Текст книги "Танцуй для меня (СИ)"
Автор книги: Тина Рамм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Глава 25. Я не замерзну
Я, словно грациозная кошка, перекидываю сначала одну ногу, затем вторую, упираюсь коленями об мягкую обивку кресла и присаживаюсь на мужские колени. На мои ягодицы, на половину прикрытые объемной футболкой, сразу приземляются горячие ладони.
– Мне не подобрать слов, чтобы описать, как сильно я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал… – я легким движением руки провела по его волосам. – Это все так странно и будто неправильно.
Чуть оттягиваю его голову назад, и Тимур послушно запрокидывает голову. Касаюсь подушечками пальцев его колючей щетины, провожу по подбородку, зарывая пальцы в волосы. В приглушённом свете лампы его глаза кажутся черными как смоль, он смотрит на меня из-под полуопущенных век.
– Каждый раз, когда мы оказываемся так близко, например, как сейчас, я повторяю себе: «это все закончится и все будет по-прежнему». Но ты не желаешь меня отпускать, с каждым днем подбираешься все ближе, и ближе, – я наклоняюсь ближе к его лицу. Наши губы разделяет какая-то пара сантиметров. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, а сильные ладони на оголенных ягодицах сжимаются каждый раз, когда я невольно ерзаю на его коленях. – Я должна извинится перед тобой.
– За что? – выдыхает мне в губы.
– За то, что предвзято к требе относилась, – я подаюсь вперед и немного прикасаюсь к его губам. Целую так нежно, насколько это возможно. – Почему ты думаешь, что у нас есть будущее?
Тимур отстраняется и проводит рукой по моим распущенным и слегка запутанным волосам.
– Есть вещи, о которых не нужно думать. Их нужно чувствовать. Достаточно прикоснуться, чтобы понять, что это на всю жизнь.
Его ладонь останавливается на моем затылке и давит, возвращая мою голову на прежнее положение. От прежней чувственности и неторопливости не осталось ни следа. Он терзает мои губы, жадно проникая в мой рот. Запах его кожи, вкус губ, атмосфера ночи и разврата, умелые пальцы, которые уже забираются под тонкую ткань моих трусиков – лучший коктейль, который я никогда полностью не распробую. С каждым разом я становлюсь одержимой его присутствием, с каждой близостью открываешь для себя что-то новое и неизвестное.
Внезапно его рука сжимает мое горло, начинает давить на гортань, перекрывая кислород. Я вонзаюсь взглядом в его лицо, он пододвигается ближе и шепчет на ухо:
– Довольно нежностей, Адель. Пора тебе узнать меня настоящего, – когда дыхание около моего уха прерывается, а давление на шее увеличивается, Тимур прикусывает мою щеку.
Кожу в месте укуса начинает жечь от прикосновения зубов и покалывать от уколов щетины. Между ног моментально становится влажно, и я предпринимаю попытку скрестить ноги. Из моих уст вырывается непроизвольный стон, когда Тимур встает, придерживая меня под ягодицами только одной рукой.
Кидает меня на рядом стоящую кровать так резко, что я подпрыгиваю от неожиданности. Сильные руки быстро разводят мои колени, и его тело оказывается между моих ног. Я сглатываю образовавшийся ком, когда он начинает расстегивать пуговицы своей рубашки.
– Любишь грубость, Адель?
Я задерживаю дыхание и смотрю, как Тимур расправляет края белой рубашки. Теперь они свободно свисают, открывая мне вид на любимую татуировку и оголенный торс с небольшой порослью волос.
– Придется полюбить, потому что я привык трахаться жестко, и я слишком долго себя сдерживал.
Низ моего живота сводит спазмом, очень похожим на точку наибольшего накала в конце. Меня пробирают мурашки, и желание поскорее почувствовать его мужскую мощь увеличивается с каждой секундой. Поразительно, как быстро я становлюсь такой податливой и покорной.
Ладони Тимура обхватывают мои щиколотки и притягивают к себе, от чего я опускаюсь с локтей на спину. Он наклоняется ближе к моему телу, целует живот, задирая вверх футболку. Я подцепляю край белой футболки и снимаю ее через голову, отбрасывая куда-то в сторону. На мою оголенную грудь сразу же опускаются его губы, обжигая страстным прерывистым дыханием кожу. Тимур целует мою грудь, слега прикусывает зубами, от чего эти места выстреливает мощным импульсом, и я прогибаюсь в спине. Мои руки блуждают по его шее и спине, пытаясь отыскать точку опоры. Меня лихорадит и внутри все колышется от переполняемых чувств и эмоций.
Желание подробно разглядеть его татуировки становится больше, когда я вижу, как под кожей сокращаются его напряженные мышцы. Тимур выпрямляется, и я заглядываю в его темные глаза, в них бушует шторм, который в скором времени унесет нас обоих с головой. Его руки опускаются к ремню, и ловкие пальцы начинают его расстегивать. Раздается лязг металлической бляшки и звук спускающейся молнии. Это может означать одно – в скором времени мы попадем в эротический мир наших фантазий. Я протягиваю руки к нему и кончиками пальцев едва касаюсь живота, на котором отчетливо виднеются очертания кубиков.
Внезапно Тимур перехватывает мои руки, не давая мне почувствовать жар его кожи. Одно движение и он ставит меня на четвереньки. Я долго хлопаю глазами и резко поворачиваю голову вбок, кидая на него недоумевающий взгляд.
– Руки, – одно грубое слово и Тимур сам перехватывает мои запястья, заводит их за спину, от чего опора под моим телом пропадает, и я падаю вниз, утыкаясь лицом в серую подушку. Моим запястьям становится тесно, и я вовсе не могу ими пошевелить. Тимур еще сильнее затягивает свой ремень на моих руках, больно сжимая кожу.
Признаюсь: подобная звериная грубость с примесью садомазохизма меня безумно заводит, от чего я чувствую, как мое возбуждение стекает по бедрам горячими каплями. Мое тело требует его и я полностью теряю контроль.
С трудом поворачиваю голову и сквозь ворох волос на лице могу разглядеть напряженное лицо Тимура. Косые мышцы живота рельефно спускаются к его лобку, очерчивая каждый изгиб его тела. Черт, какой же он сексуальный.
Только он один знает, как умело я скрываю свою животность, свою необузданную тягу к сексу, свое сладострастие. Но стоит ему оказать со мной наедине, когда я открываю себя самой себе, он замечает, что стоит ему сорвать с меня трусы, глубоко войти, как моя сексуальная энергия потоком ударяет в нас обоих. И что я, такая непокорная и горделивая, уже молю его, чтобы он довел меня до апогея сладострастия. Только он знает, что я не боюсь ни боли, ни грубости, лишь бы освободить мое собственное тело от желания и порока.
Он уже глубоко во мне, заставляет меня изогнуться в пояснице, простонать от наслаждения в мягкую подушку. Тимур наматывает мои волосы на свой кулак и чем глубже проникает, тем сильнее стягивает волосы.
– Блядь, – Тимур стонет и тяжело выдыхает.
Его движения с первой минуты грубые и жесткие. Он делает так, что мне не приходиться просить больше и глубже. Мое тело – сплошная карта, которую он с легкостью может прочесть. Он считывает все мои тихие стоны, незаметные прикосновения и быстрые взмахи ресниц.
Одной рукой Тимур продолжает стягивать мои волосы, другой сжимает мои связанные руки. От собственной безысходности и слабости эйфория от процесса приобретает новые оттенки. Ему хочется подчиняться. Для него хочется быть слабой. Я готова на все, что он предложит и сделает со мной.
Внутри так тесно, что внутренние органы лихорадочно сжимаются. Влаги между ног становится еще больше и кажется, что она уже капает на простынь. Я кричу во влажную подушку, приглушаю в ней свои стоны, трусь затвердевшими сосками об нежную ткань постельного белья.
Тимур вколачивается в меня в бешеном ритме, шлепки соприкасающихся тел становятся просто невыносимо оглушающими, несмотря на собственные крики я слышу бешеный стук сердца.
Тимур обхватывает ладонью мои связанные руки и тянет их на себя, заставляя меня выпрямиться. Он продолжает вдалбливаться в меня, но на этот раз придерживает меня одной рукой за живот, притягивая к своему мокрому от пота телу.
– Ты моя, поняла? – жесткий рык, опаляющий ухо. Его рука ложится на мое горло и начинает немного надавливать на него. Растрепанные волосы на лице мешают мне видеть, я сглатываю собравшуюся во рту слюну, распахиваю рот и сквозь очередной стон произношу невнятное «Ага». – Ты можешь убегать от меня сколько хочешь, кричать о своей ненависти, твое расположение ко мне может поменяться в любое время, но из моей головы ты не выйдешь никогда.
И в этот момент меня побрасывает в вакуум, я перестаю слышать все вокруг, и только удары наших сердец, которые бьются поразительно гармонично, глухими ударами отдаются в висок. Я запрокидываю голову назад, и мое тело начинает содрогаться в конвульсиях. Промежность сжимает его член, я распахиваю губы, и Тимур проникает большим пальцем в мой рот. Он тихо ругается и в следующую секунду во мне вновь все начинает сжиматься, но на этот раз это его пульсация.
Когда остатки моего разума начинают возвращаться ко мне, а Тимур выходит из меня, я без сил падаю на кровать, продолжая стоять на четвереньках. Наклоняю голову и вижу, как из моей промежности вытекает белая сперма прямо на влажное пятно моих соков на серой простыни.
Я опускаюсь на кровать и ложусь на живот, пытаясь восстановить дыхание. Тимур же, наоборот, покидает пастель и выходит на балкон. Спустя пару мгновений через открытую дверь в комнату начинает проникать запах табака и уличной свежести.
Собравшись с силами, я отталкиваюсь от пружинистого матраса и легкой поступью оказываюсь на балконе. Тимур, совсем не стесняясь свое наготы, облокачивается на перила и медленно подносит к губам сигарету. Его волосы влажные и взъерошенные. Медленно подхожу сзади, с особым интересом рассматривая татуировки. Оказывается, у него их много: на задней стороне шеи несколько китайских иероглифов, которые спускаются на спину вдоль позвоночника. На всей спине непонятные линии, красиво выведенные в цельную фигуру. Аккуратно прикасаюсь подушечками пальцев к выступающим позвонкам, и Тимур чуть поворачивает голову.
Прижимаюсь к его разгоряченной и широкой спине оголенной грудью и обнимаю его тело, останавливая руки на его мощной груди.
– Возвращайся в пастель. Замерзнешь, – произнесено тихо и прерывисто.
– С тобой не страшно замерзнуть.
Глава 26. Признание Энжел
Расталкиваю танцующий народ и прохожу вглубь главного зала. Самый разгар танцевальной ночи: главная сцена пока пустует, в знакомых золотых клетках пластично двигаются пташки, всюду яркие вспышки светодиодов и разноцветных фонарей, под бит современной музыки у высокой стойки пританцовывает ди-джей. Все, как обычно, ничего не изменилось.
Только подхожу к бару, и на меня сразу поднимаются знакомые глаза. Кладу белый клатч на барную стойку так, чтобы танцующая девушка на высоких каблуках не раздавила мою сумку.
– Привет.
– Привет, – Рома кладет руки на барную стойку и вновь прожигает меня взглядом.
– Налей, пожалуйста, воды с газом.
Рома кивает и отворачивается к стойке с напитками. Изучаю его широкую спину в черной униформе. Друг разворачивается и ставит передо мной стакан с прозрачной жидкостью, в которой плавают маленькие пузырьки.
– Жарко сегодня, да? – я отпиваю минеральную воду, откидываю волосы назад и вновь смотрю на Рому.
– Мое возвращение – твоих рук дело?
– Можешь не говорить мне спасибо, только убери этот недовольный тон в голосе, – я возвращаю недопитый стакан на место и чуть наклоняюсь на стойку.
– Я не просил меня возвращать.
– Я знаю. А еще я знаю, как сильно ты любишь эту работу.
Я была удивлена, когда Тимур решил вернуть Рому на прежнюю должность. Тимур не терпит неуважения в свою сторону, а после того, как Рома чуть не устроил с ним драку, можно было и не надеется на благосклонность. Только вот Тимур ради меня закрыл глаза на наглое поведение моего друга и дал ему возможность вновь работать в этом клубе.
– Было глупо с твоей стороны врываться в кабинет к своему начальству и устраивать скандалы, – я заправляю выбившуюся прядь за ухо. – Тимур мог сделать так, чтобы тебя не взяли ни на одну должность в этом городе.
– Плевать, я не жалею о содеянном.
– Господи, Рома, ты не исправим! Пора бы засунуть свое ущемленное эго подальше и просто начать спокойно жить!
В мою спину что-то утыкается и мне приходиться оборвать диалог, чтобы обернуться. Пьяная блондинка, которая не смогла справиться с высотой своих каблуков, нагло впечатывается в мою спину. Бормочет что-то вроде «извините», начинает хохотать и ее партнер, с которым она недавно танцевала, вновь тянет ее на себя.
– Мне даже не стоит пытаться отговорить тебя от отношений с ним?
– Даже не пытайся, – я отрицательно покачиваю головой, – Мне хорошо с Тимуром. Я ошибалась на его счет.
– А что насчет чувств, Адель? Ты его любишь?
Слова Ромы застают меня врасплох. Я продолжаю смотреть на его непроницаемое лицо и часто хлопать ресницами. Я никогда не думала, насколько сильны мои чувства к нему. Можно ли их назвать любовью? От любви до ненависти один шаг? А что на счет от ненависти до любви? Пару недель назад я ненавидела его, мною одолевали злость и гнев, стоило мне только представить его лицо. А сейчас я сама к нему тянусь и растворяюсь в нем.
– Вот видишь, ты не знаешь, что к нему чувствуешь. Уверен, он просто не оставил тебе выбора.
– Хватит, Ром. Я ухожу. Тебе нужно остыть и принять наконец, что это мой выбор, – я забираю сумку со стойки и встаю с кожаного стула. – Мне жаль, что ты так ничего и не понял.
Когда я подхожу к служебному входу и собираюсь пройти в гримерку, меня останавливают двое громил в черной униформе.
– Вход только для персонала.
– Я знаю владельца клуба, – я делаю шаг, но в мою руку вцепляются толстые мужские пальцы.
– Уходите, сюда входит только персонал.
– Эй! Уберите свои руки! – я вырываю свою руку и замечаю, что на плече остались красные отпечатки пальцев охранника.
– Дима, ты не узнал нашу пташку? – за спиной раздается знакомый голос и я оборачиваюсь.
Даян с неизменной ухмылкой на лице медленно подходит к нам, засунув руки в карманы своих штанов. Серые брюки и белая рубашка – что-то новенькое.
– Это же та самая Луночка, на которую долгое время дрочил весь персонал этого клуба, – Даян вскидывает брови и оголяет своих белоснежные зубы. Закидывает на меня свою руку и прижимает к себе. Двое охранников всматриваются в мое лицо, а после начинаю похотливо улыбаться.
– Прекрати, – я резко скидываю мужскую руку со своих плеч и намертво вцепляюсь пальцами в свою сумку.
Все, что сказал Даян правда? На меня действительно смотрела вся мужская половина сотрудников этого клуба? Судя по реакции охранников это действительно так. Мне становится не по себе и появляется резкое желание поскорее уйти отсюда.
Я толкаю от себя дверь, и на этот раз мне никто не мешает. Громко стучу каблуками и увеличиваю шаг. Как бы я не старалась быстрее идти, высокое мужское тело ровняется со мной.
– Что это ты решила уволиться? Надоело танцевать приватные танцы для богатых папиков?
Я молчу, прилагая максимально усилий, чтобы не сорваться на его колкие замечания. Мы заворачиваем за угол и я понимаю, что осталось пройти примерно метра три до гримерки.
– Нужно отвечать, когда с тобой разговаривают! – Даян толкает меня к противоположной стене и моментально оказывается рядом.
– Отвали от меня! Ты мне больше не босс! – я упираюсь руками в его широкую грудь и начинаю давить на нее.
– Думаешь, трахаешься с Тимуром и можешь строить из себя статутную сучку? – его лицо очень близко, я чувствую запах крепкого алкоголя и неприятного парфюма. Из неизменного хвостика на его затылке выбиваются мелкие пряди, а глаза блуждают по моему лицу.
– Да что с тобой такое? Откуда у тебя такой комплекс неполноценности? – я отталкиваю его от себя. – Тебя так ущемляет, что я теперь с Тимуром?
– Мы с Тимуром знаем друг друга всю жизнь, а ты лишь временная подстилка на пару ночей.
– Ого, совсем недавно я была подстилкой на одну ночь, а теперь на пару ночей. Прогрессия, не считаешь?
Даян подправляет свою рубашку, убирает свисающие со лба светлые пряди и восстанавливает дыхание, будто пару секунд назад не пытался вдавить меня в кирпичную стену.
– У вас ничего не выйдет. Ты еще вспомнишь мои слова.
Я разворачиваюсь и чем дальше удаляюсь от него, тем сильнее мое сердце начинает биться. Отрываю дверь комнаты и первое, что вижу – скопление людей. Точнее почти все пташки, кроме тех, что выступали в главном зале клуба, столпились в центре комнаты. Я прохожу глубже и хожу из стороны в сторону, пытаясь увидеть, что происходит. До меня доносятся возгласы Эрика: «Что делать?» «Вызовите скорую кто-нибудь» «Помогите!»
Я пугаюсь истеричных криков Эрика и, нагло растолкав девушек, попадаю в эпицентр случившегося. Энжел лежит на полу и бьется в эпилептическом припадке. Тело девушки трясет, глаза закатаны так, что видны только белки, а из-за ее рта льется белая пена. Энжел была в своем танцевальном костюме, по ее щеке вниз к шее стекала пена, которая капала на серый ламинат комнаты. Первые несколько секунд я оцепенела и продолжала просто смотреть на ее припадок, недоумевая, что произошло с девушкой, и только громкие крики Эрика и его беготня вокруг тела Энжел вырывали меня из ступора.
Мое сердце с каждой секундой разгонялось, и вот-вот готово было вырваться из груди. Я смотрела, как Энжел трясло, и мне становилось по-настоящему страшно.
– Что с ней? – только что подошедшая пташка, с которой лился пот от недавнего выступления, обращалась к рядом стоящей подруге.
– Передозировка. Доигралась.
И тут я дергаюсь. Смотрю на всех выстроившихся в полукруг девушек, которые, явно увлеченные интересным зрелищем, продолжали просто стоять, не предпринимая никаких действий. Некоторые испуганно прижимали к своей груди руки, широко раскрыв глаза. Другие злобно ухмылялись, явно радуясь передозу Энжел. Третьи сидели на стульях и сонно поглядывали на скучную по их мнению картину.
В моей голове эхом произносятся все гадкие слова Энжел, ее колкие замечания и резкие оскорбления. Яркими вспышками вырисовывается картина, как она подсыпает мне наркотики в шампанское, веря, что со мной произойдут ужасные вещи, или подкладывает мне разбитое стекло в стрипы, в надежде искалечить меня. И единственное чувство, которое я испытала при виде содрогающегося тела девушки – удовлетворение. Я почувствовала, как мне становится хорошо от того, что бумеранг, наконец-то, вернулся к ней и выбил стул из-под ее ног. Все мои страдания вернулись к ней вдвойне.
Но в последующие мгновение, я смотрела, как ее начало рвать и она стала захлебываться собственной рвотой. Ее лицо стало синеть, а Эрик, кричащий о помощи, подбежал к ней и схватил ее голову, в попытке спасти умирающую девушку.
Адреналин мощным ударом бьет в мозг, и я срываюсь с места. Побегаю к ней так быстро, что сама не успеваю ничего понять. Все делаю машинально: переворачиваю ее на бок, наклоняя голову вниз, просовываю пальцы в ее рот и помогаю содержимому желудка вывалиться на пол, чтобы она не задохнулась, вытаскиваю ее язык, чтобы он не запрокинулся назад. И когда ее рот оказывается чистым, а тело Энжел больше не содрогается в конвульсиях, кладу ее голову себе на колени.
– Она умерла? – Эрик широко раскрывает рот и глаза. Произносит тихо, словно боится, что его могут услышать.
– Нет, пульс есть. Ты вызвал скорую?
Эрик начинает плакать и биться в истерике.
– Успокойся! Соберись! – я хмурюсь и повышаю на парня голос.
– Д-да… Скоро должны приехать.
– Хорошо, – я выдыхаю и поднимаю глаза на изумленных девушек. – Разгони их всех, представление окончено.
* * *
Мимо пролетают зеленые деревья, окутанные тишиной бессонной ночи и яркие вывески заведений, облученные в разноцветные огни. Тихая музыка едва заметно играет с колонок, а мои ноги обдает прохладным потоком воздуха кондиционера. Теплая мужская ладонь ложится на холодную кожу моих оголенных ног, и я оборачиваюсь.
– Ты сделала все правильно, – Тимур сосредоточенно следит за дорогой, и кидает на меня быстрый взгляд.
– Я знаю, – выдыхаю и смахиваю волосы с лица. – Просто… Знаешь, на пару секунд я ведь действительно с упованием смотрела на ее содрогающееся тело. Я чувствовала… радость от ее мучений. Я ужасный человек?
Я закусываю нижнюю губу и смотрю на мужчину за рулем. Тимур хмурит лоб и сводит густые брови к переносице. Поворачивает руль, и мы выезжаем на парковку больницы.
– Нет, я так не думаю, Адель. То, что ты чувствовала удовлетворение от этой картины, весьма обосновано, учитывая сколько дерьма она натворила по отношению к тебе. Но то, что ты помогла Энжел и даже то, что ты сейчас собираешься пойти к ней в палату – сплошное доказательство того, что ты хороший человек.
* * *
Я позволяю себе простоять под дверью палаты несколько лишних секунд, чтобы собраться с мыслями. Толкаю белую дверь и медленно прохожу в комнату. Первое, что вижу – пустую кровать у большого окна. Поворачиваю голову влево и встречаюсь взглядом со стеклянными женскими глазами. Энжел сидит на кровати, наполовину укрывшись белым одеялом, под ее глазами сине-фиолетовые круги, волосы растрепаны, а в правую руку вонзаются иглы от капельниц. Опять больница, снова запах хлорки и спирта…
– Привет, – я делаю пару шагов от двери, но не решаюсь подойти к кровати Энжел.
– Пришла, чтобы насладиться моим паршивым внешним видом? – взгляд девушки пугливо вонзает в мое лицо. Энжел испугана, но она хорошо владеет мастерством надевания масок.
– Даже в таком тяжелом состоянии ты находишь в себе силы съязвить мне, – я продолжаю стоять на месте и сканировать бледное лицо девушки. – И да, выглядишь действительно паршиво.
На лице девушке впервые появляется добрая ухмылка и Энжел опускает глаза.
– Наверное, нужно сказать тебе спасибо.
Она закусывает сухую губу и мнет свои пальцы. Ее голос звучит тихо, почти бесшумно, немного хрипит и шепелявит.
– Любой бы поступил так на моем месте.
– Нет, не любой. Все эти сучки стояли на своих местах и продолжали надеяться, что я сдохну на том полу.
Между нами повисает гробовая тишина. За окном слышно, как проезжают машины, за дверью палаты ходит персонал и обсуждает болезни пациентов.
– Ты ждешь от меня раскаяния? Извинений за то, что я подмешала тебе наркотики и подсыпала стекло? Не жди. Ты заняла мое место и пошатнула мой авторитет, – Энжел смотрит куда-то в стену, начинает улыбаться и смеяться. Кажется, наркотик в ее крови еще не успел полностью нейтрализоваться. – И вот снова ты белый ангел, который спас такую змею, как я.
– Мне не нужны твои извинения, Энжел. Это ведь твой псевдоним. Как твое настоящее имя?
– Маша.
Я раскрываю рот от удивления. Поразительно, такое простое и легкое имя для такой сложной девушки.
– Но только попробуй меня хоть раз им назвать. Я его ненавижу, – Энжел делает короткую паузу и ее голос обрывается. – Думаешь, я всегда была такой? С самого рождения строила козни? Я была такой же, как и ты, до тошноты доброй и милой. У меня был жених, и три года назад я должна была выйти замуж. У меня была бы обычная жизнь, без стриптиза, грязных денег, секса со стариками и наркотиков. Я была тогда счастлива, ясно? До одного момента… Это была зима, утро декабря. На дорогах был гололед, и наша машина выехала на встречку. И…Мы… Мы попали в аварию. Наша машина перевернулась. Мой жених скончался на месте и… За рулем того автомобиля была я.
Голос Энжел на последнем предложении срывается, и из ее глаз начинают литься слезы. Я, словно завороженная, смотрю на девушку, привычным выражением лица которой была самодовольная улыбка, и не могу поверить в то, что прямо сейчас Энжел бьется в истерике, захлебываясь собственными слезами.
– Черт, не смотри на меня так, Адель! Мне не нужна твоя жалость! У меня не было выбора, ясно? У меня не было и шанса стать другим человеком после той аварии. Это я убила своего жениха! Я!
Энжел стыдливо вытирает влагу со своих щек, запрокидывая голову назад и всеми силами пытаясь остановить нескончаемый поток слез. Я делаю пару шагов вперед и подхожу к изножью ее кровати.
– Мои родители погибли два года назад. Я осталась одна с младшим братом, больной бабушкой, кредитами и ипотекой. Но я не стала той сукой, какой являешься ты. Каждый человек сам выбирает свой путь, а винить злую судьбу в гнилье собственной души – удел слабых.
Энжел широко раскрывает глаза. Слезы продолжают катиться с ее глаз, но она больше не предпринимает попытки остановить их. Я несколько секунд смеряю холодным взглядом ее заплаканное лицо и покидаю больничную палату одинокой девушки.
