Текст книги "Времяворот (СИ)"

Автор книги: Тимур Кучаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

6. Феникс

Конец марта – наипоганейшее время.

Теплый песок еще не разогревается до температуры раскаленной сковороды. Воздух не обжигает легкие. Солнце не давит виски с достойной кузнеца силой и упорством, а кожа не облезает лоскутами от пятнадцати минут под прямыми полуденными лучами. Но вот ветер… Колючий как битое стекло весенний суховей накрывает оказавшиеся на пути города и селения таким количеством песка, словно пытается навеки засыпать их и стереть всякую память о самом существовании человеческой цивилизации.

Хуже марта только апрель, июнь, июль и август. Второй месяц весны просто продолжает набрасывать безжалостное покрывало пустыни на поймы и оазисы. Зато лето… Лето в Сиере по накалу жары не уступает добротной каменной печи. Пересыхают ручьи, мелеют реки, хищники без видимого повода бросаются на людей, а скот дохнет от жажды.

Приезжающие в “жемчужину юга” путешественники проклинают недружелюбный континент…

Интересно, что бы они сказали, окажись тут в мае? И как долго рассказывали бы у себя дома о бесконечных стаях саранчи, затмевающих небо и сгрызающих счастливые растения, пережившие песчаные бури ранней весны?

– Уважаемые, – Послышался из соседнего помещения довольный голос Батамута, – жрать готово.

– Получилось как в тот раз? – Густым, абсолютно не вяжущимся с внешностью голосом спросил Красавчик, расчесывая пижонскую бородку. Он вообще профессионально совмещал несовместимое. Уродливый рваный шрам на левой щеке и красивое мужественное лицо. Постоянные пляски вокруг собственной привлекательности в глазах противоположного пола и неофициальное звание лучшего убийцы южного побережья. Великолепное владение луком и казалось бы конкурирующую с ним боевую магию. Даже диковинные дорийские штаны из тонкой шерсти в его исполнении не противоречили классическим эолским сандалиям. Всем своим существованием наемник будто бросал вызов обыденности и привычному укладу. Но кого волновали подобные мелочи, если он мог играючи отстреливать неугодных мне людей, оставаясь незаметным до последнего вздоха жертвы?

– Не нравится – не ешь. – Откликнулся Батамут. Зайдя в гостиную (если так можно было называть большую из двух комнат нашего логова), он опустил на середину стола здоровенный чан с непонятным варевом. В котле угадывались крупа, сухофрукты и какое-то мясо. С некоторым допущением мешанина даже тянула на высокое звание каши.

– Был бы выбор. – Вздохнул лучник, привередливо выковыривая из условно съедобной бурды мелкую кость.

– Однажды, – влез в разговор сутулый старикан, устроившийся рядом с выходом, – наш отряд забросило к Гихейскому заливу…

– Давно?

– Аккурат в середине второй серебряной. – Спокойно ответил дед, нежно поглаживая окованный тонкими стальными пластинами посох. “Громобой” едва слышно потрескивал, а его владелец продолжал меланхолично щекотать пальцами древко, вспоминая далекие события одной из жутчайших мясорубок в истории. – В общем, плыли мы себе спокойненько к Татросу, но чтобы не столкнуться с неприятелем – ночью. Луны нет, небо в облаках, дождина хлещет как из ведра. Ну рулевой, мир праху, и налетел на отмель. Днище пополам разорвало, мы кое-как до берега добарахтались и затихарились.

– И? – Высунулась из кухни заинтересованная мордашка завороженно слушавшей любые небылицы Инси. Ее наличие в ударном отряде до последнего обсуждалось и оспаривалось, но в последний момент коллективный разум принял волевое решение взять рабыню с собой. Во-первых, за четыре месяца девочка научилась неплохо орудовать кинжалами, худо-бедно защищаясь от большинства атак. А во-вторых, проклятая сама активно требовала сопровождать господина в намечающуюся разборку с братьями. И пусть она даже близко не подобралась к умениям шинковать противника на части из прошлой жизни, без реальной боевой практики ее развитие было обречено. И, как бы безумно это не звучало, я верил в юную помощницу.

– И не перебивай старших! – Строго велел Фесей, одарив тем не менее девушку беззубой улыбкой. – В общем, с рассветом огляделись, а вокруг жопень. Болото болотистое, хрен пройдешь. Пара ребят окочурились, черт разберет от чего. То ли укусила змеюка какая, то ли от холода. Под ногами – жижа. На деревьях – шорох и шевеления непонятные. Лягушки с кота размером мимо скачут. Кузнечики – с ладонь… Или не кузнечики. Я и в домашних-то жуках не бум-бум, чтоб гихейских различать. А до ближайшего селения дня два шкандыбать. Минимум!

– И? – На этот раз не выдержал замерший за спиной Инси Батамут.

– И знал бы какая молодежь в Сиере – захватил розги. – Вздохнул дед. – В общем, покумекали мы и отправились в путь. С водой проблем нет, дожди же, но харчи с кораблем утопли. Мы, значит, и давай всяких сколопендр жевать. Огонь разводить нельзя, чтоб позицию не выдать, а сырые насекомые…

– Можно позже? – Закатил глаза Красавчик. – Я пытаюсь насладиться трапезой!

– Да наслаждайся, кто же мешает? – Картинно удивился хитрый старикан, и как ни в чем не бывало продолжил:

– Закидываешь порой гусеницу в пасть, а она хоть и порезанная надвое, все равно шевелиться, дрянь этакая…

– Пожалуйста. – Взмолился лучник, и Фесей все-таки сжалился.

– Кишки у вас слабенькие… – Пробормотал он. – На войне такие долго не живут.

– Так мы и не на войне. – Вздохнул я, наваливая полную тарелку каши. – Скорее на спортивном соревновании с небольшим шансом умереть.

– Вот и славно. Вот и хорошо. – Согласился дед. – Нечего детишкам делать на войне. Там вообще никому нечего делать. Дурное оно.

Кивнув, я принялся молча работать кохлеарием.

К насущным проблемам мы вернулись лишь когда от бурды остались одни воспоминания.

– У нас на сегодня так-то встреча с Шампуром назначена…

– С фем? – Переспросил Батамут, задорно жующий здоровенный ломоть постной лепешки, и мне пришлось пояснять.

– С парнишкой одним знакомым. Тощим. Оттого и кличка, наверное. У меня через него на подпольный рынок выход…

– Осуждаю. – Тут же возмутился старик. – Негоже благородным эолам якшаться со всяким сбродом. Глазом моргнуть не успеете, как начнете мару нюхать. И колоть.

– Не начну. – Излишне резко возразил я, скорее всего подтверждая опасения деда. – Черный рынок – это не только наркотики и отсутствие налогов. Это еще информация, доступ к которой не получить легальными путями.

– Все так говорят. А потом нанюхаются, – не унимался Фесей, – и блюют по углам.

– Обязуюсь не блевать до победы. Разве что получу дубиной в живот, или Бата использует несвежие продукты.

– Нашли крайнего. – Грустно вздохнул разобравшийся к этому моменту с хлебом толстяк. – Готовить – Батамут. Драться – Батамут. Мух изводить – снова Батамут. Как нянька с вами вожусь, и где благодарность?

– Ну все, хватит, – взвыл Красавчик, – достали собачиться! Давайте так: мы с главным топаем на свиданку с доходягой, а вы держите оборону.

– Лады. – Кивнул я, протягивая руку к бедняцкой хламиде. Статус – статусом, но в правилах не прописывался запрет на маскировку. А пара волочащихся сквозь бушующую стихию оборванцев привлекала внимание разве что таких же нищих или въедливых бабок, зорко следящих за окрестностями с той стороны мутных стекол.

Закутавшись в грязные тряпки, мы вышли на улицу, тут же ощутив на себе дыхание бури.

Пустыня бесновалась.

Безжалостный ветер царапал кожу, рвал губы, мешал дышать. Песок так и норовил забить нос и рот, выскребсти мягкие веки, а за ними и глаза, содрать скальп и отбросить иссохшее тело в ближайший кювет, отправившись на поиски следующий жертвы.

– Бычья лепеха… – Пробормотал Красавчик, закутываясь поплотнее. – Потопали пошустрее?

– Угу. – Кивнул я, соглашаясь. И со стремлением побыстрее разобраться с работой, и с весьма точной характеристикой окружающей реальности. Погода и правда напоминала нечто крайне непривлекательное. Хотя я бы скорее провел аналогию с пилами для гранита. Миниатюрными, зато вездесущими.

К счастью, путь не занял много времени. Десять-пятнадцать минут, и мы вновь оказались под крышей. На сей раз – дешевой харчевни, битком набитой разномастными паразитами. Характеризовать местное ворье по-иному не поворачивался язык. Да что уж там, сам бы я в жизни не посетил такое заведение, но Шампур предпочитал общество себе подобных, а мне оставалось лишь следовать установленным правилам.

– Здорово, бродяга. – Вынырнул из толпы мой проводник в мир криминала, едва мы успели стряхнуть пыль с плащей. – Кто твой дружок?

– А сам-то как думаешь? – Оскалился Красавчик, и доходяга тихо крякнул.

– Не ожидал… – Пробормотал он, узнавая наемника. – Вот и считай островитян пустоголовыми толстосумами…

– Пустоголовыми? – Улыбнулся я, оценивая притихших гостей притона. Слава убийцы плыла впереди него, и для пущего эффекта можно было притащить разве что роту элитных гвардейцев в полном обмундировании. – С пустой головой желающих засунуть руки в карман не отгонишь.

– И то верно. – Легко согласился торговец наркотиками. – Вот только не боишься напороться на его заклятых приятелей?

– Как напорюсь – обязательно начну бояться. Давай ближе к нашим баранам. – Подступив вплотную, я сунул во внутренний карман Штыря тяжелый кошель. – Как договаривались.

– Угу. – Хмыкнул тот, не рискуя пересчитывать содержимое мошны при всех. – Нам наверх.

Ловко ввинтившись в шатающихся по залу забулдыг, он направился к неприметной лестнице в дальнем конце зала, и я последовал за ним, кивком позволяя жадно разглядывающего бутылки Красавчику остаться внизу. Устраивать засаду после получения платы не имело никакого смысла, и наличие телохранителя при разговоре с Фениксом не требовалось. А лучнику не помешает слегка промочить горло. И разобраться с возможными злопыхателями. Чего греха таить, тащить еще и его прошлое мне не хотелось от слова совсем. Да и отношения, построенные на деньгах, не предполагали взаимной выручки.

– Тебе сюда. – Замер Штырь перед последней из ряда одинаковых дверей на втором этаже.

– Я внизу поторчу, пожалуй. – Добавил он после небольшой паузы. – И ты это… Не дерзи особо. То есть и так не быкуешь особо, но все же. Слухи разные ходят… Короче, давай…

Хлопнув меня по плечу, тощий тип поспешил обратно, а я, для приличия побарабанив по наличнику, вошел внутрь.

– Аомар, сын Кархеона. – Произнес неприметный мужик средних лет с обветренным, словно у бывалого моряка лицом. Не спрашивая, а утверждая, будто знал меня многие годы.

– Феникс. – Поздоровался я, устраиваясь на предложенном собеседником стуле. – Уж извини, имени не знаю, только кличку.

– Имя? – Ухмыльнулся мужчина, наливая чай в единственную пиалу на столе. – А что есть имя? И что есть кличка?

– Как минимум то, что нельзя сменить. Что несет след поколений. – Я принял правила, вступая в идиотскую игру странного типа.

– Ой ли? – Не смотря на смеющееся лицо, в глазах человека напротив таилась лишь усталость. – Мало ли людей, уплывших в далекие города, и назвавшихся по-иному?

– А кем они считают себя сами? – Хмыкнул я, но обладатель “птичьего” прозвища легко выкрутился из, казалось бы, великолепной ловушки.

– А кем их считают другие?

– Кем назвались.

– И мы возвращаемся к вопросу: что есть имя?

– Просто метка. – Сдался я, понимая, куда клонит незнакомец. – Удобный маяк в океане звуков.

– Именно. – Мужчина поднес чашку к носу и с нескрываемым удовольствием втянул горячий пар. – Мой маяк – Феникс. Твой – Аомар, сын Кархеона, потомок Лаорхиса Триждывоскресшего. Но только здесь. В Сиере. Попади ты в иное место, потеряй память, и тебя обзовут каким-нибудь Антонидисом и отправят собирать хлопок.

В голове поплыли картины тянущихся далеко за горизонт бело-зеленых полей, и я до боли закусил губу, ощущая вкус собственной крови. Время “вспоминашек” еще не настало.

– Даже так? – Пробормотал сидящий напротив, и по моей спине пробежали холодные капли пота. Каким-то неведомым образом он знал. Или догадывался. Или… К дьяволам всякие или! Феникс понимал, что происходит, и наверняка мог объяснить обрушившиеся на сознание галлюцинации.

– Впрочем, чего-то такого и следовало ожидать. – Тяжело вздохнул он, ставя пиалу обратно на стол.

– Иногда я вижу несуществующее. – Не желая бродить вокруг да около, я пошел в лобовую атаку. – Места, в которых не был. Людей, с которыми не дружил. События, которых не существовало.

– Крыша протекает. – Пожал плечами мужчина. – Случается. Говорят, если в черепу дырку пробить, помогает. Но сам не пробовал.

– Издеваешься?

– Шутки – одно из немногих вечных удовольствий.

– Иногда за шутки бьют.

– А иногда – нет. – Улыбнулся Феникс, на мгновение опустив веки. Чуть дольше обычного моргания, словно в извиняющемся мини-поклоне. – Не держи зла, Аомар, сын Кархеона. Оборванцам не остается иного способа поквитаться с господами кроме сотрясаний воздуха.

– И почему мне кажется, что бедность – твой личный выбор?

– Кто знает? – Развел руками собеседник. Игра в загадочника определенно приносила ему несказанное удовольствие, хоть он и старался скрыть заинтересованность.

– У меня не так много развлечений. – Произнес мужчина и, уловив на моем лице очередную дозу легкого шока, пояснил. – Нет, я не читаю мысли. Полагаю, никто в мире не читает. Хотя это не точно… Нет смысла проникать кому-то в голову, когда все и так ясно. Округлившиеся глаза, дрогнувшая челюсть, дернувшаяся ладонь… Умный рыбак ставит сети там, где водится рыба.

– В таком случае ты должен понимать, что я пришел говорить не об именах. Уже несколько месяцев меня посещают видения… Нет, не так. – Запнулся я, не зная, с чего начать рассказ. Десятки безумных и взаимоисключающих событий смешались внутри черепушки в полнейшую бурду, и распутать получившийся узел оказалось куда сложнее, чем казалось.

– В общем, все началось с моей смерти.

– Сомнительный опыт. – Прокомментировал Феникс, и я продолжил:

– В Квархаде. В пятьсот тридцать шестом году по тамошнему летоисчеслению.

– А сейчас…

– Пятьсот первый. Нет, пятьсот второй.

Тяжело выдохнув, я уставился на слушателя. Тот кивнул, и я перешел к “мякотке”:

– Умер в тридцать шестом, очнулся во втором. На жертвенном алтаре. Где через пару минут мне должны были отрезать правую руку.

– Не вышло? – Едко заметил мужчина, взглядом пересчитав мои конечности.

– Не вышло. – Кивнул я. – Более того, одна из похитительниц сама угодила за решетку. И хоть разговорить ее не удалось, но дело вот в чем: моя культя должна была стать последним элементом некого заклинания, открывающего доступ в мир домену праха. Сиера потонула бы в покойниках и превратилась в черную тень себя самой. Город мертвых…

Не спрашивая разрешения, я дрожащими пальцами вцепился в чашку чая, и одним глотком осушил ее.

– Самое жуткое место в мире…

– Поверь, есть и хуже. – Феникс проигнорировал захват посуды и словно обратился в сам слух. – В прошлом, в будущем, в настоящем… Продолжай.

– Мы схватили одну заговорщицу, после убили другого, но главарь все еще на свободе.

– Так лови его.

– И тут мы переходим к сути…

Отставив пиалу, я задумчиво уставился на собеседника. На языке вертелось множество слов, но правильные… Кто знал, как отреагирует этот совсем непростой человек на правду? Как воспримет ложь? Как оценит их смешение? Каждая неловко оброненная фраза могла изменить грядущее, погрузив сущее в хаос.

Собрав храбрость в кулак, я решил не юлить:

– Порой… Редко, но все-таки, мне являются видения. Даже не видения, а что-то вроде воспоминаний. Реалистичные до ужаса, но невозможные. Проблема в том, что в них можно почерпнуть абсолютно верные знания… В одном из таких воспоминаний я оказался на корабле и общался с неким Юлианом. Он погиб около года назад, если я правильно понимаю, но там все еще был жив. И упомянул, что разобрался с Коллекционером, главарем той банды, за которой я охочусь. А на цель его вывел ты.

– Интересненько… Знаешь ли ты, что время не то, чем кажется? – Вдруг спросил Феникс и, закрыв глаза, погрузился в раздумья. Минута тянулась за минутой, а он так и сидел застывшей статуей, пока снаружи неожиданно не постучали.

Недоуменно переглянувшись, мы замерли в ожидании.

Красавчик торчал внизу. Субординация и дисциплина для наемников его уровня означали возможность хвататься за самые жирные контракты.

Приятели моего нового знакомого? Признаться, я вообще сомневался в их существовании. Подобные ему не стремились обзаводиться социальными связями и жили точно соколы. Одинокие и ни от кого не зависящие.

Случайные прохожие в воровском притоне не водились.

Не желая гадать, я уставился на ведущую в коридор дверь.

Давно несмазываемые петли нервно скрипнули, и в комнату неспешно зашел он. Красноглазый собственной персоной.

– Господа. – Поздоровался вторженец, замирая в проеме.

– Рубиноокий.

– Давно не виделись. – Буркнул Феникс. – И с удовольствием бы не видел тебя в сто раз дольше.

– Я тоже, старый враг. Я тоже. – Нелюдь ответил взаимностью. Несколько секунд ничего не происходило, а затем он медленно поднял правую руку. Между неспешно двигающихся пальцев пробежали искры, и, казалось, все помещение заполнилось давящей силой.

– Ты забыл наш договор? – Обвиняющим тоном поинтересовался пришлый. – Забыл к чему это ведет? Желаешь вновь плести интриги?

– Они бессмысленны. – Парировал человек. Поднявшись со стула, он встал напротив чужака. Спокойно и без агрессии, не принимая вызов, а давая понять: конфликт не нужен. – Рано или поздно ты проиграешь и так. А мальчишка просто нашел одну из тех табличек.

– Полностью уничтоженных табличек? – Спросил красноглазый, и, клянусь, в безэмоциональном голосе проскользнули нотки иронии.

– Неудачно получилось. – Виновато улыбнулся Феникс. – С кем не бывает? Подумаешь, упустил одну…

– Господа, – поровнявшись со спорящими, я нагло влез в разборки. Благо, понимания ситуации для этого не требовалось. Вернее даже понимания не ситуации, а ее предпосылок. Нынешний расклад не уловил бы только ребенок, – присядем и обсудим…

Поток энергии отбросил меня назад, вжимая в стену. Шутки кончились. Рубиноокий атаковал без предупреждения.

Впрочем, Феникс оказался готов. Вспыхнув словно куча старой ветоши, он полностью оправдал прозвище и обрушил на противника волну огня. К чудовищному давлению воздуха добавился жар дьяволовой печи. Взорвалось единственное окно, выбрасывая наружу звенящие осколки и пропуская внутрь целую гору песка. Казалось, схватка затмила даже свет солнца.

А затем нелюдь просто хлопнул ладонями. Без каких-то красочных эффектов, без плетения узоров силы и взывания к доменам. Его руки сомкнулись и Феникс сломанной куклой завалился назад, переворачивая стул и смахивая со стола пустую кружку.

***

– Даже в прайме ты не равен мне. – Спокойно произнес Рубиноокий, глядя на валяющегося в грязи человека. Бушующее пламя, обугленные трупы, стоны обгоревших и рушащиеся здания, ничто не играло сейчас роли. Лишь оставшийся на ногах и поверженный им.

– Но я не один. – С трудом поднимаясь, Феникс кивнул в сторону моего отряда.

– Смертные? – Расхохотался нелюдь, окидывая нас полным презрения взглядом. – Не знаю, что ты наобещал этим идиотам, но они – дети. Слепые, глухие и безмозглые… Иронично… Они столь глупы, что сражаются за тебя…

– Может дашь им решать самим? Объяснишь мотивы? Или все еще считаешь себя вправе навязывать волю другим? – В усмешке избитого пряталась едва сдерживаемая боль.

– Счастье в неведении. Да и какой смысл обсуждать с семечком, в какой почве ему лучше расти?

– А ты у нас, значит, садовод?

– За неимением других. – Красноглазый покосился на катящееся к горизонту солнце. – Не считаешь, что пора заканчивать этот цирк?

– Хоть в чем-то мы мыслим схоже…

Стряхнув остатки грязи, Феникс медленно двинулся на врага, с каждым шагом преображаясь.

Шаг, и под одеждой угадываются горящие внутренним костром трещины.

Шаг, и треснувшая кожа лоскутами сползает под ноги.

Шаг, и волосы вспыхивают добротно промасленным факелом.

Шаг, и тело раздувает до размеров голиафа и даже больше.

Шаг, и стихия охватывает казавшегося самым обычным человеком, превращая того в огненного голема, с ревом несущегося навстречу судьбе.

Мгновение.

Еще одно.

Рубиноокий вскидывает руки, окружая себя шаром плотной как смола энергии.

От удара закладывает уши.

За ним следует еще один.

Второй.

Третий.

Пятый, десятый.

На целую минуту город накрывает чудовищный звон, а когда он проходит, и мы осмеливаемся поднять глаза, от лидера революции свободы остается лишь бурлящее пятно кипящей лавы.

Воплощение огня проиграло воплощению силы. А значит проиграли мы все. Ведь как бы не был умен и прозорлив победитель, ему ни за что не удержать сотворенную систему. И пусть сегодня нас ждет смерть, но камешек, начинающий лавину, уже прыгает по склону. Ни одному, пусть сто раз невероятно могущественному существу не остановить его. А даже если остановит, то за первым камнем покатится второй. Третий. Пятый, десятый…

Жаль только дождаться триумфа нашей победы у меня не получится.

***

Сколько я валялся без чувств? Не знаю. Минуту, вторую, третью, пятую, десятую… Достаточно, чтобы идиотская считалка намертво застряла в памяти, но недостаточно для осмысления произошедшего. Настоящие воспоминания? Наркотический отвар вместо чая? Слабоумие? Как бы там не было, в сознание меня привели больно стучащие по пяткам ступени и проникающий в нос едкий запах пожара.

– Какого? – Попытался заорать я, но лишь поперхнувшись приступом кашля.

– Отдуплился? – Красавчик рывком поставил меня на ноги. Очевидно не представляя, как переносят раненных товарищей, он порядком выдохся, вытаскивая мою не самую маленькую тушку из горящей комнаты. Держу пари, старик Фесей в подобных ситуациях взваливал сослуживцев на плечи и не гробил спину ненужной нагрузкой. Впрочем, сейчас такие тонкости не имели значения.

– Вроде того.

– Вроде или очухался? – Переспросил наемник, и я невнятно мотнул головой:

– Плывет все.

– Пусть плывет. Главное, чтоб двигаться мог. И пошустрее.

– А есть куда?

– Есть откуда. – Оскалился мужчина, сплевывая на пол. В другой ситуации я бы наверняка скривился, но в горящим здании… Навряд ли ни разу не убиравшиеся хозяева разозлятся из-за оставленной грязи. А вот если узнают о том, кто находился рядом с источником огня – могут и прирезать. Не Рубиноокому же им мстить в самом деле?

С трудом спустившись по лестнице, я окинул взором первый этаж. Перевернутые столы, осколки посуды, нанизанный на кочергу дюжий охранник без признаков жизни и едва шевелящаяся девушка в углу. Шлюха? Официантка? Наивная дурочка, забредшая в бандитский притон?

– Мертва. – Прокомментировал Красавчик, проследив направление моего взгляда. – Сам видел, как ее раза четыре ткнули ножом в живот.

– За что?

– Отказалась ноги раздвигать. – Пожал плечами мужчина. – Или наоборот, раздвинула не перед тем. Кто ж теперь скажет? Некогда было разбирать, как сверху дым попер, начался хаос.

– Любит ваш брат под шумок прирезать кого-нибудь.

– Не то слово. – Хмыкнул наемник. – Я думал с десяток трупарей насчитать. А тут два всего. Странно, что большинство выбитыми зубами ограничилось…

– Да нет. – Вздохнул я, “вспоминая” одну из давок в прошлой жизни, за которой мне посчастливилось наблюдать. Видения больше не грызли череп изнутри, и временами я мог вполне сносно выуживать обрывки памяти. – Никто не хотел ограничиваться. Просто при серьезных неприятностях обыватели думают о спасении собственной жизни, а не сведении старых счетов. Всегда находятся люди с железными яйцами, но таких единицы. А основная масса бросается наутек. Вот они могут помять, но скорее случайно. Походя.

– А ты, значит, не обыватель?

– В данном случае – нет. – Перешагнув через буквально низведенный до состояния горы дров и щепы стул, я прояснил позицию:

– Видишь ли, обывателем может быть только участник событий. Наблюдатель – несколько иное. Вот когда меня схватят за задницу, тогда и посмотрим.

– Складно звучит. – Признал Красавчик и, просунув ботинок между наличником и дверью, аккуратно высунулся за порог. Несколько мгновений изучая обстановку, он, наконец, кивнул и выскользнул наружу. Мне же этот шаг дался совсем не так просто.

Смерть Феникса внесла в дальнейшие планы поиска маньяка настоящую сумятицу. И не из-за обрыва единственной ведущей к цели ниточкой. Скорее наоборот, это означало правильность выбранного пути. Вот только появление Рубиноокого… Дьявол, как же мне хотелось прибить этого урода! Врываться в чужую, пусть и арендованную, комнату, встревать в разговор сына стратега, убивать ни в чем не повинного человека без суда и следствия. Такое не позволяли себе даже приезжающие во “временно переданный дикарям с севера” город фараоны. А их династия насчитывала несколько веков!

Сделав в памяти зарубку разобраться с красноглазым, я покинул харчевню, тут же ощущая жар беснующейся пустыни. Парадоксально, но внутри дымящегося здания дышалось проще чем в сердце пылевой бури. Впрочем, это не смущало собравшихся зевак, лениво обсуждающих, прибудут ли пожарные, а если да, то выгорит ли к тому времени квартал.

Меня такие вопросы не интересовали.

Во-первых, в саму возможность глобальной катастрофы верили разве что полные идиоты. Да, плотность застройки позволяла пламени легко перекидываться на соседние дома. Да, у бедноты не имелось достаточного количества ведер, и да, люди магистрата не ломились сразу же спасать местных как раз из-за боязни воровства железной утвари. Но! Поджечь глиняные хибары – не самая простая задача, а поднятые в воздух горы песка могли не только задушить любой открытый огонь, но и заживо закопать парочку заснувших в неудачном месте ценителей алкоголя.

А во-вторых, моя цель была куда значительнее. Какой смысл спасать пару кварталов, если опасность нависла над всем селением? Задай такой вопрос теоретикам и гуманистам – те бы наверняка долго рассуждали на тему эгоистичности рода людского, несовершенства сознания и необходимости помочь всем. Увы, занятия по этики всегда казались мне чем-то чужеродным. И сейчас, прекрасно осознавая возможные последствия для десятков людей, я спокойно шел мимо. Не злорадствуя. Не плюя на чужие беды. Но понимая простую истину: если я не найду Коллекционера, то эти люди все равно умрут. И пусть возможные альтернативы разбирают живущие в спасенном городе философы. Им – нравственность и мораль. Мне же оставьте математику. Десятки против десятков тысяч. Выбор очевиден.

– Поспеши! – Окликнул Красавчик, выводя меня из прострации, и я несколько заторможенно кивнул, запоздало натягивая на лицо хлопковую маску. Беда бедой, но торчать рядом с пепелищем и глотать пыль – сомнительное занятие. Особенно когда за твоей головой охотится почти два десятка суровых мужиков.

Ну ладно, не головой. Все-таки убивать братьев даже во время вооруженных конфликтов считалось плохим тоном. Но вот проткнуть стрелой ногу или огреть дубиной по башке – запросто. Самый сильный и достойный становился наследником лишь на словах. На деле же чемпиону требовалось просто принести отцу четыре амулета: свой и с шей конкурентов. Конечно, за сражениями наблюдали многочисленные шпионы и разведчики, но по сути их интересовало лишь невмешательство третих лиц. Когда же отпрыски сходились в бою – безошибочно работал лишь один принцип: проигравший теряет шансы на трон. Лично мне главный приз оставался безразличен, но лишаться удобной маскировки не хотелось. Мол, носится парень, вынюхивает что-то. Зачем? Так папанькино место мечтает занять. Логично? Логично. И следить за ним смысла нет. Разве что попытаться устранить под шумок, но в том и смысл ловли на живца. Подставляешь собственный бок и хватаешь зазевавшегося охотника…

За бессмысленными в общем-то размышлениями мы очень скоро добрались до “ставки” – крайне просторного по меркам трущоб домика. Выбран он был не за красоту или уют, и даже не за особую прочность стен. Из говна и палок в принципе сложно сваять нечто крепкое и надежное. Нет, главным достоинством облюбованного мной жилища являлись грамотно замаскированный черных ход, ведущий на соседнюю улицу, и глубокий и темный подвал. Идеальное убежище контрабандиста. Чем оно, собственно, до недавнего времени и являлось. Но мешочек звонких монет и связи Шампура превратили обитель преступности в форпост тайной обороны города. Знали бы бандиты, кому уступают схрон…

– Ну как? – Прыгая от нетерпения, поинтересовалась Инси, едва мы переступили порог. В поварском фартуке и мечом в руке она выглядела весьма комично, но саму девочку это ни капельки не смущало. Луамка единственная из нас воспринимала войну как еще одно приключение, не чувствуя нависшей опасности. Сказали хватать оружие, как только открывается дверь – хватает. А вот пугать приказа не было…

– Каково. – Передразнил Фесей. Он относился к традиционным сиерским игрищам крайне серьезно. Замерев в темном углу с посохом в руках, старик готовился в любую секунду атаковать хоть одного вторженца, хоть целую роту. – У хозяина твоего рожа такая, будто в чан с помоями провалился.

– Все так плохо?

– Еще хуже. – Потрепав блондинистую голову, я бросил плащ в угол. – Обед скоро?

– Пара минут. – Отозвался с кухни Батамут. Притащив стопку глиняных черепок, он неспешно расставил те по краям стола, оставляя пустое место посередине. – Остынет капельку, специи впитаются и готово. – Пояснил он.

– Спасибо, что предупредил.

Решительно пройдя мимо, Красавчик скрылся за углом, а через мгновение вернулся с полной тарелкой.

– Лучше сейчас сожрать. – Пробормотал он, осторожно пробуя комковатое варево. – Как твои чертовы специи впитаются – есть невозможно будет.

– Помню, лет двадцать назад случилась в Амфимахии гражданка. Брат на брата попер, совсем как у вас. Ну одни, значит, победили, другие проиграли и в горы тикать. А мы – за ними. А в горах-то что жрать? Жрать-то там и нечего. В общем, изловили мы крысюков целую прорву…

– Твою же мать… – Отложив ложку, Красавчик уткнулся лицом в ладонь. – Вот обязательно снова? Про крыс, пауков и гусениц твоих…

Кажется, он бухтел еще с полминуты, но я уже не слушал. Все шло своим чередом. Младший храмовник готовил несъедобную бурду. Инси улыбалась и задавала глупые вопросы. Старый наемник вспоминал жутковатые подробности былых похождений, а молодой умолял его заткнуться. И никого кроме меня не волновал мертвый Феникс и внезапно влезший во внутреннее дело Сиеры Рубиноокий. Тот самый, предпочитающий наблюдать, а не тыкать палочкой в разборки смертных. Скотина лицемерная…

Приятно было считать, что это я поднялся на сверхчеловеческий уровень, а не он спустился на грешную землю. Но, увы, реальность не зависела от потуг и амбиций. А значит, нелюдь играл против города, но старался дистанцироваться от обрушившихся напастей. Понять бы, какие у них отношения с Коллекционером. Стоит ли резко переключаться с маньяка на красноглазика? Или сначала выследить первого, а уже потом давить второго?