Текст книги "Тактик 3 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

Соавторы: Сергей Шиленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Несмотря на всю его славу палача и садиста, он выглядел милым и благопристойным мужчиной, а в его глазах не было страха.

Глава 21

Мрачный артефакт

Мы с Рэдом шагнули вперед и оказались лицом к лицу с нашими главными целями. Два на два. С одной стороны – я, тактик, и Рэд, опытный воин и лидер. С другой – Ирит, лучший мечник королевства, и Цербер, коварный и смертоносный интриган.

«Финальная битва с боссами, – пронеслось в моей голове. – Танк и ДД против двух ДД. Ирит – предсказуемый, высокий урон в ближнем бою. Цербер – скрытный, скорее всего, использует яды и удары в спину. Нужно разделить их. Я беру на себя Цербера, он слабее физически. Рэд должен сдержать Ирита».

Квизы замерли и наклонили головы, воинственно зыркая глазами и с большим намёком на готовность подраться приподняли свои чудовищные молоты.

Что характерно, раненые гвардейцы, те, который сдались, попятились ближе к стенам, но за оружие хвататься не спешили.

Никто не вмешивался и на то были разные причины.

Это наш бой, финальная схватка за власть, за будущее этого королевства, должна была состояться здесь и сейчас. Среди трупов, золота и бархата королевской ложи.

– Кажется, это конец, Цербер, – сказал я, медленно поднимая меч.

Он криво усмехнулся, облизнув пересохшие губы.

– Это только начало, щенок, – напыщенно прошипел он. – Вы даже не представляете, с кем связались, я буду пытать тебя медленно и мучительно.

И с этими словами он бросился на меня.

Финальный бой начался без предупреждения, без торжественных речей и дуэльных формальностей.

Он начался так же, как и вся эта грязная история, с подлого, отчаянного удара. Цербер, осознав, что его великолепная шахматная партия, в которой он видел себя единственным гроссмейстером, рассыпалась в прах, а его собственная фигура короля оказалась под шахом и матом, перестал быть интриганом.

В этот момент он превратился в загнанного в угол зверя, для которого существует лишь один инстинкт – убить того, кто его загнал.

Он был из лордов и с детства держал в руках меч, однако уже много лет его сила держалась на интригах и криках жертв в его подвалах. Он был мастером чужой боли, а не своего собственного мужества и мастерства.

Но отчаяние – мощный допинг. Оно придаёт силы даже самым слабым, превращая их страх в слепую, неконтролируемую ярость.

С пронзительным, почти звериным воплем он бросился на меня. Его движение было резким, рваным, лишённым всякой воинской грации. Это был не выпад фехтовальщика, а внезапный прыжок паука, пытающегося вцепиться в свою жертву. Отклонив, как ему могло показаться, изящно и ловко мой гномий меч, он извернулся. В его руке блеснул длинный, тонкий кинжал-стилет – оружие убийцы, а не солдата, предназначенное для одного-единственного точного удара в незащищённое место. Он целился мне в живот, рассчитывая на то, что я растеряюсь от его внезапной атаки.

« Агро сработало. Босс вошел в фазу берсерка. Низкий уровень техники, но высокий урон и непредсказуемость. Главное – не дать ему сократить дистанцию и войти в клинч», – пронеслось в моей голове с холодной, отстранённой ясностью.

Адреналин не затуманил, а наоборот, обострил мое восприятие. Я ясно видел каждую деталь: его перекошенное от ненависти лицо, безумный блеск в глазах, капельки слюны, летящие из его рта.

Я не стал юлить, просто не успевал. Мой гномий меч, короткий и тяжёлый, не был предназначен для изящного парирования. Я сделал то, чему меня учили месяцы тренировок и десятки реальных стычек – сместился и ушёл с линии атаки. Лёгкое движение корпуса вправо, короткий шаг назад.

Его рука со стилетом пролетела в сантиметре от моей куртки, и на долю секунды он потерял равновесие, провалившись вперёд под тяжестью собственного выпада. Этой доли секунды мне было достаточно.

Я отшагнул чуть назад.

Мой меч при движении назад приподнялся, а теперь двинулся ему навстречу, совершив короткое режущую движение. Я не целился в сердце или в голову. Я целился в самое уязвимое, незащищённое место – в шею. Гномье лезвие, острое как бритва, с лёгким, почти беззвучным треском прошлось по его горлу.

Это был не рубящий, а именно режущий удар, быстрый и точный. Я почувствовал, как меч прошёл сквозь кожу, мышцы и хрящи, и тут же отскочил назад, уйдя в оборону.

Цербер замер. Его глаза, только что горевшие яростью, расширились от удивления. Он отшвырнул меч и поднял руку, чтобы схватиться за горло, и его пальцы наткнулись на глубокую, кровоточащую рану. Он попытался что-то сказать, выкрикнуть проклятие, но не смог, вместо слов из его рта вырвался вскрик. Алая, почти чёрная в тусклом свете ложи кровь хлынула потоком, заливая его дорогой камзол и мои сапоги. Он захлёбывался собственной кровью.

Казалось, это конец. Любой другой на его месте рухнул бы на пол, корчась в агонии. Но в его глазах всё ещё горела ненависть. Она была сильнее боли, сильнее страха смерти.

Но Цербер не собирался умирать так просто. Собрав последние остатки воли и сил, он сделал то, чего я от него не ожидал. Он рухнул на колени, но не от слабости, а чтобы сократить дистанцию. Он вцепился своей левой, свободной рукой в мою ногу, мёртвой хваткой, не давая мне отойти. И из последних сил дёрнулся, и нанёс ещё один, последний удар кинжалом. Снизу вверх, в живот. Прямо мне в живот. Удар отчаяния.

Раздался глухой, металлический лязг. Звук, который я слышал уже не раз. Что сказать? Подарок Анаи был хорош и та змеиная королева – чтоб ты жила долго и счастливо, потому что полученная за тебя плата окупилась сотни раз.

Раздался скрежет. Звук стали, наткнувшейся на сталь. Его кинжал, вместо того, чтобы войти в плоть, ударился о скрытый под моей одеждой чешуйчатый доспех. Стилет бессильно соскользнул в сторону, не причинив мне ни малейшего вреда.

Цербер поднял на меня глаза, и в них, сквозь пелену смерти, проступило непонимание. Он не мог осознать, почему его последний, самый подлый удар не достиг цели.

Я снова отшагнул, ожидая, что от полученной раны он потеряет сознание и угаснет.

– Ты был силён, убивая лишь беззащитных, – холодно произнес я, глядя ему прямо в глаза. Мой голос звучал ровно, без ненависти, без злорадства. Как голос хирурга, констатирующего проведение операции.

Видя, что он не умирает и его страдания продолжаются, резким толчком ноги я опрокинул его на спину. Он лежал на залитом кровью ковре, глядя в потолок, и его тело уже билось в предсмертных конвульсиях. Я шагнул вперёд, поднял меч и одним коротким, точным ударом сверху вниз вонзил его ему в сердце, прекращая его мучения, потому что каким бы он ни был человеком, пусть хотя бы умрёт спокойно.

Его тело в последний раз дёрнулось и затихло. Интриган, палач, серый кардинал, человек, державший в страхе всю столицу, был мёртв. Я выдернул меч из его груди и брезгливо вытер лезвие о его камзол. Все было кончено.

Пока я разбирался с Цербером, в другом конце ложи разворачивалась своя драма, куда более зрелищная и громкая. Рэд сражался с капитаном Иритом, начальником личной охраны короля. И если мой поединок был быстрой и тихой казнью, то их бой был настоящим ураганом стали, ярости и первобытной силы. Я слышал звон клинков, тяжёлое дыхание, рычание Рэда и короткие, резкие выкрики Ирита.

Капитан Ирит оказался полной противоположностью своему мёртвому коллеге. Он был бойцом, который провёл в своей жизни сотни дуэлей и выиграл все. Он пробивал себе дорогу в жизни упрямством и боевой выучкой.

Он был бастардом какого-то знатного лорда и эльфийки, что объясняло его нечеловеческую скорость и ловкость. Он был высок, строен, двигался с грацией хищной кошки, красив и за глаза презираем всеми аристократами королевства. Его длинный, узкий меч, в его руках превращался в смертоносное жало, которое, казалось, жило своей жизнью. Он был превосходным фехтовальщиком, одним из лучших, кого я когда-либо видел. Его техника была безупречной, его выпады – быстрыми и точными, его защита – непробиваемой.

Рэд же был его полной противоположностью. Рэд рано стал разбойником и провёл в своей жизни не сотни, а тысячи сражений и одиночных драк. Он был участником банды, он дрался бесчисленное количество раз, добывая себе монету и славу, он был пиратом, наёмником, его воинский путь был длинным и тернистым, он был действующий атаманом и блестящим организатором, но за всем этим он был ещё и отличным воином, смешавшим в прочнейший сплав инстинкты, результативность и выучку.

Он был силой природы, медведем, ворвавшимся на бальный вечер. Умело пользуясь двумя руками и двумя клинками. Рэд полагался на грубую, сокрушительную силу, инстинкты, скорость и звериную ярость. Каждый его удар был настолько мощным, что, казалось, мог расколоть каменный пол. Но Ирит был слишком быстр. Он не принимал эти удары на свой клинок. Он уклонялся, отскакивал, парировал лёгким, скользящим движением, отводя страшные лезвия мечей в сторону, и тут же наносил ответный, короткий и болезненный укол.

Я видел, как Рэд, привыкший быть самым сильным и опасным в любой схватке, начинает терять терпение. Он не мог пробить защиту Ирита. На нём уже было несколько порезов, из которых сочилась кровь.

И в какой-то момент взгляд Рэда прояснился, словно он достиг следующего уровня мудрости…

« Классическая дуэль: Сила против Ловкости. Рэду нужно либо сменить тактику, либо он проиграет. Рэд сделал левелап – повысил уровень прямо в бою и ищет куда вложить очки развития».

Рэд, будучи не только сильным, но и хитрым, не собирался проигрывать.

И тогда он решил играть по своим правилам. По законам, которые действуют не в дуэльном зале, а в лесной засаде. Где побеждает не тот, кто красивее машет мечом, а тот, кто добивается результата любым способом.

Он сделал обманный выпад, заставив Ирита отскочить назад, и сам отступил на шаг. На долю секунды между ними образовалась дистанция. Этой секунды ему хватило. Рядом с ним стояло тяжёлое резное кресло из морёного дуба, опрокинутое во время общей свалки. Не раздумывая ни мгновения, Рэд одной рукой схватил это кресло и с диким рёвом швырнул его в Ирита.

Это был не воинский приём. Это был жест отчаяния и гениальной в своей простоте тактической уловки. Ирит, ожидавший очередного удара, на мгновение опешил от такого поворота. Летящее в него кресло не было чем-то опасным.

Он не смог от него уклониться в ограниченном пространстве ложи. Ему пришлось отбивать его. Он нанес по креслу два быстрых, точных удара мечом, отклоняя чёртову мебель, но на это ушла драгоценная секунда. Секунда, за которую он потерял равновесие и концентрацию. Секунда, которая стоила ему жизни.

Ибо это было именно то, чего ждал Рэд.

В тот самый миг, когда Ирит, отбивая летящее в него кресло, на долю секунды открылся, Рэд не стал кидаться на него. О нет. Он сделал то, что было ещё более неожиданным и подлым. Он снова издал оглушительный, пронзительный разбойничий свист. Этот звук, резкий и режущий слух, был не просто криком. Это был сигнал. Приказ, который поняли только его люди.

За сражением атамана наблюдали десятки глаз. Всё это время многие из них были готовы к ведению огня, было бы в кого. Само собой, в ложе они не стреляли, чтобы не нашпиговать меня, гномов или своего босса.

Они не вмешивались в поединок, позволяя своему атаману биться один на один. Но как только раздался свист, они одновременно вскинули свои арбалеты. Десять коротких, тяжёлых болтов сорвались с тетив, сливаясь в единый, смертоносный рой. Они летели не хаотично. Они все были нацелены в одну точку, в грудь и шею капитана Ирита.

Полуэльф, несмотря на свою сверхъестественную скорость и реакцию, был не богом. Он мог уклониться от одного выпада, от одного болта, может быть даже от нескольких.

Но он не мог уклониться от десятка болтов, выпущенных одновременно с разных сторон с близкого расстояния. Он только успел обернуться на свист, и в его глазах отразился ужас осознания. Он понял, что его обманули. Что это была не дуэль, а западня.

Болты поразили его с сухим, чавкающим звуком. Я видел, как его тело дернулось, как на его белоснежной рубашке расцвели несколько кровавых цветков. Один болт вошёл ему в шею, второй в грудь, третий в плечо. Он замер на секунду, стоя на ногах, словно не веря в произошедшее. Затем его меч выпал из ослабевшей руки и со звоном ударился о каменный пол. Он медленно, очень медленно опустился на колени, глядя прямо на Рэда. В его глазах не было страха. Только удивление и бесконечное, холодное презрение.

– Это… было… подло! – прохрипел он, и с каждым словом из его рта текла кровь, смешиваясь со словами.

Рэд подошёл к нему, тяжело дыша. Его лицо было спокойным, почти безразличным. Он обогнул валяющееся кресло и остановился перед умирающим капитаном.

– Прости, родное сердце, таковы законы леса! – коротко и веско ответил он.

В его голосе не было ни извинения, ни гордости. Это была просто констатация факта. В его мире, в мире, где выживает сильнейший и хитрейший, не было места для понятий чести или, напротив, подлости. Было лишь одно правило: либо ты, либо тебя.

Ирит – вероятно, лучший мечник королевства Южный Инзер, был мёртв, убит не в честном бою, а в результате обманного манёвра. Взгляд его померк. Судя по посмертному выражению лица, покойного устраивал тот факт, что он ушёл непобеждённым.

Рэд постоял над его телом секунду, затем наклонился и поднял его изящный, эльфийской работы меч. Он взвесил его в руке, одобрительно хмыкнул и повесил себе на пояс в качестве трофея.

Победа, какой бы она ни была, оставалась победой. А трофеи победителя – это святое.

В ложе аккуратно стали заходить люди Рэда и обмениваться с ним короткими фразами. Они тут же начали собирать оружие с тел убитых гвардейцев, занимаясь привычным делом – мародёрством. Это было их право, их награда.

«Вторая цель устранена. Метод: комбинированная атака с использованием отвлекающего манёвра и огневой поддержки. Эффективность – сто процентов. Потери с нашей стороны – ноль. Идеально».

Когда последние звуки боя затихли, в ложе воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь стонами раненых аристократов и тихими командами Рэда, который уже начал наводить порядок.

Я медленно подошёл к королю. Мои сапоги оставляли кровавые следы на ковре. Остановился и без сожаления посмотрел на него сверху вниз.

Я не чувствовал ничего. Ни жалости к убитому, ни удовлетворения от того, что сверг тирана, ни радости победы. Только холодную, звенящую пустоту выполненной работы.

Король Коннэбль, бич неверных и владыка Южного Инзера, был мёртв. Тирания пала. Но я знал, что это не конец, это только начало.

Как будто я только что закончил сложный, многоуровневый квест и теперь ждал финальной заставки и титров.

Но это была не игра.

Бой в ложе был окончен.

Теперь бойцы Рэда работали быстро и эффективно, как стая волков, зачищающая свою территорию после удачной охоты. Немногие выжившие аристократы, сдавшейся гвардейцы и парочка слуг, которые предусмотрительно прятались под лавками, дрожали от страха, их лица были белыми как мел. Они смотрели на нас с ужасом и покорностью. Их мир, мир интриг, балов и беззаботной роскоши, рухнул. Теперь они были просто пленниками, чья судьба полностью зависела от нашей воли.

– Взять их под стражу! – зычный голос Рэда разорвал тишину. – Связать, запереть в подсобном помещения. Они нам ещё пригодятся. Как свидетели или как заложники.

Несколько его головорезов, ухмыляясь, направились к перепуганной знати. Те не сопротивлялись, покорно подставляя руки для верёвок. Они понимали, что любое сопротивление бесполезно и лишь усугубит их положение.

Рэд подошёл к краю ложи и помахал двум, всё ещё стоящим в напряжённых позах, воинам – Джингри и Хьёрби.

– Привет, парни, меня зовут Оливер Рэд. Сейчас мои парни откроют вам ворота, вы только на них не кидайтесь, мы люди мирные и смирные… Ну, почти.

…

В этот момент ко мне подошёл Хрегонн, один из братьев-квизов. Его лицо, как всегда, было непроницаемым, но в его глазах я увидел мрачное удовлетворение. В руках он держал свой тяжёлый боевой молот, все еще покрытый кровью и мозгами королевских гвардейцев. Он молча подошёл к телу Цербера, которое так и лежало у моих ног.

Он не сказал ни слова. Он просто подобрал боевую алебарду личной гвардии короля, размахнулся и с коротким, утробным рыком опустил её на шею мёртвого интригана Цербера.

Голова начальника стражи Цербера, с застывшей на лице гримасой ужаса и ненависти, отделилась от тела и откатилась на пару метров, оставляя за собой кровавый след. Это было сделано с будничной, деловой эффективностью, как будто гном колол дрова, а не обезглавливал серого кардинала страны.

Хрегонн подошел к отрубленной голове, поднял её за волосы и, не моргнув глазом, подошёл к стене, где висела тяжёлая бархатная штора с королевским гербом. Он оторвал от неё большой кусок, завернул в него голову, как мясник заворачивает кусок мяса, и протянул этот жуткий, окровавленный свёрток мне.

Я многозначительно кашлянул посмотрел на этот трофей. Из ткани капала кровь, пачкая мои сапоги. Я чувствовал, как внутри меня поднимается волна тошноты, но я подавил её. Я должен был быть сильным. Сейчас не время для сантиментов.

– Это пригодится для переговоров, – пробасил гном твёрдо и мрачно.

Я знал, что эта битва выиграна. Мы захватили центр власти, уничтожили верхушку режима. Но это была лишь битва за город.

Впереди нас ждала куда более сложная и важная битва – битва за легитимность. За то, чтобы нас признали не просто бандой удачливых мятежников, а новой властью. Нам нужно было убедить армию, которая сейчас гонялась за призрачными орками, знать в провинциях и соседних правителей. Нам нужно было доказать, что мы не узурпаторы, а спасители, избавившие королевство от тирании и заговора.

И в этой битве, где главным оружием будет не сталь, а слово, голова «всеобщего любимца» Цербера, которого все боялись и ненавидели, станет весомым аргументом. Это будет доказательство его смерти и тонким намёком на то, чьих это рук дело. Наш козырь.

Я поднял взгляд на Рэда. Он кивнул, понимая меня без слов.

– Что дальше, тактик? – спросил он.

Я посмотрел на опустевшую ложу, на трупы, на своих людей. Потом перевёл взгляд на город, который лежал перед нами, растерянный и обезглавленный.

– Погнали к храму, – ответил я.

– Что, помолиться о своих грехах решил? – как всегда, Рэд выражал сарказм без тени улыбки.

Это тот самый вакуум власти, про который я когда-то говорил. Мы были способны убить монарха и без славных парней на Арене, хотя, откровенно говоря, они нам здорово помогли, стянув как магнитом участников событий в одно место.

Первоначально я думал, придётся устроить нападение, локализовать и нашпиговать короля, нейтрализовав охрану, что-то придумать…

Но главной проблемой была не жизнь ненавистного Анае короля, а в демонтаж самой политической системы.

Собственно, проблем в том, что мы только что открыли ящик Пандоры, и теперь нам предстояло иметь дело с тем, что из него вырвалось. Да, финальный босс был повержен, но игра-то была ещё далеко не окончена.

Начинался новый, куда более сложный уровень. Уровень, где нужно не только разрушать, но и созидать. И я понятия не имел, есть ли у меня для этого нужные навыки.

Глава 22

Король умер, король родился

Есть у меня в этом деле один положительный опыт, с бородатым вспыльчивым Эйтри, гномом, которого после всего пережитого я склонен считать другом. На этом опыте и подстраиваясь под созданную самим Цербером схему, я и собрался довести свою тактику до логического завершения.

Мы вышли из Арены Ворона, как будто вынырнули из кровавого, душного омута в ледяную реку хаоса.

Город, ещё час назад живший своей обычной, суетной жизнью, теперь бился в приступе паники. Паника была не просто звуком, она была воздухом, которым мы дышали. Она висела в воздухе густым, липким туманом, состоящим из криков, плача, обрывков слухов и топота тысяч бегущих ног.

Слухи о смерти короля, как яд, пущенный в кровоток, уже распространились волнами от Арены по артериям улиц. Слухи были уродливыми, искажёнными, фантастическими. Мы слушали протяжные вопли: «Короля убили орки!».

Ну да, среди стрелков действительно была парочка орков, да и сам Хьёрби ближе по крови к оркам, но это, наверное, у народа смешалось с причиной выхода армии из города.

«Нет, – голосили другие, – его поразила молния с небес!». «Нет, его зарезали собственные гвардейцы!».

Никто не понимал, что происходит, и от этого страх становился лишь сильнее. Люди бежали, не зная куда и от чего, просто подчиняясь стадному инстинкту.

Глядя на этот хаос, я хмыкнул. Вообще-то мой первоначальный план, менее изящный, чем поздний, что-то такое и предполагал.

Когда я вычислил слабые места политического режима, то намеревался резкой концентрацией сначала завалить короля, принца и Цербера, штурмом взять бюро стражи и тюрьму, разогнать всю стражу. Затем поджечь казармы и ратушу, чтобы часть государственных зданий контролировать, а часть ввергнуть в хаос и тогда народ поднял бы восстание. Ну как восстание. Восстание, революция – это когда ты короля свергаешь, а так это были бы просто феерические народные волнения, погромы, убийства и разрушения, хаос и анархия без ярко выраженного центра или же таким центром стали бы мы.

Но народу бы полегла уйма, плюс поруганный своими же жителями город.

Чем плоха централизация власти? В обычном королевстве, если вынести вперёд ногами правящую династию, есть герцоги, то есть «топы» аристократии у которых есть собственные небольшие армии, они возьмут под контроль столицу, не допустят беспорядков и между собой договорятся (не всегда мирно и бескровно), кто будет следующим королём.

Взять, к примеру книжно-киношную историю «Игры престолов» и проанализировать по тактике и политике. Роберт Баратеон, он не просто свергал «Безумного короля». Роберт был представителем одного из топовых дворянских семейств и имел по своему происхождению право трон занять, что он и сделал. То есть, это не была «народная революция», а скорее масштабный конфликт кланов, что собственно отражается в названии.

В нашем случае деспотичный и жестокий король Коннэбль вырезал и выдавил всех герцогов и в итоге в королевстве, если убрать его самого, не было силы, способной взять страну под контроль, хотя бы временно.

…

Мы оставили охранять Арену и пленников в ней десяток бойцов и выдвинулись большой толпой в центр.

Впереди я, Рэд, братья-квизы, следом, кто в одежде стражников, кто без опознавательных знаков – наш отряд.

Мы двигались сквозь безумие города, как ледокол сквозь рыхлый лёд. Мы не бежали, а спокойно шли.

Мы были островом порядка в океане анархии. Наш вид сам по себе был оружием, куда более действенным, чем мечи в наших руках. Мы были окровавлены с ног до головы. На наших доспехах и одежде запеклась кровь – своя и чужая. Лица были черны от пота и грязи.

Толпа расступалась перед нами, пугаясь и уважая на интуитивном уровне.

Люди шарахались от нас, прижимались к стенам домов, закрывали лица руками. Они смотрели на нас, не как на солдат или разбойников. Они смотрели на нас, как на исчадий ада, как на вестников апокалипсиса, которые вышли из древнего строения Арены в страшный час, чтобы захватить этот город.

В их глазах мы были новой, непонятной и оттого ещё более страшной властью.

«Управление толпой через деморализацию. Статус: »Ужас«. Эффективность – сто процентов, – холодно отметил я про себя, прокладывая путь через мечущихся горожан. – Сейчас мы не армия. Легенда рождается на глазах. Чем страшнее мы кажемся сейчас, тем меньше вопросов нам будут задавать потом».

Рэд шёл рядом, его лицо было мрачнее тучи. Ему это всё не нравилось. Как атаман и воин, он тяготел к порядку. Но эта грязная городская политика, этот парад ужаса – всё это было ему чуждо и отвратительно. Он делал это потому, что доверял мне, но я видел, как в его глазах разгорается глухое раздражение.

– По-моему, мы просто пугаем баб и детей, – проворчал он.

– Ну, не без этого, – согласился я. – Побочный эффект и фундамент любой власти.

Нашей целью была центральная площадь. Сердце Лемеза. А в сердце этой площади стоял главный храм Парганаса, официального бога-покровителя этого королевства. Огромное, серое, праздничное (символика Бога-Солнце тяготела к яркости, свету и красоте) здание.

Там находились те, кто оставался немногими живыми и свободными лидерами общественного мнения. То, что нужно в этот трудный и кровавый час.

Мы вышли на центральную площадь. Она была почти пуста. Большинство горожан попрятались по домам, заперев двери и ставни. Лишь несколько самых отчаянных или любопытных выглядывали из-за углов. Тишина после ревущих улиц района Арены казалась оглушительной. И в этой тишине наши шаги по каменным плитам звучали как удары молота по наковальне.

Храм Парганаса возвышался перед нами, как гранитный утёс. Массивные обитые бронзой двери были закрыты. Видимо, жрецы, прослышав о беспорядках, решили отгородиться от грешного мира. Наивные. Они думали, что толстые стены и вера спасут их.

Мы не стали стучать, просить, но и разрушать особенно не стали. Хрегонн потянул двери на себя, посмотрел в цель между створками, хмыкнул и достал нож.

В его случае нож скорее походил на небольшой меч.

Впрочем, ничего рубить им он не стал, просто подцепил и приподнял что-то через щель.

Звонко загудело.

– Накидная перекладина, – пробасил Хрегонн и толчком распахнул двери храма.

Мы шагнули в местную святыню.

Внутри царил полумрак, пахло ароматическими травами, маслом для ламп и выпекаемым хлебом. Насколько я знал, хотя не особенно интересовался культами, Парганас покровительствовал выпечке и всякому хлебопечению.

Десятки свечей горели перед большой и величественной статуей безбородого улыбающегося Парганаса.

У алтаря стояли двое. Первый – верховный жрец. Старый, тучный, с хитрыми глазками и лицом опытного политика, привыкшего выживать при любой власти. Второй – верховный библиотекарь, хранитель династических тайн и архивов. Маленький, сухой, похожий на испуганного мышонка в своей серой рясе.

Кроме этих двоих в храме была храмовая обслуга и мелкие служители культа, которые жались по углам и посматривали в сводчатые окна.

Надо полагать, библиотекарь, когда в городе начался кабздец, прибежал к жрецу, ища защиты. Увидев нас, они перепугались до смерти. Лицо жреца стало пепельно-серым, а библиотекарь, кажется, и вовсе перестал дышать.

– Уважаемые гости и служители достойного храма бога Парганаса! – мой голос гулко разнесся под сводами храма. Я обращался не к главным, а к десятку младших жрецов и прислужников, которые от моих слов остолбенели. – Нам со старшими коллегами надо серьёзно поговорить, поэтому я попрошу всех посторонних немедленно покинуть храм.

Наши разбойники тоже вышли из храма, как и вся шушера, которая не принимала решений, потому что разговор тут будет явно не для чужих ушей.

Я всё ещё держал свёрток с головой Цербера и попросил братьев-квизов проверить второстепенные помещения храма, потому что нам тут лишние свидетели ни к чему.

В итоге квизы стали у дверей, но внутри – словно две статуи, а у алтаря остался я, Рэд, Верховный Жрец и так называемый Великий библиотекарь – Королевский летописец.

– Удачно, что вы собрались вместе, ребятки, а то я собирался Вас, библиотекарь, искать.

Я лучезарно улыбнулся, а они откровенно поёжились.

Тяжёлые створки дверей с грохотом закрылись, отрезая нас от внешнего мира.

В огромном, гулком зале повисла напряжённая тишина. Мы стояли, окружив двух трясущихся от страха служителей пера и культа. Они были в своём доме, в своей крепости. Но сейчас они были нашими пленниками.

«Локация » Храм ' зачищена. Ключевые NPC изолированы. Уровень их сопротивления – нулевой. Уровень страха – критический. Идеальные условия для начала диалога'.

Я медленно снял с головы капюшон и шагнул вперёд. Свет от свечей падал на моё лицо, и я видел в глазах жреца и библиотекаря смесь ужаса и недоумения. Они пытались понять, кто я такой. Разбойник? Наёмник? Демон? Я был для них неизвестной переменной в уравнении, которое они считали давно решённым. И это делало меня ещё опаснее.

– Уважаемые, – начал я, и мой голос звучал обманчиво спокойно. – Не бойтесь. Мы пришли с миром. Мы пришли восстановить справедливость.

Верховный жрец нервно сглотнул, его кадык дёрнулся.

– Что… что Вам нужно, сын мой? – пролепетал он, пытаясь сохранить остатки достоинства.

– Мне нужно, чтобы вы стали свидетелями исторического события, – ответил я, медленно приближаясь к нему. – И, не будем тешить себя иллюзиями, если что-то пойдёт не так, то вы станете мёртвыми свидетелями.

Рядом со мной Рэд мрачно кивнул, положив руку на рукоять меча. Этого простого жеста было достаточно для иллюстрации моей мысли.

Я не собирался тратить время на долгие предисловия, угрозы и политические торги. Времени не было.

Перво-наперво гарнизон мог вернуться в любой момент и это уже охрененный риск.

Нам нужно было действовать быстро, решительно и неотвратимо, как удар молнии. Легитимность нужно было ковать, пока железо было горячо от пролитой крови.

Я подошёл вплотную к верховному жрецу. Тот храбрился и делал вид потерянный и отрешённый. Но в глазах горел огонь прирождённого выживальщика. Он видел правителей насквозь, видел чиновников и политиков, их интриги и разборки. Он был в большей степени представителем власти, но выбрал себе своеобразный путь для построения карьеры.

Вместо дальнейших слов я подошёл к алтарю и развернул сверток, достав оттуда его содержимое.

Голова Цербера легла на белый мрамор, в окружении золотых подсвечников и ритуальных чаш. Глаза были открыты и, казалось, с укоризной смотрели в расписной потолок. Застывшая гримаса ужаса и ненависти на лице.

Верховный жрец и библиотекарь которые только-только начали приходить в себя синхронно изобразили судорожный вдох.

Я дал им несколько секунд, чтобы переварить то, что они видят и значение. Например то, что главный спец по репрессиям и террору определённо мёртв.

«Визуальный аргумент предъявлен. Уровень шока – максимальный. Психологическое сопротивление подавлено. Можно переходить к изложению ультиматума».

– Рассказываю, что мы с вами имеем. Славный король Коннэбль, да упокоит его душу Парганас, пал жертвой гнусного заговора, – мой голос прозвучал громко и торжественно, как будто я читал проповедь. Я указал пальцем на голову на алтаре. – Заговора этого человека! Рерс Файзеркосс, известный как Цербер, давно жаждал власти! Он организовал убийство короля руками наёмных убийц, чтобы самому захватить трон!

Я сделал паузу, давая им осознать сказанное. Это была наглая, чудовищная ложь. Но она была логичной, правдоподобной и, самое главное, удобной для всех. Она всё объясняла.