Текст книги "Запредельник"

Автор книги: Тимоти Мэдден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Странный вопрос вдруг сложился в голове у Маккензи.

– Сэр, но если все события считаются совершенно секретными, почему вы рассказали мне обо всем?

– В вашем новом положении вам следует это все знать.

– В моем новом положении, сэр?

– Да, Ян. Начиная с сегодняшнего дня, с момента тысячи четырехсотого часа, вы назначаетесь Военным Губернатором Красного Утеса. Исполнительный Комитет утвердил ваше назначение на первом же заседании, которое состоялось после того, как все поддерживающие рашадианцев пособники были схвачены.

Маккензи был поражен:

– Вы шутите, сэр?!

Сирус ответил ему внимательным взглядом.

– У меня нет времени, чтобы ломать здесь комедию, Ян. Я же сказал вам, что Армада Федерации совершает свои маневры на границе Сигни Б, совсем рядом с нашим звездным пространством. Они в любой момент могут напасть на нас, воспользовавшись любым предлогом. Подкрепление из Конкордата уже в пути, но пройдет по меньшей мере две недели, прежде чем они сумеют расположиться внутри кольца астероидов. А пока их нет, нам нужно продемонстрировать свою мощь. Сам факт того, что оборона Красного Утеса доверена запредельнику с вашей репутацией заставит их дважды подумать, прежде чем решиться на нападение.

Но не только это. Полетный Корпус также должен был охранять наши космические рубежи. Но моральный дух в Корпусе очень низок, особенно после того обстрела батальонами О-Скара. Их предполагаемая охрана – чистая фикция. Рашадианцы, напавшие на вас, просочились сквозь них, и никто не знает, кто еще к нам пожалует. Я совершенно не удовлетворен их службой. Возможно, что сознание того, что ими руководит их признанный герой несколько приободрит их.

Сирус невольно напомнил Маккензи о Шоенхоффере, затронув в разговоре тему Полетного Корпуса.

– Был ли каким-либо образом вице-адмирал замешан в заговоре?

– Честно говоря, очень незначительно. Он ничего не знал об их намерениях.

Все это время О-Скар молчал. Но сейчас он впервые за весь разговор нарушил молчание.

– Ван Сандер пронюхала, что Шоенхоффер был бисексуалом, и использовала его адъютантов. Он выполнял все их требования, чтобы спасти свою шкуру, поэтому и согласился участвовать в спектакле. – Огромный либониец весело ухмыльнулся.

– Так, хорошо… – продолжил Сирус, заметно смущенный репликой О-Скара. – Надеюсь, вы понимаете, почему я назначаю вас Военным Губернатором. Красный Утес превратится в основное военное укрепление, и вам придется поддерживать равновесие между военными и гражданскими интересами. Вы герой Полетного Корпуса, но, кроме этого, вы потомок одной из древнейших семей Конкордата. У вас есть чутье на политические нюансы, которое пока еще вам не довелось использовать. Кроме того, назначая вас на этот пост, я выполняю также и требование, выдвинутое Шейлой. Нам пришлось с ней изрядно поторговаться, должен сказать прямо.

– Шейла? – переспросил Маккензи. – А она-то к этому какое имеет отношение?

– Она сообщила мне, что не осуществит более никаких космических прыжков, пока я не выполню ее требования в вашу пользу, – ответил Сирус.

– Что она сказала? – воскликнул Маккензи. Даже видавший виды О-Скар, казалось, был поражен.

– О, да. Не верьте никому, кто вам скажет, что космический прыжок невозможно повторить. Когда сегодня утром я беседовал с Шейлой, она заверила меня, что в любой момент может повторить его. Более того, она даже может перевести необходимую энергию любой другой системе управления. Тем не менее она была абсолютно серьезной в том, что касается ее потребности в спутнике с более мощными резервами энергии для более точного представления конечной цели перемещения. Совершенно очевидно, что вы со Светлой не подходите для этих целей.

Сирус откинулся на спинку стула и взглянул на Маккензи.

– С ее стороны это очень умно. Пока что никто, кроме нас с доктором Фронто, не знает, что ваш прыжок был случайностью. У нас уйдет несколько недель, быть может месяцев, чтобы отработать технику, прежде чем информация об этом просочится. – Сирус невесело усмехнулся. Он явно чувствовал себя побежденным.

Эти махинации Шейлы обеспокоили Маккензи. В пылу своих отношений со Светлой он позабыл о ней снова. Но сейчас он был почти уверен, что она собиралась каким-то образом отплатить ему. «Почему я уделял ей так мало времени?» – упрекнул он сам себя. Он посмотрел на Сируса и спросил:

– Какие ее просьбы вы обещали выполнить, сэр?

– О, это был довольно недвусмысленный список. Во-первых, чтобы ее не списывали, пока вы живы. Во-вторых, чтобы она по-прежнему оставалась с вами, независимо от того, насколько далеко зайдут исследования с космическим прыжком. В-третьих, чтобы я предоставил вам пост в моем правительстве, отвечавший бы вашему таланту. И в-четвертых, чтобы я разрешил вам, и только вам одному, решать дальнейшую судьбу лейтенанта Стоковик. На мой взгляд, это было очень великодушно.

– Понятно, – пробормотал Маккензи.

– Таким образом, Ян, в одна тысячу четыреста часов вы становитесь Военным Губернатором Красного Утеса, но с одним условием. Я оставляю здесь О-Скара, чтобы он помогал вам. У вас неограниченная власть в принятии всех решений, касающихся Красного Утеса, но вы не можете выгнать или уволить О-Скара без моего разрешения. Это понятно?

Маккензи посмотрел на Сируса и кивнул.

– Хорошо! Лично я считаю, что вы отлично сработаетесь.

Маккензи бросил взгляд на либонийца. О-Скар ухмыльнулся ему в ответ и пожал плечами.

– Сэр, что из нашей беседы известно Светле?

Сирус облизнул губы:

– Она знает, что вы назначены Губернатором Красного Утеса и что вы будете решать ее будущее. Это все.

Мрачность Маккензи только усилилась. Он скорбно переводил взгляд с Сируса на О-Скара и назад. Они смотрели на него с дружеской озабоченностью. Но на самом деле он боялся, что его назначение на такой пост могло повлиять на нежную симпатию, которую они со Светлой испытывали друг к другу.

Глава 29

– Совершенно очевидно, что поток поздравлений не прекращается. И я присоединяюсь к ним. За нового Военного Губернатора Красного Утеса! – поднимая бокал и делая глоток секта, провозгласила Светла.

Маккензи также пригубил свой бокал, но принужденная формальность, с которой она произнесла этот тост, встревожила его.

– Давайте присядем, – предложила она. Светла направилась через библиотеку к небольшой кушетке и устроилась на ней, поджав под себя ноги, чтобы хоть как-то уменьшить дискомфорт, причиняемый ей высокими каблуками.

Маккензи устроился рядом с ней, поставив свой бокал прямо на пол перед собой.

– Знаешь, я сегодня второй раз в жизни вижу тебя в платье.

После встречи с Сирусом Магнумом Светла уступила настойчивым просьбам Инайю и оделась в очень узкое простое платье. «Пожалуйста, примерьте это, Светла-сан. Вы будете прекрасно смотреться в нем». Платье было черного цвета, с изысканной вышивкой на корсаже и по швам. Мягкий материал плотно облегал ее длинные ноги, наполняя ее незнакомым прежде ощущением собственного тела. Она изо всех сил пыталась подавить возникшее в ней и растущее чувство сексуального возбуждения.

– Тебе оно нравится?

– Конечно, – ответил он, и в его улыбке отразилось восхищение.

– А мне нет. Я предпочитаю свой полетный костюм: он куда более практичен и удобен.

Маккензи не мог не заметить вызова, прозвучавшего в ее голосе, и Светла увидела в его глазах озабоченность. Опустив голову, она сказала:

– Господи, как много всего произошло с тех пор, как я пришвартовала свой корабль рядом с твоим запредельником!

– Это правда, – согласился он. – Кажется, что прошли века с тех пор…

– Но я не знала, что работаю бок о бок с будущим Военным Губернатором Красного Утеса. Я знала только, что очень боюсь тебя.

– Никогда бы этого не подумал.

– Не надо дразнить меня, Мак. Ты ведь записывал показания моих приборов жизнеобеспечения, помнишь?

Он вздрогнул, словно его уличили в чем-то неприличном.

– Да, я помню. Но я со всей уверенностью утверждаю, что отклонения были вызваны исключительно опасностью предстоявшего нам задания.

Она внимательно посмотрела на него. Казалось, что он говорил от чистого сердца.

– А сейчас ты боишься чего-либо? – спросил он ее.

«Чего я должна бояться? С тех пор ты так глубоко вошел в мое сердце. Тот запредельник действительно мог пугать, но не милый сердцу Маккензи».

– Да. Я боюсь того решения, которое ты примешь о нас с тобой.

– Я… я не понимаю.

– Сирус недвусмысленно дал понять, что в данном вопросе у меня нет права голоса. Вполне естественно в такой ситуации опасаться решения, на принятие которого ты никак не можешь повлиять.

– Твои слова преждевременны! – воскликнул Маккензи. – Что бы мы не предприняли, мы решим это вместе!

– Это правда? – она в упор посмотрела на него. – Это действительно правда?

– Разумеется, – прямо посмотрев ей в глаза, ответил он.

– Но события происходят так быстро, что у меня голова кружится. Все казалось таким простым, когда мы проводили время здесь вместе и нам не о чем было тревожиться, кроме как о нас самих. Но теперь… – ее голос смолк.

Несколько мгновений он колебался. Но все же заговорил:

– Последние несколько дней, проведенные нами, позволили мне надеяться, что мы… что у нас есть будущее.

Светла глубоко вздохнула и снова опустила глаза.

– То, что было между нами здесь, – прекрасно! Но, наверное, это чувство не выживет в другом мире, как и эти дикие пурпурные цветы, которые могут расти только в этой долине. А нам придется вернуться в наш мир, причем таким образом, о котором мы никогда и не предполагали.

Она ощущала кожей растущий в нем протест, но он молчал. «Господи, ну почему ты молчишь и не споришь со мной? – раздраженно подумала она. – Насколько мне было бы легче! Я бы вышла из себя и легко приняла бы решение».

Он поглаживал ее волосы, а потом ответил:

– Мне кажется, ты все несколько преувеличиваешь.

– Нет. Я думала об этом все время, пока ты был с О-Скаром и Сирусом, потому что они предупредили меня, что ты вернешься в Центральный город еще до обеда.

«Ах, до обеда! Какой великодушный жест! Решить твое будущее… сделать выбор… и все до обеда».

– Это действительно так, но нет никаких причин для спешки. Сирус предлагает назначить тебя моим военным атташе. Тогда мы потихоньку все и уладили бы, без какого-либо давления со стороны.

«Работать с тобой рядом, чувствуя, как влечет к тебе ежесекундно? Господи, каким болваном ты иногда бываешь!»

– Да… время нам действительно очень нужно. Но я не могу быть настолько близка к тебе. Это делает события непредсказуемыми, разве ты не понимаешь?

Он медленно склонил голову.

– Нет, я не понимаю тебя.

Она отвернулась от него и выпрямила ноги, но от этого движения ее юбка высоко задралась, обнажив бедра. Она быстро вскочила и нервно одернула ее.

– Не могу понять, чего ты добиваешься. Твое внимание просто бьет через край, – закричала она. С минуту она подумала, разглядывая его, потом прошлась по комнате.

– Доктор Фронто помог мне разобраться в себе и понять кое-что. Я должна полностью все взвесить, прежде чем приму окончательное решение. Он извлек на поверхность мучающий меня конфликт. И то, что ты подарил мне радость ощущения секса, – всего лишь часть пути, который мне предстоит пройти, чтобы достичь свободы. – Она громко вздохнула. – «Свободы? Да я никогда не бываю на сто процентов уверена, что он говорит правду!»

Глаза Маккензи сверкнули, и он вскочил на ноги.

– Опять этот Фронто! Зачем ты слушаешь его? Все кибернетики на одно лицо! Они «допомогаются» тебе до того, что ты и шагу не сможешь ступить без их очередного «сеанса».

– В то время как ты, несомненно, переполняешь мой разум уверенностью? – прошипела она в ответ. Она сердито подошла к нему. – А ты знаешь, что теперь происходит, когда мы занимаемся любовью? Я все время думаю, что я буду испытывать, если забеременею твоим ребенком, и он будет нашей частицей навсегда. Ты можешь себе это только представить? Но это же просто смешно!

Маккензи с любопытством смотрел на нее.

– А что в этом смешного? Мне кажется, что это прекрасная идея.

«Да, конечно, так и должно быть. Я совсем не подумала об этом».

– Я Светла Стоковик, Мак, отход производства славянской шлюхи. Ребенок, который соблазняет униженных либонийцев. Зловещий запредельник, который боится нашего романа так же сильно, как ты желаешь его. Ты все еще не понимаешь? Я просто не готова к тому, чтобы быть женой и матерью, а еще менее готова быть советником Военного Губернатора. Возможно, что я никогда не смогу стать им. Ни ты, ни я пока этого не знаем. Только время покажет.

Даже в бледном свете, который с трудом пробивался сквозь плотные занавеси дверей, ведущих на террасу, она могла увидеть, как сильно он был потрясен ее словами. Она прошла мимо него и села на кушетку. Сдернув с ног измучившие ее туфли на высоких каблуках, она зашвырнула их далеко в угол. После этого она снова посмотрела на него.

– Пожалуйста, постарайся меня понять, – умоляла она. – Твоя любовь возвысила меня, но ты не можешь ожидать, что я совершенно изменюсь.

Она снова поджала под себя ноги.

– Мак, мне нужно время… чтобы обдумать то, что я узнала о себе и о нас, и я не хочу, чтобы на меня давила необходимость быть в это время любовницей, женой и матерью одновременно. Нам хорошо с тобой вдвоем, я имею в виду в физическом плане. Я даже научилась принимать эту близость. Но сексуальное влечение ослабеет. Так бывает всегда. А что потом?

Маккензи недовольно пошевелился. Через секунду он уже сидел рядом с ней на кушетке, обнимая ее плечи и глядя прямо в глаза.

– Ты хочешь сказать, что так понимаешь нашу любовь? Замаскированная форма грязи?

Она ответила ему возмущенным взглядом, тщетно пытаясь скрыть душившие ее слезы. Потом принужденно засмеялась:

– Маккензи, просто нет слов, как ты хорош! Ты настолько возбуждаешь меня, что я просто вся таю от вожделения в постели. Но разве этого будет достаточно, чтобы наши отношения продлились много лет? Мы думаем по-разному. У нас разные вкусы и разные правила поведения. Меня вырастили как убежденную материалистку, Мак. Я намного практичнее тебя и совершенно лишена романтических иллюзий. – Она снова громко рассмеялась. – Может быть, ты не более чем объект сексуального удовольствия, как ты думаешь? Может быть, ты для меня не более чем превосходная машина по производству оргазма?

Маккензи смотрел на нее так, словно видел впервые. В его горящих зеленых глазах было что-то ужасное, но она никак не могла понять, что именно. Наконец он сказал:

– Ты ведь так не думаешь на самом деле, Светла. Эту бредовую идею в твою головку заложил Фронто. Ты ведь не сможешь повторить все это, глядя мне в глаза!

«Да, не смогу, Маккензи, и ты сам знаешь, что я не смогу этого сделать». Она смущенно смотрела на него.

– Но ведь это может быть правдой тем не менее. Я еще пока не знаю… и мне нужно время – вдали от тебя, – чтобы во всем разобраться и понять. Потому что, если все, что я наговорила, окажется правдой, это будет ужасно для нас в конце концов. – Она смотрела на него умоляющими глазами. – Я должна вернуться в Запределье, чтобы все обдумать. Это то, что мне сейчас необходимо… если тебя это действительно интересует.

Он встал и заложил руки за спину, но избегал смотреть ей в глаза.

– Ты не можешь вернуться в Запределье больше, – упрямо ответил он.

– Но почему? Это же моя работа. Если тебя беспокоит моя рука, я сделаю себе бионический протез.

– Дело не в этом.

– Ну а в чем же тогда?

– Космический прыжок все поменял местами. Попытки его воспроизведения будут по-прежнему продолжаться, хотя нас и не будут более использовать в них. Ты не можешь находиться в одиночестве в Запределье, потому что ты слишком много знаешь.

«Слишком много знаю! О чем? Как меня заживо поедает моя собственная потребность в самоутверждении? Или это ужасное растворение вместе с тобой в недосягаемой чистоте?»

– Мак, ты шутишь. Что от меня можно узнать? Я не имею ни малейшего представления, как произошел прыжок.

– Это не главное. Ты знаешь достаточно много, чтобы тебя можно было использовать в интересах потенциального агрессора. К сожалению, найдется немало людей, которые с радостью наложили бы на тебя руки.

– Например, кто?

– Тебе совершенно необязательно это знать, черт побери! – воскликнул он, поворачиваясь к ней. – Я теперь Военный Губернатор и не могу всегда делиться с тобой секретной информацией. Это мало чем отличается от былых времен в Полетном Корпусе, потому и не надо этому противиться.

– Нет, все совсем по-другому, неужели ты не понимаешь? – заплакала она. – Здесь у нас было свое маленькое любовное гнездышко, и оно было прекрасно. Я никогда не смогу его забыть. Но теперь ты Военный Губернатор Красного Утеса. Как мы можем быть уверены, что будем жить по-прежнему счастливо, если все вокруг так быстро меняется?

– Светла, все люди живут с сознанием этого.

– Да, но они не запредельники.

Он обиженно смотрел на нее, она отвечала ему беспомощным взглядом. Он сел рядом с ней на кушетку снова. Потом он наклонился вперед, опершись локтями о колени. Он принял какое-то решение.

– Ты не можешь вернуться в Запределье. Но я хочу, чтобы ты сама решила, что для тебя будет лучше. Если я действительно так… разрушающе действую на тебя, я посмотрю, что можно будет сделать. Но на это уйдет некоторое время. Я должен вернуться в Центральный город, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей, как ты тут говорила. Отведи несколько дней для отдыха на Станции Полетного Корпуса или даже здесь, если ты захочешь. Когда некоторые проблемы будут решены, мы вновь вернемся к нашему разговору.

Во всяком случае, он предлагал ей компромисс.

– Хорошо. Звучит вполне приемлемо.

Она потянулась к его щеке и нежно погладила ее.

– Мак, не печалься ты так. Я не бросаю тебя, как сделала раньше. К тому же у тебя новое назначение, и у тебя совсем не будет времени, чтобы играть в дом и семью. Как ты этого не понимаешь? Тебе надо сосредоточиться на работе, а я буду только мешать.

– Мне не нужно быть Губернатором, – одними губами прошептал Маккензи. – Все, что мне нужно, – это ты!

Она откинула волосы, упавшие на его лоб.

– Не глупи. Ты не можешь бросить Сируса Магнума, так же как ты не сможешь долго любить меня после того, как оставишь его. Ты не можешь изменить своему слову, Мак. Не упрямься. Подумай обо всем, что я тебе говорила, и ты поймешь, что я права.

В его глазах светилась грусть признания ее правоты, но все же в них было что-то еще, что она никак не могла уловить. Это наполнило ее неприятным чувством неловкости. Она прижалась к нему и прошептала:

– Мне всего лишь нужно немного времени, чтобы мои чувства окрепли. Хорошо?

Он мягко отодвинул ее и встал.

– Боюсь, что ты не понимаешь, как много значишь для меня, Светла. В последний раз, когда мы расстались, я чуть не погиб. Я больше не смогу этого пережить. И я не переживу. Я хочу тебе помочь, Светла, но ты должна понять, что и у меня могут быть какие-то просьбы.

Пожалуй, впервые она почувствовала страх.

– Но если ты любишь меня так сильно, как об этом говоришь, тебе надо чуть-чуть пожертвовать своими потребностями. Неужели ты не можешь этого сделать, хотя бы чуть-чуть?

Его улыбка была скорее ироничной, чем горькой. Он взял ее руку и нежно сжал.

– Дорогая, в этом плане я еще более материалист, чем ты. Я люблю тебя, и ты мне нужна. Эти чувства чертовски реальны для меня, слишком важны, чтобы я их подавлял. Ты не можешь быть женой и матерью, а я не могу любить издалека. Это величайшая из несправедливостей… насколько я могу судить… не любить, когда ты можешь.

Он легонько поцеловал ее в лоб, потом отпустил руку.

– Светла, иногда не бывает готовых решений, независимо от того, как сильно нам хотелось бы, чтобы они существовали. Я согласился на то, чтобы дать тебе несколько дней. Воспользуйся предоставленным тебе временем и хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал.

– Ради всего святого, Маккензи, прекрати изображать здесь трагедию! – закричала она.

– Я должен идти. Меня ждет корабль.

Он повернулся и исчез в дверях, не забыв притворить их за собою.

Глава 30

– Ты так долго не продержишься, – заметил О-Скар, входя в комнату и делая широкий жест рукой в сторону стола Маккензи, на котором громоздились горы документов и папки с делами.

– Во всяком случае, никто не может сказать, что я сижу без дела, – безразлично отозвался Маккензи, перебирая по запросу, высветившемуся на экране терминала, бумаги в ящике с пометкой «отклонить». Но в глубине души он знал, что О-Скар прав. За прошедшие с момента его назначения губернатором Красного Утеса три дня он спал всего лишь шесть часов.

Прежде всего он начал со встречи с командором Танаки и его служащими. Он сообщил им во время встречи, как недоволен был действиями Полетного Корпуса Сирус Магнум, а также приказал всем подразделениям занять боевые позиции внутри пояса астероидов, с тем, чтобы с наибольшей точностью следить за передвижениями армады Федерации. Он также попросил предоставить ему информацию об оперативных планах обеспечения поддержки звена пикетирования во время его операции. Шок от известия о возможном военном нападении подействовал на моральный дух войск намного сильнее, чем любая лекция, которую прочитал бы Маккензи. Такасуки обещал, что все требования будут выполнены в течение двух дней.

За этой встречей последовала протокольная пресс-конференция. Маккензи огласил подготовленное заранее заявление, в котором он познакомил присутствовавших журналистов с основными направлениями своей деятельности и принципами, которых он намеревался придерживаться при решении гражданских и военных дал. Журналистов же в основном интересовали три момента: почему именно он был назначен Военным Губернатором, почему попала в немилость Внутренняя Служба и почему вдруг Красный Утес приобрел статус военного гарнизона. На большинство вопросов Маккензи реагировал репликами типа: «К сожалению, это секретная информация», или «Этот вопрос находится в стадии разработки», или просто «Без комментариев». И журналисты в конце концов оставили его в покое.

После этого наступила череда бесконечных встреч с представителями коммерческих синдикатов. Наиболее острая проблема возникла в ходе беседы с группой обеспечения общественной полезности. Часть представителей этой группы настоятельно рекомендовала заменить большую станцию солнечных генераторов на меньшую, концентрировавшую поля, создаваемые всей планетой. Встреча была очень напряженной и под конец явно смахивала на соревнования двух пытавшихся перекричать друг друга сторон.

Но кроме этого не иссякал поток бумажной работы: политические заявления, меморандумы, процедурные поправки, просьбы и прошения, бюллетени инспекции по контролю за ценообразованием, разрешения на получение лицензий, а также всевозможные юридические поправки и законы, регулировавшие взаимодействие гражданской, торговой и уголовной сфер жизни.

Совершенно истощенный непрекращающимся потоком бумаг, Маккензи порой недоумевал, каким образом умудрялся справляться со всем этим хозяйством Сирус Магнум и успешно управлять Красным Утесом, будучи при этом еще и замешанным в государственных делах всего Конкордата. Разумеется, чиновники сидели, как и положено, в своих кабинетах и только ждали его приказов, но он не знал, на кого можно положиться, поэтому решил лично изучать поступавшие к нему дела. Несмотря на то, что еще многое ему предстояло узнать, он начал уже медленно понимать, какое огромное количество вопросов зависело от решения Военного Губернатора.

И все же он понимал, что О-Скар был прав. Он просто не протянет так долго, у него не хватит сил. Настало время применить первое правило административного работника: ему необходимо было переложить часть ответственности на другие плечи.

Он посмотрел на либонийца совершенно измученными глазами и сказал:

– Хорошо, приятель. Я думаю, что пришла пора обратиться за помощью к старым и испытанным бойцам. У тебя есть какие-либо предложения?

– Тебе необходим исполнительный помощник, на которого ты бы мог положиться и который к тому же был бы хорошо знаком с этими чинушами, заправляющими в аппарате правительства Красного Утеса. В данном случае мы можем опустить военный аспект твоей деятельности, потому что, насколько я могу судить, ты в состоянии сам справиться с проблемами данного рода.

– Благодарю за комплимент, но все же предпочел бы услышать твои рекомендации.

– Ян, возможно, тебе это и покажется странным, но мне кажется, тебе следует подумать о том, чтобы назначить на этот пост Инайю. Это та самая нихонианка, с которой ты уже сталкивался в лагере.

Маккензи громко рассмеялся:

– Понятно. А ты случайно с Шейлой не обменивался мыслями на расстоянии?

Либониец казался удивленным.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ну, конечно, я тоже так думаю. Тогда это всего лишь совпадение, что Шейла дала мне те же самые рекомендации всего лишь час назад.

– Шейла посоветовала тебе это?

– Да, именно это она и сделала. Мне кажется, что в данном случае Инайю является подходящей кандидатурой. Не могу себе представить, чтобы советы Шейлы шли вразрез с моими интересами.

Либониец без труда угадал иронию, сквозившую в последних словах Маккензи.

– Я согласен, что ты можешь подозревать, что мною движут скрытые интересы, но прошу тебя, поверь, если я говорю, что Инайю являемся лучшей кандидатурой на этот пост, значит, так оно и есть.

Маккензи несколько минут раздумывал над сказанным, потом проговорил:

– Хорошо, О-Скар. Возможно, я просто становлюсь параноиком из-за того, что слишком мало сплю. Пусть Инайю придет сюда как можно скорее.

* * *

– Если мы продержим в патрулировании Звено А больше, чем одну неделю, у нас возникнут серьезные проблемы в осуществлении операции, – это было заявление капитана Петравича. – Мы уже приступили к обеспечению четвертого уровня поддержки этого звена, когда поднялась тревога. Совершенно необходимо найти способы, чтобы закончить операцию по осуществлению обеспечения.

Густые брови капитана угрожающе сдвинулись, но Маккензи все же удалось заметить промелькнувшее в его глазах удовлетворение.

Как только было принято решение об отставке вице-адмирала Шоенхоффера с поста командующего станцией, командор Такасуки принял командование на себя и немедленно назначил капитана Петравича исполнительным офицером. Ранее Петравич являлся командующим эскадрильи запредельников. Поскольку и Такасуки, и Петравич входили в состав судейской бригады во время трибунала, Маккензи позволил себе предположить, что подобное назначение со стороны Такасуки означало призыв к миру.

– Можем ли мы заменить их еще кем-нибудь? – спросил он.

– Есть немного старого железа, – ответил ему Петравич. – В основном это старые корабли, но их можно чуть подновить, и они будут способны вести боевые действия. Давайте посмотрим…

Он начал внимательно просматривать записи в своем электронном портфеле, который лежал перед ним на столе.

– Ага, у нас есть три легких истребителя и один сторожевой корабль. Но, сэр, вся проблема заключается в подборе экипажа. Все, кто способен вести боевые действия, уже заняты.

– Я не понимаю. Неужели на станции не хватает персонала? – спросил Маккензи.

Командор Такасуки казался смущенным. Он прочистил горло, прежде чем ответить:

– Дело в том, что адмирал Шоенхоффер отказывался подписывать запрос на экипаж для любого корабля старше двадцати лет по Эктэлонскому циклу. Это была его маленькая слабость.

– Мы не сможем набрать экипажи из людей, работающих в столовых, больницах, штабах и тому подобное?

– Этого все равно будет недостаточно, если мы хотим иметь экипажи, обладающие опытом ведения полетов и боевых операций.

Капитан Петравич чуть наклонился вперед. Казалось, что он сам сомневался в правоте своих слов.

– Возможно, я скажу глупость, но как насчет сидящих на гауптвахте? Когда я проверял в последний раз, там было около двухсот заключенных, и большинство из них обладает необходимым нам опытом.

Такасуки неодобрительно посмотрел на Петравнча, но Маккензи воскликнул:

– Это прекрасная идея, Иван! Таким образом мы могли бы укомплектовать по меньшей мере два истребителя и сторожевой корабль, а затем начали бы отводить Звено А для обеспечения на Красный Утес, заменив его там полученными кораблями.

Он обернулся к Такасуки, ожидая его реакции.

Важный нихонианец склонил голову и пробормотал:

– Да, экипаж. Согласен, это можно сделать. Но как насчет опытных офицеров? В подобных обстоятельствах потребуется умелое руководство.

– Да, командор, в этом вопросе вы совершенно правы, – признал Маккензи. – Но на гауптвахте должны ведь быть и офицеры, не так ли?

Такасуки секунду сидел неподвижно, затем взглянул на свой портфель и начал вводить в него серию запросов. Наконец он поднял голову и сказал:

– Таких есть трое, все они обладают опытом руководства полетами, во всяком случае, на уровне подразделения.

– Кроме того, есть еще офицер, возглавляющий гауптвахту, – добавил Петравич. – Он был вторым помощником на тяжелом бомбардировщике, но сейчас он в резерве, и у него репутация слегка неуправляемого человека. По крайней мере, так о нем отзывался вице-адмирал Шоенхоффер, когда отзывал из действующих рядов и назначил на должность начальника гауптвахты.

Маккензи взглянул на Такасуки. Брови нихонианца изогнулись, но он всего лишь пожал плечами в ответ.

– Прекрасно, – произнес Маккензи. – Таким образом, нам не хватает всего лишь нескольких офицером.

Он погрузился в глубокие раздумья. Он вспомнил, что Светла тоже могла участвовать в операции. Сейчас она находилась в штабе старших офицеров на станции и осуществляла контроль за производством пистолетов, уничтожающих роботов. И еще она все время ждала его решения, касающегося их будущего. Но у него было слишком мало времени, чтобы подумать над этим вопросом с тех пор, как он занял новый пост. Да, она была совершенно права насчет этого.

– Уверен, что мы сможем найти еще кого-нибудь. Давайте внесем этот вопрос в план операции. А как насчет вице-адмирала Шоенхоффера?

Командор Такасуки осторожно задвигался в кресле.

– Что ж, сэр, надеюсь, что вы понимаете всю деликатность ситуации. У нас нет прямых доказательств, кроме списка совершенных нарушений. Даже если он и был напрямую замешан в перевороте, готовившемся Внутренней Безопасностью, никто не сможет этого доказать. За исключением… его сексуальных наклонностей и их бесспорного влияния на подбор персонала, вице-адмирал является прекрасным летным офицером.

– К черту! – взорвался Маккензи. – Это совершенно неприемлемо, вы меня слышите?

Такасуки всем своим видом выражал возмущение, но Маккензи никак не прореагировал на него.