Текст книги "Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– ...Спокойно! Без паники! – прохрипел я. – В воду все, быстро! Алиска, ты же прыгала с пятиметровой вышки. Давай! Покажи пример.

Она оторвалась от груди принцессы и глянула на меня расширенными от страха глазами:

– Но ведь там, внизу!..

– Ничего не "но"! Прыгай, давай, коза! Ваше высочество, дайте-ка ей пинка!

Сердито зыркнув на меня, принцесса все же согласилась:

– Господин Немирович прав, это единственный способ спастись. Прыгайте, Алиса. Мы с Ве́сной за вами.

Весна?.. Это кто такая? А-а-а, черноволосая отличница. Оказывается, принцесса уже знает ее по имени.

– Я не умею плавать! – всхлипнула та, не отрывая рук от лица.

– Ничего, я помогу, – принцесса твердой рукой поставила ее на ноги и потащила к краю плотины, одновременно подталкивая Алису. Быстро оглянулась на меня и Брунгильду, которой осталось пробежать до нас ярдов сорок. Кажется, телохранительница снова пыталась задержать чудовище, но увернуться от клешней на узком гребне было невозможно, поэтому ей ничего не осталось, как выстрелить в последний раз и спасаться бегством.

– И-и-и-и!!! – синхронный взвизг и всплеск ознаменовал решительные действия принцессы. Не тратя время на уговоры, она сильно толкнула девушек в спины, и все трое свалились вниз. Не медля больше, я спустил инсургентку на бетон, поставив перед собой. Крепко встряхнул и крикнул в смертельно бледное лицо:

– Эй, слышите меня? Задержите дыхание, мы прыгаем в воду! Понятно?

Мутные глаза с трудом сфокусировались на мне, но, судя по тому, что она заторможенно кивнула, девушка все еще была в сознании.

– Хорошо. Раз, два – три!

Прижав ее к себе, я шагнул в пустоту. Cценическое платье знакомо затрепетало на ветру, но полет оказался коротким, не то, что раньше. Плюх!

Холодная вода сомкнулась над головой, и пришлось изо всех сил грести ногами, чтобы поскорее вернуться к свету наступающего утра. Едва я сморгнул воду с ресниц и постарался повыше поднять голову инсургентки, как рядом снова плеснуло – Брунгильда нырнула изящнее всех – с разбегу, безупречной "ласточкой".

Упершись рукой в осклизлую, покрытую скользкими водорослями внешнюю стену плотины, я поднял голову. Вынырнувшие девушки тоже. Наверху, на фоне уже совсем светлого неба, возник край панциря. Снова оставшееся без добычи чудовище высунулось и выставило глазки из щелей панциря, рассматривая нас, но, к счастью, желания лезть в воду не проявило. Потоптавшись на гребне и издав полный разочарования утробный рык, оно попыталось достать до уровня воды левой клешней, хотя было видно, что та коротковата.

– Фу-у-х, все-таки не умеет гад плавать, – с облегчением пробормотал я.

– Ему стоило только прыгнуть, чтобы нас расплющить, – переводя дыхание, согласилась принцесса, вместе с Брунгильдой поддерживая на поверхности жадно глотающую воздух отличницу.

– Это отлично, но теперь нас несет!.. – простонала Алиса, бурно шлепая руками и ногами по воде. Увы, это было бесполезно. Мы спрыгнули примерно ярдах в пяти от края прорана, и медленное, но необоримое течение подхватило всех, увлекая к перегибу, за которым низко и мощно грохотала вода, и светилось только чистое небо.

– Держитесь друг за друга! Здесь поток не такой сильный. Главное – внизу как можно быстрее выплыть к левому берегу. Если затянет вправо – конец!.. – успел прокричать я, когда стремнина, все ускоряясь, понесла нас в проран. Прижав к левому боку инсургентку, так, что ее голова упала мне на плечо, я поймал за талию и притянул к себе справа Алису. Сзади за брючный ремень меня крепко схватила чья-то сильная рука. Оглянувшись, я увидел перепуганную отличницу, в которую с двух сторон вцепились Брунгильда и принцесса. А потом мы ухнули вниз.

Нижнее ущелье мгновенно открылось во всей своей грозной красе, сердце прыгнуло к горлу, а в ушах завыл ветер. Воротник рубашки бешено затрепетал, шлепая по щекам. К счастью, плотина была довольно покатой, а поток уже успел выточить в бетонном склоне неглубокий желоб, покрытый скользким ковром сине-зеленых водорослей. Толщина слоя воды в нем не достигала и пары футов, поэтому это походило не на водопад, а на водяную горку. Тем не менее, просвистеть по ней пришлось ярдов сто пятьдесят, и скорость, с которой нас выбросило в нижний бассейн, мгновенно превратила все в кучу малу.

Вокруг взбурлила белоснежная пена, чудовищный гул, равный которому, наверное, можно услышать, только засунув голову в стиральную машину, заставил грудь гулко резонировать. Меня несколько раз перевернуло через голову, чье-то твердое колено с маху приложило в глаз. Алису мгновенно вырвало у меня из рук, а инсургентку я сумел удержать, только быстро обхватив ногами. Открыв глаза, я увидел высоко над головой свет, дробящийся и играющий в мириадах пузырьков. Гул воды заполнил собой вселенную, нарастая, поглощая собой все сущее. Моя бессильно протянутая вверх рука на фоне искрящихся, переливающихся перламутром пузырьков казалась слишком грубой, толстой и материальной. В самом деле, что стоит эта беготня, эта возня и приложение усилий, по сравнению с миром бесконечной слепящей белизны?..

Медленное и плавное вращение пронесло рядом чью-то зыбкую, переливающуюся от рефракции фигуру, и мои пальцы, будто сами собой, сомкнулись на тонкой щиколотке.

Кипящий вал выплюнул нас на поверхность метрах в двадцати ниже слива, и прямо передо мной, глаза в глаза, вынырнула принцесса. Оказывается, рыбка была золотая.

Она мотнула головой, отфыркиваясь, и потемневшие мокрые волосы хлестнули меня по лицу. Расширенные страхом зеленые глаза моргнули, не узнавая, потом все же сфокусировались. Принцесса схватила меня за плечи, а я выпустил ее ногу и снова, как в танце, поймал за талию. В левое ухо закашлялась инсургентка, и, убедившись, что она дышит, я поднял ее голову повыше над водой, повернулся к принцессе и светски поинтересовался:

– Ну, как вам утренний душ с отбеливанием, ваше высочество?

По ее губам скользнула тень улыбки.

– Вам все бы шутить, господин Немирович.

– Виноват. Но вы ведь не будете предлагать поплакать?

– Ни в коем случае. Воды здесь и так избыток. Кстати, где остальные?

– Позади вас, ваше высочество. Кажется, Брунгильда успешно вытащила госпожу Госпич. Та держится уверенно, да и Алиса им помогает. Главное, чтобы не засветила кому-нибудь так же, как мне.

– Боже, да у вас глаз заплывает! А почему вы решили, что это она? Нас так вертело и кидало, я тоже об кого-то ударялась.

– Спорю на двадцать марок, абрис синяка будет в точности соответствовать ее костлявой коленке. Хотя для точности эксперимента можно провести тотальное сравнение... ну, ладно, шутки в сторону. Давайте работать ногами, ваше высочество. Нужно выбраться на левый берег, иначе нас затащит в такую мясорубку, что этот спуск покажется купанием в любимой домашней ванне.

Действительно, течение быстро уносило нас от нижнего бьефа плотины вдоль отвесной скалы левого берега по относительно спокойно и ровно текущему быстротоку. Справа же гремели и бесновались чудовищные водяные потоки, рвущиеся из нижней части плотины. Даже отголоски кружащих там котлов и водоворотов немилосердно швыряли и притапливали нас. Еще метров сто, и нам не поздоровилось бы – идущие через плотину слева и справа потоки воды сливались, и во всю ширину ущелья вставали громадные водяные валы, уносящиеся за поворот среди все таких же безнадежно отвесных и отполированных водой гранитных стен. Бог знает, где берега понизятся, а течение ослабнет настолько, что удастся выбраться из воды. Затянутых в мощный и бурный поток вымотанных и замерзших, а, тем более, не умеющих плавать пловцов ждала одна судьба – истратить все силы в напрасной борьбе и захлебнуться. Да, называется, из огня да в полымя.

Но у нас еще оставалось несколько минут, пока склоняющееся с левому берегу течение не успело влиться в бешено несущиеся справа струи.

– Гребем, быстрее! – закричал я, чтобы слышали Брунгильда и Алиса, борющиеся с волнами в нескольких метрах позади. Принцесса тоже оценила ситуацию и принялась изо всех сил работать ногами вместе со мной. Отягощенные грузом находящейся в прострации инсургентки, мы сдвигались поперек потока с болезненной медлительностью, ныряя и отфыркиваясь, когда головы накрывало очередной пришедшей справа шальной волной.

Наконец, над самой головой оказался осклизлый, обросший водорослями гранит, и рука принцессы бессильно заскользила по камню – зацепиться было не за что, вода давным-давно сточила все выступы и неровности.

– Что же делать?! – отчаянно воскликнула она. – Не получается... я не могу... не могу удержаться!

– Без паники, – успокоил я, хотя уверенный голос давался с трудом. – Когда мы бежали по плотине, я видел сверху какую-то дыру... ага, вот она!

Гранитная скала неожиданно изломилась острым углом, нас швырнуло в вертящийся за ним глубокий водоворот и утопило. Я отчаянно вцепился в спутниц, но стремительное кувыркание, как после водоската, здесь не повторилось. Мы совершили лишь несколько быстрых, но плавных оборотов вокруг вертикальной оси, словно в вальсе. Потом нас выплюнуло на поверхность, задыхающихся и жадно хватающих воздух. Но – о счастье! – мы оказались в узком треугольнике противотока за скальным выступом, и теперь течение медленно несло нас в противоположном направлении буквально на расстоянии вытянутой руки от широкого жерла тоннеля, выходящего из скального монолита под углом к основному руслу.

– Вперед!..

Несколько отчаянных гребков – и мы, наконец, почувствовали под ногами надежную каменную твердь. Когда над головами навис портал тоннеля, я протащил инсургентку еще немного вглубь и торопливо попросил принцессу:

– Подержите голову, чтобы не захлебнулась. Я сейчас.

Грегорика кивнула и подставила плечо, а я развернулся и, тяжело тараня воду, бросился обратно. Наших оставшихся спутниц как раз проносило поперек портала. На телохранительнице висели выбившиеся из сил отличница и Алиса, поэтому даже самые отчаянные ее гребки ногами едва продвигали троицу к спасительной цели. Помогло только то, что течение здесь замедлилось, медленно вращаясь в образованном углом скалы улове. Брунгильда протянула руку, наши пальцы сплелись, и я почти лег на спину, толкаясь ногами и волоча девушек за собой под гулкие своды.

Дно широкого круглого тоннеля плавно повышалось, и, если у обреза мне было по грудь, то ярдах в десяти дальше темная спокойная вода плескалась по щиколотку, а еще дальше начиналось сухое дно. Диаметр забетонированной трубы составлял метров семь, не меньше, и плеск и кашель, с которым мы на четвереньках, волоча неподъемные ноги, ползли из воды, наполнили тоннель долгим множественным эхом.

Первым делом я взялся приводить в чувство инсургентку. Ее опять тошнило проглоченной за время сумасшедшего плавания водой, но она явно была жива и дышала – уже хорошо. Поддерживая сотрясаемое спазмами тело, я оглянулся на остальных. Алиса и отличница – как ее назвала принцесса, Весна? – тоже бессильно распростерлись на холодном бетоне, кашляя и отплевываясь. Надо полагать, нахлебались не меньше. Принцесса заботливо склонилась над ними, а Брунгильда, наоборот, встала и решительно двинулась обратно в воду. Остановившись за несколько шагов до обреза портала, она принялась всматриваться куда-то вверх. Когда инсургентка задышала ровнее, я тоже поднялся, качнулся, едва удержав равновесие, и присоединился к телохранительнице.

– Где он? Вы видели?

Она молча указала рукой. Прищурившись, я рассмотрел, как торчащие далеко вверху из-за обреза противоположной скалы кусты закачались из стороны в сторону и успокоились. Чудовище явно отказалось от мысли повторить наш безумный прыжок и отправилось восвояси.

– Ага, испугался. Логично – его бы унесло вниз без остановки, даже если он умеет плавать.

Брунгильда покосилась на меня и вдруг негромко заметила:

– Думала, ты решил покончить самоубийством. Это было опасно.

– Но что еще оставалось? К тому же, я увидел тоннель сверху и решил рискнуть. Знать бы еще, куда он ведет.

– Удивительно, что отсюда тоже не хлещет вода, – добавила подошедшая сзади принцесса. Поражаясь буйству стихии под правой частью плотины, она ошеломленно покачала головой. – Никогда бы не смогла представить себе такую мощь. Там, справа... плотина треснула или случилось что-то еще?

– Надо думать, после катастрофы турбины продолжали работать, но за прошедшие годы роторы разболтались. Рано или поздно их прорвало и снесло с фундаментов. Вода разрушила турбинный зал и теперь просто бьет через напорные водоводы напрямую. Перепад высоты большой, а озеро – огромный резервуар. Видимо, расход воды здесь и раньше, до того, как построили гидроэлектростанцию, был очень большим.

– А те дыры в плотине наверху? – указала она на пролом, в который мы скатились. Следом за ним виднелся еще один такой же, прежде чем гребень плотины упирался в левый берег.

– Скорее всего, это получилось в половодье, когда вода пошла поверх, через гребень. Повезло, что мы не попали в такое время – выплыть было бы невозможно.

Передернув плечами, принцесса обернулась, вглядываясь в теряющееся во тьме жерло тоннеля.

– Почему же он сухой? Зачем нужна такая труба, если не для воды?

– Осмелюсь предположить, что через тоннель отводили воду, пока строилась главная плотина. Потом его наверняка закрыли, чтобы поднять уровень озера, и с тех пор не использовали. Или, может быть, открывали лишь для сброса талой воды.

– Если я правильно поняла, вниз по каньону нам не выбраться – там настоящее водяное безумие. Значит, единственный путь – в тоннель? Но если он закрыт с другого конца, как же нам спастись? И там ведь темно...

– Будем надеяться, что найдутся какие-нибудь технологические колодцы. Иначе останется только карабкаться вверх по отвесной скале, а это малоприятная перспектива. Хотя, если придется – полезем.

Принцесса вздохнула, непроизвольно обняв себя за плечи. В тоннеле было зябко и сыро, но прыгать в воду, чтобы поскорее выбраться отсюда, решительно не хотелось. Покопавшись в кармане, я вытащил спасительный фонарик, щелкнул кнопкой. Не очень яркий на свету луч прошелся по покрытому мохнатыми лишайниками потолку.

– Свет есть. Но больше ничего гарантировать не могу. В конце концов, кто мог подумать, что здесь водится подобная гадость? – добавил я, указав подбородком на противоположный берег.

Грегорика задумчиво кивнула:

– Континент остался практически безлюдным, но, если бы люди – рыбаки или метеорологи, со станций на побережье – столкнулись с такими чудовищами, хоть какие-то слухи должны были дойти и до Либерии, правда? Но я никогда не слышала о том, что на кого-то напали. Откуда же они взялись? Тоже результат катаклизма – мутация или что-то подобное? Ведь в дикой природе не могло существовать насекомых величиной с автобус, это противоречит всем законам биологии.

– Законам? Каким законам?

– Насколько я помню, у насекомых в отличие от животных нет легких, и они дышат трахеями – тонкими трубочками, которые подводят воздух к внутренним органам. Трахеи менее эффективны, занимают много места, поэтому жуки не могут вырасти больше шести дюймов в длину. Хотя ученые считают, что раньше в атмосфере было больше кислорода, и отсюда взялись гигантские стрекозы с размахом крыльев почти в три фута.

– Вот как. Вы неплохо разбираетесь в биологии, ваше высочество. Я если и слышал об этом, то забыл. Но точно ли наш преследователь из царства насекомых? Он больше похож на членистоногое. Омары и крабы бывают довольно крупные, я сам видел на севере чудищ, которые могут растопырить клешни шире, чем я – руки.

Принцесса слегка смешалась.

– Но ведь они водные создания и не могут жить на суше, хотя... хотя, здесь мои скромные знания кончаются. Простите, господин Немирович, ваши комплименты были незаслуженными.

– Неважно, вы все равно правы в главном – ни один из гардариканских источников не упоминает громадных панцирных жуков или крабов. Пока... пока здесь жили люди. Теперь людей нет, и вместо нормальных, симпатичных медведей и волков рыскают громадные клопы. Нам необычайно повезло, жаль, я забыл дома лупу и набор юного натуралиста с булавками и формалином.

– Потребуются довольно большие булавки, – слабо улыбнулась принцесса, – и, хотя лупа у госпожи Госпич есть, мы сможем детально рассмотреть местных обитателей и без нее. Главное, чтобы они не рассматривали нас слишком пристально, когда выберемся наверх. А если серьезно, то неприятно думать о том, что предстоит пробираться по лесам, полным неизвестных чудовищ... и моя эскапада выглядит до невозможности глупой. Кстати, далеко отсюда до ближайших человеческих поселений? И в какую сторону нужно двигаться, чтобы добраться до... – она вдруг запнулась, быстро глянув на Брунгильду, – ...добраться хотя бы куда-нибудь? Выбраться отсюда?

– Если не ошибаюсь, на восточном побережье Гардарики были сторожевые заставы Карантинной комиссии и научные станций, где наверняка есть люди, но где именно – извините, не представляю. В любом случае, отсюда это больше двух тысяч миль, ведь дирижабль разбился в глубине континента.

– Две тысячи... – неслышно прошептали губы принцессы, а ее взгляд остановился, словно прокручивая перед мысленным взором эти бесконечные безлюдные леса, равнины, горы... – Так далеко... И мы остались одни... посреди пустошей.

Я постарался вложить в свои слова всю уверенность, что смог изобразить.

– Не отчаивайтесь, ваше высочество. Ваши прадед и дед прошли здесь и вернулись. Мы тоже... мы тоже будем стараться. В конце концов, разве Брунгильда чем-нибудь уступит спутникам императора? Я тоже постараюсь не посрамить памяти деда. Не волнуйтесь. Вы видели мост наверху? Железная дорога – отличный ориентир, нам не понадобится блуждать в лесах. Когда выйдем к ближайшей станции, в цивилизацию, пусть и исчезнувшую, найдем убежище и, возможно, даже еду. В конце концов, это не дикая пустыня. Люди погибли, но ведь все дела их рук остались на месте. Думаю... гардариканцы не были бы против, если наследница человека, пытавшегося помочь... или хотя бы почтившего их память, воспользуется их наследием, чтобы спастись.

Как ни странно, горячая, хоть и сбивчивая речь помогла – тоска и страх в глазах Грегорики отступили. Она ответила бледной, но благодарной улыбкой.

– Благодарю вас, господин Немирович. Я... рада, что среди моих спутников оказался такой человек, как вы. И ты тоже, Брунгильда. Конечно, я не заслужила такого уважения – оно принадлежит не мне, а прадеду, но... обещаю, что не буду разваливаться на части. Это было бы предательством... предательством перед его памятью... вы понимаете?

Брунгильда молча склонила голову, положив руку на сердце – старый формальный жест вассалов императорского дома. Я последовал ее примеру, внутренне надеясь, что это не будет выглядеть слишком претенциозно.

– Кроме того, нам, может быть, и не придется идти так далеко. Ведь Хильда подала сигнал бедствия, и довольно скоро здесь появятся спасатели.

Помолчав мгновение, принцесса решительно повернулась в сторону тоннеля.

– А теперь – в путь. Нам еще многое предстоит.

Мне опять пришлось посидеть спиной, таращась на круглый зрачок выхода из тоннеля, пока девушки отжимали одежду. Отдышавшись и чуть подсохнув, они почувствовали себя лучше, даже инсургентка поднялась на дрожащие ноги и побрела вперед.

Мы уже успели довольно глубоко уйти по тоннелю, и даже неумолчный гул воды доносился из-за спины приглушенно, больше не подавляя своей мощью, а лишь создавая ровный фон, на котором кашель и шлепанье босых ног по сочащемуся по дну неглубокому ручейку выделялись еще отчетливей. Луч фонаря выхватывал из мрака покрытые белесоватой плесенью своды тоннеля. Сверху капало. Затхлый, сырой, будто в погребе, воздух заставлял непроизвольно морщиться.

– А точно там, впереди, есть какой-нибудь лаз наверх? – поинтересовалась Алиса. – Сквозняка-то не чувствуется, хотя тоннелище вон какой.

– Будем искать. В конце концов, никто ведь не отменял люки и двери, – ответил я.

– Хорошо бы, – вздохнула она. Посопела, и добавила, – Тебе не кажется, что воняет как-то противно?

– Противно? Думаю, плесень. Смотри, какая скользкая. А может быть, тут летучие мыши какие-нибудь гадят...

Рывок за рукав заставил меня резко остановиться.

– Не мыши.

Девушки, державшиеся за моей спиной, остановились, натыкаясь друг на друга. Кому-то наступили на ногу, кто-то задушено пискнул.

В световом конусе возникла спина Брунгильды. Положив руку на рукоять пистолета, она осторожно шагнула вперед. Постояла, пристально всматриваясь в темноту, шагнула дальше, ставя босые ноги мягко и цепко, словно кошка.

Сделав девушкам знак оставаться на месте, я, стараясь не шуметь, последовал за телохранительницей. Ее глаза действительно были не чета нашим – я сумел рассмотреть то, что заставило ее насторожиться, лишь пройдя еще футов десять вперед.

В свете фонаря плавно покачивались какие-то стеклянистые, полупрозрачные нити, свисающие с потолка тоннеля. Кое-где на них виднелись, словно бусины, каплеобразные утолщения, заполненные студенистыми сгустками. За первыми двумя нитями из мрака проступила целая колоннада аналогичных образований, только уже более толстых. Они напоминали сосульки-сталактиты, усеянные утолщениями размером с крупное яблоко. Проведя лучом по сталактиту вверх, я разглядел, что он прилеплен к потолку плевком все той же студенистой массы, расплывшейся и прилипшей к заплесневелому бетону. Под ногой что-то хрустнуло, и я попятился, светя вниз.

Пол тоннеля уже не был гладким, как раньше. Теперь по нему там и сям была разбросана какая-то крупная белесая шелуха, словно сморщенные шкурки от сосисок. Дальше, под густо торчащими сталагмитами, они усыпала пол целиком. Что же это такое?

– Посветите.

Голос Брунгильды вернул меня к действительности.

Луч метнулся вниз, упал на телохранительницу. Стоя в двух шагах впереди, она вытянула руку, в которой тускло блеснула шпага. Острие медленно приблизилось к утолщению и коснулось вздутой прозрачной пленки. Коснулось, задержалось, медленно увеличило давление. Пленка прогнулась, натянулась и лопнула с сочным всхлипом. Закапало на пол. Сталь дотронулась до непонятной бусины, висящей на осевой нити, и та вдруг судорожно дернулась, развернувшись и зашевелив бесчисленными членистыми ножками.

К горлу подкатил комок, и я инстинктивно зажал рот ладонью.

Личинка? Выходит, все эти свисающие с потолка тоннеля сталактиты – цепочки зародышей, личинок? Личинок... чего?

Брунгильда же, не дрогнув, продолжала изучать отвратительно копошащуюся в слизи личинку. Та развернулась полностью и тяжело шлепнулась на пол, конвульсивно сворачивая и разворачивая членистое тело, прикрытое панцирными секциями, точно у мокрицы. Вот только мне пока не встречались мокрицы размером в два кулака.

– Это...это то, что я думаю?..

Я даже не заметил, как принцесса подошла и остановилась, выглядывая из-за моего плеча.

– Боюсь... боюсь, что так.

– Сколько же их... здесь?

Луч фонаря метнулся, выхватывая бесчисленные слизистые сталагмиты, висящие преимущественно по оси тоннеля.

– Ответ вас не обрадует, ваше высочество.

– Какой кошмар.

– П-простите... – это подала голос очкастая отличница. – Н-но это не могут быть такие же... существа, как то. Им просто не хватит пищи. Представьте, сколько нужно, чтобы прокормить такой организм. Он размером со слона, а тот съедает тысячу фунтов зелени в сутки. Здесь тысячи личинок, и если они вылупятся, то наверху не останется ничего – они сожрут все – деревья, траву, мох...

Как ни странно, наша забитая и постоянно напуганная отличница не только первой сбросила оцепенение, сковавшее нас после страшной находки, но и помогла выйти из ступора остальным.

– В самом деле, – наконец, опомнился я. – Это было бы хуже библейской саранчи. Может быть, мы просто не заметили? Или они пасутся на другой стороне реки?

– Ничего подобного.

Странно, на этот раз даже Брунгильда нарушила молчание.

– Почему же?

– То был хищник.

– Почему же вы так решили? Из-за того, что он бросился на нас? Но даже травоядные защищают свою территорию, а такому клопу, получается, нужна квадратная миля леса, да еще и не одна...

– Клешни.

– Хотите сказать, что травоядному такие не нужны? Хм. Скорпионы и фаланги, конечно, хищники, но вот крабы и раки поедают водоросли и дохлятину...

– Он активно двигался.

– Двигался? Да уж, в активности ему не откажешь...

Меня прервал пронзительный взвизг. Алиса вцепилась в мой локоть и вытянула палец, указывая вперед. Там, в отраженном от стенки тоннеля свете что-то ползло по полу, оставляя за собой липкий след.

– Ага. Это, очевидно, вылупившаяся личинка. Не визжи так, в ухе звенит. И чего бояться, она маленькая, даже палец не откусит. Кстати, смотрите, никаких клешней, исключительно стригущие...м-м-м... эти, как их... а-а! Мандибулы! Как у муравья.

– Тебе хорошо говорить, а я босиком, – простонала Алиса, которую, судя по голосу, почти тошнило.

– Но если вы все на мне повиснете, то мы упадем, вываляемся в шелухе, измажемся слизью, и уж тогда они точно заползут в декольте...

– На тебе!!!

Шлеп. Ага, немного взбодрилась.

– Куда он направляется? Господин Немирович, посветите, пожалуйста.

Отказывать одолеваемой страстью естествоиспытательницы госпоже Госпич у меня не было резонов, и я послушно вел лучом фонаря за целеустремленно уползающей вдаль по тоннелю личинкой, пока в световое пятно не попало прямоугольное отверстие в стенке. Именно туда, по проложенной множеством предшественников слизистой дорожке, и направлялась личинка.

– Выход! Смотрите, там выход!

– И наверняка наружу, раз жук туда ползет!

В голосах девушек звучало нескрываемое облегчение. Похоже, мерзкое слизистое насекомое полностью обелило себя в их глазах, указав выход из бесконечного, темного, действующего на нервы тоннеля.

Принцесса, заботливо поддерживавшая под руку нетвердо стоящую на ногах инсургентку, с облегчением проговорила:

– Если мы последуем за ним, то окажемся на поверхности. Правда?

– Скорее всего, – согласился я. – Но нужно бы поразведать и здесь. Кто знает, что там, наверху. И, кстати, вот только пришло в голову... кто же, интересно, отложил все эти яйца?

Слабый луч фонаря канул в холодный мрак уходящего вперед тоннеля, перечеркнутый стеклянистыми нитями, и бессильно утонул в нем. За пределами его досягаемости могло скрываться все, что угодно.

Тишина. Легкий шорох придвигающихся тел. Я почувствовал, как чьи-то пальцы крепко сжали левую ладонь. Стоп, и за рукав руки, держащей фонарь, тоже кто-то осторожно ухватился. Ясное дело, Алиса, и... кажется, очкастая отличница. Взволнованное дыхание принцессы, которая держала под руку инсургентку, я безошибочно чувствовал правым ухом.

– Простите, не хотел пугать. Вообще-то, конечно, надо бы разведать, что там. Постоите здесь, пока я погляжу? Правда, без света вам будет не очень...

– ...Еще чего! Даже и не думай! – Алиса дернула меня назад, словно я уже собрался вырваться и сбежать.

– Сейчас... мы не можем позволить себе легкомысленности, – проговорила принцесса.

Настороженное молчание свидетельствовало, что девушки приняли это к сведению.

Первой, естественно, двинулась Брунгильда. В двух шагах я, подсвечивая фонарем и покачиваясь, когда в спину тыкались старающиеся не отстать остальные. Перпендикулярный проход тянулся футов двадцать, выводя к массивному открытому люку с мощным кремальерным запором. Слизистый след вел туда, через порог. Телохранительница ступала по нему, словно по паркету, не обращая ни малейшего внимания, несмотря на то, что осталась лишь в тонких чулках, практически босиком. Девушки же за спиной, лишившиеся туфель – обутым после водопада остался один я, вот вам преимущество шнурков! – брезгливо отдергивали босые ноги, но тоже шли. Деваться все равно было некуда.

За люком оказался тесный лестничный тамбур: наверх уходили теряющиеся в темноте секции ржавого стального трапа. На гудящих ступеньках иногда похрустывали под ногами высохшие трупики личинок.

Мы поднимались долго. Я начал, было, считать марши, но на двадцать пятом сбился со счета. Наконец, лестница закончилась, и еще один люк вывел нас в длинную горизонтальную потерну. Поймав взгляд Брунгильды, я повертел головой и предположил:

– Возможно, это ход, идущий в толще плотины. Тогда нам нужно не направо, к ней, а налево – к выходу.

Здесь уже чувствовался едва заметный сквозняк, очевидно, работала старая вентиляция. Скоро мы нашли ее – слизистая дорожка вела и вела, пока не свернула в забранную толстыми прутьями шахту.

– Путеводные камешки Гензеля закончились. Придется дальше своими силами.

– И хорошо, – заметила Алиса. – От этой слизи у меня уже между пальцев чешется.

– Так оно и неплохо. Я слышал, органические яды хорошо растворяют омертвевшую кожу. Ножки будут чистые и гладкие, как у ребенка. Правда, если яд впитается, покрасоваться уже не успеешь...

– На тебе!!!

Шмяк. Слабовато. Похоже, она начинает выбиваться из сил.

– Хорошо, не буду, не буду. Идемте, я думаю, скоро должна быть лестница наверх.

Так и оказалось, но только воспользоваться мы ей не смогли. То ли толстая стальная дверь с выписанной непривычным готическим гардариканским шрифтом табличкой "Выход" приржавела, то ли по неведомой причине осталась запертой с той стороны, но открыться она не пожелала. Пока разочарованные спутницы переводили дух после групповой попытки навалиться и открыть дверь общим напором, я прошел чуть дальше по потерне и посветил. Здесь было намного суше, чем в водоводном тоннеле, и на полу толстым слоем лежала пыль. Вдоль стены уходили несколько кабелей. Через равные промежутки на уровне головы поблескивали плафоны мутного стекла – старая система освещения.

– "Выход", "выход", но только не для нас. Сколько уже можно?! Мы что, будем вечно так бродить? Золтик, ты же обещался вывести на волю... о чем ты только там думаешь? Где ты, вообще?! – в голосе Алисы звучала истерика. Ничего удивительного – бесконечные блуждания в пахнущем плесенью мраке кого угодно заставят биться об стену головой и рыдать.

– Успокойтесь, успокойтесь, Алиса, – попыталась угомонить ее принцесса. – Мы отдохнем, поищем дорогу...

– Здесь так темно... и холодно... Даже жуки отсюда уползают, чего вы от меня хотите?! Я... я больше не могу!!! Пустите!..

Повернувшись спиной, я стоял неподвижно. Световое пятно фонаря застыло на шероховатом бетоне стены.

Звонко треснула пощечина – резкая, полновесная.

Алиса вскрикнула и разрыдалась. Из темноты донесся непривычно мягкий успокаивающий голос Грегорики.

– Все будет хорошо, не плачьте, пожалуйста ... ну-ну, Алиса, вытрите слезы. Мы выйдем, обязательно выйдем, – и в сторону, холоднее. – Это действительно было необходимо, Брунгильда?