Текст книги "Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Минутная остановка позволила переждать пик мотыльковой «метели». В ушах все равно еще стоял низкий, шепчущий гул мириадов крылышек, но большая часть насекомых поднялась выше, куда-то к полярным широтам купола, где плавно покачивалась подсвеченные отблесками пожаров гидропонные корзины. Судя по тому, как поредели роящиеся потоки мотыльков, они каким-то образом находили себе дорогу наружу, за пределы купола.

– Улетают... – провожая их полным боли взглядом, прошептала принцесса. Опершись спиной на лобовой лист, она обняла себя руками за плечи, словно пытаясь согреться. Нет, дело было не в холоде – влажное болотное тепло, поднимающееся снизу, создавало здесь атмосферу куда более комфортную, чем холодная предосенняя ночь снаружи купола. Глядя на спину Грегорики, я не мог отделаться от мысли, что ее гнетет что-то иное, какие-то мрачные предчувствия. Я буквально чувствовал, как она старается стряхнуть их – и не может. О боги, никто не учил меня успокаивать расстроенных девушек, но и смотреть со стороны, как она мучается, было невыносимо. Неловко протянутая рука повисла над ее плечом, но так и не осмелилась коснуться. Пытаясь подобрать слова, я прочистил горло, но Грегорика восприняла это иначе.

Выпрямившись, она тряхнула головой.

– Простите. Не время разваливаться на части. Идемте.

Переборов себя, принцесса решительно шагнула вперед, переступив погнутый ребордами вагонетки рельс. Кляня себя за нерешительность, я прибавил газ и выжал сцепление. Траки снова залязгали, но так медленно и осторожно, что казалось – танк крадется на цыпочках. Тяжеловесно и неуклюже, как слон в посудной лавке. Нет, в хрустальной мастерской.

Мы миновали пересечение с другим пандусом, выглядевшее, как круглая площадка. Теперь невысоко над головой – ярдах в десяти – проходила наклонная секция спирального рельсового пути, предназначенного для перемещения подвесных корзин. Одна из них, массивная, обросшая корнями, висела прямо над головой. Впереди, ярдов через семьдесят, наш пандус выходил на более массивную платформу.

Справа брякнул люк пулеметной башенки. Быстро метнув взгляд туда – надолго отрываться от управления было просто опасно – я с удивлением отметил, что Весна, словно забыв о своей обычной пассивности и застенчивости, даже не спрашивая разрешения, высунулась по пояс и перегнулась, всматриваясь в темную пропасть по правому борту танка.

– Что-то там видите? – окликнул я ее, снова глядя только на силуэт указывающей дорогу принцессы.

– Кажется... кажется, да, – неуверенно ответила Весна. – У меня не очень хорошее зрение...и, наверное, вы не станете слушать такую неумеху и разиню...

– Ничего-ничего, – успокоил я ее. – Мне нравятся девушки в очках. В них есть особый шарм. Конечно, очки – да и девушки – бывают разные, но ваши, кругленькие и невинные, просто прелестны. Далеко не всякое дело требует острого орлиного взора, не переживайте так, госпожа Госпич.

– В-в-весна.

– ...Весна?

– Можно... м-можно просто Весна.

– Чудесно. Зовите меня просто Золтаном, конечно же. Так в чем там дело? Эй, Весна, держитесь крепче, не выпадите из люка.

– Х-хорошо. Так вот... мне кажется... ну, я не уверена полностью, но думаю... э-э-э... гипотетически.

– Гипотетически что?

– Д-думаю... думаю, что гипотетически... то есть, нет, практически... Мне кажется, что внизу, под нами, виден большой газгольдер.

– Газгольдер? Это такая большая цистерна для сжиженного газа?

– Н-нет, вовсе не обязательно сжиженного. П-просто газ под давлением... обычно его хранят в таких цистернах... ну, то есть не цистернах, а в сферических емкостях, которые называются...

– ...Газгольдеры, понятно. И?

– ...И-и-и?

– И что из того? На что нам сдался сферический газгольдер? Нет, не поймите меня превратно, мне нравятся и цистерны, и газгольдеры, я бы даже полюбовался на него вместе с вами, но сейчас не могу – немного занят.

– П-п-простите... госпо... ах нет... З-з-золтан... Святославич...

Весна смешалась и залилась краской так, что, кажется, даже в темноте было видно. Нет, я не хотел ее обидеть, конечно, но отвлекаться и смотреть по сторонам я физически не мог, и – mea culpa – пытался сбросить напряжение хотя бы с помощью пространных сентенций. Есть за мной такой грех.

Так, погодите, а откуда она узнала мое отчество? Алиса, что ли, растрепалась?

– Это вы меня простите, Весна. Не хотел над вами смеяться. Так получилось потому, что сам отчаянно трушу. Виноват.

Она оглянулась со странным выражением, потом, почти не заикаясь, ответила.

– Я сама виновата... что отвлекаю. Извините. Но если газгольдер не пуст, это может... может быть важно. Только я не знаю, как это выяснить.

– А он глубоко?

– Трудно сказать... но, кажется, примерно метров... то есть ярдов на двадцать ниже эстакады.

– Бросить что-нибудь, чтобы определить по звуку, – предложил я. – Но придется подождать до следующей платформы.

– Что такое? – крикнула принцесса, вопросительно подняв брови. За гулом танкового дизеля она не могла расслышать наш разговор, пусть даже и ведшийся на повышенных тонах.

Я нажал на тормоз, заглушил двигатель и по пояс высунулся из люка, шаря по лобовому листу.

– Весна просит проверить кое-что. Грохнуть чем-нибудь по цистерне внизу. Чем бы, чем бы...ага, вот, – под руку попался кусок разбитого кирпича от печной трубы. – Сейчас вылезу...

– Не трудитесь, – принцесса вдруг выхватила кирпич и, разбежавшись, запустила куда-то вниз и вправо. Спустя пару секунд оттуда вернулся приглушенный металлический звук удара.

– Если я еще не совсем оглох от танковых звуков, это прозвучало не так, словно по пустому баку, – прокомментировал я. – Рискну предположить, что газгольдер все еще под давлением. Да?

Грегорика кивнула.

– Пустотелый металлический шар еще долго вибрировал бы, словно струна. Здесь раскат почти сразу затух. Но почему это вас заинтересовало, Весна?

Та поправила очки и уже раскрыла рот, чтобы объяснить, когда купол сотряс новый раскатистый удар. Вспышка, метнувшаяся справа, и звон разлетающегося стекла подтвердили, что это опять работа преследователей. Новый снаряд? Но как они могли заметить нас снаружи теперь, когда мы выключили фары? Я не успел додумать эту мысль, как сверху обрушился множественный хруст и звон, сопровождаемый нарастающим свистом.

– Берегись! Принцесса, спасайтесь! Под танк!!! – завопил я, с ужасом глядя на рушащийся на наши головы искрящийся кровавыми отсветами наружных пожаров град битого стекла. Кинжально-острые осколки, словно в замедленной съемке вращались, высверкивая и увеличиваясь в размерах. Это было тем более ужасно, что мне не требовалось долго вычислять, сколько может весить стеклянная панель поперечником в пять ярдов. И так было ясно, что речь идет о сотнях фунтов. Сотнях фунтов острых осколков, готовых сработать подобно ножам чудовищной гильотины.

Страшно представить, как острое стекло рвет и калечит. Я вдруг понял, что готов прикрыть ее собственной спиной, пусть все это достанется мне, а не ей... но времени... времени просто не было. Если бы двигатель был запущен, я мог бы нажать на газ, чтобы оказаться ближе к ней. Надеюсь... надеюсь – она поймет...

Грегорика, бросив короткий взгляд вверх, не промедлила больше ни мгновения – стремительно стартовала с места, менее чем за секунду пролетела разделявшие нас пять метров, и скрылась из глаз, рыбкой нырнув под днище танка. Вот это скорость!

"Спортсменка! Не говоря уж о том, что красавица, – встрял внутренний голос. – Отличная реакция. Ни секунды не потрачено на то, чтобы пугаться и визжать. Признавайся, не ждал такого от аристократки?"

"Ну, она же все время была на взводе. Походи-ка сам по ниточке над пустотой, да еще с громыхающим и воняющим танком на пятках. И, черт бы тебя драл, не отвлекай!.."

Прервав неуместные размышления, я заорал, одновременно двумя руками дергая на себя тяжелую броневую крышку люка:

– Люки!.. Быстро, закрыть!..

Брунгильда догадалась и без меня – люк наводчика на крыше башни громыхнул быстро и энергично. Весна же, как и следовало ожидать, не сразу поняла, в чем дело, а, разглядев опасность, запаниковала, судорожно пытаясь нашарить ручку откинутой створки люка. Мне пришлось, поднырнув под боковую стенку будки, броситься животом на вращающуюся стойку для пулеметных дисков, обхватить стоящую в подбашенном отделении во весь рост девушку за талию одной рукой, а второй, вытянутой вверх, поймать ручку и удвоенным весом рвануть вниз. Створка громыхнула, зажмурившаяся Весна со сдавленным писком приземлилась на сиденье пулеметчика. Мои пальцы, не удержавшись, соскользнули с ручки, и я с маху уткнулся носом ей в колени, инстинктивно продолжая прижимать ее к себе.

И в этот момент стекло обрушилось на танк. Хлесткий грохот, пронзительный звон и дребезг заставил зубы тонко заныть. Корпус танка даже слегка закачался на рессорах, словно обстрелянный малокалиберными осколочными гранатами. Резко взвизгивало разлетающееся по сторонам крошево. Весна снова взвизгнула и, прикрыв голову руками, согнулась, зажав мою голову между своими коленями и бюстом. На затылок навалилось что-то мягкое, но увесистое.

"Ого-го-го, вот она, сила D-кап!" – радостно загорланил внутренний голос.

"Пошел в жопу", – ответил я, с трудом пытаясь вздохнуть.

Наконец, треск и звон начали стихать, сменившись шорохом осыпающейся с башни стеклянной крошки. Я попытался освободиться, но сделать это было не так-то просто – испуганная отличница изо всех сил сопротивлялась моим попыткам выпрямить ее, нажимая затылком снизу-вверх, или хотя бы выдернуть голову из мягкой и жаркой ловушки. Неловко пошарив руками снаружи, я задушено промычал:

– Весна?.. Вы не позволите... хотя бы вздохнуть?..

– Ой-ёй-ёй!.. – внезапно придя в себя и осознав всю пикантность ситуации, она торопливо выпрямилась, стукнулась затылком о стенку башни, снова схватилась за голову. Из глаз брызнули слезы.

– П-п-простите!.. Я... я не нарочно!

Уха-а-а! Кислород! Наконец-то получив возможность вдохнуть полной грудью, я секунду наслаждался. Потом встрепенулся и торопливо попятился в свое отделение.

– Принцесса! Она же снаружи...

Крышка люка захрустела по насыпавшейся на лобовой лист стеклянной крошке, похожей на морозный иней, когда я выскочил на лобовой лист. Спрыгнув на стальной настил эстакады, я упал на четвереньки и сунулся под грязное днище.

– Ваше высочество!..

Принцесса свернулась калачиком, подогнув колени к подбородку и закрыв голову руками. К счастью, бронированные фальшборты, прикрывающие пружины и рычаги подвески, надежно защитили ее со стороны бортов, но те куски стеклянной крыши, что разбрызгались о настил по носу и корме, засыпали хрустящей шрапнелью даже пространство между гусениц.

– Принцесса! Вы меня слышите?.. Отзовитесь, ваше высочество!

Черт, мы-то отсиделись за броней, но что же творилось снаружи?! Грегорику спасла только быстрая реакция – судя по тому, как был изрезан и разлохмачен бахромой закрепленный на корме брезент, и какие царапины покрывали краску, которой был снаружи выкрашен корпус и башни, внешние световые панели были набраны из незакаленного стекла толщиной не менее полудюйма. Неудивительно, что падающие с высоты в двести ярдов острые и тяжелые осколки превратились в смертоносное оружие.

– Вас оглушило? Эй, принцесса!

Приподняв голову, она с опаской огляделась, потом ловко перекатилась прямо по усыпавшим настил мелким осколкам, выбравшись из-под днища. К счастью, кроме нескольких царапин на бедре и лодыжке, ранений не было видно.

– Госпожа, вас не порезало? – воскликнула мгновенно оказавшаяся рядом со мной Брунгильда, тоже бросившая свой пост у артиллерийского прицела.

– Н-ничего страшного... – с легкой запинкой отозвалась принцесса, отряхивая платье от осколков.

– Но вы же в крови!

– Чепуха! – Грегорика решительно выпрямилась, и ее глаза вспыхнули гневом: – Что вы делаете?! Нельзя останавливаться, иначе нас расстреляют! Быстрее, по местам!..

Брунгильда уже привычно дернулась, чтобы выполнить приказ, но вдруг замерла, упрямо опустив голову.

– Разрешите мне, госпожа. Вы справитесь с орудием не хуже...

– Не говори глупостей!

– Но ведь я не попала...

– Если не попадешь ты, не попаду ни я, и никто из нас! – безаппеляционно заявила принцесса. – Ты же помнишь, да? "У каждого своя дорога".

Телохранительница помедлила еще полсекунды, потом молча запрыгнула на лобовую броню и скрылась в люке. Башня тут же с рокотом развернулась в сторону, откуда стреляли враги, хищно поводя коротким хоботом орудия.

Грегорика всмотрелась туда и резко обернулась ко мне.

– Вы чего-то ждете? Двигаемся дальше, скорее!

– Но... как же вы без защиты? А если снова шарахнут по стеклам?

– Есть другие варианты? – нахмурилась она. – Впереди еще пятьдесят ярдов узкого пандуса, и если вы ошибетесь, оставшись без ориентира, танк сорвется, и все мы погибнем. За рычаги, господин Немирович, и не заставляйте меня повторять трижды!

Не подчиниться было попросту невозможно. Принцесса не собиралась прятаться под броню, не проведя танк до платформы, где можно безопасно маневрировать, и заставить ее отказаться от этой затеи были не в силах ни Брунгильда, ни, тем более, кто-то другой. Беспомощно махнув рукой, я нырнул в водительский люк.

Хрустя стеклом, Грегорика четко отсемафорила – "правее" – и торопливо попятилась по протянувшемуся над пустотой пути. Она была права – медлить было нельзя. Пока враги стреляли с кольцевого фундамента, причем угол снижения орудия явно не давал возможности попасть в нас – эстакада находилась примерно в 15 ярдах ниже основания ячей со стеклянными панелями – и точно прицелиться было невозможно. Но на эстакаде мы окажемся как на ладони, если они найдут более удобное место...

Словно на иголках, я провел танк еще ярдов тридцать, пока гусеницы не залязгали по листам дырчатого металла, покрывающим широкую платформу. Справа поблескивал водой поднятый вровень с ней цилиндрический бассейн, в который с шумом падала струя воды из проходящей выше толстой трубы. Вспененные струи переливались через край бассейна, уходя по смонтированному на пару ярдов ниже уровня платформы широкому желобу куда-то к противоположной стороне купола.

Грегорика бестрепетно шагнула на край платформы, всмотрелась вниз и указала мне начало новой узкой рельсовой эстакады, идущей сначала параллельно желобу, но потом поворачивающей правее. Притормозив одну гусеницу, я начал наводить танк, чтобы точно попасть на нее, когда внезапно донесшийся справа металлический грохот заставил сердце замереть. Витающая в воздухе водяная пыль вспыхнула в ослепительном луче прожектора, полоснувшем по платформе.

– Берегись!.. – закричала в наушниках Брунгильда, но я и сам уже высунулся из будки, отчаянно вывернув голову вправо.

Случилось именно то, чего мы боялись. Разбойничий Т-35 выбил внешние ворота, и оказался на широком пандусе, ведущем к центру купола. Лучи поисковых прожекторов, смонтированных на центральной башне и малых артиллерийских башенках, пометались в темном внутреннем пространстве геодезика и скрестились на нас.

Здесь, на висящей над пустотой открытой платформе, когда нас разделяло не более двухсот ярдов, спасения не было. Еще пара секунд, и вражеские наводчики сориентируются, поймают нас в перекрестья и изрешетят бронебойными снарядами.

Над головой загудели ролики – это Брунгильда пыталась развернуть башню. Надежда, что она успеет выстрелить первой, была очень слабой, и я инстинктивно сжался, ожидая дождя раскаленных осколков, когда взгляд упал на фигурку принцессы.

– Золтан!!! Сюда!.. – взмахнув руками, чтобы привлечь мое внимание, она вдруг шагнула за край платформы и мгновенно исчезла из вида. Самоубийство?! Не... не может быть!.. Нет, постойте... она звала меня за собой! Представить, что ее решительное высочество сдалась так быстро... нет, этого просто не могло быть. Значит...

Больше не раздумывая, я довернул танк, нацеливая носом точно туда, где только что стояла тоненькая фигурка, бросил педаль главного фрикциона и что было сил вдавил акселератор.

Взревев двигателем, танк прыгнул вперед. Пять ярдов позволили набрать некоторую скорость, поэтому машина не перевалилась через край платформы, но слетела с нее, как с трамплина... прямо в широкий водяной желоб с невысокими бортами! Лязгнули зубы, громыхнули балансиры подвески, ударившись в ограничители, вода фонтанами брызнула в стороны, окатив Грегорику, которая ожидала нас чуть дальше, стоя по щиколотку в пенистом потоке.

Уступ высотой немного больше человеческого роста, с которого мы спрыгнули, высился позади, прикрыв от врага. Выпущенный разбойниками залп просвистел выше, один из снарядов высек ослепительные искры из следующей эстакады.

– Госпожа!..

Брунгильда еще не успела договорить, когда принцесса запрыгнула на лобовой лист и крикнула:

– Вперед! Видите платформу?!

Вместо ответа я врубил вторую передачу, за ней третью.

Разбрызгивая воду гусеницами, танк помчался по широкому желобу, который ярдов через пятьдесят заканчивался на следующей платформе. Поток с шумом и плеском уходил в решетчатый слив куда-то вниз, а по бокам громоздились массивные цилиндрические баки, к которым сверху опускались многочисленные трубопроводы. Где-то над головой шарили лучи прожекторов – но разбойники на некоторое время потеряли нас из вида. Грегорика схватилась за поручень на главной башне и выпрямилась, напряженно вглядываясь назад.

– Принцесса, прячьтесь под броню! – заорал я, перекрикивая рев двигателя, лязг гусениц и плеск. Она крикнула в ответ:

– Они приближаются! Скоро снова нас заметят!

– Госпожа, внутрь!!!

Возможно, помог именно сердитый выкрик Брунгильды, но Грегорика быстро нырнула в люк левой пулеметной башни. И как нельзя вовремя – буквально в следующую секунду громыхнул выстрел нашего башенного орудия, и одновременно по правому борту ударило так тяжело и оглушительно, что весь многотонный корпус танка завибрировал и застонал.

В нас опять попали! Испуганный вскрик Весны прервался кашлем, тонко пискнула Ромика. Я не успел опомниться, как сзади поползли струи серого дыма. В горле запершило, глаза заслезились, но, что самое страшное – я больше ничего не видел. А ведь танк разогнался до двадцати миль в час по узкому желобу над пропастью, глубину которой мы так и не смогли измерить. Одно неловкое движение, и мы рухнем вниз!

Сдерживая кашель, и изо всех сил вытянув шею, я подался вперед, высунувшись насколько возможно из водительской дверцы. К счастью, где-то наверху громыхнул открываемый люк, и напор встречного ветра загнал дым обратно в боевое отделение – я снова мог видеть дорогу.

Что же все это значит? Мы горим? Танк подбит?..

Но дизель продолжал реветь без перебоев, ровно и мощно толкая танк вперед, а в наушниках отдался напряженный голос Брунгильды, в котором, тем не менее, не чувствовалось страха:

– Немирович, не останавливаться! Вперед!

– Да! Но что там с танком? Пожар?..

Телохранительница не успела ответить, как на спинку водительского сиденья сзади налетела Грегорика, подталкивая перед собой зажмурившуюся девочку. Они обе просунулись по бокам от меня к дверце, отчаянно кашляя, и глотая свежий воздух – но, к счастью, ни ран, ни ожогов на них не было.

– Я закрыла... откуда дым...

– Что?.. Что закрыли, ваше высочество?

Серая завеса начал редеть, отступая внутрь боевого отделения – сквозняк гнал дым наружу через башню. Чуть отдышавшись и разгоняя дым ладонью, принцесса объяснила:

– Я услышала, как что-то шипит. Там такое отверстие в стенке, и оттуда вылетела струя горячего дыма! Но сбоку нашлась овальная крышка, и когда я ее задвинула, дым перестал идти...

– Овальная крышка? А-а-а, это же люк к прибору дымопуска! На полке снаружи стоит бронированная коробка, а внутри дымогенератор, чтобы ставить дымзавесу и прикрывать танк!

– Но почему он задымил, да еще внутрь?

– Наверное... наверное, снаряд пробил ящик и разбил прибор, вот и дымзавеса. Черт, я уж думал, нам конец!

– Дымовая завеса – это ведь то, что нам нужно!

Грегорика стремительно проскользнула в левую пулеметную башенку и выглянула наружу через люк.

– Хорошо дымит, успеем проскочить? – крикнул я, изо всех сил давя на педаль акселератора. – Смотрите, кажется там за платформой новый пандус, ведет вниз! До стенки купола уже совсем близко, наверное, там выход!

– Подождите... дым уносит в сторону!.. От ящика почти ничего не осталось, какие-то куски еще дымятся над гусеницей, но очень слабо!

– К орудию! – вмешалась Брунгильда через танкофон, и почти сразу же громыхнул выстрел нашей пушки. Принцесса кинулась мимо замешкавшейся Весны в башню, лязгнул открываемый затвор.

– Да! – с хищной радостью воскликнула Брунгильда.

– Попала?.. – надежда заставила мой голос прозвучать хрипло, и я даже чуть-чуть сбросил скорость, стараясь расслышать ответ. – Правда попала?! Куда? И что он?..

Телохранительница помедлила, и с досадой бросила:

– Черт, все равно едет... но я же попала...

– Я тоже вижу, вон она, пробоина в боку, – подтвердила Грегорика. – А, танк остановился!!! Пятится назад...

– Нет, они целятся! Немирович, уклоняйся!!! – крикнула Брунгильда.

– Мать мою за ногу!.. – я изо всех сил вдавил в пол педаль газа. Дизель взревел, выходя на закритические обороты и чуть не обрывая шатуны. Танк задрал нос и прыгнул вперед, разбрызгивая воду.

Дымовой завесы из разбитого прибора не получилось, и мы остались как на ладони у вражеских наводчиков, которым больше не мешало движение собственной машины. Оставалось уповать только на то, что попасть в движущуюся мишень не так-то просто... и на то, что до следующей платформы осталось всего ярдов пятнадцать. Пригнувшись и инстинктивно сжав мускулы в ожидании нового удара в спину, я давил и давил на газ, пока танк не пролетел над решеткой, куда уходила вода. Справа оказалась группа высоких металлических баков, расположенных на дисковидной платформе, тоже повисшей над пустотой на уходящей куда-то в темные подкупольные глубины решетчатой ферме-подпорке. Впереди открылся следующий пандус, ведущий наискось и ниже, примерно туда, куда мы и собирались сбежать, но продолжать движение по открытому месту было бы самоубийством. Рванув назад рычаги фрикционов, я зажал правый тормоз, заставив танк резко повернуть на 90 градусов вправо, соскочить на платформу и пойти юзом. Гусеницы завизжали по дырчатому стальному настилу, рассыпая искры. Поперечник платформы составлял всего дюжину ярдов, и возникла реальная опасность не успеть затормозить и с разгона упасть в пропасть. Еще одна манипуляция тормозом, и занос продолжился, едва не кончившись кувырком через левый борт. Правая гусеница – не слетевшая поистине чудом! – приподнялась над настилом, но танк лишь качнулся, плюхнулся обратно обеими гусеницами и замер, раскачиваясь на рессорах и развернувшись на 180 градусов, обратно в ту сторону, откуда мы двигались. В следующую секунду вразнобой громыхнули вражеские орудия, и один из снарядов заставил застонать и завибрировать высокий бак, оказавшийся прямо у меня перед носом.

К счастью, наша машина попала в мертвую зону – противники больше не могли нас видеть за массивными стальными баками. Мы чудом спаслись от участи быть расстрелянными на открытом со всех сторон желобе, и теперь можно было перевести дыхание – хотя на минуту.

Сквозь тарахтение дизеля донесся рокот башенного погона – Брунгильда быстро развернула башню вперед.

– Десять градусов влево, два метра вперед, – донесся ее холодный голос. Готовится встретить преследователей из-за укрытия? Что же, больше ничего не остается.

Я послушно довернул танк и осторожно подал вперед. Вылезать из-за прикрытия баков совершенно не хотелось, тем более что первым на открытом месте оказался бы лобовой лист и водительская будка, и уж затем – артиллерийская башня. Правда, как выяснилось, повышающийся в сторону центра купола водяной желоб скрыл большую часть обзора, и, выдвигая нос танка из-за стального цилиндра, я даже не смог рассмотреть тот поперечный пандус, по которому за нами гнался пятибашенный танк. Но преследователи, судя по всему, были настороже. Едва край башни нашего танка показался из-за баков, по ним моментально пришелся новый залп, и они закачались и загудели. Сверху посыпались искры и окалина – один из бронебойных снарядов пробил обе металлические стенки цистерны всего в полутора метрах над моей головой и ушел вправо, рассекая трассером темноту, кувыркаясь и издавая угрожающий визг. Я рефлекторно зажал тормоза и врубил заднюю передачу, уводя машину обратно, в укрытие.

– Перестань трусить, Немирович! – рявкнула Брунгильда.

– Говорю же – у сорокапяток скорострельность в четыре раза больше, чем у нашей трехдюймовки! – яростно заорал я в ответ. – В прямой дуэли нам их не перестрелять!..

– Я уже раз попала.

– Но его броня выдержала, так? Иначе бы они так не лупили. Мы ведь просто чудом уцелели – если б не ящик дымопуска, снаряд бы влетел сюда и покрошил бы всех в капусту!

– И что? Сесть и поплакать? – в голосе телохранительницы снова прорезалось презрение. Но, как ни странно, это помогло мне немного успокоиться.

– Нет. Считай меня каким угодно трусом, но сейчас нельзя кидаться вслепую на выстрелы. Одна храбрость тут не поможет, нужно думать головой и действовать расчетливо.

– Звучит привлекательно, – вмешалась Грегорика, которая вернулась из башни и снова устроилась за моим сидением, выглядывая наружу. – Но нам нужен план. А если включить второй дымовой прибор и под его прикрытием проехать по следующему пандусу? Вы его видели?

– Да, заметил, но рассмотреть не успел. Куда он ведет?

– На следующую платформу. Но от той идет второй, наклонный пандус к бетонному балкону, вроде того, с которого мы двинулись над пропастью. Посмотрите сами.

Я высунулся из будки и прищурился, вглядываясь в темноту.

– Действительно. Проклятье, мы не добрались всего ярдов пятьдесят. Если бы эти мерзавцы не выскочили так быстро!..

– И там ворота, видите? Не похоже на спуск в круговую затопленную галерею, наверное, они ведут прямо наружу!

– Но как бы быстро я ни гнал танк, мы не успеем проскочить по двум пандусам, обязательно получим несколько снарядов в корму. С неполных ста ярдов их наводчики не промахнутся. Боюсь, тут и дымзавеса не поможет – чувствуете, какой сквозняк? Ее просто снесет в сторону от пандуса.

– Да, это рискованно... но другого варианта я не вижу, – нахмурилась Грегорика. – Надо отвлечь их внимание, чтобы выгадать минуту времени, но как?..

– Госпожа, стыдно бежать, имея в руках такое мощное оружие, – вмешалась телохранительница. – Разрешите мне одной остаться в башне, вы спрячетесь под передними башенками, а Немирович по команде выскочит...

– ...И тебе мигом оторвет отважную голову, – съязвил я. – Мне бы тоже хотелось пострелять из пушки, но только, чтобы были хорошие шансы на успех. Что толку в стрельбе ради стрельбы?

Брунгильда не удостоила ответом, зато принцесса настойчиво уперла мне в грудь указательный палец.

– Вы лучше всех нас разбираетесь в артиллерии, Золтан. Сами сказали, что нужно подумать – вот и думайте скорее.

– Да я и думаю, мозги кипят... попробовать поразить их, не выходя на прямую наводку? Если бы орудие было помощнее, можно было бы выбить крепления эстакады, на которой стоит их танк...

– И она бы рухнула?.. – прищурилась принцесса.

– Наверняка. Видите те ажурные подпорки? Не такие уж они и прочные. Но дульной энергии нашей короткой трехдюймовки мало – потребуется перебивать каждую консоль отдельно. И снарядов не хватит, и времени – разбойники поймут, что творится, и удерут.

– Не годится. Думайте дальше, но скорее.

– Как будто я не знаю, что мы в цейтноте, ваше высочество!.. Можно было бы еще уронить на них что-нибудь сверху... – торопливо предложил я, вглядываясь в подкупольное пространство, где под рельсовыми путями темнели массивные гидропонные корзины. – Эти воздушные грядки весят тонн десять, наверное. Если такая грохнется на крышу, даже тяжелому танку не поздоровится...

– Над ним ни одной корзины, – безжалостно оборвала телохранительница. Показалось, или в ее голосе прозвучали садистские нотки? Нашла время!

– Вот ведь черт, не повезло... – выругался я, яростно скребя в затылке, словно стараясь стимулировать мыслительный процесс. – Но ничего больше в голову не приходит. Наверное, придется прорываться... что?..

Кто-то робко потянул меня за рукав. Всеми забытая Весна осмелилась выглянуть из левого пулеметного отсека, где пряталась все это время вместе с девочкой, и едва слышно пробормотала, глядя испуганными щенячьими глазами, увеличенными стеклышками круглых очков.

– Цэ аш четыре...

– Что?.. Извините, не до химии сейчас, – я попытался отмахнуться, но она отчаянно ухватилась за мой обшлаг двумя руками:

– ... Газгольдер!..

– Газгольдер? Который мы видели внизу? И что с ним?

– Вокруг него... стояли биореакторы для выработки метана, – страдальчески изломив брови, прошептала Весна.

– Метана? Так... погодите, метан бывает в угольных шахтах, и от него случаются взрывы... А!.. Я же сам поджигал болотный газ!

– Метан легче воздуха...

– Точно! И вы думаете, что этот самый газгольдер до сих пор заполнен метаном? Но откуда он здесь взялся?

Внимательно прислушивавшаяся к разговору принцесса вдруг воскликнула:

– Это же очевидно – замкнутый цикл! Биомасса, остатки растений и прочее, все служило сырьем для получения болотного газа, а теплая вода помогала смеси бродить – я читала об этом! Еще один способ получать энергию, совершенно естественно для сельскохозяйственного купола.

– Подождите, сельское хозяйство меня сейчас совершенно не волнует. Зато вот горючий метан... если мы пробьем газгольдер снарядом, газ пойдет наружу и загорится! А газгольдер, между прочим, где-то там внизу, довольно близко от эстакады, где сейчас поджидают разбойники! Ага!

– Метан взрывается. В шахтах, – судя по тону, эту возможность Брунгильда была готова обдумать.

– Правда, ты ведь говорила, что твой дедушка погиб в руднике! – вспомнила принцесса. – А мы сами себя не взорвем вместе с разбойниками?

– Взрыв может быть, но только в определенной концентрации, когда метан уже равномерно смешался с воздухом, – возразила Весна. – Если он загорится сразу же, получится пожар... преимущественно.

– Пожар нам подойдет, – кивнул я. – Если разбойников припечет, мы как раз успеем выскочить по пандусам наружу, а им будет не до прицельной стрельбы. Но вот тут появляется проблема...

– Опять? – разочарованно нахмурилась принцесса. – Какая же?

– Угол снижения танковой пушки слишком маленький. Вон он, газгольдер, далеко внизу, – я привстал и высунулся из люка, заглядывая через край платформы, – ...и навести орудие на него невозможно. Наехать бы задними катками на что-то, чтобы опустить нос... но ведь платформа пустая.