Текст книги "Мираж Золотого острова"
Автор книги: Тим Северин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Неплохое местечко. Напоминает мне те деньки, когда я рубил кампешевые деревья, – заметил Изреель, прихлопнув на щеке москита. Он копал канаву для отвода дождевой воды.
Гектор увидел, как Мария несет кувшин с водой в палатку, куда поместили больных. Кажется, она успокоилась.
– Завтра заберем с корабля все, что может пригодиться, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Теперь, оказавшись на суше, все поняли, что капитан Флюкт окончательно сложил с себя полномочия.
– Долго нам придется тут пробыть, как ты думаешь? – спросил Штольк.
Гектор посмотрел на «Вестфлинге». Судно стояло на коралловом рифе, слегка накренясь, но три торчавшие мачты были видны издалека.
– Недолго, – ободряюще ответил он Штольку. – Любой, кто будет проплывать мимо побережья, захочет выяснить, что здесь случилось.
– А если никто не проплывет?
– Надо послать кого-нибудь на разведку в глубь острова или на ялике вдоль побережья. Может быть, они приведут помощь.
Но Штольк, как всегда, предпочитал смотреть на вещи мрачно:
– А больные?
– Если они не поправятся настолько, чтобы передвигаться самостоятельно, возможно, кто-то по доброй воле согласится остаться с ними, – резко ответил Гектор. Мрачный голландец начинал его раздражать.
В ту ночь мало кому спалось хорошо. Оказаться на твердой земле – ощущение было странное и тревожное. Людям не давали заснуть звуки тропического леса: хруст – ветка обломилась, треск посильнее – упало старое дерево, другие непонятные шумы – дикие животные пробираются сквозь джунгли.
* * *
Незадолго до рассвета всех разбудила отвратительная какофония. Похожие на карканье и кудахтанье звуки были такими странными, что Дан вылез из палатки посмотреть, что вызвало такой переполох.
– Идите-ка посмотрите на них! Это самые странные птицы, каких мне только доводилось видеть, – сказал он, вернувшись через несколько минут.
Индеец повел друзей вдоль берега реки к невысокой рощице. Крики становились все громче и громче, и наконец они увидели птиц. На ветках деревьев их было не меньше сотни. Они толкались, перелетали с ветки на ветку, продолжая оглушительно галдеть.
– На наших ворон похожи, – прошептал Гектор Изреелю.
– Шептать не обязательно, – сказал Дан. – Они не обратят на нас внимания. Возможно, они никогда еще не видели людей.
Одна из птиц затихла на секунду, и Гектор зажмурился, решив, что у него двоится в глазах: ему показалось, что у этой твари две пары крыльев. Но, снова открыв глаза, он понял, что ошибся. Крылья были очень длинные, на вид жесткие, яркие, переливчато-зеленые. Вдруг птица не только раскрыла крылья, но и подняла торчком четыре длинных белых пера на спине, прямо как павлин, распускающий свой хвост.
– Чего это он так разволновался? – пробормотал Изреель.
– А ты как думаешь, мон ами? – с хитрецой спросил Жак. Птица перескакивала с ветки на ветку, распустив белые перья и хрипло крича. – Он старается произвести впечатление на вон ту темненькую скромную птичку напротив него. Это петух и курочка.
Внезапно самец перестал суетиться, вцепился в ветку ярко-красными когтями и, дрожа от страсти, распустил сверкающий зеленый воротник. Изреель захохотал:
– Ну вот, Жак! Прямо как те железные цыплята, – заело!
* * *
На следующей неделе Дан совершил несколько разведывательных вылазок. Он обследовал обширную территорию вокруг лагеря, долгие часы пробродив по болотистой местности у подножия огромных деревьев высотой восемьдесят-девяносто футов. Но следов человека не нашел. Остальные продолжали перевозить вещи с «Вестфлинге». Они взяли все, что могло хоть для чего-то пригодиться. Флюкту вернули его карты, альманахи, песочные часы и навигационные инструменты. Изреель и Штольк забрали мушкеты, порох и пули, а Жак, кроме того, что спас два медных котла и решетку-рашпер, не обращая внимания на насмешки Изрееля, вывез и часы с курицей и цыплятами. Тем временем диета из диких фруктов, назначенная больным, давала свои плоды. Пятерым членам команды «Вестфлинге» стало лучше. Вернулась подвижность суставов, опухшие десны стали немного меньше, хотя эти люди остались без зубов. Вскоре они уже смогли выходить из своей палатки, чтобы погреться на солнышке и даже чуть поразмяться.
– Все, кораблю конец, – заметил однажды Гектору Флюкт.
Это было утром, на десятый день после высадки на берег. Они вдвоем пошли к устью ручья взглянуть на разрушающийся «Вестфлинге». Судно накренилось еще сильнее, практически легло на бок, и в корпусе зияла пробоина. Грот-мачта упала. Выглядело судно довольно жалко.
– Пора начинать строить что-нибудь побольше ялика. Среди моих людей есть плотник, – сказал Флюкт. – Он сможет сделать большую лодку, чтобы в ней поместились все. Дерева хватит, – он кивнул на останки «Вестфлинге». – И можно будет вдоль побережья добраться до Тидоре.
Гектор уже хотел сказать, что о плотнике Флюкту стоило упомянуть раньше. Но его отвлек новый звук – ритмичное пение, негромкое, но постоянное. Он прислушался и различил плеск воды у берега, пронзительные крики птиц, что стояли на одной ноге на коралловом выступе… И вновь с порывом ветра до него донесся этот странный звук. Пели хором, множество голосов повторяло каждую музыкальную фразу по несколько раз. Ритмично и тяжело стучал барабан.
Флюкт тоже услышал пение. Он побледнел, лихорадочно оглядываясь по сторонам, потом посмотрел на море.
– Хонги-точтен! – изумленно выдохнул он.
Гектор все еще ничего не понимал. Звук приближался, но трудно было разобрать, откуда именно он доносится. Внезапно разбитого корпуса «Вестфлинге» показалось нечто, очень похожее на гигантское насекомое, семенившее на двух рядах коротеньких ножек, с гневно поднятыми головой и хвостом. Приблизившись, «насекомое» превратилось в длинную, чем-то напоминавшую змею лодку местных жителей, а то, что казалось ножками, было веслами, взлетавшими и падавшими в воду. Два ряда гребцов сидело вдоль бортов основного корпуса, и еще, по крайней мере, шестьдесят – верхом на досках-сиденьях, укрепленных вдоль каждого борта на вынесенных распорках. Итого около сотни человек энергично орудовали своими веслами. Они пели, а барабанщик на палубе отбивал такт. Иногда звенели кимвалы. Напоминая резную фигуру, что украшает нос на европейских кораблях, на корме стоял человек в длинном развевающемся белом одеянии. Приставив руки рупором ко рту, он высоким визгливым голосом издавал воинственные крики.
– Кора-кора, – сказал Флюкт. – Военное каноэ аборигенов. Компания иногда посылает их в карательные экспедиции для устрашения жителей островов – эти походы называют хонги-точтен.
– Но на борту нет ни одного белого, – удивился Гектор.
На таком расстоянии он уже различал группу людей на палубе перед небольшой рубкой-хижиной. Все они бросали жадные взгляды на устье ручья. Среди них не было ни одного в европейской одежде – все в длинных рубахах, свободных шароварах и цветных тюрбанах.
– Каждый султан содержит собственный флот из каноэ кора-кора. Он используется для перевозок, а также в войнах с соседями, – объяснил голландец.
Кора-кора подошла к ним совсем близко. Гектор уже видел малиновые, зеленые и желтые ленты, трепещущие на коротких шестах на корме и на носу. Порыв ветра расправил огромное знамя на приземистой главной мачте, развернув полотнище. Флаг был необычной формы – два треугольника, один над другим. На явственно фиолетовом фоне был изображен свернувшийся кольцами золотой питон, застывший в угрожающей позе, с торчащим из пасти раздвоенным языком.
Глава 16
Кора-кора направлялась прямо к Гектору и Флюкту. Очевидно, местный капитан хорошо знал, где устье реки, и прекрасно видел двух чужаков на берегу. Гектор счел за лучшее оставаться на месте. Флюкт нервничал.
– Это злобные выродки способны на все, – предупредил он. – С ними надо обращаться уважительно. Они очень обидчивы. Голову снимут, если только им покажется, что их недостаточно уважают.
Через несколько минут каноэ подошло совсем близко, на палубе в последний раз ударили в барабан. Прозвучала визгливая команда. Гребцы расслабились, лодка легко скользнула в неглубокий ручей и уткнулась носом в топкий берег.
Теперь, когда появилась возможность рассмотреть аборигенов получше, Гектор решил, что не так уж страшны эти люди. Многие гребцы были далеко не молоды, их костлявые руки походили на сухие палки. Другие – наоборот, только-только превратились из мальчиков в юношей. Одеждой всем служили лишь выцветшие голубые набедренные повязки, да намотанные на голову шали. Цвет кожи – от кофейного до насыщенного цвета красного дерева. Своими короткими курчавыми волосами и широкими приплюснутыми носами они сильно отличались от всех, кого Гектору случалось встречать в своих плаваниях. Гребцы сидели, опершись на весла и бросая любопытные взгляды на двух европейцев. Эти дикари вовсе не выглядели свирепыми и страшными. Кроме величественно развевающегося фиолетово-золотистого шелкового знамени, все остальное на их лодке было довольно старое и потрепанное. На корпусе виднелись заплаты, а соломенная хижина выглядела убогой и жалкой. У тех, что стояли на палубе кора-кора, вид тоже был не особенно импозантный. Двое щеголяли в длинных белых балахонах, большинство же донашивало разрозненные обноски военной формы с плохо сочетавшимися с ними жилетами, или саронги, напоминающие женские юбки. Гектор заметил, что их фитильные мушкеты – в очень плохом состоянии. Единственное оружие, которое явно содержалось в порядке, – это длинные кинжалы с широкими, слегка изогнутыми лезвиями и копья с остро наточенными наконечниками. На палубе никакого оружия не было. Гектор вообще сомневался, что кора-кора сумела бы нести на себе пушку.
Гектор и Флюкт поспешили приветствовать вновь прибывших. Главным у них оказался высокий худой мужчина в белом длинном балахоне. У него было узкое умное лицо, карие глаза внимательно смотрели из-под простого белого тюрбана. Держался он скорее настороженно, чем враждебно.
Спрыгнув на берег, мужчина в белом неожиданно обратился к Гектору и Флюкту на весьма корявом, но вполне понятном испанском языке.
– Из какой вы страны? – спросил он.
Гектор кивнул на останки «Вестфлинге»:
– Корабль – из Нидерландов, и команда тоже, а это – капитан.
Высокий мужчина в белом сразу заметил, что о себе самом Гектор не сказал ничего.
– А вы? – тут же спросил он.
– Я родом из Ирландии.
Высокий слегка удивился:
– Однако говорите вы по-испански.
– Моя мать научила меня. Признаться, я не мог предположить, что услышу ее родной язык так далеко от ее родины.
– Испанцы пришли сюда во времена прапрадедушки нашего султана. Они хотели торговать, и мы завязали с ними дружеские отношения, – объяснил высокий. Он внимательно рассматривал Гектора и Флюкта, пытаясь решить, что они за люди. – Я – Силиати Мансур, и несколько поколений моих предков были визирями. Меня учили говорить на иноземных языках. Но при нынешнем султане испанцы не возвращались.
– Простите, если мы повели себя невежливо, – извинился Гектор. – Но у нас на судне возникла течь, и не было иного выхода, кроме как пристать к берегу. Мы не хотели вторгаться на чужую территорию, да мы и не знали, кому принадлежит эта земля.
Придворный горделиво выпрямился во весь свой рост и сухо и церемонно объявил:
– Вы на земле его величества Саида Мухаммеда Джихада Сайфутдина Зия-аб-Уллы, султана Оморо. Имею честь представить вас его сыну, его высочеству принцу Джайналабидину.
Из хижины на кора-кора появилась небольшая легкая фигурка. Гектор понял, что это ребенок. Один из полуголых гребцов поднялся с места, сошел на берег и встал спиной к носу судна. Он нагнулся, мальчик забрался слуге на плечи, и тот по скользкому берегу доставил его туда, где стояли Гектор и визирь. Гектор с интересом смотрел на важное и надменное детское личико. Мальчику было не больше семи лет. Одет он был в ослепительно белый саронг, а поверх него – в изящного покроя небольшую курточку из золотистой ткани с красной отделкой. Тюрбан на голове был из той же материи, что и курточка, ноги принца были обуты в белые шелковые туфли. Цвет лица мальчика был явно светлее, чем у его слуг.
Принц что-то произнес чистым красивым голосом. Без сомнения, он отдал какой-то приказ придворному.
– Его высочество говорит, – перевел Мансур, – что вы должны немедля пожаловать во дворец, где объясните султану свое присутствие.
Гектор дипломатично поклонился, к тому же Флюкт шепнул:
– Соглашайтесь на все, чего потребует этот щенок.
Придворный повернулся к кора-кора и махнул рукой. Воинство Оморо покинуло свое боевое каноэ и направилось к лагерю европейцев.
– Пусть ваше высочество извинит меня, но я должен позаботиться о своих товарищах, – сказал Гектор и тоже поспешил к лагерю, стараясь не отставать от людей султана.
Те не дали себе труда свернуть лагерь как полагается. Они просто сорвали парусину, скатали ее, смотали веревки, собрали все, что было перевезено с «Вестфлинге» – ящики, одеяла, ружья, навигационные инструменты Флюкта, кухонную утварь Жака, – и отнесли все на кора-кора. На месте лагеря не осталось ничего. Жаку, Изреелю, Штольку и больным пришлось молча наблюдать за происходящим, а потом их вежливо, но твердо препроводили на борт каноэ. Ялик, пришвартованный к берегу, отвязали и взяли на буксир, привязав к тросу на корме кора-кора. Марии нигде не было.
– Где Мария? – спросил Гектор Дана, схватив его за руку.
– Пошла прогуляться по лесу, – ответил мискито. – Она не могла уйти далеко.
Гектор повернулся к визирю:
– Одного нашего человека не хватает, – сказал он.
– Мы не можем задерживаться, – нахмурился Силиати Мансур. – Султан ждет нас к магрибу, вечерней молитве после захода солнца.
– Прошу вас, всего несколько минут! – взмолился Гектор.
К счастью, он очень быстро нашел Марию. Девушка успела дойти лишь до того дерева, где они видели таких занятных птиц. Увидев ее, Мансур был поражен:
– Вы не сказали мне, что с вами путешествует женщина, – сказал он.
– Это моя невеста. Мы обручены, – ответил Гектор.
– Но вы еще не женаты?
– Нет.
– И ее родители позволяют ей путешествовать без сопровождения женщин?
– Таковы наши обычаи, – ответил Гектор.
Придворный вздохнул. Гектор понял, что Мария – первая европейка, которую тот видит, и что он не одобряет фривольных иноземных обычаев.
– Тогда, пока не прибудем на место, она должна оставаться в хижине, – твердо сказал Мансур.
* * *
Путешествие до столицы султана оказалось недолгим. Несмотря на кажущуюся хрупкость кора-кора, двигалась она довольно быстро. Четыре часа команда без устали гребла вдоль побережья, и пока они плыли, Гектор успел расспросить Силиати Мансура, чего им ждать. Султан Оморо уже сорок лет правил своим небольшим прибрежным королевством, когда-то богатым и могущественным, но постепенно приходящим в упадок. Мансур считает, что виной всему то, что Оморо находится в тени Тернате и Тидоре. Последние монополизировали единственную статью дохода Оморо – продажу оперения экзотических птиц.
– Мы называем их манук девата– «Божественные птицы», – объяснил визирь. – Сам Аллах поселил их в наших лесах, чтобы нам было чем расплатиться за необходимые вещи – за ружья, порох и прочее. За перьями этих птичек к нам едут торговцы из самой Малакки.
– Эти перья действительно так ценны? – спросил Гектор.
Мансур приподнял уголки губ в легкой улыбке:
– Все дело в человеческом тщеславии. Мы делаем вид, что этих птиц очень трудно поймать. Мы говорим, что у них нет ног, что они никогда не садятся на землю, а целыми днями вьются в небе, купаются в солнечных лучах, и потому радуга переливается в их оперении.
– Я видел, как эти птицы садятся на ветки и довольно близко к земле. А еще они очень шумные – оглушительно галдят, – сказал Гектор.
– Тогда вы – один из немногих иноземцев, которые их видели, – улыбнулся визирь. – Да, в действительности этих птиц не так трудно поймать. Охотники обмазывают ветки смолой, вот и все. Ловцы сворачивают птичкам шеи, снимают с них кожу с перьями вместе и отдают людям султана. Только ему принадлежит привилегия продавать их малайцам. А сказка про безногих птиц возникла потому, что охотники, перед тем как содрать с них кожу, отрезают добыче ноги.
Гектор бросил взгляд на юного принца, расположившегося на подушке около двери в хижину, куда посадили Марию.
– У султана есть еще сыновья? – спокойно поинтересовался Гектор.
– Принц Джайналабидин – единственный ребенок султана мужского пола. Аллах долго не посылал ему этой радости. Наш султан по возрасту годится своему сыну в деды.
Гектор промолчал. Когда они с Даном были в плену у берберийских турков, он имел возможность убедиться, какое значение придается в мусульманском мире наличию наследника мужского пола.
– Когда мне разрешат поговорить с невестой? Я должен успокоить ее, – сказал Гектор.
Все так сложилось, что с Марией, пока их не разлучили, юноша успел обменяться всего лишь несколькими словами.
– Это решит султан, – мягко ответил визирь. Он помолчал, словно раздумывая, ограничиться этим или сказать кое-что еще. Потом осторожно добавил: – Когда встретитесь с его величеством, пожалуйста, помните, что человек он в годах, а у стариков иногда бывают странные фантазии. Порой они принимают весьма необычные решения.
Оставшееся время Гектор раздумывал о том, что теперь его судьба и судьба его товарищей целиком зависит от капризов выжившего из ума старика, правящего пришедшим в упадок государством.
* * *
Кора-кора свернула к устью узкой, с крутыми берегами реки, где находилась столица султана. Селение под названием Пехко представляло собой бедную деревню с бамбуковыми и тростниковыми хижинами. Ближайшие из них были всего лишь лачугами, стоящими на сваях над серо-зеленой зловонной заводью. На шатком причале Гектор увидел женщин. Они, вместе с детьми, пришли встречать своих мужчин и смотрели на приближавшееся каноэ, заслонив ладонями глаза от солнца. Сильно пахло сушеной рыбой и гниющими отбросами, а еще дымом очагов. Куры и утки бродили по берегу, где сушились небольшие долбленые каноэ, а на вкопанных в землю столбах висели рыболовные сети. Гектор бросил взгляд выше, на склон холма, – там такие же лачуги утопали в пышной ярко-зеленой листве деревьев с вкраплениями желтых и красных плодов. Было только два здания более-менее приличных размеров: мечеть, с крыши которой Гектор услышал призыв на молитву; и некрасиво раздавшееся во все стороны строение, находившееся над городом, на склоне холма, откуда, вероятно, открывался вид на устье реки. Даже издалека юноша увидел множество флагов и знамен, которыми было утыкано все здание. Три флага развевались и над помпезным портиком.
– Это Кедатун Султан – дворец султана, – сказал визирь, когда кора-кора пристала к деревянному причалу на правом берегу.
Здесь ожидало шестеро воинов Оморо, вооруженных копьями и щитами, украшенными конскими хвостами. Рядом с ними стояло какое-то странное средство передвижения. Задние его колеса в диаметре равнялись человеческому росту, со спиц и ободов, когда-то причудливо разрисованных сине-зелеными узорами, теперь облезала краска. Два передних колеса были втрое меньше задних, а украшены точно так же. Между ними на кожаных ремнях висел позолоченный паланкин, стенки которого покрывали изображения листьев и цветов. Но вместо лошадей в коляску были впряжены четверо слуг, босых, в одних набедренных повязках. На их тюрбанах, точно султаны на головах лошадей, покачивались оранжевые и черные перья. Юный принц покинул каноэ и царственно прошествовал в свой паланкин. Дверцу ему открыл коленопреклоненный слуга. Принц забрался внутрь, и через секунду люди-лошади потрусили вверх по холму, к дворцу султана.
Тут Дан толкнул Гектора в бок, вновь обращая внимание друга на то, что происходит рядом. Визирь знаками дал понять, что Гектор и его друзья должны сойти на берег и следовать за ним. Гектор поискал взглядом Марию, но было уже поздно – вооруженные Оморо загородили ему обзор, тесня Флюкта и других голландцев к причалу. Гектор чувствовал, что хотя с ним и его товарищами обращаются не совсем как с пленниками, в полной свободе им отказано. Он хотел было прорваться сквозь кордон к Марии, но ему это не удалось. Взволнованный, он побежал за Мансуром, чтобы сказать, что ему нужно срочно поговорить с Марией. Но Мансур уже был у входа в длинную приземистую постройку, возведенную на сваях над водой.
– Устраивайтесь тут и ждите, пока султан не пошлет за вами, – сказал он любезно, посторонившись и пропуская Гектора и его друзей. – Еду вам скоро принесут. – После неловкой паузы, он добавил: – Бару-бару проследят, чтобы вас не беспокоили.
Не сказав больше ни слова, Мансур повернулся и вышел, а вооруженный стражник занял его место у дверей. Ясно было, что бару-бару – это доблестные воины султана.
Гектор и его друзья оказались в помещении, напоминающем склад. И, судя по запаху заплесневелых продуктов, в этом качестве оно служило немало времени. Чтобы стало хоть чуть-чуть светлее, Изреель распахнул ставни. Окно выходило на якорную стоянку, справа можно было видеть кора-кора, пришвартованную у причала. Туземцы как раз отвязывали буксирный конец ялика. Вещи из лагеря европейцев уже лежали грудой на берегу.
– Можем бежать отсюда в любой момент, когда захотим, – сказал Изреель, постучав по хлипкой стене. Все сооружение представляло собой бамбуковый каркас, обложенный плетеными циновками из листьев.
– Сначала я должен вернуть Марию, – возразил Гектор.
Жак обследовал склад, поделенный на несколько довольно просторных помещений. Побродив по ним, он вернулся с охапкой пустых мешков, которые могли бы послужить им постелями.
– Что ж, почему бы нам и не устроиться поудобней? – жизнерадостно предложил он.
Без предупреждения распахнулась дверь, и внутрь вошли женщины. Их было не меньше дюжины. Узкие темно-синие одежды доходили им почти до пят, на головах были белые или голубые покрывала. Они принесли глиняные горшки, корзины с едой и два кувшина. Все это они поставили на пол, а одна из женщин развернула узел, в котором оказалась деревянная посуда. После этого женщины сразу удалились, не сказав ни слова. Смотреть на мужчин они избегали.
– Итак, что у нас тут? – потер руки Жак, предвкушая что-то необычное.
Он открыл крышку одного из котелков и принюхался:
– Рыбный суп – и недурной! А это что? – Он отогнул листья, покрывавшие одну из корзин, вытащил нечто, напоминающее булочку, и тут же откусил от нее. – Неплохо! Похоже на пшеничный хлеб, но немного мягче.
– Саго, – сказал Флюкт. – Дешевая еда для местных. Приготавливается из сердцевины дикой саговой пальмы. В этих краях она везде растет.
– Пусть еда дешевая, но спасибо, что не рис, – благодарно заметил Жак.
Он взял большую деревянную ложку, помешал рыбный суп, в котором плавали какие-то кусочки, зачерпнул и поднес ко рту. Облизав ложку, Жак какое-то время сосредоточенно жевал, потом запустил палец в рот и вытащил кусочек белого мяса.
– Что это такое? – спросил он, разглядывая его. – Я-то думал, что это суп из рыбы.
– Это моллюски, – объяснил Флюкт. – Я их пробовал в Китае. Деликатес. Говорят, увеличивают мужскую силу.
– Хорошо бы они были помягче, – заметил француз. – Боюсь, нашим беззубым голландским друзьям их будет не разжевать.
Однако отсутствие зубов не помешало выздоравливающим жадно наброситься на еду. Наевшись, вся компания стала устраиваться на ночь. Голландцы легли отдельно, выбрав себе одну из комнат. Гектор с друзьями, аккуратно сложив пустые корзины и посуду на полу, расстелили мешки и тоже легли. Слышно было только, как вода с плеском билась о деревянные сваи, на которых стоял дом.
Гектор лежал и смотрел в потолок. Он беспокоился за Марию. Он знал, что зла ей не сделают, что она и сама способна за себя постоять, но его мучило чувство, что он, так или иначе, подвел ее. Вновь и вновь он перебирал в памяти события этого дня, гадал, смог бы он как-нибудь удержать ее подле себя. Но ведь все случилось так неожиданно и так быстро. Он боялся, что Мария передумает, что не захочет связывать свою жизнь с человеком, который вечно находит неприятности на свою голову. Рядом заворочался Дан, и Гектор услышал в темноте его спокойный голос:
– Мария сильная. Она долго ждала, пока ты найдешь ее, и сейчас она знает, что ты ее не оставишь. Постарайся немного отдохнуть – завтра тебе потребуется ясная голова.
* * *
Силиати Мансур пришел за ними рано утром. Свой белоснежный балахон он сменил на похожий, только черный, а простой тюрбан – на странную бархатную остроконечную шапку.
– Так я одеваюсь при дворе, – объяснил он. – Кроме того, что я визирь его величества, я еще и его первый министр. – Он заговорил более официальным тоном: – Его величество приказал мне привести к нему тех из вас, кто знает испанский. – Увидев, что Гектор удивлен, он прибавил, куда менее церемонно: – Султан гордится тем, что он знает несколько слов по-испански, и хочет показать свои познания двору.
Гектор посмотрел на своих друзей.
– Дан, ты пойдешь со мной. И ты, Жак, тоже. А Изреель со Штольком останутся. А как же насчет команды «Вестфлинге»?
Визирь покачал головой:
– Капитан может пойти с нами. У султана могут возникнуть к нему вопросы. Но другим лучше остаться здесь. При виде голландцев его величество часто гневается. Они напоминают ему о том, что их торговая компания предпочитает иметь дело с Тернате и Тидоре, а это наносит ущерб нашему королевству. Для всех будет лучше, если его величество будет в добром расположении духа.
– А моя невеста, Мария? Я смогу наконец увидеть ее? – твердо спросил Гектор.
Мансур жестом успокоил его.
– Все в свое время, – ответил он. – О ней позаботятся.
Гектор очень старался, чтобы его волнение не бросалось в глаза. Снаружи было прохладно и свежо. Они миновали рыбный рынок, на котором уже началась торговля – рыбакам надо было продать ночной улов до наступления жары. Выложенная на подносах рыба представляла собою потрясающее зрелище, а разнообразие цветов и оттенков поражало – серебристый, ультрамариновый, желтый, ярко-оранжевый, темно-красный, иссиня-черный! Дворняжки с хвостами бубликом обнюхивали отбросы под прилавками, бездомная кошка, завидев чужих, испуганно отскочила прочь и угрожающе выгнула спину. Мансур вывел «гостей» на широкую тропу, ведущую вверх к дворцу. Минут через десять они дошли до места, где тропа раздавалась в стороны, превращаясь в лиственную аллею, и откуда открывался вид на резиденцию султана. В отличие от домов подданных, дворец султана был построен из кирпича, а крыша выложена темно-красной черепицей. Широкий портик с высокими деревянными колоннами занимал всю длину фасада. По бокам лестницы, ведущей к большим двустворчатым дверям, стояли две салютационные пушки. Жерла пушек были направлены на гавань, а неподалеку от ступеней стоял вчерашний странный экипаж.
– Это испанцы подарили. Давно, – объяснил визирь, указывая на карету. – Они подарили и несколько лошадей. Лошади, правда, скоро издохли. Но султаны Оморо до сих пор пользуются экипажем. Ни у кого из правителей такого нет.
На верхних ступеньках лестницы стояло несколько человек – вероятно, стража. Завидев визиря, воины вытянулись по стойке смирно, а один из них заторопился внутрь дворца – видимо, с докладом.
– Это кабо– привратники султана, они должны объявить о нашем прибытии. Вы обязаны следовать нашим правилам этикета, – предупредил Мансур, во главе процессии поднимаясь по ступеням и проходя в отворенную дверь. – К султану нужно обращаться «ваше величество» и не подходить к нему ближе, чем на десять футов. Говорить лучше громко и внятно. Султан слегка глуховат.
Они прошли переднюю, где стояли на посту другие кабо, а потом посетителей проводили в большой зал. Столбы солнечного света проникали сквозь крошечные окошки, прорубленные в стенах на довольно большой высоте: некоторые участки были очень ярко освещены, зато в глубине зала, в тенях, трудно было что-либо разглядеть. Мебели оказалось очень мало – несколько богато украшенных сундуков, низкие столики и затянутые шелком ширмы. Пол устилали циновки из кокосового волокна. В зале находилось несколько человек, которые, похоже, ничего не делали – просто стояли и помалкивали. Все они, подобно Мансуру, были в длинных и свободных черных одеяниях и в таких же, как у него, остроконечных головных уборах. Вероятно, придворные, решил Гектор. В воздухе чувствовался легкий запах плесени, напомнивший ему о складе, где они ночевали. На всем вокруг словно лежала печать летаргического сна, беспробудной лени. Визирь вывел европейцев на середину зала. В полутьме что-то ритмично покачивалось. Приглядевшись, Гектор понял, что это большое опахало из перьев в руках у слуги. Он махал им туда-сюда, но так медленно, что вряд ли эти движения хоть как-то колебали воздух.
Гектор прищурился: на низком диване, среди горы подушек, скрестив ноги, сидел маленький, иссохший старик. На нем было весьма неряшливого вида белое одеяние с желтой каймой и кривобокий, слабо повязанный тюрбан с пучком оранжево-красных перьев. Под большим тюрбаном старческое личико казалось совершенно высохшим, съежившимся, на нем заметно выпирали скулы. Во впадинах висков и щек лежали глубокие тени, а рот походил на узкую щель с расходившимися от нее глубокими морщинами. С древнего лица смотрели водянистые, с воспаленными веками глаза. Гектор понял, что этот иссохший старик, которому, по меньшей мере, восемьдесят лет, и есть правитель Оморо.
Мансур медленно склонился в низком грациозном поклоне, поднеся ладони к лицу – в знак почтения и послушания. Гектор, Дан, Жак и Флюкт повторили его приветствие.
Громким высоким голосом визирь коротко представил гостей. Когда он договорил, последовала долгая пауза, на протяжении которой султан как-то странно вращал глазами, щурился, словно пытаясь сфокусировать взгляд. Потом он махнул своей крошечной птичьей лапкой, указывая на мозаичную коробочку, лежавшую перед ним на маленьком столике, и прокаркал несколько слов на неизвестном Гектору языке.
– Его величество желает угостить вас своим бетелем, – перевел Мансур на испанский и шепотом быстро добавил: – Соглашаться не надо. Это предложение – просто вежливая формальность.
Гектор почувствовал, что его спутники ожидают, что от их имени будет говорить он.
– Ваше величество, – произнес он по-испански, – это большая честь для нас – быть принятыми при вашем дворе.
Лицо султана исказила гримаса, в которой Гектор не сразу признал улыбку. Было что-то безумное в этом старике – казалось, он мог внезапно и без причины разразиться дребезжащим смехом или злобно завизжать. Старик пристально посмотрел на Гектора и пробормотал несколько слов, которые, как он, видимо, полагал, понятны без переводчика. Гектор сообразил, что султану кажется, будто он говорит по-испански. Если так, старик явно ошибался.
