Текст книги "Тревога (СИ)"

Автор книги: Тимофей Печёрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Но надолго эта паническая мысль в голове не задержалась. Не о том следовало думать, мысленно приказал Крянев себе. Но о непутевом мальчишке, готовящемся с минуты на минуту… нет, в ближайшие же секунды распроститься с жизнью.

И Крянев продолжил свой лихорадочный бег.

А Лепрекону, в отличие от него, пришлось-таки взять паузу. Потому что даже он способен был устать. И вот тогда…

– А-а-а, вот ты какой! – раздался за спиною существа, имевшего внешность человека в зеленом пальто, насмешливый голос подоспевшего Змея. – Таким тебя и представлял. Ну-с, выпей йаду… мразь!

И стремительным движением опустил ладонь на плечо Лепрекона. Тот аж весь сжался под рукой Змея. Будто оплавился как огарок свечи. Чтобы спустя мгновение взорваться… вернее, рассыпаться тучей бабочек, мух, разнокалиберных жуков, брызнувших в разные стороны.

Хватаясь за сердце, готовое выскочить из грудной клетки, и натужно дыша, Алексей выбрался, наконец, под небо – на лишенный крыши незаконченный десятый этаж.

Нет, он не опоздал… почти. Был здесь и Витя Сиропкин. Оглядевшись, Крянев вскоре увидел его.

Вот только мальчик уже стоял у самого края. Там, где должны были соорудить лоджию, но сделали только небольшую бетонную площадку. На этой площадке и находился Витя. В нерешительности, выжидающе глядя перед собой.

С прыжками на арматуру он явно решил не заморачиваться. Но просто броситься вниз с максимальной высоты.

Да, Алексей почти не опоздал. Но разве редко именно это «почти» оказывается роковым?

– Сиропкин! Витя! – выкрикнул Крянев.

Точнее, попытался выкрикнуть. Но лишь прохрипел пересохшим ртом. Мальчишка даже не обернулся.

– Витя! Стой! – хрипел учитель, из последних сил бросившись к недоделанной лоджии и Сиропкину на ней.

Удивительно, откуда эти силы еще в нем оставались. Не иначе, всплеск адреналина гнал Алексея, выжимая из организма последнее. И Крянев успел… снова почти. Настиг края лоджии за долю секунды до того, как Витя решился. И шагнул вперед.

В отчаянии Алексей потянул руки за мальчиком, до последнего надеясь ухватить его хотя бы за волосы на макушке.

И не удержался сам.

Дальше все произошло в доли секунды.

Доли секунды на то, чтобы Сиропкин завизжал отчаянно и жалобно. Не иначе, именно тогда Лепрекон утратил власть над ним. И мальчик осознал, что жить ему осталось всего ничего. А может, гнусная тварь просто отпустила поводья напоследок. Чтобы жертва успела помучиться.

А самому Кряневу тех же долей секунды хватило, чтобы осознать: он падает. А значит, все скоро кончится и для него.

Но потом внезапно перестал падать, словно уцепившись за воздух. Как будто на парашюте. А оглядевшись, понял причину: не парашют, невесть откуда взявшийся, удержал Алексея в воздухе. Но крылья, огромные и размашистые. Столь же внезапно выросшие у него за спиной.

Так, управляя этими крыльями, он настиг в воздухе падающего и орущего Витю Сиропкина. Да подхватил обеими руками.

На все потребовались доли секунды. По истечении которых, удерживая мальчика, Крянев осторожно спустился на землю.

* * *

– Блин! – причитал Витя, уже стоя на земле, недоуменно озираясь и будто все еще не веря, что остался жив. – На хрена я вообще туда полез?

– На хрена вообще с этим связался? – последовал встречный вопрос от Змея. – С тварью этой… слившейся, кстати, едва мы с ней повстречались.

А вот Крянев, хоть и учитель, не нашел, что Сиропкину сказать. Для ругани ему было слишком жалко этого сорванца. Нотации считал неуместной пошлостью, пригодной разве что в школе. А не посреди заброшенной стройки, где едва не появился очередной труп. Но с другой стороны – не хвалить же бедолагу. Не за что, в конце-то концов.

Все, на что хватило теперь взмокшего, запыхавшегося, но ощущавшего удивительное душевое облегчение Алексея – это молча потрепать Витю по голове.

А вот Бланка проявила больше ласки – даром, что Сиропкина видела впервые. Подошла к нему, обняла, прижав к себе. Но тоже слов не говорила. И старалась не обращать внимания на неприятный запах, от мальчишки исходивший. Очевидно, падая с десятого этажа, Витя успел испугаться слишком сильно.

– И как теперь вас звать-величать? – осведомился Змей, обращаясь к Алексею со смесью почтения и иронии. – Позывной? Только не отнекивайся. Такой герой без позывного – бессмыслица пуще детского шампанского.

– Пожалуй… назовусь… Орлом, – было ему ответом. Именно в тот момент Кряневу вспомнилась песня, о которой он говорил первого сентября перед первоклашками. Все-таки орлята еще учились, а он летать уже умел. Хоть и не принадлежал к царству пернатых.

– Орел? Крутяк! – обрадовался Змей.

И сразу добавил:

– Ну? Так чего ты ждешь? Не хочешь попробовать?

– Взлететь? – не понял Алексей.

После того, как он приземлился, крылья исчезли, будто в тело обратно втянулись. Будто и не было их.

– Да нет! – воскликнул Змей. – На форуме авторизоваться… под этим ником.

– Ладно, – вздохнул Крянев, не вполне понимая, к чему такая спешка. В таком, казалось бы, пустяшном деле.

Но взял смартфон и вышел на сайт отряда «Тревога». Где вызвал форму авторизации и зарегистрировался под ником «Орел».

Как ни странно, в этот раз система новый ник переварила, доложив об успешной регистрации. Затем вошедший как Орел Алексей открыл тему на форуме, посвященную поискам Вити Сиропкина. Где с гордостью, под новым ником впервые в жизни оставил сообщение. Два простых слова, для кого-то бывшие дороже всех благ.

«Найден, жив».

31 августа – 9 сентября 2021 г.

Жертва

А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь…

– Что сделаю я для людей?! – сильнее грома крикнул Данко.

И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой.

Максим Горький «Старуха Изергиль»

Ах, бедный этот ваш Данко! И ведь глазом не моргнул, пожертвовал самым дорогим, что у него было – жизнью своей. Единственной! Не девять у него их было, как у кошки. Все, ради того, чтобы вывести доверившихся ему людей из тьмы.

И даже в голову не пришло Данко сердце не из собственной груди вырвать, а у кого-нибудь из тех людей. На том-де основании, что чужое сердце будет светить ярче. А если тот человек попробует возражать – обвинить его в эгоизме, предательстве.

Потом, когда бы все закончилось, и люди вышли бы к свету, Данко мог бы, живой-здоровый пролить над человеком, чьим сердцем воспользовался, пару крокодиловых слез. Да еще минимум год рассказывать каждому встречному, как тяжело ему далось это решение, как теперь он мучается, переживает. И как, скрепя сердце (что ценно, оставшееся на месте), все же признает необходимость содеянного. Ведь народ спасен? Спасен. А значит, прав он, Данко, оказался. Так что даже напоминать о неподсудности победителей при таком раскладе излишне.

Но нет, предпочел Данко не отягощать совесть лишними жертвами – пожертвовал лишь собою. Тихо умер, вместо того чтобы оправдываться или пробовать самоутвердиться, пожиная плоды своего, возможно сомнительного, успеха. И уж тем более не задумывался, поймут его поступок потомки или сочтут глупостью, лоховством.

Кто-то скажет: каждому времени свои герои. Я не соглашусь. Героические поступки от времени не зависят. Случай, о котором я сейчас расскажу, подтвердит – и в наше время человек способен пожертвовать собой ради спасения других. Весь вопрос в восприятии. Считать ли это впрямь героизмом… или глупостью, или, скажем, путем наименьшего сопротивления, зависит от тех, кто в итоге остался жив.

Еще можно предположить, что прав был Ницше – и отважные поступки могут совершаться из-за малодушия.

Ах, бедный, бедный Данко…

* * *

Но в сторону лирику, переходим к делу. Пришло время рассказать правду о том случае. Об очередном поиске, чей успех был омрачен потерей в наших рядах.

Собственно, время это пришло уже давно. Такова обратная сторона моей способности, выработанной не то благодаря работе журналисткой, не то за время участия в отряде «Тревога». Мне под силу разговорить немого, найти общий язык с животными, подвигнуть на откровенность законченного параноика и невротика. Но беда в том, что и сама я плохо умею хранить секреты. А уж если за иным секретом стоит чья-то жизнь…

Решив смолчать об этой истории, я превратила ее в узника, заточенного в темницу моих собственных нервов. Но узника не покорного; не из тех, кто надеется спокойно отсидеть свой срок или освободиться досрочно за примерное поведение. Мой узник – это смертник, понимающий, что терять ему нечего, а значит, нечего и бояться. И он готов использовать любую возможность для того, чтобы хоть сбежать, а хоть и просто разрушить свое узилище. Пусть даже при этом погибнув сам. Повторяю: ему-то в любом случае жить осталось недолго. Так почему бы не взять с собой на тот свет еще кого-то? Меня, например.

Нет, сказать по правде, не так уж все драматично. По крайней мере, пока. До поры все ограничивается беспокойным сном и навязчивыми, отвлекающими мыслями наяву. Но я не хочу ждать, пока этому зэку надоест пытаться подпилить решетки или аки графу Монте-Кристо вырыть подкоп. И он начнет действовать более решительно. А сны сменятся кошмарами; навязчивые мысли же – депрессией или даже припадками.

Прекрасно отдаю себе отчет, что мне не поверят. И ни дар мой не поможет (не то профессиональный, не то полученный в отряде), ни, тем более, принадлежность к сонму «акул пера». Более того, узнай в редакции, что я распространяю подобные истории – вылечу с работы в два счета. Нечего, мол, девочка, тебе делать в нашем серьезном издании. И даже в таблоидах нечего. Тут тебе разве что «Оракул» подойдет. Или «Рен-ТВ». А лучше биржа труда.

Так что придется откровенничать анонимно. Да благодарить Интернет, дающий эту возможность.

* * *

Началось все с того, что у нас отказал навигатор.

«У нас» – это я имею в виду нашу поисковую группу, «лису-12». Когда координатор поиска, распределяя задания, присвоил нам этот номер, я еще порадовалась было. Спасибо, мол, что дюжина обычная, а не чертова. То, что произошло дальше, более чем доходчиво показало, что цифры не так уж важны. И магические, и вообще.

Старшей группы поставили меня – в отряде известную как Бланка. Благо, опыта поисков у меня было намного больше, чем у двух мужчин, приданных мне в помощь.

Один работал учителем, и в нескольких поисках мы с ним пересекались. Звали его Алексеем, недавно он обзавелся позывным – Орел. А с ним способностью, что у многих вызвала бы зависть.

Второй оказался совсем зеленым новичком… пусть по возрасту и немолодой уже, и с брюшком. Никакого позывного не имел, в поиске участвовал от силы второй раз. И оставалось только гадать, что его могло на это подвигнуть.

Дело происходило в лесу, более того – ночью.

Кому интересно, подавляющее большинство поисков ограничивается бетонными джунглями городов, а найти очередного потеряху можно при свете дня. Например, благодаря неравнодушному и внимательному прохожему. И листовкам, одну из которых сей прохожий не пропустил.

Но именно в лесу проводятся поиски наиболее крупные, так сказать, резонансные. Когда участвует множество людей… а лес – он такой, никакое количество задействованного народу в нем лишним не бывает. Когда подключается МЧС, экстренные службы. И когда мухами вьются так называемые «коллеги». Не по отряду, увы. Но по журналистскому цеху.

Толкутся, ждут сообщений и результатов. Дабы в голос порадоваться, если потеряшка нашелся живым. И прийти уж в совсем извращенный экстаз, если вместо живого человека нашли труп. Ну а если этот труп получится снять крупным планом, ждет любого из моих коллег седьмое небо или состояние, близкое к оргазму.

Хотя если бы речь шла не о простом смертном, а о какой-нибудь знаменитости, бьюсь об заклад, эффект был бы еще больше.

Но… вина, наша большая вина: не было у нас для них знаменитостей.

В тот раз гвоздем программы стали две бабули-подружки, пошедшие по грибы. Сезон же! Пошли… но домой, как водится, не вернулись и на связь не выходили. Хотя дочери-сыновья клялись, что у обеих должны быть при себе мобильные телефоны.

«Должны быть», смешное выражение, право! Особенно учитывая, что виновницы торжества в том возрасте, когда можно плиту забыть выключить. Куда уж там помнить, кому и что они там должны.

Итак, очередные старушки пропали – да простят меня их близкие за циничную будничность. И вот мы трое в числе многих рыщем по ночному лесу, надеясь на них наткнуться. Продираемся через кусты, перебираемся через поваленные деревья. Шарим в темноте лучами фонарей. Свет расплывается пятнами, попадая на близкие предметы. Или его лучи становятся донельзя тонкими, когда пытаются прощупать лес вдалеке.

А потом у нас отказал навигатор. Просто потух экран с картой вверенного нам участка леса. И как старшая группы, я заметила это первой.

– «Лиса-12» «Заре», «лиса-12» «Заре», – проговорила я, беря рацию, – у нас неполадки.

Но в ответ – лишь треск электрических помех. То есть минуты не прошло, как мы лишились еще и связи. Шикарно…

– Так может, вернемся? – это новенький заканючил.

Я пожимаю плечами. Действительно, какой смысл теперь по лесу бродить? Если мы даже не знаем, где именно следует ходить и искать. Да и самим заблудиться недолго. Так не хватало еще, чтоб и по наши души поиск объявляли.

Попробовали вернуться. Примерно помня, с какой стороны пришли. Тут особенно Орел преуспел – у него, как у преподавателя, память хорошая. Быстро с обратным направлением определился, без всякого навигатора.

Но на этом успехи нашей группы закончились.

Сперва на нашем пути внезапно оказалась шеренга кустов. Внезапно – потому что ни один из нас не мог припомнить, чтобы раньше сталкивался с таким количеством кустов, слишком близко росших и слишком развесистых, чтобы через них продраться. Кусты будто держались друг за дружку ветками. А некоторые еще и оказались колючими. Ну и надо ли говорить, что были они достаточно высокими, что не перепрыгнуть.

– Интересно, – обратилась я к Орлу, – твои крылья помогли бы тебе через эти заросли перебраться?

Шепотом обратилась – чтобы не услышал новенький, которого рановато было посвящать в секреты отряда. На ухо. И сугубо риторически. Понимая, что способности наши даны, чтобы спасать людей, а не бросать товарищей. Так что крылья те же вряд ли вырастут по простой прихоти Орла. Тут ситуация требовалась экстраординарная. Вроде случившегося в свое время падения с десятого этажа и Орла, и мальчика, которого он хотел спасти. То есть сама жизнь поисковика или спасаемого им человека должна оказаться под угрозой.

Если же не бросать… меня-то, быть может, Орел мог через эту растительную баррикаду перенести. Благо, слежу за собой. Да и внушительными габаритами не отличаюсь. Но вот с новеньким точно не получится. Весит он явно побольше Орла. А по сравнению со мной – так в два раза, наверное, больше.

Так что пришлось обходить. Не меньше пятнадцати минут, в течение которых я то на экран навигатора поглядывала (не ожил ли?), то пыталась поймать голоса других участников поиска. Бесполезно.

И не менее бесполезной оказалась сама попытка обхода. Потому что в итоге мы уперлись в столь же плотную стену из елей. Еловые лапы свисали чуть ли не до самой земли – не обойти и не пролезть.

Новенький в отчаянии посветил то в одну сторону от себя, то в другую. И везде луч фонаря натыкался на все те же ели. Неизменно раскидистые и непременно колючие.

А потом появились волки. Да-да, встретить их и в наше время можно не только в мультиках, книжках и тому подобном. Лично я насчитала не меньше семи особей – по числу пар светящихся глаз.

Дыша на ходу, но больше никаких звуков не издавая – храня деловитое спокойствие – звери приближались к нам. Новенький захныкал, будто был ребенком, а не здоровым мужиком; спрятался за нашими с Орлом спинами. Последнее, впрочем, было и к лучшему. Ибо смотреть на него все равно лично мне было противно.

А вот Орел не растерялся. Направил луч своего фонаря прямо навстречу волчьей стае. Мощный луч света ударил в глаза ближайшему из зверей, заставив того остановиться. С ним (по всей видимости, вожаком) замерли и остальные. Надолго ли?

Судя по тому, что уже в следующую минуту фонарь замигал – ненадолго.

Я присоединилась к Орлу, нацелив на волков свой фонарь, когда раздался голос. Громкий – но в то же время какой-то глуховатый, словно кто-то говорил в мегафон сквозь стену.

– Зачем вы вторглись в лес? – вопрошал голос. Да так грозно, что я невольно подумала, не обмочился ли новенький, его услышав. Как будто было мне дело до сухости его портков.

– Найти двух людей, – вслух ответила я на правах старшей группы, – старушек, пришедших собирать грибы.

– Теперь их жизни принадлежат лесу, – заявил голос. – Но вы можете выкупить их.

Та-а-ак, начинается. Все-таки чего не отнимешь у некоторых сверхъестественных сил, так это делового подхода. Ты мне – я тебе. Причем нетрудно догадаться, что, говоря о выкупе, голос вовсе не денежный эквивалент имел в виду.

– Один из вас нанес вред лесу, – продолжал этот невидимка, вещающий из темноты, – погубил множество лесных жизней. Пусть он теперь отдаст свою жизнь. Тогда лес отпустит вас… остальных. И старушек, которых вы ищете.

– Нет, извините, пожалуйста, – возразила я, произнеся эти слова чисто из вежливости.

Потому как понимала – дело слишком серьезное. И слишком могущественен, как и недружелюбен партнер по переговорам, чтобы отделаться извиненьями.

– Но я не понимаю, какой именно ущерб лесу лично я нанесла. Да, я находила людей, заблудившихся в лесу. Но никто мне не говорил, что их жизни принадлежат лесу. Никто не препятствовал… включая вас. Еще я всегда предупреждала людей… как могла, что в лесу опасно, что неподготовленным туда лучше не ходить. Это что ли ущерб? А сама… сама я даже в детстве редко за грибами ходила. И никогда не охотилась.

Голос промолчал, никак мои слова не комментируя. Так что трудно было понять, видит во мне какую вину его обладатель или нет.

Затем слово взял Орел.

– Я биолог, – были его слова, – и учу детей… знакомлю их как раз с природой. Да, в том числе и с возможностями сделать природу полезной для человека. Но я не считаю это ущербом. Напротив, загрязнение и уничтожение лесов… рек, истребление целых видов живых существ меня всегда возмущало. И да, хоть я не веган какой-нибудь, но мясо, которое я когда-либо ел – не от лесных птиц и зверушек. Его на фермах выращивали.

И снова промолчал грозный невидимка. Выжидал, не иначе. Выжидали и волки; некоторые, правда, уже подвывали потихоньку в нетерпении. Пока наши с Орлом фонари мигали и тускнели.

Так прошла минута, другая. А потом не выдержал новенький.

– Да, это я виноват! – воскликнул он жалобно. – Я инженер. Проектировал новую развязку. И много деревьев было вырублено по этому проекту. Да, признаю!

И снова ответом было молчание. Ну и еще мой фонарь – окончательно погасший. Фонарь Орла, надо полагать, был следующим на очереди.

А еще из темноты донеслось ворчание… медведя? Еще и эта зверюга спешила по наши души. Захрустели сухие ветки под тяжелыми лапами.

– Так чего же ты ждешь? – со всхлипом вопрошал новенький, обращаясь в темноту, к невидимому обвинителю.

– Ты должен сам дать согласие, – заявил тот, – готов ли ты сам отдать свою жизнь за жизни спутников и тех двух женщин? И за погубленные жизни деревьев?

– Не дури, парень, – обратился к новенькому Орел, не оглядываясь, – в смысле, не соглашайся. Я надеюсь, крылья меня не подведут… ведь нам грозит опасность, речь идет о спасении. Так что я нас вынесу… надеюсь. Тем более, у тебя работа, семья. Представляешь, каково будет твоим близким, если ты пойдешь на эту сделку.

Что до меня, то я промолчала. Не очень-то разделяя его надежды на крылья, на то, что они раскроются по заказу, как и на их грузоподъемность. Хотя мне тоже не улыбалось объясняться с женой и детьми этого горе-проектировщика. А с родителями – тем более.

– А что делать? – возразил новенький.

Слова Орла о крыльях он явно пропустил мимо ушей. Посчитав бредом испуганного человека. Еще более испуганного, чем он сам.

– Да к тому же… работа – да. Но семья… жена достала: то на курорт ее свози, то хрень купи какую-то. То просто мало денег приношу, и это, видите ли, величайшее с моей стороны преступление. Так что на хрен ее! Тем более детьми мы так и не обзавелись. Родители? Но они в другом городе, мы почти не общаемся. Да и работа у меня не айс. Нудная бывает, муторная. Неблагодарная. Всякие хотелки приходится учитывать и как-то в проект запихнуть… увязать все вместе. Как будто это дамская сумочка, блин. Оплачивается, правда, неплохо. Но и только.

Затем новенький обратился уже непосредственно к голосу из темноты:

– Отдать жизнь… это значит, я умру?

Интересное уточнение, еще подметила я про себя. Не лишенное интеллектуальной ловкости. Словно не современный инженер говорит, а древнегреческий софист. Или профессиональный юрист, пытающийся переиграть Мефистофеля при заключении сделки.

Потому ответ невидимки из темных лесных глубин меня не сильно и удивил.

– Нет, – услышали мы трое, – лес приумножает жизни, а не отнимает их. И даже труп, оказавшийся в лесу, становится пищей… питает новые жизни. Так что твоя жизнь останется при тебе. Просто ты не сможешь больше сам ею распоряжаться.

– Вот как?! – воскликнул новенький уже без тени страха, но с каким-то нездоровым энтузиазмом. – А когда, скажите на милость, я распоряжался жизнью сам? Когда таскался чуть ли не каждый день в школу, в универ – чтобы нормальную работу получить, а не дворы подметать? Или теперь, когда даже не на дядю работаю, а на целый выводок дядь и теть? У которых, видите ли, есть бабло. И на это бабло они меня покупают. Как вещь, но неоднократно. Только, блин, выбрался, чтобы что-то реально полезное сделать. А не только перед компом глаза портить…

На последних фразах было непонятно, сожалел новенький или, напротив, гордился какой ни на есть переменой в своем существовании. Точнее, попыткой такой перемены.

– Так ты согласен? – спросил голос. Очевидно, ему было важно услышать прямой и недвусмысленный ответ.

– Разумеется! – почти торжествующе выкрикнул новенький.

А мы с Орлом смолчали. Понимая, что переубедить его не удастся. Да мы бы и не успели. Лично мне только и хватило времени, чтобы обернуться. И увидеть, как меняется наш спутник. Как искажается на глазах его силуэт, теряя форму. Как стираются человеческие черты. И как, наконец, получившееся бесформенное нечто, вроде куска пластилина, вытягивается вверх на несколько метров, одновременно истончаясь.

Мгновение спустя мой фонарик освещал сосну. Всего лишь еще одну из сосен, росших в этом лесу. И чудесным образом оказавшуюся на месте нашего новенького.

Мой фонарик… только затем до меня дошло, что он снова работает, не гаснет.

С жалобным скулежом убрались прочь волки. Словно не рады были оставить добычу. Но вынуждены подчиниться какой-то могущественной силе. Что до медведя, то он вообще не успел показаться нам на глаза.

И я уже не сомневалась, что поглядев на навигатор, найду его вполне исправным.

Впрочем, вскоре оказалось, что необходимости в навигаторе не было. Как и в дальнейших поисках.

– Помогите! Ау! Есть тут кто-то? – донеслись до нас с Орлом чьи-то выкрики. Чьим-то по-старчески дребезжащим голосом.

– Туда, – указал направление мой оставшийся спутник.

И мы пошли. Не встречая больше препятствий вроде баррикад из кустов.

Далеко идти не пришлось. Через несколько метров лучи наших фонарей буквально натолкнулись на двух старушек в комбинезонах и шляпах. Одна сидела, привалившись спиной к стволу дерева и вытянув левую ногу. Другая присела рядом на корточки.

– Помогите! – запричитала она. – Надя ногу подвернула… идти не может.

Рядом с бабулями стояли две корзинки, полные отличных грибов. Утешительный приз.

И что после этого оставалось? Мне, я имею в виду – как старшей группы. Конечно, объявить по рации: «найдены, живы». А в качестве ложки дегтя сообщить, что нужна медицинская помощь.

Ну и еще поразиться про себя, до чего на самом деле это легко – сдаться. Уйти, бросив людей, которые к тебе неравнодушны. Забив на все обязательства. Отказаться от всего, чем жил прежде. И ни о чем больше не волноваться, не напрягаться. Жить, передав кому-то другому это тяжкое бремя – самому распоряжаться собственной жизнью. Самому за себя больше не отвечая.

Самопожертвование? Да. Но много ли в этом самопожертвовании героического? Не меньше ли трусости?

Хотя с другой стороны, страшно представить, что ждало бы этих старушек, не согласись тот незадачливый новичок на сделку с голосом из ночной темноты. Наверняка стали бы питанием для новых жизней.

Еще я думаю… или, если угодно, надеюсь, что именно в этом заключалась особая способность новенького, вроде крыльев у Орла или талант к общению – у меня.

Пожертвовать своей жизнью. Суметь на это решиться, когда необходимо.

Да, так себе умение. Одноразовое, что печальней всего. Но много ли людей способны хотя бы на это?

11 сентября 2021 г.