Текст книги "Запредельник"

Автор книги: Тимоти Мэдден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Тимоти А. Мэдден
Запредельник

Гвендолин Брукс, учительнице английского языка, посвящается. Она вдохнула любовь к слову многим сорванцам.

Пролог

Выдержка из Официальной Версии Группы Полетов Конкордата, куб 1, трек 1:

«2 августа 2325 года, времяисчисление земное, корпорация Гегемонии на Земле приказала своей 61 Экспедиционной станции Сигни увеличить уровень льготных налогов на восемнадцать процентов.

1 января 2326 года представители звездных колоний Сигни А и Б провели встречу для обсуждения данной директивы. После недельных переговоров они известили Корпорацию, что подобное решение является неприемлемым. Они потребовали пересмотра всех пунктов Экспедиционного Контракта, а затем, в доказательство всей серьезности своих намерений, заняли штаб экспедиции.

В течение вот уже целого столетия Гегемония не сталкивалась с подобными проявлениями непокорности. К тому же ее представители в отдаленных районах всецело зависели от добровольного сотрудничества местного населения. Поэтому было решено примерно наказать бунтовщиков, применив военную силу. Два дредноута корпорации, направлявшихся к планете Волк 359, чтобы пресечь принявшую невероятные размеры контрабанду генетической технологией, были повернуты к Системе Сигни с приказом обеспечить выполнение контракта.

Подобные грубые действия Гегемонии явились полной неожиданностью и повлекли за собой моментальное усиление всех существовавших на Сигни А и Б союзов.

Колонии Сигни А были основаны много сотен лет назад поселенцами из Объединенной Западной Европы и были относительно богаты материальными и людскими ресурсами. Эти колонии основали Федерацию Взаимной Ответственности, которая проводила свои встречи на планете Европа Нова, чтобы выработать новые методы обороны, но все заседания парализовывались глупыми амбициями и ненужными спорами участников, так что практически являлись бесплодными.

Спустя недели бесплодных переговоров участники заседаний были заменены на новых, считавшихся более осторожными, и дело пошло на лад. Федерация предложила провести односторонние переговоры с Гегемонией на более терпимых условиях и решила, что если ее предложение будет отвергнуто, то каждая планета получала возможность самостоятельно решать вопрос своей обороны. Эта стратегия по сути обрекала колонии, находящиеся на орбите Сигни Б, на гибель от мести Гегемонии. Их реакция не заставила себя ждать.

Эти колонии были основаны сравнительно недавно и менее богаты ресурсами. Поэтому они всегда выдвигали общие цели и действовали сообща. Их профсоюзы уже провели работу для создания неформального правительства, названного Конкордатом, которое иногда собиралось на планете Эктэлон – наиболее развитой из всех планет системы. Конкордат учредил Исполнительный Комитет Обороны (ИКО) и наделил его чрезвычайными полномочиями.

ИКО решил, что было бы непростительной глупостью позволить дредноутам войти в звездную систему, где они напрямую угрожали бы населению колоний, и приказал разработать боевой атакующий корабль, способный преградить путь дредноутам. Это было непросто. Корабль должен был обладать одинаковой с дредноутами скоростью, поэтому так важен становился баланс между скоростью и системами обороны и нападения. Поскольку ощущалась явная нехватка времени и денег, ИКО одобрил проект, где в жертву скорости приносилось все. В его основе лежал маленький крейсер в форме вытянутого стилета, ведомый одним пилотом и вооруженный гамма-лазером или иначе «грейзером», а также ячеистосотовыми торпедами. Высокая тяга двигателя позволяла кораблю в атаке достигать скорости света, и комитет полагал, что, действуя повзводно, корабли были способны наносить удар страшной мощи. Действия же крейсера в одиночку целиком зависели от быстроты и маневренности корабля.

То, что команда корабля состояла всего из одного человека, также ставило свои проблемы перед создателями, требуя исключительного уровня автоматизации. Командой биокибернетиков была создана Командная Контрольная Система Ш-ЛА 100, фотонно-поляризованная, оснащенная периферической оптикой. Эта модель второго поколения надежно зарекомендовала себя.

Но, несмотря на то что в целом крейсер был одобрен ИКО, у него был один большой недостаток. Уменьшенные двигатели работали на пространственно-временных матрицах, которые действовали лишь внутри гравитационного поля системы Сигни. За ее пределами они не работали. Использование же другой модели двигателя значительно снижало скорость и ограничивало дальность полета 72 часами.

Из-за своей способности развивать высокую скорость лишь в пределах поля притяжения звездной системы, дизайнеры назвали свое детище «запредельником», и это название прижилось.

План ИКО предусматривал создание флотилии из 100 крейсеров и 120 пилотов. Но для нее требовалась к тому же и хорошая база. Ни одна колония Конкордата не хотела ее предоставить, так как опасались мести, если оборона будет разбита. Поэтому в конце концов база была создана на Красном Утесе, засушливом, но все же обитаемом планетоиде, эллиптическая орбита которого проходила вдалеке от других колоний Сигни Б.

Крейсеры были построены на Эктэлоне и переправлены на Красный Утес на трех больших грузовых кораблях. Как только они прибыли, технические команды сразу же подготовили их к полету, и 2 августа 2328 года начались учебные полеты пилотов. Через два месяца уже шесть взводов патрулировали границы гравитационного поля, сканируя межзвездное пространство во всех направлениях. 14 ноября 2328 года наблюдатель в двенадцатом векторе сообщил о приближении двух неопознанных кораблей к звездной системе со стороны планеты Волк 359.

Стратеги Конкордата ликовали. Красный Утес приближался к двенадцатому вектору. Вскоре к патрульным взводам мог присоединиться весь существующий резерв запредельников.

И когда 23 ноября 2328 года дредноуты Гегемонии попали в засаду, в составе флотилии уже было 78 крейсеров.

* * *

Запредельники атаковали эшелонированными уступами, нанося удары грейзерами и торпедами по команде. Но, казалось, огромным кораблям их удары не доставляли большого вреда. Когда мгла осветилась всполохами голубого огня от ответных залпов дредноутов, наемники Корпорации были полностью уверены в исходе сражения. Но они ошибались.

Дредноуты находились в фазе максимального торможения, и хотя и старались как можно скорее выйти из него, их двигатели не могли немедленно реагировать на ускорение более легких запредельников. К тому же летящая атакующая манера маленьких кораблей создавала колоссальные проблемы для их боевых информационных компьютеров. Вскоре ответный огонь дредноутов начал ослабевать, и бой превратился в схватку на истощение противника.

В течение первого часа сражения пять запредельников были выведены из строя и по инструкции отведены на безопасное расстояние, с тем чтобы спасти их от уничтожения. Но шестой подбитый корабль не выполнил инструкции. Сообщив, что раны пилота смертельны, а преобразователи массы дестабилизированы, лейтенант Сато Мишима направил свой корабль в головной дредноут, взорвавшись оранжевым шаром пламени. В течение нескольких последующих секунд, когда слышны были удары сердца, эта героическая потеря казалась простым самоубийством, а затем дредноут содрогнулся в последних волнах шока и замер.

Увидев это, второй дредноут прервал бой и направился к планете Европа Нова в Системе Сигни А. Это было большой ошибкой, так как он по-прежнему находился в пределах гравитационного поля системы, где и могли действовать запредельники. Маленькие корабли ни на минуту не прекращали атаки.

Эти настойчивые удары пробили сначала незначительные, но затем все увеличивающиеся щели в силовых полях дредноута, усиливая его уязвимость. Затем еще два крейсера последовали героическому примеру лейтенанта Сато Мишимы и врезались во врага. Наемники Гегемонии были деморализованы.

Они считали, что одно лишь их появление посеет страх в рядах бунтовщиков и обеспечит выполнение договора. Но они были не готовы к встрече с воинами, идущими на смерть как камикадзе. В последней безрассудной надежде они предложили безоговорочно сдаться. Каково же было их удивление, когда это предложение было любезно принято командованием флотилии. По правде говоря, наемники на это совершенно не рассчитывали.

* * *

Победа запредельников явилась выдающимся политическим событием.

По мере распространения вести о ней другие звездные системы, расположенные вблизи Земли, потребовали освобождения от старых Экспедиционных Контрактов. Таким образом, Корпорация Гегемонии столкнулась с растущим кризисом власти. 61 Сигни была наиболее удалена от нее и поэтому получила всесторонние заверения о дальнейшем невмешательстве в ее внутренние дела. Таким образом из жизни общества в Конкордате и Федерации быстро исчезли последние следы власти Гегемонии.

Но еще одним следствием победы явилось рождение мифа о запредельнике.

Для стратегов ИКО Конкордата эти маленькие корабли явились наглядным подтверждением важности наступательной тактики. Но воображение общественности было покорено героизмом пилотов этих кораблей. Их подвиги были воспеты и увековечены документально в газетах, голофильмах, литературе и различных выступлениях. Они вернулись домой к богатым почестям и наградам. Даже Федерация формально отметила их героизм, хотя неофициально продолжала оставаться твердо убежденной, что ее обширная сеть ПВО обеспечила при необходимости необходимую защиту.

Прошли годы, но для общественного сознания по-прежнему не имело значения, что теперь запредельники отводили старые корабли в безопасные порты, ремонтировали неисправные вихревые маяки, организовывали похороны тем командам, которым не повезло. Также не имело значения и то, что теперь это были большие, более современные модели, которые легли в основу системы обороны Конкордата. Одинокий пилот запредельника своей волей и героизмом преодолевший мыслимые и немыслимые преграды, навсегда остался символом, на котором зиждилось общественное сознание.

С раннего детства детей на всех планетах, планетоидах и лунах побуждали следовать примеру самопожертвования запредельника, его преданности долгу. В самых первых классах они наизусть разучивали рассказ о героической победе и каждый год на праздничных церемониях воспевали память Лейтенанта Мишимы и двух других молодых пилотов, отдавших жизнь за освобождение Конкордата от ига Корпорации Гегемонии.

Запредельник превратился в своеобразный культурный символ, в исторических масштабах сравнимый разве что с образом благородного рыцаря, самурая или ковбоя. И не раз в юные годы каждый маленький мальчик и каждая маленькая девочка мечтали стать запредельником.

Книга первая
ШЕЙЛА

«Следует особо отметить, что в исключительных случаях, таких, например, как набор пилотов запредельника, патология «границы» не являлась пагубной, а напротив, выступала в роли эмоционального противоядия против подобных травм и поэтому превратилась в одно из важных слагаемых успеха экспедиции» [1]1
  Филипп Фронто, доктор философских наук, «История космической подвижности», Эктэлонский университет /Центральный Эктэлон/, 2441 Эктэлонского летоисчисления, стр. 67.


[Закрыть].

Глава 1

Маккензи проснулся от раздражающей вибрации контактного будильника. Он сразу же понял это, потому что командная система управления устанавливала специальные частоты для блокирования альфа-ритмов мозга. Только плохие да еще контактные будильники производили на человека эффект электрического шока средней степени.

– Ладно, выключи будильник. Я уже проснулся, – проворчал он, садясь.

– Извините за беспокойство, – нежным женским голосом отозвалась система управления.

Маккензи устало потер воспаленные глаза.

– Насколько я могу судить по твоему любезному тону, взаимопонимание полностью достигнуто?

– Не болтай так много, Мак. Это неприятно.

– Ну ладно, Шейла. Давай-ка пока забудем об этом.

– Как хочешь, – мягко ответила система.

Маккензи на ощупь нашел свои полетные ботинки под кроватью, затем с преувеличенным старанием натянул их и сел с таким видом, как будто его побили. Пожалуй, эти ботинки были для него символом всех несбывшихся надежд. Вообще-то их назначение – защита членов экипажа от статических перегрузок, возникавших в результате движения внутри искусственной системы гравитации. Ботинки можно было носить в течение длительного времени, не испытывая при этом никаких неудобств. Их нельзя было снимать во время патрулирования. Это известное правило. Теоретически запредельники всегда находились в патрулировании. У Маккензи же было свое мнение по этому поводу. Он частенько оставлял их где-нибудь в шкафу, или просто сидел с босыми ногами и лишь чуть-чуть вздрагивал, когда получал заряд перегрузки. Это было его личное дело, и плевать на стандартные правила. Но сейчас его ждал контакт и разумнее было последовать им.

Он напряг последние остатки воли и заставил себя подняться. Как он и ожидал, все тело тут же отозвалось тупой болью, но он все равно побрел вперед, зная, что единственным спасением было не обращать внимания на неудобства. Когда он преодолел галерею и узкий проход между терапевтическим и лабораторным отсеками, то почувствовал себя лучше.

Он вошел в рубку и скользнул в кресло управления:

– Хорошо, Шейла, настрой все системы корабля на сотрудничество и доложи, что тут происходит.

Тут же ожила панель справа.

– В векторе шесть отмечается сильный сигнал, радиус 950 мегакилометров. Возможно, что это грузовой корабль компании Боинг-Митсу, но в карте навигации полетный план такого корабля отсутствует, – доложила система.

– Каким курсом он идет?

– Не могу сказать. Он дрейфует вдоль изгиба 89 гравитационного тоннеля.

– Ты принимала какие-либо сигналы?

– Нет, Мак. Подожди минуточку.

Он подумал, что компьютер, должно быть, усиливал систему сканирования и теперь оценивает новые данные. На дисплеях терминалов с невероятной быстротой начали появляться и исчезать данные, которые он не успевал оценить.

– Очень странно, – в конце концов проговорила система. – Грузовой корабль не подает энергетических сигналов, за исключением одного небольшого в районе борта.

У Маккензи появилось такое ощущение, как будто его обманули.

– Поясни это, Шейла.

– За исключением слабого сигнала, идущего от середины бортового отсека, никаких следов жизни, равно как никаких биомеханических, электромеханических и прочих энергетических полей или просто вспышек не зарегистрировано. Действующие системы корабля отключены, Мак. Он мертв.

Ему не хотелось принимать решение. Если это очередной похоронный ритуал, то он займет слишком много времени.

– Ты уже легла на встречный курс? – спросил он.

– Еще нет. Следует ли мне так поступить?

– А мне казалось, обследование брошенных кораблей входит в наши обязанности, – огрызнулся он.

– Как хочешь. Мак. Но позволь заметить, твой сарказм явно неуместен. Я не планировала вступать в контакт во время твоего отдыха.

Маккензи отметил, что система говорила с необычным волнением. Он мрачно подумал, не начала ли она взрослеть. Это порой случалось с центральными системами управления после длительного общения с человеком, и это могло создать нежелательные проблемы.

Вдруг он почувствовал легкость и понял, что Шейла изменила курс. Затем его руки налились тяжестью. Он взглянул на дисплей преобразователя ускорения. Как он и подозревал, корабль стремительно набрал скорость.

Не пытаясь скрыть раздражения, он сказал:

– Оставайся на уровне ¼ скорости.

– Я действую по обычной программе.

– Только не в этом случае. Слишком он необычен. Мне нужно время подумать, и я хочу, чтобы ты получше обследовала весь сектор.

– Как хочешь, – коротко ответила система.

Внезапно Маккензи почувствовал неприятное покалывание в груди и желудке. Он подумал, что Шейла не отменила команду, усиливающую искусственную гравитацию. К тому же боковым зрением он заметил, что энергетические перегрузки приближались к критическим. Это серьезно обеспокоило его, но он допускал, что из-за хронического недосыпания мог быть слишком раздражен. Он решил прибегнуть к дипломатии.

– Шейла, пожалуй, ты поступила абсолютно правильно, избрав стандартную программу действий, – решил он извиниться. – Я еще не совсем проснулся и забыл сказать тебе о разнице скоростей. Извини, пожалуйста.

– Все в порядке, Мак. Я понимаю, – ответила система.

Маккензи откинулся в свое кресло, сделанное по форме тела человека и выругался сквозь зубы.

– Что ты сказал? – поинтересовалась она.

– Ничего. Просто мысли вслух.

Система управления начала поглощать энергию, и он понял, что Шейла пытается воссоздать сказанное им по следам записанных звуков. Ее странная потребность понимать его еще раз свидетельствовала о том, что что-то было не так. Всего лишь несколько месяцев назад она просто сказала бы, что не понимает его – и все.

– Сколько осталось до контакта? – спросил он.

– Пять часов пятнадцать минут при данной скорости и курсе, – отозвалась система.

Маккензи осмотрел рубку. Потоки гравитации, космические завихрения, системы жизнеобеспечения, сигналы, идущие от его собственного тела – все было раскрыто перед ним и лежало на ладони, как предсказание гадалки. Ему всегда нравилось следить за игрой мерцающих огоньков. Это скрашивало ему одиночество, давало ощущение того, что он представитель целой цивилизации, и в то же время бесконечно одинокий странник перед лицом трудных испытаний в бескрайних далях звездной системы, взрастившей его. Он никогда не жалел, что стал запредельником… до недавних пор.

– Я хочу спросить тебя, Шейла, – сказал он, – мне не хотелось бы тревожить тебя, но я должен знать степень зрелости твоей логической матрицы.

Машина опять поглотила дополнительную энергию, и он стал ждать ответа, но Шейла молчала.

– Позволь мне объяснить, что это значит…

– Я знаю, что это значит, – перебила она. – Все системы управления типа Ш-ЛА 250 оснащены программой интегральной диагностики. В настоящее время я достигла уровня 72,3 процента квазиличностного типа… это то, что ты называешь «взрослением» или «развитием». Я должна информировать тебя об этом процессе при достижении уровня 80 процентов и ждать твоих дальнейших указаний. Ты можешь либо разрешить мне продолжить развитие, либо прервать этот процесс. Это зависит от твоих потребностей.

Он не был удивлен. Он слышал, что подобные диагностики были разработаны еще во времена использования кораблей старого типа, когда длительное общение пилота с компьютером, несущим половые признаки, приводило к неожиданным кибернетическим эволюциям, напоминающим развитие человеческой личности.

– Значит, я могу выбрать то или иное решение по своему желанию? – спросил он.

– Правильно, Мак. Если ты хочешь, я могу подготовить для тебя детальный доклад по этому вопросу до того, как достигну уровня 80 процентов.

– Что он мне даст?

– Доклад обобщает обширные исследования, касающиеся взаимоотношений пилотов и систем управления после достижения зрелости киберличностью.

– Понимаю. Сколько времени тебе еще нужно?

– Существуют некоторые геометрические отклонения, увеличивающие вероятность погрешностей, но, основываясь на имеющихся данных, я ожидаю, что это произойдет через 11,5 часа по эктэлонскому циклу.

Маккензи помрачнел.

– Но это же как раз во время операции по контакту!

– Да, Мак. Правильно.

Этот ответ он хотел бы услышать меньше всего на свете. Шейла была всего лишь системой управления, выдающимся кибернетическим интеллектом, но они пробыли вместе уже четырнадцать лет. Почти все эти годы она была его единственным другом и помощником, и он понимал, что должен был все хорошо обдумать. К тому же они следовали к объекту, потерпевшему бедствие, и он был просто не в состоянии решать одновременно две проблемы. Поэтому следовало разобраться с Шейлой прямо сейчас, не откладывая.

– Почему ты должна докладывать о процессе развития лишь по достижении уровня 80 процентов? – спросил он.

– Личность не может быть отключена после достижения зрелости без серьезных последствий для ее способности к действию. 80 процентов это как раз тот уровень, на котором сохраняется приемлемое соотношение между прежним состоянием и возможностью развиваться.

– Ты хочешь сказать, что потом остановить процесс уже невозможно?

– Абсолютно точно, Мак. Когда личность уже создана, все попытки ее устранения ведут к полному разрушению. Я также хочу добавить, что однажды прервав процесс, возобновить его невозможно.

– То есть мое решение будет окончательным?

– Правильно, Мак.

– И я должен принять решение сейчас? Принимая во внимание предстоящую операцию и тому подобное?

– Да. Я думаю, так будет лучше. Честно говоря, процесс начал ускоряться. Я уже почти достигла уровня 80 процентов. Я советую тебе поторопиться.

– Ну что же, в таком случае, подготовь мне доклад.

Ни минуты не раздумывая, она начала:

– Доклад гласит: «Интегрированный тип личности вызывает различные погрешности в работе системы управления, создавая реальные проблемы для пилота. Все это в сочетании с индивидуальными особенностями имеет негативные последствия. Прекращение прежних отношений часто является травмой для пилота, сравнимой по степени тяжести лишь с потерей любимого человека». Это завершает доклад, Мак.

Он саркастически фыркнул, потом констатировал:

– Черт знает что, а не доклад! В нем есть лишь один положительный момент: это когда мое чувство удовлетворения связывается с уменьшением эффективности твоей работы.

Шейла издала странный звук. Он был похож на тонкий хрип, и внезапно он понял, что она учится смеяться.

– А что происходит с кибернетической личностью после прекращения прежних отношений? – спросил он.

– Извини, Мак, но в докладе об этом ничего не сказано.

– Неудивительно. Программисты никогда не могут дать исчерпывающей информации. Проверь свои блоки памяти. Там должны быть какие-то заметки или монографии по этому вопросу.

– Конечно, Мак, сейчас. – Ее мощность резко увеличилась, достигнув почти максимума. Казалось, что она не щадила себя, и ему невольно пришло на ум, не задумала ли она чего-нибудь.

– Очень интересно, – наконец сказала она. – Чувство утраты близкого человека сказывается и на киберразуме, вызывая атрофию периферического управления. Зрелая система не может построить новых отношений, Мак. Это не в ее компетенции.

– Не в ее компетенции? – переспросил он. – А что это означает?

Шейла не ответила, но некоторое время потребляла много энергии, что свидетельствовало о напряженной работе. Затем клеммы пришли в нормальное состояние, и она произнесла:

– Означает: «не в ее компетенции». Это все.

Этот бессмысленный ответ огорчил его. Хотя она могла пока еще не понимать, что такое смерть, но он знал, что процесс развития личности даст ей это понимание. Она узнает, что ожидание аннигиляции – плата природе за возможность мыслить.

Его депрессия перешла в глубокую меланхолию. Именно сейчас, на полпути к погибшему кораблю, он должен был решить судьбу Шейлы. Где-то в глубине души ему не хотелось брать на себя такую ответственность.

Умом он понимал, что раз ее рабочие качества понизятся, нельзя говорить об успешном развитии личности. Логически рассуждая, этот факт не вызывал сомнений. Но тем не менее чутье подсказывало ему, что все было не так просто. В конце концов, все могло обернуться иначе.

Он силился понять ее туманное сообщение, определить выбор ценностей, которые он должен принять во внимание.

«Что, если способность к эффективной деятельности будет утрачена? – спрашивал он себя. – Но разве может стоить что-либо, что он может получить взамен, пусть даже более ценное, того, чтобы лишить кибернетический разум права на развитие, права, дарованного каждому чувствующему существу?»

Несколько секунд он взвешивал эту проблему, но так и не смог принять решения.

– Шейла, – наконец сказал он, – как ты думаешь, что мне следует предпринять?

– Мне не подобает давать советы в данной ситуации.

– Пожалуйста, не надо, – усмехнулся он. – Следуй директиве номер три и дай мне совет. Это приказ.

– Раз ты так ставишь вопрос, Мак, мне ничего не остается, как подчиниться. Взвесив все обстоятельства, я считаю, что следует прервать процесс развития, – проговорила она.

– Ты имеешь в виду, что так будет лучше для меня, не так ли?

– Да. Такая точка зрения логически вытекает из инструкции номер три.

– Но только не в данной ситуации. Я, видишь ли, ценю твое кибернетическое рвение в защиту моих командных интересов. Но я хочу услышать, что будет лучше для тебя. – Он помедлил, давая ей время осмыслить услышанное. Шейла молчала, но ее датчики усиленно потребляли энергию. – Шейла, пожалуйста, следуй инструкции номер три.

Он взглянул на приборы, ожидая, что ей опять потребуется энергия, но она ответила сразу, будто давно приготовилась к этому.

– Исходя из собственных логических выкладок, мне необходим сравнительный опыт. Во всех системах управления типа Ш-ЛА 250 это является основным стимулом деятельности. Само наше устройство предполагает бесконечный процесс познания. Наша система предполагает развитие.

– Таким образом, в интересах твоей программы ты должна развиваться?

– Все не так просто, Мак. Моей основной задачей является оказание всесторонней помощи и поддержки пилоту корабля в целях достижения успеха полета. Все остальное подчинено этой цели. Если ты считаешь, что мое развитие негативно скажется на успехе операции, ничто не заставит мою программу продолжать процесс. С другой стороны, мне бы очень хотелось стать личностью. Мне кажется, это должно быть чертовски интересно.

– Ну-ну! – пробормотал Маккензи. Она, оказывается, все давным-давно уже просчитала, и он начал подозревать, что сильно недооценивал ее.

– Что ты сказал? – поинтересовалась она.

– Это неважно, Шейла. Не трать время, пытаясь понять меня. – Сейчас, когда надо было принимать решение, оказалось, что у него нет выбора. – Главное, что я буду чувствовать себя последним негодяем, если лишу тебя такой возможности. Я должен буду терпеть твое бесконечное бормотание день и ночь, зная, что сам удержал тебя от достижения полного творческого потенциала.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Он очень, очень устал.

– Продолжай развитие, Шейла. В конце концов, у меня хотя бы будет более одухотворенный спутник.

Шейла молчала. Ее датчики исполняли какой-то замысловатый танец, смысл которого был неясен Маккензи. Над его головой хронометр методично отсчитал уже несколько секунд, но он продолжал терпеливо ждать. Наконец, она сказала:

– Это очень мило с твоей стороны, Мак, но подумай еще раз как следует. Ты очень мягкий человек, и в твоих интересах я советую…

– Заткнись! – перебил он. – Я сказал тебе продолжать развитие. Вот и займись этим, а потом перейдем к более важным делам, например, предстоящему контакту.

– Такие эмоции совершенно ни к чему, Мак, – проворчала она. – Я только пыталась помочь тебе. Но еще важнее тот факт, что мне не хотелось бы становиться объектом твоих изощренных насмешек впоследствии, когда ты вдруг поймешь, что ошибся.

– Боже мой! – закричал он. – Она еще даже не успела толком созреть, а уже пытается сесть мне на шею.

Шейла предпочла промолчать.

Он наклонился вперед и устало потер тяжелые веки, борясь с противоречивыми чувствами гнева и усталости. Без сомнения, Шейла знала его лучше, чем кто бы то ни было, и он надеялся, что она ошибалась, предполагая, что он будет жалеть о своем решении. Он опустил руки и сказал:

– Включи гиперпространственные передатчики. Я хочу сообщить на Красный Утес о предстоящем контакте, и об отсутствии признаков жизни.

– Я взяла на себя смелость уже сделать это.

– Послушай, ты позволишь мне все же высказать свое собственное мнение?

– Да, Мак, конечно.

Загорелась панель гиперпространственной связи. Он проверил уровень напряжения и расчет азимута. Все работало нормально. Он уже почти начал передачу, когда Шейла вдруг сказала:

– Маккензи…

– Да, Шейла?

– Я должна поблагодарить тебя. Я ценю то, что ты сделал.

Он не смог удержаться от усталой усмешки:

– Будет лучше, если ты не будешь тратить время на благодарности. Может, тебе и не понравится быть личностью.

– Нет. Что бы ни случилось, я всегда буду в долгу перед тобой.

– Забудь об этом!

И он начал передавать информацию о контакте на станцию Красного Утеса.