очень рассерженным президентом. Более того, сама мысль о том, что кто-то может совратить президента какой-нибудь страны таким преступным путём вызывает у меня отвращение. Черт побери, как я ненавижу коррупцию!