Текст книги "Запредельник"

Автор книги: Тимоти Мэдден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Ты записываешь, Кайло? Не отключайся!

– Да, я слышу тебя. Мое положение стабилизируется.

– Хорошо, – пробормотал Маккензи, откидываясь в кресле. – Может, теперь нам станет ясно, с чем мы имеем дело.

С минуту он отдыхал, наблюдая струящийся волнами свет, потом добавил:

– Хорошая работа, Шейла! Поздравляю!

Она легонько рассмеялась:

– Не стоит, Мак.

Ее смех был мягким и естественным, и это покоробило его.

Глава 4

Маккензи уже второй раз просматривал бортовой журнал «Утопии». Когда он закончил, то спросил Шейлу:

– Ты запрограммировала меры предосторожности пятой категории?

– Да, как ты и приказывал.

– Если заметишь новые проявления энергетического движения на «Утопии», немедленно выводи нас оттуда. Не жди приказа.

– Понимаю, Мак.

– Ты ведь не прекращаешь сканирования на дальнем расстоянии?

– Конечно, Мак. Я немедленно предупрежу тебя, если кто-то появится. Но, честно говоря, я считаю, что присутствие лейтенанта Стоковик тебя слишком волнует. Ты должен отдавать себе отчет, что ваши прежние отношения могут иметь негативное влияние на принятие тобой решений в данной ситуации.

После первого ознакомления с журналом он приказал Светле явиться на его корабль, чтобы выработать совместный план действий во время операции. Начало их встречи было весьма вежливым, но по мере обсуждения деталей предстоящей высадки между ними нарастало какое-то напряжение.

– Не будь смешной. Операция слишком опасна, и Стоковик здесь ни при чем. Ты ведь знаешь, что нам предстоит.

– Я-то знаю, Мак, и даже лучше, чем ты думаешь. В конце концов, это я уже больше года страдаю от смены твоего настроения и бесконечных депрессий. И если ты, наконец, не признаешь, что эта женщина практически разрушила тебя, ты будешь вновь и вновь повторять свои ошибки.

– Моей единственной ошибкой было влюбиться как мальчишка. Вполне естественно, что я был слегка разочарован, когда понял, как я ошибался.

– Ты пил, не переставая, три недели, после того как она бросила тебя. Если бы ты не встретил командора Мельхиора и если бы он не сжалился над тобой тогда, ты бы спился. Твоя неразделенная любовь тебя не просто мучила, а разрушала.

Ее уверенность раздражала его.

– Как ты можешь судить об этом?

– Ты отвечаешь за эту операцию, Мак, я лишь твоя система управления. Вот почему меня это интересует. Ведь ты страдал не только из-за Светлы, но и оттого, что случилось с «Синклером». И если ты сам себе в этом сейчас не признаешься, мне становится страшно от одной мысли о том, что с нами может случиться.

Маккензи совсем не хотелось спорить, но еще меньше хотелось ему вспоминать тот ужас и отвращение, которые он испытывал, собирая обугленные трупы на «Синклере». Сгоревшее родильное отделение встало у него перед глазами, и он невольно вздрогнул. Он знал, что этот кошмар будет всегда преследовать его, и даже радовался тому, что во время операции у него совсем не будет времени на сон. Он решил прекратить этот спор.

– Может, ты и права. Я подумаю об этом.

– Надеюсь.

Почти одновременно по интеркому раздался голос Светлы:

– Я приготовила поесть. Будешь?

Изучение бортового журнала «Утопии» начисто лишило его аппетита. Но совместный ужин в космосе был редкой возможностью для запредельников и считался своеобразным ритуалом. К тому же длинноволновые экраны Шейлы обнаружат приближение любого рашадианца минимум за час или два. И было много вещей, которые ему очень хотелось обсудить со Светлой с глазу на глаз.

– Конечно. Буду через минуту.

Светла ничего не ответила.

Маккензи повернул кресло и вынул копию бортового журнала, сделанную Шейлой, из дублирующего устройства. Он сунул ее в боковой карман летного комбинезона и встал с кресла.

– Кстати, Мак, – позвала его Шейла, – развитие моей личности завершилось как раз перед началом твоего изучения журнала. Результат немного отличается от ожидаемого, но все равно это безумно интересно. Я подумала, что тебе стоит сказать об этом.

– Рад за тебя, Шейла. Но только не надо слишком очеловечиваться. А то у нас полно проблем.

– Тебя волнует предстоящая встреча, да?

– Возможно, – ответил он.

Он прошел по коридору в лабораторию и взял планы, которые вычертила для него Шейла на построителях кривых. Свернув и сунув их под мышку, Маккензи зашагал на камбуз.

Когда он пришел, Светла как раз ставила на стол дымящуюся кастрюлю. Он уселся во главе стола, положив все планы на скамью рядом с собой.

– Что же ты узнал из бортового журнала? – спросила его Светла.

– Давай сначала поедим.

– А я хочу сначала узнать, что убило рашадианца.

– По-моему, я уже сказал, что мы все обсудим после еды. Что у нас в меню сегодня?

Светла с минуту молча смотрела на него, потом пожала плечами и ответила:

– Бефстроганов. Надеюсь, тебе понравится. Это мое собственное изобретение.

Она отвернулась к разделочному столу, и легкий аромат ее тела вскружил ему голову. Это был аромат кедровника. Мать Маккензи, мучаясь от сердечных приступов, часто вспоминала отца, и тогда порой надевала свое свадебное платье и туфли. В те минуты от нее тоже исходил этот легкий запах кедра. Еще он вспомнил, как по-особому резко пахла кожа Светлы в минуты любовных ласк. От этого воспоминания он ощутил ком в горле.

Взяв графин с лимонным соком из раздаточного автомата, она поставила его рядом с кастрюлей и опустилась на вращающийся стул, который достала из-под стола. Сейчас она была похожа на буфетчицу, томящуюся от скуки.

– Послушаем музыку? – предложил Маккензи.

– Звучит неплохо.

– Как насчет Масагоруски? – Он помнил, что она была готова бесконечно слушать записи этой группы, когда они были на Красном Утесе.

– Мне бы хотелось Бакки и Шулера. У тебя есть «Океания»?

– Должна быть. Шейла, включи «Океанию», пока мы будем есть.

– Конечно, Мак, – отозвалась Шейла, – мне только нужно пролистать архив поп-культуры.

Черные глаза Светлы вспыхнули при звуках приторно вежливого голоса Шейлы.

– Ты все время позволяешь своей системе разговаривать? – поинтересовалась она как бы невзначай.

– Да. А что?

– Разве тебе не нужен покой?

– Покой? А зачем? Шейла все равно не может читать мои мысли.

Светла следила за паром, вырывавшимся из-под крышки кастрюли. Губы ее как всегда были недовольно надуты. Казалось, она обдумывала его ответ, но он видел, что ее беспокоило что-то другое.

Примитивная музыка «Океании» наполнила камбуз. Она создавала ненавязчивый фон, и Маккензи поинтересовался, не усилить ли громкость. Укоризненно взглянув ему в глаза, Светла проговорила:

– Не пытайся поменять тему разговора! Давай все-таки выясним все до конца. Твоя система управления достигла зрелости, не так ли?

«Начинается!» – подумал Маккензи. Он глуповато усмехнулся и спросил:

– А тебе-то что?

– Не прикидывайся идиотом, Маккензи. Ни одной нормальной системе было не под силу разблокировать бортовой журнал «Утопии». Она осуществила синтезирование программ, что является практически невозможным, и чуть не разрушила мой компьютер. Я снова спрашиваю тебя: перешагнула ли твоя система порог зрелости?

– Думаю, да. И что дальше?

Светла раздраженно всплеснула руками:

– Ты сошел с ума!

– Это случилось, как раз когда мы нашли «Утопию». У меня не было времени как следует подумать…

– Осел! – перебила она. – Разве ты не читал психокибернетические доклады об этом явлении?

– Конечно, читал, – солгал он. – Это подразумевается самим процессом развития, я имею в виду достижение зрелости. Система не может закончить его, не спросив разрешения пилота. Существует специальная программа диагностики на этот случай.

Светла осуждающе покачала головой.

– И несмотря на все это, ты позволил ей развиваться? Ты, наверное, рехнулся, Маккензи. Если бы ты на самом деле читал доклады, ты наверняка остановил бы процесс.

Маккензи решил ответить ей прямо.

– Я считаю, что это неэтично.

– Ты, очевидно, шутишь. При чем здесь, что такое хорошо и что такое плохо? Командная система корабля осуществляет контроль за функционированием всех систем корабля, и ничего сверх этого!

– А по-моему, разум, пусть и кибернетический, имеет такое же право на развитие, как и любое другое чувствующее существо.

– Чувствующее существо! Ты говоришь так, будто твоя система является биологически активной формой жизни. А это всего лишь машина, Маккензи, и ее делают зубилом и молотком.

– Может, ты права, Светла, а может, и нет. Шейла – это фотоэлектронная нервная система корабля. У нее металлическое тело и сложное подобие мозгов. Наверное, не так уж и важно, живы ли ее члены или нет в нашем понимании этого слова. – Он сердито взглянул на нее. – И если ты действительно веришь в то, чему учат неомарксисты на вашей планете, тебе придется согласиться со мной. Они ведь людей считают машинами, разве не так? Нет! Я не знаю, что такое Шейла на самом деле и какие у нее есть права, но не хочу чувствовать себя виновным в том, что не дал ей достичь высшей ступени развития.

Светла отвела глаза, вновь устремив их на кастрюльку. Она уже остывала. Сняв крышку, Светла положила себе немного, затем наполнила его тарелку и поставила перед ним. Покончив с этим, она снова взглянула на него.

– Ты романтик, Маккензи. Тобой движут буржуазные фантазии. Ты говоришь о правах, которых на самом деле нет, но не можешь признать очевидного. Но и это еще не все. – Секунду поколебавшись, она продолжила, но что-то заставило измениться выражение ее глаз, а голос звучал мягче и сердечнее: – А что ты будешь делать, когда вас обоих спишут? Как ты справишься с этим?

Ее сочувствие разозлило его больше, чем прежние насмешки. Он пожал плечами.

– Думаю, справлюсь. Я ведь справился, когда ты дала мне отставку на Красном Утесе. Я пережил это почти без потерь.

Она склонила к нему голову. Несколько минут они ненавидяще смотрели друг на друга.

Светла закричала:

– Не смей касаться этого! Ты слышишь меня? – Она стукнула кулаком по столу так, что зазвенели все тарелки и стаканы. – Я так и знала, что, рано или поздно, ты вернешься к этому разговору. Но почему, почему нельзя оставить все так, как оно есть?

– А на что ты рассчитывала? И потом, что в этом такого? Мне казалось, что мы созданы друг для друга. Я делился с тобой всеми своими мыслями, потому что ты делала вид, что тебе это интересно. Я даже рассказал тебе о сожженных детях. А потом ты вдруг сбегаешь среди ночи, ничего не сказав, оставив меня, словно выброшенного на мель кита. Что произошло, Светла? Может, я показался тебе слишком простым из-за того, что испытывал угрызения совести и неуверенность в себе? Или с самого начала я был не более чем легким развлечением? Подходящий парень, чтобы было кого погладить по шерстке.

– Это было не среди ночи, а ранним утром, – поправила она. – Ремонт моего корабля был окончен. Мне надо было лететь.

– Даже не сказав «спасибо» или «до встречи»?

– Ты что, забыл, кто мы? Мы – запредельники. Не было никакой вероятности, что мы встретимся вновь, и я решила, что так будет легче расстаться. К тому же я была уверена, что ты устроишь сцену.

– Сцену?

– Да. Как сейчас.

Он понял, что она стремилась разозлить его.

Он огорченно покачал головой:

– Прости… Да, я, наверное, романтический мечтатель. Я мечтал о будущем, о семье… и жизни, наконец, нормальной жизни… чтобы было можно порвать с этим проклятым Запредельем и начать жизнь с любимым человеком. Очень глупо с моей стороны.

– Прекрати играть! Ты не разжалобишь меня! Я больше не намерена обсуждать то, что произошло на Красном Утесе, понятно? – Брови ее сурово сошлись на переносице. – Мы сейчас обсуждаем тебя и Шейлу, только это, ты слышишь?

– Ах, да… Шейла. А я уже совсем забыл о ней. Но не стоит ревновать. Личность или нет, она остается системой управления. Ты меня ни с кем не делишь.

Светла хотела было запротестовать, но он прервал ее движением руки.

– Нет. Хватит лжи. Мы были нужны друг другу тогда. Я хочу знать, почему ты решила отказаться от этого?

– Не надо переоценивать твою хваленую привлекательность, – прошипела Светла. – Я ни к кому не ревную, тем более к мутировавшей системе управления. Я просто не хочу выдавать желаемое за действительное, здесь или на Красном Утесе. Я никогда не позволю своим желаниям поработить меня.

Она скрестила руки и уныло взглянула на него:

– Вот почему я разговариваю со своей системой лишь в случае крайней необходимости. Не хочу зависеть от машины. Я не позволю ей знать о моих чувствах. Это может разжалобить до слез. Слишком отвратительно. – Она разжала руки и несколько раз отрицательно взмахнула ими. – Нет, Маккензи, ты заблуждаешься на мой счет, как и на счет твоего компьютера.

В нем снова вспыхнул гнев. Она должна была дать ему объяснения. Любая нормальная женщина именно так и поступила бы. Но только не Светла Стоковик. Говорили, что она могла быть холодной, как акула. Теперь он это видел и сам – надменная, упрямая, типичная славянка.

Он насмешливо улыбнулся. Если ей хочется поскорее забыть крики радости в волнах страсти, пусть так и будет. Но правда на его стороне. Он знал, что она отвечала ему взаимностью. Рано или поздно он все равно узнает, что стоит за ее внезапным бегством и этой неожиданной враждебностью. А сейчас надо было лишь ждать.

– Ладно, забудь об этом. Не пропадать же ужину. Ешь, пока не остыло, – посоветовал он ей, орудуя вилкой.

Светла взяла стакан и выпила несколько глотков сока. Затем, взяв вилку, начала макать мясо в нежный коричневый соус. Музыка «Океании» заглушала звон приборов.

Бефстроганов был отменным, и какое-то время они сосредоточенно ели, каждый погрузившись в свои мысли.

Глава 5

– Рашадианцы разработали боевого робота для расширения масштабов своих боевых операций, – хорошо поставленным голосом рассказывал Светле Маккензи. – Рашадианец, которого ты обнаружила, был убит именно таким роботом. Капитан Финдэйл считал, что на борту «Утопии» находятся семь таких роботов, но не был в этом полностью уверен.

Светла загружала посуду в мойку. Она с растерянным видом повернулась к Маккензи.

– Но как им удалось остановить «Утопию»? На внешней поверхности обшивки нет никаких следов повреждений.

– Роботы были спрятаны на борту под видом груза. Когда рашадианцы приблизились к кораблю, они их активировали, и те нанесли удар изнутри. Команда «Утопии» тут же сдалась. И неудивительно. Эти чертовы штуковины практически непобедимы.

Во-первых, они потребляют энергию, которую берут из окружающей среды. В случае полного энергетического вакуума включаются запасные батареи, которые обеспечивают им пятнадцать−двадцать минут работы. Короче говоря, при обычных обстоятельствах победить этих роботов не представляется возможным.

Кроме того, внутри находится антиметрическое устройство, которое нейтрализует действие любого оружия, будь то лазер, нейтронные лучи, молекулярные преобразователи, ударные дисфазеры… Их ничто не может остановить. Роботы могут сорвать крышку люка с корабля, словно она сделана из фольги, а не металла.

Светла закончила мытье посуды и теперь сидела за столом. Она не пыталась скрывать своей реакции на это сообщение. Вокруг глаз стали четче видны морщины. Но отчего-то они только усиливали ее привлекательность.

Маккензи продолжал:

– В-третьих, существует еще и вирус. В правом захвате, или клешне, робота находится шприц, в котором под давлением содержатся токсины. Один укол – и рука или предплечье превращаются в желе. Два укола – и в органах появляются метастазы. Но даже четыре или пять уколов необязательно принесут мгновенную смерть, если их сделать в разные части тела. Это – основа основ террора рашадианцев. Жертвы обречены следить за тем, как их тело на их же глазах разлагается, превращаясь в слизь. Им остается только гадать, как далеко зайдет процесс и сколько продлится их страдание.

Маккензи потер глаза. Перед ним возникло лицо капитана Финдэйла со следами слез. Он вспомнил сгоревших заживо младенцев. В ушах звенели давно забытые проклятия гибнущих на станции «Пегас» рашадианцев. Он внезапно опустил руки и взглянул на Светлу.

Она с любопытством, словно догадываясь о его тревоге, смотрела на него. Он боялся, что она начнет задавать вопросы. Но вместо этого она сказала:

– Если рашадианцы могут управлять своими роботами, то почему один из них был убит?

– Каждый робот обладает информацией для всей группы. Как правило, они действуют вместе под управлением контролера-рашадианца. Но если общее координирование по каким-то причинам нарушается, в действие вступает индивидуальная программа, блокирующая основные приказы. К несчастью, Финдэйл полагал, что заблокировав на время телеметрическую систему управления, он даст возможность своей команде овладеть положением. Но как только он это сделал, роботы начали убивать все, издающее волны мозговой деятельности… и даже рашадианца.

Светлу передернуло.

– Ты имеешь в виду, что они безжалостно убили всех?

Маккензи кивнул:

– Да. Это еще один пример творческого гения рашадианцев. Финдэйл прекратил сопротивление, как только увидел результаты своей попытки, но было уже поздно. В действие вступила программа уничтожения, а ее остановить невозможно.

Светла что-то пробормотала по-славянски, затем, облокотившись на стол, начала нервно покусывать нижнюю губу, как она делала всегда в минуты задумчивости.

– Но почему тогда Финдэйл не попытался связаться с Управлением Полетами или послать сигнал бедствия? – с сомнением спросила она.

– Во время самого первого штурма роботы вывели из строя передающий центр. Очевидно, когда развязка была близка, остатки команды попытались собрать какое-то подобие передатчика. Но у них ничего не вышло.

Он подумал, что еще стоило ей сказать:

– Финдэйл весь сгорал от стыда и тревоги… Все говорил что-то о ботинках, как будто они и явились причиной несчастья. Его мысли в целом бессвязны за исключением того, что касается роботов. Короче, когда вся команда погибла и он понял, что остановить роботов невозможно, то отключил все действующие системы «Утопии», а потом приставил к голове бластер.

Светлу передернуло.

– Я чуть было не попала в этот склеп. Думаю… – ее голос задрожал, лицо побелело. Маккензи испугался, что она сейчас потеряет сознание. Он легонько тронул ее за плечо.

– Светла, от того, что я теперь знаю, поверь, мне не легче, – сказал он мягко. – Но это все уже произошло. Главное для нас сейчас, что роботы спят. Раз они не могут восполнять запасы энергии из внешней среды, они должны были расходовать энергию своих батарей. Вероятно, что сейчас они все собрались вокруг единственного оставшегося на корабле источника энергии: в бортовом отсеке, около хранилища с системой Бета-Z.

Он достал из кармана смоделированный Шейлой по записи бортового журнала снимок роботов и кинул его через стол Светле.

– Вот как они выглядят.

Она долго смотрела на фото, с интересом рассматривая клешни, вооруженные пиловидными захватами. Наконец она заговорила:

– Они выглядят, как гигантские крабы. Отчего?

– Рашадианцы хотят всему придать особый смысл. По своей натуре они убийцы. Но их мало, а они хотят покорить все возможные вершины. Чтобы скрыть свою малочисленность, они прибегают к устрашению. В их преданиях живет один мифический герой, который превратился в земляного краба, чтобы пробраться в крепость, где скрывался тиран. Когда он проник внутрь, то принял гигантские размеры и уничтожил всех. Эти крабы сделаны по его образу и подобию. Они достигают всего лишь одного метра в высоту в сложенном состоянии, но когда полностью раскрываются, то тянут на все три.

Светла продолжала внимательно смотреть на смонтированный компьютером снимок, словно пыталась взглядом оживить роботов.

– Это их обычное положение? – спросила она.

– Они находятся в боевой стойке всегда, за исключением тактических маневров, например, когда их заносили, как груз, на корабль. По бокам туловища расположено по три ноги, которыми они защищаются, наносят удар или сдавливают врага. Клешнями-захватами они его уничтожают. Роботы перемещаются при помощи гусениц, вмонтированных в основание нижних конечностей.

– Плавник, – сказала Светла. – Вот как надо называть эти конечности.

– Конечно. – Он выдавил на лице улыбку, подобрал снимок и засунул в карман. Откинувшись в кресле, посмотрел на Светлу. «Океания» все еще плыла над ними.

Светла спросила:

– Значит, ты считаешь, что роботы добрались до центрального отсека, и там их запас энергии иссяк?

– Это представляется наиболее вероятным. На «Утопии» отсутствуют какие-либо энергетические сигналы, кроме сигналов, идущих от сейфа с системой. Все остальное дезактивировано. Думаю, что им просто больше негде быть. Скорее всего, они спят.

– Как ты считаешь, какой энергетический уровень может привести их в чувство?

– Не знаю, но думаю, что больший, чем мы уже излучали во время изучения корабля.

Скрестив руки на груди, она смотрела в пол.

– Меня это совершено не обнадеживает, – прошептала она.

Он восхищенно взглянул на нее и сказал:

– Несмотря на опасность, мы должны все равно попытаться достать систему Бета-Z. Ты согласна с этим?

– Мне отдали такой приказ. Он обладает пятой степенью приоритетности.

– Хорошо. В таком случае, делаем так: заходим туда, открываем сейф, хватаем систему и быстро сматываемся. Если нам повезет, мы можем и не разбудить этих тварей. Но думаю, что фактор времени все равно играет исключительную роль. Рашадианцы наверняка уже повсюду ищут «Утопию» и догадываются, где она может быть.

Светла в целом согласилась с его планом действий, но была против совместной высадки. Она считала, что если роботы оживут, тот из них, кто будет снаружи, сможет взорвать «Утопию» и спастись. Маккензи не мог не признать, что ее план был хорош. Возможно, он и подумал бы над ним, но в глубине души он знал, что не уйдет с «Утопии», не испытав оружия.

– Мне не нравится твое предложение, – ответил он.

– Почему? Тебе ведь совсем не нужно будет защищать меня. У тебя нет на это права.

Маккензи взглянул на планы, лежавшие перед ним на столе. Все было настолько просто, что он вдруг испугался, не упустил ли что-нибудь.

– Принимая во внимание наши прежние отношения на Красном Утесе, кажется вполне обоснованным стремление защитить тебя. Но дело не в этом. Твой план с самого начала носит оборонительный характер. Если роботы оживут, мы уничтожим систему Бета-Z, потеряем одного офицера и ничего не узнаем о способах борьбы с этими машинами. А ведь это сейчас очень важно. Даже важнее системы Бета-Z. Если мы не научимся останавливать роботов, они могут изменить соотношение сил в пользу рашадианцев.

Светла смотрела настороженно, но казалась менее раздраженной теперь, когда он объяснил ей причину, по которой ее план не устраивал Маккензи.

– Хорошо, давай подумаем еще, – предложила она. – Мы заходим оба. Но что мы сможем сделать, если роботы оживут? Ты же сам говорил, что на них не действует ни одно из существующих видов оружия.

– Может быть, я ошибался.

– Хватит говорить загадками, Маккензи! На что ты намекаешь?

– Их можно разрушить посредством механической энергии.

– Например, кинетическим оружием типа электромагнитных пулеметов?

– Нет, это слишком сложно и неудобно. Я имел в виду ручные химические самовоспламеняющиеся снаряды, которые использовались в девятнадцатом и двадцатом веке.

– Винтовка или пушка?

– Пистолет. С помощью железной пули можно уничтожить антиметрическое устройство еще до того, как оно заработает. И тогда роботы превратятся в игрушки. – Он откинулся назад и зябко поежился. – Меня беспокоит лишь возможный выброс энергии.

Он дал Светле время как следует обдумать полученную информацию. Прошло несколько минут, прежде чем она проговорила:

– Я не уверена. Я ничего не знаю о старых системах оружия кинетического типа. Знаешь, как бы у нас не вышла хорошенькая бомбочка.

Маккензи пожал плечами:

– По крайней мере, рашадианцам не удастся заполучить систему боевого управления.

Светла не скрывала своего неодобрения.

– Ты бы лучше был посерьезнее, Маккензи. Я говорю не о простом водородном взрыве. Если речь идет об антиметрах, то мы можем пробить настоящую дыру в пространстве.

– А это возможно?

– Это может произойти даже в случае с матричными механизмами, но только если брать их больше одного. Представь, насколько все усложняется, если добавить сюда перестановку геометрических параметров космовремени. В случае изменения одной из характеристик одновременно меняются все остальные.

Из сказанного он понял лишь половину, но не позволил себе усомниться в правильности, так как знал, что ее репутация математика очень высока. Если она говорит, что задача трудная, значит, так оно и есть.

– Подумай над этим, – предложил он. – Составь несколько моделей вместе с Шейлой и посмотри на результат.

Ее брови возмущенно дрогнули. Он отлично понимал, что, собираясь работать над проблемой, она получала шанс вернуться на свой корабль. Но он не был намерен отпустить ее так легко.

– Ты же сама признала, что Шейла лучше твоего компьютера. Так воспользуйся этим.

– Хорошо, – мрачно согласилась она. – Все, что связано с антиметрами, очень сложно для анализа. Здесь действительно требуется суперкомпьютер. Я должна признать, что твоя Шейла отвечает всем требованиям.

– Ладно. А пока ты тут будешь работать, я подумаю над пистолетом. Шейла уже сделала несколько снимков из архивов технических журналов.

Откинувшись назад, он взял планы, развернул и положил перед Светлой.

– Это пистолет Магнум 41 калибра, Смит и Вессон. Пуля обладает большой убойной силой, но, похоже, отдача тоже высока.

Светла кинула взгляд на чертежи. Ее темные глаза сияли в отраженном свете, и он вдруг болезненно ощутил ее близость и недоступность ему. Он вспомнил испытанное блаженство, когда они были вдвоем, там, в комнате на берегу моря. Их тела переплетались, ее теплые груди ласкали его. Тогда это помогло ему спастись от бескрайней пустоты, заполнившей его душу после «Синклера». Тогда ее глаза тоже сияли. Ему хотелось дотронуться до нее, но он знал, что она не ответит на его порыв. Ему пришлось опустить глаза, чтобы они случайно не выдали его. Светла и Маккензи долго молчали.

Когда он смог снова посмотреть на нее, то прочел во взгляде уважение.

– Это совершенно ни на что не похоже, – сказала она, поглаживая план. – Забавно, что тебе пришло в голову приказать системе хранить такие старые данные. Думаю, это только еще раз подтверждает, что ты неисправимый романтик.