Текст книги "Тактик 3 (СИ)"

Автор книги: Тимофей Кулабухов

Соавторы: Сергей Шиленко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Из левых ворот вышел он.

Высокий, стройный, с длинными чёрными волосами, перехваченными простым кожаным ремешком. В правой руке он уверенно держал традиционный для всадников (даже для спешенных) длинный изогнутый меч. Кто б сомневался, кто ж ему на Арену лук даст?

Он не улыбался. Его лицо было сосредоточенным и спокойным, как гладь горного озера перед бурей. Он шёл не как шоумен, а как воин, идущий в свой последний бой. В кабаках шептались, что он всегда был такой и всегда дрался, как в последний раз.

Толпа взревела ещё громче. Его любили не за красивые жесты, а за несгибаемую волю и смертоносное мастерство.

Глашатай улизнул, его поглотила второстепенная, окованная железом, бурым от старости и пролитой на неё крови, дверь.

Воины сошлись в центре арены.

Два совершенно разных воина, две легенды. Два заговорщика, чьи жизни (ведь славные парни собирались умереть и за это им отдельный поклон) и судьба всего королевства зависели от того, насколько хорошо они сыграют свою роль в этом смертельном спектакле. Они повернулись к королевской ложе и, как того требовал вековой ритуал, синхронно подняли оружие.

– Славься, король! Идущие на смерть приветствуют тебя! – крикнул Джингри, а Хьёрби промолчал.

В их глазах, если бы кто-то мог заглянуть в них с близкого расстояния, не было ни страха, ни раболепия. Только холодная, как лёд, решимость. Они обменялись коротким, почти незаметным взглядом. Это был их последний сигнал. Подтверждение, что всё идёт по плану. По их плану. На самом деле, сотканному хитромудрым пауком Цербером. Плану, который, в свою очередь, был лишь частью моего, более масштабного и далеко идущего.

Толпа ревела, скандируя их имена.

Люди делали последние ставки, споря до хрипоты, кто кого убьёт. Никто из этих тысяч орущих глоток не подозревал, что настоящая цель в этой игре – голова короля.

И что сегодня умрёт не один из гладиаторов, а его напыщенное величество.

«Триггер активирован. Скриптовая сцена началась. Все NPC на своих местах. Игрок готов к QTE-ивенту».

По сигналу глашатая бой начался. И это было зрелище, от которого захватывало дух.

Мечи столкнулись с таким звоном, что, казалось, сам воздух зазвенел и раскололся. Искры ярким снопом посыпались на песок.

То, что происходило на арене, было похоже на танец смерти, на яростный, но в то же время невероятно изящный вихрь стали и человеческой плоти.

Джингри, как и подобало его репутации, был вихрем. Его два клинка мелькали так быстро, что за ними было почти невозможно уследить. Он кружился вокруг Хьёрби, как смерч, нанося удары под самыми немыслимыми углами, заходя то справа, то слева. Хьёрби же, напротив, был скалой. Он стоял почти на месте, его ноги словно вросли в песок арены, и отражал этот шквал атак одним мечом с удивительной, почти сверхъестественной точностью и спокойствием.

Толпа выла от восторга.

Это было именно то, чего они ждали.

Поединок двух равных по силе, но совершенно разных по стилю мастеров. Они видели ярость, они видели мастерство, они видели первую кровь. Но они не видели главного.

А я видел. Я видел, что это не бой. Это была хореография. Тщательно, до каждого движения, до секунды отрепетированный спектакль.

Каждый якобы неожиданный выпад Джингри был рассчитан так, чтобы Хьёрби мог его отразить. Каждый блок Хьёрби был поставлен ровно в том месте, куда должен был прийтись удар. Они знали каждое движение друг друга. Они репетировали этот смертельный танец десятки раз, втайне, по ночам, в сырых подвалах гладиаторской школы.

Чтобы сделать бой более реалистичным, Хьёрби, по их общему с Джингри плану, должен был получить несколько ранений.

В один из моментов, уклоняясь от особенно яростной атаки, он «не успел» убрать плечо, и один из мечей Джингри оставил на нем длинный, но неглубокий порез. Через несколько минут он «подставился» под ещё один удар, и второй клинок чиркнул его по скуле. В бою Хьёрби постоянно понемногу отступал, теснимый шустрым обоеруким наёмником, причём это самое сражение «случайно» переместилось ближе к ложе короля Коннэбля.

Кровь, ярко-алая на фоне потной и загорелой кожи, потекла по его лицу и груди, смешиваясь с пылью. Это вызвало новый взрыв восторга у кровожадной публики. Они видели, что степняк ранен, что он начинает сдавать.

Король Коннэбль, на время окончательно забыв о своей скуке, привстал со своего трона.

Он подался вперёд, опираясь на резную балюстраду ложи, и на его одутловатом лице играла откровенно злобная, торжествующая улыбка.

Он не мог скрыть своего удовольствия, видя, как его ненавистный враг истекает кровью. Он уже предвкушал момент, когда Хьёрби рухнет замертво на песок. Цербер, стоявший за его спиной, тоже едва заметно, одними уголками губ, улыбнулся.

Всё шло по его плану, потому что уж он-то знал, что гладиаторы намерены застрелить надменного короля.

Я же смотрел на это с холодным спокойствием.

«Первая фаза боя завершена. Противник, включая VIP-цели, введён в заблуждение. Уровень доверия к происходящему – высокий. Переходим ко второй фазе».

Бой продолжался, становясь всё более ожесточённым. Хьёрби двигался уже не так уверенно, он тяжело и с присвистом дышал, его длинный меч теперь казался зрителям неподъёмным. Степняк играл свою роль идеально. Он был жертвой, готовой вот-вот пасть к ногам своего победителя.

Настал ключевой момент нашего спектакля. Джингри, войдя в раж, провёл серию ослепительно быстрых, почти размазанных в воздухе атак.

Хьёрби, отступая под этим градом ударов, «споткнулся» о мелкий камешек и рухнул на одно колено. В тот же миг Джингри точным, выверенным движением выбил меч из его рук. Клинок, жалобно звеня, отлетел на несколько метров в сторону, блеснув на солнце. Нога Джингри тут же резко ударила в голову Хьёрби и тот упал, защищая голову руками.

Сцена была идеальной.

Степняк, гордый, но побеждённый, жалко валялся, согнувшись, тяжело дыша, истекая кровью и полностью обезоруженный.

Его противник, который тоже дышал часто и шумно, возвышался над ним с двумя мечами в руках, готовый нанести последний, смертельный удар. Толпа замерла в напряжённом ожидании развязки.

Но Джингри не спешил. Он опустил свои мечи. Вместо того, чтобы добить поверженного врага, он развернулся к королевской ложе, картинно поклонился и закричал так, чтобы его услышали даже на верхних ярусах, перекрывая гул толпы:

– Мой король! Этот пёс недостоин умереть от благородной стали! Он степной лучник, так пусть же он умрёт от стрелы, как загнанный зверь! Позвольте мне прикончить его издалека, как собаку, из его же любимого оружия, из лука!

Это значительно отличалось по аргументации от видения, но звучало гораздо правдоподобнее и азартнее. Тут явно не была импровизация, а заранее подготовленная часть плана и она укладывалась в канву нашей революции.

Это было бы крайне унизительно для Хьёрби и невероятно лестно для короля.

Предложение было жестоким, зрелищным и в очередной раз подчёркивало абсолютную власть Коннэбля даже над тем, как именно умрёт неугодный человек на арене.

Король, опьянённый зрелищем, собственной значимостью и предвкушением скорой расправы, пришёл в неописуемый восторг. Его лицо расплылось в широкой, садистской улыбке.

– Позволяю! – попытался было величественно воскликнуть он, но его голос сорвался от радости. – Эй, дайте-ка ему лук! Пусть потешится! Сделай это красиво, наёмник!

Цербер, стоявший за его спиной, позволил себе едва заметную улыбку. Всё шло так, как он планировал. Эта театральная заминка лила воду на его мельницу. Он был уверен, что держит ситуацию под контролем.

Один из гвардейцев из личной охраны короля, стоявших у балюстрады, с готовностью снял с плеча свой короткий боевой лук и бросил его вниз, на арену. Вместе с луком он бросил и одну-единственную стрелу с чёрным оперением. Джингри шагнул и ловко поднял их, предварительно убрав мечи за спину.

Толпа одобрительно загудела.

Такого шоу они ещё не видели. Это было что-то новое, свежее, пикантное. Это было зрелище высшего класса.

Они не знали, что только что сами, своими аплодисментами, подписали смертный приговор своему королю.

Я медленно, чтобы не привлекать внимания, расстегнул пряжку плаща и положил ладонь на рукоять меча.

«Фаза два завершена. Ключевой объект („лук“) доставлен исполнителю. Внимание противника полностью сфокусировано на ложной цели. Начинаем финальную фазу».

И я стал отдавать приказы посредством своей магии «Рой».

Джингри неторопливо отошёл на несколько шагов от коленопреклонённого Хьёрби.

Он поднял лук, наложил на него стрелу и медленно, с показной, театральной тщательностью, натянул тетиву. Наконечник стрелы смотрел прямо в грудь степняку. Хьёрби дышал тяжело, хватая воздух ртом как загнанная лошадь.

Толпа затаила дыхание. Король подался вперёд так сильно, что казалось, вот-вот перевалится через балюстраду. В его глазах горел нездоровый, жадный, алчный к смерти огонь.

Это была кульминация. Момент, ради которого всё это и затевалось. Я видел, как напряглись мышцы на спине Джингри. Он держал натянутую тетиву несколько долгих, звенящих секунд, давая напряжению достигнуть своего абсолютного пика.

И в последний момент, когда он уже готов был отпустить стрелу, он «случайно» качнулся и оступился. Его нога чуть проехала на предательском песке, он качнулся, и стрела, сорвавшись с тетивы, ушла выше и левее, чем он целился. Вместо того, чтобы вонзиться в сердце, она с глухим, влажным стуком впилась Хьёрби в левое плечо, глубоко войдя в мышцы у самой ключицы.

Толпа расстроено ахнула.

Хьёрби же издал яростный, нечеловеческий рёв. Рёв не столько боли, сколько праведного, священного гнева.

Это был рёв раненого льва, которого пытались унизить перед смертью.

Он вскочил на ноги так быстро, словно и не был ранен всё это время.

Одним резким, рваным движением он выдернул стрелу из своего плеча, игнорируя росчерк хлынувшей крови. Его лицо исказилось от ярости, превратившись в маску мстителя.

Толпа загомонила, а король нелепо дёрнул головой от неожиданности.

Не теряя ни доли секунды, Хьёрби в три огромных прыжка, как разъярённый зверь, оказался рядом с «ошеломлённым» Джингри.

Он выхватил у него из рук лук, и в его движениях была вся ярость и мощь его степного народа. Он наложил на тетиву выдернутую из самого себя окровавленную стрелу с чёрным оперением. Наконечник был багровым от его крови.

Он развернулся лицом к королевской ложе. Все произошло за одно биение сердца. Все мышцы в его теле напряглись в одном плавном, текучем движении. Он не целился. Ему не нужно было целиться.

Степняки стреляют почти с того же возраста, что и ходят. Степняки стреляют с коня, верхом, в любом направлении, тысячи и тысячи раз, беспрерывно тренируясь и оттого чувствуют стрелу и её полёт, как движение собственного тела.

Степняк не мог забыть лук, не мог забыть, как стрелять. И пусть лук и стрела были ему незнакомыми, чужими, он вложил в свою попытку всю веру и все силы.

Расстояние до ложи было минимальным, не более тридцати метров. Это была дистанция, чтобы прибить человека камнем, а не для степного стрелка.

Он просто вскинул лук, вложив в натяжение силу израненного тела и со щелчком, который, казалось, слышит каждый в этой Арене, отпустил тетиву.

Стрела, пропитанная его кровью, ненавистью и, по моим ощущениям, первобытной интуитивной магией, со злым, режущим слух свистом пронзила воздух. Она была не просто куском дерева и металла. Она была воплощением мести степного народа над своим мучителем и убийцей вождя. Стрела была приговором, вынесенным и приведённым в исполнение.

Она вонзилась точно в грудь короля Коннэбля, чуть левее центра, пробив дорогие шелка, кожу, мышцы и кости.

Король замер. Его искажённая улыбка застыла на лице, превратившись в гримасу невыразимого ужаса и детского непонимания.

Он захрипел, изо рта пошла кровавая пена. Его глаза расширились, уставившись на чёрное древко, торчащее из его груди. Он сделал два неуверенных, шатающихся шага назад, наткнулся на свой трон, потерял равновесие и с шумом упал в него слабо трепыхающейся куклой.

На Арене Ворона на одно бесконечное, оглушительное мгновение воцарилась абсолютная, гробовая тишина.

Тысячи людей, гвардейцы, сам Цербер – все замерли, не в силах поверить в то, что только что произошло на их глазах.

Тишину нарушил лишь тихий, довольный голос Рэда рядом со мной:

– Попал. Ну что, двинули, а то там сейчас все заскучают?

Тишину взорвал хаос возгласов и шумов.

Сначала один пронзительный женский визг, потом второй, а затем вся толпа разом взорвалась криком ужаса, паники и какого-то дикого, первобытного восторга от столь грандиозного зрелища.

Механизм смены монарха, запущенный одной окровавленной стрелой с чёрным оперением, с оглушительным криком толпы пришел в движение.

И остановить его было уже невозможно, как нельзя было бы спасти короля.

* * *

В тот самый миг, когда окровавленная стрела Хьёрби пронзила грудь короля, мир на мгновение замер.

Я видел это не только как участник, а и тактической магией, как наблюдатель с высоты птичьего полета, словно моё сознание раздвоилось, а душа отделилась от тела и зависла под небом города.

Время растянулось, превратившись в густой, тягучий кисель.

Я видел, как сначала расширяются от ужаса глаза Коннэбля.

Видел, как затем на троне умирает его смертельно раненое тело, а от конвульсий двигается трон.

Видел, как Цербер, стоявший за его спиной, на долю секунды замер, и на его непроницаемом лице впервые за всё время нашего знакомства отразилось чистая, незамутнённая радость. Его план, его надежды и мечты, идеальная партия, в которой он как ему казалось, был единственным гроссмейстером, только что прошла свой шах и мат невероятной красоты ходом ничтожной пешки-пленника, совершённым через всю доску.

Эта оглушительная, звенящая тишина длилась не дольше удара сердца. Но в эту секунду я успел подумать:

«Сценарий сработал успешно. Финальный босс получил смертельное ранение. Активация фазы » Хаос ' инициирована'.

Общий гомон и вопли прорезал совершенно неожиданный звук. Не крик. Не рёв. А тихий, но пронзительно-отчётливый свист, пронёсшийся над головами тысяч ошеломлённых зрителей.

Высоко-высоко, на самом верхнем ярусе арены, там, где сидели самые бедные горожане и где мы заранее разместили одного из самых метких лучников Рэда, взмыла в небо огненная стрела.

Она не была нацелена ни на кого. Она просто летела вверх, оставляя за собой яркий, дымный след, словно кровавая комета, предвещающая конец старого мира.

Это был наш сигнал. Наш фейерверк в честь начала новой эры. Признаюсь честно, это мой штрих, отсылка к методикам моего прошлого мира Земли, где пускали сигнальную ракету.

Глава 20

Встречай гостей

Для сотен, тысяч обывателей, этот огненный росчерк в небе не значил ничего особенного. Ну, он не шёл ни в какое сравнение со стрелой, пущенной Хьёрби.

Крики ужаса, паники и какого-то извращённого восторга толпы от столь неожиданной и грандиозной развязки уже начинали сливаться в единый, оглушительный вой.

Народ и знать совершенно не понимали, что происходит.

Кто-то даже решил, что это часть шоу, или что степняк сошел с ума, или что боги разгневались. Все зрители здесь были просто стадом. Испуганной, дезориентированной, неуправляемой толпой.

Но для нас, для сотен моих бойцов, рассредоточенных по всей арене, этот сигнал был звуком горна, призывающего к атаке. Это был приказ. Для бойцов с гномьими арбалетами, затаившихся на крышах. Для штурмовых групп, прячущихся в тёмных проходах между секторами. Для отрядов, блокирующих выходы. Для нас, стоявших в нескольких шагах от эпицентра взрыва.

Хаос был не побочным эффектом.

Он был декорациями нашей части выступления, потому что мы к нему были готовы.

Беснующиеся, ничего не понимающие зрители были нашим лучшим союзником. В упорядоченном мире мы были бы просто горсткой заговорщиков, которых легко вычислить и уничтожить. Но в мире, где рухнули все правила, где сам король лежал умирающим на глазах у своего народа, мы, организованный фактор, были способны натворить дел.

Мы становились теми, кто этот хаос направляет. Теми, кто оседлает эту волну паники и направит её на остатки прогнившего режима.

Я видел, как гвардейцы, стоявшие в ложе, наконец-то пришли в себя. Их первая реакция – шок. Вторая – ярость. Они выхватывали мечи, пытались построить какое-то подобие защитного периметра вокруг тела короля и перепуганной знати. Они искали врага. Конечно, на короля никто уже не нападал, но в них срабатывала привычка и выучка.

Они смотрели вниз, на арену, на Хьёрби, который всё ещё стоял с луком в руках, как статуя мщения. Они думали, что угроза там. Они не понимали, что угроза повсюду. Что они уже в котле. Что крышка захлопнулась.

Рядом со мной Рэд коротко кивнул. Его лицо было спокойным, сосредоточенным, как у хирурга перед сложной операцией. Гномы-квизы, Мурранг и Хрегонн, молча перехватили поудобнее свои огромные боевые молоты. В их глазах не было ни страха, ни радости. Только работа, которую нужно выполнить.

– Начинаем, – проревел голос Рэда, обращённый сразу ко всей Арене, команда такой громкости, что на миг перекрыла нарастающий гул.

И в этот момент с неба на королевскую ложу обрушился стальной ад.

Это началось внезапно, без предупреждения. Без подбадривающих криков, а разбойники привыкли не голосить, а лупить из засады, начался обстрел ложи.

Просто сухой, отрывистый щёлк десятков арбалетных тетив, слившийся в единый, смертоносный треск.

В чем один из принципов фокусника? Пока все смотрят на его таинственные телодвижения или там, на его не сильно одетую помощницу, он пинком достаёт из коробка кролика.

И пока все смотрели на битву двух воинов, наши парни заняли позиции на крыше и верхних ярусах арены, откуда сейчас открыли прицельный огонь по королевской ложе.

Это не была беспорядочная стрельба. Это был шквал. Под конец операции сюда были стянуты все сколько-нибудь свободные бойцы Рэда со всех концов города.

Гномьи арбалеты, мощные, точные, смертоносные, били по одной-единственной, чётко обозначенной цели – по «клыкам», личной гвардии короля, столпившейся в центре ложи.

Элитные воины Коннэбля, пять десятков отборных головорезов в лучших воронёных доспехах, которые мог купить король за деньги своих налогоплательщиков, оказались в западне. Они были лучшими в рукопашной схватке, они были верны и бесстрашны. Но они были пехотой, пойманной на открытом пространстве под перекрёстным огнем.

Они были обречены.

«Идеальная зона поражения, – мелькнуло в моей голове. – Никаких укрытий. Цели сгруппированы. Полное огневое превосходство. Отрицательный эффект концентрации. Ачивка » Рыба в бочке ' разблокирована'.

Короткие, тяжёлые арбалетные болты с жутким свистом резали воздух. Они были похожи на рой разъярённых стальных шершней. Я слышал глухие, чавкающие удары, с которыми они пробивали металл в тонких местах брони, а также, когда поражали сочленения.

Видел, как лучшие доспехи королевства лопаются, словно яичная скорлупа. Видел, как болты, выпущенные с близкого расстояния, пробивают насквозь шлемы и кирасы, входя в тело с отвратительным влажным звуком.

Гвардейцы падали один за другим, даже не успев понять, откуда ведётся огонь. Один, стоявший на краю ложи и пытавшийся разглядеть что-то в толпе, вдруг дёрнулся, схватился за горло, из которого торчал чёрный болт, и рухнул вниз, на песок арены.

Другой, прикрывавший своим телом перепуганного принца, получил три болта в живот и упал замертво, придавив собой своего подопечного. Третий, поднявший щит, чтобы прикрыться, взвыл от боли, когда болт пробил дерево и пригвоздил его руку к щиту.

Паника, до этого момента сдерживаемая дисциплиной, вырвалась волной.

Благородная знать, сидевшая в ложе, до этого момента чувствовавшая себя в полной безопасности, вдруг осознала, что смерть пришла и за ними. Они с визгом и воплями бросились бежать.

Но бежать было некуда. Единственный парадный выход из ложи был завален телами гвардейцев и перепуганных аристократов. Началась давка. Лорды и леди, ещё минуту назад изыскано обсуждавшие фасон платьев и ставки на гладиаторов, теперь топтали друг друга в слепой попытке спастись. Их крики смешивались с хрипами умирающих гвардейцев и сухим треском арбалетов.

Цербер, находившийся в центре этого ада, был единственным, кто сохранял хладнокровие. Он рухнул на пол, сцапал стол и закрылся им как щитом, не пытаясь корчить из себя героя, держась в стороне от умирающего короля и кучки гвардейцев, вместо этого отчаянно пытался разглядеть, откуда ведётся стрельба.

Он всё ещё пытался анализировать. Всё ещё пытался найти выход. Но выхода не было. Он был в центре моей огневой воронки.

Огонь был невероятно плотным. Мои арбалетчики не жалели болтов. Они стреляли, перезаряжали, стреляли снова. Их целью было не просто убить гвардию. Их целью было подавить любое возможное сопротивление, деморализовать выживших, создать максимальный хаос и прикрыть нашу штурмовую группу. И они справлялись с этой задачей идеально. За какие-то полминуты от полусотни элитных гвардейцев на ногах осталось не больше двух десятков. Они сбились в кучу в центре ложи, прикрываясь щитами и телами своих павших товарищей, и отчаянно огрызались, выпуская редкие стрелы из своих луков вслепую, в сторону верхних ярусов. Но это была агония. Они уже проиграли. Они просто ещё не знали об этом.

Пока наверху, в королевской ложе, разворачивалась кровавая бойня, и арбалетные болты, как дождь, поливали остатки гвардии, мы начали наш штурм.

Мы не лезли напролом через парадный вход, заваленный телами и обезумевшими от страха аристократами. У меня был другой план. Более тихий, быстрый и эффективный.

Ещё во время подготовки я видел, что кроме парадного входа есть ещё и дверь для прислуги и свой «чёрный» коридор.

Через неё официанты носили королю вино и закуски, через неё же выносили грязную посуду и мусор. Дверь была деревянной, не слишком прочной, и охранялась всего двумя стражниками, которые, скорее всего, сейчас либо сбежали, либо пытались понять, что происходит.

Наша штурмовая группа – я, Рэд и братья-квизы под прикрытием всеобщей паники и шума боя, обогнула арену по нижнему ярусу. Зрители, обезумев, бежали прочь от ложи, создавая идеальный хаос, под прикрытием которого мы действовали совершенно незаметно. Мы двигались против течения этого человеческого потока, как ледокол, ломающий лёд. Но никто не обращал на нас внимания. Все были слишком заняты спасением собственных шкур.

Мы добрались до нужного коридора. Как я и предполагал, он был пуст. Двое охранников, услышав крики и звуки боя, банально бросили свой пост и сбежали. Перед нами была простая дубовая дверь. За ней – ад, в котором прямо сейчас решалась судьба королевства.

– Готовы? – коротко спросил я, вытаскивая свой меч.

Рэд молча кивнул, его мечи уже были обнажены. Мурранг и Хрегонн переглянулись и одновременно хрустнули костяшками пальцев. Их лица были непроницаемы.

– Хрегонн, – скомандовал я. – Дверь твоя.

Гном-квиз не ответил. Он просто сделал шаг назад, потом шаг вперёд и с разбегу ударил в дверь плечом. Не просто плечом – всей своей бронированной квизовской массой и гневом.

Дерево затрещало, но выдержало, а вот петли – нет. Дверь дёрнулась и повисла, как гнилой зуб на ниточках, на смятых петлях. Всё наше продвижение к ложе заняло менее минуты.

– Ещё раз! – воодушевляющее прикрикнул его брат-квиз Мурранг.

Хрегонн снова отступил и ударил. На этот раз дверь не выдержала. С оглушительным треском она слетела с петель и рухнула внутрь, открывая нам проход в самое сердце вражеского логова.

А у меня успела проскользнуть мысль, что я понятия не имею, кто из братьев старше или младше… Вот сейчас помру и не узнаю…

За дверью оказался короткий, обитый бархатом коридор, ведущий прямо в ложу. Воздух здесь был густым от запаха крови, криков и страха.

Мы ворвались внутрь, не теряя ни секунды. Первым шёл Хрегонн, который сцапал выбитую дверь и использовал как импровизированный щит на случай вражеских стрел. За ним – я и Рэд. Сразу за нами – Мурранг. Мы были готовы к бою. Мы были готовы к тому, что нас встретит отчаянное сопротивление.

Но то, что мы увидели, превзошло все ожидания. Мы оказались прямо за спинами оставшихся гвардейцев, которые сбились в кучу в центре ложи и смотрели вверх, пытаясь отбиться от арбалетного дождя. Они не ждали удара с тыла. Они даже не слышали, как мы выбили дверь, за грохотом боя и криками толпы.

Мы ворвались в ложу в тот самый момент, когда десятки арбалетных болтов каждую секунду продолжали разить королевскую стражу. Мы были не просто штурмовой группой. Мы были молотом, который должен был ударить по наковальне, на которой уже лежали остатки вражеской армии.

Рэд резко засвистел, что означало перевод огня на второстепенные цели, на гвардейцев прикрытия, и прекратить обстреливать ложе.

Я первым ворвался в ложу, и на секунду замер, поражённый открывшейся картиной. Это был ад, написанный сумасшедшим художником. Воздух был густым и тяжёлым, его можно было резать ножом. Он был наполнен криками раненых, предсмертными хрипами, звоном стали и свистом последних арбалетных болтов, которые продолжали впиваться в стены, пол и человеческую плоть. На полу, покрытом дорогими коврами, теперь залитыми кровью, выли и ползали раненые аристократы в своих изорванных шелках и бархате. Перевёрнутые столы, разбитые кубки, разбросанная еда – всё смешалось в единую, отвратительную массу.

Выжившие гвардейцы, не больше полутора десятков, сбились в отчаянный круг в центре ложи, пытаясь организовать оборону вокруг опрокинутого трона, на котором умирал король, и двух фигур, стоявших рядом с ним – Цербера и начальника личной охраны, капитана Ирита. Они были похожи на загнанных в угол волков, готовых дорого продать свою жизнь.

В тот момент, когда мы ворвались, они всё ещё смотрели вверх, пытаясь защититься от невидимого врага. Они не видели нас. У нас была парочка драгоценных секунд.

Стрельба сместилась.

Болты перестали лететь в центр ложи. Теперь они били по флангам, по лучникам на стенах арены, по любой охране, находящейся вне ложи, отсекая любую возможную помощь и не давая нашим врагам сбежать. Рэд, как опытный командир, заранее проговорил это со стрелками, чтобы мы случайно не попали под дружественный огонь.

Гвардейцы, услышав свист Рэда и шум за спиной, наконец-то обернулись. На их лицах отразился ужас осознания. Они поняли, что враг не только наверху. Враг уже здесь, за их спинами.

Началась короткая, невероятно жестокая схватка в ограниченном пространстве. Здесь не было места для тактики, манёвров и красивых финтов. Только ярость, сталь и кровь. Это была мясорубка. Мои гномы, сильные и великолепно снаряжённые, свежие и, чего уж там, не раненые, обладали слишком уж явным преимуществом.

Клинки столкнулись, высекая искры.

Гномы-квизы, Мурранг и Хрегонн, были не просто воинами. Они были двумя живыми таранами. Они не пытались фехтовать. Хрегонн с ходу запустил выломанную дверь в ближайшего «клыка». После чего мои телохранители просто шли вперёд, работая своими тяжёлыми молотами. Каждый их удар был сокрушительным. Я видел, как молот Хрегонна обрушился на щит одного из гвардейцев. Щит разлетелся в щепки, а сам гвардеец отлетел назад, снося с ног двоих своих товарищей. Мурранг, размахнувшись, ударил другого по шлему. Раздался жуткий хруст, и гвардеец просто рухнул на пол, как мешок с костями. Они не сражались. Они проламывали оборону, как два слона против пехоты.

Я сам ринулся в бой, мой меч нашёл щель в доспехах одного из противников. Он захрипел и осел на пол. Рядом со мной, как берсерк рубился Рэд, чей изогнутый меч в паре с прямым задорно и зловеще свистели при взмахах.

Мы не были героями из баллад и это сражение никак нельзя было назвать справедливым. В этой ситуации мы были инструментом шлифовки исполнения плана, эдаким напильником. К тому же сражение в ложе – момент ответственный, никого, кроме нас, я тут себе не представлял.

Дисциплинированные, но деморализованные и застигнутые врасплох гвардейцы не могли противостоять яростному, скоординированному натиску. Гномы неутомимо сшибали или ломали их одного за другим, пока на ногах не осталось никого. Ложа затихла. Теперь были слышны только стоны раненых и наше тяжёлое дыхание.

Несколько раненых гвардейцев бросили оружие и стали, подняв руки, чтобы показать, что сдаются.

Враг разбит.

В центре ложи, в груде бархата и золотого шитья, хрипел, совершая последние вздохи, умирающий король Коннэбль. Стрела Хьёрби всё ещё торчала из его груди, и с каждым вздохом из его рта вырывались кровавые пузыри.

Так уж получилось, что в ходе драки кто-то из гномов неделикатно сшиб трон, откинув как досадную помеху и король оказался прижат к ограждению ложи, наклонён и лицом к арене. Его глаза, полные ужаса и непонимания, блуждали по арене, в центре которой стоял его враг, сын вождя – Хьёрби, тоже раненый, но живой и он внимательно смотрел на умирающего короля, серьёзно и даже хмуро.

Степняк не понимал, что происходит, что за суета, что все эти люди (и не люди, среди воинов Рэда отлично себя показали и орки), что за атака на ложу, а может быть даже и не пытался понять. Он просто с удовлетворением смотрел в угасающие глаза короля.

А вот король что-то понимал, он видел, как вокруг него в криках и хаосе гибнет его власть, его мир и даже тот факт, что его трон сбит с вертикального положения и наклонён – глубоко символичен.

Король Коннэбль умирал вместе со своей властью, без почёта и почтения.

Кровавый туман боя рассеялся. Мы стояли в центре ложи, по колено в трупах и обломках. Запах крови был таким густым, что, казалось, его можно было попробовать на вкус. Гномы хищно бросали взгляды на нескольких сдавшихся, показывая готовность в любую секунду возобновить сражение.

Но среди тел были ещё те, что представлял угрозу. Из груды трупов поднялись двое, всё ещё готовых сражаться.

Капитан Ирит, начальник личной охраны, верный цепной пёс короны. Он был ранен, из его плеча текла кровь, но он твёрдо стоял на ногах, обнажив свой длинный утончённый (как всё эльфийское) меч. Его лицо было бледным, но решительным. Он собирался умереть, защищая своего господина, несмотря на то, что тот уже был мёртв.

И рядом с ним, сбросив с себя тело мёртвого гвардейца, поднялся Рерс Файзеркосс по прозвищу Цербер. Его дорогой камзол был забрызган кровью, на лице – царапина.

Он понял, что его собственный, хитроумный план по захвату власти рухнул в бездну. Что его кто-то переиграл. Что он из охотника превратился в дичь. В его руке был взятый с павшего гвардейца полуторный меч, а в другой был зажат длинный, тонкий кинжал-стилет.