Текст книги "Проклятая благодать (ЛП)"

Автор книги: Тилли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Эти эмблемы, – сказала я и указала на футболку и его тату. – Они одинаковые.

Мышцы АК напряглись.

– Что это значит?

– Дерьмо, больше не имеющее для меня никакого значения, – резко сказал он, поднялся на ноги, и начал спускаться по склону скалы.

Тропинка была очень крутой и скользкой. АК оглянулся через плечо.

– Пошли. Все не так уж и плохо. Я помогу тебе.

Я без колебаний взяла его за руку и последовала за ним. Пока мы шли по тропинке, я поняла, что доверяю ему.

Доверяю мужчине.

Никогда не сомневалась, что он будет защищать меня. Ни на секунду.

Мы подошли к краю водоема. АК наклонился и наполнил бутылку водой и протянул руку за моей. Я передала ему свою бутылку и внимательно осмотрелась. В такой близости грохот воды был громким, и был так же прекрасен, как и с вершины скалы.

– Держи.

АК протянул мне бутылку. Слишком занятая наблюдением за водопадом, я не заметила, что крышка бутылки не на месте. Поэтому, когда АК дернул рукой и выплеснул содержимое бутылки мне в лицо, я громко закричала от шока и подпрыгнула, когда холодная вода окатила мое лицо и тело. Я стояла неподвижно, пока не взглянула на АК… Он смеялся. Не просто улыбался, а смеялся от души, и этот глубокий звук вызывал легкость в моей груди.

– AK! – вскрикнула я и потеряла равновесие.

Мои ноги соскользнули в воду, и я упала назад, с глухим стуком ударившись задницей об землю. Когда я подняла руки, они были покрыты грязью. АК за моей спиной засмеялся еще громче. Вся моя нижняя половина тела промокла от воды. И я была вся в грязи.

Пока я споласкивала руки, ко мне подошел АК.

– Я подшутил над тобой, Фиби, но не ожидал, что ты, черт возьми, упадешь.

Я сердито посмотрела на него, когда он подошел ближе, все еще смеясь и нисколько не извиняясь. Я подождала, пока он протянет мне руку, зачерпнула в ладони как можно больше воды и выплеснула ему в лицо.

– Сучка! – крикнул АК, отступая назад, вода стекала с его длинных волос.

Но в его тоне не было злобы. Его темные глаза, которые были такими тусклыми и печальными со вчерашней ночи, когда он чистил сапоги, теперь были полны света. А потом он сделал шаг в моем направлении. Я рванула вбок, пока не погрузилась в воду, надеясь избежать любого возмездия. Но его руки обхватили меня сзади и подняли в воздух.

– Нет! – крикнула я, смеясь, когда он подбросил меня.

Я с плеском приземлилась в озеро и попыталась встать, убирая с лица капли воды.

– Я не умею плавать! – закричала я и, к счастью, нашла опору.

Я обвела взглядом поверхность воды, но нигде не увидела АК. А потом он вынырнул прямо передо мной, и мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Руки АК обвились вокруг моей талии. Он улыбнулся, и я шлепнула его по руке.

– Это научит тебя не пытаться шутить со мной, Рыжая.

Я протестующе покачала головой.

– Меня? – я рассмеялась от его игривого выражения лица. – Ты первый плеснул в меня водой!

Он покачал головой и перестал смеяться.

– Ты смотрелась… горячо. Подумал, тебя нужно остудить.

Я снова рассмеялась над его самодовольной физиономией, а затем медленно, секунда за секундой, улыбка сползла с моих губ. Мои руки на его руках начали гладить его влажную кожу. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, когда взгляд АК потерял свою игривость. Он повел нас дальше на глубину, так далеко, что мои ноги больше не чувствовали дна. У меня перехватило дыхание, паника охватила меня, я крепче сжала его руки, и у меня не было выбора, кроме как обхватить ногами его талию.

– Не достаю до дна, – объяснила я. – Мы слишком далеко от берега.

– В этом и был смысл, Рыжая.

Он опускал руки, пока они не обхватили мою задницу. Я почувствовала, как он затвердел, и как моя собственная сердцевина наполнилась внезапным жаром.

– АК, – прошептала я, когда он медленно придвинулся ко мне бедрами.

Одна его рука нырнула за пояс моих шорт. Его пальцы были медленными, когда путешествовали на юг, нежными, когда сомкнулись между моими ногами и начали поглаживать вперед и назад вдоль складок.

Я ахнула и закрыла глаза, когда он провел кончиком пальца по клитору. Дыхание АК участилось, я почувствовала его твердость и ничего не хотела больше, чем прикоснуться к нему. Убрав одну руку с его шеи, я скользнула вниз по его мускулистому торсу, по глубоким впадинам и выступам, пока не наткнулась на пуговицу на его джинсах. Я расстегнула ее и ширинку, вытащила его на всю длину и почувствовала, как он тут же толкнулся мне в руку.

– Бл*дь, Рыжая, – прошипел он, в то время как его руки стали двигаться сильнее и быстрее в моей сердцевине.

Я гладила его вверх и вниз, а он крепко держал меня в своих объятиях, не давая упасть.

Я боролась с желанием закрыть глаза. Мне хотелось смотреть на АК. Хотелось видеть его, без зелья или алкоголя в организме. Смотреть на этого мужчину, который привел меня в эту хижину, чтобы помочь, потому, что он этого хотел. Многие мужчины и раньше хотели меня, но не по какой-то другой причине, кроме секса. Я не была полностью уверена, но когда темные глаза АК смотрели на меня, когда он протягивал мне руку и целовал в щеку, когда думал, что я сплю, не думаю, что это было только ради его удовольствия.

Я не была уверена, но… но надеялась и молилась, что я ему действительно нравлюсь. Я. Не мое тело. Просто… я. Не понимала, как это может быть правдой, но отчаянно хотела, чтобы так оно и было.

АК наклонил голову вперед и накрыл мои губы своими. Он держал руку на моем клиторе, скользя вперед и назад, а затем внутри меня в медленном, ритмичном движении. Его язык искал вход в мой рот, и наши рты начали двигаться в том же ритме, что и наши руки.

Когда АК поцеловал меня, весь мир исчез. Вся боль и демоны, затуманившие мой мозг, провалились в блаженную пустоту, запертые, когда его вкус поглотил меня, преследуя тьму. Я застонала ему в рот, он поймал мои крики и проглотил их. Я почувствовала предательское покалывание у основания позвоночника и прижалась к АК крепче, встречая его взгляд, пока он работал пальцами внутри меня все быстрее, один, два, затем три пальца, и вот он попал в место внутри меня, которое я хорошо знала, которое научилась стимулировать, в то, которое, когда АК надавил на него, разбило меня на осколки, а мое тело стало не более чем свет. Долгий крик, вырвавшийся из моего горла, разнесся по ветру, эхом отразившись от водопада.

Дыхание АК стало прерывистым. Затем он замер и, не сводя с меня глаз, кончил в мою руку, его бедра дернулись, а его освобождение смыло водой. Его черные зрачки почти уничтожили коричневую радужку, а щеки залил румянец.

Наши глаза не отрывались друг от друга, погруженные в какое-то безмолвное, но пронзительное блаженство. АК снова поцеловал меня, на этот раз только губами, мягкими, чувственными губами. Они ласкали мои, как будто я была особенной для его сердца.

Как будто я была достойна такой привязанности.

Мои глаза наполнились слезами. Его рука переместилась с моей сердцевины и погладила вверх и вниз по моей спине, успокаивая мои мысли. Его губы боготворили меня. Я никогда не думала, что когда-нибудь пойму значение поцелуя. Как это может на мгновение остановить твое сердце или как такое невинное прикосновение может заставить тебя почувствовать себя таким невероятно желанным.

Я убрала руку с его длины и быстро застегнула его джинсы. АК притянул меня ближе.

– Ты мне чертовски нравишься, Рыжая, – хрипло сказал он.

При этих словах мои глаза закрылись, и я покачала головой.

– Почему? Как тебе может нравиться такой человек, как я?

АК запечатлел по одному поцелую на каждом из моих закрытых веках. Когда я открыла их, он сказал:

– Потому что ты меня понимаешь.

Его слова были едва громче шепота. Прежде чем я успела попросить его объяснить, что он имел в виду, на его губах появилась медленная ухмылка. Он поцеловал меня в щеку.

– Ты загорела, – сказал он. – Нам лучше уйти, пока ты совсем не сгорела.

Я посмотрела на него и не увидела ничего, кроме бронзовой, идеальной кожи. У него было несколько шрамов, разбросанных по всему телу, некоторые большие, некоторые маленькие, но я не обращала на них никакого внимания. У всех нас были шрамы, как снаружи, так и внутри. АК еще раз быстро поцеловал меня в губы и начал выходить из воды, но я положила руки ему на лицо. Его кожа была теплой под моими ладонями, то ли от солнца, то ли от его освобождения.

– Рыжая?

Его брови нахмурились.

– Спасибо, – сказала я, когда смогла найти нужные слова.

Я слабо улыбнулась ему.

– Спасибо, что привез меня сюда. За то, что забрал меня у Мейстера… за все…

«За то, что обращаешься со мной так, будто я не просто шлюха», – хотела добавить я, но сдержалась.

Плечи АК поникли, и он выдохнул, как будто очень долго сдерживал дыхание.

– Понятия не имею, зачем ты все это для меня сделал, но… спасибо.

АК промолчал, но несколько секунд смотрел мне в глаза.

– Нам лучше уйти. Солнце не будет твоим другом, если мы останемся здесь надолго.

Держа меня в своих объятиях, АК отвел нас обратно к берегу озера. Он помог мне встать на неровную землю и вылезти из воды. Я была благодарна прохладной воде на моей коже, когда яркое солнце сразу же ударило мне в лицо.

АК поднял с земли бутылки с водой и протянул руку. Я вздохнула и вложила свою руку в его. Дорога обратно в хижину была тихой, но все же более комфортной, чем я чувствовала себя на протяжении многих… лет. Его привязанность каким-то образом стала бальзамом для постоянного огня сожаления, который никогда не угасал в моем сердце. И эта временная передышка, этот короткий миг, чтобы иметь возможность дышать, были благодаря человеку, который привел меня домой.

Тому, к которому вдруг тянулось мое сердце.

***

Я вздремнула и приняла душ, в кои-то веки, не думая ни о чем, кроме АК. Я посмотрела в зеркало: моя кожа была зацелована солнцем, на лице было больше веснушек, чем я когда-либо видела. Улыбка появилась на моих губах, когда я вспомнила, как АК говорил мне, что ему нравятся мои веснушки. Мое лицо – небо, полное звезд.

Мои рыжие волосы.

Рыжая.

Наступила ночь, и АК готовил на гриле. Я надела свободное черное платье, которое достала из шкафа в комнате АК. Материал свисал с моих плеч, обнажая кожу, за что я была благодарна. Лицо и руки у меня слегка обгорели от сегодняшнего солнца.

АК повернул голову, когда услышал, что я вышла на улицу. На столе стояли различные блюда, а позади него на гриле жарилось мясо. Он откинулся на спинку кресла и уставился на звезды в черном небе. Улыбаясь, я прошла мимо АК, чтобы сесть рядом, но он взял меня за руку и усадил к себе на колени. Я вскрикнула от шока, когда приземлилась на его бедра.

– С этого момента ты будешь сидеть здесь.

Он потянул меня вниз, пока моя голова не легла на его обнаженную грудь, а мое тело не прижалось к его. Его рука тут же оказалась в моих волосах, поглаживая длинные пряди, как будто это каким-то образом успокаивало его. Его кожа была теплой, он тоже слегка обгорел на солнце. Но он пах божественно и ощущался еще лучше.

Я удовлетворенно вздохнула. АК встал, чтобы принести нам еды. Мы ели бок о бок, почти не разговаривая, просто довольствуясь тем, что были рядом друг с другом. Когда мы закончили, АК закурил сигарету. Я свернулась калачиком у него на груди. Уверена, что если никогда больше не покину это место, то все будет в порядке.

– Здесь так красиво, – пробормотала я и попыталась сосчитать каждую звезду, но это было невозможно, их было так много. – По-моему, я никогда по-настоящему не смотрела на ночное небо. Уверена, что никогда не смотрела так на звезды до того момента, как ты не сравнил мои веснушки с ними у тебя дома. Но теперь ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, как они выглядят вблизи, так ли они красивы, как кажутся отсюда.

Я покачала головой, пораженная тем фактом, что нахожусь здесь, занимаясь чем-то столь праздным, как созерцание звезд. Я провела рукой по торсу АК.

– И вот я здесь. С тобой, в этом непостижимо счастливом месте.

– Рыжая, – хрипло сказал АК и притянул меня ближе к себе.

– Это правда.

Я вспомнила дни в коммуне. Ни один мужчина никогда не лежал со мной вот так, им нужен был только секс. Они никогда не гладили меня по волосам. Не играли и не шутили со мной у водопада. Привязанности не было места в Ордене. Любовь разделялась через акт секса. И как у Священной Сестры, она никогда не была нежной или чистой.

И все же был АК, держащий меня в своих руках только по той причине, что ему этого хотелось..

– Когда я с тобой, – тихо сказала я, чувствуя, как мое сердце бьется слишком быстро от того, в чем собиралась признаться. – Мне легко не думать о своей прежней жизни. Я…

Мои щеки запылали от смущения и внезапной боли.

– Я никогда не была с мужчиной, который видел во мне не только ту, с кем можно получить освобождение.

Мой желудок сжался от этой печальной правды.

– Это все, для чего я когда-либо была предназначена, АК. Чтобы доставлять удовольствие ради дела нашего Господа.

Я убрала голову от его руки и положила ему на грудь. Он смотрел на небо. Сигарета горела у него в руке, а челюсть была сжата. Должно быть, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что его глаза опустились, чтобы встретиться с моими.

– Это правда.

Перекинув через него ногу, я приподняла платье. Лоб АК наморщился от замешательства. Я поднимала платье все выше и выше, пока не обнажилась внутренняя часть бедра.

– От Матфея глава 4 стих 19, – сказала я. – И говорит он им: «Следуйте за мной, и я сделаю вас ловцами людей».

Я развернула ногу и провела пальцем по татуировке, которую пророк велел носить всем своим Священным Сестрам.

АК застыл, уставившись на татуированное писание, ведущее к моей сердцевине. Место, которое, по словам пророка Давида, люди желали больше всего.

– Что, черт возьми, это значит? – сердито спросил он.

Натянув платье, я положила руку ему на плечо и велела лечь обратно. Он неохотно повиновался, и я снова положила голову ему на грудь, а рукой обняла за талию.

– Пророк Давид заявил, что некоторые женщины в Ордене предназначены для особого служения. Бог открыл ему способ как привлечь больше членов Церкви. Он утверждал, что это Писание, особенно слова «ловцы людей», имеет большее значение, чем мы думали. Он утверждал, что Бог открыл ему, что женщины из коммуны, отобранные им и его учениками, станут такими ловцами мужчин. Мужчины были целью, призом для пророка, а мы Священные Сестры – приманкой.

АК напрягся подо мной, но теперь, когда я начала сбрасывать этот груз с души, то не могла остановиться. Мне хотелось произнести эти слова, слова, которые я никогда раньше не произносила.

– Они пришли за мной, когда мне было десять лет.

Я закрыла глаза, вспоминая тот день в мельчайших подробностях. Брат Джон забирает меня учиться.

– Ко мне и раньше прикасались мужчины. К детям в общинах пророка свободно прикасался любой, кто желал этого. Не было такого возраста, который считался бы слишком ранним. На самом деле пророк Давид призывал наших родителей или опекунов прикоснуться к нам первыми, чтобы показать, на что похожа Божья любовь, чтобы мы не встревожились, когда другие мужчины и женщины также придут за нами. Когда брат Джон пришел за мной, когда мне было десять, чтобы сказать, что меня избрали Священной Сестрой, первое, что я ощутила – вкус взрослых мужчин на своем языке, и вспомнила то, как они пробовали меня. Меня трогали во всех отношениях, кроме полноценного секса.

Я поморщилась, все еще вспоминая следующую неделю.

– Хотя меньше чем через неделю меня познакомили и с этим актом.

Мои бедра сжались, когда я вспомнила, как брат Джон положил меня на кровать, а его обнаженное тело нависло надо мной. Я вздрогнула, вспомнив его дыхание на моем лице и его руки, скользящие по моему голому бедру. И я вспомнила его длину, когда он пронзил мою невинность. Слезы, кровь, боль и стыд…

– Фиби.

АК повернулся ко мне лицом. Я не замечала слез на моих щеках, пока он не вытер их. Его рука обхватила мое лицо, а большой палец погладил влажную кожу.

– Несколько дней после этого я старалась прятаться по углам комнаты. Но каждый день брат Джон приходил за мной и снова брал мое тело. Он брал меня до тех пор, пока мне не удалось заглушить боль. Пока его прикосновения и знаки внимания не стали для меня нормой.

Я сглотнула и посмотрела в лицо АК. Оно было наполнено громом, зубы стиснуты. Я провела пальцами по его руке, которая лежала на моем лице и прижала ее к груди, удерживая возле сердца.

– А потом начались тренировки. Старшие Священные Сестры каждый день приходили в наши комнаты. Когда мы начинали, нас было около двадцати человек. Все примерно одинакового возраста и все получили первый сексуальный контакт от брата Джона. Последовали новые уроки. Урок за уроком о том, как держать мужчину на расстоянии вытянутой руки, как ласкать его, пока он не попросит большего. Как взять мужчину в рот и соблазнить движениями своего тела, как заставить его упасть в наши объятия и отдать себя Господу через наши тела. Мы ловили мужчин, и они всегда заглатывали наживку.

– Они учили тебя трахаться?

– Да, – ответила я и возненавидела себя за то, что это была суровая правда. – Сначала в коммуне. Пророк Давид часто приглашал мужчин, которые были важны для нашего дела, в свои многочисленные коммуны, как внутри страны, так и за ее пределами. Я никогда не знала, для чего они нужны – для бизнеса, как нам сказали, – но с десяти лет меня призывали соблазнять их. Многим нравились молодые девушки, особенно когда мы могли обслуживать их в постели с мастерством женщины вдвое старше нас. И я делала все это с удовольствием… В конце концов, я так сильно поверила в то, что делаю, что обрадовалась, когда меня выбрал приезжий мужчина. Еще больше обрадовалась, когда мне исполнилось четырнадцать лет и меня отправили в мир. Только лучшие Священные Сестры были отправлены за ворота. Те, кто преуспел в том, чтобы угождать мужчинам.

По выражению лица АК я поняла, что он не может говорить. Поэтому продолжила.

– Раньше я никогда не выезжала за пределы коммуны. Там было так много зрелищ и звуков, что мне было страшно. Но братья, которые отвозили нас в города, были и нашими охранниками. Они всегда следили за нами.

Я фыркнула, вспомнив сотни баров, которые посещала в детстве, а потом и во взрослом возрасте.

– Мужчины всегда заглатывали наживку. Увидев нас, они тут же пускали слюни. Мы одевались соблазнительно и отводили их в автобус, который отвозил нас в город. Мы доставляли им такое удовольствие, какого они никогда не испытывали, а потом убеждали их вернуться с нами в коммуну. И они почти всегда шли за нами. Особенно когда узнавали, что их там ждет. Больше свободной любви. Больше женщин… маленьких девочек.

– Ублюдочные педофилы, – прорычал АК. – Я рад, что пустил пулю в голову этому гребаному мудаку. И уничтожил десятки других сектантов.

Я замерла и моргнула, глядя на АК, позволяя его словам осесть в голове.

– Ты?..

Наверняка я ошиблась.

– Ты убил пророка Давида? Ты был человеком дьявола, который лишил его жизни?

– Да. – Он притянул меня ближе к себе. – Я, бл*дь, видел, как этот педофил рухнул на землю, когда моя пуля попала ему прямо между глаз.

Мое дыхание участилось от его признания. В коммуне я оплакивала смерть пророка так, словно мое сердце было разорвано на части, но теперь, после всего, что произошло, знание того, что именно он убил пророка, только заставило меня хотеть АК еще больше.

Я подняла его руку и поцеловала пальцы.

– Спасибо, – прошептала я.

Он никогда не поймет уровня моей благодарности. И все же с этим просветлением пришла моя самая большая боль.

Мои сожаления озарились.

АК прижал меня к себе, и слезы покатились по моим щекам. Он запечатлел поцелуй на моем лбу. С ним я чувствовала себя в безопасности.

– Их были сотни, – призналась я и почувствовала, как меня захлестнула глубокая волна стыда.

АК был неподвижен, словно статуя.

– Я обслуживала так много мужчин, что даже не знаю точного числа. Иногда по собственному желанию, а иногда и силой.

Я втянула в себя воздух.

– Но если это было силой, то только потому, что терпела неудачу как Священная Сестра.

– Что? Что, черт возьми, это значит?

– Если соблазнение не было выполнено должным образом, или мой шепот Божьих писаний не был достаточно убедительным, иногда мужчины были недобрыми и лишали нас воли. Они брали нашу плоть за нашу неудачу.

– Они насиловали тебя? – прорычал он.

– Иногда такое случалось, – сказала я, вспоминая, как в первый раз мужчина приставил к моему горлу нож и избил, а после вошел в меня… в каждое мое отверстие.

Я вспомнила Мейстера и то, что он был одним из этих мужчин.

– Мейстер не любил, когда его соблазняли, он любил брать. Ему доставляло удовольствие извлекать боль из моего тела. Но чем меньше я протестовала и чем больше позволяла ему делать со мной, тем больше росло его собственническое отношение ко мне. Я видела, как он день за днем становился зависимым от меня, и мне было страшно. Но Иуда приказал мне быть рядом с Мейстером столько, сколько он пожелает.

Я закрыла глаза. Остальная часть этой истории была размыта, как теперь я знала, из-за наркотиков.

– Он никогда не оставлял меня. – Мои пальцы погладили лицо АК. – Пока ты не пришел и не забрал меня из его подчинения.

– Ты никогда к нему не вернешься, – твердо сказал он, и я почувствовала, как мое сердце разрывается от этого обещания.

Новые слезы хлынули по моим щекам. Я не могла поверить, что этот мужчина сражается за меня.

– Не знаю… Не знаю, как жить в этом мире, АК… Я не умею быть никем иным, кроме как… шлюхой. – Я невесело рассмеялась. – Люди во внешнем мире говорили о нас. «Божьи шлюхи» – так они нас называли. Пророк Давид и Иуда называли нас «Шлюхами Давида». Мейстер хотел, чтобы я перестала ею быть. Я должна была стать только его.

Я крепко зажмурилась и почувствовала, как соль моих слез обжигает губы.

– В этом мире шлюх не почитают, а наказывают. Какой мужчина захочет, чтобы такая женщина была любовью всей его жизни? Женщина, которая брала мужчин всеми возможными способами? Кто трахал так много мужчин, что не может вспомнить ни одного лица среди толпы?

Я покачала головой, давясь словами.

– Кому нужна женщина, которая потеряла невинность в десять лет, а до этого ее часто трогали?

А потом я почувствовала, как оно поднимается во мне. Мое самое тайное признание, моя глубочайшая боль. Я попыталась сдержаться. Я так долго пыталась удержать внутри себя мое самое большое сожаление. Но больше не могла. АК был безопасной гаванью. И я наконец-то могла избавиться от этой вины.

Я должна была наконец выпустить мою самую глубокую боль на свободу.

– Какой мужчина захочет женщину, которая была беременна в двенадцать лет?

Когда слова слетели с моих губ, я почувствовала, как АК напрягся, сидя подо мной. Его дыхание остановилось, и рука перестала гладить меня по спине.

– Фиби… – наконец тихо произнес он.

Я покачала головой, пытаясь не дать шлюзам того времени открыться в моем сознании, но я не могла сопротивляться. Поэтому позволила своей истории – своим грехам, своей неудаче – выплеснуться наружу…

Я посмотрела в зеркало и провела рукой по животу. Он стал таким большим, что брат Джон отстранил меня от Священного Сестринского долга и приказал отдохнуть. Моя спина болела, и с этого самого утра волны ослепительной боли сжимали мой живот, заставляя кричать. Марта сказала мне, что это нормально. Ей было поручено остаться со мной. Она тоже была беременна, но родила несколько недель назад. С тех пор она только и делала, что плакала. Ее наказали за эти слезы, высекли плетьми, рассекая ее плоть, но она не могла перестать плакать.

Потому что они забрали ее мальчика. И не позволят ей увидеть его.

Моя спина заныла, когда еще один мучительный всплеск боли пронзил меня. Я вскрикнула, чувствуя тупое давление в нижней части позвоночника. Я споткнулась, а Марта вбежала в дверь как раз вовремя, чтобы поймать меня.

– Пойдем, Фиби.

Она подвела меня к кровати. Я схватилась за живот, зажмурив глаза, когда давление стало невыносимым, и все мое тело было переполнено потребностью тужиться.

– Кажется, начинается, – сказала я, когда дверь моей спальни открылась и вошла сестра Лия.

– Ребенок скоро родится, – сказала Марта.

Я легла на кровать. Сестра Лия раздвинула мои ноги, и я почувствовала ее руку внутри себя.

– Ты должна тужиться, – приказала она.

Марта сжала мою руку.

– Ты справишься, Фиби, – сказала она, и слезы потекли по ее лицу.

Я знала, что она думает о своем мальчике. Знала, что ей было очень больно.

Собрав все свои силы, я начала тужиться, чувствуя, что мое тело вот-вот разорвется надвое. Я дышала так глубоко, как только могла, несмотря на агонию и усталость, терзавшие мое тело. Не знаю, сколько прошло времени, когда до моих ушей донесся громкий крик. Марта наклонилась, чтобы рассмотреть ребенка, лежавшего на руках сестры Лии.

– Это девочка, Фиби, – сказала она и крепче сжала мою руку.

– Девочка? – переспросила я, задыхаясь и ощущая, как что-то внутри меня изменилось…

Почувствовала, как что-то неизвестное пустило корни, чувство, которое я никогда раньше не испытывала… блаженный покой. Такой покой и любовь, что у меня перехватило дыхание.

Сестра Лия положила ребенка мне на грудь. Я моргнула, ошеломленная интенсивностью момента, затем, в конце концов, посмотрела вниз. На меня уставились два темно-серых глаза. Сбоку от левого глаза виднелась большая темная веснушка. Я уставилась на эту веснушку, загипнотизированная такой красотой.

Она пришла в этот мир благодаря мне.

Она… она была моей…

Слезы заливали мое лицо, пока я держала ее в своих дрожащих руках.

– Сапфира.

Я услышала, как Марта шмыгнула носом.

– Я назову ее Сапфирой.

– Прекрасно, сестра.

Марта поцеловала меня в макушку. Ей было четырнадцать, она была на два года старше меня, но я знала, что в этот момент она понимала меня лучше, чем кто-либо другой.

– Сапфира, – сказала сестра Лия и склонилась надо мной.

Паника наполнила мои легкие, когда я увидела ее протянутые руки.

– Нет! – громко сказала я.

Сапфира подскочила в моих объятиях и заплакала.

– Отдай ее мне, дитя мое. Ты же знаешь, что она – Ребенок Давида. Ты знаешь, что она не останется с тобой. У тебя есть более великая цель, которой ты должна служить.

Ребенок Давида. Младенцы, рожденные Священными Сестрами. Младенцы, которые «принадлежат» пророку Давиду, а не их матерям. Воспитываются не родителями, а общинами опекунов.

Рыдание вырвалось из моего горла. Я попыталась отвернуться, встать с кровати.

Сапфира была моей. Она была моим ребенком!

– Нет, пожалуйста…

Я взглянула в ее карие глаза.

– Она моя. Пожалуйста, не забирайте ее у меня. Я буду заботиться о ней и справлюсь с обоими обязанностями.

– Фиби! – огрызнулась сестра Лия. – Делай так, как я говорю, или сюда приведут брата Джона. С тех пор как ты обнаружила, что беременна, ты знала, что она не будет тебе принадлежать.

– Нет!

Я сползла с кровати, прижала Сапфиру к груди, пытаясь спрятаться в углу комнаты. Сестра Лия ушла, и я увидела, что Марта смотрит на нас и плачет, сидя на краю кровати, совершенно потерянная.

Они сделали это и с Мартой. Забрали у нее мальчика, когда она хотела оставить его себе.

Я посмотрела на Сапфиру и покачала головой. Мое лицо было залито слезами, когда я прижала ее к груди.

– Ты моя.

Я улыбнулась сквозь слезы, когда Сапфира перестала плакать и посмотрела на меня. Я поцеловала ее голову, чувствуя под губами теплую кожу.

– Я люблю тебя, – сказала я, мой голос застрял в горле. – Я люблю тебя, Сапфира.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел брат Джон в сопровождении сестры Лии. Мне хотелось бежать, бежать вместе с дочерью, но я была в ловушке. Идти было некуда.

Брат Джон неодобрительно посмотрел на меня.

– Фиби, отдай ребенка сестре Лии. Прекрати эту глупость.

– Она моя, – с вызовом сказала я себе под нос.

Должно быть, он услышал меня, потому что покачал головой.

– Она – Ребенок Давида. Она принадлежит вере. Ты – Священная Сестра. И у тебя другой путь, чем быть матерью. Гораздо более достойное дело.

Он подходил все ближе и ближе, пока не положил руки на Сапфиру.

– Нет!

Я снова заплакала, когда он забрал ее из моих рук.

– Пожалуйста… Я люблю ее!

Моя грудь разрывалась от рыданий, а тело сотрясалось, когда брат Джон отдал мою малышку сестре Лии, и она вынесла ее из комнаты.

Я закричала.

Кричала и кричала, пока в горле не пересохло. Не помню, что произошло дальше, все было как в тумане, но, когда я подняла голову, брата Джона уже не было в комнате. Остались только мы с Мартой. Мои глаза опухли от слез, а все тело болело от родов. Но ничто не было сильнее пустоты, которую я чувствовала в своих объятиях. Пустое место, где должна была быть Сапфира.

Боль накатывала волнами, снова и снова.

– Сапфира, – прошептала я. – Сапфира…

Ее имя звучало на моих губах как жестокая молитва.

Рука легла мне на спину, поглаживая вверх и вниз.

– Марта. – Я упала к ней на колени. – Что же мне теперь делать?

Я почувствовала, как слезы Марты коснулись моей щеки – это была общая боль. Она погладила меня по волосам.

– Брат Джон сказал, что мы можем заслужить право иногда видеться с ними. Нам запрещено говорить им, кто мы такие, но мы можем утверждать, что мы их сестры. По крайней мере, мы сможем их навещать.

Ее голос звучал так же отчаянно, как и мой.

Я быстро заморгала, пытаясь прогнать влагу из глаз.

– Они позволят нам это? – спросила я, проблеск надежды зародился в моем разбитом сердце.

– Да, – ответила Марта. – И я собираюсь этим воспользоваться, – фыркнула она. – Если мы наберем больше людей, чем положено по квоте, наша награда – время, проведенное с ними. И я должна увидеть его, Фиби. Я не могу… не могу…

– Дышать, – закончила я за нее, когда она не смогла выразить то, что было в ее разбитом сердце.

– Да, – сказала она после нескольких секунд молчания.

Прижав руку к груди, я мысленно представила Сапфиру.

Мое сердце так и не зажило после того дня, непоправимо разбитое. Но я верила в нашего пророка. В конце концов, я поверила, что он сделает все, что будет лучше для его народа – включая меня.

Я просто должна была повиноваться и верить…

Грудь АК была мокрой, пока я боролась за дыхание из-за воспоминаний о том дне. Его рука крепко вцепилась в мои волосы, и я держалась за него так, словно могла развалиться на части, если бы не он.

– Черт, Фиби, – сказал он. – У меня нет слов что бы описать это гребаное дерьмо.

Он притянул меня еще ближе к своему телу.

– Ты когда-нибудь видела ее снова?

Я кивнула, вспоминая те драгоценные дни.

– Мне потребовалось два года, чтобы увидеть ее снова. Они сказали, что мне нужно время, чтобы освободить свое сердце от нее. Конечно, это не сработало. Я знала, что моя связь с ней никогда не исчезнет. В тот день, когда я встретила ее снова, она играла на улице с другими детьми.