Текст книги "Тактик 3 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

Соавторы: Сергей Шиленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Но я был готов к такому приёму.

Я не стал спорить или уговаривать. Вместо этого я сделал шаг вперёд, становясь точно под луч света от его фонаря. Я молча распахнул плащ и задрал рукав своей куртки, обнажая левое плечо, на котором заботливой рукой старого татуировщика из клана Железного Молота был выбит сложный и непонятный для чужаков знак клана – «Гве-дхай-бригитт».

Выражение лица гнома изменилось с калейдоскопической быстротой.

Недружелюбная суровость сменилась крайним изумлением. Изумление – недоверием. А затем, когда он поднес фонарь ближе и разглядел каждый завиток священного для его народа символа, его лицо залила волна глубочайшего, почти мистического уважения.

Топор в его руке опустился.

– Клянусь бородой моего деда… – пробормотал он, его голос дрогнул. – В жизни не видал. Друг-Лучше-Гнома…

Он посторонился, убрал топор, распахнул дверь настежь, повесил фонарь, но лишь затем, чтобы распахнуть свои натруженные руки в широком жесте, словно он пытался обнять невидимую стену.

– Прошу прощения, друг гномов! – его тон изменился кардинально, в нём звучали довольные и удивлённые нотки. – Мой дом – твой дом! Проходи и пусть твой спутник тоже проходит! Негоже такому гостю стоять на пороге!

Гном выскочил из дома и забрал у нас поводья лошадей, а нам махнул проходить.

Рэд, стоявший у меня за спиной, смотрел на эту сцену с нескрываемым удивлением. Он не понимал, что происходит, но видел, что мой странный жест произвел на гнома магическое действие.

Мы вошли внутрь.

Хозяин дома, которого звали Борин, вернулся и захлопотал, как наседка.

Он усадил нас за стол, его заспанная жена, проснувшаяся от шума, вынесла нам лучшее, что было в доме: жареное мясо, пахучий сыр, свежий хлеб и кружки с отменным тёмным пивом. Нас накормили и напоили, не задав ни единого вопроса. Для них было неважно, кто мы и зачем пришли в Лемез. Важно было лишь одно – знак на моём плече.

Нам предоставили лучшую комнату в доме, небольшую, но уютную, сухую и чистую, с каменными стенами, от одной из которых шло тепло, с тёплыми шкурами на кроватях и ярким светильником.

Когда я ложился спать, укрываясь тяжёлой шкурой, я знал, что к утру новость о моем прибытии разнесётся по всему кварталу. Мы получили не просто убежище на одну ночь. Мы получили надёжную, неприступную базу и сотни потенциальных союзников прямо в сердце вражеской столицы.

« Новая локация разблокирована: Гномий квартал. Репутация: Признание», – удовлетворённо подумал я, проваливаясь в сон.

Город познакомил нас с собой, а теперь ещё и предоставил нам кров.

* * *

Ночь в гномьем квартале была спокойной и безопасной, как в банковском хранилище.

Я спал без сновидений, впервые за долгое время не вздрагивая от каждого шороха.

Утром нас разбудил не крик глашатая и не грохот патруля, а запах свежего хлеба и жареного мяса. Борин и его семья, а утром проснулись ещё и дети, обращались с нами не как с гостями, а как с давно потерянными и внезапно обретёнными родственниками.

За завтраком к нам присоединились несколько гномьих старейшин квартала: кряжистые, бородатые патриархи с мозолистыми руками и мудрыми, глубоко посаженными глазами.

Они поглаживали бороды, переглядывались, степенно разговаривали, деликатно не расспрашивая нас о причинах нашего прибытия в город.

Знак на моём доспехе говорил за меня.

Они лишь заверили, коротко и веско, что любой носитель знака – их друг, и что мы можем рассчитывать на их полную поддержку, будь то товары, укрытие, оружие или молчание.

Это было больше, чем я мог рассчитывать. Мы получили не просто базу, а целую фракцию союзников в сердце вражеской столицы. «Репутация » Признание ' открывает новые диалоговые опции и ветки квестов', – цинично отметил я про себя, отпивая горячий травяной отвар, который на вкус напоминал жидкий дым с мёдом.

Прокорм лошадей и уход за ними они взяли на себя, а от денег отказались.

После завтрака мы с Рэдом вышли на улицы Лемеза. Наша цель на сегодня была проста и одновременно сложна: изучить главную достопримечательность и одновременно главную язву этого города – Арену Ворона. Мы не собирались идти внутрь. Судя по рассказам гномов, попасть туда можно было либо во время представлений, заплатив за вход, либо незаконно, что было чревато знакомством с подвалами Цербера.

Нам нужно было провести рекогносцировку, изучить периметр, охрану, подходы и, что самое главное, почувствовать атмосферу этого места.

Чем ближе мы подходили, тем сильнее менялась обстановка.

Угрюмая тишина жилых кварталов сменилась шумным, лихорадочным оживлением. Арена, как гигантский магнит, притягивала к себе самую разнообразную публику. Это было огромное, древнее сооружение из почерневшего от времени камня, которое, казалось, вросло в землю. Оно было построено не людьми, а если и людьми, то с применением магии. В его циклопической кладке и мрачном величии чувствовалась рука какой-то давно исчезнувшей, куда более могущественной силы, а вероятнее всего, эпохи, когда боги управляли миром Гинн напрямую. Даже под ярким утренним солнцем Арена выглядела зловеще. Она не просто стояла на земле, она давила на неё и на город.

Впрочем, любое место сильно зависит от того, как его использовать. Быть может, Арена впитала в себя пролитую кровь и испытанные тут боль и страх.

Вокруг Арены кипела своя, уродливая жизнь, паразитирующая на смерти.

Торговцы с лотков продавали дешёвую еду и разбавленные напитки, выкрикивая зазывные лозунги. Глашатаи, взобравшись на бочки, охрипшими голосами анонсировали будущие бои, расписывая в красках мастерство и свирепость бойцов, которым предстояло умереть на потеху толпе.

Художники-самоучки прямо на земле раскладывали свои примитивные, но яркие картины, изображавшие самые кровавые моменты прошлых сражений: отрубленные головы, фонтаны крови, победителя, ставящего ногу на грудь поверженного врага. Все это пользовалось спросом.

Но действительно ужаснуло меня другое.

В тенистых закоулках и нишах стен стояли таинственные личности с бегающими глазками, которые тихим шёпотом предлагали прохожим особый товар. Это были торговцы реликвиями смерти. Они предлагали купить отрубленные пальцы, выбитые зубы, отрезанные уши, пряди волос и окровавленные обрывки ткани, якобы принадлежавшие павшим на арене гладиаторам. Для одних это были амулеты на удачу, для других просто жуткие сувениры. Я видел, как солидно одетый купец, брезгливо морщась, отсчитывал монеты за почерневший от засохшей крови зуб. Который, торговец истово в этом клялся, принадлежал знаменитому чемпиону прошлого месяца.

– Едрён булыжник, какая мерзость, – прорычал Рэд, его лицо окаменело от отвращения. – Они торгуют частями мертвецов!

– Это не просто торговля, – тихо ответил я, смешиваясь с толпой. – Это симптом. Болезнь этого города так глубока, что смерть стала для них развлечением и товаром. Они настолько привыкли к ней, что перестали её бояться. Они её смакуют.

Рэд сплюнул на тротуар.

Мы испытывали одинаковое чувство омерзения, но я заставил себя смотреть, анализировать, запоминать. Это была экосистема, построенная на насилии. И чтобы разрушить её, нужно было понять, как она работает. Мы медленно обходили Арену по кругу, отмечая расположение постов охраны, высоту стен, состояние кладки, возможные слабые места. Охраны было сравнительно много, но она была расслабленной, ленивой. Стражники больше глазели на уличных танцовщиц и отбирали еду у торговцев, чем следили за порядком. Они были уверены в неприступности этого места и в покорности толпы. Ошибка. Там где противник ошибается, он допускает уязвимость.

Я чувствовал на себе тяжёлое, давящее ощущение от Арены.

Казалось, её древние камни наблюдают за мной, втягивая в себя мои мысли и эмоции, как впитывали кровь тысяч жертв на протяжении веков. Это место было живым. И оно было голодным.

Мы завершили полный круг и остановились у главного входа – огромной, зияющей арки, похожей на пасть гигантского каменного чудовища. Оттуда несло холодом, сыростью и едва уловимым, тошнотворным запахом застарелой крови и страха. Толпа здесь была самой густой. Люди подходили, почти с благоговением касались древних камней, будто приобщаясь к чему-то великому и страшному. Я решил последовать их примеру.

«Сбор данных об объекте. Тактильный анализ», – как всегда услужливо подсказал внутренний голос.

Я шагнул вперёд, протиснувшись сквозь гомонящую толпу, и протянул руку. Мои пальцы коснулись холодного, влажного, покрытого вековым мхом камня.

И в этот момент мир вокруг меня выключили.

Это не было похоже на обморок или приступ дурноты. Это было целенаправленное ощущение, как подключение к незнакомой локальной сети.

Шум толпы, крики торговцев, смех и плач, всё это мгновенно стихло, сменившись абсолютной, ватной тишиной. Яркие цвета дня поблекли, превратившись в серую, безжизненную палитру. Люди вокруг застыли, как манекены в витрине магазина. Я видел их открытые рты, застывшие в середине фразы, их поднятые для жеста руки. Время остановилось.

Я не испугался. Я сразу понял, что происходит. Я почувствовал это. Ледяное, всепроникающее прикосновение к самому центру моего сознания. А потом к этому ощущению подключилась Аная. Девушка-богиня, которая словно стала за моей спиной, чтобы я не упал в этом омуте, в котором нет понимания, где верх, где низ.

Она не говорила. В этот раз не было ни шёпота, ни слов в моей голове. Она просто взяла моё восприятие и повернула его в нужную ей сторону.

Это было похоже на то, как опытный геймер берет управление аватаром новичка, чтобы показать, как пройти сложный участок. Я понял, что сейчас увижу нечто важное. Что-то существенное, ключевое. Аная не приказывала. Она показывала, направляла меня в хаосе этого места.

Я стоял, как статуя, с прижатой к камню рукой, глядя в пустоту невидящими глазами. Я не осознавал, что происходит в реальном мире, но краем сознания, на периферии, я чувствовал присутствие Рэда. Он, увидев, что я замер, а мой взгляд стал пустым и стеклянным, мгновенно среагировал. Он не пытался меня трясти или звать. Он просто шагнул ближе, встав между мной и толпой, прикрывая меня своим массивным телом от любопытных взглядов. Он стал моим щитом, моим телохранителем в тот момент, когда я был абсолютно беззащитен. Я не видел этого, но я знал, что он там. И эта уверенность была единственной ниточкой, связывающей меня с реальностью, пока моё сознание уносилось прочь, вглубь каменного сердца Арены Ворона.

Серая пелена перед глазами развеялась, и я оказался внутри. Я сидел на трибуне, на одном из верхних ярусов, откуда открывался идеальный вид на залитую солнцем арену. Вокруг меня ревела толпа, сотни глоток сливались в один оглушительный, первобытный вой. Запах пота, дешёвого вина и крови висел в воздухе плотным, удушающим облаком. Я был не просто зрителем. Я был частью этого безумия.

На жёлтом песке, уже покрытом тёмными пятнами, двое. Первый – могучий, широкоплечий степняк с длинными чёрными волосами, перехваченными кожаным ремешком. Хьёрби. Я впервые увидел его и всё же откуда-то знал, что это он. В его руках был тяжёлый чуть изогнутый меч.

Его противник был полной его противоположностью – невысокий, жилистый и невероятно подвижный человек в лёгкой кожаной броне, вооружённый двумя короткими мечами. Судя по его внешности, наёмник откуда-то с запада.

Их бой выглядел яростным и настоящим. Сталь звенела о сталь, они двигались с отчаянной скоростью и каждое их движение было нацелено на убийство. Хьёрби наступал, обрушивая на врага град тяжёлых, сокрушительных ударов. Бывший наёмник, попавший в рабство из-за долгов, которого толпа называла Джингри, уворачивался, парировал, кружа вокруг степняка, как волк вокруг медведя, и пытался нанести быстрые, колющие удары в незащищённые места. Толпа была в экстазе. Они кричали, топали ногами, делали ставки, требуя крови.

Но я видел больше, чем они.

Аная подсказывала мне не только внешнюю картинку. Она показывала суть. И суть была в том, что бой был фальшивкой. Великолепно поставленным, смертельно опасным, но всё же спектаклем. Я видел микроскопические паузы перед ударами, едва заметные знаки, которыми они обменивались, то, как они подставляли под удар защищённые части тела. Они не пытались убить друг друга. Они тянули время и разыгрывали представление.

И тут видение сместилось. Стены арены растворились, и я оказался в сырой, тёмной камере под трибунами. В ней сидели те же двое – Хьёрби и Джингри. Пленник короля и долговой раб короля. Но здесь они не были врагами. Они сидели плечом к плечу, и Джингри перевязывал степняку рану на руке, полученную в прошлом бою.

– … ты должен ударить сильнее, – говорил Хьёрби тихим, хриплым голосом. – Чтобы кровь была настоящей. Король должен поверить. Все должны поверить.

– Я не могу, Хьёрби, – отвечал Джингри, и в его голосе звучала боль. – Ты мой брат. Как я могу ударить тебя по-настоящему?

– Ты должен, – твёрдо сказал степняк. – Другого шанса у нас не будет. Мы репетировали это сотни раз. Я падаю. Ты требуешь лук, чтобы добить меня, как велит твой обычай. Король жаждет моей смерти. Он позволит. И тогда…

Он не договорил. Но я всё понял. Они не были врагами.

Они были лучшими друзьями, братьями по несчастью. И они вместе разработали этот отчаянный, самоубийственный план. Их бой был лишь прелюдией и фокусом.

Их цель была не победа на арене. Их цель была королевская ложа. Они были готовы пожертвовать собой, чтобы отомстить, чтобы убить короля. Я видел в их глазах не страх смерти. Я видел стальную решимость и бездонное отчаяние людей, которым больше нечего терять. Они были смертниками, идущими на свой последний бой.

Картинка снова сменилась, вернув меня на трибуны. Бой достиг своей кульминации. Джингри, в отчаянном рывке, сумел обойти защиту степняка и нанес ему страшный удар в бок. Хьёрби взревел от боли, выронил свой меч и рухнул на песок. Кровь хлынула из раны, окрашивая песок в багровый цвет. Толпа взревела, предвкушая развязку.

Джингри, тяжело дыша, подошёл к поверженному другу. Он поднял руку, призывая к тишине, и повернулся к королевской ложе.

Ложа находилась совсем близко к арене, нависая над ней. Она была украшена золотом и пурпурной тканью. В центре, на резном троне, сидел правитель. Король Коннэбль. Тучный, обрюзгший мужчина с маленькими злыми глазками на одутловатом лице. Рядом с ним стоял его холёный сын и несколько самых близких советников. Король смотрел на происходящее с нескрываемым удовольствием.

– Ваше величество! – прокричал Джингри, его голос разнесся по притихшей арене. – Этот человек – великий воин! Негоже добивать его мечом, как собаку! Позвольте мне оказать ему последнюю честь и даровать быструю смерть от стрелы, как подобает воину степей!

Король Коннэбль лениво махнул рукой, на его лице появилась жестокая ухмылка. Он жаждал смерти ненавистного ему степняка, который стал слишком популярен в народе. Ему было плевать, как тот умрёт. Он нетерпеливо махнул рукой.

Король встал, желая видеть всё своими глазами.

Королевский стражник, стоявший у ложи, кинул Джингри лук и одну стрелу. Наёмник медленно наложил стрелу на тетиву, натянул её и прицелился в лежащего на песке Хьёрби.

Он выстрелил.

Стрела вонзилась Хьёрби в плечо. Толпа взревела. Попадание было не смертельным.

Глава 9

Строители светлого будущего

И в этот момент спектакль резко изменился. Хьёрби, издав крик нечеловеческой ярости, выдернул стрелу из собственной плоти. В три гигантских, кошачьих прыжка он оказался рядом с Джингри. Он не стал его бить. Он просто выхватил у него из рук лук. С немыслимой скоростью он наложил на тетиву свою собственную, окровавленную стрелу.

Он не целился. Ему не нужно было целиться. Как лучший лучник степей, он мог попасть суслику в глаз с двухсот шагов. Почти не глядя, он вскинул лук и выстрелил вверх.

Стрела, описав короткую дугу, пропела в воздухе и вонзилась королю Коннэблю точно в грудь.

На мгновение на арене воцарилась абсолютная тишина. Король широко раскрыл глаза, в которых отразилось не боль, а крайнее изумление. Он не верил в происходящее. Он посмотрел на древко стрелы, торчащее из его груди, потом перевел взгляд на Хьёрби. Он попытался что-то сказать, но с кашлем из его рта хлынула кровь. Он сделал неуверенный шаг назад, покачнулся и тяжело рухнул на свой трон, при падении широко открыв рот. Король был мёртв.

Тишина взорвалась хаосом. Толпа закричала. Кто-то от ужаса, кто-то от восторга. Королевский сын и советники в панике заметались по ложе. Охрана, наконец, пришла в себя. Десятки лучников на стенах арены, опомнившись от шока, выполнили свой долг. Туча стрел обрушилась на двух фигур, стоявших в центре арены.

Хьёрби и Джингри не пытались бежать или защищаться. Они стояли плечом к плечу, обнявшись, и смотрели на дело своих рук. Они улыбались. Стрелы вонзались в их тела, превращая их в подобие ежей, но они продолжали стоять, пока не рухнули на песок, обагрив его своей кровью. Их месть свершилась. Их план сработал.

Видение оборвалось так же резко, как и началось.

Я снова стоял у входа на арену, тяжело дыша, опираясь на Рэда, который крепко держал меня за плечи. В глазах стояли слёзы, а дыхание перехватило. Мир вернулся. Шум, цвета, запахи. Всё было на своих местах. Прохожие с любопытством и некоторой опаской косились на нас.

– Всё в порядке! – рявкнул Рэд на зевак, его голос прозвучал как рык медведя. – Сын мой дрянного пива в «Чёрном кабане» перепил! Расходитесь!

Упоминание «Чёрного кабана» и его отвратительного пива, видимо, было весомым аргументом. Люди понимающе закивали, кто-то даже сочувственно цокнул языком, и толпа потеряла к нам интерес.

Рэд, не говоря ни слова оттащил меня от арены, поддерживая повёл к тихому переулку, выходящему к поросшему камышом берегу реки. Там он усадил меня на какие-то каменные руины и дал флягу с водой. Я сделал несколько жадных глотков, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Что с тобой случилось, Рос? – спросил он тихо, его лицо было серьёзным и встревоженным.

Я, всё ещё тяжело дыша, коротко, но последовательно пересказал ему всё, что показала мне Аная. Бой, сговор, убийство короля, хаос.

Когда я закончил, мы долго молчали, глядя на мутные воды Тавача. Мы оба понимали, что это здорово меняет наши планы.

– Значит, нам не придётся его убивать, – наконец произнес Рэд. – Аная знала, что это произойдёт, что называется, само. Ну, то есть, конечно, не совсем само, но без нашего непосредственного участия.

– И тем не менее, она собрала нас и послала сюда, – кивнул я, и в моей голове разрозненные части плана стали меняться и складываться уже в новую, с учётом этой мощной вводной, картинку. – Итак, она считает, что это произойдёт. В этом и заключается наш главный шанс. Но и главная опасность.

Рэд вопросительно посмотрел на меня.

– Убийство короля – это только спусковой крючок, который породит вакуум власти при престолонаследии.

– Ну, какой вакуум, Рос? У короля есть сын. То есть, формальная смерть конкретного короля ничего не изменит. Принц объявит траур, повесит пару десятков подвернувшихся под руку чиновников и взойдёт на престол. И будет таким же ублюдком, как и папаша. И всего делов.

– А у нас другая цель в этой игре. Что произошло с храмом Анаи в городе?

– Чиновник говорил, что король Коннэбль повесил жрецов, а здание перестроил в бордель.

– И исходя из этого, мы с тобой, герцог Рэд…

– В прошлый раз был барон, – проворчал атаман.

– Так вот, Ваше сиятельство, мы с тобой решили, что Аная из-за этого на неприятного короля Коннэбля затаила обиду. А оно сложнее. Сейчас грохнут его и она не получит удовлетворения.

– Ну конечно, Рос, новый король не станет восстанавливать её храм, нафиг ему это не сдалось. Собственно, он продолжит политику отца.

– А ей нужно, чтобы мы этот круговорот событий перехватили в нужную ей сторону. Вот трудно с этими богами, точных инструкций не дают, всё приходится предполагать и додумывать за них.

– По идее, – рассуждал Рэд, – тут много её поклонников и ей на местных не наплевать. Задача Анаи, чтобы этот хаос не стал просто сменой одного тирана на другого или началом кровавой гражданской войны. И сейчас Аная дала нам ключ. Она дала нам то, чего у других нет, представление о событиях.

Мы вернулись в гномий квартал, когда на востоке только-только начал бледнеть ночной бархат неба.

Пересечь границу между обычным городом и этим анклавом порядка было всё равно, что пройти через портал в другой мир.

Там, за спиной, оставались страх, грязь и гнетущая тишина, здесь же нас встретили безопасность, запах угля и приглушённый, деловитый гул кузниц, которые, казалось, не прекращали работать никогда.

Возвращение в дом Борина походило на возвращение в штаб после вылазки во вражеский тыл. Усталость навалилась разом, но в голове уже гудел рой мыслей, выстраиваясь в чёткую стратегию.

После разговоров и моего божественного видения мы с Рэдом сидели за массивным дубовым столом в общей зале. Причём семья Борина в полном составе ушла на день рождения к родственникам, так что нас ещё и оставили одних.

Перед нами дымились кружки с горячим травяным отваром и лежала тарелка с нарезанным салом и свежим хлебом. Временное ощущение уюта и безопасности было обманчивым. Мы были в самом сердце вражеской столицы, и часы тикали. Нам нужно было ввести в город нашу главную силу – армию Рэда. Триста закалённых в боях головорезов, которые сейчас сидели в лесу и ждали приказа.

– Штурмовать городские ворота самую малость глупо, – начал я, отламывая кусок хлеба. Это было очевидно, но я должен был проговорить это вслух, чтобы структурировать мысль. – Даже если мы перебьём стражу на одних воротах, поднимется тревога и война начнётся раньше времени. Весь гарнизон будет на ушах и… Короче, мы просто устроим бойню, в которой сами же и поляжем. На месте армейцев, а я не стал бы считать своего противника дебилами, нас просто заблокируют в городе и методично уничтожат, как крыс в бочке.

«Миссия с нулевым шансом на успех. Потери: 100%. Награда: быстрая и глупая смерть».

– Согласен, – кивнул Рэд, его лицо было серьёзным. Он не был стратегом, но он был опытным воином и прекрасно понимал расклад. – Мои люди хороши в лесу, в поле. В городских боях без подготовки, мы «мясо». Но мы же не армия вторжения, а разбойники. Значит, нам нужно ни много ни мало, провести триста человек мимо стражи. Такая толпа – это не иголка в стоге сена. Теоретически мы оставим в лагере мулов, повозки и прочее, пару человек из тех, кто сейчас болен или поранился… Знаешь, в войске всегда кто-то хворает. Потом можно поделить отряд на группы по три-пять бойцов, без оружия и доспеха, и просачиваться в город. А тут мы их встретим.

– План рабочий, но… Их надо где-то разместить. Гномий квартал для такого не подходит, да и в планы революции я бы их посвящать не стал, это всё разборки людей. Кроме того, не понятно, как притащить оружие.

– Проще всего договориться с контрабандистами. Я знаю многих, наверняка и тут кого-то из них есть. Но, как и ты гномов не хочешь привлекать, Рос, так и я не доверяю контрабандистам. Кто там знает, куда утечёт информация о ввозимом в город оружии. Погорим на раннем этапе.

– Согласен, рискованно, да и вообще. Контуры безопасности таковы, что знать о наших планах должны только мы. Даже твои бойцы не знают, что происходит и зачем. Для их же безопасности.

– Нет проблем, для них это всё рейд. Они даже не знают, какова конечная цель их действий. Тогда нужен другой вариант? Может с противоположной стороны реки? Наймём лодки, перевезём понемногу.

– Надо прощупать хорошую легальную причину, легенду прикрытия. Что-то настолько скучное и обыденное, что стражникам будет лень даже проверять.

Мы закончили есть и аккуратно убрали за собой посуду, решив выйти на улицу.

Мой взгляд упал на одного из старейшин, который в этот момент деловито шёл по улице.

Рабочий народ, местные и всех знают.

– Здравствуйте, достопочтенный господин Брокк Кузнец.

– И тебе добрый день, друг Рос и его друг странник Рэд, – степенно поздоровался гном.

– Скажите мне, уважаемый друг-гном. А вашем городе сейчас есть какие-нибудь крупные стройки? Что-то, где требуется много… – я подбирал слова, – неквалифицированной, дешёвой рабочей силы?

Гном фыркнул, и его борода затряслась от возмущения.

– Стройки? А как же! Есть одна! Купец Киприан, жадность которого скоро проест дыру в его собственном кошельке, затеял строить новые склады у реки. Старые сносить, новые возводить. Грандиозный проект. Однако он настолько жаден… От него сбежали уже две бригады, стройка пустует. Он приходил и к нам, в наш квартал. Предлагал работу. Знаешь, сколько он предложил за день тяжёлого труда гномьему каменщику? – Борин выдержал паузу, его глаза сверкнули гневом. – Медяк! Да за такие деньги даже самый захудалый пьяница из людских кварталов задницу от лавки не оторвет! Мы не стали его оскорблять, всё же человеческий город, но эти расценки ни в какие ворота! Намекнули, чтобы искал дураков в другом месте.

– И как, нашёл?

– Нет, – хмыкнул гном. – В Лемезе действуют небольшие семейные подряды, работников по пять, по десять, а ему с его объёмами нужны сотни. К тому же местные не станут работать за гроши. А неместные бригады наш город почему-то сторонятся.

Я едва сдержал улыбку. Это было оно. Идеально. Жадность – один из самых сильных и предсказуемых человеческих пороков. И на нём можно было сыграть.

– А где сейчас этот самый Киприан ищет своих… низкооплачиваемых иностранных специалистов? – спросил я как можно небрежнее.

– Ищет, письма пишет по соседним королевствам, пробовал обнищавших крестьян привлечь, но и тут не преуспел! – махнул рукой Борин. – Сидит небось в своей конторе, злится. Стройка стоит, там только пара собак бродячих, работать некому. Никто не хочет горбатиться на него за гроши.

Я посмотрел на Рэда. В его глазах отразилось понимание. План родился мгновенно, простой и нахальный, как удар кастетом в темноте. Мы не будем штурмовать город, мы придём его строить.

Организация встречи была делом техники.

Гномы, хоть и презирали Киприана, всё ещё поддерживали с ним деловые контакты, он был покупателем инструментов и поставщиком угля и дров.

Борин и Брокк Кузнец, даже не совсем понимая, чего мы добиваемся, отправили молодого гнома с предложением о встрече.

Мы сообщили Киприану, что есть один подрядчик с севера, который ищет большой контракт и готов работать за разумные деньги. Жадный купец клюнул моментально и в тот же день назначил встречу в своей конторе на рыночной площади.

Рэд готовился к этой встрече, как к выходу на сцену.

Он сменил свой походный костюм на простую, но добротную одежду, которую одолжили ему гномы. Он стал похож на зажиточного ремесленника или подрядчика. Меня решили оставить в тени, Рэд вызвался пойти один.

Вместе мы в последний раз обсуждали нашу легенду.

– Итак я, немолодой, но хваткий делец по имени Боррисиани, – говорил он, пока я подтягивал ему широкий пояс. – Я не должен выглядеть слишком отчаявшимся, иначе он заподозрит неладное. Но и не слишком успешным, чтобы не задирать цену. Вместе мы сходим на стройку, посмотрим объёмы работ. Я поторгуюсь для вида. Чуточку накручу ценник, он мне пожалуется на тяжёлые времена, на то, что денег нет, на налоги и всё такое. Я ему тоже поною, скажу, что бригада огромная, а людей кормить надо. Он мне поверит, потому что ситуация у них в королевстве аховая.

– Скажешь, что мы из Маэн?

– Ну да, закончили строить храмовый комплекс, ищем большой заказ, странствуем, как какое-то шапито со скоморохами. Сейчас вот проезжаем их королевство. Готовы остановится и выполнить его заказ, если договоримся.

– Случайная удача? – предположил я.

– Ну да, дядьке повезло, но не по-крупному. Просто подходящие рабочие временно без заказа, но забесплатно работать не станут.

– Ну, для нас главное, как договоритесь, потребуй от него официальное письмо. Разрешение на проведение работ от городской ратуши на его имя и персональное разрешение от него на привлечение твоей… – я усмехнулся, – «большой строительной бригады». Пропуск от торговой гильдии на проезд бригады с телегами и инструментами без оплаты ввозного сбора. Скажи, что без бумаг ты и шагу не ступишь, потому что стража на воротах звери и коррупционеры, отберут последнее. Он должен увидеть в этом не хитрость, а твою собственную осторожность и бюрократическую дотошность.

– Всё правильно, он же знаком с реалиями работы стражи.

Мы с Рэдом узнавали у гномов, купеческая гильдия такие документы сделать может, а Киприан входит в её Совет, орган управления.

Рэд ушёл, а я остался ждать в гномьем квартале, прокручивая в голове возможные сценарии.

Перемещение «войска» в город – это был один из ключевых моментов всего плана.

Если Рэд провалит переговоры, нам придется искать другой, и возможно, куда более рискованный путь.

Он вернулся через четыре часа.

На его лице не было ни тени эмоций, но когда он вошёл в комнату и плотно закрыл за собой дверь, он позволил себе широкую, хищную улыбку и бросил на стол два свитка, скреплённых восковыми печатями.

– Жмот он! Правы гномы, как есть правы. Козлина и жмот. Ноет ещё все время, все уши прожужжал. Как они с ним работают, я не понимаю. Фуууух. Тяжела ноша строительного подрядчика. Ты знаешь Рос, чего подрядчики боятся? Темноты и заказчика.

– Заказчика понятно, он терроризирует, а темноты с чего это вдруг?

– А вдруг в темноте спрятался заказчик? Ладно, давай расскажу. В общем, Киприан – самый жадный и самодовольный индюк из всех, кого я видел. Я для вида поторговался, но согласился на его грабительские условия по выработке и ведению кладки, плюс все косвенные работы, земляные. Условия по объёмам и ценам подходят разве что для спятившего раба. Он чуть не лопнул от радости, что нашёл таких идиотов. Когда я заговорил о бумагах, он сначала поморщился, но тут уж я продавил и показал, что дело своё знаю, не новичок, поди. Сказал, что у меня триста человек, и я не хочу, чтобы их развернули на воротах или чтобы мои дорогие инструменты «конфисковали» доблестные стражники. Его жадность и опыт заставили согласиться. К тому же он решил, что я просто перестраховщик. Он сам договорится с ратушей и своей гильдией и к вечеру у меня будет всё, что нужно. Официальное разрешение и пропуска на телеги и так далее. С подписями и печатями.

К вечеру от купца прибыл худосочный парнишка и передал «Великому мастеру и производителю работ Боррисиани» конверт с бумагами.

Я взял в руки свитки. Плотный пергамент, чёткий почерк писца, восковые печати городской ратуши с гербом города, личный знак купца Киприана.