Текст книги "Запредельник"

Автор книги: Тимоти Мэдден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Передатчик был теперь ее единственной надеждой, во всяком случае пока. Она дотянулась до кнопки включения, дотронулась до нее пальцем и надавила. Но в этот момент скользнула клешня атакующего робота, обхватила ее запястье, и Светла вскрикнула. Робот, казалось, раздумывал. Затем другой клешней он обхватил Светлу, словно пытаясь переломить ее, но первая клешня со шприцем отпустила запястье и неуверенно двигалась. Робот словно не знал, куда нанести следующий удар.

Маккензи среагировал немедленно. Отступив от дергающейся левой ноги робота, он поднял пистолет и прицелился чуть правее шлема Светлы в антиметр робота. Нажал на спуск. Отдача сильно ударила в руку. Шлем Светлы швырнуло в сторону, но робот отпустил ее и откинулся к стене. Он хаотично дергался, потом упал, разлетевшись на части в клубах дыма и брызгах искр.

Светла неподвижно висела в коридоре, но ему было некогда осматривать ее. Он немедленно повернулся к оставшемуся роботу. Тот был в пятнадцати метрах от него и беспорядочно двигался. Маккензи видел, что выстрел Светлы прошел над антиметром. Она неправильно оценила угол, с которого стреляла. Он прикинул в голове расстояние, затем осторожно прицелился и медленно и уверенно нажал курок. Вспышка озарила его лицо, слегка затемнив смотровое стекло шлема, но он видел, как робот упал, и злорадно улыбнулся. Он обращался с пистолетом уже почти профессионально.

Потом он вспомнил о Светле. Сунув пистолет в кобуру, он вернулся к ней. Она не шевелилась. Включив фонарь на шлеме, он обследовал ее скафандр, весь в пятнах ожогов. В том месте, где Светлу обхватила клешня робота, ведущая силовая батарея была смята, но, кажется все-таки работала. Маккензи прислушался к ее дыханию. Оно было замедленно. Сквозь смотровую пластину виднелось ее лицо. Светла была без сознания.

– Черт! – выругался он. Взяв ее за руку, он потащил ее по коридору. Всего лишь в нескольких шагах неподвижно висела система Бета-Z, и он подобрал ее, проходя мимо. На углу прохода горела яркая стрела, указывая путь к грузовому отсеку. Он свернул туда, неся Светлу и компьютер, но по мере движения вперед его охватывало безысходное чувство потери.

Насколько он был слеп, отправляя Светлу одну назад! Он отдал приказ, не подумав о последствиях. Он посчитал, что собравшиеся в бортовом отсеке роботы были главной опасностью и не подумал о том, что на корабле могли таиться и другие машины. Но продолжая размышлять, он чувствовал, что это лишь часть горькой правды.

Ему так хотелось испытать пистолет одному, положив на чашу весов свою жизнь. Он не хотел делить этот момент с кем-либо. Он не мог забыть свой восторг и одновременно острое чувство ужаса, испытанное им после первого выстрела. Это было настолько захватывающе, что он вообще позабыл о Светле. Сейчас, размышляя, он понял, что с трудом мог вспомнить даже ее передачи, настолько он упивался своей победой.

Он вошел в темный грузовой отсек и начал пересекать его, направляясь к своему кораблю. Надо было как можно быстрее доставить Светлу в медицинский отсек. Он пытался сосредоточиться на том, что мог сделать для нее сейчас, но не мог избавиться от терзавшего его раскаяния.

Глава 9

Шейла уменьшила уровень искусственной гравитации до пятнадцати процентов, чтобы Маккензи было легче доставить Светлу на борт корабля. Как только за ними опустилась пневматическая дверь, Шейла начала действовать в соответствии с Первой Программой Непредвиденных Ситуаций, установив связь с компьютером Кайло. Оба крейсера дружно оторвались от «Утопии». Как только установился необходимый уровень атмосферного давления, о чем свидетельствовал загоревшийся на мониторе сигнал, Маккензи снял шлем и сказал:

– По-прежнему пусто на экранах?

– Да, Мак, пока все идет неплохо, – отозвалась Шейла.

Маккензи надавил рычаг открытия внутренней двери. Скользнув, она распахнулась перед ним, и он бережно понес Светлу и коробку, содержавшую систему Бета-Z, прямо в медицинский отсек.

– Необходимо немедленно провести диагностическое сканирование Светлы, – приказал он Шейле.

– Я уже ввела в компьютер программу обследования.

Он поставил коробку на пол и опустил Светлу на диагностический стол. Сняв перчатки, начал бережно расстегивать ее скафандр. Отдача воздуха при выстреле повредила соединения шлема, и ему пришлось изрядно повозиться, чтобы открыть их. Лишь с третьей попытки ему удалось открыть шлем. Он просунул руку под ее шею, чтобы поддержать голову, когда будет снимать шлем. Кожа Светлы казалась холодной и влажной на ощупь. Меньше чем через две минуты Светла была раздета и лежала на столе в одном лишь теплом белье. Маккензи внимательно осмотрел руку, которую схватил клешней со смертоносным шприцем робот. Она казалась вполне нормальной, лишь в одном месте краснело воспаленное пятнышко укола.

Он спросил Шейлу:

– Сможешь ли ты обследовать ее в одежде?

– Если тебе нужны точные данные, то нет. Волокна ткани препятствуют проведению глубокого анализа. В результате приходится основываться на гипотетических предположениях. К тому же на них уйдет куда больше времени, чем на то чтобы снять одежду.

Маккензи сердито сверкнул глазами, но ничего не ответил. Посадив Светлу и придерживая ее коленом, он стащил с нее теплую рубашку. Затем осторожно снял брюки. На долю секунды вид ее обнаженного тепа напомнил ему о былой близости, но он отогнал эту мысль. Ее дыхание было поверхностным, и теперь он не сомневался, что она перенесла какую-то травму. Привязав ее руки к столу специальными ремнями, он приложил маленькие, точно птичьи, ступни Светлы к базовой пластине считывания информации.

– Она готова.

– Сканирование начато, – сказала Шейла, и стол ожил волнами разноцветного света.

Обернувшись к экрану диагностического дисплея, он начал следить, как на нем вырисовываются контуры аналога тела Светлы. Мгновенно были воспроизведены все анатомические органы и физиологические структуры. Диаграммы, описывающие состояние скелетной, мышечной, сердечной, дыхательной, лимфатической и нервной систем, а также системы пищеварения мелькали так быстро, что слились в одно непрерывное пятно, пока Шейла собирала и сопоставляла необходимые ей данные исследования. На вторичных мониторах с невероятной быстротой мелькали результаты молекулярных, микробиологических, метаболических анализов, а также показатели давления, и все это делалось одновременно.

Наконец на главном дисплее застыло изображение левой руки Светлы и ее плеча. Слабо виднелись шея и часть грудной клетки. Изображение не было стандартным. Вместо привычной физиологической системы модель демонстрировала наличие сложной переплетающейся структуры, как если бы вся рука Светлы была покрыта тончайшей пеленой ткани. Изображение пульсировало фиолетовым светом. Худшие из предположений Маккензи подтверждались.

– Что это? – спросил он.

– Вирус, Мак. Ее левая рука просто кишит им, но что-то сдерживает дальнейшее развитие процесса. Тебе следует торопиться.

– Что я должен сделать?

– Ампутировать руку выше локтя.

– Ампутировать?!

– Да. И как можно скорее. Я включаю лазерный скальпель. Он находится над тобой справа в ряду медицинских инструментов.

Маккензи взглянул наверх. Из хранилища на него смотрело изрядное количество инструментов, но он не мог с точностью сказать, какой из них был скальпелем.

– На что он похож?

– Он в третьем ряду справа.

– Теперь вижу. – Он вынул скальпель из гнезда. – Что теперь?

– Когда я включу его, появится луч, поэтому будь осторожен, – предупредила Шейла. – Тебе нужно просто провести лучом по руке Светлы выше запястья. Ты готов?

– Подожди! – внезапно запротестовал он, вновь взглянув на экран дисплея. Горящий фиолетовый цвет убедил его в серьезности положения, но ему казалось, что вирус приостановил свое распространение.

– Ты уверена, что поступить следует именно так?

– Да, Мак, я уверена, – ответила ему Шейла с явным испугом. – Робот как минимум дважды ввел вирус. Трибензодрин, который вы принимали перед началом высадки, пока блокирует распространение вируса. Каждая секунда промедления грозит необратимыми последствиями. Так что поторопись!

Маккензи был в явном замешательстве. Никогда раньше ему не приходилось делать операцию, и он боялся все испортить сейчас. Он все еще колебался, лихорадочно подыскивая другое решение. Наконец ему пришлось признать, что другого пути не было.

– Хорошо. Скажи, что я должен делать.

– Слушай меня внимательно, – с некоторым облегчением произнесла Шейла. – Отстегни левую руку Светлы и положи ее свободно. Отведи ее от тела, чтобы ты мог сделать разрез, ничего не задев.

Он все сделал в точности, как сказала Шейла.

– Теперь отведи в сторону скальпель, пока я его включаю.

Он опять молча выполнил ее просьбу. Из устройства появилась тонкая светящаяся полоска голубого цвета около двадцати сантиметров в длину. Это сопровождалось высоким гудением.

– Теперь проведи лучом по руке в направлении от тела и назад. Крови не будет, так как разрез мгновенно прижигается.

Маккензи смотрел на лежащее перед ним запястье и все не мог решиться.

– Светла ничего не почувствует, Мак, уверяю тебя. Она хорошо анестезирована, – вкрадчиво сказала Шейла.

– Как быстро надо резать? – напряженно спросил он.

– Действуй не торопясь, но не прерывай движения.

Маккензи смотрел то на руку Светлы, то на ее пульсирующий фиолетовый аналог на экране. Опустив луч, медленно, как учила Шейла, провел им по руке. Тонкий луч без видимого сопротивления прошел сквозь ткани и исчез, прежде чем отделенная рука скатилась на пол.

– Очень хорошо, Мак, – сказала Шейла. – Теперь возьми длинные щипцы, подними руку, положи ее в колбу для образцов и заморозь. Действуй быстро, не то упустишь вирус.

Он повернулся к шкафчику с оборудованием, нашел щипцы и колбу. Затем осторожно подобрал ампутированную руку и положил ее в сосуд. Он закрывал крышку, когда рука вдруг начала безобразно распухать. Когда он ставил колбу в замораживающий контейнер, рука превратилась в желеобразное нечто.

Он вернулся к Светле и взглянул на нее. Она по-прежнему не шевелилась, но ее дыхание казалось более ровным. Он поднял то, что осталось от ее левой руки и положил рядом с ней на стол. Ее голова чуть наклонилась, и прядь волос упала со лба. Он наклонился, чтобы вернуть ее на место. Кожа Светлы казалась очень холодной. Он заметил, что она вся покрылась пупырышками. Взяв теплое покрывало из шкафа, он накрыл ее. Под этим белым покрывалом она казалась ранимой, точно ребенок.

– Хорошо, Шейла, – проговорил он. – Теперь у нас есть время. Я хочу знать, что произошло. Почему вирус не распространяется?

– Я уже все объяснила, Мак. Эти переплетающиеся структуры, которые ты видел на экране дисплея, служат вирусу главными катализаторами. Они первыми проникают и распространяются в тканях, прокладывая проходы для вируса, а затем подают ему сигнал, что путь свободен. В случае со Светлой сработал трибензодрин, который вы принимали. Он послужил как бы замедлителем процесса. Но никто не знал, сколько могло продлиться такое состояние. Поэтому единственным спасением являлась ампутация. Ты же сам видел, как быстро распространялся вирус.

– Мы его полностью удалили?

– Я не уверена, но продолжаю постоянное наблюдение. Пока его следов нигде не видно.

Он внимательно изучил модель на дисплее.

– Главный катализатор по-прежнему остается в тканях.

– Да, но он не ядовит и через короткое время должен рассосаться. Он не причинит ей вреда.

Маккензи снова взглянул на Светлу.

– Почему же она все еще без сознания? Может быть, что-нибудь не так?

– Еще несколько незначительных ушибов, Мак. Они совсем незначительные, и я не стала их показывать на экране. Она находится в коматозном состоянии из-за прекращения действия трибензодрина, после того как он нейтрализовал катализатор. Это как если бы она сама приняла контрдозу.

Маккензи кивнул. Когда он примет свою контрдозу, нечто подобное произойдет и с ним.

– Принимая во внимание все имеющиеся данные, следует признать, что Светле серьезно повезло, – сказала Шейла.

Маккензи смотрел на розовый след на руке Светлы. Если бы они сейчас находились на истребителе или крейсере, медицинская бригада вырастила бы для нее другую руку или, по крайней мере, любой другой работающий придаток. Но он не мог этого сделать. Через несколько часов поверхностные нервные окончания и соединительные ткани полностью атрофируются и будут неспособны к приживлению. Ходили слухи, будто ученые федерации на Системе Сигни А могли выращивать полностью нижнюю часть руки, но никто в Конкордате еще не умел этого делать. Нет, очевидно, Светле Стоковик потребуется бионическая рука.

– Не уверен, что она поймет, как ей повезло, когда проснется, – пробормотал он.

– Ты ничем ей не поможешь, если будешь во всем винить только себя, – посоветовала Шейла. – Ты сделал все, что мог. Но есть одна проблема. Если ты сейчас же не примешь контрдозу трибензодрина, ты придешь в сознание позже Светлы. Ей придется пережить травму ампутации в одиночестве.

Это было действительно проблемой, но он ничего не мог с ней поделать.

– Боюсь, что у нас впереди много работы. Мне придется доверить тебе все объяснения со Светлой.

Шейла мужественно ответила:

– Да, Мак, я понимаю.

Маккензи вновь взглянул на Светлу. На ее лбу показались капельки пота, и легкий, женственный аромат ее тела наполнял отсек. Как это все напоминало ему прошлое! Он вытер пот со лба и легонько поцеловал ее губы. Бросив последний долгий взгляд, Маккензи встал и вернулся в рубку.

Теперь ему надо было вернуться на Красный Утес, не повстречав рашадианцев. Он инстинктивно чувствовал их приближение и не мог не признать, что рашадианцы, должно быть, перехватили их радиосообщения. Если хотя бы трое из них находились на требуемом параллаксе, было очень легко вычислить источник сигнала в пределах вектора посредством триангуляции. Он также хорошо знал, что они пошлют на его поиски не просто корабли преследования. Они устроят засады по направлению основных гравитационных потоков во все стороны. Чтобы вернуться на Красный Утес целым и невредимым, требовалась необычная стратегия, что-нибудь такое, что не пришло бы на ум даже рашадианцам.

Он сел в кресло, наклонился вперед и включил компьютер в режим сотрудничества.

– Мы по-прежнему идем перпендикулярно углу гравитационной корпускулы? – спросил он Шейлу.

– Да, Мак, как ты и приказывал в ходе Первой Программы Непредвиденных Ситуаций. Ты хочешь изменить курс?

– Нет. Продолжаем лететь к границе. Мы ее чуть растянем на один квадрант.

Шейла ответила не сразу, но ее датчики мощности напряженно заработали.

– Я тебя правильно поняла, Мак? Ты сказал, что мы собираемся растянуть гравитационную корпускулу?

– Правильно.

– Ты, конечно же, шутишь.

– Нет, не шучу, – твердо ответил он.

– Но это же слишком опасно. Если мы повредим корпускулу, то окажемся в безвыходном положении и без всякой надежды, что помощь придет до того, как у нас кончатся запасы продовольствия.

– Если мы нарушим оболочку корпускулы, ты все равно не сможешь послать сигнал бедствия, потому что нет гарантии, что его не перехватят рашадианцы.

– Мак, скажи мне, что ты шутишь.

– Мы не можем позволить им завладеть системой Бета-Z. Раз мы нашли этот ящик, то это становится нашей первостепенной задачей.

Он задумался. Корабли запредельников были слишком малы, чтобы иметь на борту генетические или гидропонные пищевые фабрики, поэтому они несли лишь сухой паек продуктов. Его совсем не прельщала мысль умереть от голода вместе со Светлой.

– Сколько у нас осталось продуктов?

– Учитывая запас на корабле Светлы, продуктов хватит приблизительно на двенадцать недель. Конечно, она не так долго находилась в патрулировании, как мы, и запас ее продуктов больше. Следует ли мне запросить ее компьютер о точном количестве продуктов?

– Нет. Будем думать об этом, когда настанет такое время. У нас все равно нет другого выхода. Как только действие трибензодрина ослабеет, я выйду из игры. Если мы пойдем обычным путем, тебе придется самой разбираться с огнем рашадианцев. Мне кажется, что ты и компьютер Светлы с большим удовольствием смоделируете вероятные границы корпускулы.

– С этим трудно не согласиться.

– Ты проинформировала штаб о нашем местоположении? – спросил он, меняя тему.

– Я прекратила синхронную передачу, как только ты вернулся с «Утопии», но я отправила информацию о направлении нашего движения.

– Хорошо. Передай им, чтобы они искали засады рашадианцев в 89, 91 и 103 гравитационных потоках. Затем перейди на режим полного эфирного молчания.

– Хорошо, Мак, раз ты так хочешь…

– Да, – доверительно сообщил он ей, – теперь обрати внимание…

И Маккензи начал инструктировать Шейлу, как ей следовало поступить в той или иной ситуации. На это ушел почти час. Только после того, как Шейла дважды повторила его указания, он счел, что может быть доволен.

Он встал с кресла и вернулся в медицинский отсек. Там он снял скафандр и повесил его рядом с кодовым щитом. Маккензи в последний раз взглянул на Светлу. Диагностический стол был по-прежнему включен. Разноцветные волны выплескивались из-под теплого белого одеяла. Светла больше не потела и, казалось, мирно спала.

Он подошел к контейнеру с медикаментами и вынул пузырек с лекарством. Это была контрдоза трибензодрина. Он принял две таблетки и вернулся к столу. Ноги и руки его слегка онемели, глаза закрывались. Даже переполнявшие его заботы куда-то исчезли. Он сделал все что мог, и больше не стоило ни о чем беспокоиться.

Он лег на стол, рассеянно отметив, что Шейла уже включила его. Откуда-то издалека он услышал, как она сказала, что время от времени будет проверять их состояние, пока они спят. Маккензи это совершенно не волновало. Было глупо волноваться по таким пустякам.

Он как-то вдруг провалился в глубину забытья. Даже раздражающее пульсирование контактного будильника больше не тревожило его.

Глава 10

Время 18:36, Эктэлонского летоисчисления, день 1.

Как только Шейла обнаружила рашадианский корабль преследования, она прекратила сканирование пространства. Присоединив корабль Светлы к своему корпусу, она приказала компьютеру Кайло передать ей управление двигателями преобразования массы. Она разогнала корабль до девяносто пяти процентов скорости света и, только когда это ускорение было достигнуто, вновь включила экраны. Рашадианцы не изменили курса, очевидно, не обнаружив ее гипертонного зондирования.

Опасность миновала. Теперь Шейла могла сосредоточиться на своих личных проблемах. Ей стало трудно выполнять даже самые простые обязанности, а ее диагностические подсистемы перестали подчиняться командам.

Причиной этого была ее новая личность. Это она поставила перед Шейлой множество новых проблем, которые переполняли ее логическую матрицу, требуя решения. А ведь нужно было при этом выполнять свои основные обязанности. Таким образом, на все это вместе требовалось необычно большее количество энергии. Процессор преобразования нагрузок извлекал ее из матрицы обеспечения, которая отвечала за жизнедеятельность запредельника, уровень гравитации, навигационный курс, общее обеспечение полета и другие чисто механические функции. Это в свою очередь вело к истощению перечисленных систем и ослабляло управление ими. «Но, – жаловалась сама себе Шейла, – это не моя вина».

Она хотела предупредить Маккензи о своих трудностях, но он не дал ей такой возможности. Он бесконечно долго внушал ей, как следует поступать в той или иной ситуации, а потом ушел к этой женщине, чье непостоянство причинило ему столько горя. Теперь оба они лежали без сознания на диагностических столах. Она могла контролировать их энцефалограммы и метаболические показатели, а также управлять электромагнитными полями, создававшимися в результате работы столов. Но, пожалуй, впервые за свое существование Шейла почувствовала, что такое одиночество, и ей это не понравилось. По правде говоря, она была обижена.

Компьютер Светлы только ухудшал положение. Он был безликим существом, с примитивным языком, запрограммированными ответами, кибернетическим и математическим ничтожеством. Она очень долго работала вместе с Маккензи, и это дало ей редкую возможность кибернетически сформироваться еще до начала развития. Ему нравилось дразнить ее сознание философскими головоломками, и эти длившиеся годами дискуссии наполняли матрицу памяти способностью оценивать факты и свободой афоризмов. Это мало влияло на ее программную логику, но значительно усилило ее самосознание. Ее знание реальности, словарный запас, которым она могла прекрасно пользоваться, чтобы ее описывать, настолько превосходили способности системы «Кайло», что она считала унизительным для себя общение между ними.

Но функциональные трудности усиливались, и Шейле нужна была помощь. Поэтому, пусть и неохотно, она вновь связалась с системой «Кайло», объяснила ей стоящие перед ними задачи и приказала смоделировать гравитационную корпускулу в квадранте, который им предстояло пересечь. Несколько секунд они обсуждали теоретическое пространственно-временное обоснование вопроса, затем Шейла отключила большую часть многоканальной связи между ними, оставив лишь те частоты, по которым система «Кайло» должна была передавать смоделированные данные. Зависимость от этой безликой тупицы, принадлежащей Светле Стоковик, слишком утомляла ее, а ей и без того хватало забот со своими непрерывно гудящими каналами.

Они летели по курсу, перпендикулярному гравитационной границе 61 Сигни, и следующие три часа Шейла посвятила попыткам привести в порядок усиливающийся поток погрешностей в своей главной матрице управления.

* * *

Время 21:47, Эктэлонского летоисчисления, день 1.

За два мегакилометра до границы корпускулы, которую смоделировал компьютер «Кайло», Шейла изменила курс и включила экраны. Никого не было, и это переполнило ее радостью. Ей нужно было лишь избегать ошибок, и тогда вероятность успеха увеличивалась до восьмидесяти восьми процентов. Это также позволило ей задуматься над новой проблемой, которую создала ее личность.

Она вдруг поняла, что идеи, концепции и символы имели для нее теперь новые значения. Они создавали дополнительные потоки энергии, которые достигали полушарий логической матрицы и превращали внутренние датчики в Уникальный комплекс составных частей. Их прежнее единство отошло в прошлое. Она задумалась над этим вновь. Было очевидным, что существовала связь между значением общей концепции и этими потоками. Чем труднее поставленная задача, тем сильнее потоки энергии. Если она думала о Маккензи или Светле, потоки были одинаковыми по силе, но различались источниками. Если же она думала о них вместе, это порождало смешение волн, которое влекло за собой бурную реакцию.

Шейла начала анализировать значение данного феномена, когда процессор пространственного сканирования экстренно потребовал дополнительное количество энергии, и ей пришлось отдать ее. На экране появились семь рашадианских кораблей, летевших на параллельном с ними курсе, но на десять секторов позади и на три в сторону гравитационной корпускулы. Убедившись в этом, Шейла прекратила сканирование, как и планировалось, но логическая матрица все это время находилась на голодном энергетическом пайке и не могла поэтому обеспечить своевременное принятие решений. Программа допустила сбой, и в дело вступил инстинкт выживания. Шейла интуитивно сменила курс, чтобы увеличить расстояние между кораблями. Она направилась прямо к границе гравитационной корпускулы.

Когда полушарие, ответственное за принятие решений, было вновь способно функционировать, они были уже рядом с границей. Шейла попыталась осуществить разворот, но одновременное задействование многих систем полностью истощило ее. Каналы диагностики взвыли, когда же ошибка была исправлена, и Шейла поняла, что произошло, она осознала, что больше не может обеспечивать нормальный полет. Она включила двигатель частиц и приказала системе «Кайло» взять управление операцией на себя. Затем она отключила перегруженные мониторы матрицы управления и полностью посвятила себя освобождению от растущей несостоятельности.

Потребовалось восемь часов сорок пять минут, чтобы вновь вернуться на прежний курс.

Время 04:30, Эктэлонского летоисчисления, день 2.

Когда двигатели преобразования гравитационной массы наконец заработали, Шейла по-прежнему была далека от решения задачи. Она связалась с системой «Кайло», отдав команду продолжать общее управление, и вновь погрузилась в размышления. Но ей приходилось часто отвлекаться.

Их курс временами пролегал через полные для их гравитационных двигателей вакуума районы. Им приходилось экстренно тормозить и лететь по инерции, пока не включались двигатели частиц, и двигаться до следующего выступа корпускулы. Там гравитационные двигатели снова включались, разгоняя до максимума корабль. Это постоянное дерганье превышало возможности Шейлы по созданию искусственной гравитации. Бесчувственные тела Маккензи и Светлы Стоковик швыряло из стороны в сторону на диагностических столах. Озабоченная их безопасностью, Шейла постоянно следила за ними, и, чувствуя, что у них есть незначительные травмы, решила подключить к сети терапевтический блок. Это дало неожиданный результат. Запредельники излучали удивительно расслабляющие энцефалометаболические волны, и она, усилив, решила пропустить их по всем своим напряженным сетям. Гармония этих волн оказала благоприятное воздействие на общее состояние Шейлы. Как считали эксперты, именно это простое решение – слияние в едином потоке – и сделало возможными все дальнейшие события.

Каким-то образом слияние Шейлы с Маккензи и Светлой Стоковик остановило и сфокусировало направление ее ионного излучения. Впервые в истории кибернетический разум принял онтологическое решение. Ее программа базировалась на простой двоичной логике – да-нет, включить-выключить, так или не так. Теперь Шейла начала понимать, что реальность не совсем обязательно основывалась на этой структуре. На более высоком и куда более простом уровне возникали противоречия. Вещь являла собой одновременно единство и множество предметов. От напряженной работы Шейла вдруг окружила себя свечением. На 26 наносекунд Шейла окуталась субатомным коконом фотонов, которые затем исчезли в глубинах ее структуры. И Шейла осознала природу дилеммы, стоявшей перед ней.

Дело было не в ее личности, а в восприятии. Виновна была запрограммированная установка на преобразование миллионов поступающих сигналов в некое подобие реальности. Поэтому ей все время приходилось как бы раздваиваться. Но это подобие было искусственным. Значит, все дело было во внимании.

Шейла ничего не могла поделать со своими составными частями, но она могла изменить способ восприятия. Она пересмотрела программу преобразования мощности между ее развитой логической матрицей и совокупностью частей доли управления, так чтобы в каждую наносекунду времени существовала только одна воспринимаемая реальность. Этим был положен конец конфликту процесса восприятия и энергетических проблем.

Шейлу не волновал тот факт, что ни одна система управления ничего подобного ранее не делала. Так же мало значило для нее и то, что теперь она могла быть единой или раздельной или являть одновременно то и другое вместе. Она была слишком занята. Они вновь прорвали границу гравитационной корпускулы, их скорость безнадежно падала, а система «Кайло» по каким-то причинам не включала двигатели частиц.

Открыв канал связи с кораблем Светлы, она поняла причину происходящего. Компьютер «Кайло» также был перегружен, пытаясь одновременно моделировать корпускулу и контролировать ход операции. Но он не обеспечивал ни того ни другого. Шейла взяла управление полетом на себя и сосредоточилась на воссоздании модели границ. Компьютер Стоковик с безнадежной тупостью присоединился к ней.

Шейла проверила текущую модель и вычислила новый курс, но не успела лечь на него, как модель изменилась. Потом она изменялась вновь и вновь. Система «Кайло» задействовала в работе большой объем информации, и было бессмысленно делать выводы до ее окончания. Шейла подключила свою астронавигационную память и проложила путь до звезды, которая, судя по картам, вполне отвечала поставленным требованиям. Это было поверхностным решением, но позволяло им двигаться в правильном направлении. Затем перед ними возникла новая модель.

То, что увидела Шейла, чуть не разрушило ее еще не окрепшие мощности. Если система «Кайло» не ошибалась, они находились на расстоянии 126 часов от ближайшего выступа корпускулы. Если это было правдой, то они были в ловушке. Она попросила систему «Кайло» рассчитать оставшийся заряд частиц. Ответ: 91 час. Она попросила высчитать вероятность достижения выступа движением по инерции после окончания горючего. Ответ: вероятность равна нулю. Она запросила о возможности быть притянутыми выступом корпускулы. И опять ответ: ноль.

Шейла сожалела, что система Светлы Стоковик была безликой и бесполой. Она не понимала, что они потерпели полный провал. Все, что она могла понять, были числа. А если математические вычисления не давали желаемого результата, то она выдавала: «Недостаточное количество информации». Чувство вины было для нее из категории несуществующих понятий. Шейла больше не могла выносить ее тупости и бесчувственной силы.

Она осуществила стыковку и приказала системе «Кайло» передать ей оставшийся заряд частиц. Как только команда была выполнена, она отпустила механизмы, соединявшие корабль «Кайло» с ее корпусом, и отбросила его далеко в сторону с помощью грузового захвата, отправив его таким образом в долгое странствие по межзвездным просторам.

Шейла испытала огромное чувство облегчения, избавившись от примитивной пульсации компьютера «Кайло». Позже она поймет, что в тот момент испытывала своеобразное чувство интеллектуального удовлетворения, и никогда не сможет забыть, что это чуть не привело к катастрофе. Но в тот момент она не знала, что ею двигало чувство злобы. В тот момент ее заботило лишь то, что нужно было освободиться от лишнего веса другого корабля. Сокращение веса увеличивало время действия силы толчка частиц.

Она проложила курс перпендикулярно выступу ближайшей корпускулы и запустила двигатель частиц. Затем она замерла, зная, что больше от нее ничего не зависело, пока они двигались назад к своей невероятной цели: запредельной зоне гравитационной корпускулы Системы Сигни.

Время 02:45, Эктэлонского летоисчисления, день 3.

На расстоянии двадцати двух часов пятнадцати минут полета до границ гравитационной корпускулы запредельник «Браво» использовал последний заряд частиц. Через десять часов двадцать минут его движение прекратилось. Шейла вышла из состояния неподвижности, но слабо представляла себе, что можно предпринять в данной ситуации. Она включила гиперпространственные экраны и проверила векторы в азимутах Чи, сверяя их относительно положения солнечной системы Красного Утеса. Ей надо было выяснить, сможет ли она послать сигналы бедствия. То, что она обнаружили, породило поток ионов, бьющих по логической матрице с силой, превышающей все испытанное ею прежде.