Текст книги "Трубач на коне"

Автор книги: Тимофей Докшицер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Послесловие

Июль 1995 года. С момента окончания рукописи этой книги прошли три года. За это время она должна была увидеть свет и быть изданной по контракту до конца 1994 года на 4-х языках и в первую очередь – на русском. Но контракт, заключенный с одним швейцарским издательством, выполнен не был, и за два года со дня его подписания книга так и не вышла ни на одном языке.

Когда же я напомнил издателю – кстати, бывшему трубачу – что условия контракта надо выполнять, то вместо объяснения получил от него новый контракт, в котором в ультимативной форме мне предлагалось отказаться от авторства и подписаться под условием, что моя книга на иностранных языках выйдет... под авторством швейцарского редактора без указания сроков ее публикации. От русского издания редактор отказался и намеревался вернуть мои материалы обратно. Более того: горе-издатель угрожал мне судом за разглашение коммерческой тайны... Как у нас говорят, комментарии излишни. Я понял, что общаться с таким человеком больше не смогу, и прибег к помощи адвоката. Но поскольку¼ „жизнь продолжается", мне представилась возможность продолжить свое повествование.

Я уже писал, что жизнь моя без инструмента была бы бессмысленной, хотя дел за письменным столом невпроворот. После того как в минуту слабости я решил навсегда оставить концертную игру и не брать больше инструмент в руки, все же, как глоток свежего воздуха, мне придавало силы поигрывание своих упражнений. Получалось это естественно, без напряжения. Когда же ощущал трудности, то на день-два переставал играть. И благодаря моей системе занятий „микродозами" мне удавалось быстро и легко восстанавливать игровую форму.

После концерта в Роттердаме приглашения участились и все продолжалось, как прежде.

Согласился поехать и в Америку, только не в Блюмингтон, а в Лос-Анджелес. Встретил интересных людей, больших мастеров, с которыми профессионально общался. Провел курсы мастерства с исполнением небольших программ в двух университетах. Был гостем моего друга Луи Давидсона, при встрече с которым меня трогательно опекал его сын Эмиль, совершенно очаровательный человек. Эмиль организовал в своем доме мои частные уроки. Эта, не принятая в России форма обучения, широко практикуется на Западе. Коротко опишу только две встречи.

Первым ко мне явился пожилой человек почти моего возраста. Он оказался джазовым трубачом. Я спросил, что привело его ко мне? „Хочу играть, как Вы", – был его ответ. Несмотря на очевидную комплиментарность такого заявления, я подумал, что такую задачу ему надо было перед собой ставить лет 50 тому назад. Как обычно, за час нашего общения я изложил ему некоторые положения моей методики занятий, и он ушел, настроенный оптимистично.

Были две интересные встречи с уникальным солистом оркестров Голливуда Мелкомом Макнабом. Этот феноменальный трубач играл скрипичный концерт П.Чайковского по оригиналу (!), от ноты до ноты, без всякой аранжировки и облегченных вариантов. Он подарил мне кассету с этой записью. Макнаб понимал, что ему чего-то не хватает в приемах трактовки музыки, с интересом играл со мной этюды; на них мы разбирались в вопросах интерпретации.

Незабываемой осталась в памяти встреча с удивительным оптимистом, неходячим инвалидом, однако, общительным, деятельным человеком, известным джазовым исполнителем Юаном Расеем и его женой Маргарет, которые нам с Монной уделили много внимания.

За этот период в Европе мне довелось провести ряд курсов мастерства. На юге Италии, в горном селении Мендичино, их организовал Джино Санто. В столице Норвегии Осло, в Высшей музыкальной школе, организатором был Одд Лунд. В Англии, в Королевской академии – Джон Воллес. Известный английский трубач предложил мне заниматься не только с трубачами, но и со всеми медными. Я не отошел от своей практики – подкреплять высказанные идеи звучанием на трубе. Так и пришлось по слуху повторять музыку вслед за замечательным тубистом, вполне профессиональными, валторнистом и тромбонистом.

В Германии, в городе Креффельде, я участвовал в проведении курса камерного музицирования. Это было впервые в моей практике. И я воочию убедился, насколько увереннее, раскованнее чувствуют себя в ансамблевой игре еще не совсем зрелые молодые исполнители и как они артистичны на сцене во время отчетного концерта. Мне подумалось, что важно, по-другому, иначе проводить ансамблевое воспитание и в учебных заведениях России – не готовить всех подряд к карьере солиста. Такое стремление может оказаться равным методической ошибке и всерьез изломать судьбу профессионального трубача, вполне достойного быть оркестровым музыкантом.

В Мюнхене я был членом жюри конкурса трубачей, может быть, самого престижного в мире.

Достаточно вспомнить, что за многолетнюю историю проведения этого творческого состязания 1-й премии, много лет тому назад, был удостоен лишь один трубач – Морис Андрэ.

В Германии же меня пригласили провести курс в музыкальной академии Бремена. Ряд концертов играл в ансамбле трубных звезд „Ten for Best" – „Десять лучших". Какое-то время работал в Академии трубы, существующей отдельно от Музыкальной академии Бремена.

Организатором всех бременских начинаний был молодой, деятельный трубач Отто Саутер. Однако в его нововведении – Академии трубы – было много непродуманного и не проверенного практикой.

Пять профессоров, ведущих недельные занятия с группой студентов из разных стран мира, в своих методических наставлениях нередко противоречили друг другу. В итоге я не счел возможным участвовать в этой работе.

Во Франции проводил курсы в Дижоне (вновь их организовал Тьери Кане). В Финляндии, в Лиексе, впервые исполнил с оркестром свой вариант концерта Неруда и музыку Яна Сибелиуса.

Свой 71-й день рождения в 1992 году я отметил записью на компакт-диск своих этюдов – „Романтических картинок", написанных в Финляндии. Сделал много аранжировок для фирменной „Коллекции нот Тимофея Докшицера", которую издает в Швейцарии Марк Райфт (Mark Reift). Уже более 80 опусов можно приобрести в нотных магазинах всего мира. Комплекты этой коллекции я передал в нотный отдел Государственной библиотеки России, бывшей библиотеки им.Ленина, и в библиотеку Российской Академии музыки им.Гнесиных.

Приготовил еще четыре программы для записи на С.Д. Две из них записал в январе-феврале 1995 года в Вильнюсе, и еще не смонтированные они были закуплены фирмой „Сони" („Sony"). В 1-ю программу вошли 5 концертов с фортепиано советских авторов – Пескина, Щелокова, Мертена и Бемё. Я записал их с моим неизменным пианистом Сергеем Солодовником.

Во 2-й программе тоже 5 концертов, записанных в моей аранжировке с Литовским камерным оркестром и дирижером Саулюсом Сондецкисом. Это музыка Шостаковича, Неруды и Альбинони.

„Фантастические танцы" и „Еврейскую музыку" еще надеюсь дописать.

Заканчиваю свое послесловие совсем недавней поездкой в Америку для участия в Международном симпозиуме Гильдии трубачей (Summit Brass), который состоялся 2-4 июня 1995 года в Блюмингтоне. Я пошел на этот шаг лишь благодаря чуткому и тонкому приглашению Давида Хикмана, которому я ничего не обещал, и он на это согласился. И все же мне посчастливилось выступить с концертной программой и провести урок мастерства с изложением моего метода интерпретации музыки.

По дороге в Блюмингтон я задержался в Нью-Йорке, у невестки Ирины и внучки Анюты.

Гостил у них и на обратном пути. На новом месте жительства они вполне адаптировались, обе свободно владеют языком, Ирина работает, Аня учится, словом, чувствуют себя, как дома.

С момента моего переезда в Вильнюс общение с миром значительно расширилось, появилась возможность выезжать во многие страны без виз, контактов с музыкантами стало еще больше.

Только отгороженными словно каменной стеной на годы остались мои коллеги-литовцы, рядом с которыми живу и которые ох как нуждаются в помощи, открытости в противовес профессиональной изолированности. Только через шесть лет я получил запоздалое официальное предложение стать профессором-консультантом государственной Музыкальной Академии Литвы, которым, сомневаюсь, смогу ли воспользоваться.

Здесь, в Литве, мои записи транслируются по радио. Иногда появляются публикации в прессе о нашей с женой деятельности. Монна Яновна провела выставку своей керамики в Русском культурном центре. Деньги от проведенной по окончании экспозиции лотереи она отдала в фонд защиты животных.

Из моих книг, опубликованных в России, в московском издательстве „Русские фанфары", уже появилась две: „Из записной книжки трубача" и тетрадь этюдов „Романтические картинки".

Эпилог

Моя жизнь и большой музыкантский опыт, описанные кратко и с предельной искренностью, могут оказаться полезными для тех, кто совершает или собирается совершить путь, подобный моему. Таких энтузиастов я хотел бы заразить собственным примером, помочь разобраться в жизненных ситуациях и профессиональных тонкостях, предостеречь от ошибок и заблуждений, имея в виду, что при всей трудности нашего дела каждый успех, даже маленький – великое вознаграждение за труд и муки творчества.

Я прожил жизнь, наполненную напряженным трудом, и до сих пор она кажется мне бессмысленной, если хотя бы эпизодически я не беру в руки инструмент.

Музыка – главная, единственная цель, на которую был направлен мой труд.

Она ежедневно, с детства и до старости, была смыслом жизни. Когда цель отдалялась – а музыка не Олимп, где постоянно живут боги, – я трудился еще упорнее, чтобы не терять форму, не упускать из рук мою звезду.

Постоянное стремление к цели уберегло меня от житейских соблазнов, праздности и легкой жизни, а неустанный труд награждал счастьем быть понятым и услышанным. Кроме того, работа открывала возможность широко общаться с людьми, обрести друзей и почитателей, помогла мужественно переносить запретительные удары системы, в которой я жил.

Первую половину жизни я посвятил личному труду, создавшему меня самого, сделавшему меня нужным людям. Вторую – отдаче накопленных знаний. Это естественный закон, без которого специалист перестает развиваться сам, без рождения себе подобных дряхлеет его собственное мастерство.

– Я понял, что счастье и смысл жизни – в этих двух субстанциях: накоплении знаний и передаче их новому поколению. И нет большей радости, чем активное действие, напряженный труд, плоды которого можно найти лишь там, где сам что-то наработал, создал, накопил.

Удовлетворен ли я таким итогом? И да, и нет. Удовлетворен, что оставил людям музыку, волновавшую меня и, надеюсь, не оставляющую равнодушными других.

Не удовлетворен тем, что мало пришлось играть подлинно высокой музыки – к сожалению, недостаточной в репертуаре трубачей. Мне кажется, что "золотой век " музыки безвозвратно канул в вечность, и нам уже не суждено обогатить свой репертуар новыми шедеврами, подобными музыке классиков, романтиков или импрессионистов.

Но жизнь не останавливается, и в ней нет места моему пессимизму. Жизнь вечна, следовательно, и музыка бессмертна, а потому тот вдохновенный талант, кто сможет вобрать в себя все ее прошлое, настоящее и смело заглянуть в будущее, не затеряется в многоголосии звуков Вселенной.

Август 1995 года