Текст книги "Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ)"

Автор книги: Тимур Машуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Мара-Морена, Владычица Тайной Нави!

Темная Мать, Зимняя Царица, Пряха Смертных Нитей!

Склоняю главу пред Твоей Непостижимой Силой,

Пред Вечным Покоем, что за Твоей Гранью.

Не страхом взываю, но нуждою великою,

Бедою, что грозит Роду нашему, детям твоим.

Мара-Морена! Хранительница Холода и врат Смерти!

Внемли мольбе моей, услышь зов сердца!

Не о смерти взываю, но о Защите Живых,

О силе Твоей, что границы стережет.

Молю Тебя, Мать Суровая:

Дай силу Охранникам Твоим, Стражам Твердынь Навьих,

Духам Предков могучим, что у Трона Твоего стоят!

Пусть их тень встанет щитом между нами и злом лютым,

Пусть их древняя мощь устрашит супостата.

Не для нападения их зову,

Но для защиты верящих в тебя!

Да обернутся они тучей вороньей, мглой непроглядною,

Стужей леденящей, что волю врагу сковывает.

Да шепчут они страх в уши недругам,

Да отвратят стрелы их и мечи от нас.

Мара-Морена! Прими молитву сию,

Как дань Тебе, Властительнице Тайн.

Не нарушу я Покоя Твоего Царства,

Лишь о Защите Жизни в час смертной нужды молю.

Да будет Воля Твоя! Слава Маре-Морене!

Слава Духам Предков и Стражам Навьим!

И услышана была молитва моя, мой зов. И встала тень за моей спиной. И потянуло ледяным холодом. И открылись врата Нави. И дрогнула живая земля от поступи мертвых…

Глава 5

Глава 5

И услышана была молитва моя, мой зов. И встала тень за моей спиной. И потянуло ледяным холодом. И открылись врата Нави. И дрогнула живая земля от поступи мертвых. И тогда… мир содрогнулся.

Не было грома и молний. Тишина. Внезапная, гнетущая, как удар по барабанным перепонкам. Оборвался крик офицера, его кулак, занесенный над Изабеллой, замер в воздухе, не достигнув цели. Пламя, охватившее дома, будто застыло на миг, языки его обратились в черный лед. Воздух сгустился, стал вязким, тягучим, пропитанным запахом вечного инея и старой кости.

Над полем боя, над клубами дыма ползла ночь. Не та, что приходит с закатом. Иная. Густая, непроницаемая, поглощающая последние отсветы пожара. И в этой тьме задышал холод.

Ледяной ветер, которого не было ещё мгновение назад, рванул с севера, завывая в разбитых шлемах, срывая плащи, заставляя солдат ежиться и оглядываться в первобытном ужасе. Он выл голосами замерзших в степи, скрипел, как кости под тяжестью веков.

И они пришли.

Не из леса. Не из дыма. Они выступили из самой тьмы, как из открытой двери. Стражи Врат. Их было трое. Высокие, неестественно худые, закутанные в струящиеся, чернее ночи одеяния, что колыхались без ветра. Лиц не было видно – лишь бездонные провалы капюшонов, где мерцали две точки холодного, синеватого света. Ни рук, ни ног – лишь ощущение скользящего движения, будто они плыли над землей. Вокруг них воздух трещал, покрываясь инеем. Трава ломалась с хрустальным звоном под невидимыми стопами.

Первый крик ужаса разорвал застывшую тишину. Солдат, стоявший ближе всех к одному из Стражей, просто… рассыпался. Его доспехи, кожа, плоть – все обратилось в мелкую, сухую пыль, унесенную ледяным вихрем. Там, где он стоял, остался лишь контур, выжженный инеем на земле.

Начался ад.

Не бой – бойня. Ядро воинов Норфолка, только что уверенных в своей силе, бросилось на пришельцев. Мечи взметнулись, аркебузы выстрелили. И все напрасно. Сталь проходила сквозь струящиеся тени, не встречая сопротивления, лишь покрываясь толстым слоем мгновенно нарастающего льда. Магические пули замерзали в воздухе и падали, разбиваясь.

А синеватые взгляды Стражей скользили по живым, и где они останавливались – там жизнь гасла. Человек падал, не успев вскрикнуть, покрываясь изнутри бахромой инея, лицо застывало в вечном крике. Кровь, брызнувшая из разорванной артерии, застывала в воздухе рубиновыми сосульками.

Хаос. Паника. Безумие. Солдаты метались, давя друг друга, вопя, теряя оружие. Офицер, тот самый, что хотел ударить Изабеллу, орал приказы, которые никто не слышал. Его конь взвился на дыбы, замер в неестественной позе и рухнул, превратившись в ледяную статую.

– Сидите тише смерти, – прошипел я Вивиан и Рудольфу, не глядя на них.

Я и так знал, что в их глазах застыл немой ужас. Даже дворецкий был бледен как полотно. Но это был наш шанс. Единственный. Пока Стражи сеяли ледяную смерть среди солдат, пока все внимание было приковано к этому кошмару, я пополз.

Не вставая. Пластом. Используя кусты, колеи, тела уже замерзших лошадей как укрытие. Холод Стражей обжигал кожу даже на расстоянии, пробирал до костей. Дыхание вырывалось изо рта белыми клубами, тут же замерзавшими на губах.

Я видел, как солдат, пытавшийся поджечь одного из Стражей факелом, сам вспыхнул синеватым холодным пламенем и рассыпался в ледяную крошку. Крики ужаса сливались с воем ветра в жуткую симфонию смерти.

Цель была видна – большая походная палатка, стоявшая чуть в стороне. Туда в момент появления Стражей два солдата втащили Изабеллу. Туда же теперь метнулся перепуганный офицер, видимо, надеясь укрыться или использовать пленницу как щит.

Я полз, игнорируя боль в мышцах, ледяное жжение в легких. Магия? Она опять была на нуле – призыв сожрал все. Только адреналин, ярость и холодная, как взгляд Мораны, решимость. Я молил богов только об одном – чтобы Стражи продолжали свое дело. Чтобы хаос длился дольше.

Подполз к задней стенке палатки. Голоса внутри – мужской, истеричный – офицера, и… тихий, ровный, полный презрения – Изабеллы.

– … Чертовы мертвецы! Что это⁈ Кто их послал⁈ Ты⁈ Ведьма! Это твоих рук дело⁈ – орал офицер.

– Боюсь, вы переоцениваете мои возможности, капитан, – ответил спокойный, мелодичный голос.

Голос, удивительно схожий с голосом Вивиан, но с иной, более хрупкой, но не менее стальной ноткой. – Хотя, глядя на ваших воинов, я начинаю верить в чудеса. Они тают быстрее весеннего снега.

Рычание. Звяк меча, вынутого из ножен.

– Молчи, змея! Альберт прикажет содрать с тебя кожу за…!

Я не стал слушать дальше. Нож, простой охотничий нож, прошел сквозь плотный холст палатки как сквозь масло. Еще один резкий взмах – и я вкатился внутрь, обрушив часть стенки.

В палатке царил полумрак. Офицер, молодой, с искаженным страхом и яростью лицом, стоял спиной ко мне, меч его был направлен на Изабеллу.

Она сидела на складном табурете, руки были связаны за спиной. Темные волосы растрепаны, на щеке – ссадина, но взгляд… Ее темные глаза, такие же, как у Вивиан, горели холодным, бесстрашным огнем. Увидев меня, она чуть приподняла брови – в удивлении, но не страхе.

Офицер рванулся ко мне с диким воплем. Он был быстрее. Но страх сделал его движения резкими, предсказуемыми. Я ушел от удара в сторону, не пытаясь парировать меч. Моей целью был не он. Я бросился к Изабелле.

– Схватить его! – завизжал офицер, но выполнять приказ было некому. Его солдаты были либо мертвы, либо умирали снаружи.

Мой нож перерезал веревки на ее запястьях одним движением. Ее пальцы тут же впились в мою руку – не в страхе, а для опоры.

– Вставай! Надо бежать! – прошипел я, уже разворачиваясь, заслоняя ее собой от офицера, который, опомнившись, занес меч для нового удара.

В этот момент задняя стенка палатки вспыхнула синевато-белым светом. Холод ударил, как молот. Холст палатки мгновенно покрылся инеем и… рассыпался, как пепел. За ним стоял один из Стражей. Его безликий капюшон был обращен к нам. Синеватые точки-глаза остановились на офицере.

Тот замер. Меч выпал из его окоченевших пальцев. Его рот открылся в беззвучном крике. Иней пополз по его лицу, по доспехам, сковывая движение. Он превращался в ледяную статую на глазах.

– Не смотри им в глаза!!! – рявкнул я Изабелле, толкая ее к прорыву в палатке, через который вполз сам. Но она уже видела. Ее лицо побелело, но в глазах не было паники. Лишь леденящее душу понимание.

Мы вывалились наружу, в самый эпицентр ледяного ада. Ветер выл, неся с собой пыль замерзшей крови и прах обращенных в лед людей. Стражи медленно двигались среди замерших в ужасе солдат, их синеватые взгляды гасили жизнь за жизнью. Пурген где-то вдалеке ревел – дико, вызывающе, но главное – он жив.

– Куда⁈ – крикнула Изабелла, ее голос едва пробивался сквозь вой ветра. Она держалась удивительно стойко.

– В лес! Там Вивиан! – заорал я в ответ, хватая ее за руку и бросаясь прочь от горящего поместья, от ледяных статуй, от безликих посланцев Мораны.

Мы бежали, спотыкаясь о замерзшие трупы, по земле, покрытой хрустящим инеем. За спиной нарастал гул – нечеловеческий, леденящий душу. Стражи не преследовали нас. Их задача – сеять смерть среди тех, кто осмелился потревожить их хозяйку. Но их присутствие сжигало последние силы.

Я оглянулся на миг. Сквозь завесу ледяной пыли и тьмы увидел Рудольфа с Пургеном и Вивиан. Они мчались нам наперерез, дворецкий рубил мечом замерзшую ветку, преграждавшую путь. Лицо Вивиан было обращено к нам, в нем читались ужас, облегчение и новая, страшная решимость.

Мы прорвались. Ценой ледяного ада, посланного богиней смерти. Изабелла была с нами. Но дар Мораны был страшен. И его цена… Ее еще предстояло узнать. А позади, на пепелище Редмонда, оставались лишь ледяные изваяния страха и черные, безликие стражи, медленно растворяющиеся в наступающей ночи, унося с собой души тех, кто не успел убежать. Дорога в Навь теперь казалась не безумием, а единственным спасением. И она начиналась прямо сейчас.

Дыхание рвало горло когтями. Каждый вдох – лезвие, каждый выдох – стон. Мы мчались сквозь чащу, как загнанные звери, и лес, еще недавно казавшийся укрытием, теперь был враждебным лабиринтом теней и хрустящих под ногами сучьев.

Изабелла, бледная как лунный свет, пробивавшийся сквозь листву, бежала рядом, цепляясь за мою руку. Ее пальцы были ледяными, но держались крепко. За спиной – гулкий ад Редмонда, превращенного в ледяной мавзолей, но страшный звук уже стихал, заглушаемый треском нашего бега и диким ревом Пургена.

Козел нес Вивиан, словно черт, его мощные ноги легко перемахивали через буреломы, а желтые глаза метали искры в полумраке.

– Держись! – хрипло бросил я Изабелле, чувствуя, как ее шаги становятся все неувереннее.

Она лишь кивнула, стиснув зубы. В ее темных глазах, так похожих на глаза Вивиан, еще стоял ужас от вида Стражей и ледяной смерти офицера, но теперь там горел и другой огонь – яростный, животный инстинкт выживания.

Рудольф бежал впереди, прокладывая путь мечом, рубя свисающие и колючие ветви. Его спина была напряжена как тетива, плечи подрагивали от усталости, но шаг оставался твердым. Дворецкий. Воин. Последний бастион.

Мы думали, что худшее позади. Что ледяные посланцы Морены навели такой ужас, что ни одна душа не посмеет нас преследовать. Мы ошибались.

Сначала мы услышали далекий, сливающийся с воем ветра рог. Один. Потом другой, ближе. Ответный. На востоке. Гул голосов, не панических, а организованных. Лязг железа. Топот копыт не по дороге, а прямо сквозь чащу.

– Подкрепление! – проскрежетал Рудольф, не оборачиваясь. – Трус, воюющий чужими руками. Если нас зажмут в кольцо, всем конец!

Стражи исчезли. Сделав свое дело – посеяв смерть и хаос – они растворились в тьме, как и пришли. Защита снята. Теперь на нас охотились живые. И их было много.

– Курган! – крикнула Вивиан сверху, с Пургена. Ее голос был хриплым от дыма и напряжения. – Еще час, не больше! И они настигнут!

Но они настигали уже сейчас. Первая стрела просвистела мимо уха, вонзившись с глухим стуком в ствол сосны впереди. Потом еще одна, ближе. Арбалетчики. Двигались параллельно, загоняя.

– Справа! – рявкнул Рудольф, резко сворачивая с тропинки в густой папоротник. Мы рухнули за ним в сырую, пахнущую гнилью чащу, как раз в тот момент, когда на прежнем пути появились трое в кольчугах с короткими арбалетами. Они замерли, озираясь.

Рудольф не стал ждать. Он рванулся вперед как пантера, его меч блеснул в полумгле. Первый арбалетчик даже не успел вскрикнуть – клинок вошел под челюсть и вышел из затылка. Второй попытался выстрелить в упор, но дворецкий был быстрее – удар эфесом в висок, и человек рухнул, обмякнув. Третий отпрянул, роняя арбалет, и побежал, но Пурген, ревя, преградил ему путь. Козел боднул его рогами в спину, отшвырнув с хрустом ломающихся ребер в кусты.

Быстро. Жестоко. Без лишнего шума. Рудольф вытер клинок о плащ упавшего, его лицо было каменным. Ни тени сожаления. Только холодный расчет. Каждая секунда на счету. Магией не пользовались – ее легко засечь.

– Бежим! – его приказ был тише шепота, но резал воздух острее клинка.

И мы бежали. Лес сжимался, ветви хлестали по лицам, цеплялись за одежду. Изабелла споткнулась, я подхватил ее, чувствуя, как она дрожит мелкой дрожью. Не от страха. От истощения. От того, что увидела. Ее дыхание было частым, поверхностным.

– Еще чуть-чуть, – прошептал я ей, сам едва переводя дух. На козла я ее не сажал – незнакомцев тот к себе не подпустит.

Внутри все горело. Каждая мышца кричала. Магия? Она спала глубоко, как выжатая тряпка. Лишь где-то на самом дне, в черной яме усталости, шевелилось что-то холодное и древнее – тень той силы, что позвала Стражей. Но прикоснуться к ней сейчас значило рухнуть без сил.

Мы выскочили на узкую, заросшую травой тропу. Старая дорога к каменоломням, о ней вспомнил Рудольф. Прямее. Но и опаснее.

И снова они нашли нас. На этот раз – конные. Двое впереди, выехавшие из-за поворота. Легкие кольчуги, остроконечные шлемы, в руках – легкие копья для преследования.

– В кусты! – заорал Рудольф, отталкивая Изабеллу в сторону. Я рванулся следом, чувствуя, как копье просвистело в сантиметре от спины. Пурген, защищая Вивиан, развернулся к всадникам, брыкаясь задними копытами. Один конь взвился, сбросив седока. Другой всадник замахнулся копьем на козла.

Я не думал. Действовал. Нож, что всегда был при мне, полетел из руки практически сам. Ударил всадника в горло, выше кольчужной бармицы. Человек захрипел, уронил копье, схватился за шею. Пурген тут же довершил дело, сбив его с коня ударом могучего лба.

Рудольф уже расправлялся со сброшенным первым всадником. Быстро. Эффективно. Двое мертвы. Лошади в панике умчались в лес.

– На коня! – выдохнул дворецкий, уже хватая поводья одного испуганного скакуна. Второй сбежал еще в лесу. – Изабелла, со мной! Видар с Вивиан на Пургене! Быстрее!

Мы не спорили. Изабелла, дрожа, позволила Рудольфу посадить себя перед собой в седло. Я вскочил за Вивиан на Пургена. Козел фыркнул, но не стал сопротивляться.

Теперь мы мчались. Лес летел навстречу, ветер свистел в ушах, смешиваясь с далекими, но неумолимо приближающимися звуками погони – звуками рогов, криками, топотом многих копыт. Они знали направление. Сжимали кольцо.

– Курган… – Вивиан обернулась ко мне, ее лицо было близко, глаза огромные, полные страха не за себя. – Ты сможешь открыть врата? В таком состоянии?

Я смотрел вперед, на спину Рудольфа, на темную голову Изабеллы, прижавшуюся к его плечу. Чувствовал жар Вивиан сквозь одежду, слабость, пожирающую мои кости. Видел впереди, на вершине поросшего мхом холма, чернеющий силуэт – древний, заросший бузиной и терновником курган. Врата. Место Силы. Место Перехода.

– Придется, – ответил я, и голос мой прозвучал чужим, хриплым, но твердым. Внутри, в той самой черной яме, холодная тень пошевелилась сильнее. Цена будет высокой. Очень. Но иного выбора не было. Альберт не оставил нам выбора.– Держись крепче. Там… будет нелегко.

Мы влетели на вершину холма, к подножию древнего кургана. Пурген резко остановился, фыркая. Конь Рудольфа встал на дыбы, заржав от ужаса – животные чуяли то, что было скрыто от обычных глаз. Воздух здесь вибрировал тихой, зловещей мощью. Пахло сырой землей, прелостью и… чем-то еще. Древним. Вечным. Смертным.

Сзади, у подножия холма, уже слышались крики, лязг оружия, топот. Они подходили. Огни факелов мелькали сквозь деревья.

Я сполз с Пургена, едва удерживаясь на ногах. Ноги подкашивались. Мир плыл. Но курган передо мной был реальностью. Камни, поросшие мхом. Тихий шепот веков. Врата в Навь.

– Прикрывай! – бросил я Рудольфу, уже опускаясь на колени у самого основания древнего камня с выбитыми, стершимися от времени рунами. Ладони легли на холодный, влажный камень. Я закрыл глаза, отсекая крики преследователей, страх Вивиан, стоны Изабеллы, яростный рев Пургена.

Внутри была пустота. И боль. И ужасающая усталость. Но где-то там, в самой глубине, жила связь. С холодом. С тишиной. С владычицей за гранью. Я нырнул в эту пустоту, как в ледяную воду, заставляя себя утонуть в ней, отбросив все живое, теплое, что еще цеплялось за душу. Я звал не силу. Я звал Дверь. Звал Тропу. Звал Царство, где правят вечные тени.

– Морана… – не молитва, а отчаянный крик души, тонущей в бездне. – Владычица… Дай пройти! Забери плату потом! Но дай пройти СЕЙЧАС!

И из глубины кургана, из-под моих ладоней пополз холод. Не ледяной ужас Стражей. Иной. Глубинный. Вечный. Воздух загустел, замер, наполнился запахом сырой земли и древних костей. Камни под моими руками начали слабо светиться – тусклым, мертвенно-зеленым светом. Трава вокруг почернела и замерла.

Сзади раздался лязг стали, крик Рудольфа, дикий рев Пургена и истошный вопль раненого человека. Бой начался. Они ворвались на вершину…

Глава 6

Глава 6

Я не оборачивался. Весь мир сузился до холодного камня под ладонями, до мертвенного света, что теперь лился из трещин в кургане, образуя в воздухе передо мной дрожащую, зыбкую щель. Темную. Бездонную. Пахнущую вечностью и покоем.

Врата в Навь дрожали, как мираж, готовые вот-вот рухнуть. Мои силы кончались. Сейчас. Сейчас или никогда!

– ИДИТЕ! – закричал я, оборачиваясь, голос сорвался в хрип.

Вивиан уже толкала вперед оцепеневшую от ужаса Изабеллу. Рудольф, отбиваясь от двух солдат, отступал к нам, его плащ был разорван, на щеке – кровавая полоса.

– В портал! ВСЕ В ПОРТАЛ! СЕЙЧАС!!!

Вивиан схватила Изабеллу за руку и, ни секунды не раздумывая, шагнула в дрожащую черноту мертвенно-зеленой щели. Исчезла. Пурген, фыркнув, отскочил в сторону, собираясь вернуться в свой мир. В Навь ему хода не было.

Рудольф, отчаянными ударами свалив одного нападающего и отшвырнув другого, рванулся к щели. Солдат за его спиной занес меч.

Я не думал. Поднял руку. Просто в отчаянии. Последняя искра. Последний приказ Тьме.

Тень от ближайшего камня ожила. Рванулась. Обвилась вокруг ноги солдата, как черная змея. Человек вскрикнул, упал, запутавшись в собственных ногах.

Рудольф прыгнул в портал. Исчез.

Проход дрожал, сужался. Силы уходили. Я чувствовал, как холод Нави тянется ко мне, обволакивает, зовет остаться навсегда. Сзади раздавались крики, топот. Еще солдаты лезли на холм.

Я сделал последний шаг. Шаг в вечную ночь. В холод. В неизвестность. Вслед за теми, кого поклялся спасти.

Чернота сомкнулась за моей спиной. Последнее, что я услышал из мира живых – отголосок яростного рева Пургена уже откуда-то из далекого, чужого для меня мира, и истошный вопль солдата, в ужасе наблюдающего, как врата в Царство Мертвых растворяются в воздухе, оставляя лишь запах сырой земли, полыни и холодного железа. И всепоглощающую, вечную тишину Нави.

Холод. Не ледяной укус зимы, а глубинный, вечный, пробирающий до самых костей мрак. Он обнял меня, как давно потерянный дом. Вдох. Воздух Нави – тяжелый, насыщенный запахом сырой земли, древнего камня и… тишины. Тишиной-сущностью, живой и всепоглощающей.

Я стоял, расправив плечи, впервые за долгие дни чувствуя не изнеможение, а прилив могучей, темной силы. Она вливалась в меня через ступни, впитывалась каждой порой, наполняла иссохшие русла магии до краев. Источник, едва тлевший в мире живых, здесь, в Царстве Мертвых, бушевал полноводной, ледяной рекой. Каждая клетка тела пела от возвращенной мощи. Раны забылись. Усталость испарилась. Я был здесь, в своей стихии. Цельный. Сильный.

Контраст был очень сильным. Вивиан стояла рядом, бледная как лунный свет на надгробии. Ее пальцы впились в мою руку с такой силой, что даже мне, почти неуязвимому сейчас, стало больно. Дыхание – мелкое, прерывистое, рваное. Глаза, широко раскрытые, метались, пытаясь охватить необъятный ужас вокруг и не впасть в безумие.

Изабелла прижалась к ней, спрятав лицо в плечо сестры. Ее тонкое тело дрожало мелкой, неконтролируемой дрожью.

Рудольф… Старый воин стоял чуть впереди, закрывая нас спиной, напряженной как струна, меч был наполовину вытащен из ножен. Его лицо было каменной маской, но по каплям пота, стекавшим по вискам, и по бешеному биению жилы на шее я понимал – его железная воля сражалась с первобытным страхом. Он видел. То, что было скрыто от глаз живых в их мире. Здесь же все обнажено.

Тени здесь – не просто отсутствие света. Они двигались. Обтекали нас шелковистыми, холодными потоками, шепча неслышными голосами о давно забытых битвах и потерянных жизнях. В туманной дали мерцали бледные огоньки – души, блуждающие в вечном поиске покоя. Земля под ногами дышала сырым, гробовым холодом. Воздух вибрировал от незримого присутствия. Мы стояли на берегу реки из жидкого мрака, где вместо волн извивались полупрозрачные, стонущие лики. Это был не просто иной мир. Это был антипод жизни, ее вечное, холодное эхо.

Я поднял руку. Без усилия. Без напряжения. Магия откликнулась мгновенно, послушная и мощная. Из кончиков пальцев выплеснулась серая, мерцающая дымка. Она обволокла нас четверых, как плотный, невесомый плащ – Серая Пелена. Защита. Маскировка. Она приглушала шум нашего дыхания, сокрыла теплый след живых сердец, сделала наши силуэты расплывчатыми, почти неотличимыми от вечных теней Нави. Страх в глазах Вивиан и Изабеллы не утих, но сменился осторожной надеждой. Рудольф кивнул мне – коротко, резко. Доверие, выкованное в бою.

– Молчите, – беззвучно дотронулся я до губ, и я знал, они поймут меня без слов.

Здесь звук был предателем. Шаги по мертвой траве, скрип ремня, даже биение сердца – все это могло привлечь их. Тварей Нави. Заблудших духов. Или… саму Владычицу.

Мы двинулись. Тропа Мертвых петляла между черными, безликими скалами, пролегала через поля застывшего пепла, вилась вдоль берегов рек из теней. Я шел впереди, Серой Пеленой окутывая группу, как щитом. Мои чувства, обостренные до предела, сканировали округу. Каждое движение тени, каждый всплеск в реке мрака – все регистрировалось, оценивалось на степень угрозы. Я чувствовал себя… хозяином. Не гостем, не беглецом. Моя магия лилась свободно, подпитывая Пелену, отталкивая любопытствующие сущности простым усилием воли. Мощь была опьяняющей.

Они шли за мной, пригнувшись, стараясь ступать бесшумно. Вивиан вела Изабеллу, прикрывая ее. Рудольф замыкал, его взгляд, острый как клинок, метался по сторонам, ища незримую угрозу. Я видел, как они вздрагивают от каждого шепота ветра – если это был ветер – как зажмуриваются, когда мимо проплывало особенно жуткое видение: процессия полуразложившихся рыцарей, несущих знамя с выцветшим гербом.

Мы миновали дерево, с ветвей которого свисали плачущие, прозрачные дети-духи; огромную слепую тварь, копающуюся в костях давно павшего дракона. Ужас здесь был воздухом, которым они дышали. Для меня же это был знакомый пейзаж. Суровый, да. Вечный. Но мой.

Время в Нави текло иначе. Мгновения могли растягиваться в вечность, а часы – сжиматься в миг. Мы шли, казалось, долго. Или нет. Но вот впереди, сквозь вечный полумрак, забрезжило иное свечение. Не бледное мерцание душ, а холодное, зеленовато-синее сияние, лившееся с какого-то огромного сооружения. Воздух стал гуще, насыщеннее древней силой. Каждый шаг давался живым тяжелее, будто земля сама сопротивлялась их присутствию.

Калинов Мост.

Он вырос перед нами внезапно, как кошмарный сон, ставший явью. Громадный, высеченный из черного, мерцающего камня, похожего на застывшую ночь. Мост был перекинут через бездонную пропасть, из которой поднимался туман, шепчущий на тысяче мертвых языков. По краям моста горели не факелы, а застывшие глыбы льда, источавшие тот самый зловещий сине-зеленый свет. За мостом виднелся лишь сгущающийся мрак и ощущение невероятной, подавляющей силы. Теперь он выглядел иначе, чем в прошлый раз.

Мы замерли на самом краю перед мостом. Пелена дрожала под напором древней магии этого места. Вивиан прижала Изабеллу к себе, пытаясь закрыть ей глаза, но девушка заворожённо смотрела на мост глазами, полными ужаса. Рудольф встал вполоборота, рука на эфесе, готовая к последнему, бессмысленному бою. Даже я почувствовал ледяную волну – не страха, но глубочайшего уважения и осознания присутствия Власти.

И Она пришла.

Не сошла. Не появилась. Она просто… была. На середине Калинова Моста. Там, где мгновение назад была пустота.

Морана.

Владычица Нави. Царица Вечного Покоя и Ледяного Молчания. Ее нельзя было описать. Можно лишь запечатлеть ощущение. Высокая, бесконечно прекрасная фигура в струящихся одеждах цвета лунного затмения. Лица не было видно – лишь бездонная тьма под капюшоном, где мерцали две точки – не глаз, а звезд, погасших в начале времен. Холод, исходивший от Нее, замораживал не тело, а саму душу, напоминая о бренности всего сущего. В одной руке Она держала скипетр, выточенный из черного льда вечной мерзлоты. В другой – нечто, похожее на огромный, засохший цветок мака, символ забвения. От Нее веяло Вечностью. И Смертью. Не ужасной, а… завершенной. Неизбежной. Абсолютной.

Она стояла, не двигаясь. Не глядя прямо на нас. Но мы знали – Она видит. Видит каждого. Видит живых в Ее Царстве. Видит меня, наполненного силой Ее мира. Видит страх сестер. Видит готовность к смерти Рудольфа. Ее молчание было громче любого грома. Оно давило, заполняло все пространство, заставляло забыть о дыхании.

Я почувствовал, как Серую Пелену, мою мощную защиту, начало разрывать. Не атакой. Просто самим присутствием Мораны. Она была старше миров. Сильнее любых заклятий. Я собрал волю, пытаясь удержать Пелену, но это было как пытаться удержать туман пальцами.

И тогда Морана повернула голову. Тень капюшона сместилась. И те две погасшие звезды упали прямо на меня. Холод пронзил насквозь, проникающий в самую сердцевину души. В этом взгляде не было гнева. Не было любопытства. Был… вопрос. Тихий, как шелест высохших листьев на ветру, но прозвучавший прямо в сознании: «Плата, Путеводитель?»

Она напомнила. Обещанную плату за проход. За помощь Стражей. За использование Ее силы. Весы Нави требовали равновесия. И Владычица пришла за своим.

Я стоял перед Ней, наполненный силой Ее мира, но внезапно ощутивший всю ничтожность своей мощи перед Вечностью. Позади меня замерли в ужасе те, кого я поклялся провести. Впереди – лишь холодный взгляд Богини Смерти и безмолвный вопрос о цене. Путь домой лежал через Калинов Мост. Но пройти по нему можно было, только ответив Царице Мертвых.

– Приветствую тебя, прекраснейшая Повелительница Мертвых, – склонил я голову, а остальные в точности повторили за мной.

– Ох, Видарчик, ты все такой же куртуазный, – тут же превратилась она в красивую девушку одного с нами роста. Черное облегающее платье, усеянное россыпью черных алмазов, струилось по ней будто вода, иногда делаясь прозрачным в самых интересных местах. И это не выглядело пошлым или вульгарным. Просто… необычно. – Представишь мне своих спутников?

– Герцогиня Вивиан де Лорен и ее родная сестра Изабелла. А так же их дворецкий – верный слуга и защитник Рудольф.

– Для нас великая честь быть вам представленными, – опять поклонились они.

– Хороши, – Морана мгновенно переместилась к ним за спину и закружила вокруг. – Сильны, отважны. Сердца горячие, будто первородный огонь. Одобряю твой выбор.

– Благодарю, Прекраснейшая.

– Просто Морана. К тому же это я тебя позвала к себе в гости. И негоже хозяйке выслушивать восхваления гостей, пока их не накормила и не напоила. Вижу, вы устали – что ж, отдохнете в моем дворце, пока мы с Видаром решим все вопросы.

Черный вихрь рухнул на насс неба, и не успели мы опомниться, как уже стояли в величественном тронном зале, куда перенеслись за мгновенье ока.

– Слуги проводят в вас в обеденный зал, а после в ваши покои. Можете смело тут есть – вся еда очищена от эманаций смерти. А мы с тобой, Видар, пока прогуляемся. У меня к тебе множество вопросов и одно предложение.

– Надеюсь, неприличное, – чуть улыбнулся я.

– Как пойдет, – игриво стукнула она меня по плечу кулачком, отчего оно сразу покрылось толстой коркой льда. Который, впрочем, сразу растаял – мои щиты работали на максимум, да и она не собиралась мне вредить. Потому как иначе я бы уже застыл ледяной статуей. И не факт, что мертвой. Боги – они такие затейники.

Ничуть не сомневаясь, она подхватила меня под руку, и мы медленно пошли через тронный зал к выходу, тогда как все остальные отправились в противоположную сторону, при этом постоянно оборачиваясь на меня. Ну да, это вполне понятно – кто еще из смертных может похвастаться тем, что гулял с самой богиней Смерти? Ну, и еще они увидели ее отношение ко мне, и вот это уже пугало меня. До дрожи. Но когда это я пасовал перед трудностями и красивыми девушками? И пофиг, что у нее муж Чернобог – второй раз умирать не так страшно, как в первый. Хотя и в первый было не страшно, а даже как-то весело, что ли…

Каменные плиты под моими сапогами глухо отзывались эхом, будто дворец вздыхал во сне. А рядом… рядом плыла тишина в обличье женщины. Морана. Ее босые стопы не оставляли следа на пыли веков, лишь легкий морозный узор таял на камне за ней. Воздух был густым и холодным, как вода в глубинах океана, пропитанный запахом древнего камня, инея и… да, смерти. Не тлена, нет. Смерти чистой, как алмазный клинок, вечной и неоспоримой.

– Твои шаги гремят, как удары молота по наковальне мира живых, Видар. – ее голос был шелестом замерзающих листьев, звоном тончайшего льда. Он не нарушал тишину, а вплетался в нее.

От ее игривого настроения не осталось и следа. Со мной под руку шла Царица с большой буквы, перед которой склоняли головы все живущие и уже умершие.

Мы миновали арку, высеченную из цельной глыбы обсидиана. За ней открылся бесконечный зал. Стены были покрыты фресками не красками, а тенями и лунным светом, струившимся откуда-то сверху. Там застыли мгновения: последний вздох воина, тихое смыкание век старца, угасание звезды в черной пустоте. Библиотека Концов.

– Они так яростно цепляются… – я провел рукой по холодной поверхности стены, чувствуя под пальцами шепот изображенных душ. – За солнце на коже. За глоток вина. За удар меча в ярости боя. Разве не смешно? Всё это – лишь миг перед твоим порогом.

Моргана остановилась. Ее глаза, глубокие, как колодцы в полярную ночь, отразили мерцание фресок.

– Смешно? Нет. Необходимо. Ярость, радость, боль… Они отражают момент перехода. Делают его вечным. Я ценю эту вечность, Видар. Без нее что есть мой Дворец? Беззвучная пустота. А так… – ее тонкий палец коснулся фрески, где юноша тянулся к ускользающему солнцу. Тень на камне дрогнула. – … Так каждый миг передо мной – гимн Жизни, переходящий в марш Смерти. Краткий, отчаянный, прекрасный в своей обреченности. Жизнь – это вибрация струны перед тем, как она лопнет. Я слышу эту музыку. Она питает тишину.