Текст книги "Все страхи мира"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 75 страниц)

* * *

– О чём они думают, черт бы их побрал! – спросил Райан.

– Может быть, тут есть что-то ещё, что мне неизвестно? – поинтересовался Гудли. Молодой учёный был так же встревожен, как и Райан.

– С какой стати вы должны чем-то от нас отличаться? – огрызнулся Джек и тут же пожалел об этом. – Добро пожаловать в сферу решения кризисных ситуаций. Никто ни черта не знает, зато от тебя требуют разумных решений. Вот только это невозможно, просто невозможно.

– Меня пугает инцидент с авианосцем, – заметил представитель научно-технического отдела.

– И напрасно. Если они шлёпнули всего лишь четыре самолёта, погибла горстка людей, – напомнил Райан. – А вот сражение на земле – это что-то совсем иное. Если сейчас в Берлине действительно идёт бой, вот это – пугающее событие, почти равносильное нападению на одну из наших стратегических баз. Постараемся связаться со штабом верховного главнокомандующего в Европе.

* * *

Девять оставшихся целыми танков М1А1 вместе со взводом боевых машин «Брэдли» мчались по улицам Берлина на север. Уличное освещение было включено, из окон высовывались головы, и немногим наблюдателям было сразу понятно, что происходящее у них на глазах вовсе не учения. С двигателей на танках были сняты ограничители мощности, в Америке их немедленно бы арестовали за превышение допустимой скорости даже на загородных шоссе. В миле к северу от своей базы машины повернули на восток. Бронированную колонну вёл старший сержант, отлично знавший Берлин, – это был его третий срок службы в когда-то разделённом городе – настолько хорошо, что уже сумел выбрать идеальную позицию, если только русские не успели занять её раньше. Это была строительная площадка. После долгих лет соперничества там возводили памятник «стене» и её жертвам. Отсюда открывался вид на русский и американский лагеря, которые вскоре предполагалось освободить. Бульдозеры воздвигли высокий холм под основание будущей скульптуры, и к его вершине вёл длинный пандус.

Советские танки теперь стояли, по-видимому, ожидая подхода своих пехотных подразделений или чего-то ещё. В них то и дело попадали противотанковые ракеты TOW-2 из американских «Брэдли», и они вели ответный огонь в глубь леса.

– Господи, они перебьют всех наших парней в их «Брэдли», – произнёс командир группы – капитан, чей танк единственный уцелел от роты. – За дело, парни. Занимайте позиции.

На это потребовалась ещё минута. Теперь танки скрывали земляные валы, и лишь верхушки башен с пушками выступали над ними.

– Открыть огонь, каждый танк стреляет самостоятельно!

Все девять танков дали первый залп одновременно. Расстояние до русских танков было чуть больше двух тысяч метров, и фактор неожиданности был теперь за американцами. После первого залпа было подбито пять русских танков, после второго – ещё шесть, а дальше американцы открыли беглый огонь.

В лесу вместе с бронемашинами «Брэдли» находился начальник штаба бригады. Глядя на север, он видел, как разваливается оборонительная линия русских. Да, только так можно определить происходящее – разваливалась. Американские танковые экипажи были укомплектованы ветеранами, и преимущество оказалось теперь на их стороне. Русский батальон, расположенный на северном фланге, попытался развернуться, но чуть раньше один из «Брэдли» подбил, очевидно, танк их командира и там воцарилось замешательство. Почему русские остановились и не продолжают наступать? – этот вопрос беспокоил подполковника, но ответ на него он поищет уже после боя, составляя отчёт. Теперь он видел лишь одно: среди русских царила паника, а это давало ему и его людям дополнительное преимущество.

– Сэр, вас вызывает Седьмая армия.

Сержант передал микрофон, начальнику штаба.

– Что там у вас происходит?

– Генерал, докладывает подполковник Эд Лонг. Нас только что атаковал русский танковый полк, расположенный по другую сторону разделительной полосы. Без всякого предупреждения они открыли огонь и бросились на наши казармы подобно Джебу Стюарту. Нам удалось остановить их, но я потерял почти все свои танки. Нам требуются подкрепления.

– Потери?

– Сэр, я потерял больше сорока танков, восемь бронемашин «Брэдли» и по крайней мере двести человек личного состава.

– Кто вам противостоит?

– Один танковый полк. Пока больше никого, но у них много друзей, сэр. Мне друзья тоже не помешали бы.

– Сделаю все что смогу.

* * *

Генерал Куропаткин взглянул на дисплей, где отражалась вся ситуация. Все радиолокационные системы, не отключённые для ремонта, приведены в действие. Информация, полученная с разведывательных спутников, показывала, что две базы американской стратегической авиации опустели. Это значило, что их самолёты поднялись в воздух и летят сейчас в сторону Советского Союза в сопровождении танкеров КС-135. Американские ракетные базы тоже приведены в боевую готовность. Его спутники «Орёл» дадут предупреждение о запуске баллистических ракет, после чего жить стране останется тридцать минут. Тридцать минут, подумал генерал. Между жизнью и смертью для его страны только тридцать минут – и благоразумие американского президента.

– Над Германией отмечено повышение воздушной активности, – заметил полковник. – С баз ВВС в Рамштейне и Битбурге взлетели американские истребители, направляющиеся на восток. Всего – восемь самолётов.

– У нас есть информация об американских истребителях «Стелс»?

– В Рамштейне базируется эскадрилья – восемнадцать истребителей. Было объявлено, что американцы проводят демонстрационные полёты для возможной продажи этих самолётов своим союзникам по НАТО.

– Сейчас эти самолёты могут быть в воздухе, – произнёс Куропаткин, – с ядерными бомбами на борту, между прочим.

– Совершенно верно, каждый из них может нести без особого труда две бомбы типа В-61. Поднявшись на большую высоту, при крейсерской скорости они могут оказаться над Москвой раньше, чем мы их заметим…

– А со своими бомбовыми прицелами… они положат свои бомбы точно в ту цель, которую выберут… через два с половиной часа после вылета из Германии… Боже мой!

Если бомбы будут установлены на глубокое проникновение в грунт, они упадут достаточно близко, чтобы взорвать подземный бункер президента.

– Мне нужно поговорить с президентом. – И генерал Куропаткин поднял трубку телефона.

* * *

– Слушаю вас, генерал, – сказал Нармонов.

– В воздушном пространстве над Германией отмечена повышенная активность.

– Не только в воздушном пространстве, генерал. Гвардейский танковый полк в Берлине сообщил, что подвергся нападению американских войск.

– Это безумие.

А ведь не прошло и пяти минут после того, как мой друг Фаулер дал обещание воздержаться от провокационных действий, подумал Нармонов.

– Говорите побыстрее, генерал, у меня здесь очень напряжённая ситуация.

– Дело вот в чём. Две недели назад на американскую базу ВВС в Рамштейне прибыла эскадрилья американских истребителей 117А «Стелс» – якобы для демонстрационных полётов перед своими союзниками по НАТО. Американцы заявили, что собираются продавать их. Каждый из этих самолётов может нести две ядерные бомбы мощностью в половину мегатонны.

– Ну и что?

– Мы не сможем обнаружить их. Эти истребители практически невидимы для всех наших средств обнаружения.

– Что вы этим хотите сказать?

– С того момента, как они взлетят со своих аэродромов и заправятся в воздухе, и до прибытия к Москве пройдёт меньше трех часов. Для нас их появление над Москвой будет такой же неожиданностью, как их нападение на Ирак.

– Они действительно настолько совершенны?

– Одна из причин, почему мы оставили так много специалистов в Ираке, заключалась в том, чтобы убедиться, на что способны американцы. Наши люди не смогли заметить эти самолёты ни на экранах наших радиолокаторов, ни на экранах французских систем, которые были в распоряжении Саддама. Да, эти самолёты весьма совершенны.

– Но зачем им понадобится делать это? – удивлённо спросил Нармонов.

– Зачем им понадобилось нападать на наш полк в Берлине? – в свою очередь задал вопрос министр обороны.

– Мне казалось, что это убежище выдержит удар любого оружия, находящегося в распоряжении американцев.

– Только не от попадания воздушной авиабомбы с ядерной боеголовкой, сброшенной с большой точностью. Мы находимся на глубине всего сто метров от поверхности, – объяснил министр. В вечной битве между снарядом и броней снаряд всегда побеждает, подумал он.

– Вернёмся к Берлину, – сказал Нармонов. – Нам известно, что там происходит?

– Нет, полученные сообщения исходят только от полевых офицеров.

– Пошлите кого-нибудь туда, чтобы выяснить на месте. Отдайте приказ, чтобы наши войска отступили, – если это возможно, без потерь. Им разрешается только защищаться. У вас есть возражения?

– Нет, это разумное решение.

* * *

Национальный центр фоторазведки, НЦФ, находится в военно-морской гавани Вашингтона, внутри одного из нескольких зданий без окон, в которых размещаются самые секретные правительственные агентства. В данный момент у них на орбите находилось три фотоспутника КН-11 и два КН-12 «Лакросс», работающих в режиме радиолокации. В 00.26.46 по Гринвичу один из спутников КН-11 пролетал в прямой видимости Денвера. Все его камеры были направлены на город, особенно на его южные пригороды, с максимальным усилением. Полученные изображения передавались в реальном времени в Форт-Белвуар, штат Вирджиния, и оттуда по световодам в НЦФ. В центре фоторазведки их записывали на двухдюймовую видеоленту. К анализу снимков приступили немедленно.

* * *

На этот раз самолёт оказался DC-10. Куати и Госн снова воспользовались креслами в первом классе, довольные и удивлённые, что им так повезло. Сообщение поступило всего за несколько минут до того, как было объявлено о начале посадки. Как только агентство Рейтер передало информацию о ядерном взрыве в Денвере, остальное стало неизбежным. «Ассошиэйтед пресс» и «Юнайтед пресс интернэшнл» мгновенно упомянули об этом в своих новостях, и все телевизионные станции присоединились к ним. Местные филиалы, удивлённые, что главные телевизионные компании медлят с выпуском собственных бюллетеней, выпустили свои. Единственное, что изумило Куати в этой связи, была тишина. Когда новость о ядерном взрыве в Денвере, подобно волне, пробежала по зданию аэропорта, она не вызвала криков и паники. Её результатом стала жуткая тишина, позволяющая отчётливо слышать, как объявляют о начале посадки на очередные рейсы, и другие звуки, которые обычно заглушает шум голосов в подобных общественных местах. Итак, американцы столкнулись с трагедией и смертью, подумал командир. Отсутствие эмоций удивило его.

Впрочем, скоро все осталось позади. Лайнер DC-10 устремился по взлётной полосе и взлетел. Несколько минут спустя он находился над международными водами, унося Куати и Госна в нейтральную страну, где их ждала безопасность. Ещё одна пересадка, думали они, замкнувшись каждый в своей собственной тишине. Кто мог предполагать, что всё пройдёт столь удачно?

* * *

– Инфракрасное излучение поразительно по своей силе, – размышлял вслух фотоаналитик. Это был его первый ядерный взрыв. – По моим данным, повреждения и пожары охватили территорию в радиусе одной мили от стадиона. Сам стадион виден плохо. Слишком много дыма и помех инфракрасного происхождения. При следующем пролёте, если повезёт, сумеем сделать визуальный осмотр.

– Что можете сказать нам о возможном числе пострадавших? – спросил Райан.

– Мои данные будут не окончательными. В моём распоряжении главным образом снимки в видимом диапазоне, которые показывают дым, закрывающий всё остальное. Уровни инфракрасного излучения очень впечатляющие. Огромное количество очагов огня вокруг самого стадиона. По-видимому, автомобили, пылают топливные баки.

Джек повернулся к начальнику научно-технического отдела.

– Кто у нас в фотографическом отделении?

– Сейчас – никого. Не забудьте, уик-энд. Мы передаём всю работу НЦФ – если только не ждём чего-то особенного.

– Кто наш лучший специалист?

– Энди Дэвис, но он живёт в Манассасе. Ему никак не добраться сюда.

– Черт побери. – Райан снова поднял трубку телефона. – Вышлите нам десять лучших снимков, имеющихся у вас, – сказал он, обращаясь к НЦФ.

– Вы их получите через две или три минуты.

– Кто сможет оценить воздействие взрыва бомбы?

– Я сам займусь этим, – сказал начальник научно-технического отдела. – Раньше служил в ВВС. Занимался фоторазведкой для стратегической авиации.

– Принимайтесь за работу.

Девять американских танков «Эйбрамс» подбили уже почти тридцать русских Т-80. Советские войска отступили на юг, чтобы найти укрытие. Ответным огнём они уничтожили ещё три М1А1, но теперь силы оказались более или менее равными. Капитан, командовавший боевой группой, послал свои бронемашины «Брэдли» на разведку. Как и во время первого броска, за ними продолжали наблюдать берлинцы, но теперь они выглядывали из окон, где был погашен свет. Уличные фонари вызвали беспокойство у командира одной из бронемашин, который взял винтовку и, к ужасу берлинцев, осмелившихся следить за происходящим, стал расстреливать фонари.

– Was num? – спросил Кейтель. – Что теперь?

– Теперь уносим ноги и исчезаем. Мы выполнили своё задание, – ответил Бок, поворачивая руль влево. Самым лучшим путём к безопасности казался северный. Они бросят грузовик, переоденутся и скроются. Не исключено, им, может быть, даже удастся спастись, подумал Бок. Вот было бы замечательно! Но он торжествовал уже потому, что отомстил за смерть своей Петры. Причиной её гибели были американцы и русские. Немцы оказались только пешками в руках великих игроков, и вот теперь великие игроки расплачиваются, подумал Бок, расплачиваются сейчас и будут расплачиваться и дальше. В конце концов, месть не такое уж холодное блюдо, правда?

* * *

– Русский штабной автомобиль, – заметил стрелок, – и грузовик ГАЗ-69.

– Автоматическая стрельба. – Командир бронемашины внимательно осмотрел приближающиеся цели. – Подожди.

– Обожаю убивать офицеров… – Стрелок навёл на цель перекрестие своего прицела на 25-миллиметровой автоматической пушке. – Цель принял, сержант.

* * *

Несмотря на свой огромный опыт террориста. Бок не был военным. Он принял приземистый квадратный корпус в двух кварталах от себя за большой грузовик. Итак, его план осуществился. Тревога, объявленная американцами, совпала с такой точностью, что стало ясно – Куати и Госн выполнили свою задачу, как они предвидели пять месяцев назад. Его взгляд сместился, когда он увидел что-то похожее на вспышку света и луч, мелькнувший над его головой.

* * *

– Огонь – полей их как следует!

Стрелок поставил переключатель на беглый огонь. Его 25-миллиметровая автоматическая пушка действовала поразительно точно, а трассирующие снаряды позволяли корректировать огонь. Первая длинная очередь попала в грузовик. Стрелок решил, что в нём могут оказаться вооружённые солдаты. Первые несколько снарядов вдребезги разбили двигатель, а следующая очередь прошлась по кабине и кузову. Грузовик опустился на передние разорванные шины и со скрежетом встал, ободы колёс прочертили грубокие борозды в асфальте. В следующее мгновение стрелок изменил прицел и всадил короткую очередь в штабной автомобиль. Тот всего лишь свернул в сторону и врезался в стоявший у обочины БМВ. Чтобы не оставалось сомнений, стрелок пустил ещё одну очередь по автомобилю и грузовику. Кто-то всё-таки сумел выскочить из грузовика – судя по тому, как он двигался, уже раненный. Пара 25-миллиметровых снарядов покончила и с ним.

Командир бронемашины тут же двинулся вперёд. Никогда не следует оставаться там, где ты убил кого-то. Две минуты спустя они нашли другое удобное место для наблюдений. По улицам мчались полицейские автомобили с мелькающими голубыми огнями. Командир бронемашины заметил, как один из них остановился в нескольких сотнях метров от «Брэдли», дал задний ход, развернулся и исчез вдали. Ну что же, он всегда считал, что немецкие полицейские отличаются сообразительностью.

Ещё через пять минут «Брэдли» занял другую наблюдательную позицию. Лишь после этого первый берлинец, поразительно смелый доктор, вышел из двери своего дома и приблизился к штабному автомобилю. Оба сидевших в нём офицера были мертвы; их тела были разорваны на части снарядами автоматической пушки, хотя лица остались только забрызганными кровью. Грузовик являл собой ещё более ужасное зрелище. Лишь один из находившихся в нём мог остаться в живых, но, когда доктор подошёл к нему, было уже поздно. Немцу показалось странным, что все убитые одеты в мундиры русских офицеров. Не зная, что делать дальше, он вызвал полицию. Лишь позднее доктор понял, насколько превратно он истолковал события, происшедшие рядом с его домом.

* * *

– Они совершенно правильно обратили внимание на инфракрасное излучение. Это была, наверно, очень мощная бомба, – заметил начальник научно-технического отдела. – А вот повреждения кажутся несколько странными, правда… гм…

– Что ты имеешь в виду, Тед? – спросил Райан.

– Видишь ли, наземные разрушения должны быть более значительны, чем здесь… должно быть, тени и отражения. – Он поднял голову. – Извини. Ударные волны не могут проходить сквозь предметы вроде холма, например. Здесь были, судя по всему, отражения и тени, вот и все. Вот эти дома не должны были уцелеть.

– Я всё ещё не понимаю, что ты хочешь сказать, – сказал Райан.

– В подобных случаях всегда возможны аномалии. Я все объясню, после того как разберусь с этим, ладно? – спросил Тед Айрес.

* * *

Уолтер Хоскинс сидел в своём кабинете, потому что не знал, что предпринять; к тому же как старшему из присутствующих ему приходилось отвечать на телефонные звонки. Ему нужно было всего лишь повернуться, чтобы увидеть развалины стадиона. Столб дыма поднимался всего в пяти милях от его окон, одно из которых треснуло. Что-то говорило ему, что нужно бы послать туда группу сотрудников, но у него не было на то указаний. Хоскинс повернул кресло, чтобы снова взглянуть в окно, продолжая удивляться, что стекло осталось почти целым. В конце концов, это был, должно быть, взрыв ядерной бомбы и всего в пяти милях. Остатки облака уже миновали первые предгорья Скалистых гор, все ещё сохраняя форму, так что можно было сказать, что оно собой представляло, а позади него, подобно следу, двигалось ещё одно чёрное облако – от пожаров в районе взрыва. Разрушения были, наверно… недостаточно большими. Недостаточно большими? Какая безумная мысль. Поскольку делать все равно было нечего, Хоскинс поднял трубку телефона и набрал номер Вашингтона.

– Соедините меня с Мюрреем.

– Слушаю тебя, Уолт.

– Скажи, ты очень занят?

– Не слишком, по правде говоря. А как дела у тебя?

– У нас отключены телевизионные станции и телефоны. Надеюсь, президент приедет сюда, когда мне придётся объяснить все об этом происшествии судье.

– Уолт, сейчас не время…

– Но я позвонил тебе не поэтому.

– Ну, что же ты хочешь сказать?

– Я вижу из своего кабинета место взрыва, Дэн, – сказал Хоскинс почти мечтательно.

– Насколько это ужасно?

– Все, что мне видно отсюда, это дым, откровенно говоря. Грибовидное облако уже почти перелетело горы, оно оранжевое. Сейчас закат, и облако достаточно высоко, чтобы быть освещённым солнцем. Я вижу множество мелких пожаров. Они освещают дым в районе стадиона. Ты слушаешь меня, Дэн?

– Слушаю, Уолт. – Видно, Хоскинс в глубоком шоке, подумал Дэн.

– Здесь что-то странное.

– Что именно?

– Окна в моём кабинете остались целыми. Я нахожусь всего в пяти милях от места взрыва, и только одно из стёкол треснуло. Странно, правда? – Хоскинс сделал паузу. – У меня здесь есть то, что тебе требовалось: фотографии и всё остальное. – Хоскинс перебрал документы, что лежали в корзине для входящих материалов. – Марвин Расселл действительно выбрал трудный день для своей смерти. Во всяком случае здесь данные по паспортам, которые ты запрашивал. Это важно?

– Может подождать.

– Тогда хорошо. – Хоскинс положил трубку.

* * *

– У Уолта что-что сдвинулось в голове, Пэт, – заметил Мюррей.

– Ты винишь его в этом? – спросил О'Дэй.

– Нет, – покачал головой Дэн.

– Если положение ухудшится… – начал Пэт.

– У тебя семья далеко от города?

– Недостаточно далеко.

– Пять миль, – тихо произнёс Мюррей.

– Что?

– Уолт сказал, что его кабинет в пяти милях от места взрыва, он видит оттуда развалины стадиона. И у него даже не вышибло стекла.

– Чепуха, – ответил О'Дэй. – Уолт действительно чокнулся. Пять миль – это меньше девяти тысяч ярдов.

– Что ты хочешь этим сказать?

– НОРАД сообщил, что тротиловый эквивалент бомбы измеряется сотнями килотонн. Взрыв такой мощности выбьет стекла на огромном расстоянии. Чтобы выдавить стекло, достаточно всего полфунта избыточного давления.

– Откуда ты знаешь это?

– Служил на военно-морском флоте – в разведке, неужели ты забыл? Однажды мне пришлось делать оценку, на каком расстоянии причинят разрушения русские ядерные боеприпасы. Бомба мощностью всего в сто килотонн на расстоянии девять тысяч ярдов не потопит корабль, но снесёт все надстройки, сожжёт краску и вызовет небольшие пожары. Взрыв такой мощности – это не шутка, приятель.

– По-твоему, это крышка? Ни хрена не понимаю!

– Должно быть, – размышлял вслух О'Дэй. – Да, обычные шторы загорятся, особенно если они тёмного цвета.

– Даже если у Уолта произошёл сдвиг в голове, то не настолько, чтобы он не обратил внимания на пожар в собственном кабинете…

Мюррей поднял трубку телефона, соединяющего его с Лэнгли.

– Слушаю, Дэн, что там у тебя? – спросил Джек в микрофон.

– Как ты оцениваешь тротиловый эквивалент взрыва?

– По сведениям НОРАД, от ста пятидесяти до двухсот килотонн, мощность крупной тактической боеголовки или небольшой стратегической, – ответил Райан. – Почему ты спрашиваешь меня?

Начальник научно-технического отдела ЦРУ, сидящий у другого конца стола с разложенными перед ним фотографиями, поднял голову.

– Я только что говорил с заместителем нашего старшего агента в Денвере. Из окна его кабинета открывается вид на стадион – расстояние до него пять миль. И в окнах треснуло всего лишь одно стекло.

– Глупости, – заметил начальник НТО.

– Почему ты так считаешь? – спросил Райан.

– Пять миль – это восемь тысяч метров, – объяснил Тед Айрес. – Одного термического излучения достаточно, чтобы сжечь на таком расстоянии здание, а взрывная волна обязательно выбьет все стекла.

Мюррей слышал это.

– Совершенно верно – именно таково мнение моего сотрудника здесь, в Вашингтоне. Согласен, наш агент в Денвере, может, и пострадал от шока, но он должен заметить, если вспыхнет его письменный стол?

– У нас есть сведения от людей с места взрыва? – повернулся к Айресу Джек.

– Нет. Группа специалистов по изучению последствий ядерного взрыва отправилась туда. Но из фотографий можно почерпнуть немало полезного, Джек.

– Дэн, ты можешь немедленно отправить кого-нибудь на место происшествия? – спросил Райан.

– Сейчас выясню.

* * *

– Хоскинс слушает.

– Это Дэн Мюррей, Уолт. Пошли кого-нибудь как можно быстрей к стадиону. А сам оставайся на месте, чтобы играть роль координатора.

– Ясно.

Хоскинс отдал распоряжения. Его не покидала мысль, что он подвергает своих людей немалой опасности. Поскольку делать снова было нечего, он посмотрел на лежащее перед ним досье. Марвин Расселл, подумал он, ещё один преступник, которого постигла глупая смерть. Торговцы наркотиками. Неужели они никогда не поумнеют?

* * *

Роджер Дарлинг с облегчением вздохнул, когда Летающий командный пункт отсоединился от танкера. Переоборудованный «Боинг-747» летел плавно, словно стоял на земле, – но только не во время заправки, следуя за КС-10. Процесс наполнения топливных баков нравился лишь сыну Роджера. На борту самолёта в помещении для совещаний находились бригадный генерал ВВС, капитан первого ранга из ВМФ, майор морской пехоты и ещё четыре старших офицера. Все данные, поступающие к президенту, автоматически направлялись и в Летающий командный пункт, в том числе и распечатка сообщений с «горячей линии».

– Понимаете, они говорят разумные вещи: но было бы очень полезно знать, о чём все они думают.

– А вдруг это действительно было нападение русских? – спросил генерал.

– Чего они хотели этим достичь?

– Вы слышали переговоры между президентом и ЦРУ, сэр.

– Да, но этот Райан прав, – сказал Дарлинг. – Происходящее совершенно бессмысленно.

– Кто утверждает, что в мире господствует здравый смысл? Как объяснить стычки в Берлине и на Средиземном море?

– Это силы, развёрнутые на передней линии. Мы объявляем боевую тревогу, и они делают то же. Войска находятся близко друг от друга, и у кого-то не выдерживают нервы. Вроде как с Гаврило Принципом, когда он застрелил эрцгерцога. Произошла случайность, а затем все вышло из-под контроля.

– Именно для этого у нас и установлена «горячая линия», господин вице-президент.

– Это верно, – согласился Дарлинг. – И пока она, по-видимому, оправдывает ожидания.

* * *

Первые пятьдесят ярдов были пройдены легко, но потом продвигаться стало труднее, и наконец движение вперёд стало невозможным. В распоряжении Кэллахана было пятьдесят пожарных, пытающихся пробиться к цели, и ещё сотня обеспечивала поддержку. Подумав, он распорядился, чтобы на каждого мужчину и каждую женщину лился поток воды. По крайней мере, рассуждал он, струя воды смоет радиоактивную пыль или что там ещё сыплется с неба после ядерного взрыва с его людей в систему городской канализации – если только раньше не замёрзнет, разумеется. Шедшие впереди пожарные были покрыты льдом, образующим прозрачный слой на жаростойких костюмах.

Самым большим препятствием были автомобили. Взрывной волной их разбросало подобно игрушкам, они лежали на боку или на крыше, из их баков вытекал бензин, который собирался в пылающие лужи, причём быстрее, чем успевал сгорать. Кэллахан приказал подогнать грузовик. Разбитые автомашины, к которым пожарные прикрепляли тросы, одну за другой растаскивали в стороны. Но это была ужасающе медленная работа. Одному Богу известно, когда так удастся достичь стадиона. А под его развалинами лежат люди. Кэллахан был уверен в этом. Он стоял, глядя на работу, в стороне от струй воды и чувствовал себя виноватым, потому что ему было теплее, чем пожарным. Услышав рёв мощного дизельного мотора, он повернулся.

– Привет. – Это был человек в форме полковника армии США. Над его левым карманом была надпись «Лайл». – Мне передали, что вам требуется мощное снаряжение.

– А что у вас?

– Три сапёрных танка М-728, уже на подходе. И кое-что ещё.

– А именно?

– Сотня специальных защитных костюмов, специально приспособленных для защиты от химического оружия. Правда, они не идеальны, но всё-таки лучше, чем то, что у вас. Да и в них теплее к тому же. Отзовите-ка своих людей и прикажите им переодеться. Грузовик со снаряжением стоит вон там. – И полковник показал рукой на военную машину.

Кэллахан на мгновение заколебался, но затем решил, что не должен отказываться от такого предложения. Он скомандовал своим пожарным отойти и переодеться в военное снаряжение. Полковник Лайл сам выбрал для него защитный костюм.

– Между прочим, это вы хорошо придумали – от водных струй образуется облако тумана, которое не даёт подняться радиоактивной пыли. Итак, что вы нам поручите?

– Отсюда не видно, но стадион неполностью разрушен. Мне кажется, внутри уцелело немало людей. Я должен выяснить это. Помогите пробиться через эти автомобили.

– Конечно.

Полковник поднёс к губам микрофон своего радио и приказал первой машине двигаться вперёд. М-728, увидел Кэллахан, представлял собой танк с закреплённым впереди отвальным ножом, А-образным подъёмником и лебёдкой сзади, позади башни, и даже странно выглядевшим короткоствольным орудием.

– Только учтите, эта машина не будет слишком разборчива с автомобилями. Вас это не расстраивает?

– К чёрту автомобили! Пусть берётся за дело.

– О'кей. – Лайл поднял интерфон на левой задней части танка.

– Пробивайте дорогу, – приказал он.

Водитель сапёрного танка дал газ, двигатель взревел как раз в тот момент, когда вернулся первый пожарный. Водитель изо всех сил старался избегать пожарные шланги, но всё-таки перерезал восемь 2,5-дюймовых линий. Отвальный нож опустился на асфальт, и танк устремился в массу горящих автомобилей на скорости двадцать миль в час. Уже после первого прохода появился коридор около тридцати футов глубиной. Затем танк дал задний ход, отошёл назад и принялся расширять коридор.

– Господи, – заметил Кэллахан, – вам известно что-нибудь относительно радиоактивности?

– Не слишком много. Перед тем как отправиться сюда, я говорил со специалистами из радиационной группы. Они должны прибыть с минуты на минуту. До тех пор… – Лайл пожал плечами. – Вы действительно считаете, что есть уцелевшие?

– Часть стадиона осталась стоять. Я видел её с вертолёта.

– Это точно?

– Да, видел собственными глазами.

– Но этого не может быть. НОРАД утверждает, что произошёл ядерный взрыв большой мощности.

– Что?! – крикнул Кэллахан, пытаясь перекричать грохот танка.

– Бомба была очень большой мощности. От её взрыва не должно было остаться даже автомобильной стоянки.

– Вы хотите сказать, что это был маленький взрыв? – Кэллахан посмотрел на полковника, словно считая его сумасшедшим.

– Разумеется, черт побери! – Лайл на мгновение задумался. – Если там остались живые люди… – Он подбежал к танку и схватил интерфон. Танк остановился.

– В чём дело?!

– Если кто-то остался в живых, мы можем раздавить их. Я сказал, чтобы он действовал поосторожнее. Черт побери, вы правы. А я подумал, что вы сошли с ума.

– Что это значит? – крикнул Кэллахан, сделав знак, чтобы его пожарные поливали также и танк.

– Там действительно могут остаться живые. Эта бомба оказалась куда менее мощной, чем мне сказали по телефону.

* * *

– «Мэн», это Морской дьявол один-три, – вызвал подлодку самолёт Р-ЗС «Орион». – Мы в сорока минутах от вас. В чём дело?

– Повреждение винта и вала. Кроме того, где-то поблизости русская «Акула», последний пеленг был на юго-запад, расстояние пятьдесят тысяч ярдов, – ответил Рикс.

– Понял. Постараемся отогнать её от вас. Как только прибудем на позицию, сейчас же сообщим. Конец связи.

– Капитан, мы в состоянии развить скорость в три узла, давайте двинемся на север, уйдём от неё как можно дальше, – предложил Клаггетт.

Рикс отрицательно покачал головой.

– Нет, останемся на месте, будем соблюдать полную тишину.

– Сэр, наш друг наверняка услышал шум от столкновения. Он знает, где мы, и направится к нам. Мы утратили лучшее гидролокационное устройство. Будет разумно постараться уйти с этого места.

– Разумнее всего притаиться.

– Давайте хотя бы выпустим ПИУ.